… — Ну почему именно мы?… — молодой капитан первым задал крутящийся у всех на языке вопрос, столь просящийся к разрешению. — Почему мы, господин полковник?

…Небольшой типовой зал, когда–то служивший для скоротечных инструктажей и «разборов полетов» среди местного персонала, был почти пуст…. Занимающий часть заброшенного административного корпуса, пристроенного прямо к кораблехранилищу. Последнему, в длинном ряду таких же сооружений. Предназначенных для хранения списанной, сломанной или просто временно законсервированной летной и наземной техники, прототипов вооружений и прочего подобного барахла. Которого было более, чем достаточно на, постепенно превращающемуся в свалку неудачных образцов, военно–испытательном полигоне пустынной планеты. Носившей такое — же скучное имя, в ряду ей подобных, Полигон Четырнадцать. И на время приютившей диверсионно–разведывательное отделение «штурмовиков», под командой молодого, жёсткого полковника. Чью подчинённость, как и его пилотов, определить коменданту Полигона, так и не удалось.

Однако подтверждения полномочий этого, свалившегося вместе с командой на его коменданта, голову, «диверсанта», было более чем достаточно. Ещё до того, как их огромный корвет появился в этой далекой системе, руководство Полигона было строжайше предупреждено «сверху», об оказании всевозможного содействия гостям, что комендант и принял к исполнению.

Но ничего сверхестественного ни полковник, ни всего восемь сопровождающих его капитанов, не захотели. Уже несколько дней они жили, как и все, на этой, почти потерянной среди горячих песков базе–полигоне, в том же офицерском общежитии, питаясь той же самой едой. Ни с кем особо не общаясь и ничего не требуя….

Только на девятый день, прибывший полковник, вежливый, несмотря на свою холодность, попросил коменданта, тоже полковника, предоставить ему помещение, для проведения собрания. Подальше от чужих глаз.

Дальше крайнего хранилища с вечно ремонтируемой пристройкой, на данном объекте, ничего не было, и, заверив, в ответ на уточняющий вопрос гостя, что он ничуть не помешает проведению очередных испытаний, комендант лично выдал ему ключи от помещения.

Последнее испытание производилось на Полигоне два месяца назад, когда напившиеся офицеры испытывали «на прочность» местного повара. Приготовившего в очередной раз что–то несъедобное, и попавшегося под горячую руку, вооруженных облегченными, гравитационными разрядниками, «мстителей». Его с полчаса катали по песчаным барханам, окружавшим взлетную полосу, маломощными гравитационными «оплеухами», занявшие круговую позицию вояки…. Повар «испытание» прошел, но готовить намного лучше не стал.

Строго предупредив, на всякий случай, своих скучавших подчиненных, чтоб ни одна живая душа не смела и приближаться к дальним строениям, комендант отправился обедать. Ни черта его не интересовали «непростые» гости, и он надеялся ничего о них не узнать.

…Так почему мы, господин полковник? — вставший со стула капитан недоуменно развел руки, — мы же разведчики.

— Господин полковник… — другой капитан сидя подался вперед, глядя на стоявшего перед ними полковника. — Мы то всё что угодно выполним, но, не понимая замысла руководства, можем что–нибудь напортачить….

Полковник, расхаживавший перед сидящими полукругом подчиненными, остановился и уселся прямо на стол. Ему продолжали задавать вопросы, но он всё не отвечал, и раздумывая продолжал молча, исподлобья смотреть на остальных, поглаживая пальцами переносицу. Покачивал ногой и слушал, потом видимо устав от непонятливости своих пилотов, соскочил со стола, и опять начав ходить туда–сюда, заговорил.

— Прежде всего, хочу напомнить вам о том, кто мы такие. Мы разведывательное, по большей части, подразделение и именно разведкой или скорее сбором данных, нам и предстоит заниматься. Вас смущает, что это будет происходить не среди врагов, а среди наших граждан и наших же коллег по оружию? Что ж обрисую диспозицию ещё раз… А что касается вопросов о том почему именно мы? Отвечу. На данный момент вероятно единственное из всех незанятых спецподразделений, имеющее высокую подготовку и вооружение, это раз. Каждый из нас обладает высокой устойчивостью, к различного рода психологическим и физическим воздействиям, это два. И третье, самое главное, возможно, нам придется принимать решения автономно, вне связи с остальными, надеюсь не надо объяснять, что значит заранее слаженная команда?… Итак.

— Планета земного типа Белаху, система Тоха. Редкий случай — туда ведёт случайно найденный и безопасный «червячный» переход плюс у него несколько входов как выяснили… Мы пойдем обычным. Далее… Стандартная военная база плюс большой одноименный научно–исследовательский комплекс. Характер исследований мне неизвестен, по моему реликтовое излучение… Не уверен — узнаем на месте. Личный состав военной базы триста сорок человек, гражданское население — около трёх–четырёх тысяч. Включая как персонал комплекса, так и свободных поселенцев. Карты планеты и объектов есть.

Полковник помолчал и продолжил.

— По поступившим данным, для сбора информации, по «предупреждению неадекватных реакций среди населения планеты, на окружающую действительность»… Вот такая формулировка.

— Среди гражданского населения? — задал вопрос один из слушателей.

— Среди всего… населения. — полковник снова устроился на столе. — Наша задача, на месте произвести сбор данных о существующей ситуации, и доложить. На основании полученной нами информации, будет приниматься решение о дальнейших действиях… м-мм, в отношении данной ситуации. И может статься, что и решение придется принимать кому–то из нас…

— Решение на предмет чего, сэр? — спросил, так и не севший, капитан — И как насчет права его принимать?…

— На предмет вызова военной или иной помощи… — полковник крайне неодобрительно посмотрел на спрашивающего — А на счет права…, это не право, это обязанность. Но лично тебя могу освободить…

— А действительно… — сидящий напротив командира капитан обернулся к остальным. — Почему

для проведения такой операции на земле, и в условиях неопределенной угрозы, не отправили рейнджеров, они ведь со своей экипировкой там, «внизу» гораздо лучше приспособлены….

— Возможно, потом будут и рейнджеры…, — полковник пожал плечами. — Но вы же не будите сравнивать огневую мощность штурмового «разведчика» и носимое вооружение, пусть и тяжелое, рейнджера?

— Простите… — опять вежливо встрял стоящий капитан. — Но при чем здесь мощь, ни у кого из нас нет подготовки для ведения подобных операций, мы же да, разведчики…,но «воздушные», мы ведь не в штурмовиках будем «среди населения» сбором данных заниматься, или как?

— Или как… — полковник бы с удовольствием поставил бы на место столь «умного» капитана, не уважай в нем редкого аса. — По прибытии на планету мы становимся простыми, скажем так приезжими, наблюдателями. Если тревога ложная прекрасно. Если нет, то у нас всегда будут «под рукой» наши корабли. Вообщем дело не в том, повторяю, пригодны ли мы, наша эта специфика или не наша, а просто на данный момент кроме нас ближе никого нет. И времени тоже…

За окнами колыхался полуденный зной, маревом заслоняя пустынные холмы. Там, вне прохлады, полуразрушенного здания, было жарко и тихо. Пряные запахи иссушенных солнцем трав наполняли воздух, словно курясь вокруг невидимыми облачками, щекотали нос и навевали смутные мысли….

Полковник не выдержал и закурил, разрешая остальным. Все последовали его примеру, и так и курили молча, разбавляя струйками дыма вечные ароматы пустынь Полигона….

….В систему Тоха они транспортировались за два захода с перерывом в сутки. Восемь «штурмовиков» не имели собственных гипергенераторов, чтобы вовремя дойти до точки входа в «переход», и кораблём–маткой для этой цели выступал корвет полковника, взявшего на борт ещё четверо человек команды. За один перелет корвет мог забрать, лишь четыре корабля, которые висели на нём, два сверху- два снизу, И окруженные его гиперполем, схватывающим в определенном радиусе всё в единое целое, для транспортировки, перемещались вместе с ним.

Официально для руководства, как базы, так и научного комплекса, хотя последнего и не должны были интересовать военные перемещения, они прибыли для обычного прохождения службы. Как всегда их подразделение позиционировалось как обычное летное, даже сами капитаны только догадывались, кто является непосредственным руководством их командира.

Подчиненные полковника, особенно «умный» капитан по поведению полковника, ещё на орбите, где висели, пока наблюдательная аппаратура корвета, обыскивала всё вокруг, от планеты до пространства самой системы. Понимали, что и сам командир толком не знает в чем дело. Само поселение научно исследовательского комплекса Белаху, как и его лаборатории, как и свободное поселение–город с орбиты рассмотреть, толком, не удалось. Видимость телескопов ограничивал странный туман, позволяющий смутно видеть какие–то перемещения людей и транспорта, а связи страшно мешали сами радиобашни комплекса, наводившие странные помехи.

После на корвете вышли из строя «тонкие» датчики и системы наведения некоторых излучателей, что заставило оставить его на орбите, в попытках ремонта. Это обстоятельство не радовало, и, перебравшись с корвета в свои корабли, каждый пилот почувствовал себя уверенней.

Как бы то ни было их прибытие, казалось, прошло незамеченным для всех, кроме обслуживающего персонала базы. Местной ночью семь истребителей, корвет остался на орбите, прибыли на базу. Восьмой смог, минуя станции слежения, войти в атмосферу на другой стороне планеты и незамеченным, под прикрытием естественного рельефа, приблизиться и приземлиться невдалеке от единственного «учёного» поселения, давшего название и недалёкой военной базе и самой планете — Белаху.

С первых же минут, едва успели они ступить с «небес на землю», собранной группой отправившись лично представляться дежурному заму начальника базы, как первое впечатление не заставило себя ждать.

Приземлившись по маякам, связь с диспетчером космодрома прервалась в самом начале, в купольного типа закрытое наземное хранилище, они остались предоставленные сами себе. Ни встречающих их, ни механиков, ни даже диспетчера. Огромное, ярко освещенное пространство купола, было пусто. В верхних прозрачных диспетчерских не было ни души. Только рядами стояли небольшие местные истребители и пара планетарных грузовиков. Прождав с десяток минут они, заблокировав свои корабли и пройдя километровое пространство, вышли, сквозь никем неохраняемые ворота, за территорию купола хранилища.

Космодром базы отстоял от неё на добрых два километра, и выйдя на открытое пространство окружающей его степи, глядя на еле освещенную дорогу к базе без каких либо признаков транспорта, они почувствовали воздух планеты….

Несмотря на то, что планета обладала сходным, с земным составом, пригодной для дыхания атмосферы, с чуть большей примесью азота и метана. И анализаторы корвета часы исследую пробы воздуха, подтвердили его пригодность и отсутствие незнакомых примесей. Этот самый воздух, был тяжел и густ. Словно невидимый туман заполнил собой всё вокруг, отвратительным супом висели в воздухе мельчайшие частички, которых не определяли приборы, но прекрасно чувствовал человеческий нос.

По приказу полковника, все еще на корвете сменили обычные скафандры, на легкую броню, помимо этого каждый имел мощное ручное вооружение, и теперь собравшись на летном поле базы все, включая полковника переглянувшись с сожалением, вспомнили про кислородные маски….

Глядя на створы купола, смыкающиеся над их кораблями, они чуть было не пропустили появление встречающего их офицера. Неторопливо подошедший, из тускло освещенной темноты поля, лейтенант прекрасно вписывался в общую атмосферу космодрома, такой же рассеянный и неряшливый. Как и посадочные, давно не убиравшиеся площадки.

Приветствовав прибывших, впрочем, довольно бодро, он пошел впереди пилотов, указывая дорогу. Ночное небо закрывали облака, подсвеченные сверху темно — оранжевым, отраженным светом многих звёзд, пары огромных лун. Отчего небо казалось низким и осязаемым. Порывы ветерка холодили лица, но не разгоняли воздух, не делали его легче.

Ощетинившаяся своими «пси–локаторами», группа шла по подсвеченной, редкими фонарями дороге, по направлению к низким, но сияющим огнями строениям. По странной компоновке базы, отстоящих от космодрома на порядочное расстояние, и окруженных бетонным забором.

— Кстати… — произнес полковник, идущий рядом с лейтенантом — А почему вы встречаете нас в одиночку, даже после посадки мы не видели ни одного техника, просто наши корабли заперты и нам не кому было передать ключи… Связь с вами, с помехами…

— Я не думаю, господин полковник. — помолчав ответил тот. — Что вы захотели передавать им, что бы то ни было, когда б увидели….

— Ваша база нетипична не только по расположению частей. — полковник озадаченный ответом, попробовал с другой стороны. — Были причины?

— В начале нет, теперь да… — лейтенант остановился и посмотрел на остальных — Знаете, безопасность, всё–таки.

Они подошли к воротам внутреннего периметра. Около них, сидя прямо на земле, скорчился одетый в форму сержанта человек. Он кривил лицо в улыбке и приветливо махал руками, делал приглашающие жесты, показывал большой палец руки, и вообще завлекал внутрь. Пустые глаза его при этом смотрели мимо проходивших, и в попытках улыбаться шире казалось, он был готов разорвать себе рот….

— Местный псих. — бросил лейтенант проходя в раскрывающиеся ворота. — Пойдемте…

Он остановился, пропуская гостей на залитую светом площадь, и когда они прошли и створки вновь стали смыкаться, отрезая их от темной степи, незаметно бросил наружу небольшой цилиндрик. Последовавший за этим тихий свист, закончившийся мокрым шлепком, не был услышан никем. Только часовой на стальной вышке у ворот увидел, как мгновенное увеличение силы тяжести размазало идиота по стене, и отвернулся….

Вместо встречи с дежурным замом, их провожатый долго вел группу по коридорам основного корпуса. Спускаясь всё ниже, они прошли через множество отделов, малочисленные работники которых, завидя «новеньких» часто бросались навстречу и, заглядывая в лица, жали руку, страх плавал на дне их глаз…. Заворачивали от генераторной, странно темной с высоченными потолками, на которых висели, растопырившись, какие–то местные мхи, до офицерской столовой, где запахи пищи делали атмосферу вовсе невыносимой, и кого–то тошнило в углу…. Пока они не оказались у лифта ведущего в бункер. Решив, что экскурсия продолжается разведчики молчали, вне своих «штурмовиков» они чувствовали себя всё менее уверенно, особенно при взгляде на полковника периодически, не таясь, проверяющего «унисканером» пространство. Кобура его была не застегнута.

Но поездка на лифте, метров на тридцать вниз, оказалась последней, пройдя после выхода через бронированные двери, они оказались в небольшом командном пункте, совмещающего похоже и функции жилого помещения. Навстречу вошедшим обернулся, стоящий у «живых» экранов внешнего и радарного и прочих обзоров, среднего роста чернявый и вислоусый мужчина, в полковничьей форме.

— Что же… — приветствовал он гостей. — Я рад что вы прибыли, хотя вы столько висели на орбите, мне показалось — улетите…. Полковник Томаев. Только не рассказывайте, что прибыли для прохождения службы и так далее… — он останавливающе поднял руку- После доклада, о нашей обстановке, сюда могли прислать только спецгруппу, хотя опоздали…

— Мы можем здесь говорить? — спросил полковник.

— Мы как раз таки только здесь и можем говорить — тот ухмыльнулся- Вы разве не замечаете отличий? У нас здесь такая защита… поля, плюс собственные запасы кислорода и пищи. Там наверху. — он поднял подбородок — Дышать нечем.

— Почему, вы говорите, мы опоздали?

— Вам там наверху ничего не заметили? Вот то–то, нам уже не разведка нужна, а спасатели с рейнджерами…

— А вы, почему же здесь, когда остальные там? — разведчик решил отставить «политес».

— Вы думаете я здесь отсиживаюсь? — начальник базы опять ухмыльнулся — Здесь места могло всем хватить, там… — он протянул куда–то руку — Места …, но не хотят, боятся. У большинства клаустрофобия, командир наших рейнджеров свихнулся…, сюда мало, кто хочет спускаться. Пойдемте, перекусим чего–нибудь за встречу, и поговорим….

За трапезой состоящей из обычных армейских пайков, начальник поведал им следующее.

Сам он начальником базы является только шесть недель, до этого был другой который и послал, ввиду творившихся странностей доклад наверх, с просьбой прислать поддержку для «выяснения»… После исчезновения его, он сам пытался попросить поддержки, правда иного рода, ситуация стала серьезней, «вплоть до… ну не важно», но после этих событий связь и вовсе исчезла…. Да, сам он раньше был замом «по контролю над испытаниями».

«— Какими?..» А всякими».

— Здесь, у нас находиться один из новых научно–исследовательских центров — говорил он нерешительно доставая из под стола пластиковую бутыль виски — Имени Д. Белаху… И исследования проводятся в самых разных областях, но в основном это «звуки» вселенной. В смысле? Здесь же край нашей Галактики, «низ», так сказать, «чечевицы». Как и зачем сюда вообще забрались непонятно….

— Здесь без помех ловится широчайший спектр различных сигналов и излучений, от реликтового, до вполне возможно, иных цивилизаций, и галактик. У нас, в смысле в городе, где лаборатории центра, стоят громадные радиотелескопы, излучатели и прочая…. Кстати, свободное поселение и жилые районы комплекса давно срослись воедино, больше четырёх тысяч человек. Так вот, приоритетным направлением, как мои информаторы доложили, было воздействие определенных типов сигналов, тех, в которых предполагается наличие закодированной информации, на живые организмы. Соображения на этот счет могут быть разные, но факт остается…. Моя задача, да и моего начальника, была вовремя останавливать подобные эксперименты, если они заходят чересчур далеко. У нас тут был представитель особого «отдела по науке» СБ, тоже куда–то делся….

— Ваш воздух это следствие чего? — перебил его полковник разведки.

— Я до этого дойду — тот подумал и разлили по стаканам спиртное — А воздух….. избыток положительных ионов…, хотя не только — и убедившись что все выпили, продолжил.

— Вы когда–нибудь слышали о Потерянном Флоте? Или Мёртвом Флоте? Нет? Ещё бы…. Информация секретная, но в теперешнем бардаке её и так все знают…, а наше руководство, чёрт его дери, всё секретничало…, корабли сюда не пускало…, боятся, чтобы никто не добрался…. Удивлены? А чего таить от вас, если даже сумасшедшие мои подчиненные об этом бормочут.

— Слушайте. — начальник базы налил по второй — Они, ученые поймали как–то сигнал, лет пять назад, расшифровка которого показала, что это просьба не то чтобы о помощи, но похоже…. Стали искать ну так не напрягаясь, не спасатели же, где этот корабль или корабли…. А когда нашли- забегали. Сигнал этот шел как раз из пустоты между нами, нашей Галактикой и «сестричкой» «М-33». Короче наши корабли там отродясь не летали, да послан он был, как подсчитали тогда лет эдак пару миллионов назад. Но, когда в качестве эксперимента на этот сигнал ответили и ответ получили всего через полгода. Это, уже по слухам, был запрос на его координаты, в том смысле, что эти корабли не знали, где находятся. Но самое главное! Мы друг друга почти поняли.

— Это то, что знают все. Триумф дальней связи. Нашли братьев по разуму. Один из ученых был информатором СБ и меня, соответственно, от него я получил полный пакет данных. Детали я разумеется не имею права вам рассказывать, да и зачем вам точная цифровая информация….

— Ученые кинулись искать координаты сигнала, и даже, говорят, нашли, но передать не успели. Пришел еще один сигнал, подробности не расскажу, не имею права, и руководства ученых приняло решение пока не отвечать….

— Какое это имеет отношение к вашим бедам? — не выдержал полковник — И почему была срочность такая, что послали нас? Мы ведь, всё–таки пилоты.

— Не знаю — Томаев пожал плечами — Я к сожалению не был посвящен в подробности посланного доклада, но послан он был два месяца назад, за две недели до, скажем так «аварии», и я не знаю почему «наверху» так долго раскачивались. Сейчас в вас уже надобности, по большому счёту и нет. Хотя сверху летать безопаснее, наверное… Слушайте дальше…. Произошла поломка на основной башне, ответить не могли больше в принципе, но приняли еще кучу какой–то информации. После чего они соорудили какое–то устройство, это всё уже в моё отсутствие и с рассказов других, запустили его…, дальше началось непонятное.

— Я как говорил, отсутствовал, удалось сорваться на месяц по своей научной, скажем так части, когда вернулся мой начальник, хороший мужик- светлая ему память, передал мне что произошло, а точнее- ничего толком, а сам со взводом рейнджеров отправился в город. После, по сигналу туда рванули ребята из СБ, вернулся лишь лейтенант–рейнджер, что вас встречал, и его майор. Сошедший с ума. В город мы больше не суемся, хотя некоторые добровольцы периодически бывают, бронетранспортер то у нас один остался. Говорят разное, но вообщем вроде всё спокойно, но связи с Научным Центром нет, то есть сигналы и к нам и от нас, по всему видим, доходят, но разобрать их невозможно. У нас здесь теперь вообще какая–то беда со связью….

— Так почему вы сами не разведаете что случилось, раз вы обладаете определенной информацией — полковник разведки закурил самокрутку- Возьмите взвод да и слетайте в город, постройте там всех, а?… Вы темните.

— Да нет — с досадой наливая себе еще, сказал полковник Томаев — Именно потому что обладаю, потому и не суюсь, не имею права… К тому же у нас нет серьезных «машин», были да сплыли…. Две недели назад вдруг выяснилось что крупные машины ремонтировали да и бросили, у малых требуется налаживать системы связи и некоторые «тонкие»…, да всё равно- летать некому… Личный состав базы, вы уже видели по пути. А туда, вниз, где город на наземном транспорте уже особо не доберешься, хотя дорога есть — её капитально размыло ливнями…. Наша база то наверху здесь, а он в низине в кольце гор, на них, кстати, и стоят радиобашни….

— Я так понимаю — ваши люди не вполне боеспособны — разведчик задумчиво покрутил в пальцах окурок. — У них, что проблемы со здоровьем?.. Почему?…

— Психическое расстройство, похоже… Здесь внизу, человек тридцать, включая меня на них можно положиться — полковник Томаев, — оружия у нас тоже хватает. А вы что–то уже предлагаете?

— Вы знаете что ваш рейнджер только что прикончил какого сумасшедшего у ворот, — внезапно произнес полковник разведки, спокойно глядя на сидевшего вместе с ними лейтенанта, — «искривителем»…

— Да? — отреагировал полковник Томаев, обращаясь к виновнику — очередного психа? И что этот делал?

— Как всегда «приглашал»… — тот повернулся к разведчику — Вы не беспокойтесь, это уже не человек был, почти. В городе боюсь, их наверняка хватает….

— Так может, вы нам расскажете, что случилось, коль сами там побывали?

— Много не расскажу, в Городе, а точнее в научном городке произошла авария что–ли, была паника…, мы прибыли туда под вечер, на семнадцати бронемашинах, все, что у нас были. Насколько я слышал — руководство комплекса просило помощи в устранении беспорядков начавшихся на территории свободного поселения, но было понятно, что это предлог. С самого начала прибытия в город, стало ясно, что не о беспорядках идет речь, а о самой настоящей паники. Агрессии по отношению к нам никто не проявлял, все просто метались как угорелые. А тут еще ливень начался, гроза…. Силовая защита у нашей брони высадилась за полчаса. Пока мы осматривались и пытались связаться с местным руководством, датчиками фиксировались непонятные излучения и возмущения в эфире.

— Я с несколькими людьми остался охранять часть транспорта, остальные, перегруппировавшись, на десяти машинах отправились через долину к лабораториям. Мы ведь, получается, спустились с одного конца, по дороге, ближе к свободным поселениям… Дальше, мы прождали до ночи, связи ни с кем не было, потом стала появляться всякая чертовщина, даже вспомнить не могу, мерещилось что–то…. Двое из пяти оставшихся со мной исчезли, хотя мы были на открытом пространстве, остальным я приказал возвращаться на базу за помощью. Сам остался ждать. Утром появился наш командир, на броневике один. Больше никого не было. Он был почти невменяем. Я смог силой заставить его поехать со мной. Вот и всё, что было, что я знаю…. А, те кого я посылал раньше, так и не появились.

— А как всё–таки получилось что вы остались «здравы телом и духом»? — разведчик покачал головой. — Это какая–то зараза? Мне ничего толком не сообщили… Нет? У нас конечно прививки и так далее…

— Нет — ответил полковник Томаев, вставая — Это не заразно, тут главное устойчивость, внутренняя сила духа, что ли, тогда есть шанс не измениться. Пойдемте, пора поспать завтра вам… нам всем предстоит интересная экскурсия….

…Дышалось на тридцатиметровой глубине и, правда, получше, нет, воздух и здесь был спёрт и не особо свеж, но не обладал той зловонностью как на поверхности. Все восемь прибывших разместились в одном большом, оборудованном под жилое помещении. Когда дверь за проводившем их полковником закрылась, все не сговариваясь расселись на кроватях, образуя круг.

— Что мы видим…, — первым начал полковник — Мы видим полную деморализацию личного состава базы, за исключением «продуманного» начальника и трёх десятков его подчиненных. Мы видим совсем уж ненормального психа…. Кстати, что можем сказать о нём?

— Чужой. — произнес один из сидевших — Пустой, холодный…

— У кого еще что есть? — полковник осмотрел остальных — Ты, «умник»….

— То же самое… — молодой капитан уже смирился со своим новым прозвищем, и добавил поводя широкими плечами — Такого за спиной и я бы не оставил….

— Так, видим холоднокровное убийство, по всему в порядке вещей… — командир вздохнул — Дальше… Дальше у нас — атмосфера. Объяснение по поводу положительных ионов меня не удовлетворило, какие соображения?

— Это психологическое… — чуть ли не хором, произнесли разведчики.

— Или какое там ещё… — прибавил капитан названный «умником» — Очевидно следствие этих чёртовых экспериментов….

— Что мы чувствуем? — полковник встал с кровати — Лично я давление….

— Да и мы — ответил один из капитанов — Причём угроза — совершенно материальна, хорошо ощутима, я бы даже сказал живая, человечная….

— Да… — подтвердил сидящий вдали от всех, самый «пси» — чувствительный» разведчик — Но надо делать поправку на непривычную для нас, пилотов, обстановку. Хотя по рассказам полковника Томаева тут действительно лучше летать….

— Полковник Гурген Томаев…. — произнес командир разведчиков — Что о нём?..

— Кроме странного имени?… — усмехнулся один — Похоже, не врёт, направленной угрозы нет…

— А то что в бункере сидит… — подхватил сидящий рядом с ним капитан — Так правильно, я бы тоже сидел при таких–то делах.

— Что с нашим «тузом в рукаве» — полковник показал вверх, — Который должен был у города обстановку разведать. Чего молчит?

— Нет связи. — ответил один из разведчиков, отвечающий за технику. — Здесь словно постоянно работает «глушилка». Кроме того, нас от поверхности отделяет мощное защитное поле, когда мы проходили здесь внизу, я видел, снятые с крупного корабля, генераторы силовой защиты. К слову помните зал наверху с обычными электрогенераторами, никто не обратил внимание? Тусклый свет по всей базе, медленные приводы дверей…, индикаторы генераторов показывали низкий выход энергии, это при том, что их «обороты» крутились в «красной зоне». А слизь под ними тоже никто не видел? Дрянь эту на стенах….

— Все видели…, — ответил за всех полковник, — и генераторы хамят…. Высокий уровень энтропии? А может просто режим не настроен — и всё… Но нет связи… — он подумал помолчав — Ладно, всем спать. Если что, нас, надеюсь, врасплох не застанут…. Завтра во всем разберемся.

…. После короткого утреннего совещания, полковник Томаев, вдруг сославшись на неотложное дело, наотрез отказался их сопровождать, выделив вместо этого лейтенанта — рейнджера и нескольких своих солдат, и порекомендовав не лететь всем сразу, остался в своём бункере.

Огромный лифт медленно полз наверх, и находившаяся в нем разведгруппа, сосредоточенно ждала изменения окружающей среды, по мере выхода из–под защиты. Лифт остановился.

— Отключают поле… — прокомментировал лейтенант и скривился. Лифт снова пошел наверх. Перехода никто не заметил, просто через некоторое время воздух стал чужой, обволакивающий…

…База при дневном свете не представляла бы из себя ничего особенного, да малочисленный её личный состав выглядел уставшим и испуганным. Те, что встречались на пути, хотя двигались на первый взгляд энергично, но так непривычно бестолково, что напоминая вспугнутых светом тараканов, суетились по территории… Куда–то катили вручную большие тележки с провиантом, какой–то сержант пытался построить разбегающихся солдат и орал на них дурным голосом…, солдаты истерично отбрехивались. Строения не носили на себе следов, какого бы то ни было, внешнего воздействия, тяжелое вооружение было спрятано под землёй, оборудование силовой защиты периметра было обесточено, а ворота, отделявшие внутренний периметр базы от поля, с виднеющимся в дымке куполом космодрома, были открыты. Дежурный на вышке отсутствовал, и стационарный излучатель уныло висел носом вниз….

— Что смотрите… — лейтенант поймал взгляд полковника, когда они вышли за распахнутые ворота. — Всё убрано уже, день всё–таки наступил….

— А что, они у вас сильно отличаются? — тот продолжил идти смотря вперёд на длинную, выложенную бетонными плитами дорогу, заканчивающуюся у куполов космодрома.

— Кто?… — не понял лейтенант.

— День от ночи? — полковник, следуя примеру остальных, закурил, пытаясь заглушить запах воздуха.

— Да нет… — тот пожал плечами — Вы сами всё пойметё, когда недельку посидите….

Сквозь облака, хмуро нависшего, неба, временами пробивались бледные лучи, ярких даже днем бесчисленных звезд, усеивающих небо, и огромное плато на котором располагалась база, было бесконечно светлым и пустынным. По бурой невысокой траве временами пробегали волны, будто ветер полз, стелясь по земле, не в силах подняться выше и, изредка взлетая, доносил звуки остающейся за спиной базы.

— Расскажи мне, что ты знаешь… — попросил полковник, жестами подзывая и без того навостривших уши подчинённых — То — что нам не рассказало твоё руководство….

— Это не моё руководство — опять, странно передергивая плечами, ответил рейнджер — Моё начальство с ума сошло, и в лазарете лежит ремнями привязанное, а это так…

— Так тем более… — командир группы протянул ему сигарету — Вы же сейчас с нами полетите,

— Я не курю. — тот отстранил руку — Мне не хочется чтобы ваше первое впечатление было предвзятым, к тому же лично нам вряд ли что–то пока угрожает….

— Почему? — «умник» капитан, смотря на молча идущего полковника, вступил в разговор, — объясни….

— Вы только что прибыли, а я нейтрален к этим фокусам…, — тот увидел, что его никто не понял и попытался дополнить. — Короче можно опасаться лишь какой–нибудь физической угрозы, «психов» этих невозможных….

— А какая ещё угроза. кроме физической? — капитан продолжил расспрашивать — Ответь же….

— Ну, в широком смысле слова, любая угроза — физическая… — рейнджер сплюнул на землю — я про «нематериальную» угрозу, а об этом вы господ ученых спросите, тех кто ещё не свихнулся. Когда прибудем, вряд ли вы откажетесь посетить сам Центр…

— В чем же выражается воздействие на персонал базы — полковник опять вступил в разговор- И что это за «психи»?…

— «Психи» это из тех, кто пропал тогда в городе, рейнджеров и прочих, возвращаются постепенно в таком виде, — лейтенант поморщился. — Исследовали пару…, половина мозга мертва, вторая вообще необъяснимо. Я не специалист, вернемся вам наши «мозговеды» расскажут….

Они подошли ко входу, на территорию космодрома, где в «воротах» сканера путь им преградил вдруг появившийся капитан с повязкой дежурного, заслонивший собой проход.

— Кто это, лейтенант? — он нервно осматривал пришедших — У меня нет указаний…

— Пошел вон… — спокойно произнес тот, изумляя разведчиков.

— Как вы смеете?.. — истерично вскрикнул тот — Вы…

— На базу бегом… пошел. — лейтенант подошел к нему вплотную, — ещё раз тебя увижу–убью…

— Да, конечно… — прошептал дежурный, пятясь назад — Проходите, прошу, вот туда вам… За моё дежурство никаких… не было… Ну я побежал, да?..

Глядя на бегущего капитана, на ходу тот споткнулся и, едва не упав, подхватил фуражку, обернулся, виновато кланяясь, и опять продолжил свой бег, разведчики молчали. Молчал и сам рейнджер, потом сделал жест «ну, мол, видели?…» и пошел внутрь купола.

Внутри гигантского бронированного сооружения была полутьма, из десятков мощнейших ламп, горели несколько штук. На верхних галереях опоясывающих внутреннее пространство хранилища, вообще царил мрак, только диспетчерская со своей высоты почему–то сверкала всеми огнями, внутри на фоне освещенных стекол изредка мелькали тени.

— Обслуживающий персонал, механики, диспетчер один… — пояснил, наблюдающий за замешательством разведчиков, рейнджер — Прячутся… Я даже боюсь себе представить в каком они состоянии….

Он помолчал и, вздохнув, пояснил.

— У всех на базе кроме тех кто «внизу» тяжелейшее нервное истощение, я вам только что продемонстрировал на примере этого несчастного дежурного, стоит чуть «наехать»… Ночью вообще все боятся выходить. А, я ж вам не сказал, вчерашний диспетчер был я — пытался вас провести, с территории базы, а не отсюда. И вообще обратно будем возвращаться сядем прямо внутри периметра, всё равно уже… — он махнул рукой.

….Створы купола раздвинулись, выпуская на свободу шестеро штурмовых «разведчиков», полковник решил последовать данному совету, и оставил одного в резерве. При плохом стечении обстоятельств тому пришлось бы спасать остальных, возможно вызвав и сам корвет с оставшейся на нем командой. Штурмовик полковника, как самый большой, смог вместить еще и лейтенанта–рейнджера и двух, выделенных им Томаевым, рядовых пехотинцев.

Разделившись на две «тройки» они на малой высоте бесшумно ушли вдаль, скрываясь за горизонтом от наблюдателей базы, конечно, если таковые имелись.

«Восьмой» разведчик, ответил сразу же, как только его вызвали, полковник переключил сигнал и на остальные корабли, так что и ведущий второй тройки «умник» капитан, слышал его.

У наблюдателя, «туза в рукаве», ничего особенного сообщить не было, «сижу за городом… координаты… из корабля не выхожу…, замечен никем не был, хотя судя по их антеннам и наша маскировка не поможет…, местных тварей видел, ну и зрелище…, по видеоданным моих «шпионов» в городе всё нормально, люди вроде ходят, но машин нет. Продолжаю вести наблюдение. Данные отправляю…, понял, отбой…»

Вначале было решено обследовать прилегающие территории, определив для себя радиус в тысячу километров, вокруг долины охватывая горы и плато. Это заняло немного времени, и кроме высокого фона радиоизлучений наверняка связанного с работой радиобашен лабораторий, ничего необычного не принесло.

Горы словно полумесяцем окружали долину с одной стороны, с другой ещё выше их уровня находилось плато с военной базой и космодромом, в ней и находились лаборатории и комплекса, а также сотни домов изначально разбросанных, а после слившихся в связи с ростом в один город. Это полукольцо сверкало, словно драгоценными украшениями тарелками радиотелескопов, башнями дальней связи и прочими принимающими и передающими антеннами, включающие и самые серьезные вроде «струнной» связи и «туннельной» передачи данных. Сами частично окружавшие долину пологие склоны, были покрыты лесами древоподобных представителей местной флоры. Чьи широкие и толстые основания разрастались вверх десятками стволов, образуя сплетенные из корявых и жестких ветвей воздушные поля.

Собственно в замкнутом кольце пусть и стокилометровой долины шести «штурмовикам «развернуться» было негде, а уж спрятаться тем более, да и вообще было слабо понятно, что там им можно делать вообще. Всю долину на средней скорости планетарных двигателей, корабль пересекал за несколько минут. Носится над таким «пятачком» шести боевым машинам было глупо.

Но не была видна долина, до середины гор заливал её грязно–желтый туман, уходящий на два километра вниз, до самого дна. Туда, в густые облака и пласты тяжко висевшей взвеси, не таясь, и обрушились «штурмовики».

Визуально не было видно почти ничего, только приборы, как могли, выдавали картинку, связь тоже стала ухудшаться. Выбросив по одной тарелке маяка–радара, сориентировав себя, таким образом, по отношению к топографии стокилометровой долины, пилоты прошлись разок другой над долиной, жилыми строениями и огромным «научным городком», и ушли каждый на своё заранее обозначенное место посадки, благо свободного пространства хватало. Подобная «разведка» показала лишь одно, живые люди присутствуют и теперь надо садиться и осматриваться на земле.

Этого никто не хотел, включая самого полковника, изначальная «наблюдательская» миссия под видом простых военных базы, коих в Городе всегда хватало, была уже несвоевременна. Странным образом сгинувший взвод рейнджеров, обладавших на порядок высшей подготовкой для наземных операций и группы спецов СБ, ставил под сомнение их присутствие в принципе. Если бы не проклятый приказ….

Ни излучений, кроме всё того же фона, ни признаков угрозы от местной фауны и флоры…, с вирусами и бактериями дело, конечно, обстояло сомнительней, но и они вряд ли б смогли бы угробить «бронированное» спецподразделение, и учинить такой бардак со связью. В целом надо было выбираться из своих летающих убежищ, и пешком топать осматриваться на местности.

…Здесь, на земле, стало понятна основная сложность передвижения, вся визуально плоский сверху рельеф долины, представлял из себя небольшие пологие холмы, замечательно скрывавшие видимость уже на километровом расстоянии. На возвышениях рельефа, как правило, и находились жилые постройки — на удивление разнотипные.

Потратив несколько часов на прогулки по пересеченной местности, без наземного транспорта делать было нечего, и убедившись в наличии живых хотя и таких же деморализованных людей, как и на военной базе, члены группы возвратились к своим «штурмовикам». По расспросам, вяло реагирующих и нервных жителей, у них было всё нормально, а «если что и было не порядке так вы учёных этих спрашивайте…».

Но всё было совсем не в порядке. Через какое–то время все разведчики сошлись на том, что воздух надо разгребать руками, чтобы ходить, что вряд ли нормально для людей, лежать где попало или дрожать в укромных местах. Посещение домов произвело ещё более тягостное впечатление, люди прятались от чего–то, не способные иногда связать и двух слов, вырывались из рук, пытавшихся задержать их разведчиков, и убегали. Хотя явно не они их пугали.

Потом наткнулись и на тела умерших, на подходах к основному скоплению построек, образующих уже собственно сам город. После этого полковник отдал приказ всем немедленно уходить и по воздуху перемещаться непосредственно к самому Научно–исследовательскому Центру, где имелось посадочное поле наполовину занятое атмосферными самолетами и несколькими орбитальными малыми кораблями. И ровным рядом, совсем близко от начинающихся корпусов комплекса, стояли девять бронированных наземных транспортеров с номерами военной базы.

… — Мы уж думали к нам никто не явиться… — сопровождавший полковника и двух его людей, сотрудник комплекса, встретивший их без всякого запроса к местному руководству, был явно очень рад их появлению. И изо всех сил старался делать беззаботный вид, совершенно не подходящий к обстановке, — как сами видите у нас тут большие неприятности, произошла авария при запуске одной экспериментальной установки…., ваши пытались нам помочь да без толку.

— Скажите… — они вышли с территории летного поля и направлялись к недалеким корпусам — Скажите, а как вам наши помочь пытались? И в чём?

— Ну… — задумался провожатый — Я в основном по административной части…, так сразу и не скажу…. Видите ли в свете происшедших событий…, ну мне не хотелось бы высказываться вперед руководства нашего Центра Деидре.

— Как вы сказали? Центра?…

— Ну, так мы называемся — Научно–исследовательский Центр имени Деидре Белаху. По имени основательницы…

— А профиль ваш какой? — полковник вспомнил Томаева — «Звуки вселенной»?

Что–то вроде… — они проходили всё дальше углубляясь в сердце научного городка комплекса, расположенного чуть выше, на холмах, чем остальная «жилая» часть долины, и полковник удобнее поправил миниатюрную камеру, транслировавшую сейчас изображение остальным членам группы — Все проблемы из за них…

— А что с дальней связью?

— Тут тяжело объяснить… Она как таковая есть, но все сигналы, не теряя силы, доходят настолько искаженными… Да мы и с военными — то не могли связаться…. Ну, если честно, я затрудняюсь объяснить.

— А кто может внятно… объяснить? — полковник остановился и обернувшись назад посмотрел на аэродром с оставшейся командой и кораблями, и они снова двинулись уходя всё дальше вглубь городка, имевшего к счастью простую «квадратную» планировку. а

— Ну, по связи у нас много специалистов, профиль такой… Хотите, могу вас отвести к кому- нибудь? Если не торопитесь… С вами, с удовольствием поговорят, у нас тут гости редки.

Туман к середине дня растаял, под внезапно вышедшими из–за туч многочисленными «солнцами» Тоха. Ярко освещенные улицы, образуемые светлыми, высокими зданиями исследовательского Центра Белаху, выглядели чистыми и привлекательными. И со следами перестрелки…

Несколько сложных фонтанов на главной площади комплекса били вверх сверкающими струями, которые, рассыпаясь в высоте, заставляли расцветать всевозможные радуги, в рассеивающихся брызгах воды… Не в силах, однако, освежить мертвящий воздух.

— Нет, я не тороплюсь… — полковник, проходя, отмечал всю ту же печать нервозности, если не истерии, лежащую на встречаемых ими сотрудниках комплекса, буквально с собачьей надеждой и тоской смотрели некоторые на них. Что удивительно, но провожатый выглядел гораздо лучше остальных, не было в нем такого внутреннего напряжения — А кроме нас много к вам после аварии посетителей с базы… приходило, всё — таки, как никак целый взвод тут исчез, а?

— Да нет… — их проводник при этом упоминании испуганно дернулся — Не в курсе я…

Они подошли к внушительного вида, зданию, чья крыша была уснащена явно наспех сделанными устройствами — Собственно я вообще не в курсе… Вот мы и пришли, заходите.

Стальные двери, явно не обычного здания разъехались чуть, ровно давая пройти, и мягко чмокнув, тотчас сомкнулись за их спинами.

Длинный и широкий абсолютно прямой коридор, тянулся почти с километр уходя всё ниже в глубь земли. Обложенный керамической плиткой и подсвеченный холодным светом ламп, он по уверениям администратора вёл к именно к местонахождению его руководства, вызывая стойкие ассоциации, по способу «прятать голову в песок», с начальником базы. А то и вовсе — с особо крупным моргом. Запах, пробивавшийся, невзирая на вставленные в нос трубочки кислородных приборов, соответствовал вполне.

Шли молча, и разведчиков удивило не то, что в итоге он закончился всё тем же лифтом, а насколько огромных размеров и солидности он был. Не людей здесь, похоже, возили, в этом пятидесятиметровом подъёмнике, вернее не только их. Странные крепления и приборы в нём находились, под потолком висели камеры и недружелюбно торчали какие–то блестящие стволы, легким шевелением реагирующие на присутствие людей.

Вопреки ожиданию гостей «покорения глубин» не произошло. Слабо дернувшись, подъемник поехал куда–то в сторону и вверх и какое–то время они так и ехали под углом, наблюдая сквозь небольшое боковое забранное сеткой окошко, мелькание направляющих путей с тянущимися вдоль них «упаковками» кабелей и волноводов. Потом они вообще поехали вбок, потом после небольшой остановки, снова вверх и снова в бок.

Довольно быстрый, по скорости, подъем продолжался минут двадцать и когда после очередной остановки атмосфера изменилась, стало понятно- приехали. Мягко остановившийся подъемник, отворил свои толстые двери, и перед разведчиками как на ладони возникла долина.

Вернее часть до её середины, дальние постройки и начала дороги, поднимающейся к базе, на плато, было не видно, но за прозрачными стеклами вырубленной в скале широкой смотровой галереи, на которую они неожиданно попали, виднелись даже их «штурмовики». Мирно стоящие на летном поле, с двигающимися рядом крохотными фигурками оставшегося отряда. Несмотря на прямую видимость, огонёк постоянно поддерживаемой с ними связи, погаснув во время подъема, больше не хотел загораться.

Их встречали, несколько человек в защитных лабораторных костюмах, приветствовав, повели по, тянущейся вдоль, галереи, пока она не закончилась, уходящим направо в скалу проходом. Несмотря на яркое, теплое освещение и простор, безлюдность и некоторое запустение окружало их. Многочисленные двери отделов и лабораторий темнели отсутствием в окошках света, либо, будучи просто открытыми, показывали валявшийся мусор на выложенных дорогим, «поглощающим» материалом, полах…

За одной такой дверью обнаружился довольно просторный зал, пустоту которого пытались скрасить с десяток кресел, половина которых была занята приборами и бумагами, и небольшой стол. Сидевший за ним человек, весь казалось поглощенный своим компьютером, отрисовывавшим в воздухе почти «твердую» картинку, оторвался от своего занятия быстро. Поднявшись и, с некоторой растерянностью, осматривая вошедших.

— Здравствуйте — подходя и протягивая руку, произнес человек — А где остальные?…

— Остались внизу — ответил вместо полковника их проводник — Охранять корабли.

— От кого?… — осунувшееся лицо человека выразило ироническое удивление — Впрочем… Я ждал всех, но всё равно… вообщем. А, извините, я являюсь руководителем отдела по разработке систем экранирования и защиты, тут… Хотя это тоже уже не важно. Зовут меня Роберт Плескович…

— Руководство, значит, вам поручило нас встретить… — опустил все приветствия полковник, — а почему в столь странном месте?

— Да, вообщем, я есть руководство. — ученый дернул ртом — Хотя если вы так его жаждете увидеть, такую возможность я вам предоставлю, в смысле примерно где тела лежат…

— Понятно, а вокруг вас значит тоже силовые экраны, «глушилки»?…

— Да, верно — Плескович жестом предложил им рассаживаться на свободных местах — А вы догадались…

— Да, верно… — так же ответил лейтенант–рейнджер — Сложно было бы…, у нас такая же система, по вашему кажется совету?

— Да, мы не схоласты, нет, каждые теоретические выкладки подтверждаются у нас практикой, эмпирикой, так сказать. И вот — очередная, тоже… Вам помогает? Очень рад.

— Нам, как только что прибывшим для прохождения службы — решил «помутить воду» полковник — Руководство базы предложило ознакомиться с ситуацией…

— Бросьте… — прервал его ученый — Тут сказки рассказывать больше некому, я вам сам могу рассказать, при желании… Я так понимаю, что вы это всё что нам прислали для решения наших проблем? Понятно, как всегда «высокие» чины долго думали, и когда уже случился большой «косяк», решили таки сходить в разведку…

— А вы что ожидали? — «умник» капитан с молчаливого согласия что–то обдумывающего командира, продолжил разговор — Вы что просили?

— Да мы лично ничего, но теперешний начальник базы, насколько мне известно требовал более существенной помощи — ученый помолчал и продолжил — Вы, я так понимаю, прибыли еще по первому запросу… Вот я и говорю, они там… — он указал пальцем в потолок — тугодумы.

— Ладно — полковник вышел из своих дум — Мы, давайте перейдём, наконец, к делу. Кого бы вы не ждали, прибыли лишь мы, поэтому мы ждём вразумительных объяснений…

Объяснений? — ученый вернулся обратно за стол и снова указал на кресла продолжавшим стоять гостям — Объяснений? Мне б кто объяснил… Ладно вру, пожалуй я смогу, по крайне мере, картину происшедшего изложить. Хотя признаюсь до сих пор не разобрался что померещилось, а что нет… Начала, корни, так сказать, лежат еще в событиях пятилетней давности, меня тут тогда не было, но основное их развитие я застал, так вот…

***

… Специализация по «проектированию систем защиты от излучений», оказалась не особенно востребованной, ввиду, вероятно, большого количества уже существующих. И выпускнику физико–технического факультета одного из филиалов Технологической Академии Федерации, податься было решительно некуда. Помыкавшись с пять лет, по различным коммерческим проектам, имевших основной целью вытрясти побольше денег из инвесторов, и потом тихо сгинуть, уже доктор наук, Роберт Плескович решил «завязать». Отчаянные поиски и обивания порогов привели его к должности сотрудника отдела «по разработке систем экранирования и защиты» Научно — исследовательского Центра им. Д. Белаху находившемуся в безумно далекой, от Земли и вообще от обитаемой части Галактики, системе Тоха.

Собственно отдел, как таковой только создавался. Центр был совсем молодой, десять лет. По меркам подобных заведений — младенцем и поэтому, с одной стороны брали туда чуть ли не всех подряд, с другой — это давало хорошие перспективы развития карьеры в будущем.

Плоскость эклиптики, чуть ли не «последней» в Галактике системы Тоха, была параллельна самой её спирали, находясь под её «серединой» на самом «низу чечевицы». И небо над планетой, ось которой лежала в плоскости эклиптики, то горело огромными, размерами с луны, звездами, то было пустынно и темно. Лишь, заглушаемые отсветами величественного центра Галактики, слабыми точками, мерцали, находившиеся в недосягаемой дали, звездные острова других галактик. Само солнце системы Тоха, красный карлик, не было даже видно на небе, планету грели миллиарды других солнц. И сила совокупной мощности их излучений, вкупе с безумным «солистом» Стрельцом А, делала бы невозможным не то чтобы существование жизни на планете. А и самой планете не дали бы образоваться звездные ветра, но из–за её удаленности можно сказать от Галактики вообще, она существовала. И даже какая–то жизнь давала о себе знать, в глубоких черных океанах и в древесном виде покрывая поверхность.

В самом начале её открытия, проведенное терраформирование не дало, ничуть больше чем появление в разреженной и метановой атмосфере планеты приемлемого количества кислорода. Земные и прочие растения приживались с трудом, и пока Земля думала, стоит ли тратить силы на заселение планеты, чей потенциал полезных ископаемых был сомнителен, Научный Центр рос.

Появился даже целый отдел пытавшийся определить относить ли систему Тоха к нашей Галактике вообще, или она является чем–то самостоятельным, то ли отделившимся, то ли прибившимся к ней от другой галактики, образованием. К слову освоение последней произошло только благодаря случайно обнаруженному «червячному» переходу быстро и четко доставляющего от точки А до точки В без всяких фокусов — одному из немногих «выдающих на выходе» именно то, что «вошло на входе». В противном случае в такой дали никаких бы средств не хватило…

Но эти вопросы не интересовали Плесковича, быстро добившегося руководства растущим отделом. Вопросы защиты ввиду повышенного космического излучения были вполне актуальны как для самого растущего контингента «первопроходцев», свободных поселенцев, строителей и исследователей так и для работников Центра. Легко осваивающего, всё увеличивающееся финансирование…

… Когда ему сообщили, что, расшифровав сигналы, нашли какие–то корабли (или корабль?), он даже не отреагировал, сосредоточенно думая о своём, и совершенно не обращая внимание на радостное лицо коллеги из отдела дальней связи. Не первый раз их мощные антенны ловили сигналы кораблей Федерации и Свободных Миров. И перенаправляли их по «адресности», выполняя своеобразные спасательно–навигационные мероприятия, образовался даже очередной отдел. И то, что эти корабли отвечали, тоже не было удивительно, если связь есть то почему бы не ответить? Непонятных сигналов вообще ловили столько, что отдел по расшифровке и интерпретации не успевал с ними разбираться, правда, толком ничего, кроме «человеческих» сигналов, так в итоге и не разбирая, а тут…, что вы говорите?

— Это не «наши» корабли… — субтильного вида радиоинженер схватил его за рукав и возбужденно продолжал шептать — Не «наши» понимаешь? Ты что не слышал, мы полтора года назад поймали сигнал, он был необычен и отдел расшифровки целый год его мусолил, то опять забрасывал, следам реликтового излучения в его составе, все пришли к выводу, что он стар как… Короче несколько миллионов лет. То есть понятно не наш…

— Мы и раньше другие цивилизации ловили, да ничего не разбирали. Ну про Розетку я вообще молчу, братья, блин… С одной до сих пор по моему «переписываемся», они нам свой сигнал, мы не поняли, мы им свой — они не поняли… Уже года три… А тут…

— И что им надо? — недоверчиво посмотрел Роберт на своего чересчур восторженного друга — Они…

— Не знаю… — тот на секунду опешил — Ну мы поняли только что где–то между нами и остальной Местной Группой находится многочисленный флот кораблей…

— И всё? А почему так приблизительно?… — разочарованно протянул Плескович, опять уходя в мыслях к своим расчетам — Это — то хоть верно?…

— Всё?! — возмутился друг — Ты слушай… Когда поняли тогда что сигнал такой старый, все его забросили изучать окончательно, но в этом же направлении не поленились наши позывные дать… Мол от всего человечества привет… причем и по дальней радиосвязи, и по «туннельной» и по «струнной» связи — полгода назад. И забыли… И представь позавчера ответ пришел… — он выдержал эффектную паузу — Они нас услышали!

— Замечательно… — Плескович понял, что его окончательно отвлекли — И что?…

Непонятливость начальника отдела похоже вывела радиоинженера из себя, он схватил его за плечо и рывком повернув к себе, опять перешел на напряженный шепот — Сигнал еще не расшифрован, но они летят к нам… Представь мы будем первыми кто увидит их…

— Замечательно… — опять повторил Плескович, ухмыляясь — То есть первыми сметут нас?

— Что, по твоему они настроены враждебно? — потух его друг — Эх ты — не веришь в чудеса…

… Враждебными они были или нет, так и осталось невыясненным…

Вечером всех начальников отделов и персонал радиобашен руководство Центра собрало в отделе Службы Безопасности. В зале, с трудом вместившем всех приглашенных вышедший на центр начальник местной службы, объявил, что в целях пресечения хождения слухов и утечки важной информации, все присутствующие должны будут подписать дополнительное соглашение «о неразглашении…». Слухи не исчезли, но после того как несколько человек лишились работы, и были отправлены, раз в три месяца прилетавшим транспортом, домой, все задумались. И в дальнейшем тема загадочного сигнала, перед начальником отдела по разработке систем экранирования и защиты, никем не поднималась, хотя ему самому уже было интересно. Но его друг отчаянно разводил руками и переводил разговор на что–нибудь другое. Не поднималась тема долго вплоть до того момента, когда его пригласили работать над новым проектом, связанным с неким полученным сообщением…

…Установка генераторов защитных полей и их настройка, заняла кучу времени. Почти два месяца Роберт Плескович и два его сотрудника, прошедших «допрос с пристрастием», в отделе СБ, возились вместе с инженерами отдела дальней связи отлаживая и подгоняя друг под друга своё оборудование. Монтируя, необычной конструкции и параметров, усилители, всё наращивали мощность «приемников». После приходилось менять и защитные поля, и если обычное экранирование или силовую защиту он еще понимал, то требование рассчитать и установить магнитную «бутылку» наподобие плазмохранилища, так чтобы при её активации аппаратура приема и прочее могло остаться внутри, ставило в тупик. Впрочем, он честно выполнял все предъявляемые требования, как и военных, его и привлекших, так и руководителя проекта, пожилого профессора присланного с самой Земли, и действующего явно по согласованию с правительственными структурами.

Его друг временами появляющийся, несмотря на наличие такого же уровня допуска у Плесковича, много ему не рассказывал. Он вообще как–то нехорошо изменился, осунулся и похудел, напрочь растеряв всю свою веселость. Основное время он почему–то проводил в отделе расшифровки и интерпретации, и навещая своего коллегу, после работы, изредка и нехотя рассказывал о своих проблемах. Ту скуповатую информацию, которую он сообщал Плесковичу, тот дополнял крупицами другой, собираемой в разных местах и от разных людей, выстраивая для себя всю картину в целом, и всё более сомневаясь в нужности подобного проекта…

…Первый сигнал был принят по обычной радиосвязи, ответ на него отправленный всеми возможными способами, вызвал появление второго, принятого уже по «струнной» связи, для которой почти не было расстояний, но не дававшей с первого раза возможности определить точные координаты источника. И как раз таки подобного рода просьба в нем, похоже, и заключалась…

Обменявшись добрым десятком сообщений, для определения общих ориентиров, потратив полугодовой бюджет по расходу энергии, с огромным трудом выяснили что, как его прозвали Потерянный или вернее Потерявшийся Флот, находится в пустом пространстве между нашей и галактикой «М-33». На расстоянии равном приблизительно десятка килопарсек. Совсем рядом… И как до Земли… Выяснить то выяснили, по ориентирам Местной Группы галактик, да только судя по повторяющимся запросам «они», то ли нашей Галактики не находили, то ли что?… Но и огромные тарелки радиотелескопов напряженно высматривающих в указанном месте источник хоть какого–нибудь излучения, не встречали ничего нового. Возникая словно из ниоткуда, тревожа «струны» Вселенной, все летели вопрошающие сигналы…

Не одни люди видимо искали его. Был пойман сигнал идущий из Туманности Розетки, вызвавший новую бурю восторгов у учёных и скепсис представителя некоего особого военного отдела, который контролировал степень безопасности подобных исследований, а теперь и «общения», для Федерации в целом. В отличие от Службы Безопасности имеющей свои, локальные задачи.

Обмен с тем новым источником, на время уменьшил общение с Потерявшимися «кораблями», расход энергии и несовершенные технологии позволяли отправлять лишь ограниченное количество сигналов, принимать могли почти все. Всё упрощавшиеся по структуре сигналы принимаемые, из туманности, наконец, потратив тоже что–то около года, поняли тоже.

Там, в загадочной и пышной эмиссионной Туманности, среди скоплений молодых звёзд, кто–то тоже искал Потерянный Флот, и по всей видимости наши переговоры не стали тайной. В отличие от последнего, «там» поняли, где находится система Тоха, и теперь требовали координаты его местонахождения, причем, похоже тех вообще не волновала в какой системе координат им предоставят данные. Летевшие чуть ли не каждую неделю требования, названные самими работниками отдела расшифровки — крайне примитивными, перемежались другими — самому «флоту» данных не давать.

Ситуация, в которую начали втягиваться ученые, да и военные, становилась двусмысленной. Правда ни тем, ни этим никаких данных предоставить и так не могли ввиду их отсутствия, но Туманность это не смутило. Огромный пакет данных, якобы вдруг дошедший по «туннельной» связи, содержал в себе некую принципиальную схему, улучшения существующего оборудования приёма–передачи, по другим сведениям оборудование просто модернизировалось под приём так и не дошедшего полностью пакета. По третьим — не было ничего…

Прием свободных поселенцев прекратился и даже отсутствие специального персонала самого Центра рекомендовали компенсировать «внутренними резервами». Теперь на орбите возникал лишь военный крейсер, вдруг заменивший обычный транспорт снабжения, да несколько раз почтили своим присутствием крупные чины. Которым, жадные до новых открытий, ученые ловко заморочили голову всякими, туманными «огромными перспективами»…

Всем, но не местному специальному отделу по контролю над испытаниями, чей начальник со странным именем Гурген Томаев собственно и привлек Плесковича для установки систем защиты, проводя всё больше времени с ним самим и постоянно ругаясь с руководителями проекта, один раз даже пригрозив вопреки всем приказам прислать взвод солдат и разнести к чертовой матери всю эту «адскую кухню».

Не желая идти на прямой конфликт с ним, а также с его, не менее могущественным чем их, руководством, ученые шли уже на уступки. Которые заключались в вывозе всех проживающих в поселении не причастных к проекту людей со своей стороны и наращивание мощностей защиты и прочего с другой. И то и другое шло не шатко не валко, и полковник Томаев становился всё мрачнее и раздраженнее, Требования по мощности полей задал именно он, после состоящей из сплошных недомолвок беседы с самим Плесковичем, видно было что ему и хотелось поделиться с ним откровенно, да не мог. Как–то его люди доставили на объект два огромных излучателя и один ускоритель частиц, всё это он потребовал разместить вокруг строящейся на самом верху долины, у подножия пиков, аппаратуры. Которую пришлось монтировать именно там, как в целях безопасности, так и в отсутствие достаточной длины волноводов.

Это требование ничем не обоснованное окончательно взбесило ученых, дополнительные энергоемкие устройства!.. — сильно урезали, по их мнению, невеликую выходную мощность ядерных генераторов. И начальнику военной базы, не принимавшему никакого участия в «разборках», был поставлен ультиматум. Но он и сейчас не стал встревать, полностью поддержав требования своего зама, который на следующий примчался вихрем и построив весь Совет Проекта, пригрозил ввести, «на хрен…», военное положение на объекте, если «хоть один «мозголом ещё раз сунется жаловаться его начальству…».

Совет отправил гневное письмо «наверх». И как только снова прибыл крейсер, доставивший продовольствие и оборудование, и забравший часть никак не хотевших покидать планету поселенцев, вместе с ним отбыл и полковник Томаев…

***

…Прервав свой рассказ Плескович, внимательно посмотрел на внимательно слушавших его разведчиков.

— Надо полагать… — произнес капитан — «умник» — Что все события произошли в отсутствие Томаева. А почему кстати, эти эксперименты проводились без него, ведь это по моему строго запрещено?

— Не совсем… — ученый поджав губы задумался. — Запрещено, вплоть до трибунала, проводить в отсутствие начальника отдела по контролю… и т. д. Но если просто без уведомления — это немного другое… Иными словами руководство проекта перехитрило полковника, он бы точно в конце концов запретил… Ввиду его отсутствия, и им же мотивируя, они добились разрешения на запуск установки, «наверху». «Добро» дали, но по возвращении Томаева… Так и поступили. Как только полковник прибыл на базу, установка была запущена. После чего его и поставили в известность…

— Почему же он не прибыл сюда, в Центр? — капитан повел вокруг ладонью — Почему отправил назад крейсер?

— Не знаю, вы это у него спросите… — Плескович замолчал.

— Пожалуй я бы мог больше доверять полковнику Томаеву — неожиданно произнес лейтенант–рейнджер — и больше рассказать… Хотя мне непонятно — он вроде не трус, но сидит в своем бункере как, ну не знаю… в норе. Чего он боится?

— И чего вы боитесь? — спросил полковник — Здесь какое–то излучение? От вашей этой установки…

— Знаете… — вдруг сказал Плескович, пропустив вопросы мимо ушей — Я думаю, что это он предложил прислать сюда ваше подразделение, еще до всяких событий, просто ему нужна была поддержка… Его руководство и ваше мне кажется одно, а вот у нас–то совсем другое…

— Что вы имеете в виду? — капитан, посмотрев на своего молчавшего командира, наклонился вперед — Мы же ясно видим, что тут разведка никому и не была нужна, летать негде… И у вас ведь всё всем и так было известно? Объясните…

— А вы ведь и не разведка… — слегка улыбнулся учёный — Вернее не только.

— Да… — медленно произнёс полковник — Не только…

— И кстати, совершенно напрасно он в своём бункере до сих пор сидит — Плескович поднялся из–за стола — Кроме некоторого фона, сейчас опасности особой быть не должно… Хотя два дня назад один, после дня «на воздухе», свихнулся… Но не для вас или Томаева.

— Вы, кстати, так ничего и не рассказали о событиях, здесь происшедших… — полковник поднялся тоже, бросив красноречивый взгляд на своё сопровождении — Или…

— Нет–нет… — несколько испуганно проговорил учёный — Я ничего скрывать не собираюсь, вы не подумайте… А по поводу опасности… Установка эта до сих пор работает, но не она одна, проклятая автоматизация связала её со всеми башнями и, теперь мы не можем запросить помощи ни у Земли, ни даже, с базой не можем связаться… Работает она, как правильно выразиться в режиме…, короче, накопители высажены в «ноль» и пока генераторы их зарядят до этого времени она…Вернее все антенны и башни будут молчать, а вот после… боюсь произойдет тоже самое, что и тогда.

— Что произойдет? — не выдержал капитан — Вас как, допрашивать надо?…

— Мы ждём господин Плескович… — полковник жестом остановил своего подчиненного — Говорите…

— У меня есть одно условие, одно. Но железное — доставьте сюда полковника Томаева. Во первых, наши… истории дополнят друг–друга, а во вторых- мы давно не можем связаться и скоординировать наши, а теперь и ваши дальнейшие действия.

— Что здесь произошло? — с тихой угрозой повторил полковник.

— А Господи… — досадливо скривился ученый, поняв «серьезность намерений» разведчиков — Все наши излучающие антенны и башни, по непонятной причине, сгенерировали поле, которое и дало «по мозгам», всем этим людям…

— Послушайте Плескович… — полковник сделал шаг к нему — Вы ведь нарываетесь, здесь и так всё серьезно, а вы… Вы жить вообще хотите?…

— Что вы, вашу мать, меня пугаете!.. — неожиданно взорвался тот — Я тут такого насмотрелся, мы все б… здесь полтора местных месяца сидим, а они длиннее знаете — ли…, без всякой б… помощи. А он меня пугает… Жить я хочу?… А вы сами хотите?

Полковник без сомнения «сломал» бы ученого, но почему–то не стал давить, а холодно посмотрев на упрямое худое лицо Плесковича, отвернулся.

— Ладно, вы полетите с нами…

— И снова нет, господин полковник — твердо ответил тот — Здесь, возможно, придется многое показывать на месте… Вас, я смотрю, удивляет моё спокойствие? Знаете тут было так, либо ты сойдешь с ума, либо нет… Все, кто находится здесь, выбрали второе, но это не значит, что мы равнодушны.

— Но почему–то вы не сошли с ума, да и те, кто сейчас внизу, не производят впечатление уж слишком сумасшедших, может нервных слишком, но не более, в чем разница между вами и ими?

— В момент запуска я находился здесь под защитой…, скажем так, на меня подействовали слова Томаева, а я в свою очередь ухитрился убедить других немногих…

— Тогда где же пропавшие рейнджеры, где ваше руководство, наконец?

— Половины мертвы, кто–то свихнулся, а кто–то исчез… Здесь погибли многие. Вам непонятно где тела? За месяц мы успели «прибраться»… Приведите Томаева и поговорим.

— Кстати вы не знаете, почему ваша связь работает, а наша нет? — бросил в спину уходящим Плескович — Не знаете? Мы тоже не знаем…

— Я останусь с ним — остановился рейнджер — Позабочусь о… его безопасности.

Полковник, на секунду задумавшись, кивнул головой.

— Да пожалуйста… — ученый провожая их, пошел рядом — Главное вы сами вернитесь…

…Ну, как вы здесь? — первым делом спросил полковник, попрощавшись, с мигом покинувшим их проводником, у оставленного за старшего, одного из своих людей. Стоящих, по–прежнему, на открытой местности, у своих кораблей, но готовых «чуть что», в них оказаться. — Докладывай, всё нормально?

— Нет, конечно… — ответил тот на несколько риторическую, в связи с обстоятельствами постановку вопроса — Докладываю за время вашего отсутствия опять вошли в контакт с местным населением, в лице персонала комплекса. Некоторые подходили к нам пробовали общаться, но похоже они сами себя не понимали, сложно объяснить… Ушли полчаса назад. А вот один остался… — «старший» капитан кивнул в сторону.

Там, не замеченный сразу и скрытый в тени, возвышающейся «тумбой» заправочного блока, сидел, одетый в форму Центра, человек. Лицо его гримасничало и широко открытые пустые глаза смотрели «в никуда». Кроме жутких гримас никаких других движений он не производил, руками вцепившись в бетонное покрытие поля…

— Это что такое?.. — спросил с нехорошим чувством полковник, сейчас заметивший, что один из его подчиненных постоянно следит за «психом», свободно положа руку на открытую кобуру пистолета — Как он пришел?..

— Нормально пришел… — играя желваками, ответил капитан — Ногами, вместе с парой других… Что–то спрашивать пытались — откуда — мол, а тут вдруг один просто сел на землю. Остальные, как увидели, дали деру, а этот как видите тут… Не стрелять же в него, как рейнджерам, может, болен человек?… Простите, а где кстати лейтенант–то? У вас–то всё в порядке?

— Так как и у всех… — пожал плечами полковник. — А он остался там, наверху сторожить кое–кого, отсюда вон видишь отблеск, галерея у них там своеобразная… — он замолчал на минуту — Интересно, а где же установка эта чертова?

— Какая установка? — спросил другой — Вы нам расскажите…

— Обязательно расскажу — ответил полковник — Все уходим отсюда. Там поговорим…

Через несколько минут все «штурмовики» взмыли в воздух, и взяли курс на военную базу, до которой было всего–то десять минут лёта. Мелькнули над долиной, уходя вверх, и исчезли во вновь сгущавшихся пластами, облаках туманной взвеси. Оставшийся внизу «псих», только слабо повернул голову, словно пытаясь проводить их своими неживыми глазами…

…Планета оборачивалась вокруг своей оси и всё меньше оставалось света, уходили, за темный горизонт, небесные светила. Ветер колыхал низкие травы степи, заглядывал в так и не закрытые ворота базы и вдруг, отчаянно бросаясь, начинал гонять смерчики пыли по её пустым площадкам. Пробегал по улочкам, пробирался в редкие пустые строения и не найдя ничего, разочарованно подвывал в узких промежутках между ними…

Над всей территорией горели прожектора, безуспешно пытаясь сохранить день, но лишь больше подчеркивая темноту окружавшего её простора. Да и горели они как–то тускло, вместо того что своими потоками высвечивать каждую мелочь, резали глаза плохо настроенной частотой. Слабыми, светлыми пятнами ложась на матовую поверхность восьми здоровенных «штурмовых разведчиков», занявших всё свободное пространство внутренней площади у главных ворот базы.

Перед возвращением, полковник вызвал из укрытия «туза в рукаве», определив полную ненужность каких бы то ни было «пряток». Особенно после того, как провожающий их глуповатый администратор, невинно спросил про остальные две машины «вас же было восемь с корвета…», и на осторожный вопрос капитана пояснил, что несмотря на невозможность связи, некоторые системы слежения работают прекрасно, «Центр — то связи и наблюдений как–никак…». Полковник ничего не ответил, но к шести машинам, покинувшим комплекс, через минуту присоединилась ещё одна. К тому же прятаться было и не от кого… Решено было, пройдя над базой и убедившись, что ничего не изменилось, для дополнительной информации осмотреть близлежащую часть планеты, взяв на этот раз радиус побольше…

Несколько неприятное происшествие ждало их по приближении к базе. Подлетев к, абсолютно молчащему маяками и диспетчерской куполу и пустынному полю крупных кораблей космодрома они заметили подымающийся снизу дым, и похоже, из поврежденного огневым ударом купола. Но тут вдруг поймали узконаправленный, «тихий» сигнал вызова оставленного в запасе «штурмовика». И почти сразу, он сам вывалился на них, откуда–то сверху, из плотных несущихся в высоте туч…

Ничего страшного не произошло, просто оставленный во тьме огромного купола без признаков жизни, пилот, по его словам просто–таки чувствуя непонятную угрозу, забеспокоился. Попытка выйти на связь ни с корветом, ни с остальными машинами не удалась, хотя в самом начале ожидания корвет достаточно быстро отвечал. Пытаясь сбросить нервное напряжение, он начал проверять системы своего истребителя, периодически пытаясь добиться отклика автоматических дистанционных тестеров, окружавших по полу место «парковки» каждого корабля, да и явно находившихся в диспетчерской, и своим странным поведением нервировавших его больше всего, людей. Никаких откликов он не добился, и шутки ради запустил, на холостом ходу, движки, желая полюбоваться на автоматически открывающиеся лепестки купола, увидеть небо, так сказать…

Никакого движения крыши не произошло, хотя он ввиду нахождения вдали от других стоящих кораблей, развернувшись на хвосте, покинул пределы своего места. Тут пилот заметил, что свет в куполе начинает тускнеть, а диспетчерские вообще темны, и это вдобавок к неработающей автоматике выхода… Большего осторожному разведчику и диверсанту, было не нужно. Нацелившись на стену купола, за которой находилось чистое поле, он, включив собственную защиту, всей мощью оружия вынес стену вчистую. После чего мигом покинул пределы космодрома, уйдя на пятикилометровую высоту, завис в облаках в режиме «кругового наблюдения». Где и прятался, включив «маскировку», всё остальное время, периодически безуспешно вызывая корвет и своё руководство…

Всё–таки двоё остались внизу, но уже на территории базы, остальные разлетелись в шести направлениях, чтобы вернуться через четыре часа без каких либо новостей. Планета как планета, старая и пустынная. Редкие леса, то низкие густые, сливающиеся в темные поля, то высохшие, высокие, чуть — ли не километровые, тянущиеся к небу огромными корявыми сучьями. Высохшие степи перемежались, скалистыми пустынями, переходившими в горные цепи и обрывающиеся у тяжело вздымающих свои воды, чёрных океанов. Чьи глубины, измеренные исследователями, оказывались не более достижимыми, чем конвективная зона звезды. Мелькавшие казалось в океанах километровые тени, можно было списать на что угодно, аппаратура их не фиксировала. Иными словами живых существ на планете, или присутствия источников излучений говорящих о наличии разума, да и вообще, замечено не было…

И сейчас, в мерзком свете прожекторов, вернувшиеся на базу разведчики, рядом со своими привычно ставших рядком «штурмовиками», пытались собрать и развернуть компактное устройство дальней связи, подсвечивая себе переносными лампами. Не ставший действительно полагаться на местное оборудование, полковник решил, что пришло время связаться с руководством и сообщить ему о сложившейся критической ситуации на обоих объектах, запросить дальнейшие указания и заодно предложить направить сюда помощь… Каких либо конкретных действий со своей стороны, ни он, ни его люди, проведя час за обсуждениями, не видели…

Тестовый пакет так и не вернулся подтверждением. Попытка отправить сообщение через мощную, «струнную» связь корвета, тоже не удалась. Высокий уровень связи ничуть не помогал разобраться в мешанине звуков, в которую блок связи честно превращал поступающие радиосигналы, «пакеты» отправлялись и принимались с подтверждениями запросто. Но с тем же результатом. Всё спец–оборудование, позволяющие в обычных условиях, связаться из глубокого подземного бункера с соседней звездной системой, было бессильно. Примешивающиеся к отправляемой любым доступным способом информации, помехи изменяли сигнал до неузнаваемости.

Оставив на поверхности устройство лазерной связи, чей луч, бьющий в космос, корвет должен был заметить и принять без искажений точно, и пройдясь по вымершей территории базы, группа направилась в бункер.

…Если вчера, при прохождении по внутренним помещениям базы, хоть встречались какие–то люди, пусть и производившие впечатление сильно напуганных. То сегодняшней ночью, внутри было почти безлюдно. Группа, сопровождаемая обоими пехотинцами Томаева, шла к своей цели никуда не сворачивая, и поэтому была лишена возможности созерцания остальных помещений. И без всякого желания сталкиваться с, как ни крути, представлявшим непонятное заболевание персоналом. Путь оказался гораздо проще и короче. Дежуривший у дверей лифта нервно курящий сержант с облегчением приветствовал их, и тотчас вызвав лифт, стал собирать, разбросанные вокруг, части большого трёхствольного пулемёта. Чисткой которых, вероятно, занимался, пытаясь скрасить свое дежурство. Рядом лежал еще один, собранный. Посмотрев на который все невольно обернулись назад, осматривая короткий и широкий коридор.

— Есть нужда? — спросил «умник» капитан, кивая на серьёзное оружие сержанта — Всё так плохо?

— Да нет… пока — ответил тот, заканчивая укладывать части в переносную упаковку — Лучше пусть не будет нужды, а он будет, чем будет нужда, а его… не будет.

— То есть, она может быть? — переспросил капитан.

— Вчера я пошел навестить своих друзей из части, теперь–то мы все перемешались, то, что я увидел, меня так удручило… — сержант прислушался к шуму подъезжавшей кабины — Что вот результат…

— И что же вы увидели, сержант? — веско спросил полковник.

— Каждый из них, да и все вероятно на этой базе, помимо страха носят в себе, еще кое–что… Что–то, к чему они прислушиваются время от времени, и из–за чего перестают общаться друг с другом. Я не врач, господин полковник, спросите у них, есть внизу пара…

…Полковник Томаев был здорово пьян, судя по многим признакам начал еще с утра, и теперь встречая разведчиков, не был этим обстоятельством нисколько обескуражен. И даже предложил всем присоединяться к, как он выразился «празднику в честь вернувшихся гостей…»

Подобное обстоятельство заставило разведчиков принять радикальные меры, в виде подмешивания в крепкий чай полковника, коим он запивал виски, отрезвляющего препарата.

Через час трезвый и вероятно обо всём догадавшийся полковник, не выразив особого неудовольствия по этому поводу, собрал всех в одном из отделений медчасти бункера, наспех, видно, оборудованной в четырёх больших помещениях. А точнее в прозекторской.

Там, на покрытом алюминием столе, лежала в свете операционных ламп, со снятой крышкой черепа, человеческая голова, над которой осьминогом растопырился многоцелевой сканер–микроскоп, с висевшими по бокам гибкими трубками оптического контроля. Стоявший рядом со столом пожилой врач, одетый, как и все врачи, испокон века, в резиновый фартук, маску и перчатки, сделал приглашающий жест и заговорил.

— Здравствуйте, господа… — несколько насмешливо произнес он, разворачивая удобнее поднос с головой — Очень рад, что в таких… нерадостных обстоятельствах, я могу прочитать кому–нибудь лекцию. О моем… нашем с коллегой, удивительном открытии. Жаль только, что оно умрёт вместе с этими людьми, и боюсь и с нами. Хотя если вы нас спасете — вы окажете неоценимую услугу той части науки, которая…

— Короче, Вили — оборвал его Томаев — А то с твоей болтовней некого будет и спасать…

— Да ладно… — тот отмахнулся от него рукой держащей блестящий хирургический инструмент — С чего начать?…

— В двух словах… Вилли… — разведчики удивленно обернулись к своему, весело заговорившему, полковнику — А то, сколь тебя помню, ты вечно всем зубы заговаривал…

— О, привет… — не особо удивляясь встрече с очевидно давним знакомым, посмотрел на полковника разведки, Вилли — А ты уже полковник?… Ну вот, совсем не рад тебя здесь видеть. Хотя это внушает надежду…

— Короче… я тебя прошу — тот повел рукой перед своими людьми — Давний знакомый, хороший врач… Не разочаруй нас, Вилли…

— О ты будешь доволен… — усмехнулся тот, и отбросив веселость, заговорил «на аудиторию», словно и впрямь читая лекцию в каком–нибудь мед — университете Федерации.

— Опуская специальные медицинские термины… — начал он, посмотрев на полковников — В двух словах… Перед нами голова человека, умершего вследствие качественных изменений головного мозга, предположительно из–за воздействия излучения неопределённого типа… Однако нам известно, что человеческий мозг вещь хрупкая и чтобы уничтожить его не надо изобретать скальпель, или там еще что…. Достаточно подвергнуть его воздействию почти любого вида излучения, достаточной высокой мощности… Но все изменения которые произойдут с ним, будут иметь характер простого разрушения клеток…, тем или иным способом. Все мы… в смысле мы врачи, прекрасно знаем после каких воздействий, что меняется и как выглядит… Но в данном случае, мы имеем дело с неким мутагенным воздействием на ткани мозга, приведшие к необратимым изменениям в его структуре, но не носящим характера разрушения. Можно привести много различных примеров воздействий схожего характера, однако качественные изменения, такая вещь, которая не происходит там… за месяц. Тем более что как ни странно, но наш мозг, если здоров изначально, от подобного рода изменений защищен самой природой…

— Вилли… — начал было полковник Томаев, но был остановлен повторившимся жестом врача.

— Тихо… — продолжил говорить тот — Мы что, куда–то торопимся? Если эти ребята чего не поймут… Так вот, наш мозг от подобных воздействий… Что я говорил? А, защищен, но… Здесь вспышка излучений носящих. я думаю, достаточно примитивный характер, спровоцировала изменение частоты работы мозга сдвинув его, так сказать, с «мертвой точки»…, включив какой–то механизм изменения. И даже сейчас оно не исчезло, просто тот фон, благодаря которому мы психологически ощущаем изменение атмосферы, я думаю, вы почувствовали, что там наверху кислородные приборы не слишком помогают… Тот фон является, как бы дальнейшим стимулятором изменений, подхлёстывает происходящие изменения и возможно даже направляет их… — закончив врач внимательно посмотрел на присутствующих — «Ну как вам мол, моя теория?»…

— Замечательная теория… — ответил на невысказанный вопрос «умник» капитан — Сразу вопрос, а это излучение… фон, он воздействует на тех, кто не подвергся «первичному» облучению?

— По данной теории нет — весело ответил доктор Вилл. — По другой — только он и воздействует… выбирайте.

— Но на практике те, кто были под защитой полей, остаются нормальными, вроде вас… — капитан продолжил развивать мысль — Стало быть первая теория подтверждается?

— Но может быть, что у нас у всех оказался своеобразный иммунитет, или просто замедленная реакция, или у нас изменения будут носить лавинообразный характер… — доктор поспешил развеять надежды разведчиков и внезапно честно признался — Я если честно не уверен, не болезнь ли это какая просто… Вдруг мы проглядел какой–то биологический фактор, или излучение того же космоса, над нами миллиарды источников чего угодно, а сейчас просто неправильно соотносим факты? А… так насчет фактов.

Он еще раз подвинул поднос с головой и, снимая крышку с черепа, начал объяснять.

— Перед вами головной мозг человека, один из «наших» кстати, умершего вчера, от несовместимых с жизнью…

— Ты ж вроде Вилли говорил, что на вас и на нас оно не действует? — возмутился полковник разведки — Вот хорошо…

— Не боись… — врач язвительно посмотрел на моргавшего глазами, иногом растопырился многоцелевой сканер–микроскоп, с висевшими по бокам гибкими трубками оптического контроля. «уставшего» Томаева — Он вчера умер от получения…, короче, пьяный с вышки упал… Всё, не перебивать!

— Значит так, перед нами обычный не изменённый мозг, вот как красиво я его препарировал…, смотрим все сюда внимательно… А вот … — он резко повернулся и достав из, стоящего в тени, прозрачного, наполненного специальным газом ящика, вторую голову, уместил её рядом с первой… — вот мозг того кого мы прозвали «психами». Микроскоп здесь, смотрите…

… — Ну и как вам теории нашего доктора — первым делом спросил Томаев полковника, когда он вместе со своими капитанами покинул медчасть — Неправда ли, жизненная?…

— Надеюсь именно что «жизненная»… — мрачно ответил тот — Так или иначе, никому тут не поздоровиться. Экспериментаторы хреновы… Мне наверно судьба такая вечно чужое… чужие теории на практики разгребать. Да, капитан?

«Умник» капитан, побывавший с ним во многих переделках, также недовольно кивнул.

— Кстати, хочу вас поставить в известность… — полковник остановился и посмотрел на Томаева — Ваш друг, Роберт Плескович, передает вам привет. Сообщает, что якобы опасность отсутствует и приглашает вас к себе в гости… Завтра вместе и полетим.

— Да, вы же мне не рассказали, как вы слетали–то, в подробностях… А то всё одними «нормально» отделываетесь… — Томаев жестом пригласил их в свободную комнату с рядами стульев, рядом с которой они остановились — Давайте поговорим подробнее…

— Давайте… — согласился полковник — Только, чтоб время не терять, пусть сюда нам ужин принесут…

Краткий пересказ событий дня, рассказанный, ничего не утаившим полковником, поставил, судя по выражению лица Томаева, того в состояние напряженных раздумий. В которых он и прибывал, пока разведчики разделывались с обширными пайками, опять составлявшими их ужин и содержащими на этот раз, к их затаенной радости, по «стограммовому» пластиковому стаканчику…

— Знаете… — наконец промолвил тот — Я не особо верю ему, Плесковичу, на предмет отсутствия опасности… Он правильно отметил, наши повествования дополнят друг–друга, но… у нас разное начальство. И у меня есть обязанность остаться в живых, во что бы то не стало, и сообщить о происшедшем. Я обладаю некоторой информацией, простите мне каламбур…, которую не имею права передать кому либо… И рисковать собой не имею права. Хотя понимаю, что выгляжу в ваших глазах…

— В наших глазах… — прервал его полковник — Вы никак не выглядите, пока… А по поводу вас всех одно скажу. Мне, оба ваших «объекта», напоминают две огромные психиатрические лечебницы. Которые оставил лечащий персонал и администрация, и главные психи которых, позапирались теперь в директорских кабинетах. И не умея даже позвать на помощь, просто там сидят… пока не сдохнут. А вы мне про глаза…

— До завтра, господин разведчик… — полковник Томаев поднялся со стула — Возможно, я расскажу вам кое–что… но завтра. Приятных снов. — и вышел.

Полковник задумчиво почесал указательным пальцем крыло носа, этот жест был так хорошо знаком разведчикам, что больше им ничего можно было не объяснять…

— Конечно расскажешь… — фыркнул, вечно сидящий во всякого рода засадах «туз в рукаве», — завтра…

— «Упакуем» его, а? — здоровенный капитан, сидящий рядом с ним, обвёл всех глазами. — Завтра…

— Я думаю, мы все поняли, что нам делать, не так ли? — «умник» — капитан подался вперед — Завтра…

Полковник философски пожал плечами, «мол, раз всем всё понятно…», и через десяток минут уточняющих замечаний, поднялся и первый вышел в коридор. За ним, направляясь в их общую «спальню», потянулись и остальные. Завтра — значит завтра…