Поведение сэра Джейсона не переставало изумлять Селию, и она невольно ловила себя на мысли, что с нетерпением ждет дальнейших событий, хотя и желала, чтобы он не ограничивал участие Колина в общих играх, ибо это еще больше усилило бы безудержный трепет в ее чреслах, ведущий к оргазмам. По какой-то неизвестной для нее причине сэр Джейсон, похоже, охладел к своему кузену, его слова звучали резко, что могло смутить и более сильного мужчину. Ей часто хотелось, чтобы возлюбленный воспротивился своему кузену и проявил силу воли, но власть старшего Хардвика оказалась слишком сильной… а Селия это хорошо знала, ибо тоже находилась во власти пленительных чар сэра Джейсона.
И они действительно были пленительными. Селия не переставала удивляться, как развивались бы события, если бы она встретила загадочного сэра Джейсона раньше, чем его кузена. Да, она вне всяких сомнений любила Колина и всегда думала, что оба однажды поженятся и проведут остаток жизни вместе как два обычных молодых человека своего времени. Однако ей пришлось признать, что их встречи наедине лишились той пылкой страсти, которой отличались раньше. Конечно, по английской земле не ходил более приятный и нежный мужчина, только сейчас ее уши жаждали услышать зажигательные распутные изречения старшего кузена. Похоже, сэр Джейсон знал это, ибо при каждом удобном случае он разражался самой распущенной прозой, какую можно вообразить, доводя Селию до постыдных порывов упоения. Следующая за этим обильная влажность смущала ее, особенно когда это состояние обнаруживал этот распутный мужчина, который с большим восторгом возбуждал ее словами, вызывая дополнительные всплески медовых подношений.
Сэр Джейсон и в самом деле был создан из другого теста и казался полной противоположностью своего родственника с мягкими манерами. Колин никогда не совершил бы таких действий, которые для сэра Джейсона были обычным делом, по крайней мере в прежние времена. Селия нисколько не сомневалась, что не ищи Колин прибежища в Доме на Пустоши по приглашению своего кузена, он остался бы совершенным джентльменом, всегда ведущим себя пристойно и уважительно в присутствии леди, хотя и с отчужденностью, свойственной англичанину. Не в его характере было вести себя подобно порочному сэру Джейсону, если только, разумеется, страх не понуждал его к этому. Колину надо было защищать себя и Селию, пока не закончится эта скверна и они не смогут вернуться к нормальной жизни.
Только когда это будет? Ее надежды угасали с каждым мрачным днем, проведенном в Йоркшире. Убийство в Лондоне, похоже, с каждой неделей обрастало новой сенсацией. Газеты начали писать, что беглому Хардвику может помогать любовница по работе, которая испарилась вслед за ним. А журналисты даже побывали в гостях у скромной семьи Селии в Костуолде, вынюхав всю возможную информацию у бедной наивной матери и осуждающего ее отца, и раздули самые невинные откровения до рассказов самого дурного характера. Теперь уже речь шла о двух беглецах от правосудия, а об этом факте сэр Джейсон им не переставал напоминать. Что же оставалось Колину делать, как не участвовать в развратных играх своего кузена? Однако Селия время от времени замечала нездоровый блеск в его глазах, и у нее возникала возможность подвергнуть сомнению прежние выводы о том, что в ее глазах оба Хардвика расплываются в одном образе, а обе пары темных глаз оттеняет грубая похоть.
А как же Селия оценивала сама себя? Будучи молодой женщиной с наивными романтическими мечтами, ей больше ничего так не хотелось, как быть вместе с мужчиной, которого она любила, выйти замуж, растить детей и зажить счастливо, как это описывается в книгах. Но сэр Джейсон разбудил в ней новые желания. Под его умелым руководством с Колином произошло то же. Если бы ей предстояло уйти, то это означало бы оставить одного из них, а мысль о том, что вместо двух Хардвиков будет один, сильно угнетала ее. Поэтому будущее, как она его представляла, лежало в пыли и затаилось в ее подсознании, как предвкушение того момента, когда она сможет покинуть Дом на Пустоши.
Чувства Селии расстроили ее, когда вдруг обнаружилось, что, невольно реагируя на самое непристойное обращение и — упаси бог — желая большего, пожертвовала свое тело сэру Джейсону и Колину. Развлечения с обоими кузенами одновременно не вписывались в ее воображение, да и в саму действительность, пока Селия несла свой сексуальный крест. Если бы только она могла позволить себе полную свободу и не испытывать столь жгучий стыд за добытые пороком наслаждения. Если бы только она могла отказаться от степенных и затхлых уроков о женских добродетелях, которые ей преподносили общество и церковь, вместо того чтобы обуздать овладевшее ею плотское влечение. Если бы только она могла позволить сэру Джейсону и Колину обратить внимание на то, сколь велики ее самые интимные желания…
Но поймут ли они? Или же они, как это водится с мужчинами, заклеймят ее шлюхой? Неужели мужчина хочет женщину, когда та остается его рабой — беспомощной и молящей о пощаде — пощаде, которую не дождаться? Примет ли ее мужчина в ином качестве? В конце концов Селия была такой, какой ее сделали эти двое мужчин. Ибо в плену она стала творением Хардвиков.
Сэр Джейсон был самым страстным из кузенов. Степень распутства этого кузена, казалось, прямо связана с его эмоциями. Он всегда хотел большего — дойти до границ возможного и даже невозможного, в то время как Колин был склонен держать себя в руках, будто укрощал собственную природу, наверно, чего-то опасался. Сэр Джейсон не знал страха. Он хотел, и он брал. Стоило лишь заглянуть в его глаза, чтобы увидеть в них не знающую жалости потребность. Хотя они были очень похожи на глаза Колина, но стоило присмотреться поближе, и обнаруживалось нечто другое, особенно когда глаза загорались при виде нагой и уязвимой Селии, когда перед ним обнажались ее самые интимные места, который не прикрывала даже скромная растительность.
Постоянное унижение Селии, сэром Джейсоном стало почти ритуальным и лишало ее собственного я и личности, какой она когда-то была, особенно если рядом в качестве свидетеля стоял Колин. Его присутствие почему-то приводило к тому, что насилие над ней принимало крайние формы, обостряя ее ощущения, пока она не превращалась в оголенный живой комок нервов. Но когда же произошло это превращение? Сначала Селия не выносила сэра Джейсона со страстностью, равной, если не превосходившей его собственную страсть к ней. В сознании он ей был противен до сих пор, только сейчас она перестала сопротивляться, позволяя творить со своим изящным телом любой разврат, какой ему вздумается. Возможно, она точно так, как Колин, часто становилась пассивным наблюдателем и, словно дегустатор, наслаждалась своим сладострастным унижением. Вдруг Селия обнаружила, что вытягивает шею, чтобы увидеть сбоку в любом ближайшем зеркале отражение сэра Джейсона, оседлавшего ее и точно нацелившего набухшую пурпурную головку пениса, которая исчезала в ней. Увы, этот угол скоро потерял новизну, уступая импульсам более графического свойства, когда Селия пожелала, чтобы вокруг них расставили несколько зеркал, которые отражали бы любое вообразимое плотское соитие. Как ей хотелось утолить жадные глаза внушительным видом его толстого органа, который вторгался и выходил из ее, казалось бы недоступных отверстий, причем эта сцена отражалась бы с разных углов и во всех ярких деталях. Если бы она только могла выразить это распутное желание!
Если бы сэр Джейсон догадался о желании Селии, он с удовольствием выполнил бы его, ибо отнюдь не был эгоистом в своих забавах. Он уже испытал радость, когда наблюдал за тем, как его внушительный член вторгается в нее, и любил располагаться так, чтобы видеть ее сочную щель и губы, напрягшиеся от желания принять его. Он часто лежал на спине и позволял Селии восседать на себе так, чтобы цветущие полушария ее задницы были повернуты к его лицу, а его широкие бедра не позволяли ее бедрам сомкнуться. Тогда он мог отдохнуть, пока она трудилась, а его глаза, как и пенис, наслаждались находившимися перед ними прелестными сокровищами. С каким удовольствием он смотрел, как его большая шишка раздвигает ее маленькую щель до невероятной ширины, пока та проникала в нее до самого упора. Женские соки покрывали раздраженный член, и тот сверкал, словно полированный мрамор, а медовые капельки собирались вокруг его основания и попадали на лобковые кудри.
Пока Селия так трудилась, сэр Джейсон велел ей раздвинуть ягодицы, что позволяло ему без помех рассматривать ее сокровища включая неотразимую ямочку, которая моргала каждый раз, когда его орган исчезал в пылающем влагалище. Если откровенно, то сэр Джейсон жалел, что у него нет двух пенисов, тогда можно было бы трахать эти чудесные отверстия одновременно. Поэтому он довольствовался тем, что слюнявил большой палец руки и располагал его так, чтобы тот проникал в анус Селии одновременно с вторжением в переднее отверстие, когда она опускалась на его член. Постепенно он стал пользоваться тремя пальцами и находил большое удовольствие, смотря, как те заглатываются этим отверстием.
Когда Селия занимала подобную позу на сэре Джейсоне, из ее обратной стороны можно было извлечь максимальную пользу, и три пальца вскоре вытеснило нечто обладавшее большими габаритами и настойчивостью. Сэр Джейсон больше всего любил позу, когда Селия полуприседала и опускала свои ягодицы на его таз и таким образом поглощала максимальную длину его внушительного члена. Он сдерживал кульминацию как можно дольше и наслаждался заключительным моментом экстаза, когда его подношения извергались глубоко в ее обжигающей задней магистрали. После столь изящного слияния маленький анус Селии приобретал изумительный опенок пунцового цвета, как это всегда бывало, когда ее хорошо трахнули в эту часть тела.
Разумеется, сэр Джейсон получал удовольствие и спереди, наслаждаясь тем, как кремовые груди Селии прыгают вверх и вниз вместе с ее движениями, а земляничные соски, венчающие их, становятся двумя точками, ждущими, когда их начнут покусывать. Сэр Джейсон предпочитал, чтобы Селия пальцами раздвигала губы влагалища, пока скакала на нем, ибо тогда он мог по достоинству оценить клитор, который краснел и растягивался, а от трения раздваивался, раскрывая оранжево-розовое великолепие, способное вызвать выделение слюны. Сэр Джейсон был так зачарован его ароматным присутствием, что с этого положения брал Селию сзади, притягивая к своим поднятым бедрам, а ее бедра были аппетитно выпячены, пока она принимала его, играя с этим нежным кусочком, причем пенис все это время довольно трепетал внутри бархатистой задней магистрали. Под игривой рукой Селии вишнево-красная щель переполнялась сладким нектаром, сила притяжения влекла капельки назад к погруженному пенису сэра Джейсона, покрывая его и, когда он приходил в себя, начиналось прекрасное влажное траханье в зад, сопровождавшееся самыми притягательными звуками.
Установив на фотоаппарате специальную линзу, сэр Джейсон ухитрялся снять все сочные эпизоды этих вагинальных и анальных вторжений, как спереди, так и сзади, а сам успевал как отдохнуть, так получить наслаждение. Однако он не мог заставить себя совершить тот акт, от которого Селия, похоже, получала особое удовольствие. Хотя он украдкой дегустировал ее богатые женские ароматы, оставшиеся на его пальцах, сама мысль о том, чтобы расположиться перед благоухающей мускусом щелью и обхаживать ее языком, была ему противна. Сэр Джейсон связывал столь низкое поведение с любовью юных лесбиянок, которую он наблюдал в Париже. Уж он-то не будет заниматься кунилингусом! Однако его молодой кузен, у которого были схожие с ним вкусы, энергично занимался подобным делом и даже доходил до того, что запускал весь язык в уютное заднее отверстие Селии. Сэр Джейсон взбесился, вспомнив об этом, а его упрямая голова отказывалась признать позорную истину, что сам он как раз больше всего жаждет совершить этот запретный шаг.
Селия невольно обнаружила, что ее развратная страсть к сэру Джейсону становится навязчивой по мере того, как текли ее дни в плену, причем каждый из них приносил новые удовольствия и новые унижения. Помимо сильного влияния, которое он на нее оказывал, сэр Джейсон проявил себя идейным мужчиной, осторожно взвешивавшим каждый шаг, и лишь затем действовавший сообразно наибольшей для себя выгоде. В отличие от Колина он все планировал, тогда как его бедный кузен, видимо, все портил, слепо и глупо бросаясь навстречу событиям и не думая о последствиях.
В этом заключалась их нынешняя дилемма. Хотя Селия не верила, что ее возлюбленный виновен и мог совершить убийство, но как же все-таки против него собралось столько улик? И откуда они взялись, если он сам по небрежности не оставил их? Ключи сами не могли гулять по мокрым улицам Лондона и найти дорогу к кладовой кухни в запертой квартире на третьем этаже. Ей приходилось взвешивать любую версию — одна из них заключалась в том, что сэр Джейсон устроил это убийство и таким образом хитростью заманил своего кровного родственника в Дом на Пустоши, чем и ее завлек сюда.
Сэр Джейсон наконец познакомил Селию с первой коллекцией альбомов с фотографиями и с похотливым наслаждением взирал, как она с ужасом рассматривает фотографий. Вот она на пикнике на Темзе рядом с Виндзорским замком. Она узнала хлопчатобумажную английскую блузку с длинным рукавом, которую купила в «Селфридже» специально для того, чтобы провести тот душный июньский день вместе с Колином. Она даже вспомнила, что стояла на берегу реки лицом к западу, пока солнце садилось в туманной, заросшей зеленью дали. Селия дрожащими пальцами перевернула еще одну страницу и нашла фотографию, на которой она вместе с Колином лежала на одеяле, а их губы встретились в робком, нежном и невинном поцелуе. Эта фотография была снята с угла, находившегося позади ее ног. Объектив фотоаппарата поймал бедра, которые раздвинулись и обнажились, благодаря движениям ее тела. Под приподнятым краем платья она могла даже рассмотреть белый прямоугольный кусочек трусиков, а влажный круг на них соответствовал влажному отверстию, которое осталось скрытым. Откуда сэр Джейсон раздобыл эти фотографии… если, конечно, он не шпионил за ними. Ибо каким еще словом, кроме шпионить, это можно назвать? В тот день они оба были одни, даже вдали никого не было видно. Они так уверились в своем одиночестве, что Селия позволила Колину расстегнуть несколько пуговиц своего платья, впервые обнажая таким образом свои груди и руки. Однако этот момент также оказался запечатленным на пленке, возбуждающие соски обнажили свои кончики перед взором скрытого наблюдателя. Селия не знала, что пенис Колина разрядился в штанах в тот же момент, когда его губы коснулись этих крохотных кончиков. Если бы наблюдатель проявил к нему больший интерес, то объектив схватил бы недвусмысленное потемнение ткани под пряжкой его ремня.
Несмотря на черно-белые улики, лежавшие перед ней, Селия отказывалась поверить в то, что сэр Джейсон замыслил падение своего кузена. Никак не может быть, что он так жесток и развращен. Однако ее совершенно изнасилованное тело говорило об обратном.
Выводы Селии относительно обоих кузенов снова подверглись тщательному разбору. Человек, которого Селия, как сама считала, знает, похоже, испытывал драматическую метаморфозу личности, что она, как бы ни старалась, не могла игнорировать. Она объясняла это явление тем, что он был вынужден терпеть одиночество и вредное влияние старшего кузена. Хотя Колин относился к ней с большой любовью и нежностью, когда оба оставались наедине, однако подобные мгновения все больше затмевали похотливые и развратные эпизоды, весьма частое повторение которых приводило Селию к полному смущению. Случилось так, что ей пришлось действовать осторожно, чтобы разобраться в игроках, ибо Колин вдруг загорелся желанием перещеголять кузена или хотя бы посостязаться с ним в остроумии, а сэр Джейсон оказался грозным соперником.
С тех самых пор, как Колин совершал гигиенические ухаживания за Селией, он вынашивал столь тайную и позорную фантазию, что у него пылали щеки при одной мысли о ней. Однако пенис так пылал, и его желания нельзя было просто так обманусь. Тонкий наконечник, лежавший без дела в ящике столика в ванной, обрел собственную жизнь, призывая Колина пустить его в дело. Ему так страстно хотелось ввести его в приятную маленькую попочку Селии, что ему стало невмоготу больше ждать. Колин всегда просыпался, думая об этой, как он признался, весьма неестественной потребности, и надеялся, что Селия сама может намекнуть на нечто подобное, если учесть, что она предоставляла ему столь много других интимных возможностей. Однако тонкие намеки Колина остались незамеченными. Он пришел к выводу, что если ему что-то необходимо, то этого надо не спрашивать, а добиваться самому, как поступал сэр Джейсон. Он больше не хотел играть роль второй скрипки в сексуальной симфонии своего кузена.
И Колин добился своего, подбодренный несколькими бокалами хереса, которые выпил в одиночестве после обеда в гостиной. Алкоголь быстро подействовал на его чувства, ибо взволнованному Колину не удалось съесть ни кусочка пирога с мясом и почками, поскольку он был слишком озабочен подготовкой к собственному мероприятию. Без ведома Селии он взял резиновый резервуар и наконечник из ящика стола и насадил его, услышав, что она готовится принять вечернюю ванну. Сегодня он приготовил для нее специальный состав из свежей мяты и воды. Подогрев этот состав до температуры тела на кухонной плите, Колин чуть не пережил кульминации при мысли о том, куда это все вскоре попадет, и на его лице мелькнула озорная улыбка, отчего он стал похожим на своего кузена. «Нет сомнения: Селия получит удовольствие от такого замечательного напитка», — задумчиво бормотал он про себя, наполняя контейнер теплой жидкостью, причем от запаха мяты его пенис нетерпеливо зашевелился. Откровенно говоря, он торчал большую часть дня по мере того, как приближался час осуществления плана.
К сожалению, Колин не ожидал, что ему придется делиться своим триумфом. Когда сэр Джейсон засек, что кузен крадется по коридору, сжимая в руках странный аппарат, им завладело любопытство и он тихо пошел за молодым человеком следом до самого конца.
К тому моменту, когда Колин понял, что в его преступном замысле появился партнер, было уже слишком поздно. Оба застали Селию за тем, что та в обнаженном виде перегнулась через край ванны и открывала краны. Ее сверкающие ягодицы были соблазнительно выпячены и раздвинулись от усилия, обнажая маленькое голое отверстие, которое доставляло кузенам столько удовольствий. Неожиданно хлынувшая в ванну вода заглушила приближение обоих мужчин. Она впервые почувствовала чье-то присутствие, когда к кранам протянулись руки сэра Джейсона и закрыли их. Колин стоял прямо за кузеном, спрятав руки, и криво ухмылялся, а его глаза светились необычным блеском. Безмолвное присутствие сэра Джейсона усилило его лихорадочное возбуждение и, как младшему кузену, каким он всегда останется, ему больше всего хотелось угодить сэру Джейсону и заслужить его похвалу.
Селия почувствовала запах спиртного в дыхании возлюбленного и вздохнула, встревоженная тем, что тот снова пьет. Обеспокоенная его невоздержанностью, она не заметила резиновый контейнер и наконечник, которые Колин достал из-за спины, готовясь применить их по назначению. Она взяла банное полотенце, чтобы прикрыть свою наготу от двух пар глаз, которые, как обычно, успели рассмотреть все детали ее тела.
В этот вечер сэр Джейсон неожиданно взял на себя роль стороннего наблюдателя и прислонился к стене, а на его губах плясала загадочная улыбка. В ожидании он скрестил руки, позволяя кузену управлять ситуацией, которая без всякого сомнения сулила много интересного. Возможно, он недооценил Колина, который, видно, проявил не все свои таланты. Сэр Джейсон считал себя человеком многих капризов, однако по какой-то причине именно этот ускользнул из его поля зрения. Поэтому он знал, когда надо отдавать должное тому, кто этого заслужил, а этого определенно заслужил молодой Колин.
Когда Колин приближался на нетвердых ногах со своими приспособлениями, Селия вдруг догадалась о его намерениях. Не веря своим глазам, она вскрикнула и прижала полотенце к полуобнаженным грудям и к гладкой, словно мрамор, лонной дуге. Крик перешел на жалобные стоны, ее беспомощность наэлектризовала пенисы обоих Хардвиков и подвигла тех на бурную деятельность в пределах штанов. Селия стояла на холодных плитах пола ванной и дрожала, она не понимала, как могла не догадаться о том, что такое произойдет. Колин делал несколько туманных намеков в таком духе, но она подчеркнуто не обратила на них внимания, поскольку не воспринимала его серьезно. Если бы только она позволила ему действовать так, как он хотел! Теперь же она испытает двойное унижение под пристальным взглядом сэра Джейсона.
— В ванну, — приказал Колин. Его голос был странно похож на голос кузена, и Селии показалось, что это сказал сэр Джейсон. Если бы так. Возможно, тогда стало бы легче смириться с тем, что произойдет дальше.
Произнеся эти слова, Колин почувствовал волнение от ощущения мужской власти. Наконец-то он понял, как сэр Джейсон, должно быть, чувствует себя всякий раз, когда послушная Селия беспомощно стоит перед ним, такая аппетитно обнаженная и доступная любому его развратному желанию. Никакое количество вина не могло сравниться с опьянением, которое почувствовал Колин, и ему захотелось, чтобы это чувство длилось долго, чтобы оно снова и снова появлялось во время последующих встреч, когда перед ним будет стоять эта дрожащая молодая женщина. Он вырвал полотенце у нее из рук, обнажая прелести, которые та пыталась скрыть.
Селия застыла, ее бедра прижимались к холодному фарфору. Она бросила взгляд в сторону сэра Джейсона, будто ожидая, что тот заступится за нее. В ответ на эту тихую мольбу о помощи сэр Джейсон лишь облизывал губы, а разраставшийся выступ под его ремнем вибрировал самым похотливым образом, чем дольше она смотрела на него. Она и в самом деле не могла оторвать глаз, подозревая, что внушительный объект, достигавший в его штанах пикового состояния, недолго будет там отсиживаться. К ее ужасу сэр Джейсон выдернул ремень, приблизился, и связал ей руки, закрепив ремень пряжкой. Затей он вернулся на прежнее место, ибо сердитое выражение лица младшего кузена предостерегло его от дальнейшего вмешательства.
Однако Колин и не думал освободить Селию от этих наручников; ее нагое тело, наклонившееся вперед со связанными руками и зажатыми между ними кремовыми полусферами грудей, являло собой слишком соблазнительное зрелище, улучшить которое было невозможно. Связанные руки напрасно пытались скрыть намокшую выпуклость между ног, обостряя эротическую привлекательность позы Селии, и Колин протянул руку, чтобы погладить ягодицы, вызвав тем самым сильную дрожь в ее теле. Импровизация сэра Джейсона восполнила недостающий элемент, подчеркнувший ее полное подчинение, и все трое знали это, особенно Селия, теперь оказавшись во власти мужчины, которого любила.
Сэр Джейсон дрожал от возбуждения. Для него это стало совершенно новым угощением — позволить, чтобы эта сентиментальная задница в лице его кузена правила балом. Чертовски трудно ублажать всех, когда самому надо руководить и раздавать исполнителям наставления. Если бы он не давал наставления, кузен бы так далеко не зашел. Несомненно, тот все еще неуклюже лапал бы Селию, лежа на одеяле во время пикника где-нибудь в английской сельской местности и не догадываясь о девственных прелестях, которые того и ждут, чтобы на них совершили набег. Наконец-то мальчик продемонстрировал настоящую инициативу. «Как умело он обращается с этим наконечником!» — с восторгом подумал сэр Джейсон, его глаза были широко раскрыты и сверкали, пока наслаждались устроенным Колином славным спектаклем, в ходе которого тот запустил наконечник в очаровательную маленькую дырочку Селии. Колин засунул его, заставив Селию наклониться и выпятить ягодицы. Сэр Джейсон услышал, как вода с бульканьем устремляется в уютное отверстие, в которое он так часто проникал, и его рука потянулась к ширинке, чтобы расстегнуть молнию.
— Дорогой кузен, с каким наслаждением я посмотрю на это божественное извержение! — воскликнул он, приближаясь к действующим лицам. Если бы только хватило времени принести фотоаппарат.
Селия прижала связанные руки к животу и простонала, опьяненная неизведанным, но возбуждающим давлением жидкости, которое нарастало внутри нее, и с ужасом думала, что будет, если она больше не сможет удерживать ее. Она что было сил сжала внутренние мышцы, надеясь задержать неминуемое извержение этой вынужденной клизмы. Сможет ли она когда-либо простить Колина, подвергшего ее такому позору?
Ждать кузенам пришлось недолго. Через несколько секунд Селия сдалась. Колин элегантным движением вытащил наконечник из ее ануса, и наружу вырвались потоки воды, серией каскадов устремились в фарфоровую ванну и обдали перед его штанов. У Селии подкосились ноги, и она упала бы, не успей Колин подхватить ее. Колин оторвал ее от ванны, но она так громко кричала от унижения, что он тут же пожалел о своем дурном поступке, несмотря на то какое головокружительное удовольствие он ему доставил. Сэр Джейсон стоически следил за происходящим, выражение его лица не изменилось. По его лицу было бы трудно судить о том, что он чувствует; гораздо лучше было бы понаблюдать за местом пониже. Этот внушительный выступ в штанах сэра Джейсона освободился от преград и показал Селии, как глубоко порок засел в Хардвиках.
Запах мяты всегда будет сопровождать сэра Джейсона и Колина в подобные моменты разврата и кровь тут же ринется в их пенисы. Они будут творить эту непристойность с Селией всякий раз, как у них появится настроение, по очереди определяя размеры очистительной дозы. Кузены подкрадывались к ней, когда она меньше всего того ожидала, и это приносило им бурную радость, хотя ничто не могло сравниться с первой клизмой, которую сделал Колин.
Селия лежала на кровати лицом вниз, ее связанные руки образовали корону над медовыми косами на ее голове. Ее тело все еще тряслось от тяжелого испытания и смешанных эмоций, которые оно породило. Колин гладил волосы Селии, пытаясь успокоить и ее и себя, но сковывавшее чувство вины никак не влияло на твердость его пениса. Селия так расстроилась, что забыла о своей наготе, однако такое ее состояние оказывало сильное воздействие на обоих мужчин; Свет лампы рядом с кроватью падал на ее кожу, отчего та мерцала, особенно две выпуклости ягодиц, которые возвышались, начиная от пояса. Ее бедра раздвинулись, и сэр Джейсон видел, как маняще сверкает малиновый осколок между ними. Он сильно прикусил нижнюю губу, сдерживая неукротимую потребность проникнуть туда языком и отведать пикантный мед, который струился оттуда. Вместо этого он сосредоточился на красивых полушариях ее попочки и на том, что пряталось между ними, а его капавший член настойчиво бился о живот, увлажняя подол рубашки.
Колин слизывал слезы с лица Селии, шепча ласковые слова в ее ушко, однако видя ее столь уязвленной, он возбуждался все больше. Приятный вкус соли на языке вдохновил его на самые лирические слова, и сэр Джейсон заметил, что от ласк кузена Селия все больше увлажняется. Приступ ревности кольнул сэра Джейсона и достиг надувшегося конца его пениса, вызывая в нем потребность взять приступом источник, соблазнявший своими удовольствиями. Настала пора вмешаться, поскольку казалось, что у Колина нет никакого плана дальнейших действий, кроме как заботиться о уязвленной гордости Селии. А такое поведение совсем не устраивало сэра Джейсона Хардвика. Безжизненность ее членов лишь подогревала соблазн, и он среагировал единственным известным для себя манером.
Колин заметил краем глаза, что кузен решительно приближается, но ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Когда сэр Джейсон забрался на постель, собираясь пристроиться позади Селии, снимая брюки и освобождая нетерпеливое оружие из плоти, Колин все еще ничего не предпринимал. Он скорее помог сэру Джейсону, перегнувшись через изгиб спины Селии, чтобы раздвинуть ей ягодицы, предлагая легкий доступ к любому отверстию, какое пожелает кузен. Подрагивающая розетка определила выбор, ее свежесть после промывания стала неотразимым соблазном для члена и языка. Разумеется, сэр Джейсон не собирался заниматься оральной содомией, особенно когда младший кузен смотрел с таким лихорадочным предвкушением. Похоже, огонь в глазах Колина и в самом деле был обращен к нему и подстрекал к жестокости. От безудержной похоти у сэра Джейсона разболелись челюсть. Как ему хотелось отведать Селию, раскупорить эту плотную щель языком и пожирать ее изнутри. Возможно, ему хватило бы сил на это, останься он один. Но смел бы он после этого смотреть ей в глаза?
Селия напряглась, почувствовав, что сэр Джейсон увлажняет свою надувшуюся шишку ее соками. Когда старший кузен стал прижимать эту шишку к тугому отверстию ее задницы и уже начал проникать в горячее углубление, мышцы попытались вытеснить его. «Почему он не может оставить меня в покое?» — Селия тихо заплакала и напрасно старалась высвободить руки из пленившей их кожи.
Чтобы преподнести ей урок, ибо ученье, видно, давалось ей нелегко, сэр Джейсон совершил долгое вхождение, до упора тараня ее зад. Яички врезались в раздвинутые подушки ягодиц Селии, а обнаженная плоть его бедер терлась о руки Колина, державшего ее ягодицы. Селия испуганно вскрикнула, ее осквернение стало невыносимым вследствие пьяного, но охотного соучастия Колина.
Сэр Джейсон проникал глубоко и выходил настолько, чтобы Селия снова и снова почувствовала, до каких немыслимых пределов великолепная головка его органа растягивает ее анус всякий раз, когда снова вторгалась в него; такое положение становилось еще мучительнее из-за соучастия Колина. Вспотевшие ладони Колина и в самом деле раздвинули ягодицы Селии так сильно, что ей казалось, будто ее тело разорвется до самого клитора. Этот изящный придаток так вытянулся, что от поступательных движений сэра Джейсона терся о постельное белье, вызывая в Селии нежеланные страсти и бурный поток женских подношений из ее щели. Теплая лужа, образовывавшаяся под ней, служила успокоительной микстурой для ее горящего язычка. Когда Колин нагнулся над ней, она не могла не заметить, какое у того огромное возбуждение, ткань брюк была готова вот-вот разойтись от напора взбунтовавшегося члена. Однако при следующих словах его пенис вырос еще больше.
— Видишь, как замечательно открывается задница Селии, чтобы впустить меня! — восторгался сэр Джейсон. Его лоб блестел от пота. — Дорогой кузен, думаю, ее зад может одновременно принять оба наших члена. Иди сюда, давай вместе услаждать ее зад!
Тревога Селии росла, несмотря на возбуждение клитора. Она с ужасом взглянула на Колина, опасаясь, что тот может принять чудовищное предложение кузена. Видно было, что оба потеряли разум и изголодались так, что вполне могли совершить такое насилие. В ответ на предложение сэра Джейсона Колин отпустил ее ягодицы и сделал вид, будто готовится занять новое положение. Селия понимала, что надо действовать немедленно. В состоянии опьянения Колин вполне мог решиться на такое вторжение, особенно после развратных действий с наконечником. Потянувшись к непокорному выступу в штанах Колина, Селия молила его развязать ей руки. Когда тот послушался, она одним отчаянным движением расстегнула молнию на его ширинке и просунула туда пальцы. Гигантская масса плоти выскочила наружу, являя собой близнеца тому инструменту, который сейчас терзал ее сзади, его пурпурная головка блестела от мужской влаги. Селия взяла его в рот, лизала и сосала, словно от этого зависела ее жизнь, и вполне возможно, что так оно и было.
Жадные звуки, издаваемые ртом Селии, сопровождали бульканье, исходившее из ее задницы в момент встречи с пенисом сэра Джейсона, в ушах кузенов эта непристойная какофония звучала чудесной симфонией. Очевидно, мысль о двойном вторжении, к радости Селии, пока была забыта. Поэтому она отдалась телом двойному слиянию, находя, что возбуждается все больше вкусом Колина на своем языке и ощущением пульсации сэра Джейсона в узком пространстве задней магистрали. Соки неудержимо вырывались из нее и стекали по бёдрам, а на постели росла лужа. Сзади Селию пробивало словно током, Что заставило ее поднять ягодицы, и она подавала их навстречу надвигающейся дубине из плоти, расслабляя внутренние мышцы, чтобы сэр Джейсон мог получше войти в нее. Он схватил бедра Селии, чтобы удержать ее на месте, и приподнял над кроватью.
— Раздвинь ноги, — приказал он, не сбиваясь е ритма. — Я хочу войти целиком!
Эти слова поразили Селию словно гром и отдались в кончиках ее земляничных сосков. Она без возражений раздвинула бедра, упираясь на колени и локти, чтобы удержать Колина во рту и в то же время принимать в заднем будуаре всю длину пылавшего члена сэра Джейсона. От кружившего голову восторга, вызванного парой членов Хардвиков, пальцы Селии потянулись к жадному клитору и начали поглаживать его скользкую и сочную поверхность, а ее бедра похотливо вращались под воздействием многократного возбуждения.
Сэр Джейсон довольно улыбался, когда увидел, что рука Селии отчаянно движется между бедер, а исходившие из нее тихие стоны побуждали его таранить ее еще сильнее. В самом деле она именно этого и ждала от него, а сэр Джейсон, будучи весьма щедрым парнем, поклялся трахать ее горячий маленький зад до крови. Все эти отчаянные возражения против творимого с нею насилия были ничем иным, как спектаклем, устроенным для него, чем-то вроде женской фривольности, дабы скрыть внутреннюю суть ее похоти. Сочный мед, вытекавший из крохотной розовой щели, не мог соврать, так же как и гостеприимный будуар, как раз в это мгновение обжигавший его пенис. Шелковистый клитор Селии тоже не мог врать, ибо всегда служил сигналом того, что она возбуждается.
Пока сэр Джейсон долбил находившуюся перед ним бархатистую магистраль, гипнотический ритм движений вернул его назад в другое время, к заднему будуару, который он предпочел бы не вспоминать. В его воображении снова возник парижский салон, изящные пастельные тона теснились вокруг него ярче и резче, чем это было в действительности. У сэра Джейсона все еще кружилась голова и одолевало смущение после неожиданной встречи его пениса с мясистыми устами Ларса, когда он обнаружил, что рядом возник пожилой итальянский джентльмен и предложил отведать содержимое оловянной табакерки. Сэр Джейсон с благодарностью принял предложение, и к нему тут же снова вернулась прежняя энергия. Хотя его мужская гордость пострадала после неприятного случая с шведским парнем, гостей так увлекло представление, разыгравшееся у их ног, что сэр Джейсон не без оснований посчитал, будто никто, кроме нового друга, не заметил его непреднамеренного грехопадения, а джентльмен, предложивший табакерку, к счастью, даже не обмолвился об этом.
Ларс исчез, видимо, его уста удовлетворились кремовыми подношениями своей невольной жертвы. Итальянец отвел сэра Джейсона в сторону, предлагая еще раз отведать сильнодействующего нюхательного средства. Обе девушки все еще не унимались, их уста и носы углубились между раздвинутых бедер друг друга, пока гости салона продолжали смотреть, забавляясь и приятно возбуждаясь похотливыми посасываниями. Один пожилой джентльмен решил присоединиться, присел рядом с ними и положил руки на юные попочки. Он запустил столько пальцев, сколько смог, в анус каждой, причем значительная часть его руки исчезла в заднице испанской девушки. После этого вторжения лизание продолжалось с еще большим рвением.
Сэр Джейсон ощутил новое возбуждение в штанах и подумал, не привнести ли в это действо кусочек из традиций Хардвиков. Однако как раз в этот момент заговорил его друг. «От всего этого становится довольно скучно. Я знаю кое-что гораздо более интересное, если вам угодно составить мне компанию». Судя по его тону, это предложение не вызывало сомнений; итальянец явно знал, что происходят гораздо более экзотические события, и был настроен достаточно дружелюбно, чтобы поведать о них сэру Джейсону.
Нюхательное средство оказало еще большее волшебное и наркотическое действие на чувства сэра Джейсона, и он последовал за своим компаньоном в глубь коттеджа, а его пенис в ожидании поднялся во весь рост — это состояние не ускользнуло от хищного взора другого мужчины. Оба вошли во что-то, похожее на спальню. Глазам сэра Джейсона понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к освещению или, точнее, его отсутствию, ибо в комнате горели только свечи, отбрасывая вокруг неестественный отблеск. В этой темной комнате группа мужчин к женщин теснилась вокруг постели — некоторые стояли, другие наклонились вперед, их вздохи и стоны еще больше возбудили любопытство сэра Джейсона. К сожалению, те стояли близко к действу, вызнавшему столь шумное и страстное проявление чувств, закрывали ему обзор, и его нетерпение не ускользнуло от взора компаньона.
— Не беспокойтесь, мой друг, — шепнул итальянец, хлопая сэра Джейсона по плечу. — Скоро вам представится прекрасный случай.
Снова он предложил табакерку сэру Джейсону, тот отщипнул щедрую порцию и, приблизив пальцы к носу, глубоко втянул воздух. Порошок не только не успокоил его, как он того ожидал, а лишь усилил недовольство, и его охватило желание увидеть сокровище, которое прячут от него. Он и в самом деле побил бы любого, кто стал бы ему мешать. Но в тот момент, когда он бросился вперед, чтобы плечами пробить дорогу в толпе, та расступилась, позволяя ему приблизиться к тайному действу, за которыми все эти люди зачарованно наблюдали с затаенным дыханием.
Колеблющиеся языки свеч выхватили белоснежную резво выпяченную задницу, ее доступность подчеркивалась горой подушек спереди. Глубокая впадина девичьей спины сменилась парой созревших холмов. Холмы были хорошо разведены, что возможно лишь после многократных сеансов вторжения, а ущелье между ними обнажало льняные кудряшки во всем шелковистом великолепии. У сэра Джейсона прервалось дыхание, когда мерцание свечей выхватило влагу, сочившуюся из темного углубления между ними и орошавшую соседние кудряшки, эта сплошная чернота зияла вследствие бурной активности, которой до сих пор подвергалась и, по-видимому, получила удовольствие от этого. Более совершенного экземпляра он еще не встречал.
Сэра Джейсона нежно подтолкнули за локоть, и он ринулся к постели, на полпути сбросив на пол свои брюки. Изголодавшаяся головка его пениса легко вошла в анонимную задницу и одним мощным толчком пронеслась мимо мускулистого ободка, а его яички стукнулись о сверкавшие ягодицы. Зрители воскликнули, словно сэр Джейсон заполнил их собственные магистрали, и он засиял от гордости, жалея эти бедные души за восторг, который они так и не испытают.
Улегшись на спину объекта наслаждений, сэр Джейсон уделил все внимание горячему и скользкому отверстию, в которое проникал его объемистый орган, возбуждаясь мыслью о том, что множество мужчин извергли сюда свои подношения и щедро умаслили ему дорогу. С каким восторгом он смотрел бы, как каждый из них по очереди подходит к этой расцветающей заднице и окунает в ее уютные глубины свой маленький или большой член. Первое вторжение всегда самое приятное, ибо как вестибюль, так и гостиная еще не подверглись соответствующему расширению. И требовали определенных усилий, чтобы туда войти. Наверное, эта юная красавица плакала, когда к ней без церемоний пришли в гости, особенно если подставить девичью задницу неопытному члену. Сэр Джейсон с удовольствием понаблюдал бы за изнасилованием девственного ануса или, что еще лучше, сам обзавелся бы пенисом, который взломал бы девственную печать, которая теперь жаждала заполучить глубоко внутри себя как можно больше мужских инструментов.
Наркотик и желание так подняли настроение сэра Джейсона, что он, увлекшись похотливой игрой, в ходе которой его член вонзался, ягодицы вздымались, а анус то расширялся, то сужался, совсем забыл о собравшихся вокруг гостях, если не считать расслышанных им скабрезных комментариев относительно его собственной пригодности к такого рода соитию. Ощущение этих жадных взглядов на обнаженной нижней части своего тела подвигло сэра Джейсона к тому, чтобы дать зрителям настоящее представление и, когда они плотным кольцом обступили обоих партнеров спектакля, чтобы лучше следить за их сочным слиянием, он вытащил свой орган, таким образом предоставляя толпе возможность насладиться его прекрасными габаритами, и снова загнал его в хорошо умасленный проход. Он снова и снова ощутил райское наслаждение, когда не оказывавшая сопротивления щель целовала и обнимала головку его пениса при каждом новом проникновении. Яички сэра Джейсона были готовы вот-вот взорваться, его семя рвалось наружу. Он с таким забвением предался этому действу, что не заметил, что его друг, предлагавший табакерку, встал в нескольких дюймах от его вздымавшейся задницы.
Ожидая скорой кульминации, итальянец смочил средний палец слюной и засунул его в ничего не подозревавший анус сэра Джейсона, тугость этого атрибута свидетельствовала о его девственном состоянии. При этом неожиданно волнующем вторжении сэр Джейсон затаил дыхание от ужаса и удовольствия и больше не мог сдержать себя. Он разразился семенем глубоко внутри снежно-белой задницы, которую прижимал своим телом, и накачивал, казалось, бочками этого вещества! Выпуклости поднимались навстречу завершающим подношениям сэра Джейсона, а палец настойчиво забирался все глубже в его ранее нераспечатанной заднице. Объект сего огромного удовольствия исторг громкий вздох, и сэр Джейсон рухнул вперед, оставив пенис в пульсирующем канале, его лицо закрылось в запутавшихся желтых кудряшках волос.
Помещение огласил хор подбадривающих голосов и аплодисменты, причем громче всех радовался итальянский джентльмен, который несколько раз выкрикнул «браво». Его палец горел после того, как нанес кратковременный визит целомудренному отверстию. От усилий и слишком большой дозы наркотика у сэра Джейсона колотилось сердце, он слез с предмета услад, на ходу вытаскивая свой сморщенный член, и выплеснул на раскрытые ягодицы несколько капель от своей спермы, но некоторые капли ему не принадлежали. Как ему хотелось взглянуть на прелестное лицо хозяйки ягодиц, хотя от таинственности эта встреча и в самом деле стала более волнующей. «Нет никаких сомнений в том, что эта изумительная девушка горит желанием поцеловать объект, который ее столь искусно таранил», — задумчиво бормотал сэр Джейсон, не сомневаясь в том, что его инструмент обретет прежнее достоинство, стоит ему только побывать в ее рту.
Кто-то включил лампу, и комната озарилась тошнотворным желтым светом. Кудрявая голова начала медленно поворачиваться, и сэр Джейсон встретился с невинным взглядом больших глаз Ларса, шведского студента, язык которого совсем недавно наслаждался сочными подношениями его пениса.
Лицо сэра Джейсона пылало, когда вспоминался этот давний случай, а его толчки становились безжалостными, когда он старался изгладить из памяти унизительную сцену той ночи в Париже и изливал свою злость на невинную задницу Селии. Она вскрикивала от жалящих толчков, терзавших задницу, а также от растущего желания, проистекавшего от того, что сэр Джейсон сердито долбил ее, разрывая и натягивая хрупкий ободок и, следуя примеру кузена, раздвигал до невероятных пределов ее ягодицы.
И снова Селия была недовольна тем, что ей хотелось взглянуть, как члены Хардвиков наполняют ее с двух концов, а зеркал, смотря в которые можно было бы насладиться этим двойным насилием ее рта и ануса, не было. В тот момент, когда она собралась с духом предложить столь непристойное новшество, Колин разразился прямо ей в рот, заглушая ее слова бурлящим выбросом семени. Селия почувствовала, что ее в равной мере наводняют также сзади, и оба кузена вопят в экстазе, пока их голоса не слились в один. Впоследствии обессилевшая троица лежала на постели, разбросав конечности во все стороны. Губы Селии и влажное ущелье между ягодиц были липкими от мужских выделений, и проницательные глаза сэра Джейсона заметили большую лужу, которую оставили на постельном белье ее собственные вязкие подношения. Вдруг он раздвинул ей ноги, опьяняющий запах ее возбуждения дразнил его ноздри и снова пробудил истощенный орган. Его средний палец нашел источник и основательно окунулся в него, гофрированная поверхность влагалища Селии нежно трепетала. Ее клитор стал ярко-красным от настойчивого желания, нескромно раскрываясь перед обожателем, когда нашел выход из державших его в плену пухлых, заполненных кремом губ. Сэр Джейсон не стал им заниматься, а вытащил палец из прелестной борозды и провел им по ее губам, отчего те заблестели и стали соблазнительными.
— Отведай себя, Селия, — пробормотал он, желая того же.
Покраснев от этой грубой похотливости, она лишь простонала в ответ. Соки Селии бесстыдно стекали по уже увлажненным бедрам, когда жгучий взгляд сэра Джейсона разглядывал каждую деталь ее обнаженной прелести и находил влажную розовость столь же очаровательной, как и в тот раз, когда он увидел ее впервые. Теперь уже три его пальца погрузились в фонтан Селии и довольный, что встретил такое замечательное наводнение, воткнул их ей в рот и вздрогнул, почувствовав, что кончик языка касается его пальцев, орошенных росой ее прелести. Его пенис стал твердым и увеличился в два раза, но отнюдь не достиг предела.
Селия смелела, и она языком обвила пальцы сэра Джейсона, слизывая каждую медовую каплю, которая была добыта у нее, и лизала, пока на его коже не осталось ничего пикантного. В безрассудном порыве страсти он прижался к ее устам, продвигая свой язык так далеко, как мог, нисколько не беспокоясь, что кузен совсем недавно изверг здесь свое семя. Аромат Селии сохранился на ее языке, этот вкус был гораздо соблазнительнее, чем неудовлетворительные пробы, которые он брал со своих пальцев. Сэр Джейсон лизал поверхность ее языка, собирая как можно больше переданных ей секреций. Однако он испытывал мучения от сознания, что нет ничего лучшего, чем пить этот небесный нектар прямо из крана, если только ему хватит смелости пойти на столь решительный шаг.
Поглощенный неправедно добытыми наслаждениями, сэр Джейсон не заметил озадаченный взгляд, мелькнувший на лице кузена. Любой заметил бы, что сэр Джейсон пользуется ртом Селии как заменителем того, что он жаждал больше всего: капающим маленьким ротиком вишневого цвета, затаившемся между ее бедер.
Несмотря на количество выпитого, Колин почувствовал, что его пенис вытягивается и пульсирует, разбуженный новым страстным желанием. Если бы он был трезвым, то сразу пережил обычное неудовлетворение тем, что оказался вторым в очереди за прелестями с ароматом мускуса. Теперь же физиологические потребности заставили его преодолеть родственное соперничество. Его мысли вращались вокруг одного — побыстрее утолить желание.
Колин вклинился между сэром Джейсоном и Селией, чтобы разъединить их сплетенные языки. Схватив Селию за ноги, он бесцеремонно стащил ее с постели и поставил на колени так, чтобы розовая задница была выпячена. Бритая ямочка между ягодиц широко зияла после жестоких набегов сэра Джейсона, и Колин без всякого труда вставил свой пенис в сверкавший ободок. Толстый стержень дюйм за дюйм продвигался вперед, его путь был хорошо умаслен, благодаря обильному орошению, оставленному здесь его кузеном.
Селия постанывала, не в силах поверить, что ее второй раз берут в такой непристойной и унизительной позе, когда внутри еще горит от первого раза. Разве возлюбленному была безразлична боль, которую он причинял ее пострадавшей заднице? В действительности казалось, что Хардвики желали запретные плоды ее задницы больше, чем истинный сосуд ее женственности. «Как это объяснить?» — спрашивала она, удивляясь и тревожась о навязчивом влечении обоих мужчин к ее обнаженной заднице. Если бы только Селия догадывалась, как оба наслаждались такой содомией…
Несмотря на подготовленность ее магистрали, каждый толчок Колина причинял новую боль. Его внушительный орган жалил и натирал те участки, которые стали мягкими от предыдущей активности сэра Джейсона, от которой стенки в прямой магистрали горели словно в огне. Даже ее анус горел, поскольку его растянули выше физических возможностей, вгоняя туда, как ей показалось, не один, а два пениса. Конечно, понадобилось бы двое мужчин нормальных размеров, чтобы сравниться с одним пенисом Хардвика, и Селия молилась, чтобы возлюбленный поскорее разразился оргазмом и поток успокаивающего бальзама остудил пламя, пожирающее ее изнутри. А Колин только разводил руками ее ягодицы, чтобы облегчить свое предприятие, и даже не собирался извергать семя, благодаря тому, что Селия недавно, трудясь устами, избавила его от подобной необходимости. Ему хотелось лишь наслаждаться приятными ощущениями, которые давало пребывание в этом проходе.
Что же касается сэра Джейсона, то он не стал праздно проводить время. Он изумлялся поразительной эластичности отверстия задницы Селии, пока раздувшийся орган кузена исчезал в ней. Периметр отверстия стал гневно-красным и с каждым проникновением приобретал все большую сочность, шумно всасывая вторгающийся стержень. Сэру Джейсону пришлось признать, что его кузен хорошо знает, как должным образом трахнуть молодую леди, а такой талант, несомненно, передался по наследству. Желая насладиться каждой сочной деталью, он приблизился к этому действу, пока его нос не наткнулся на два слившихся тела, а подобное действо он считал величайшим проявлением красоты. Откровенно говоря, сэр Джейсон находил, что наблюдение опьяняет не меньше, чем участие, а столь близкое расстояние раздражало его ноздри едкими ароматами, порожденными соитием Селии и Колина. Он раскрыл рот от восторга, его губы образовали сплошной круг. Не отдавая себе отчет в том, что он делает, сэр Джейсон облизал губы, словно водя вокруг гофрированного ободка, который его кузен энергично расширял. Аромат Селии дразнил язык сэра Джейсона, он простонал и его пенис бился о живот, требуя к себе немедленного внимания. Селия наполовину повернула лицо к нему и решила подставить рот к его самому замечательному подарку.
Пока возлюбленный продолжал насиловать ее задницу, Селия подняла остекленевшие глаза и встретила взгляд сэра Джейсона и обнаружила, что главное внимание тот уделяет действию позади нее. Колин так широко раздвинул ее ягодицы, что бритые прелести обнажились во все своей полноте. Горящие глаза сэра Джейсона впились в плоскую щель с таким напряжением, что Селия почувствовала, как горячие волны пронизывают ее тело и доходят до сильно напряженного клитора. Как могли страсти Селии разгораться в столь постыдное пламя желания всякий раз, когда он так откровенно рассматривал ее интимные места? А ведь она почти торжествовала, когда ее выставляли в столь возмутительной позе. И снова Селия не могла удержать свои пальцы, которые нащупали пульсирующий розовый язычок между своих бедер.
Начав манипулировать набухшим клитором, она наблюдала за сэром Джейсоном, чья обнаженная нижняя часть, похоже, манила ее к себе. Пенис бился о его живот, словно пурпурное знамя, набухшая шишка истекала соками, которые орошали толстый стержень и кудри на лобке, капельки сверкали словно алмазы, вплетенные в серебристую паутину. Присев, сэр Джейсон подчеркнул рельефность изгибов своих ягодиц.
В голове Селии неожиданно возникла мысль, каково было бы проникнуть между ними или даже посмотреть, как кто-то вторгнется туда, а озорная фантазия подсказала в этой роли Колина, содомирующего старшего кузена. Ее лицо вспыхнуло пунцовым цветом, и она гнала эти мысли прочь, недовольная собой за то, что позволила лелеять столь развратные думы.
Фантазия показалась весьма страшной. Селия так и не могла отделаться от этого желания стать мужчиной хотя бы на несколько мгновений, чтобы сделать с сэром Джейсоном то же самое, что он часто проделывал с ней. Она через силу виновато рассматривала его восторженное лицо и нашла его черты неотразимыми: глубокие озера глаз, плутоватые дуги бровей, густые непослушные темные волосы. Сэр Джейсон Хардвик обладал невероятной эротической привлекательностью. Правда, он был похож на своего кузена, однако в его чертах просматривалось нечто зловещее, причиной чего могла быть лишь глубоко укоренившаяся порочность. Рот сэра Джейсона казался пресыщенным, будто все, что он пробовал, доставалось легко. Как Селии хотелось, чтобы этот рот прошелся по ней — обследовал ее самые интимные места губами и языком. Воображение, что Сэр Джейсон овладевает ею таким образом, сильно возбудило ее, сердцебиение участилось и ей скоро стало трудно дышать. Ко всему этому добавился горячий член Колина в заднем будуаре и пальцы Селии, стимулировавшие клитор, возносили ее все выше и выше, и ей казалось, что смерть близка. Она издала хриплый стон, настигнутая неожиданным оргазмом и ее глаза встретились со взглядом сэра Джейсона — в ее глазах было отчаяние и позор, а его глаза горели от нетерпения.
Сэр Джейсон и в самом деле никак не мог насытиться своей прелестной пленницей. То же относилось и к его кузену, и как раз в этот момент казалось, что выносливость Колина не знает границ. Произошедшее с ним ранее семяизвержение отсрочило следующее, которое в конце концов состоится в пылавшей заднице Селии. Поскольку его пенису требовалось дополнительное внимание, сэр Джейсон решил воспользоваться ситуацией. Он встал перед бездельничавшими устами Селии и предложил свой исстрадавшийся орган ее губам, которые опухли от прежней оральной активности. Губы отдавали розовым оттенком, напоминая сэру Джейсону о предстоящих страстях. Их глаза снова встретились и безмолвно возвестили о предстоящих радостях, Селия простонала и крепко замкнула губы на пульсировавшей шишке, плачущая дырочка которой увеличилась от этого контакта.
Сэр Джейсон вздрогнул, опьяненный тем, что ее уста охотно приняли его внушительный придаток, только что совершивший визит в запретный будуар, расположенный на другой стороне ее тела, — ведь подобный акт обычно совершался под принуждением. Селия наконец-то стала женщиной, охотно признавшей собственную развращенность, соперницей, достойной того, чтобы превратить самые великие мечты сэра Джейсона в пламенную действительность. Возможно, он потом поцелует ее, чтобы украдкой отведать эту изящную попочку. Какую сладость должен испытать его язык!
Пальцы правой руки Селии мокли в реке между ее бедер, образовавшейся после оргазма, левой рукой она прижимала пенис сэра Джейсона к устам и украдкой начала засовывать два пальца, искупавшиеся, во влагалище, в его анус, находя тот крайне тугим. Сэр Джейсон застонал словно от боли, но не пытался уйти от ее пальцев. Он мотал головой из стороны в сторону, пока, она совершала поступательные движения пальцами, эти движения подстроились под толчки члена Колина в ее заднем отверстии. Язык Селии благоговейно скользил вдоль длинного стержня сэра Джейсона, и она обнаружила, что собственный аромат на его раздавшейся плоти неожиданно возбуждает ее. Она сосредоточила свои усилия вокруг его чувствительного ободка, радостно слизывая сочившиеся капельки. Сэр Джейсон запустил пальцы в медовую гриву волос, колыхавшуюся у его бедер, и нагнул ее голову пониже, чтобы можно было проникнуть глубже, и приподнял свои ягодицы, позволяя изящным пальцам проникнуть до упора в свой девственный проход.
С каждым вторжением Колина Селия подавалась вперед, позволяя сэру Джейсону легче проникнуть в свой рот. Его член углублялся и щекотал ей горло. Селия почувствовала содрогания позади себя, и пенящиеся потоки Колина устремились в глубь нее, орган возлюбленного вибрировал от целой серии толчков. Селия сосала сильнее до тех пор, пока сэр Джейсон также содрогнулся и разразился соками, обдавшими ее губы и язык липкими потоками, причем кульминацию усилило присутствие ее пальцев в его заднем проходе. Колину потребовались неимоверные усилия, чтобы наконец покинуть гостеприимный, хорошо изъезженный зад, после чего он, охваченный блаженством, рухнул на пол. Если бы не тяжелое дыхание, можно было бы подумать, что он умер.
Язык Селии прошелся по ее покрытым кремом губам, подбирая последние капли, которыми их смазал сэр Джейсон. От изящества, с которым она совершила это простое движение, он погрузился в пресыщенное забытье, оставляя источник наслаждений в задумчивости над тем, как похожи оба кузена на вкус. Ибо у Селии и в самом деле развилась способность узнать Хардвиков по вкусу.