Заперев двери Дома на Пустоши и поручив Неду Биггинсу наблюдать за собственностью, сэр Джейсон Хардвик с дубликатом паспорта переправился через Дуврский пролив на том же пароходе, что и его беглый кузен вместе с невестой несколько недель назад. Он с большим нетерпением ждал встречи с ними, ибо слишком долго обходился без сладострастных прелестей Селии.

Сэр Джейсон и в самом деле уже почти забыл крепкий сладкий вкус ее вишневой щели на своих губах — угощение, в котором он по собственной мужской глупости отказывал себе до тех пор, пока не осознал ошибку. Никогда больше он не будет отвергать подобные восхитительные удовольствия. Наоборот, он жадно набросится на эти медоносные лакомства, вытекающие из благоухающего источника, и не обратит ни малейшего внимания на то, сколько капель попадет ему на лицо. Сэр Джейсон уже не считал подобные желания недостойными мужчины. Ибо он сейчас знал, что быть мужчиной — значит изведать все царство наслаждений, которые может дать женщина.

Даже когда море обдавало сэра Джейсона холодом, его лицо горело от предельного желания. Он не захотел находиться внутри с остальными пассажирами, но предпочел остаться один и наслаждаться своими мечтаниями. А рядом свистел ветер и в ушах звучал далекий крик Селии. Сэр Джейсон вспоминал последние мгновения вместе, когда та нагая лежала на его постели, а охотно раздвинутые ноги открывали женские складки. Большие губы были гладкими и совершенными, словно фарфор, и почти такими же прелестными. Сэр Джейсон почтительно расположился перед этим сокровищем и пальцами раздвинул пухлые порталы, обнажив таким образом сверкающий внутренний розовый цвет и освободив затаившийся между ними оранжево-розовый бутон. Тот рос у него на глазах и потянулся к его устам, проделывая ряд зазывающих движений. Дурманящий запах достиг его ноздрей и разбудил в нем нечто сокровенное, от чего дымка заволокла ему глаза. Такие проявления чувств случались у сэра Джейсона столь же редко, что и приливная волна, докатившаяся до пустоши. Воистину, Селия сделала его другим человеком.

Сэр Джейсон захватил клитор пленницы губами и языком исследовал каждую ароматную извилину. Ягодицы Селии извивались на стеганом одеяле, а он при помощи пальца отвел складку, щекоча языком краснеющие внизу гланды. Он знал, что такое рассчитанное возбуждение доводит бедняжку до сумасшествия. Именно поэтому он и проделывал эту операцию. В тот момент, когда она заявила, что больше не в силах терпеть, он втянул весь пламенеющий клитор в рот и стал изо всех сил сосать его, собираясь проглотить целиком.

Подобная оральная жестокость привела к наводнению из щели внизу, а сэр, Джейсон с несвойственной ему нежностью просунул средний палец одной руки в отверстие, продолжая в то же время выворачивать губы влагалища другой. Как обманчива была эта изящная скважина — кто мог представить, что такая маленькая щель вмешает не один, а несколько пальцев и даже член таких выдающихся размеров, каким обладал сэр Джейсон? Пока его губы и язык продолжали возбуждать налившуюся кровью выпуклость, он воспользовался пальцем в качестве заменителя сексуального органа, двигая им туда и сюда, словно подготавливая девственную щель к приему настоящего мужского инструмента.

В тот вечер у Селии был бурный и обильный оргазм, ее крики оглашали безмолвную пустошь. Сэр Джейсон вынул палец из подрагивавшей щели влагалища, прильнул к нему ртом и начал пить сладкий мед, хлынувший оттуда, а сам безудержно извергал собственные влажные подношения. Он потер пульсирующую головку своего члена о бедро Селии и глубоко засунул язык, чтобы допить последние остатки ее нектара. Сэр Джейсон никогда за свою жизнь не забудет вкус и запах Селии в ту последнюю ночь, которую они провели вместе в Англии — тот вкус и запах, которыми он никогда не насытится. Он лишь сожалел, что так долго ждал этого.

Стоя на носу корабля, сэр Джейсон казался стороннему наблюдателю гордым человеком, каким он и был. Солоноватый запах моря щекотал ноздри и, более того, раздражал стержень из плоти, уединившийся в его штанах, ибо этот запах приближал к прекрасной Селии. Как мудро он поступил, устроив побег своего преследуемого кузена. Кто же додумается искать его во французской провинции? Нечего и говорить об этом самодовольном детективе, который однажды нанес ему визит в Доме на Пустоши. Разумеется, сэр Джейсон не обмолвился Селии о том, что расследование убийства почти застопорилось после недавнего признания безработною бродяги, искавшего жилье, пусть даже такое, как местная каталажка. Сэр Джейсон не мог позволить, чтобы его безрассудный родственник самостоятельно, разгуливал повсюду, поскольку было трудно предсказать, как все повернется. Интересно было бы посмотреть, захотела бы Селия расстаться со своим так называемым возлюбленным. Осталась бы она со своим похитителем на пустоши без угроз и принуждения? На этот вопрос сэру Джейсону хотелось бы однажды получить ответ.

Сомнения относительно ее верности часто причиняли ему большую душевную боль. Но вместо того чтобы поддаваться таким настроениям, сэр Джейсон расправлял плечи, ибо ему никак не пристало выглядеть слабым даже перед незнакомцами. «Если бы только это чертово судно двигалось побыстрее!» — подумал он, нахмурив брови от досады, что струйки пара лениво покидают трубы парохода. Он предпочел бы отправиться пораньше, ибо ему не доставляла удовольствие мысль о том, что его кузен остается в обществе Селии один и таким образом недосягаем для него. К сожалению, с этим ничего нельзя было поделать. Паспортный стол работал с обычной, свойственной англичанам эффективностью, которая больше устраивала чиновников, нежели налогоплательщиков. Сэр Джейсон лишь надеялся, что за время его отсутствия Колину не удалось настроить Селию против него. Конечно же огонь, горевший в глазах Селии, когда сэр Джейсон слизывал капельки ее нектара, не затушишь несколькими словами молодого человека, который, как бы он ни старался, не годился для того, чтобы подержать свечу для своего старшего кузена.

Сэр Джейсон пересечет Францию с севера на юг, пользуясь поездами и экипажами, как эта пара, которую он отправил сюда раньше себя. Конечно, это долгое путешествие, но оно стоит неудобств, не говоря о пыли. Запах лавандовых полей, казавшихся синевато-пурпурной сетью, проникал через окно его вагона, и он вздрогнул, ощутив неодолимый прилив желания вдохнуть неуловимый запах молодой женщины, которую встретит снова. Благоухающий розовый цвет Селии был слаще и шелковистее, чем лепестки любого цветка, не говоря о ее нектаре. Знала ли она, как легко может довести его до сумасшествия, всего лишь раздвинув ноги?

Как билось сердце этого усталого путешественника, когда он предвкушал, как снова увидит перед собой лишенный растительности цветок. Однако Хардвика очень тревожило то, что в течение долгих недель подобная красота целиком доставалась кузену. Всесторонний уход за вульвой и задницей Селии стал делом Джейсона, и его злило то, что всем этим сейчас наслаждается Колин. Если бы его лишенный воображения братец был предоставлен сам себе, то волшебная целина осталась бы неосвоенной. Как бы то ни было, приезд старшего Хардвика положит конец недозволенным наслаждениям.

Гнев сэра Джейсона нарастал вместе с медленно сокращавшимся расстоянием под колесами поезда и достиг кульминации, когда подошва его ботинок коснулась холодного кафельного пола вестибюля в Провансе, ибо тишина внутри дома с голубыми ставнями отдавалась в ушах такой же какофонией, как и шум пивнушки на территории дока. От эха шагов он испытал боль не только в ушах, но и в сердце, и из него вырвался крик боли, долетевший до Средиземного моря. Слышавшие этот крик говорили, что он нес в себе имя одной женщины.

Воистину, этот гнев достигнет высшей точки после возвращения беглой парочки — и тогда сэр Джейсон обнаружит, что вернулось еще кое-что, а именно: коричневатые локоны, однажды бросившие ему вызов, когда выглянули из изящной фарфоровой выпуклости, красота которой взывала к тому, чтобы ей воздали должное. Свернувшись в яркие колечки, они были очаровательны, но эта скромная вуаль будет тут же удалена, и к молодой женщине вернется девственная и вызывающая невинность. Ибо сэр Джейсон терпеть не мог никаких секретов. Если пальцы желали коснуться волос, они переплетались с медового цвета косами на голове Селии — эти косы тешили также и пенис, поскольку старший кузен всегда получал удовольствие, заворачивая того в шелковые пряди, пока девушка услаждала его своим ртом.

Никогда больше такую неземную чистоту не будет портить присутствие волос. Здесь, в теплом весеннем Провансе, Селия расцвела еще больше, как и сладострастная тычинка, устроившаяся среди губ. Было ли это плодом его воображения, или же она раздалась с тех пор, когда он в последний раз бросил взгляд на нее? Возможно, радость новых наслаждений пробудила этот расцвет. Ведь сэр Джейсон хорошо знал, как раздразнить, возбудить и таким образом довести ее хозяйку до слез.

В прошлом этому строгому надсмотрщику даже не надо было касаться пальцем ее совершенной выпуклости, он предпочитал, чтобы Селия сама это делала, следуя его подробным наставлениям. Он с восторгом смотрел, как она сама себя возбуждала, и нисколько не сомневался, что его искренние замечания вызовут быструю реакцию. Однако оргазм не наступал. Окна были заперты, чтобы внутрь не проникала промозглая сырость пустоши, а по усиливающемуся запаху чувствовалось, как в душном помещении растет желание Селии.

Капли росы стекали с освинцованных окон одновременно с каплями из ее щели. Наблюдателю казалось, что возбужденная молодая женщина достигла всех предпосылок для долгожданного оргазма. Однако в этот вечер для ее удовлетворения потребовался дополнительный катализатор.

«Пожалуйста, сэр Джейсон», — умоляла Селия, ее пальцы нервно теребили язычок, высовывающийся между вывернутых губ.

«Что ты хочешь, моя дорогая Селия?» — спрашивал он не без удовольствия, зная, что именно та просит у него.

«Возьми меня!»

Сэр Джейсон задумчиво облизал губы, собираясь растянуть эту игру. Соски мастурбирующей женщины затвердели и превратились в две земляничные ягодки, которые вполне созрели для сбора, и у него слюнки потекли. Он сглотнул, пытаясь не обращать внимания на не прекращавшиеся мольбы увеличившейся плоти, спереди натянувшей его штаны. От звука рвущейся ткани, сопровождаемого движением хлюпающих пальцев, сэр Джейсон почти полностью лишился самообладания и следующие слова произнес с дрожью в голосе. «Моя дорогая, я не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня».

От унижения по раскрасневшемуся лицу Селии потекли слезы.

«Пожалуйста, сэр Джейсон, умоляю тебя!»

«О чем именно?» Он растянул эти слова дразнящим шепотом, наслаждаясь мучительным замешательством своей пленницы. Как восхитительна она была в своем позоре!

Отвернув лицо, Селия сместила свои губы так, чтобы сэр Джейсон мог увидеть застенчивое отверстие ее ануса. На этот раз ворота уже открылись, умоляя сэра Джейсона войти через них. Их обладательница, видно, выпячивала гибкий ободок, соблазняя увеличением его окружности. Сэр Джейсон и в самом деле не мог придумать ничего лучшего, чем погрузиться в его глубины, но ему хотелось, чтобы молодая женщина еще чуть поизвивалась, прежде чем получить высшую награду. Такая мудрая и действительно жестокая тактика, несомненно, еще больше разгорячит и сузит бархатистую щель и, судя по извержениям из соседнего источника, увлажнит ее.

Нахмурив брови в притворном смущении, сэр Джейсон с невинным видом вопрошающе глядел в ярко-синие глаза Селии. В ответ она ткнула средним пальцем в подрагивающий портал, а остальными пальцами усиливала наступление на клитор. Он поднял дугой черные брови, демонстрируя недоразумение, которое не обмануло ни его, ни ту, которой был адресован этот жест. «Дорогая, скажи мне точно, что ты хочешь. Только точно».

Хотя на коже Селии блестел пот, ее пронзил холод. Ему было мало, что она показала свое желание, это желание надо было облечь в слова.

«Я… я…» — запнулась она.

«Гм-м?»

«Я… Хочу, чтобы ты… ввел его в…»

«Куда, дорогая?»

«…в мою задницу!» — заплакала она, ощущая, как это грубое слово жжет ей язык. Среди других именно это слово очень любил употреблять ее мучитель. Однако спустя всего несколько мгновений после того, как Селия наконец обрела храбрость и облекла свой позор в слова, горький вкус на ее языке стал сладким — эту сладость породила выраженная словами мольба.

К этому времени объект, который по желанию Селии должен был расширить заднюю магистраль, дошел до состояния, когда мог и не выполнить ее просьбу. Сэр Джейсон встал со стула и подошел к запотевшему окну, надеясь, что вид туманной пустоши успокоит его. Через несколько минут он повернулся лицом к Селии, которая лежала на его постели, подтянув колени к грудям. Мясистая выпуклость, выступавшая из сочной груши и образованная надувшимися губами, достигла тревожных объемов, из изящной оранжево-розовой она стала сердито-красной. Сэр Джейсон заметил, что к большому пальцу присоединились еще два, чтобы успокоить нижнюю часть. Он с удовольствием наблюдал за их беспорядочными манипуляциями, напрасно имитировавшими движения пениса. «Бедняжка», — подумал он, и его сердце екнуло от сочувствия. Возможно, в эту ночь хватит возбуждать ее.

И он сам себя уже достаточно возбудил. Не желая больше сдерживаться, сэр Джейсон бросился к манящим ягодицам Селии, поднял ее колени еще выше и раздвинул их еще шире, таким образом обеспечив себе беспрепятственное вторжение. Его инструмент не нуждался даже в содействии руки, чтобы войти; он точно знал, куда, направиться, и за считанные секунды набухшая колона достигла самой глубокой точки в ее заднем проходе. Как и ожидалось, страсть Селии привела к тому, что это путешествие стало более жарким, чем обычно, и вдруг одинокий путник стал опасаться, не получит ли ожог до предела натянутая плоть его инструмента. Сэр Джейсон и в самом деле думал, что при выходе увидит его обгоревшим и почерневшим.

Пальцы Селии продолжали крутить и вертеть язычок глянцевой плоти, отделившейся от больших губ. Словно подогретый солнцем мед, наслаждение водопадом изливалось из влагалища, собиралось в скважине внизу и исполняло вдохновляющую симфонию, свойственную воде. Слушатель, лишенный возможности лицезреть происходившее, мог вообразить, что находится на пляже перед надвигающимся штормом, когда одна за другой бурные волны разбиваются о берег.

В миг необычайного вдохновения сэр Джейсон запихнул Селии в рот три пальца, которыми та удовлетворяла исстрадавшуюся заднюю магистраль. Она без колебаний заглотнула их, дразня своего партнера тем, что с каждым движением языка лизала их все сильнее. Сэр Джейсон Хардвик не часто становился жертвой мучений, однако похотливость некогда скромной молодой женщины довела его до исступления. Сэр Джейсон прильнул к Селии губами, его язык встретился с ее языком, и оба могли отведать вкус плодов наслаждений, в которых участвовал его инструмент. Рука Селии застряла среди двух тел, когда он опустился на нее, а слившиеся уста не отпускали друг друга.

После того как оба сцепились подобным образом, кипевшие соки семени сэра Джейсона вырвались из него, словно гейзер, и устремились в глубь ее истосковавшегося нутра. Наконец его разочарованная партнерша испытала облегчение, которого так отчаянно добивалась: пульсации раздвинутого заднего люка сильно возбудили клитор, вознеся ее в сумеречные небеса. Тягучий ободок ануса Селии сдавил своего гостя, выжимая из него все до последней капли.

В тот дождливый вечер Селия поняла, что исстрадавшуюся заднюю артерию хорошо накормят, когда озорной сэр Джейсон торопливо перевернул ее на живот и вогнал свое сверло в заднее углубление. Каким плавным и влажным стало его путешествие, прежнее сладострастное извержение подготовило почву для дальнейших погружений. Селия издавала крик с каждым толчком пениса, поднимая ягодицы ему навстречу и фактически нанизывая себя на великолепный скипетр Хардвика. Ей больше всего хотелось, почувствовать его в самых далеких тайниках своего существа.

Радуясь тому, как жадно она встретила его, сэр Джейсон, ища опоры, положил ладони на лопатки Селии; ощущение подвижных костей напомнило ему о хрупкости жизни и хрупкости молодой женщины, брыкавшейся и стонавшей под поступательными движениями его таза. Опустив руки на полушария ее задницы, сэр Джейсон сжал пальцами податливые выпуклости, широко раздвинул их и всем весом надавил на них, пока лишенная растительности щель не сомкнулась, образовав гладкую розовую полоску. Однако его внимание привлекли именно розовые губки, которые с каждым толчком краснели все больше. В ожидании благородной короны пениса сэра Джейсона ненасытный зев открылся так широко, что окружавшие его маленькие складки разгладились.

Израсходовав все свои соки, сэр Джейсон с огромным удовольствием предоставлял своему взору возможность насладиться многочисленными прелестями, ибо молодые женщины, которых он заманивал в свой дом и в свою постель, становились прекрасным источником вдохновения. После того как задние ворота Селии проглотили целиком сверло сэра Джейсона, он забавы ради вытаскивал его снова, чтобы посмотреть, как хорошо разработанное отверстие восстанавливает прежнюю окружность, а если этого не происходило, то мужское удовлетворение опьяняло его. Это когда-то небольшое отверстие, похоже, требовало, чтобы его заполняли; если бы он внимательно прислушался, то услышал бы его мольбу. Да, когда сэр Джейсон Хардвик развратничал с женщиной, та уж точно предавалась разврату!

Перед атакой с тыла он водил рыдающим глазом пениса взад-вперед над разверзшимся люком, а тот, подрагивая, возбуждал аппетит и призывал к более нескромным вторжениям. Однако для таких сладострастий будет предостаточно времени, поскольку пенис сэра Джейсона еще не насытился из этой сокровищницы. Не успел Хардвик вложить шишку своего пульсирующего пурпурного стержня в борозду, как Селия тут же проглотила его. Мучительные стоны девушки нисколько не обманывали партнера: доказательство того, что она с легкостью приняла его мужскую прелесть, было на лицо. Сэру Джейсону очень хотелось провести языком по натянутому ободку с тем, чтобы проверить его пластичное напряжение. Вместо этого Хардвик довольствовался тем, что кончиком пальца водил вокруг расширяющейся окружности, все время раздумывая, захочет ли его язык продолжить то же самое действо, если младший кузен займется расширением ануса Селии. Действительно, кто знает, от каких запретов может избавить благородное тепло Прованса?

Испытывая головокружение от воспоминаний, сэр Джейсон дрожащими пальцами вставил ключ в замок. Дребезжавшие старинные бокалы посмеивались над ним, давая знать, что он ведет себя глупо. Однако его уши не услышали это предупреждение; в них все еще звучали вздохи прошлого. Он так долго ждал, чтобы снова овладеть своей прелестной Селией. Его пенис в надетых не по сезону твидовых штанах подергивался, проливая вязкие слезы, радуясь предстоящей встрече. Несгибаемый стержень поднялся, растягивая каждую складку ткани до упора. Некоторое время сэр Джейсон стоял с закрытыми глазами, воображая, как бывшая пленница стоит перед ним на коленях. Хотя Хардвик устал от долгого и пыльного путешествия, он не мог не вспомнить, как однажды в крохотном вестибюле Селия услаждала его без всякого принуждения. Затем, позднее, когда он отдохнул, то вознаградил бедную девушку, поднеся налившийся член к ее изголодавшейся щели и задним воротам. И он уже снова видел блеск благодарности, загоревшийся в ее глазах!

Сэр Джейсон подозревал, что погода в новом месте добавит значительный жар их пылким встречам. Он ничего так не любил, как заставить свою очаровательную пленницу потеть — заставить ее заработать свое удовольствие и получить в награду его нектар. Поскольку за окном стоял промозглый холод, а леденящие сквозняки проникали за каменные стены Дома на Пустоши, сэр Джейсон заботился о том, чтобы в очаге всегда было достаточно дров. И его комната достигала кондиции сауны еще до того, как оба начинали любовные игры.

При свете камина разгоряченное тело Селии блестело. Пока сэр Джейсон лежал на спине, ей надлежало сесть на него верхом, наклониться до такого уровня, чтобы целиком поглотить своим влагалищем кусок плоти Хардвика. Нелегкая задача для любой женщины, какой бы опытной она ни была, ибо его пенис казался даже длиннее и толще, если его ввести с обычного угла. Широко раздвинув колени Селия поднималась и опускалась на этот стержень плоти то очень медленно, то очень быстро, что зависело от каприза сэра Джейсона. Обычно он предпочитал, чтобы девушка скакала во весь опор, как это бывает с необъезженной лошадью, тогда сферы ее грудей дико прыгали, а их клубничные соски указывали то на восток и запад, то на север и юг. Свойственное Селии благоухание росло и действовало сильнее с каждым приседанием, предлагая усладу ноздрям любовника. От таких интенсивных движений ее клитор раздваивался и раскрывался двумя оранжево-розовыми листочками, которые сообразительный сэр Джейсон возбуждал большими пальцами. Ибо он знал, как чувствителен хорошо раздвоенный клитор.

Во время соития глаза любовников встретились. Глаза Селии сверкали, словно голубые огоньки. Ее волосы развевались, как будто движимые порывами ветра, закрывая пылающее лицо шелковым покровом. Несколько колечек прилипли к ее вспотевшему челу, и она убрала их пальцами — от этого жеста у сэра Джейсона сдавливало горло. Если бы его спросили, он не мог бы объяснить такую реакцию на заурядное движение. Не мог бы он также объяснить, почему от слетевших с ее уст слов у него перехватило дыхание. Восхитительная молодая женщина, которую он так старался осквернить и опозорить, только что шепнула, что любит его.

Когда сильно потрепанная женская прелесть больше не выносила напряжения, Селия устраивалась в неподобающей леди сидячей позе на щедро увлажненный пенис и позволяла тому проникать в заднее отверстие. Она так старалась, что пот солеными ручейками стекал через ущелье между грудями. Несколько шальных капель образовали теплую лужицу там, где находился пупок, а излишки попали на розовый отросток внизу, на котором, благодаря бритве сэра Джейсона, не оказалось ни волосинки, способной преградить им путь. Еще больше соленых преподношений собиралось под мышками и изливалось ей и ее партнеру на бедра. Сэр Джейсон протянул руку, чтобы уловить эти капельки кончиками пальцев, попробовал их языком… и почувствовал вкус моря.

Можно было подумать, что джентльмен, получивший удовлетворение и спереди и сзади, завершит свой экстаз в одном из проходов, которые оказали ему гостеприимство. Однако аромат, вызванный усердием Селии, разжег другие страсти сэра Джейсона. Еще мгновение, и он невольно стал слизывать пот с тыльной стороны ее колен и из углублений под мышками. Даже изящные складки под грудями были осушены, как и углубление у основания ее шеи. Вдруг сэр Джейсон занял не свойственную для него покорную позу под раздвинутыми бедрами Селин, вскрикивая от восторга, когда ловил ртом стекавший с клитора соленый поток, который показался еще вкуснее после прежних усердий. Не успела она содрогнуться от оргазма, как его язык начал впитывать пот с ее пупка и с пахнущего мускусом расширенного членом углубления ее задницы, где тот задержался дольше, чем необходимо. Только тогда из сэра Джейсона вырвался поток семени и угодил в горевшие поленья, которые создали предпосылки для этого великолепного пира.

Нагретый солнцем Прованс предоставит достаточно возможностей для таких незабываемых наслаждений — наслаждений, которые не прервут сморкание кузена или стук полицейского в дверь. В новом доме его жильцы обретут желанное совершенство жизни — и эту жизнь не омрачат ревность, соперничество или угрозы. В очаровательном сельском доме с голубыми ставнями, расположившемся среди оливковых деревьев и красивых цветов, они создадут собственную утопию. И если Колин однажды решит отправиться дальше, пусть будет так. Ибо к тому времени сэр Джейсон точно уверится, что наконец полностью обладает Селией.

Действительно, эта застенчивая молодая женщина безвозвратно поймала его в свои сети. Может быть, виной тому румянец стыдливости на ее щеках, который даже со временем не исчезал? Как обожал сэр Джейсон ее миниатюрную изящную фигуру! Ибо он посвятил труд своей жизни исследованию каждого выступа и впадины на ее теле, выявлению каждого секрета, сколь бы интимным тот ни был. Будучи вместе с Селией, сэр Джейсон воображал себя бесстрашным первопроходцем, который идет по неизведанному пути и по очереди отмечает на нем все своим флагом — знаком, что он здесь ступал, побывал и завоевал. Он мог час за часом использовать свой язык в качестве волшебной палочки для отыскания новых вкусов, строения новых тканей.

Они могли обнаружиться в расщелине между ее пальцев или в углублении под мышками — язык сэра Джейсона найдет их все. Хардвик обожал ее соленый вкус мускуса — вкус, который усиливался и раздражал, когда он приближался к источнику ее женственных тайн.

После того как Селия по принуждению лишилась растительного покрова, труды сэра Джейсона приносили больше удовольствия, ибо, как обнаружилось, его язык мог беспрепятственно скользить по ее плоти. Однако Хардвик не стал предаваться сочному пиру, который, несомненно, ждал его, — он заставил свои инстинкты проявить терпение. Было много других удовольствий, и только самые неторопливые прогулки доставляли наслаждение. Поэтому он стал слизывать тыльную сторону одной ноги, начав с грациозного подъема, и старательно двигался вверх, щекоча складку под коленом, пока Селия в порыве восторга не вознесла свои ягодицы высоко.

Восприняв это как приглашение, сэр Джейсон хватал эти взбрыкнувшие округлости и раздвигал их, обнажая заветный приз. Девичий визг Селии переходил в хриплые стоны, когда ее любовник сосредотачивался на оральных исследованиях обнаженной щели, ведя кончиком языка по узкой полосе выбритой плоти. Тогда девушка начинала пальцами сжимать подушки и все, что попадалось под руку, а таким объектом мог оказаться сам сэр Джейсон. Он действительно позднее находил засохшие бусинки крови на своем теле и гордился царапинами под ними, словно знаками почета.

Сэр Джейсон всегда мог сказать, когда Селия подходит к грани оргазма; она начинала тереть обнаженную выпуклость о стеганое одеяло, а ее вращения становились неистовее под воздействием его оральных ласк. Он читал ее изящное тело как ученый и в момент кульминации вонзал в нее свой язык. Розовые губки ее ануса тут же хватали язык, доводя тем самым его хозяина до исступления. Несмотря на то что сэр Джейсон излил соки, а объект его любви издала смущенный крик, дерзкий странник еще не завершил свое путешествие. Как и ожидалось, усилия сэра Джейсона хорошо вознаграждались, когда он переворачивал Селию на спину, ибо не только охваченная страстью выпуклость, выглянувшая из вульвы, достигала величины, с которой следовало серьезно считаться, но окружающие ее губы увлажнились от плодов наслаждения пленницы. Он облизал эти выступы плоти, сняв с них пикантное покрытие, и большими пальцами вернул выпуклости на прежнее место, обнажив их внутреннюю розовость. Отчаянные подергивания раскрытого клитора Селии поведали о своем желании; однако сейчас Хардвика занимали другие дела. Язык его кружил вокруг этого дрожавшего выступа, уделяя главное внимание малым губам. Опустившись ниже, он без стыда прильнул к пузырившейся радушной щели, причем выступ терся о кончик его носа, напоминая о своем существовании. Будто он мог о нем забыть!

Пока сэр Джейсон стоял, готовясь войти в новый дом, он в сознании своей вины покачал головой. Какой же он дурак, что столь долго отказывался от всего этого. Ему придется наверстывать потерянное время — все те мгновения, когда он подавлял свой естественный голод. Сэра Джейсона лихорадило от желания, он в мыслях переживал мгновение, когда прильнет губами к клитору Селии и отчаянно будет сосать эту великолепную опухлость. Это отчаяние родилось в мужчине, который наконец понял, что значит быть мужчиной.

В крохотном вестибюле, где стоял сэр Джейсон, раздался подавленный вздох. Он думал, что сейчас услышит шаги, что его бросятся приветствовать, но ожидания обманули его. Дом с голубыми ставнями не подавал признаков жизни. В его скромных комнатах воцарилась оглушительная тишина — эти комнаты действительно выражали недовольство, словно они тоже переживали утрату. Похоже, вероломная Селия и его кузен сбежали вместе. Сэр Джейсон лишь надеялся, что они не успели уйти слишком далеко.

Да… он непременно найдет их. А когда это произойдет, они поплатятся за это.