Крессида с сомнением смотрела на бренди. Она не верила, что от алкоголя боль утихнет. К тому же у нее во рту долгое время маковой росинки не было. Ну хорошо, подумала она, надо выпить, может, действительно станет лучше и прибавится оптимизма. Она взяла предложенный Джереми стакан и сделала глоток.

Как Крессида и ожидала, комната снова поплыла перед глазами, но на этот раз ощущение было приятным. Тепло проникло в желудок, и Крессида почувствовала себя настолько хорошо, что решительно заявила:

— Я не вернусь домой. Том начнет ехидничать по поводу моего возвращения.

— Полагаю, так и будет.

Крессида заморгала, ее удивила реакция Джереми. Она почувствовала, что слегка опьянела.

— Вы знаете моего Тома?

— Вашего Тома? Нет. Но мне хорошо известен такой тип людей. Вы за ним замужем?

— О нет. Мы только помолвлены. Собираемся пожениться следующим летом, двенадцатого июня.

— А-а-а… Долгосрочные планы! — Джереми отставил свой стакан и взял трубку. — Не возражаете, если я закурю?

— Пожалуйста.

Трубка задымила, наполняя комнату тонким ароматом голландского табака.

— Том очень обстоятельный и серьезный человек. — Крессида украдкой взглянула на собеседника.

— Именно так я и подумал. Сколько ему лет?

— Тридцать, а мне только двадцать два. Том считает, что самый лучший возраст для замужества двадцать три года. И к следующему июню он расплатится за дом и обстановку. Мы купили новый спальный гарнитур.

— Поздравляю. — Джереми ласково-насмешливо смотрел на девушку.

— Спасибо. Гарнитур из мореного дуба. Он понравился Тому. — Крессида вдруг с удивлением поймала себя на том, что откровенничает с человеком, которого видит первый раз в жизни.

— А вам? — невозмутимо спросил Джереми.

— А мне он так не понравился, что я убежала, — пожала плечами Крессида.

Брови Джереми Уинтера удивленно приподнялись. Он изо всех сил пытался сдержать насмешливую улыбку. Если бы он увидел этот спальный гарнитур, тяжелый и мрачный, как ночной кошмар, ему стало бы не до смеха. Когда Крессида вообразила, что все последующие годы жизни с Томом будут придавлены этой тяжестью, ее охватила паника.

— Я люблю Тома, — услышала она свой голос, — но наши вкусы не совпадают. Он поклонник викторианского стиля, а я…

— А вы?

— Я с ужасом представила себе, что мои дети будут зачаты на этой безобразной как катафалк огромной постели. — Крессиде стало невыносимо жарко, голова кружилась. Мимоза свернулась под боком клубочком, удовлетворенно мурлыча. Джереми молча улыбался. — Я люблю изящные, хрупкие вещи. Понимаю, это непрактично, особенно когда дело касается мебели. — Она сокрушенно вздохнула. — Я вообще несуразная. Люблю покупать цветы и подавать милостыню. Меня умиляет старинный склеенный фарфор, я не умею готовить, но Том сказал, что это поправимо, у него есть в запасе время до свадьбы, чтобы научить меня.

— Готовить? — вежливо уточнил Джереми. — Том, позволю себе заметить, похож на школьного учителя.

— О да, что-то вроде этого, — засмеялась Крессида. — Но он любит меня так сильно, что сильнее не бывает.

Крессида снова легла, вспоминая пресные поцелуи Тома. Вдруг ей захотелось плакать, потому что они с Томом разругались, что называется, вдрызг. Гордость не позволяла Крессиде вернуться обратно. Ситуация казалась тупиковой.

— Вы не та девушка, которая нужна Тому, — услышала она голос Джереми.

С какой стати посторонний человек берется судить, не зная ни ее, ни Тома? Крессида возмутилась:

— Как вы можете так говорить? Вы же не знаете ни одного из нас. Мы сами должны решить, подходим ли друг другу. Мы знакомы пятнадцать лет.

— Хорошо, хорошо, вы созданы друг для друга. А между тем вы находитесь в моей комнате. Что скажет Том, узнав об этом?

— О, он не должен узнать!

— Я не собираюсь рассказывать ему, а вы?

— Я не враг себе. Пожалуй, мне пора.

— Крессида, не уходите. Я хочу нарисовать вас. У вас правильные черты лица, я не могу упустить случая запечатлеть столь ошеломляющую красоту, эти утонченные черты лица, золотисто-карие миндалевидные глаза, губы цвета спелой малины, бледно-розовый румянец… — Он словно размышлял вслух, зачарованно глядя на Крессиду. — Мне хотелось бы слегка изменить вашу прическу, думаю, мы займемся этим на следующем сеансе.

— На следующем сеансе? — взволнованно переспросила она.

— Завтра, например. Когда вы почувствуете себя лучше.

— Но… где я буду ночевать?

— В этом доме, разумеется. Вы как раз та девушка, которую искала Арабиа. Или вы хотите спать с Томом в этой ужасной постели?..

Крессида растерянно заморгала, не зная, что сказать, и спросила первое пришедшее в голову:

— Мимоза! Что за смешное имя для кошки?

— Мимоза, доложу я вам, знаменитость. Она участвовала в съемках пятнадцати рекламных роликов и стала звездой журнальных юмористических страничек. На редкость сообразительный и темпераментный зверь. Ну хватит об этом. Признавайтесь, когда вы ели в последний раз?

— Кажется, вчера. Съела на ланч сандвич с ветчиной и выпила стакан молока. Я не думала, что проголодаюсь так быстро. Видите ли, я ограничена в средствах. А в Лондоне деньги утекают, как вода сквозь пальцы. Мне казалось, здесь намного легче устроиться на работу. Я неплохо разбираюсь в антиквариате. Но никто… — У Крессиды задрожали губы. Вчера, бродя под дождем целый день, она безуспешно пыталась найти работу. — Единственное, в чем я уверена, — я не собираюсь оставлять Тома.

— Естественно.

— А сегодня утром я отдала последние шесть пенсов слепому нищему. — Она с вызовом посмотрела на Джереми, ожидая упреков в мягкосердечии. Но он невозмутимо кивнул, будто знал, как Крессида поступит. — Когда я вчера подошла к вашему дому, то почему-то испугалась и повернула обратно. Согласитесь, объявление вашей Арабии немного странное. И все же любопытство вновь привело меня сюда.

— Почему вы испугались?

— Не знаю. Просто внезапно появилось предчувствие, что случится нечто ужасное, и я убежала. А сегодня женщина в очках сказала, что я опоздала. Я повернулась, чтобы уйти, поскользнулась и упала. Это все, что я помню.

— Вы любите яичницу с беконом? Не сомневаюсь, Арабиа придет в восторг, познакомившись с вами. Да вот и она.

Крессида услышала за своей спиной возбужденный голос:

— Ах вы, озорник! Вы привели сюда женщину?!

— Признаю ваше право, миссис Болтон, входить без стука. Позвольте представить вам мисс Крессиду Баркли.

— Кресси… — Арабиа не могла продолжать от избытка изумления, удовольствия и недоверия. — Но я думала… Джереми, мальчик мой, вы полагаете, она действительно пришла?!

— Вы же видите, она здесь, — довольно резко сказал Джереми.

Крессида привстала и протянула руку.

— Здравствуйте, миссис Болтон. Боюсь…

— Но это невероятно! — бесцеремонно прервала Арабиа. — Этого не может быть! Она… Джереми, где вы ее нашли?

— На нижних ступенях парадного входа в ваш дом. Я всегда говорил, эти ступени — гиблое место.

— Ах, оставьте. Мой муж утверждал, что мраморные ступени придают дому индивидуальность. Но эта девушка, Джереми, она сказала правду? Дитя мое, как вас зовут?

— Крессида Баркли.

— А второе имя?

— Люси.

Пораженная услышанным, Арабиа заключила девушку в удушающие объятия.

— Мое дорогое дитя! Бог услышал мои молитвы. Если бы вы только знали! Джереми, вам, конечно, известно, ко мне приходила дюжина самозванок.

— Как вы определили, что они самозванки? — осведомился Джереми.

— Отчасти по их внешности. Крессида Люси — юная, чистая, невинная. Мисс Баркли именно такая девушка. Она изумительная, она… О, бедная Люси! Бедная, бедная Люси!

Неожиданно из красивых агатовых глаз старой леди полились слезы. Она нетерпеливо промокнула их кружевным платочком, и, когда снова улыбнулась, ее лицо больше не казалось старым и безобразным.

— Прочь, прошлое! — патетически воскликнула она. — Позаботимся о настоящем. Оно так многообещающе. Когда-то я думала, что не смогу жить без верблюдов и песка, но выяснилось, что есть много других, не менее увлекательных вещей. Пойдемте, дорогая, я покажу вам квартиру.

— Но я не могу остаться здесь, — запротестовала Крессида. — Мне нечем платить, поскольку у меня нет работы. Сегодня утром я истратила последние деньги.

— Тогда, дорогое дитя, мы поможем вам найти работу. Что скажете, Джереми?

— Сначала ее нужно накормить, — улыбнулся тот.

— Ах да, конечно. Чем вы собираетесь потчевать нашу гостью?

— Яичницей с беконом.

— Очень хорошо. Если не возражаете, я присоединюсь к вам. Пока вы будете готовить, я полюбуюсь на это прелестное создание.

Тревога Крессиды начала расти как снежный ком. Когда она впервые ступила на порог этого дома, что-то помешало ей поднять тяжелый дверной молоток в виде головы дракона на парадной двери. Сейчас она была уверена, что ее страх имел основания. В данный момент больше всего на свете ей хотелось оказаться вне стен этого дома, пусть бездомной и без единого пенни, но свободной.

Казалось, Джереми Уинтер прочитал ее мысли, потому что сказал:

— Мисс Баркли, не оставляйте Арабию, она очень огорчится. Вы напоминаете ей дочь, которая умерла совсем молодой.