в которой возвращается старый недруг, но не так, как ожидалось

Спрыгнув с верстака в сейф, Сентябрь провалилась во двор. Она была совершенно одна в первый раз с тех пор, как спустилась в Волшебное Подземелье. От двора, мощенного серыми, черными и грязно-белыми булыжниками, далеко, насколько хватало глаз, расходились дорожки, узкие и широкие. Несколько голых берез широко раскинули ветви над пустыми скамейками и такими же пустыми витринами магазинов. Над одним из них висела старая вывеска из крашеного дерева: ВСЕ ВАЖНОЕ ИДЕТ ТРОЙКАМИ И ШЕСТЕРКАМИ.

Медленно и бесшумно начал падать снег.

В середине двора рос садик, огороженный низкой стеной. Увядшие базилик и шалфей и растоптанные цветы мальвы оплетали черные извилистые стволы инжирного дерева. На ветвях висела высохшая кожура плодов, а корни были окружены сморщенными мертвыми поганками. В центре сада обнаружился пересохший фонтан: в высокой чаше темного мрамора устроилась по-турецки дева с рогом изобилия в руках. Когда-то его, должно быть, переполняла чистая сверкающая вода. Сентябрь устала как никогда, но лицо девы узнала сразу.

Это была статуя Королевы Мальвы.

Пальто красного цвета запахнулось вокруг Сентябрь потуже, меховой воротник не подпускал к ней мягкие сухие снежинки. Она шагнула вперед и увидела на дальнем бортике фонтана фигурку. Это была девочка; она сидела, подперев подбородок ладонями и болтая ногами. Сентябрь затаила дыхание и начала потихоньку обходить фонтан, чтобы лучше разглядеть ее. Девочка оказалась тенью; в черных глубинах ее кожи мерцали фиолетовые, серебряные и голубые огоньки. Тень была одета в теневое кружевное платье с пышными теневыми нижними юбками, а к платью прилагались элегантные теневые перчатки, теневые чулки и теневые тапочки.

И прекрасная шляпа.

Рядом с ней на страже стояла тень пантеры и неслышно вылизывала массивную темную лапу.

Сентябрь не двигалась. Она хотела засмеяться, потом она хотела убежать, потом – вытащить Заклепочник и немедленно открыть огонь. Ничего этого она не сделала. Просто стояла и смотрела на девочку – тень Маркизы. Смотрела так долго, что упустила момент, и Маркиза ее заметила.

– О! – сказала Маркиза, уронив руки на колени. – Это ты.

– Это я, – ответила Сентябрь.

Яго, Пантер Суровых Штормов, повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Взгляд его был непроницаем, как у любой кошки. Даже его тень не покинула ее, в восхищении подумала Сентябрь.

– Просто мимо проходила, – сказала наконец Сентябрь. – Я не хочу причинять тебе никаких неприятностей. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего, если честно. У меня был жуткий день, и вот в эту самую секунду только тебя мне и не хватало. Я знаю, ты чувствуешь себя скверно из-за всего, что произошло в последнюю нашу встречу, но этого теперь не изменишь, все так и останется.

Маркиза внезапно встала.

– Ты проделала весь путь сюда в этих туфлях? – медленно спросила она, будто припоминая что-то из далекого прошлого.

Сентябрь посмотрела на свои туфли. Это были ее обычные школьные туфли, и следовало признать, что после Развеселья, луковых танцев, беготни по шахте и погружения на дно морское они изрядно пообтрепались. Зато на этот раз она, по крайней мере, сумела сохранить обе туфельки.

– Это, должно быть, ужасно больно. Какая ты отважная! – сказала Маркиза тем же медленным голосом, но в нем не было ни обиды, ни издевки – только искренняя жалость и сочувствие. Маркиза встряхнула головой, словно прочищая ее. На шляпе задрожали теневые перья, зазвенели теневые самоцветы.

– Ты мне это уже говорила, – сухо заметила Сентябрь.

– Говорила, – с явной неохотой согласилась Маркиза.

– Послушай, Мальва, я не хочу показаться грубой, но в какую бы ты игру ни собралась играть, я не знаю ее правил, так что на этот раз просто посижу в сторонке.

Маркиза вздернула голову. Толстые колбаски завитков сверкнули сиреневым.

– Не называй меня так, – произнесла она с былой силой. – Это не мое имя. Я – Мод. Я была Мод.

– Да, когда жила в Онтарио, на ферме у отца.

– Я его ненавижу! – вскрикнула Мод, как будто от удара. – Я туда никогда не вернусь. Ты меня не заставишь!

– Я знаю, – сказала Сентябрь, вопреки собственной воле слегка смягчаясь. У нее-то дома мама, которая любит ее, и папа тоже любит, где бы он ни был.

– Я все еще сплю, – прошептала Мод, глядя большими темными и очень обеспокоенными глазами.

– В каком смысле? Ты же сейчас бодрствуешь. Хотя и не должна бы.

Тень Яго наконец заговорила, и от его раскатистого громового голоса Сентябрь словно обдало жаром.

– В том смысле, что спит она, Маркиза, наверху, на турмалиновом ложе в Весеннем Приходе, где всегда опадают лепестки цветущей сливы. Я тоже здесь, только я не сплю. Нет, конечно, на самом деле я сплю очень много. В царстве Весны избыток солнечных лучей, а я все же из семейства кошачьих. Однако я не профессионал в этом деле, а она уже пару лет практикуется в хорошем сне, и это еще продлится неизвестно сколько. Когда наши тени были утянуты Сифоном, мы проснулись – я просто задремал, и не вздумай меня осуждать, это было в четыре часа пополудни, а все кошки знают, что четыре пополудни – это время Двенадцатого Сна, сразу после Чайной Дремы. Проблема в том, что, пока она спит там, наверху, таким глубоким неестественным сном, здесь, внизу, это слегка сбивает ее с толку. Иногда ей кажется, что она – это все та же Маркиза, иногда она вспоминает, что она – тень, и не хочет быть больше Маркизой.

– Я девочка практичная, – прошептала Маркиза. Яго нежно лизнул ее щеку.

Внезапно, так же стремительно, как нож входит под ребро, Маркиза обняла Сентябрь и уткнулась ей в шею.

– Прости меня, – прошептала она. – Я всего лишь хотела остаться. Тебе это далось так легко.

Сентябрь стояла, застыв в объятиях Маркизы. Эта девочка бросила в тюрьму ее друзей, вертела ею, как тряпичной куклой, и правила Волшебной Страной вот этими самыми руками, которыми сейчас обнимает ее. Но, с другой стороны, Маркиза так настрадалась! Сентябрь даже однажды всплакнула о ней. А это всего лишь тень той девочки. Разве Суббота, и Аэл, и Вице-Королева, и Хэллоуин и почти все остальные не говорили ей, что тени не совсем таковы, как их владельцы? Разве Хэллоуин не делала такого, чего сама Сентябрь ни за что не стала бы делать? И разве не делала такого тень Субботы?

Сентябрь не хотела сочувствовать Маркизе. Она знала, что именно так злодеи и берут над нами верх. Ты их пожалеешь, а они хвать и свяжут тебя, и бросят на рельсы. Но буйное, неискушенное сердце вновь расцвело в ее груди и выпустило темную ветку с увесистыми плодами.

Бедная Сентябрь! Насколько же легче быть жесткой, умной и бессердечной. Вместо этого в ее незрелом, совсем зеленом сердце происходила совершенно взрослая вещь. В мире существуют два вида прощения. Первое – когда все, что было прежде, действительно забыто. А второй вид прощения практикуют, когда кто-то отчаянно в нем нуждается или когда мы сами отчаянно хотим простить, не то сердце может вцепиться в старые раны и скиснуть от них, как молоко. Вы, наблюдательные и умные читатели, наверняка заметили, что я сказала «практиковать». Для правильного прощения всегда требуется практика, а Сентябрь была еще совсем новичком. У нее совсем не было опыта прощения первого вида. Но тень Маркизы так горько рыдала на ее плече! Все создания иногда бывают жалкими и нуждаются в утешении.

Сентябрь медленно обвила Маркизу руками. Девочки надолго застыли, обнявшись под падающим снегом. Пантер смотрел на них, низко урча.

– Ты сейчас занята чем-нибудь дерзким и хитроумным? – спросила Мод, когда они отпустили друг друга. На ее щеках остались теневые слезы, которые никого не стыдились. – Ты всегда была такая умная. Как я.

– Я хочу разбудить Спящего Принца, – ответила Сентябрь прежде, чем успела подумать, стоило ли это говорить.

Странная догадка мелькнула на лице Маркизы.

– Пробуждаться не всегда приятно, – сказала она. – Лучше спать. То, что ты делал во сне, потом не помнишь.

– Ты не такая, какой я тебя запомнила.

Маркиза пожала плечами.

– Я – тень. Я знаю, что я тень, Яго. Почти все время знаю. Только в те моменты, когда я не в силах больше видеть, как все тут, в подземелье, пялятся на меня, я заставляю себя забыть о том, что я тень. Тень – это обратная сторона себя. Я страстно мечтала быть хорошей, даже тогда. Просто я была сильнее этой мечты. Когда я захочу, я могу быть сильнее чего угодно, правда. – Волосы Маркизы стали белыми как снег. – Знаешь ли ты, что мы сейчас прямо под Весенним Приходом? Это место – противоположность весны. Все уже отцвело и заколочено на зиму. Прямо над нами свет золотит нарциссы, полные дождевой воды, и сердце-траву, и ужасную, злую, печальную девчонку, к которой я не могу вернуться. Я даже не знаю, хочу ли я вернуться. Хочу ли я снова быть ею? Или я хочу быть свободной? Я прихожу сюда, чтобы подумать об этом. Чтобы быть поближе к ней и все взвесить. Мне кажется, я никогда уже не буду свободной. Мне кажется, что я променяла свою свободу на историю получше. Это и вправду была история получше, хотя над концовкой пришлось потрудиться.

Тень Маркизы запустила пальцы в шерсть на спине Пантера. Раньше, бывало, она доставала оттуда что-нибудь чудесное – тарелку Волшебной Еды, или пару волшебных туфелек, или лук с колчаном, увитый ледяными листьями. На этот раз ее рука вернулась пустой. Она просто рассеянно похлопала Пантера по спине.

– Моя магия здесь не работает, – сказала она скорбно. – Моя прекрасная, мускулистая, брутальная магия. Я чувствую, что она где-то здесь, будто в кармане, но когда я тянусь к ней, то нахожу только себя. Я просто Мод. Дочь фермера, который выращивает томаты. Даже не сама Мод, а ее тень. Вот так ты и должна меня называть теперь.

– Что в имени тебе твоем? – пророкотал Яго. – Все будут называть тебя, как захотят. Новый хозяин – новое имя. Если это тебя беспокоит, просто не отзывайся, когда тебя зовут. Постепенно все научатся. Я редко спешу на чей-либо зов. В конце концов, имя только для этого и дается.

– Ты мне кажешься все тем же Яго, хотя ты и тень, а не сам Пантер, – заметила Сентябрь озабоченно. Ведь если Яго тот же, то и Маркиза может быть той же, и Суббота, и Аэл.

Яго зевнул так широко, что выпучил глаза и показал острые белые клыки. Он облизнул свою темную морду.

– У кошек нет темных сторон. Тень – это не более чем темная сторона, и, хотя ты можешь быть предубеждена против темноты, следует помнить, что именно там живут звезды и луна, еноты и совы, светлячки и грибы, кошки и колдовство, и еще много чего хорошего и нужного. Воровство, кстати, тоже, а еще заговоры, доносы, секреты и желания такой силы, что можно в обморок упасть, если оно тебя накроет. Но и твоя светлая сторона не идеальна, уж поверь. Без темноты тебе не поспать. Не отдохнуть. Не повидаться с любимым на балконе в лунном свете. А чего стоил бы мир без всего этого? Твоя темная сторона тебе необходима, потому что без нее тебя остается всего лишь половинка. А вот у кошек более разумное устройство. У нас всего одна сторона – крадущаяся и спящая. Поэтому мы с тем Яго по-приятельски расположены друг к другу, в то время как моей сонной хозяйке там, наверху, вот эта версия самой себя была бы отвратительна: добрая, тихая, одинокая и довольно милая – все качества, которым оригинал не обладает. Моя любовь распространяется на обеих. Эта чаще меня гладит; та позволяет мне драть когтями все, что понравится.

– Я правда милая, – ласково сказала Мод. – Я могу быть милой, Сентябрь. Я могу тебе помогать, опекать, дарить чудесные подарки и все такое. Могу быть верным проводником.

– Но не бесплатно, – сказала Сентябрь. Она чувствовала себя как во сне, повторяя слова, которые уже говорила раньше. Будто бы она была тенью прежней себя, будто этот разговор был тенью всех прежних разговоров с Маркизой. – Бесплатно ничего не бывает.

– Не бесплатно. Возьми меня с собой. На самом деле я совсем не злая. Я могу быть ужасно доброй, Сентябрь. У меня к тебе очень теплые чувства, и я всего лишь хочу защитить тебя, так же, как хочу, чтобы кто-нибудь защищал меня. – Мод снова потрясла головой. Она на мгновение закрыла лицо руками и снова уронила их. – Возьми меня с собой. Где твой виверн? А твой марид? Тебе же нужен кто-то. Я-то знаю: Рыцарю всегда нужен спутник.

– Я не Рыцарь, я – Епископ. Или хотя бы пытаюсь им быть. Взять тебя с тобой – это самая кривая и косая идея, которая могла бы мне прийти в голову; но здесь это, видимо, значит, что так и следует поступить.

Яго распластался, чтобы девочкам удобнее было забраться к нему на спину. Затем в пустынном дворике произошла самая, пожалуй, поразительная вещь: Маркиза уступила Сентябрь почетное место впереди. Она обняла Сентябрь руками за талию – и даже не попыталась потянуться к Заклепочнику или, скажем, всадить ей стрелу в сердце. Сентябрь глубоко, нервно вздохнула.

– До сих пор, куда бы я ни попадала, я находила дверь. Здесь же – сотни дверей. Как бы мне пригодился Барометр Белинды Капусты! Но его у меня нет, значит, придется выбирать наугад и надеяться, что не ошиблась. Может быть, это не имеет значения и, чтобы двигаться дальше по туннелю из книжки Авогадры, достаточно просто пройти через любую дверь. А может, за дверью вообще обнаружится какая-нибудь кондитерская. Я, наверно, могла бы использовать последний талон на магию, но первый не очень-то помог, а впереди может быть еще долгий путь. Я постараюсь быть… практичной. Как ты и сказала, Мод.

Мод ничего не ответила. Она покрепче ухватилась за Сентябрь и положила голову ей на плечо.

– Пусть будет вон та дверь, с вывеской. На ней написано про важное.

Яго на мягких лапах проследовал к покосившемуся дверному косяку, в который была вставлена крутящаяся стеклянная дверь. Несколько стекол были выбиты при каком-то давнишнем ограблении или бегстве. Как только они приблизились, дверь скрипнула, заскрежетала и начала поворачиваться.