В среду вечером Алекса ужинала на кухне с Брайаном — точнее, не ужинала, а ковырялась в тарелке.

Утром того же дня на рабочем столе в офисе лежала записка от Грега — он выражал сочувствие и писал, что, если ей захочется поговорить, он всегда к ее услугам. К записке была приколота вырезка из «Ньюс» с заметкой об их разрыве с Филиппом.

Алекса прочитала эту отвратительную статейку, и сердце защемило так, что трудно стало дышать.

«Филипп Джером, самый обаятельный из телевизионных ведущих Нью-Йорка, недавно разошелся с женой. На днях его видели в ресторане «Двадцать один» с миллионершей из Далласа Гейл Даулинг и ее очаровательной маленькой дочерью…»

Весь офис гудел от сплетен о разрыве Джеромов. По меньшей мере двое уже успели подойти к Алексе и скорбным голосом выразить свое сочувствие. Старший архитектор пожалела, что не имеет отдельного кабинета.

Она замерзла и снаружи, и изнутри; в животе словно лежал тяжеленный камень. «Ничего, — думала Алекса, — это долго не продлится. Вернувшись из Вашингтона, я об этом позабочусь».

Филипп и Гейл… Ей все еще было трудно свыкнуться с тем, что эти имена упоминаются рядом. Алекса чувствовала себя униженной. Знай она правду еще тогда, на аукционе… Кто-кто, а Гейл точно знала, что делает. Этой женщине достаточно было одного взгляда на доверчивое лицо Алексы, чтобы понять: та ничего не подозревает. Неудивительно, что Гейл держалась так дружелюбно, — она предвкушала, как с триумфом вернет себе Филиппа.

Думать об этом было невыносимо, но Алекса не могла размышлять о чем-то другом, вспомнила об «импотенции» Филиппа. На самом ли деле причина в том, что она начала предохраняться? Может, муж просто отдавал все любовнице, а на жену просто сил не оставалось?

В сердце Алексы отчаяние уступало место то ревности, то гневу. Уму непостижимо — прожить с человеком восемь лет и так плохо его знать!

Взгляд ее упал на сидевшего напротив племянника. Он поглощал еду с максимально возможной скоростью, видно, ему не терпелось поскорее вернуться в свою комнату.

— Брайан, завтра я улетаю в Вашингтон, вернусь в субботу, — сообщила она. — Ты не против?

Мальчик пожал плечами.

— В Вашингтоне мы строим музей… — Алекса оборвала себя на полуслове, недоумевая, с какой стати взялась что-то рассказывать Брайану.

Ясно же, ему все равно. Вдруг она перехватила его понимающий взгляд и покраснела. Похоже, Брайан знает, что его дядя не вернется. Но в глазах племянника Алекса прочла вовсе не сочувствие, а насмешку. «В конце концов, если мальчишке на меня наплевать, с какой стати я должна за него волноваться?»

— Я подумываю о том, чтобы задержаться там на воскресенье. Миссис Радо останется с тобой на все выходные.

Может, попросить Джонатана, чтобы заходил к тебе по вечерам?

Брайан отрицательно помотал головой и зевнул, затем встал из-за стола, взял свою тарелку и положил в посудомоечную машину.

— Завтра я уезжаю очень рано, так что мы с тобой не увидимся.

Брайан был уже на полпути к двери; не поворачиваясь, он отсалютовал и помчался вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку.

Алекса сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Все-таки хорошо, есть возможность уехать. Будет приятно оставить все это позади и целиком сосредоточиться на том, чем по праву гордилась, — на музее Пеннингтона. Да, она с удовольствием проведет время в обществе Игана, который ценит ее. Как же она устала от пренебрежения со стороны неверного мужа и невоспитанного племянника! Пусть с настроениями мальчишки возятся миссис Радо и Джонатан, в конце концов, они за это получают деньги.

Из аэропорта они поехали в отель «Карлтон», чтобы оставить вещи. С утра пораньше их уже ждали на стройплощадке, находившейся неподалеку от Дюпон-серкл. Алекса любила этот район, здесь всегда было много молодежи, которую привлекали многочисленные картинные галереи и недорогие ресторанчики. А больше всего Алексе нравилось, что район еще не слишком плотно застроен.

Каркас здания музея был уже готов, и, любуясь им, она чувствовала гордость. Но радость была недолгой: возникла серьезная проблема. Инженер по оборудованию допустил ошибку в расчетах, не предусмотрев в потолке достаточно места для проводки, и из-за этого работы застопорились.

Иган с Алексой потратили почти весь день, пытаясь решить этот вопрос. Складывалось впечатление, что не обойтись без серьезных изменений в проекте. Значит, что-то придется перестраивать, а это, в свою очередь, означало использование более дешевых материалов в дизайне интерьеров — иначе не уложиться в смету.

Рабочие уже разошлись по домам, а Иган и Алекса, углубившись в чертежи, все пытались найти приемлемое решение. В конце концов они вернулись в отель, так и не завершив работу. После ужина, допив кофе, Иган предложил:

— Давай на время забудем о делах и пропустим в баре по рюмочке бренди?

Она согласилась.

В баре «Фэйрфакс» было уютно, пианист негромко наигрывал джазовую мелодию, но Алекса никак не могла отрешиться от производственных проблем, даже когда Иган коснулся ее колена своим.

Она подумала, что менеджер весьма самонадеян. Хотя Иган и не говорил об этом, наверняка он уже в курсе ее семейных сложностей и теперь ждал ее реакции. Алекса же могла думать только о хорошо продуманном дизайне музея Пеннингтона, о потолке, который будет испорчен каналами для кабеля. Должен же быть какой-то выход! Вполуха слушая вкрадчивый голос Игана, она все пыталась решить задачу. Наконец, оставив бесплодные попытки, Алекса предложила:

— По-моему, на сегодня хватит, пора спать.

Иган выглядел разочарованным, но настаивать не стал.

Ложась в постель, Алекса испытала странное облегчение от того, что наконец осталась одна. Она настолько устала, что, едва коснувшись подушки, сразу же провалилась в глубокий сон, а проснулась, как от толчка, и не сразу сориентировалась, где находится.

Посмотрев на часы, которые показывали двадцать минут четвертого, Алекса поняла, что ее разбудило. Идея! Она нащупала выключатель и бросилась к столу, боясь, что вдохновение исчезнет раньше, чем замысел воплотится на бумаге. Она лихорадочно принялась за работу и не вставала из-за стола почти до пяти утра.

В половине восьмого зазвенел будильник. Алекса с трудом открыла глаза и спустила ноги с кровати. «Только бы это был не сон!» Но нет, ей не приснилось: на столе лежал неаккуратный, но реальный и вполне толковый чертеж.

Приняв душ и одевшись, Алекса заказала в номер кофе с булочкой, затем перечертила наспех выполненный ночью набросок начисто, чтобы концепция была ясной.

Когда она спустилась в ресторан, Иган уже допивал кофе, спрятавшись за «Вашингтон пост». Он опустил газету и заметил:

— Ты опоздала. Завтракать уже некогда, нам пора двигаться.

— Я перекусила в номере, пока работала над решением нашей маленькой проблемы.

Иган скептически вскинул брови.

— Да-да, — уверенно повторила Алекса. — Скоро сам увидишь.

Они прибыли на стройплощадку. Медленно разворачивая чертеж перед собравшимися вокруг нее инженерами, представителями клиента и прорабом, Алекса с удовольствием предвкушала, как поразит их своим решением. Чтобы разместить кабели проводки и удовлетворить требования электриков, она опустила потолок чуть ниже и перепроектировала его по-другому: теперь он стал рельефным, что позволило также скрыть источники света. Новый потолок выглядел даже лучше первоначального варианта.

Первым отреагировал Иган:

— Великолепно, Алекса, просто великолепно!

Теперь, когда было найдено решение главной проблемы, все остальное казалось пустяком.

— Это надо отметить. Устроим сегодня праздничный ужин, — предложил Иган, когда они возвращались на такси в отель.

Алексе только нужно было немного вздремнуть и принять контрастный душ.

Перед ужином они зашли выпить. В баре Иган сообщил, что планирует остаться в Вашингтоне на выходные и что заказал два билета на концерт в Центре Кеннеди в субботу вечером, если, конечно, ей не нужно срочно возвращаться домой.

Алекса подумала: уж не издевается ли Иган над ней? Но его лицо было непроницаемым. Уже слегка захмелев, она как можно более равнодушно заметила:

— Неужели ты ничего не слышал? Мы с Филиппом разъехались. Он ушел к бывшей невесте. — Несмотря на все ее усилия, в голосе послышалась горечь.

Иган выглядел искренне потрясенным.

— Что? Я не ослышался? — И, глядя вопросительно, ожидал, что она скажет еще.

Но Алекса была не в силах продолжать. К тому же почти не сомневалась, что Иган уже все знает. После непродолжительной паузы он сказал со своей чарующей улыбкой:

— Дорогая, если муж тебя не ценит, значит, он тебя не достоин.

Да, это уж точно!

В ресторане Алекса наслаждалась вниманием Игана. Как приятно ощущать, что с тобой обращаются как с равной, а не как с неким ущербным существом, обделенным материнским инстинктом! Алекса вдруг ощутила прилив энергии и уверенности в себе. В конце концов, она же кое-чего достигла в этой жизни! Зарабатывает больше шестидесяти тысяч долларов в год и проектирует здания, которые в один прекрасный день сделают имя Алексы Кейтс-Джером — нет, Алексы Кейтс! — знаменитым. Да что далеко ходить, только сегодня, несмотря на эмоциональный срыв, она избавила клиента фирмы и его подрядчика от серьезных проблем, проявив творческую гибкость для воплощения технической идеи. «Великолепно», — сказал Иган, и с ним все согласились.

Так чего ради терзаться из-за Филиппа? Вот Иган ее понимает, потому что принадлежит к тому же миру, что и она.

Неожиданно Иган нежно взял в ладони ее лицо и прошептал:

— Алекса, ты очень, очень красивая женщина.

По телу пробежала дрожь возбуждения. Ей было просто необходимо, чтобы кто-то считал ее красивой и желанной. Лазурные глаза Игана манили, затягивали в свой омут, и Алекса больше не противилась этому притяжению.

Забыв про нетронутые рюмки с бренди, они просто сидели, взявшись за руки, и смотрели в глаза друг другу.

— Ты не представляешь, как долго я ждал этой минуты, — прошептал Иган. — Знаешь, как трудно работать рядом с тобой день за днем, желать тебя и постоянно сдерживать чувства? Алекса, дорогая, я всегда знал, что мы созданы друг для друга.

Казалось, с тех пор как она в последний раз чувствовала себя желанной, прошла целая вечность. Алекса вздрогнула и прерывисто вздохнула.

Как только дверь ее номера закрылась за ними, Алекса оказалась в объятиях Игана, пылко отвечая на его страстные поцелуи. Аромат дорогого одеколона, близость его незнакомого тела возбуждали необычайно. Пока Иган бережно раздевал ее, Алекса гнала от себя мысли о Филиппе. С какой стати она должна думать о муже, который отдал другой женщине то, в чем отказывал своей жене?

С Иганом все было по-другому. Этот мужчина обладал удивительным чувством стиля, которое проявлялось даже в постели. Когда он разделся и встал, разглядывая ее, Алекса с восхищением отметила, что он похож на вагнеровского Лоэнгрина — светловолосый, крепкий, мускулистый.

На несколько мгновений оба застыли, восхищаясь друг другом.

— Как ты прекрасна! — воскликнул Иган, привлекая ее к себе. — Твое тело — образец классической симметрии, ты Афродита во плоти.

Иган целовал и умело ласкал с нежностью и каким-то даже благоговением, подушечками больших пальцев он потирал ее соски, заставляя трепетать от желания.

Алекса была поражена его силой, когда Иган без труда поднял ее и посадил на себя, мгновенно проникая в нее. Он стоял, слегка покачиваясь, а Алекса сидела на нем, обвив его ногами. Ей еще не приходилось заниматься любовью в такой позе, было в этом что-то порочно-эротичное.

Потом они упали на кровать и слились в глубоком поцелуе. Иган вонзался в нее яростными толчками, в полумраке комнаты его глаза превратились в два голубых огонька.

Алекса чувствовала, что разрядка близка, но никак не могла ее достичь, а Иган больше не мог сдерживаться. Чуть позже он раздвинул ее бедра, склонился над ней и языком довел ее до экстаза.

Алекса заснула в его объятиях.

Утром Алекса чувствовала себя отвратительно. Иган объяснил ее состояние похмельем и ушел в свой номер, оставив отсыпаться. На самом деле к похмелью добавилась утренняя тошнота, которую Алекса кляла вместе с причиной, ее вызывающей. В результате она чувствовала себя еле живой и впервые ощутила на себе, что означает выражение «утро после веселой ночки».

Однако, поспав еще часок и приняв ванну, она почувствовала себя гораздо лучше — во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы встретить новый день. Только что прошел дождь, и мокрые листья деревьев блестели на солнце. С Потомака дул теплый ветер, напоминая о близком лете.

Ресторан в Джорджтауне, куда Алекса и Иган отправились на поздний завтрак, ничем особенно не отличался от других и был битком набит молодежью. Дожидаясь, пока освободится столик, они расположились на открытой веранде, выходящей на канал. Конечно, Алексе не следовало пить, но она чувствовала, что ей это совершенно необходимо.

Иган, который терпеть не мог ждать чего бы то ни было, сидел мрачный и молчаливый. Алекса почувствовала, что рядом находится совершенно чужой ей человек, и внезапно устыдилась их вчерашней близости.

Алекса уставилась на воду неглубокого канала и почему-то вспомнила о временах, когда они с Филиппом проводили здесь выходные. Как им было тогда весело! Они осматривали достопримечательности, посещали галереи, бродили по мощеным дорожкам вдоль берегов канала, устраивали ленчи и обеды в недорогих ресторанчиках и маленьких бистро.

А сейчас ее окружают люди лет двадцати-двадцати пяти, и с ней нет любимого… На глаза навернулись слезы, и Алекса сердито вытерла их. Это ностальгия, только и всего. И по чему? По отношениям, которые на самом деле оказались фальшивыми.

Господи, ведь Филипп отлетел к ней рикошетом, в то время как тосковал по Гейл. Как он мог быть таким идиотом, чтобы вернуться к женщине, которая его уже один раз бросила? И как Алекса может быть такой идиоткой, чтобы по-прежнему его любить? Ведь она уже не в том возрасте, когда верят во всякую романтическую чушь. Романтика — выдумка, а то, что происходит сейчас, — реальность.

Иган обнял ее за талию. Алекса обернулась и увидела, что он улыбается.

— Дорогая, столик ждет нас.

Алекса думала о том, что ей больше подходит Иган. Он не станет пичкать ее всякой ерундой насчет вечной любви и священного долга материнства. Нет, Иган не скрывает, что живет для себя, и для разнообразия такая откровенность даже приятна.

Алекса попыталась улыбнуться и сосредоточиться на настоящем. Мимо их столика прошла дородная женщина лет тридцати в блузке с глубоким вырезом, почти не скрывавшим массивный бюст. Покосившись на нее, Иган с сожалением покачал головой и тихо произнес тоном пресыщенного мужчины:

— Слишком много и слишком поздно.

Алекса подавила смешок, довольная, что к Игану вернулось его обычное остроумие. Она с удовольствием принялась за еду и только сейчас поняла, что здорово проголодалась.

Разговор, перескакивая с одной темы на другую, коснулся проекта «Нью уорлд инвесторс».

— Победа на этом конкурсе значит очень много, особенно если под проектом будет официально стоять твое имя. Главное, чтобы Карл не приписал все успехи себе…

Слушая Игана, Алекса черпала силы в его уверенности.

Оказалось, ее ждал сюрприз: у ресторана их ждал заказанный Иганом автомобиль с шофером. Они проехали по городу, осматривая административные здания разных фирм и обмениваясь впечатлениями. На обратном пути в отель Алекса вдруг почувствовала не только усталость, но и острое одиночество. Как она ни крепилась, боль от расставания с Филиппом и угрызения совести из-за самостоятельного решения сделать аборт напоминали о себе.

Алекса упрямо тряхнула головой. Нет уж, страдания и угрызения совести ей ни к чему. Хватит понапрасну изводить себя из-за того, над чем она не властна. Нужно получать от жизни удовольствие.

К счастью, магия предыдущего вечера вернулась. Перед концертом симфонической музыки они зашли выпить в бар, потом пообедали в модном ресторане. Позже Иган повел ее еще в один престижный бар, выдержанный в стиле ар-деко, где танцевали под музыку тридцатых-сороковых годов. Здесь когда-то бывал Фрэнсис Скотт Фицджеральд.

— Скотт, дорогой, — игриво протянула Алекса, — почему бы тебе не заказать мне пять-шесть порций джина с шипучкой, и побежим наперегонки вокруг обелиска.

Иган посмотрел на нее с некоторым недоумением и осторожно предложил начать с одного коктейля.

Объясняя ему, что речь шла о реальном розыгрыше, который Зельда и Скотт Фицджеральд устроили в Париже, Алекса с тоской подумала о Филиппе. Уж он-то понял бы ее шутку да еще и поддержал бы игру, придумав что-нибудь свое.

Впрочем, что толку сожалеть о несбыточном?

Алекса ничего не имела против еще одной ночи любви. Иган оказался так же пылок, как накануне. На этот раз Алекса заметила, что к занятиям любовью он подходит так же серьезно, как к еде, проявляя и утонченную разборчивость, и жадность. Его ласки начинались с нежных, почти робких прикосновений кончиками пальцев и кончиком языка, словно он пробовал новое блюдо на вкус и определял, нравится ли оно ему. И только потом с жадностью набрасывался на угощение.

Алекса снова не достигла оргазма, пока их тела были слиты воедино, — вероятно, с непривычки к новому партнеру, как она объяснила это себе. Все-таки после восьми лет жизни с одним мужчиной…

Иган не жаловался.

— Алекса, ты в жизни так же восхитительна, как и в мечтах.

Алекса настороженно покосилась на него.

— Иган, я это не планировала и не знаю, к чему мы в результате придем. Я имею в виду, мы с Филиппом все еще муж и жена.

— Понимаю, дорогая. — Он нежно взял ее за руку. — Я могу подождать, ждал же я до сих пор.

Алексе стало любопытно, и она не удержалась от вопроса:

— Иган, ты ведь никогда не был женат?

— Нет и даже не собирался. У меня специфический вкус. Честно признаться, женщина, которая не способна поддержать разговор об архитектуре, не может заинтересовать меня надолго. Ты первая партнерша, которая удовлетворяет меня во всем. Ты одинаково возбуждаешь и мое тело, и разум. Я в восторге от тебя.

Алексе было приятно, но на сердце у нее по-прежнему лежал камень. Она думала, что вряд ли сможет испытать к какому-то другому мужчине те же чувства, что испытывала к Филиппу. Когда она рассказала Игану о желании мужа иметь детей, тот улыбнулся и сжал ее руку.

— Я принимаю тебя именно такой, какая ты есть, — во многом похожей на меня самого. Можешь считать меня снобом, но я убежден, что дети — это для простых, обыкновенных людей. Ты и я способны подарить человечеству нечто более достойное, из разряда нетленных ценностей, и было бы жаль растрачивать себя понапрасну. Пусть те, кто не способен творить для вечности, следуют законам природы и воспроизводят себе подобных.

Алекса еще ни от кого не слышала подобных высказываний. Слова Игана вызвали у нее противоречивые чувства: уважение и одновременно недоумение. Он выражал точку зрения меньшинства, а ее взгляды, по-видимому, находились где-то посередине. «Может, когда я сделаю аборт, и если к тому времени еще буду встречаться с Иганом…» — Не додумав, Алекса уснула.

Иган лежал на спине, заложив руки за голову. Он был очень доволен жизнью и собой. То, что Филипп Джером бросил Алексу, было редкостной удачей, на которую трудно было рассчитывать, и его удивление было искренним. Он в самом деле ничего не знал, поскольку никогда не читал колонки светских сплетен. Однако рассчитывал, что Сью Тоуни будет снабжать его информацией такого рода, и недоумевал, почему она этого не сделала.

Но вскоре догадался почему: Сью сама имела на него виды и, вероятно, побаивалась Алексы как потенциальной соперницы. Но вышло так, что неведение даже помогло ему. На Алексу явно произвела впечатление его непосредственность. Она была по натуре прямой — качество, которым Иган не обладал, но которое всегда восхищало его в Алексе.

Он окинул долгим взглядом спящую рядом женщину. Разметавшиеся волосы скрывали ее лицо, и Игана вдруг захлестнула волна непривычной для него нежности. Алекса нуждается в таком мужчине, как он. Филипп ей совсем не подходит. Женщине, обладающей таким вкусом и элегантностью, не годится быть женой неотесанного мужлана с Юга, который если чего-то и достиг, то только потому, что давал возможность известным людям выставлять себя напоказ.

Хотя такие мужчины многим женщинам нравятся. Просто замечательно, что Джером вернулся в объятия бывшей любовницы. Иган при всем желании не смог бы придумать ничего лучше.

Через месяц или около того жюри «Нью уорлд инвесторс» отвергнет проект миссис Джером, что означает для нее полный крах. Вот тогда-то Иган придет ей на помощь. Он поможет Алексе подняться с земли и возьмет ее в компаньоны. Да, все складывается на редкость удачно.

Когда Алекса вставляла ключ в дверь нью-йоркской квартиры, часы показывали половину десятого. Она вернулась в реальную жизнь, где все осталось по-прежнему: Филиппа нет, зато есть угрюмый, отчужденный Брайан.

Ее оглушил рев музыки. Еще не успев раздеться и повесить пальто, она увидела жуткий кавардак, царивший в квартире. Судя по всему, Брайан ужинал в гостиной, чтобы одновременно смотреть видео. Миссис Радо ушла спать, не зная, что посреди комнаты высится гора грязных тарелок. Повсюду валялись взятые напрокат кассеты.

После четырех дней, проведенных с Иганом, когда ее окружали только красота и элегантность, этот беспорядок был, как пощечина. Можно подумать, Брайан нарочно наказывает ее за то, что она уехала, хотя, когда Алекса была здесь, мальчишка не обращал на нее внимания.

Ну нет, ему не удастся превратить квартиру в свинарник! Алекса тихо выругалась, больно ударившись в темноте о велосипед в прихожей. Это оказалось последней каплей. Кипя от ярости, она забарабанила в дверь Брайана, потом распахнула ее и закричала, стараясь заглушить музыку:

— Выключи этот чертов проигрыватель! Как ты посмел загадить всю гостиную!

Брайан как лежал на животе, так и остался лежать, угрюмо глядя на Алексу. Она подошла к музыкальному центру и выключила музыку. Брайан изобразил на лице скучающую гримасу и перевернулся на спину.

— Я собирался все убрать. Вы же сказали, что вернетесь поздно.

Его оправдания только подлили масла в огонь. Этот нахал смеет намекать, что во всем виновата она, — видите ли, вернулась раньше, чем рассчитывал этот грязнуля!

— Брайан, меня уже тошнит от твоего поведения, твоей неряшливости и твоих насмешек. Какого черта ты о себе вообразил? Кто дал тебе право вести себя со мной по-хамски? Я тебя приютила, изо всех сил старалась устроить поудобнее, а ты ведешь себя так, будто над тобой здесь издеваются! Так вот что я скажу, дорогой мой: с меня хватит! В этом доме существуют определенные правила, изволь их соблюдать. Во-первых, велосипед должен стоять или в твоей комнате, или в подвале. Во-вторых, если ты не можешь убирать за собой, еда в гостиной исключается. В-третьих, прекрати отдавать мне честь. Мы не в армии. Может, твоему отцу такие штучки нравились, но мне — нет.

Брайан вскочил с кровати, вдруг побледнев.

— Оставьте моего отца в покое! — тихо проговорил он сдавленным, напряженным голосом. — Для вас гораздо важнее этот чертов дом, чем люди, которые в нем живут. Неудивительно, что ваш муженек удрал. Ему надоело жить в музее, где охранники не разрешают ни до чего дотрагиваться…

— Заткнись! — крикнула Алекса. — Это не твое дело! Тебе еще хватает наглости надо мной издеваться, после того как я из кожи вон лезла, перекроила всю свою жизнь, лишь бы тебе…

— Я вас не просил! Я не хочу здесь жить, как и вы этого не хотите! Я ни о чем вас не просил, вот и оставьте меня в покое!

Брайан пулей вылетел из комнаты, и вскоре Алекса услышала, как грохнула дверь в ванную. У нее вдруг закружилась голова. Алекса села на кровать и опустила голову. Потом выпрямилась и несколько раз глубоко вздохнула. Ей стало стыдно, что она потеряла контроль над собой.

Но, оглядевшись и снова увидев беспорядок, Алекса еще сильнее разозлилась, теперь уже на собственную беспомощность. Чтобы окончательно не испортить настроение, она вышла из комнаты Брайана и дала себе зарок больше туда не входить.

Внизу миссис Радо в халате наводила порядок. Алекса так устала, что не стала возражать.

Позже, стоя под прохладным душем, она вынуждена была признать, что в словах племянника содержалась доля правды. Она действительно очень гордится своим домом, даже Филипп иногда ворчал, что здесь всегда все лежит на своем месте.

Ладно, пусть так, но что прикажете делать? Притворяться, что ей нравится бардак? Может, она просто жила не с теми людьми? Архитекторы более других чувствительны к обстановке, считая ее частью пространства, к которой применимы те же эстетические критерии гармонии, пропорций, красоты. Алекса считала себя не вправе винить других за то, что они не разделяют ее взгляды. Но, Боже, как чудесно встретить человека, который тебя понимает!

Стычка с Брайаном вконец обессилила ее. Вытираясь после душа, Алекса подумала, что хватила через край. Пожалуй, она зря позволила выместить на племяннике раздражение и обиду, вызванные совсем другими причинами. Ей не хотелось ложиться спать разозленной, да и Брайану, вероятно, тоже. Решив, что стоит извиниться перед мальчиком, она надела халат и вышла в коридор.

У его комнаты Алекса остановилась. За дверью было тихо и темно. Пожалуй, глупо будить племянника, если он уже уснул. Придется отложить разговор до утра.

Уже лежа в постели, Алекса задумалась: так ли на самом деле страшно, что она взорвалась? Брайан ведь тоже не сдержался. Иногда хорошая драка разряжает обстановку. Может, теперь, когда Брайан знает, чего от него ждут, он перестанет изводить ее хотя бы ради того, чтобы избежать новых нотаций.

Алекса проснулась среди ночи от кошмарного сна. Ее охватила паника. Как ужасно все складывается! Она забеременела вопреки своему желанию, и как раз, когда с этим смирилась, приходится делать аборт. Что будет, если она позвонит Филиппу и расскажет о беременности? Захочет ли муж вернуться? Решит ли, что ребенок для него важнее, чем Гейл? Алекса и представить себе не могла, чтобы Филипп предложил ей сделать аборт. А вдруг он попросит родить ребенка и отдать ему, чтобы растить его вместе с Гейл?

Алекса чувствовала себя беспомощной, загнанной в ловушку. И точно знала только одно: несмотря ни на что, она все еще любит Филиппа и так тоскует по нему, что не может не плакать. Уснуть удалось только через несколько часов.

Утром ее опять рвало. К тому времени когда тошнота прекратилась и она приняла душ и оделась, Брайан уже ушел в школу. Алекса подумала, что, возможно, это и к лучшему. В теперешнем отвратительном состоянии она вряд ли способна справиться с чем-то еще, помимо своей беременности. Если уж делать аборт, то делать немедленно.

Решив договориться о сроке аборта, Алекса заехала перед работой к врачу. Доктор Голд серьезно посмотрела на нее поверх очков.

— Алекса, я хочу, чтобы вы очень серьезно обдумали этот шаг. Может статься, ваш разрыв с мужем — дело временное.

— О нет, у него есть другая. Вы разве не читали в газетах?

На лице гинеколога появилось сочувственное выражение.

— Ваш муж знает, что вы беременны?

— Одно с другим никак не связано, — отрезала Алекса. — Это мое дело, и мне решать, как поступить.

— Сейчас вами движут обида и гнев. Послушайте, Алекса, почему бы вам не обдумать все еще раз? У вас еще есть время, аборт вполне можно сделать и через две недели, и через три, даже через четыре. Вы должны быть твердо уверены в своем решении, потому что в вашем возрасте вы рискуете никогда больше не зачать.

— Что ж, я согласна на риск. Я не собираюсь медлить и хочу, чтобы аборт был сделан на этой неделе. Если вы откажетесь, мне его сделает кто-нибудь другой.

Она вышла из кабинета врача, записавшись на среду, на середину дня.

Грег сидел за ее столом и пил кофе.

— Привет, с возвращением. Мы тут по тебе соскучились. Как все прошло в Вашингтоне?

— Отлично.

Алекса плюхнулась на свое место, избегая встречаться с его проницательным взглядом.

— Насколько я понял, ты сотворила чудо: не только выставила главного инженера дураком, но и придумала новый потолок, да такой, что сам Микеланджело позавидовал бы.

— Господи, ты что, спрятал в моем дипломате подслушивающее устройство? Признавайся, откуда у тебя такие сведения?

— Бауэр Великий и Ужасный пел дифирамбы в твой адрес. Сдается мне, там был не только бизнес, не обошлось и без удовольствия, не так ли?

Алекса густо покраснела. Прежде чем она успела придумать ответ, Грег ее остановил:

— Не пытайся отрицать, детка, у тебя все написано на лице.

Она возмущенно ахнула:

— Послушай, кажется, ты суешь нос не в свое дело! Я же не вмешиваюсь в твои романы?

— Нет, нет и нет, но моя личная жизнь проходит за пределами офиса. Ты не подумала о том, что даешь ему слишком большую власть над тобой? Стоит Карлу узнать, что ты путаешься с менеджером проекта, и не видать тебе повышения как своих ушей.

— И кто же, интересно, ему расскажет? — сердито поинтересовалась Алекса. — Уж не ты ли?

— Упаси Бог, но…

— В любом случае это совсем не то, что ты думаешь…

— Знаю, я тебя прекрасно понимаю, — быстро перебил Грег. — Тебе больно, ты сердишься, чувствуешь себя отвергнутой, обстоятельства свели вас вместе, вы немного выпили, Бауэр наговорил тебе лестных слов, и не успела ты толком сообразить, что происходит, как оказалась в его постели… Послушай, я сам проходил через все это, у меня, как и у тебя, отвратительный вкус по части мужчин. Однажды, когда меня бросили…

Алекса не пожелала слушать дальше.

— Грег, мне нужно просмотреть почту и ответить на несколько звонков.

— Ладно, ладно, ухожу. — Грег встал и со скорбным видом покачал головой.

Алекса еле сдержалась, чтобы не запустить в него рейсшиной. Каков наглец! Как он смеет сравнивать?! Между ее положением и его нет ничего общего.

Однако новые отношения с Иганом все-таки ставили Алексу в уязвимое положение. Разумеется, они решили держать свою связь в тайне, но долго ли это останется тайной, если Грег догадался обо всем так быстро? Младший архитектор прав: она не умеет врать, это не в ее характере.

Когда Алекса зашла в кабинет Игана, чтобы обсудить какой-то деловой вопрос, он улыбнулся ей по-новому, интимно, и голос его звучал гораздо мягче, чем раньше. Это и нравилось Алексе, и не нравилось. Улыбка Игана пробуждала воспоминания. Как ей удастся сосредоточиться на работе, если она будет постоянно вспоминать?..

Однако когда к ним заглянул Карл и стал расспрашивать о поездке, Алекса испытала огромное облегчение: тон Бауэра сразу стал деловым. Если в ходе разговора ему нужно было посмотреть на нее, взгляд Игана был совершенно бесстрастным. После этого Алекса стала уважать его еще больше. Действительно, глупо слишком серьезно относиться к словам Грега.

После обеденного перерыва Карл вызвал ее к себе, чтобы перед своим отъездом в Брюссель обсудить последние детали. Он собирался вернуться в следующую пятницу, как раз перед презентацией проектов в «Нью уорлд инвесторс».

В свою кабинку Алекса вернулась уже в пятом часу. На столе она обнаружила записку от секретарши: три раза звонила миссис Радо. Она сразу же перезвонила домой, но экономка была так возбуждена, что Алекса не сразу поняла, в чем дело. Наконец ей удалось уловить смысл в беспорядочном потоке слов.

Брайан не вернулся в школу после обеденного перерыва, не позвонил, не пришел домой, у Джонатана его тоже не было. Мальчик исчез.