Отец и тетя Салли сидели перед дверью в отделение. Джоанна обняла и расцеловала их, с изумлением и болью отметив про себя, что они оба сильно постарели. Отец был похож на беженца из старого голливудского вестерна. Из-под шляпы торчали длинные седые космы, отчего его лицо казалось еще более морщинистым и древним. Ковбойские ботинки и старый потертый костюм придавали ему на редкость жалкий вид.

Салли выглядела на свои шестьдесят четыре года. Кожа на ее лице превратилась в выжженный солнцем пергамент. И вся она как будто высохла. Хотя на ней был дорогой костюм от Ньюмана-Маркуса и шелковая блузка в тон, сидело все это мешковато. Тетя Салли походила на жену фермера, вырядившуюся в пух и прах по случаю праздника.

– Доктор Мак послал за вами?

– Нет, это Надин. Она вчера позвонила нам, – объяснила тетя Салли. – У нее был такой ужасный голос по телефону, что мы вылетели первым же рейсом.

Вчера. Очевидно, все случилось незадолго до того, как с Надин стряслось несчастье. Джоанна поняла, что Надин пребывала в настоящей панике, если захотела вызвать сюда родных. Они с сестрой всегда старались держать отца и тетю в неведении относительно своих неприятностей, чтобы лишний раз не тревожить их.

– Мы молимся о выздоровлении Надин, – сказал отец. – А ты, как я понимаю, не делаешь даже этого. Я слышал, ты тут собираешься родить ребенка без мужа?

Джоанна вспыхнула.

– Отец, ну зачем ты набрасываешься на девочку с проповедями, даже не дав ей дух перевести?

– Ничего с ней не сделается. – В свои семьдесят пять лет он не утратил прежней энергичности и резкости суждений. – Это серьезное дело. Судя по тому, какой образ жизни ведете вы с сестрой, Господь недоволен нашей семьей и решил наказать нас. Надин развелась и забрала себе детей. Ты тоже развелась. За всю историю семьи Леннокс такого никогда не было. Теперь вы обе навлекли на себя еще большие беды. Разве этому вас учили в воскресной школе и в церкви? Неужели вас учили позорить себя и свою семью?

– Отец, ну чего ты пристал к девочке! Нельзя же так, в самом деле!

– Я скажу тебе, откуда все это берется, – продолжал он. – Вредоносное и губительное для душ образование – вот причина всего этого! До тех пор, пока наши девочки не попали в колледж и не решили, что они лучше других, любой отец мог гордиться такими детьми.

– Может, хватит уже? Надин нужна новая почка, и нужна немедленно. Она сможет ее получить, если Джоа…

– Но я не могу, – перебила тетю Джоанна. – Я знаю, что можно найти другого донора. То же самое говорит и доктор Мак.

Джоанна рассказала им о том, из-за чего сорвалась пересадка почки, которую везли из Германии. Тетя Салли слушала ее, строго поджав губы.

– Это мы уже знаем. Ты не думаешь о главном, Джо. Доктор Мак исчерпал свои возможности, неужели ты не понимаешь? И потом, твоя почка все равно лучше, потому что вы близнецы.

– Прошу тебя, тетя Салли! Папа, скажи ей! Не просите меня убить своего ребенка!

– Я против абортов, – мрачно отозвался отец. – Я вообще считаю, что доктора не имеют права копаться в человеческих внутренностях. То есть заходить в этом так далеко. Взять почку у одного, пришить другому… Это против воли Господней. Так не должно быть.

– Ты говоришь глупости, отец, как все эти новомодные христиане!

– Салли, не зли меня! Я родился и воспитывался в благочестивой семье! Там меня научили тому, что хорошо, а что плохо.

– Как ты не понимаешь, что, если Надин не пересадят новую почку, она умрет?

– Тетя Салли, если бы не ребенок, я ни минуты не сомневалась бы! Я уже на четвертом месяце. Он… он уже шевелится во мне. В первый раз я так долго ношу ребенка. Все три выкидыша с Беном произошли гораздо раньше.

– Три? Господи, помилуй! Ты говорила только об одном.

– Я не хотела огорчать вас. Вы же ничем не могли помочь мне. И теперь, когда я так долго ждала…

– Долго ждала? – возмущенно переспросил отец. – Почему же ты не подождала до тех пор, пока выйдешь замуж?

– Со временем мы, возможно, поженимся, – виновато опустила глаза Джоанна. – Пожалуйста, постарайся понять, папа. Отец ребенка прекрасный человек, и он хочет, чтобы я родила…

– Чудесно! Как он может быть прекрасным человеком, если хочет, чтобы его ребенок появился на свет незаконнорожденным! И потом, судя по тому, что нам рассказала про него Надин, он озабочен в жизни совершенно другим, нежели брак и семья. Известный телережиссер. Голливудский плейбой.

– Выходит, она говорит правду, а я лгу? – возмутилась до глубины души Джоанна.

– Она никогда не водила меня за нос, в отличие от тебя.

– Ей незачем было это делать, потому что ты всегда принимал ее сторону. Ты всегда больше любил Надин. Вы оба, – выпалила Джоанна, переводя взгляд с отца на тетю.

– Это неправда, – ответила Салли.

От такого неожиданного заявления глаза у нее стали совсем круглыми, а брови полезли на лоб.

– Правда. Хотя ты, тетя Салли, никогда не различала нас, если видела порознь, все же не переставала твердить, что Надин слабее, а я сильнее. А что, если бы ситуация была обратная? Что, если бы это мне, а не Надин нужна была почка? Надин оказалась бы слишком слабой для такой операции, да? Ты ведь не стала бы ожидать от нее такой жертвы, да?

– Джо, я просто поражена тем, что слышу от тебя. Клянусь Богом, я люблю вас обеих одинаково. И ваш отец тоже.

– Не желаю больше этого слушать, – сказал отец, поднимаясь. – У меня в голове трезвон стоит от этой бестолковой болтовни. Пойду найду церковь, где можно помолиться.

Тетя Салли посмотрела ему вслед, покачав головой, затем обратилась к Джоанне:

– Возможно, я кое в чем и ошибалась, но всегда старалась сделать для своих девочек все, что в моих силах.

Слезы навернулись на глаза Джоанне, когда она увидела, что тетя всерьез расстроена ее обвинением.

– Прости, тетя Салли. Я помню, как ты была добра к нам. Просто у меня больше нет сил выносить весь этот кошмар.

Она разрыдалась и бросилась в объятия к тетке. Салли прижала ее к груди и ласково погладила по голове.

– Бьюсь об заклад, ты всю ночь не спала. То решение, которое тебе предстоит принять, действительно тяжелое, Джо. Но, боюсь, у тебя нет выбора. Поверь мне, девочка, я сказала бы Надин то же самое, окажись она на твоем месте. Джо, я не такая образованная и воспитанная, как вы обе, но кое-что в этой жизни повидала. Когда мой Чарли отправился в плавание, я понимала, что он может и не вернуться. Неужели, по-твоему, я не хотела, чтобы мы были близки так, как только это возможно? Но я этого не сделала, потому что так неправильно. Все эти годы, когда я думаю, что могла бы иметь от него ребенка, который скрасил бы мою старость, меня утешает сознание того, что я не пошла против Божьей воли. Какая радость иметь ребенка, у которого нет отца? С другой стороны, представь, каково тебе будет, если ты потеряешь сестру?

Джоанна молчала. Она опустила голову на грудь и плакала.

– Не мучайся ты так, Джо. Может быть, найдется все же выход. Я не хотела говорить тебе заранее, но я хочу, чтобы мои почки проверили. Вдруг они подойдут Надин. Если так, я без промедления лягу на операцию.

– Тетя, это может быть слишком тяжело и опасно в твоем возрасте! – воскликнула Джоанна.

– А что ты предлагаешь делать, девочка? – Она отстранила Джоанну и пристально посмотрела ей в глаза. – Дожидаться, пока будет слишком поздно?

Джоанна вернулась домой и прилегла. Она чувствовала себя полностью разбитой. Весь день она ждала звонка от Люда, но он так и не позвонил. Тогда она позвонила в больницу. Состояние Надин оставалось прежним.

Около пяти вечера она вызвала такси и поехала в «Омегу», потому что находиться дома в бездействии становилось невыносимо. Джоанна рассчитывала застать Уинни.

– Привет, малышка, а я как раз собирался разыскивать тебя, – приветствовал ее он. – Люд звонил пятнадцать минут назад и оставил для тебя сообщение: дела у него идут прекрасно, рабочий вариант фильма признан великолепным. Сейчас они со Сторманом редактируют его. – Уинни заглянул в записную книжку. – Еще он просил передать, чтобы ты не волновалась, если вы не созвонитесь в ближайшие два-три дня. Он собирается в Сан-Франциско и вернется домой на следующей неделе.

– О Боже! – Джоанна без сил опустилась в кресло и обхватила голову руками.

– Что, вы с ним поссорились?

Она отрицательно покачала головой и рассказала Уинни о том, что случилось с Надин.

– Я даже не знаю, что тебе сказать на это. – Он был поистине ошарашен.

– А я не знаю, что мне делать. Даже если почка тети Салли подойдет, боюсь, что в ее возрасте такая операция опасна. О, Уинни, я в полной растерянности. Не знаю, как мне быть.

Он сочувственно взглянул на нее поверх очков. Для того чтобы дать ей разумный совет, нужно было обладать разумом Соломона. Доктор Мак держался с ней в чем-то резко, но его можно было понять. С другой стороны, он уговаривает ее сделать аборт, а сам не предпринимает никаких попыток найти нового донора. Доктора, к сожалению, иногда ошибаются. И все же в почках они разбираются лучше, чем кто бы то ни было другой.

– Спасибо, что выслушал меня, Уинни. Я понимаю, что должна принять решение сама. Жаль, что Люда нет сейчас со мной.

Уинни предложил позвонить в офис Стормана и оставить срочное сообщение. К сожалению, секретарь ответил, что с его боссом нельзя будет связаться до завтрашнего дня, когда он прилетит в Сан-Франциско.

– Загляни к Эбби, раз уж ты здесь, – попросил он Джоанну. – Она работает как проклятая. Готовит обложку для бельгийского тома.

Джоанну охватила ностальгия по работе, по ее прежней беззаботной жизни. Как было хорошо не думать ни о чем, кроме обложки новой книги!

Уинни проводил Джоанну до двери, положив руку ей на плечо.

– Я позвоню тебе завтра, детка. Постарайся не принимать это очень близко к сердцу. – Он выглядел всерьез встревоженным.

Закрыв дверь за Джоанной, он снял телефонную трубку.

Эбби склонилась над рабочим столом в глубокой задумчивости и от сосредоточенности кусала кончик локона, свисавшего из-за уха. Она не сразу заметила в дверях Джоанну.

– Привет, как здорово, что ты… Господи, что случилось?

– Все.

Эбби выслушала рассказ Джоанны, и глаза ее наполнились непритворным ужасом.

– Кошмар! Ты говорила с Домиником?

– Да, он ничем не может помочь. Никто не может, кроме человека, у которого вдруг окажется подходящая почка.

– Я уже собиралась домой, – сказала Эбби, глядя на Джоанну с состраданием. – Почему бы тебе не пойти пообедать со мной и моим приятелем? Так, ничего особенного. Прошлогодний сердцеед, который переехал в Чикаго. Он заявился всего на неделю, и мы обедаем в основном в ресторанах. А сегодня я решила приготовить ему обед сама.

– Спасибо, Эбби, – вяло улыбнулась Джоанна. – Но я не в настроении общаться с кем бы то ни было. К тому же у меня сейчас кусок в рот не полезет.

– Вот увидишь, полезет! Тем более что я еще не придумала меню. – Эбби набросила жакет и обняла подругу. – Я готовила для стольких мужчин, что уже стала забывать, кто что любит. Помнишь моего греческого друга – Косту? Он отказывался есть, если на столе не было масла, сливок или майонеза. Стэн любил сливочное масло, но не выносил оливкового и маргарина. У Фрэнка была аллергия на моллюсков. Крис становился зеленым, как авокадо, если съедал его. А еще он ненавидел чеснок и обожал лук. Или наоборот?

Джоанна рассмеялась и вдруг расплакалась. Эбби предложила поступить так: она откажется от ужина с приятелем, и они проведут вечер вдвоем с ней.

Джоанна упрямо покачала головой, считая, что стыдно и трусливо перекладывать свои проблемы на плечи друзей. Она сама должна с ними справиться. Она и Люд. Эбби очень добра, но она ничем не поможет ей, только расстроится зря.

Джоанна сказала, что с ней все будет в порядке, и влилась в поток служащих, покидающих этим теплым майским вечером издательство.

Ее сердце сжималось от мучительной боли. Джоанна позвонила в больницу из автомата. Без перемен. Тогда она набрала номер квартиры Надин. Подошла тетя Салли и сообщила ей неутешительные новости: ее почки проверили, и выяснилось, что они не подходят для трансплантации.

Джоанна повесила трубку с чувством, что еще немного, и ее голова от напряжения разлетится на мелкие кусочки. Если бы только она могла поговорить с Людом! Просто услышать его голос уже было бы для нее счастьем. Джоанну не покидало ощущение, что почва реальности ускользает у нее из-под ног.

В мозгу проносились обрывки мыслей. Она словно наяву слышала, как Люд поет: «Джоанна, я и малыш – нас трое». Как же она может разрушить их общее будущее?

В следующий момент перед ее внутренним взором возникала картина: Надин лежит на больничной койке, бледная, с посиневшими губами, в бинтах. Разве может она отказаться спасти жизнь своей сестре?

Уинни сидел в зале ожидания клиники, усиленно жуя жвачку, чтобы побороть в себе постыдный страх. Однако, когда он вошел в кабинет доктора Мака, ладони у него предательски повлажнели.

– Ирвин Крэник, – представился он и нервно пожал руку доктору. Мак учтиво поклонился, заметив, что посетитель явно не в себе.

– В каких вы отношениях с миссис Баррет?

– В далеких от родства. Ее сестра, Джоанна Леннокс, работает у меня в отделе издательства «Омега» художественным редактором вот уже скоро десять лет.

– Шанс на генетическую совместимость между органами незнакомых людей практически равен нулю, – предупредил его Мак.

– Я понимаю, но все же прошу вас проверить.

– Когда вы в последний раз были у врача, мистер Крэник?

– Я проверяюсь каждые полгода. Последний раз это было в январе. Уверяю вас, я гораздо здоровее, чем кажусь на первый взгляд. Давление нормальное. Пульс ровный, около семидесяти.

Доктор Мак завел на него карточку, заранее зная, что его усилия напрасны. Искоса поглядывая на человека, сидевшего напротив него в кресле и покрывавшегося испариной от волнения, Мак разрывался между двумя противоречивыми желаниями: накричав на него, прогнать прочь или приколоть ему на грудь медаль за проявленное мужество.

– Вы уверены, что хотите этого?

– Уверен. И если я испытываю вполне понятный страх, то это не означает, что я пришел сюда против воли. Мой родной дядя прожил на диализе семь лет, мои почки тестировали на предмет донорства для него. Так что не стоит устраивать проволочек. Прошу вас. – Уинни с достоинством выпрямился в кресле, и его голос зазвучал тверже.

Доктор Мак был тронут. Джоанна собиралась родить ребенка от другого мужчины, от которого, вероятно, была без ума, а этот невзрачного вида чудак хочет пожертвовать своей почкой ради нее. К такому проявлению великодушия Мак не мог не отнестись с уважением и вызвал медсестру.

Надин время от времени впадала в забытье, а когда приходила в себя, то ее тут же охватывал панический ужас. Она видела, что обмотана бинтами с головы до пят, ощущала жжение по всему телу, острую боль в спине и только тогда вспоминала, что с ней стряслось.

Она попыталась заговорить с медсестрой, постоянно находившейся в палате и следившей за приборами, но не смогла преодолеть слабость и выжать из себя ни одного членораздельного звука.

Время от времени медсестра колола ей обезболивающее. Надин не могла до конца поверить в то, что все это случилось с ней самой. Наверное, она просто играет роль смертельно больной женщины, но последнего дубля осталось ждать недолго – и тогда произойдет чудо. Доктора спасут ее, или новое лекарство, которое только что изобрели… Она снова провалилась в темную бездну и, очнувшись, увидела перед собой доктора Мака, который пристально вглядывался ей в лицо.

И вдруг с ужасающей отчетливостью Надин поняла. Правда заключается в том, что она умирает. В наркотическом бреду ей даже хотелось умереть, чтобы раз и навсегда избавиться от всех мучений. А стоило ли ей вообще появляться на этот свет?

Когда после смерти их матери тетя Салли переселилась к ним в дом, Надин обрадовалась, хотя немного опасалась незнакомой женщины.

Однажды Надин потеряла свою куклу и отправилась на поиски. Она обнаружила ее в гостиной, под креслом, в котором сидела соседка, разговаривая с тетей Салли. Надин была в замешательстве. Мама учила их, что невежливо просить взрослых подвинуться, даже если они стоят на пути к игрушкам.

Надин решила подождать сестру. Может быть, если они попросят вдвоем…

Тетя Салли и соседка вполголоса говорили о безвременной смерти матери близнецов во время родов. Надин вместе со своей сестренкой до сих пор не могли свыкнуться с мыслью, что дети появляются из мам так же, как жеребята из кобылы.

– Бедняжка Кэти не должна была больше рожать, – говорила тетя Салли. – Док Брэд предупреждал ее, что это может плохо кончиться. Но мой брат хотел сына. А в тот раз Брэд даже и не подозревал, что родятся близнецы. Сначала родилась Джо, крохотная, всего шесть фунтов. Но схватки у Кэти продолжались, тогда док проверил еще раз. Бог мой, там была еще Надин! Совсем крошка – пять фунтов и семь унций. Выносить близнецов было невероятно трудно для Кэти. Эта беременность и особенно роды подкосили ее, она так и не оправилась от всего этого полностью. Доку следовало полоснуть ей ножом по животу.

Надин, притаившаяся за углом, задумчиво сосала палец. Фраза «полоснуть ей ножом по животу» напугала ее до смерти. Не хочет ли тетя Салли сказать, что доктору следовало убить ее, Надин? Может быть, это по ее вине мама умерла? Джоанна родилась первой, так что с нее спрос небольшой.

Надин ничего не сказала сестре о подслушанном ею разговоре. Она стала послушной и ласковой по отношению к отцу и тете, потому что боялась рассердить их. Вдруг они перестанут любить ее и прогонят прочь за тот дурной поступок, который она совершила?

* * *

Когда раздался телефонный звонок, Джоанна вздрогнула от неожиданности. Мужской голос в трубке спросил:

– Джоанна?

– О, Люд! Я пыталась разыскать тебя.

– Это Карл. Я звоню с Палм-бич.

– Да, Карл. – Слезы разочарования повисли у нее на ресницах. – Я была в больнице. Надин очень плоха.

– Это ужасно. Что ты намерена делать?

– Я не знаю. Я жду звонка от отца моего ребенка. И еще молю Бога, чтобы нашелся другой донор.

Прежде чем Карл успел ответить, Джоанна услышала в трубке крик, и Кейт дорвалась до телефона.

– Привет, Кэти, как вы там веселитесь? – с усилием сменила тон Джоанна.

– Хорошо. Мы ходим купаться.

– А как Джефф?

– В порядке. Он ужинает. А я жду, пока разогреется суп.

– Ты хочешь сказать, остынет?

– Нет. Он сейчас горячий, и я жду, пока он разогреется.

– Понятно.

Джоанна не могла дольше сдерживать рыданий, и ей пришлось прикрыть трубку рукой, чтобы племянница не услышала их. Она минуту поговорила с Джеффом, затем трубку снова взял Карл. Он собирался привезти детей домой на следующий день.

– Это замечательно, потому что наши родители живут у Надин и будут рады повидать внуков.

Положив трубку, Джоанна была на грани истерики. Как она станет смотреть в глаза Кейт и Джеффу, если допустит, что их мать умрет? Она позвонила доктору Маку.

– Нет, никаких перемен. Но она слабеет, и к завтрашнему дню…

– Разве нельзя пересадить ей какую-нибудь временную почку, которая проработала бы до тех пор, пока…

– Нет! Господи, как вы не поймете! Если бы она была, я не говорил бы с вами по телефону, а давно был бы в операционной.

– Тогда возьмите мою почку, но оставьте ребенка. По крайней мере у него будет хоть какой-то шанс выжить.

– Это невозможно. Я не могу взять на себя такую ответственность. А если он родится неполноценным?

– Я не могу дозвониться до его отца, – стиснула зубы Джоанна. – Я не знаю, что мне делать.

– Мне нечего сказать, кроме того, что я уже говорил вам. – Доктор Мак не утратил надежды достучаться до ее разума. – Поверьте, я сделал все, что мог. Я обзвонил все банки данных, включая интернациональные. Наши шансы равны нулю. К сожалению, даже почки вашей тети и мистера Крэника не годятся.

– Кого?

– Крэника. Вашего босса. Он приходил и предлагал себя в доноры. Я знал, что шансов практически нет, но все же проверил его.

Джоанна обомлела. Тот факт, что Уинни добровольно предложил свою почку, чтобы спасти Надин, поверг ее в шоковое состояние.

Джоанна повесила трубку и укуталась в плед. Ее бил озноб, хотя она лежала в постели не раздевшись. Она свернулась калачиком и закрыла глаза. Если бы ей удалось заснуть, пусть ненадолго, может быть, в голове у нее прояснилось бы хоть немного?

Джоанна проснулась несколько часов спустя в холодном поту. В комнате сгущались сумерки, и сердце глухо билось о ребра изнутри. В первый момент Джоанна не понимала ни где она, ни что с ней. И вдруг словно молния в голове у нее пронеслось: Уинни предложил свою почку Надин. Ее сестре, с которой он был едва знаком. Уинни – посторонний человек. А Джоанна и Надин – близнецы. Ближе и роднее ее у Надин никого нет.

Джоанна вылезла из постели и сняла телефонную трубку, но тут же положила ее обратно на рычаг. Надин умирает.

– Господи! – прошептала она потрескавшимися от волнения губами.

Она набросила пальто и выбежала из квартиры. Уже спускаясь по лестнице, она слышала, как у нее зазвонил телефон. Но возвращаться было некогда – каждая минута на счету.