Толкать мужа и одновременно следить, как плывёт Антон, было нелегко, но Катя справилась. В десяти метрах от линии пляжа женщина нащупала дно и тяжело переставляя ноги, выбралась на берег. Берег понравился всем, а особенно ребёнку.

– Мам, пап! Это круто! – Антошка прыгал на одной ноге, вытряхивая из ушей воду. – Мы тут как Робинзоны!

Вопреки ожиданиям Кати, температура 'на улице' была вовсе не так высока, как казалось из самолёта. Со стороны открытого моря постоянно доносился тяжёлый гул разбивающихся о берег волн и прохладный солёный ветер. Сидевшую на хрустящем от соли белоснежном песке Катю стало знобить.

'Игорь, обними меня…'

Муж не услышал её мысли. Сине-зелёный от алкоголя, жёсткой посадки и морской воды Гоша завалился набок и судорожно задёргался всем телом.

– Бляяяя… – Игоря снова вытошнило. – Ты чё? Не могла меня нормально дотянуть? Ты знаешь, сколько я воды наглотался?

'Утонул, зараза… у-то-нул…'

Витька сидел по грудь в воде и размышлял о своей судьбе. Ещё вчера вечером он планировал, чем будет заниматься весь ближайший месяц. План по работе. План по отдыху. Отчёты, диаграммы, пиво, девочки.

И на тебе! Такого насыщенного дня у него не было никогда! Беготня за билетами, сборы, полёт, крушение и, как апофеоз, тропический остров без следов цивилизации.

А!

Ещё она.

'Интересно, как её имя?'

Витя поднялся на ноги и, пошатываясь от пережитого, поплёлся к людям. О том, что на нём только трусы, да к тому же ещё и мокрые, он как-то не подумал. Впрочем, сидевшие в редком теньке люди на форму одежды последнего выбравшегося из воды человека внимания обращали мало. Под пальмами стоял один сплошной гул. Люди говорили, говорили и говорили. Смеялись, целовались и плакали. И снова говорили, стараясь громкими голосами отогнать страшные воспоминания.

Виктор подошёл к ближайшей группе, но останавливаться не стал – со всех сторон неслись дрожащие нервные монологи, перемежающиеся истериками и слёзами. Матери обнимали детей, а мужья – жён.

И все, все говорили без умолку, совершенно не слушая друг друга.

Егоров подхватил пакет, поёжился от порыва ветра, который принёс с другой стороны островка водяную пыль и отошёл в сторону. В полусотне метров от пляжа, где сидели пассажиры и экипаж самолёта, обнаружилась маленькая полянка, залитая ярким солнцем. Витька посмотрел в небо…

'Полдень. Прямо в зените стоит'

… и как обычно всё прошляпил. Над ухом раздался девичий визг.

– Деда!

На краю поляны стоял пожилой мужчина с бородкой и в очках, а из-за его спины выглядывала испуганная девушка. Мужчина развернул свою мокрую рубашку, прикрыл девушку и добродушно её пожурил.

– Уф! Напугала. Вы уж, молодой человек, нас извините. Только-только отошли одежду выжать, а тут – вы. Я, право слово, не ожидал, что здесь настолько прохладно будет. Да и внучка… как в иллюминатор увидела, где мы сели, так она мне и …

Мужчина на секунду замер, а потом приложил руки к груди.

– Простите, ради бога! Я ведь не представился. Кирилл Филиппович.

– Витя, – Витя автоматом пожал вялую ладошку деда, – брррр… эээ… Виктор Сергеевич.

– Очень, очень рад. А это моя внучка Оля. Сопровождал её на курорт. Да…

Кирилл Филиппович задумался.

– Мать её не смогла. Пришлось ехать мне, а оно вот как получилось.

Оля оделась и потянула деда с поляны.

– Не будем вам мешать, всего…

– И вам… всего. – Дрожавший от холода Витя принялся одеваться.

Сухая одежда быстро согрела тело, и двигаться и что-либо делать сразу стало лень. А точнее – просто разом закончились все силы. Егоров кое-как нацепил на босы ноги сандалии, бросил на ворох сухих шуршащих листьев свой пиджак, упал на него и отрубился.

Витин организм сказал 'баста'.

– Стой, куда пошла?

Слова, а особенно тон, которым они были сказаны, хлестнули почище плётки. Катерина вздрогнула и остановилась. Хуже всего было то, что в этот самый момент на неё смотрели десятки глаз. Люди, собравшиеся вокруг капитана, ждали, что же будет дальше. Катя покраснела и повернула назад.

– Гошенька, но ведь им переводчик…

Говорить не получалось, получалось лепетать и от этого Катя краснела ещё больше.

– Сам знаю, что им надо. Куда пошла? Тебя кто-то отпустил? Не слышу! Иди сюда и сядь здесь.

Настроение у Игоря, испорченное после заплыва, так и не улучшилось. А ещё у лежавшего на травке мужика было на лбу написано – 'нахрена я оставил в самолёте коньяк'?

Поняв, что семейного скандала пока не намечается, зрители снова повернулись к капитану. Вопросы на ломаном турецком и не менее ломаном английском сыпались один за другим. Но все они, так или иначе, сводились к двум самым основным темам.

Куда их занесло, и когда их заберут спасатели?

Лётчики пыхтели, в сотый раз объясняя на пальцах, что они и понятия не имеют, где они находятся и обещали, как только стемнеет, сориентироваться по звёздам. Женщины немедленно подняли крик.

– Нам тут что? До ночи сидеееееть? Ты что? Не сообщил, где мы?

Дима-сан смотрел на капитана, и ему было искренне жаль немолодого турка. Потеряв самолёт, капитан потерял и свой бравый вид. После купания в солёном море мундир лётчика выглядел препаршиво. Разводы соли на чёрной ткани портили весь вид, а фуражка утопла вместе с самолётом.

'На горе стоят понты – это город Алматы… держись Гёкхан. Сейчас начнётся…'

– Да ты знаешь кто я?

– Ты с кем разговариваешь?

– Чего молчишь? Отвечай!

Особенно разорялись холёные дамы от тридцати и выше. Мельников схватился за голову. Буквально час назад, когда самолёт болтался на волнах, эти же самые дамочки, жёны новых казахских аристократов из финполиции, таможни и прочих госструктур, дружно аплодировали лётчику и кричали 'браво'.

'Ну что за суки!'

Дима скрипнул зубами и вышел вперёд.

– Тихо!

Зверская рожа и широкие плечи не сработали. Вернее – сработали наполовину. Мужчины притихли, опасаясь связываться с этой гориллой, а вот гиперактивные бабёнки завелись ещё больше.

– Да кто ты такой, чтоб нам указывать? Да я из-за тебя все вещи бросила. А там… а ты мне теперь знаешь сколько ДОЛЖЕН?!

Бабы сорвались. О том, что они только что чудом избежали смерти, никто уже не вспоминал. Зато об утонувших с самолётом кошельках, сумочках и чемоданах помнили все.

'Твариииины'

У Димы потемнело в глазах.

– Пойдём. Пойдём, Дима. Ну их. Дур этих. Пусть сами своё дерьмо месят.

Надя взяла мужа под руку и потащила подальше от пляжа, на котором так и торчали все спасшиеся с 'Пегасуса' люди.

– Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич. Проснитесь.

'Ни хрена ж себе, кто это ко мне по имени-отчеству?'

Витька сначала удивился, а затем проснулся и открыл глаза. Рядом с ним, на траве, сидел…

'Как его?.. Филиппыч, кажется…'

… и осторожно тряс его за плечо.

Витька зевнул во всю пасть, потянулся и сел. Самочувствие у него было просто отличное! Побаливал синяк на бедре – но это мелочи. Самое главное – не мутило и не болела голова, чего он так опасался.

Небо над головой было жёлто-алым. Закат окрасил и верхушки пальм. Те отливали оранжевым и золотым.

– Ого! Это ж сколько я спал?

Zenith показывал половину четвёртого, но это ничего не значило – кто знает в каком часовом поясе они оказались.

Филиппыч кашлянул и просветил.

– Три часа прошло, как высадились на берег.

Витька потянулся, проморгался, посмотрел на деда и снова сказал.

– Ого!

На левой скуле Кирилла Филипповича багровел кровоподтёк. Дед мотнул головой и шикнул на зарёванную внучку, которая отиралась поблизости.

– Это неважно. Совсем неважно, молодой человек. Тут, понимаете, какое дело…

Витя посмотрел на красные глаза девушки, на её опухший нос и в голове его зашевелилсь нехорошие подозрения. Идти, с кем-то драться из-за незнакомой девчонки, он не хотел. Да и вообще… драться Витя боялся. В животе сразу нехорошо похолодело, во рту пересохло, и он только и смог, что невнятно проблеять.

– Да-даааа?

– Там, на пляже, делят имущество, которое капитан оставил. И дают только семьям. А одиночкам – нет.

Витька решил, что ослышался.

– Погоди, Кириллыч, тьфу, Филиппыч. Чего делят? Как это – оставил? Я что-то проспал?

Оказалось, что проспал Витя очень многое. Первое общее собрание пассажиров и экипажа, похоже, было и последним. После получаса бесплодных попыток объяснить ситуацию, лётчики сдались и уже не пытались ничего доказывать. Их всё равно никто не слушал. Народу требовалось выплеснуть эмоции – народ их и выплёскивал.

Сначала с пляжа ушёл тот самый здоровяк со своей семьёй. За ним немедленно ушло ещё человек пятьдесят, но через короткое время некоторые вернулись обратно. Их не приняли и развернули обратно. Затем, одуревший от воплей и угроз командир корабля, приказал стюардам распотрошить мешки, которые экипаж успел вынести из самолёта.

Сорок две литровые бутылки минеральной воды, три десятка булочек и сотню кареток с джемом поделили быстро и пропорционально. Часть стюарды отнесли людям Мельникова, часть оставили себе, а большую часть просто оставили в куче на берегу. Та же участь постигла два десятка тонких синтетических одеял. А вот аптечку и ракетницу турки оставили себе.

– Представляете, Витя, можно я вас так буду называть? Представляете, Витя, они их чуть не растерзали!

– Да ну… – Егоров усомнился. Чтобы вполне вменяемые, воспитанные и небедные люди так быстро озверели? Верилось в это с трудом. – Быть того не может!

Витька сидел, плотно прижавшись спиной к пальме, и никуда идти не собирался, хотя дедок и тянул его за локоток.

– Может, Витя, может. – Филиппыч грустно усмехнулся и философски добавил. – Толпа…

Экипаж ушёл следом за группой Мельникова, оставив на пляже около сотни человек. Люди, поорав для порядку ещё с полчаса, выдохлись, успокоились и выбрали партхозактив. И вот эти самые 'активисты' и делили среди оставшихся еду, воду и одеяла.

Услышав про воду, Витька судорожно сглотнул. Пить хотелось с каждой минутой разговора всё больше и больше. Да и в животе урчало так, что, наверное, слышно было за версту.

– Они, конечно, честно делят. Семьи с маленькими детьми в первую очередь и воду, и одеяла получили. А остальным – ничего. И я вот подумал, Витя, а давайте скажем, что мы вместе летели, а? Все видели, мы рядом сидели. А то я не смог, знаете ли. Там уже несколько драк было… боюсь я, если честно.

Витьке тоже было страшновато, но пить хотелось ещё сильнее.

'Стоп. Пить! Вода!'

Остров Кате очень понравился. Она много раз бывала на море, в Турции, в Таиланде, в Египте и на Гоа. Но такого райского местечка она ещё не видела. Всю картину портили три вещи.

Во-первых, присутствие мужа. За то время, что шёл делёж на пляже Гоша показал себя во всей 'красе', а Екатерина тысячу раз прокляла себя зато, что поддалась на его уговоры и поехала в эту проклятую турпоездку.

Во-вторых, присутствие здесь, на этом, в общем-то, не большом клочке суши, такого количества народа.

Ну, и в-третьих, полное отсутствие благ цивилизации. Бунгало со всеми удобствами и ресторанчик на берегу, этому острову явно не помешали бы.

При мысли о еде сразу заурчало в животе. Доставшиеся им три каретки с джемом, которые Игорь буквально, кулаками, выбил у толстого представительного казаха, который сам себя назначил в распределители, давно съел Антошка. А литр минералки, добытый мужем в бою, они честно разделили на троих. Катя хотела было отказаться и приберечь воду для сына, но Игорь, баюкая разбитую в кровь руку, хмуро предложил не маяться дурью и выпить всё до дна.

– Ночью холодно будет. Собери сухие листья. А завтра с утра пойдём воду искать. И это… Кать…

'Сейчас извинится!'

– … на солнце вообще не вылезайте. Там доктор лекцию прочёл. Если воды не найдём, то, пока не придёт помощь, сидеть в тени с мокрыми компрессами.

Муж ушёл чинить разборки с активистами, а Катерина, окликнув Антошку, пошла вглубь острова, подбирая по пути большие сухие стебли и листья. Уже вечерело, но было ещё довольно светло и тепло. Ветер с открытого моря утих и исчез постоянный шум прибоя и шелест пальмовых листьев. Женщина внимательно изучила кроны нескольких деревьев, но никаких кокосов и прочих бананов под огромными листьями не нашлось.

– Мааааам! Я с пацанами, в футбоооол…

С пляжа неслись азартные детские голоса. Мальчишек и девчонок, случайно попавших на необитаемый остров, было не удержать. Утолив жажду и кое-как перекусив, детвора дружно полезла купаться в море. Благо что со стороны лагуны было мелко, а вода была – как парное молоко. За ребятнёй, дальше по пляжу, стали расползаться парочки. Молодёжь и не очень спешила урвать нечаянной романтики, до того, как за ними прилетят спасатели. Пару раз, идя вдоль пляжа по редкой пальмовой роще, Катя слышала заливистый девичий смех и сверхмужественные мужские голоса. Самые оптимистично настроенные пассажиры 'Боинга' и не думали унывать, устроив жизнерадостную тусовку на отдалённом пляже. Оттуда доносилась клубная музыка, гогот и весёлые крики и Кате до крика, до истерики, захотелось туда же – на пляж. Танцевать. Веселиться. Смеяться. И чтобы рядом был ОН.

Кто это будет, Катя не знала. Одно она могла сказать наверняка – это будет не Гоша.

На пляж, к людям, Витька выходил настороженно. Дедок жужжал не переставая, расписывая беспредел, несправедливость и прочие 'законы джунглей', творящиеся среди пассажиров. Но всё оказалось куда как проще. Выйдя из под полога деревьев, под которым, кстати, было уже довольно сумрачно, Виктор наткнулся на абсолютно вменяемых 'аборигенов'. Люди спокойно сидели вокруг костров и тихо общались. Рядом, в воде, под присмотром взрослых, плескались маленькие детки, а чуть дальше гоняли в футбол пацаны.

– А воооон тот, толстый, вместе с женой распределением занимался. А вон тот, – дедок опасливо косился на компанию, сидевшую у самого большого костра, – меня ударил.

Витька присмотрелся и вздрогнул. По правую руку от неимоверно важного бастыка сидел тот самый грузный мужик.

– Дед! Брррр, – Егоров помотал головой, – помолчите, пожалуйста!

Идти, качать права и требовать свою долю у мужа той женщины, ему решительно не хотелось! Да и, честно говоря, после того, как они на троих оприходовали литровую бутылку воды и прикопали в песок коньяк, что-то требовать Вите было просто совестно. Он хотел было развернуться и дать задний ход, как от костра свистнули.

– Слушай сюда, Витёк, – заплывший жиром мужчина нервно крутил в ладони мобилку и старался говорить 'по пацански' развязно, – ты Гошу не бойся, да. Он деда твоего не со зла щёлкнул. Но ты понимаешь, – казах положил тяжеленную руку на костлявое плечо Вити и повёл его к морю, подальше от костра и накрытых полиэтиленом остатков воды, – тебя не было. Ты, сам говоришь, спал. А на нет – и суда нет. Всё уже распределено. Понимаешь?

Голос у 'быка', как его мысленно окрестил Витя, был ласковый-ласковый, а глаза смотрели СКВОЗЬ Егорова, будто его здесь не было.

– Понимаешь?

Ладонь, для пущей убедительности, сжала плечо Витька каменными тисками.

– Ага. – Голос предательски дал 'петуха', отчего 'бык' ухмыльнулся. От него явно не укрылась нервная дрожь Вити и его подгибающиеся коленки.

– Вот и молодец. – Казах оставил Виктора у кромки воды и повернул назад к костру. – Ты, это… Витёк… завтра поутру не пропадай. Работа тебе будет. Понял меня? Ая?

'Бык' дождался утвердительного кивка и ушёл, растворившись в сумерках, а Витя обессилено упал на песок. Сердце стучало в висках, живот готов был расслабиться, а ноги просто отказывались стоять. Разборок, наездов и прочих… конфликтов Егоров всегда старался избегать. Последний раз ему довелось драться в восьмом классе, и тогда он был крепко бит пацаном, на год младше его по возрасту. Малец подпрыгивал, как боевой петух и бил длинного и нескладного Витю в лицо, на что тот отвечал сжиманием кулаков и впадением в ступор. Образцовый домашний ребёнок искренне не понимал, как можно ударить человека. Пацаны из его класса, собравшиеся поболеть за своего, разочаровано разошлись – Витя не ударил ни разу.

Дыхание постепенно выровнялось. Со стороны лагуны подул тёплый ветер, плотный, тугой, без порывов. Голова прочистилась, а сердце, которое готово было выпрыгнуть из груди, успокоилось. И тут до Виктора дошло.

– Как он меня назвал?! Ви… Ви-тёооок?!

На душе стало мерзко и гадко. Витя встал, отряхнулся и, словно побитая собака, поплёлся прочь.

Первых звёзд в лагере Мельникова ждали с особым нетерпением. Сам Дима-сан в астрономии был не силён, уверенно опознавая на небе лишь Полярную звезду, но все остальные ребята из турклуба прекрасно ориентировались в звёздных картах, а турецкие пилоты, присоединившиеся к ним позже, клятвенно заверили бывшего стройбатовца и нынешнего Сенсея, что и со звёздами Южного полушария они тоже знакомы.

От места высадки, команда Мельникова, тридцать три человека, считая детей и семерых членов экипажа 'Пегасуса' ушла так далеко, как это позволял остров. Пока женщины и дети под присмотром основной части мужчин не спеша двигались по широченному утрамбованному песчаному пляжу, пятёрка ребят помоложе, вооружившись первыми попавшимися под руки палками, шустро оббежала по синусоиде, от берега до берега, весь островок и даже успела присмотреть приличное место для ночёвки. Часть острова, которую успели исследовать разведчики, была не велика. Ширина острова, в самом широком месте, едва ли превышала пятьсот шагов, а от места высадки до места ночёвки, по прямой было не больше трёх километров. Разнообразием ландшафтов остров тоже, надо сказать не блистал. Тропический рай был плоский как блин и весь заросший одним единственным видом пальм – с голыми гладкими стволами и с весьма редкой кроной высоко вверху. Так что, при том, что росли эти деревья довольно густо, тень они давали, особенно в полдень, весьма жидкую. Ещё кое-где встречались редкие кусты, под которыми сновало безумное количество разноцветных ящерок, и всюду росла мелкая бледно-зелёная травка. И всё. Никаких других ботанических достопримечательностей здесь не было.

Заслушав доклад ребят, Мельников только скрипнул зубами. Среди тех, кто бегал в разведку (а это были сплошь ребята и девчата из его секции айкидо) была будущая учительница биологии Зарина, которая, по её заверениям, здорово разбиралась в ботанике. Съедобного из растительности пока ничего не нашлось. Зато на самой оконечности острова, почти на мысу, разведчики обнаружили небольшую возвышенность и чудную полянку у её основания. Холмик был весьма хлипким – метра три высотой, но от ветра со стороны открытого моря он, всё же, немного защищал. Дима-сан залез на него, огляделся и дал команду разворачивать лагерь.

Вид с возвышенности открывался фантастический. Пляжи, тянувшиеся с двух сторон острова, сразу у подножия заросшего кустарником холмика, сливались в одну широкую и прямую косу, которая тянулась в море метров на триста-четыреста. Дальше лежал неширокий пролив, по которому гуляли нехилые волны, а за проливом появлялась новая коса, которая шла к гораздо более широкому и высокому острову, чем тот, на котором они находились.

Дима-сан сделал себе зарубку на память и побежал помогать ребятам. Чтобы успеть устроиться на ночлег дотемна и не разбазаривать драгоценное время Дима и Данияр поделили обязанности. Даник возглавил небольшую команду строителей, которая в темпе наточив пряжки ремней о единственный каменный валун, найденный на внешней стороне острова, принялась резать кусты и обдирать пальмы пониже. Женщины тоже распределили обязанности. Часть присматривала за детьми, а остальные начали собирать сухие опавшие листья.

Дима же, собрав мужчин покрепче, понёсся в рощу выламывать самые молоденькие деревца.

Уже почти стемнело. На востоке зажглась первая звезда, а небо стало почти чёрным. Но на западе ещё полыхал закат, и звёздного неба в целом не было видно. Гёкхан застегнул китель и поднял воротник. Сидеть на этом бугре было и приятно и неприятно одновременно. Приятно, что ничего не надо делать, что этот безумный день идёт к концу и он, Гёкхан Орхан, наконец то сможет перевести дух и поспать. А неприятно…

По ногам стеганул песок. Следом прилетели брызги. Снова поднявшийся с моря ветер был не холодным, но резким и, каким-то пронзительным. Даже сквозь ткань брюк лётчик чувствовал уколы песчинок. Ветер свистел в ушах, не переставая, и Гёкхан поёжился. Ночевать под открытым небом, на таком ветру ему не хотелось. А уж как тяжело приходилось русским!

Все мужчины той группы, к которой примкнул его экипаж, дружно отдали всю свою верхнюю одежду женщинам и детям и теперь работали в одних трусах. Внизу, в ложбине, наконец-то развели огонь и вокруг него быстро усадили детей.

– Командир, я что то ничего не пойму…

Из темноты возник Йилмаз. Второй пилот щеголял в одних трусах и в форменной обуви на босу ногу. В ответ на вопросительно задранную бровь капитана, Йилмаз, постукивая зубами, прояснил.

– Детям отдал… Кэп! Ты на небо посмотри!

Командир Орхан медленно поднял голову вверх и обомлел.

Над ними сияло россыпью звёзд чужое небо.

Первую ночь на острове Виктор запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он кое-как отделался от навязчивого деда и его внучки и уже почти в полной темноте нагрёб себе под задницу целый ворох пальмовых листьев. Тьма давила. Волны, накатывающиеся со стороны лагуны, подозрительно шлёпали и казалось, что на берег выбираются… эээ… фантазия у Вити нарисовала сомалийских пиратов с ножами в зубах. Егорова тряхнуло. Сидеть на пляже в одиночестве было грустно и неуютно, но подойти к кому-то и сказать 'привет, я Виктор' он не решался. Люди, пережившие за день массу невесёлых приключений, были неразговорчивы и угрюмы. В свете костров, горевших неподалёку, были видны мрачные лица Робинзонов. Никто не спал. Никто не разговаривал. Все молча сидели вокруг костров и смотрели, как горит огонь.

Витька подумал, что прихваченный из самолёта пиджак – это здорово. Поднял воротник, лёг на спину, закрыл глаза и уснул.

– Просыпайтесь, Виктор! Да просыпайтесь же!

– А?!

Витька очумело подскочил и сумасшедшим взглядом обвёл всё вокруг. Вокруг стояла тьма, а глаза ничего не видели.

– Аааа!

– Виктор! – Перед ним снова сидел Филиппыч и снова тряс его за плечи. – Проснитесь.

– Дед, – всякое желание говорить назойливому старику 'вы' у Витьки пропало раз и навсегда, – дед, какого хрена тебе от меня надо? Отвали, блин. Я спать хочу…

Егоров прислушался. От стоянки на пляже, где разместилось большая часть людей, доносились крики, ругань и женская истерика. И всё это дело происходило в полной…

'А, нет, не в полной…'

Витька посмотрел на чёрные верхушки пальм, которые шумели над головой. Звёздное небо над ними явно было какое-то не такое. Егоров подскочил на ноги и, не обращая внимания на пронзительный ветер, побежал на пляж.

Над морем висела луна. Под ней, как и полагается на воде, блестела лунная дорожка. Вот только луна была – не луна. Витя разинул рот. Ночное солнышко имело нежно-голубой цвет и незнакомые очертания лунных морей. Всё это можно было бы списать вид из непривычных широт, если бы не одно но.

Луна была не одна.

Прямо в зените по небу бежал ещё один спутник Земли. На этот раз ярко-красного цвета. Виден он был лишь частично – красный месяц висел рогами вниз и освещения почти не давал.

Мозг сам собой начал выстраивать простую логическую цепочку. Луна другая – лун несколько – у Земли одна и другая – это не… это не…

Витькина логика засбоила, а мозг дальше думать отказался. В состоянии близком к панике Егоров понёсся к людям.

– Мужики! Мужики, это что?

В ответ Егорову прилетело несколько нервных матерков и новая порция женской истерики, а потом в поле зрения появилось несколько человек, которые умело оттёрли дедка (Витька только сейчас заметил, что на старике лишь плавки) и, заломив Вите руки за спину, поволокли его от стойбища.

– Слышь, братан. Не брыкайся.

– Чего надо? Надо вам чего?

– Брат. Отдай одежду. Не нам. Женщинам надо.

За спинами мужчин топтались полуголые дамы, одна из которых держала на руках ребёнка. Только сейчас, посмотрев на синих, от света луны, людей до Витьки дошло, насколько здесь холодно. Ветер гудел в ушах, неся с противоположного берега мелкий песок и водяную пыль, а по ногам мела настоящая позёмка. Снимать пиджак резко расхотелось, но, глядя на решительные лица мужчин и дрожащих от холода женщин, пиджак Виктор всё-таки снял, утешая себя мыслью, что он это делает ради слабого пола. Мысль о том, что это не ЕГО слабый пол, пришла сразу, как пиджак перекочевал на плечи женщины с ребёнком.

– Рубашку снимай. Штаны. Ну.

– Э. Мужики, мы так не договаривались… – Витька замер. Ему стало понятно, отчего Филиппыч будил его будучи в одних трусах. – Мужики. Вы чего, а?

Справа хмыкнули, слева плюнули и последнее, что увидел Виктор Сергеевич Егоров, был здоровенный кулак, летевший ему в лицо.

Откуда Игорь принёс такой ворох одежды, Катя могла только догадываться. Она не стала протестовать и требовать немедленно вернуть снятые с людей вещи. Во-первых, одежда была только мужская и только больших размеров. А во-вторых, действительно был прохладно – тропический рай ночью превратился в очень неприятное местечко.

Мозги у Кати были набекрень. С одной стороны она уже всё решила насчёт бывшего (уже бывшего!) мужа, а с другой стороны – без его помощи, без его кулаков и умения выдирать кусок для своей семьи, им с Антошкой сейчас бы пришлось ох как не сладко!

Игорь напялил на сына три рубашки, намотал на его тощую шею чью-то майку и остался доволен.

– Утром верну. Сейчас о себе думать надо.

Катя не ответила. Она лишь прижала ребёнка к себе, укрыв его своим телом от ветра, и попыталась уснуть. Игорь вздохнул, чертыхнулся и, крепко обняв Катю сзади, тоже закрыл её своим телом.

'Прямо гнездо, какое то'

Антошка согрелся и сразу уснул. Через несколько минут объятия Игоря ослабели и бывший муж расслабленно захрапел. Кате не спалось. Тренированное тело ничуть не устало, а свои личные переживания женщина умела контролировать. Лежать было тепло, но… неприятно. Они оба уже всё поняли. И она. И Игорь.

'А ведь он не смирился. Он не хочет меня терять'

Кате стало страшно. Человек, который её сейчас обнимал, при всех его недостатках был решителен, силён и очень упрям. Женщина осторожно сняла с себя руку мужчины и аккуратно выбралась из 'гнезда'.

Когда Катя вышла на берег, кутерьма на пляже была в самом разгаре. Тридцатилетняя красавица села на холодный песок пляжа, посмотрела на синюю луну, потом на красный месяц, всё поняла и упала в обморок.

– Э, как тебя… Витёк. Подъём, завтрак проспишь.

По ноге беззлобно пнули, и Егоров немедленно проснулся и ахнул. Шевелиться не получалось!

Вот никак!

Всё тело буквально одеревенело и напрочь отказывалось подчиняться. Постукивая зубами, Витька открыл глаза. Глаз. Второй, почему-то не открывался. Виктор припомнил синюю луну, кулак, яркие звёздочки перед глазами, вспомнил всё и рывком поднялся.

– Бляаааа! Как больно!

Мышцы сводило судорогой. Ночёвка на холодном и влажном песке без одежды далась Вите очень тяжело.

'Терпи, Витя, терпи, дорогой. Надо расходиться'

Солнце ещё не взошло, но было уже довольно светло. Хмурые невыспавшиеся люди поднимались и вставали в очередь к тому самому представительному казаху, который наливал каждому маленький пластиковый стаканчик воды. Люди выпивали свою порцию, возвращали стаканчик обратно и отходили в сторону, а стоявшие в очереди встревожено вытягивали шеи, рассматривая, сколько бутылок осталось.

'Сейчас, я сейчас…'

– Подождите. Подождите меня.

Глотка горела огнём, а на зубах скрипел песок. Витя, извиваясь как червяк, поднялся на четвереньки и пополз к людям. Каждое движение отдавалось болью.

'Раз-два, раз-два. Пить хочу. Пить… Раз-два…'

Его заметили. Люди смотрели на него и отворачивались, никто и не подумал уйти из очереди за драгоценной водой. Рядом с разливающим стоял низенький человек и громким писклявым голоском вещал в пространство о том, что морскую воду ни в коем случае пить нельзя, что нужно беречься от солнца и так далее. Народ хмуро внимал, продвигался к заветной воде и напряжённо соображал, что же делать дальше. Скрип мозгов над очередью стоял страшный. Все были так заняты размышлениями над собственной судьбой, что о том, что бедолаге с фонарём под глазом надо бы помочь никто и не подумал.

'Суки. Жлобы'

Витька сел на корточки и с ненавистью посмотрел на пассажиров. Если бы он попросил о помощи, то кто-нибудь, наверняка помог, но…

'Хрен вам! Сам справлюсь!'

В груди стало разгораться незнакомое чувство. Витя прислушался и удивился.

Это была злость. Хорошая честная злость на… самого себя. Не на других, а на себя. Это было невероятно – Витя всегда жил в полном согласии с самим собой, предпочитая не замечать собственные недостатки и собственные слабости. А тут…

Егоров закряхтел, как старый дед и совсем уж было собрался подняться на ноги, как приятный женский голос участливо произнёс.

– Давайте, я вам помогу.

Кажется, это был ангел.

Свою воду Катя получила одной из первых. Она тщательно прополоскала рот и горло, и медленно, маленькими глоточками выпила все сто грамм воды. Жажда не исчезла, но стало сильно легче. Этой ночью ей даже удалось поспать. Екатерине помогли незнакомые люди, приведя её в чувство и отведя назад, к сыну.

– Поспи, дочка. Завтра трудный день будет, – добрый голос с казахским акцентом убаюкивал и успокаивал, – ну и что, что это другая планета. Всё хорошо будет, дочка. И не верь тем, кто говорит, что мы разбились и умерли. Неправда это. Аллах не допустил бы нашей смерти. Отдыхай, доченька. Отдыхай.

Катя сидела в стороне от очереди и напряжённо всматривалась в лица людей, пытаясь узнать ту добрую женщину, что помогла ей ночью. Результат был, но не такой, на который она рассчитывала. Катя заработала несколько ненавидящих взглядов от побитых и раздетых мужчин, два похотливых подмигивания и одно короткое ругательство от жены раздетого мужичка.

– Антоша, снимай чужие вещи. Быстро! Пока отец не видит.

Узнать свою спасительницу она не смогла, зато заметила, как на пляже барахтается полуголый человек. Она с трудом опознала в нём, того самого парня – соседа по самолёту. Сосед пытался подняться, падал и снова пытался встать.

'Господи! Что с ним?'

Катя не заметила, как побежала на помощь. За спиной грозно громыхнуло.

– Катерина, ты куда?!

Вблизи парень выглядел вполне нормально, если не считать огромного синяка на лице, излишней худобы и посиневшей от холода кожи.

– Давайте, я вам помогу.

Витя понял голову и немедленно покраснел. Прямо перед ним стояла Она. Витька заметался. Делал он это сидя, так что выглядело это весьма комично.

'Как я выгляжу!'

– А. Э. Спасибо, я… сам.

Егоров заметил, как к ним быстро идёт тот самый мужик и побледнел.

– Катерина, иди сюда!

'Катя…'

Мысленно послав приближавшегося мужика, Виктор сосредоточил своё внимание на Кате.

'Сейчас, или никогда!'

Старательно глядя в сторону, Егоров невпопад пробубнил.

– Очень приятно, Виктор.

И протянул Кате руку.

От очередного избиения Витьку спасло чудо. Спешащий к нему с самыми недобрыми намереньями мужик сначала притормозил, а затем и вовсе остановился. Егоров не успел подивиться такой смене настроения, как пара сильных рук подхватила его подмышки и легко поставила на ноги.

– Хлопец, ты чего тут расселся? Воды не хватит. Эй, там! Ну ка, пропустите больного!

Со всех сторон Витьку окружили высокие и крепкие парни, а впереди всех был тот качок из самолёта. Здоровяк, здорово смахивающий на Валуева, одобрительно посмотрел на Катю, вежливо ей кивнул и направился к притихшей очереди.

Гоша притух. Катя внимательно посмотрела на бывшего мужа и поразилась, с какой скоростью изменился этот человек. Из пышущей агрессией машины для убийства в кроткую овечку он превратился за пару секунд. Игорь молчал, прикинувшись пальмой и не смел поднять глаза.

Екатерина отвела парня, представившегося Виктором, в начало очереди, напоила его водой и, пользуясь тем, что муж пропал из поля зрения, пожала мужчине ладонь и тихо сказала.

– А я – Катя. Мне тоже очень приятно.

Сказала это и исчезла, оставив Витю Егорова в состоянии лёгкого головокружения.

По-русски капитан Орхан мог сказать пару слов, не больше. Привет. Хорошо. Как дела? А уж о том, чтобы понимать этот шипящий, глухой и очень неприятный для уха язык – и речи не было. Гёкхан сидел между Димой и Ержаном и бессильно наблюдал, как два неформальных лидера повышают друг на друга голос.

'Нет. Так не пойдёт! Пора вмешаться…'

Глаза сидевших поблизости мужчин не предвещали ничего хорошего, а на лицах немногочисленных присутствующих на встрече женщин был написан откровенный страх. Турок приподнялся, отыскал взглядом того самого парня, который помогал ему в переговорах по радио и махнул рукой.

– Друг мой, вы не могли бы мне помочь?

Стаканчик воды Витька проглотил одним махом, не слушая советов разливающего. Жажда никуда не делась, но стало значительно лучше. В этот момент со стороны лагуны подул мягкий и очень тёплый ветерок, а из-за далёких гор показался краешек солнца. Витя с огромным наслаждением подставил свою синюю тушку под живительное тепло и, наплевав на мнение окружающих, впервые за последние пятнадцать лет, принялся делать утреннюю зарядку.

– Раз, два, три, четыре…

Сначала наклоны, махи и приседания давались тяжело. Застывшие мышцы протестовали и требовали отдыха, но Витя был неумолим.

– Сели, встали, сели, встали…

Через десять минут Витька окончательно согрелся, ещё через пять – запыхался, а ещё через три минуты – вспотел.

– Слышь, придурок, – мужики, лежавшие в тени пальм, откровенно скалились над бледным парнем с тоненькими ручками и ножками и небольшим пивным животиком, – ты сколько воды выпил? Сто грамм? А пота вышло – двести. Бросай к чертям собачьим свою физкультуру и иди в тень.

Витька сжал челюсти. Мужики были правы, но… как они с ним разговаривают?!

'Я. НЕ. Придурок!'

Егоров промолчал и попытался ответить зверским взглядом. И у него это почти получилось! Во всяком случае, три секунды он смотрел прямо в глаза своему обидчику. Мужик прекратил лыбиться и набычился.

'Пипец!'

Витя струхнул а затем впал в ступор. Срочно требовалось что-то сделать, что-то сказать, но он не знал что.

'Уходить нельзя… сбегу и… всё…'

Неизвестно, чем всё закончилось бы, но тут его окликнул пожилой турецкий лётчик. Витя незаметно выдохнул и, стараясь не показать, как у него трясутся поджилки, медленно побрёл на совещание.

– Физкультпривет!

Десяток мужчин, обсуждавших сногсшибательную новость о ДРУГОМ небе и решавших, как быть дальше, Витьку проигнорировала и только 'Валуев' с интересом смотрел на подошедшего Виктора.

– А одежда твоя где? Отобрали?

Егоров с надеждой посмотрел на 'старшего товарища' и уж совсем было решился попросить о помощи, но увидел в глазах качка лишь усмешку. Вмешиваться и наводить порядок, тот явно не собирался.

– В общем, Ержан, давай пока ругаться не будем. Вода у вас кончилась? У нас – тоже. Так вот, история такая, лётчики, – Дима-сан мотнул головой в сторону турка, – утверждают, что это небо не из южного полушария. И я им верю. Да и две луны эти…

Казах сплюнул и прошипел короткое ругательство.

– Видели. Не слепые…

– Мои ребята час назад оббежали весь остров. Воды тут нет. Вообще. Это – плохая новость.

– А хорошая есть?

Мельников улыбнулся и подмигнул своему визави.

– А как же!

На этом месте руководитель тургруппы выложил оглушительную новость. Двое самых лучших его пловцов преодолели вплавь узкий пролив, добрались до большого острова и прямо у косы нашли отличный холодный ручеёк с безумно вкусной водой.

Народ загомонил, а Ержан немедленно вскочил на ноги.

– Пошли! Время терять не будем, да!

– Это не всё, Ержик, – Дима-сан подпустил фамильярности, – есть и плохие новости.