Первым, как всегда, проснулся Хамяк. Он протер лапами глаза, достал из корзины морковку и принялся яростно, с каким-то ожесточением ее грызть.
Следом проснулся Джон Кишо и тоже вылез из каюты. Приятели вместе встали у борта и оглядели озерцо.
Оно было небольшим, и камышом заросло только с восточного берега. Западная же часть была чистой и гладкой. На мелководье лениво плескалась рыба.
Хамяк наклонился к двери, ведущей в каюту, и гаркнул:
— Эй, Сопер! А ну, подъем, крылатое племя!
Дракон заворочался и нехотя вылез из-под одеяла.
— Что, уже утро? — спросил он, зевая во всю пасть.
— Да. — сказал Джон Кишо. — Уже половина седьмого. Вставай, завтрак проспишь!
Услышав о завтраке, Сопер пулей выскочил из каюты и сладко потянулся.
— Так-то, — сказал Хамяк, — щелкнув дракончика по носу. — Ну, а теперь разбудим наших сыщиков.
Торп и Турп не любили вставать в такую рань, но выбирать не приходилось. Оба, как миленькие, вскочили и, быстро умывшись студеной водицей, закурили свои утренние сигары.
После этого весь отряд наскоро перекусил консервами с подмоченным хлебом и стал держать совет.
— Перво-наперво, — сказал Торп, — я предлагаю запустить Сопера в качестве разведчика. Пусть осмотрит местность с высоты драконьего полета. А когда найдем протоку, ведущую из этого озерца, мы сможем продолжить путь.
Предложение одобрили, и Сопер, свечою взвившийся в воздух, завис в нескольких метрах от палубы «Полундера», принявшись старательно вертеть башкой по сторонам. Внезапно разведчик издал радостный вопль и стремглав спикировал вниз.
— Нашел! — радостно возвестил он. — И так близко.
— Яснее излагай, — нахмурился Хамяк.
— Яснее некуда! Видите эти кусты на берегу? Вот сразу за ними начинается река. А на реке, там, впереди, что-то непонятное, я не разглядел. А с той стороны нашего озерца — протока в камышах. Та самая, по которой мы сюда приплыли. Но обратно мы по ней плыть не станем — это лишний крюк в миль пять. Лучше просто протащить лодку по берегу через кусты — и мы в реке!
Так и сделали. Лодку тащили все вместе: на одной стороне Торп и Сопер, на другой — Турп и Джон Кишо. Хамяк толкал сзади. Наконец, с треском прорвавшись через прибрежный кустарник, «Полундер» шлепнулся в воду.
— Видите, какая от меня большая польза! — радовался Сопер, прыгая по крыше каюты.
— Если бы еще ума побольше, — хмыкнул Джон Кишо. А Хамяк пробасил:
— А ну! Грязными лапами по чистой крыше? А ну, брысь отсюда!
Дракончика как ветром сдуло.
Тем временем вновь подняли парус, и шлюп заскользил по утренней глади реки.
Впереди действительно, как и объяснил Сопер, виднелось что-то непонятное. Река там расширялась, а над водой выделялись то ли коробки какие-то, то ли еще что…
— А-а-а, — закричал Турп, хлопая себя ладонью по лбу. — Ну, я дурак! Как же я сразу-то не догадался. Да это ведь Город-на-Воде!
Конечно же, Турп был прав. И каждый из наших путешественников, хоть раз в жизни, что-нибудь слышал об этом городе.
Жители Города-на-Воде выбрали себе, надо сказать, крайне неудобное местечко для жилья. Стоял он в самом центре реки Паутинки, где суши почти нет — одни болота да заливчики. Правда, говорят, что раньше, когда Паутинка не разливалась еще так широко, город твердо стоял на берегу. Но низины начали со временем заболачиваться, а уровень паводка поднимался с каждой весной все выше и выше. Горожане сначала решили построить несколько плотин вокруг, но потом передумали и поставили все здания на сваи. Вода отвоевывала у людей все больше и больше жизненного пространства, и, вслед за этим, все выше становились сваи, и все глубже они уходили под воду. Вскоре уже можно было спокойно нырять из окна, не боясь стукнуться головой о дно, а горожане постепенно привыкли к такому образу жизни и даже находили его весьма привлекательным.
Вот к этому самому городу и подплывали наши путешественники.
Вначале тянулись долгие окраины, где домишки стояли маленькие, хилобокие, на подгнивших сваях. Между домом и водой сохранялось достаточно места, чтобы держать там лодочки и челноки для детишек. Изо всех окон торчали удочки с натянутыми лесками, и яркие поплавки пестрели на зеленой воде, как цветы на лужайке.
Ближе к центру дома становились выше и появились даже здания из кирпича, на основательных каменных сваях, обросших ракушками и водорослями. В центральной части преобладал стиль двухэтажного барокко.
Наконец, «Полундер» выплыл на центральную площадь города, которая была в этот ранний час пуста и представляла собой своеобразное квадратное озеро. В центре квадрата высился мраморный постамент со сваей наверху. Памятник (а вышеописанное сооружение было именно памятником) назывался «Свая — основательница».
Вслед за нашими героями на площадь выплыл на водном велосипеде дворник, который начал деловито вылавливать сачком бумажки от мороженого, щепки и прочий мусор из воды.
— Э-эй! Почтеннейший! — окликнул его нетерпеливый Турп. — Утро доброе!
— Доброе, — живо отозвался словоохотливый старик. — Отчего же ему не быть добрым? Самое, что ни есть доброе утречко. Да оно и всегда так в это время года — добренькое. Проснешься, бывало, поутру, да думаешь: «Что за диво? Утро-то какое, а? Эвон какое-растакое добрячее…»
— Ну вот, — недовольно произнес осознавший свой промах Турп. — Призрака нам мало было! Один говорун исчез — другой появился.
— Послушайте, — прервал дворника Джон Кишо. — Мы хотели у вас лишь спросить дорогу. Заблудились мы, понимаете ли.
— Отчего же не понять? — удивился дворник. — Очень даже понимаю. В наших местах и немудрено заплутаться, поскольку глухо тут, диковато. Чуть свернул не туда — и все. И ищи-свищи. Да и болота, обратно…
Тут на палубу вылез Сопер, который, до поры-до времени, валялся под тентом, и уставился на дворника. Дворник замолк и тоже уставился на Сопера, беззвучно пожевывая губами.
— М-м-мда, — с оттенком недовольства произнес он наконец. — Экую мразь с собой возите.
Дракон от такого оскорбления пискнул, но быстро пришел в себя и, что было мочи, взвопил: «Ха-а-мяк!»
Хамяк вылез из-под тента и расправил плечи со словами:
— Чего орешь, пернатый?
Увидев Хамяка, дворник сложил губы трубочкой и присвистнул, буркнув себе под нос: «Ну и ну! Кажись, к нам зверинец пожаловал». На его счастье, Хамяк этих слов не расслышал.
— Вишь ты, — сказал дворник уже громко. — Вот гости, так уж гости! Отродясь таких гостей не видывал, хоть у нас разные бывали.
— Сами-то из каких мест будете? — поинтересовался он.
— Мы из Города, что вверх по реке, — терпеливо объяснил Джон Кишо. — Вчера мы попали в бурю и заблудились. Не могли бы вы подсказать нам до…
Тут Джон схватил перо и чернила и принялся лихорадочно писать стихотворение.
— Дорогу, — закончил за него Торп, улыбаясь, как ни в чем не бывало.
Старик был заинтригован до предела. Он уже отбросил версию о зверинце и подозревал, что в город приехал самый настоящий цирк. Сейчас дворник размышлял, где же этот цирк будет давать представление.
Он бросил сачок с мусором позади себя и сказал:
— А мы вот что сделаем, милые люди. Поедем-ка к Бургомистру! Он у нас мужик головастый и подсобить завсегда сможет. Айда за мной! — и дворник бойко завертел педалями. Велосипед скрылся в одной из боковых улиц, и путешественникам ничего не оставалось делать, как последовать за ним.
Приплыли к дому Бургомистра. Тот, оповещенный дворником, самолично вышел встречать гостей.
— Добро пожаловать, добро пожаловать к нам! — говорил он, дробно смеясь и теребя поясок синего атласного халата. — У нас в городе еще ни разу не было бродячего цирка, и вот вы! Какая честь!
— Что? — удивился Сопер. — А мы вовсе и не бродячий цирк. Мы путешественники.
— Да? — сконфузился Бургомистр и бросил уничтожающий взгляд на дворника. — Ну-ну. Пусть так. Но это ничего не меняет! Добро пожаловать, так или иначе!
Друзья привязали шлюп к одному из множества толстых медных колец, что были вделаны в стену дома подле лестницы, и вошли в дверь. Бургомистр был с ними мил и приветлив. Прислуга быстро накрыла на стол, и путешественники уселись, ожидая ленч.
В Городе-на-Воде считалось, что все блюда должны производиться из рыбы, поэтому у горожан каждый день был рыбным. Даже крем и мороженое делали из карасей. Хамяк, конечно, от такой еды отказался, поэтому пришлось специально для него заказывать небольшую дыньку с бахчи, что размещалась, благо, неподалеку, на маленьком пустынном островке.
За обедом завязался разговор. Бургомистр рассказывал о городской жизни, шутил, сам хихикал над собственными шутками и вообще, подлизывался страшно.
Торп и Турп, в свою очередь, рассказали о путешествии по реке, однако умолчали о том, что преследуют Картара и об исчезновении крыш в их городе. Затем друзья стали осторожно расспрашивать о замке посреди болот, а Бургомистр также осторожно и уклончиво отвечал. Таким образом разговаривали минут двадцать, а затем путешественники неожиданно почувствовали дикую усталость, и все, даже неутомимый Джон Кишо, начали зевать. Еще минуты через две друзья спали.
Сон их был крепок и похож на забытье. Очнулись наши путешественники в комнате без мебели, с железной кованой дверью и решеткой на единственном небольшом окошке. В тюремной камере…
— Вот так-так, — плаксиво сказал Сопер, оглядевшись. — Вот так попали. Из огня да в полымя.
Впрочем, расстраивайся, не расстраивайся, но что-то надо было делать. Друзья глянули в оконце и обомлели. Их камера находилась на верхушке высокой каменной башни, возвышающейся над городом. Они ее, эту башню, заприметили еще раньше, когда плыли к дому Бургомистра.
Дело, словом, было ясное. Бургомистр Города-на-Воде оказался предателем и подсыпал снотворного в пищу гостей, а затем их перевезли сюда, в тюрьму, предварительно вытащив из карманов Торпа и Турпа револьверы.
— Да я их городишко паршивый вдребезги разнесу! — сказал гневно Хамяк, подходя к двери и пытаясь ее взломать. Дверь, однако, оказалась крепкой и не поддавалась даже таким усилиям. Хамяк еще пару раз ударил в нее всем телом, и неожиданно дверь распахнулась сама. На пороге стоял Бургомистр, окруженный до зубов вооруженной гвардией. Гвардейцы мигом взяли на прицел озлобленного Хамяка и оттеснили его к стенке.
— Ну-с, — процедил Бургомистр Города-на-Воде, потирая свои пухленькие ручки и злорадно хихикая. — Ну-с-с, дорогие господа шпионы, добро пожаловать еще раз!
— Послушайте, — сказал Торп, возмущенный таким обращением до глубины души. — Это какая-то странная ошибка! Вы нас с кем-то перепутали. Мы вовсе не шпионы.
— Ну да! Вы бродячие цирковые артисты, — съехидничал Бургомистр.
— Мы же объяснили, — вмешался Турп, как всегда некстати, — что мы путешествуем. И кому какое дело до нас? Нам и своего бургомистра было предостаточно, а тут…
— Вы можете сейчас выкручиваться, как угодно, но мне известна правда. Нам все рассказал этот благородный человек.
— Какой благородный человек? — насторожился Торп.
— Тот, которого вы чуть не отправили на виселицу. Он прилетел к нам на воздушном шаре и специально приземлился здесь, чтобы предупредить о надвигающейся опасности! Да-да, не прикидывайтесь простаками! Теперь мы предупреждены и знаем, что ваш город готовит войну, что вы желаете захватить весь край, вплоть до Моря. Я всегда подозревал, что у людей, живущих под алюминиевыми крышами, могут возникнуть такие злобные идеи. И если бы не этот человек…
— Его зовут Картар, — выкрикнул Турп. — И он негодяй!
Бургомистр смерил Турпа презрительным взглядом.
— Он благородный герой. Он не хотел войны и сумел ускользнуть от ваших хищных лап. Он предупредил нас и полетел предупреждать жителей других городов. И он рассказал мне о вас… Очень точно описал каждого и пояснил, что вы собираетесь здесь шпионить. Но теперь это вам не удастся.
Бургомистр одернул сюртук и произнес официальным тоном:
— От имени жителей Города-на-Воде считаю вас арестованными. Вы будете находиться здесь, в дозорной башне, а через несколько дней предстанете перед судом. Все!
— Это действительно страшная ошибка! — волнуясь, проговорил Джон Кишо. — Мы преследуем Картара. Картар — преступник, и каждый день промедления отзовется новым его злодеянием!
Но Бургомистр уже не слушал. Он развернулся и вышел из камеры. Гвардейцы последовали за ним. Тяжелая дверь вновь захлопнулась.
— Эх, — злобно воскликнул Турп. — Ну почему все бургомистры такие ослы?
Но ему никто не ответил. Все сидели возле стены, изрядно приунывшие, и один только Хамяк бродил по камере, пробуя поочередно на прочность стены, двери, решетки на окне.
— Ну, решетку-то, положим, сорвать пара пустяков, — рассуждал он по ходу, — а что толку? В такое оконце разве что Сопер пролезет. Да и высоковато здесь, честно говоря…
…Сопера пропихнуть можно… А что с того? Ну, полетает он, да назад вернется.
А дверь, конечно, не прошибешь. Да если вдруг и удастся, то что с того? Там, небось, часовых полно на лестнице, плюс в караулке внизу взвод отдыхает…
Нет, тут что-то придумать нужно, что-то хитрое…
Дозорная башня, где томились наши узники, была самым высоким строением в городе. Караульное помещение внизу, три этажа (на каждый по камере) и островерхая крыша. Внутри башни шла винтовая лестница с площадочками на каждом этаже. Две нижние камеры пустовали, а наверху, на третьем этаже, прямо под самой крышей и помещались Торп, Турп, Джон Кишо, Сопер и Хамяк, который все не переставал ходить по кругу и бубнить себе под нос:
— Кроме того, мы имеем пол и потолок. И тот, и другой можно при желании проломить. К примеру, если высоко подпрыгнуть и топнуть ногами, я могу проломить пол. И что с того? Ну, попадем во вторую камеру. Зато, если мы разберем потолок…
Ага… Вот, кажется, и то, что надо! Тогда мы попадем на крышу, а там уж что-то придумаем.
Между тем день подходил к концу. На ужин друзьям дали овсяную кашу в деревянных мисках. Каша была липкая и пригорелая. Даже обжора Сопер есть ее не стал.
Джон Кишо оторвался от сочинения своего последнего произведения «Смерть Джона Кишо» и спросил Хамяка:
— Ну что, друже, надумал что-то?
— Есть идея, — ответил тот. — Сможете подсадить меня вон до той поперечины? — и он указал на балку, подпирающую потолок.
Сыщики и Кишо сплотили усилия и приподняли Хамяка к потолку. Зверь намертво вцепился в балку и проговорил, отдуваясь:
— Э-э, а древесинка-то — с гнильцой!
Больше он ничего добавить не успел, поскольку балка, не выдержав его веса, хрустнула, и могучее тело Хамяка рухнуло на пол. Как попутно выяснилось, древесинка, из которой был сделан пол, тоже порядком подгнила, поскольку она затрещала под весом падающего зверя еще громче, и Хамяк, проделав в ней дыру, полетел вниз. Следом посыпались Джон Кишо, Сопер и, конечно же, Торп с Турпом.
Таким же манером Хамяк проломил перекрытия второго, затем первого этажа и пол караульного помещения, после чего все наши герои плюхнулись в воду между сваями башни.
— Хамяк! — заверещал Сопер, выныривая. — А мы пол проломили.
— Неужели? — притворно изумился Хамяк и тут же рявкнул:
— А ну, не болтай! Пора сматываться отсюда!
И все поплыли, за исключением дракона, который, как вы помните, умел летать, чем и воспользовался.
Часовые в башне не сразу сообразили, что произошло. Сперва им показалось, что башня рушится и разваливается на мелкие кусочки. Потом они решили, что началась война, и спешно бросились заряжать оружие. И только минут через десять суматохи и беспорядочной беготни до них, наконец, дошло, что узники совершили побег. Вот тут-то они взвыли! Капрал отдал громогласный приказ, гвардейцы попрыгали в лодки и началась погоня.
Вам когда-нибудь приходилось уходить от погони в незнакомом городе? Причем, вплавь? Причем, догоняют вас те, кто знает этот город, как свои пять пальцев? Причем, догоняют они вас на лодках? Не приходилось? Ну — ваше счастье.
Осенняя водица была холодна, и, вдобавок, плыть в одежде оказалось делом достаточно трудным. С другой стороны — в тени домов и за сваями можно было легко прятаться, и погоня несколько раз проносилась мимо буквально на расстоянии вытянутого весла.
Однако, через полчаса друзья совершенно выбились из сил. Блуждание по темному городу далее становилось совершенно бесполезным, и они отдались на волю течения.
Как ни странно, — то ли случай, то ли счастливое совпадение помогли беглецам, — течение вынесло их прямо к дому Бургомистра. Им же, как будто, только это и было нужно, поскольку возле этого самого дома друзья оставили свою лодку, родной «Полундер».
Увы!.. Хамяк первым подплыл к крыльцу и тотчас же тихо, но яростно выругался. Лодки не было.
— Увели! — горестно шептал он. — Угнали!!!
— Поздно горевать — урезонил приятеля Джон Кишо. — Теперь уже ничего не поделаешь. Нужно попытаться хотя бы как-то выбраться из этого города. Но тут, наверняка, повсюду патрули и, я уверен, русло реки тоже охраняется.
— Все равно — вперед! — прошептал Турп, и они тихо-тихо поплыли дальше.
Джон оказался прав… Гвардейцы, казалось, были разбросаны повсюду. Куда бы ни сунулись усталые и продрогшие беглецы, везде они натыкались на силуэт охранника в лодке, с винтовкой наизготовку. Но вот, когда ими почти уже овладело отчаяние, случилось невероятное: на воду спустился туман. Приближалось утро. Торп, Турп, Хамяк и Джон Кишо вновь вверили свои судьбы течению, а дракон, собака, порхал следом, соблюдая безопасную дистанцию.
Река плавно несла наших героев, и, наконец, они, благополучно миновав все патрули, оказались за чертой города.
Там друзья выползли на какой-то маленький островок и перевели дух.
Положение их, тем не менее, оставалось незавидным. Без лодки, без теплой одежды, без пропитания и огня. Без оружия, в конце-концов! С севера дул пронизывающий ветер, откуда ни возьмись налетели злобные комары, которые принялись энергично кусать наших героев. Особенно страдал от насекомых Хамяк: ведь он не мог даже дать им как следует по ушам! Зверь хлопал себя по всему телу и сам же стонал от собственных тяжелых ударов.
А меньше всех страдал Сопер. Он, во-первых, был покрыт чешуей, а во-вторых, комары не очень любят кровь драконов.
— И еще, — похвастался Сопер, — мне совсем не холодно. Потому, что я почти не вымок. Я все время летел.
Тут все остальные (а у них от холода зуб на зуб не попадал) посмотрели на гордого собой дракона так мрачно, что он осекся и, дабы загладить вину, проговорил:
— Но, конечно, если вы замерзли, мы можем немного побегать, чтобы согреться.
— Щас, — пообещал Хамяк. — Щас мы и побегаем, и согреемся, и черепаховый суп кой из кого сварим. Щас!
А есть, к слову, хотелось страшно. Хамяк попробовал пожевать кустики, что росли на острове, но это оказалась полынь, и он долго не мог отплеваться от жуткой горечи во рту.
— Представь себе, — распинался, обращаясь к Торпу, Турп. — Представь, что у нас с собой специальный водонепроницаемый портсигар и водонепроницаемая коробка спичек. Мы достаем по сигаре…
— Ой, да заткнись ты! — не выдержал Торп, слишком живо представивший себе эту картину.
— Да, по сигаре! И мы нежно прокатываем ее между пальцев, а она слегка похрустывает. Ну, ты знаешь, как она похрустывает, — не унимался Турп. — А потом я откусываю кончик…
— Вот то-то и оно, — мрачно перебил его Торп. — Ты всегда откусываешь кончик, он у тебя потом лохматится, и ты постоянно плюешься табаком, как свинья. Вот я бы обрезал кончик перочинным ножом…
— Ну и где, — съязвил обиженный Турп, — где твой перочинный нож?
— А где твоя паршивая сигара? — огрызнулся Торп.
— Тише! — остановил обоих Джон Кишо. — Сюда кто-то или что-то плывет.
Все прислушались, и действительно услышали какой-то скрип вдалеке. Сквозь серый предрассветный туман к ним приближалось что — то темное.
— Ложитесь, — хором скомандовали оба сыщика, но никого уже рядом не было видно. Все замаскировались без напоминания.
Темный предмет приблизился к самому островку. Оказалось, это дворник на своем водном велосипеде. Он привстал с сиденья и оглядел пристанище друзей.
— Эй! Да где же вы? Вылезайте! — позвал нежданный гость. — От меня-то чего таиться?
Молчание было ему ответом.
— Вот чудные-то, а? — пожал плечами старик, снова усаживаясь. — Вот уж чудаки, так уж правда. А у меня гостинец тут для вас!
Он схватил за веревку, привязанную к корме и вытянул из тумана… «Полундер». Целый и невредимый.
Первым не выдержал Хамяк. Он выпрыгнул из ложбинки и подскочил к своей лодке, одновременно ощупывая и поглаживая ее.
— Видал? — хвастливо заметил старик. — Доставил в полной сохранности. Ни одна шпулька не пропала! Я, конечно, понимаю — Бургомистр наш на вас осерчал. Уж не знаю, из-за чего, правда, но я-то здесь при чем? Вы мне сразу приглянулись.
Мало-помалу, все вылезли из укрытий и столпились вокруг лодки.
— Хорошего человека, — развивал свою мысль дворник, — завсегда видать. Ежели, скажем, человек дурной — так оно и есть. А хороший человек — он обыкновенно хорош. Бургомистр мне говорит: ты, говорит, отгони лодку во двор полицейского участка. А я себе думаю: зачем это мне отгонять ее туда? Это что, думаю, полицейская лодка? Да нет, не полицейская. И не его, Бургомистровская, думаю, лодочка эта. Дай-ка, думаю, хозяевам отгоню ее. Люди они, всяко видать, хорошие…
Тут взгляд его упал на Сопера. Старик сперва нахмурился, а потом ткнул дракона пальцем в живот и сказал:
— Смяшной.
— А как же ты нас здесь нашел? — поинтересовался Турп.
— Ну, я-то человек здешний. Мне всяки места ведомы. Знал, где искать.
На радостях Торп с Турпом вытащили бутылку апельсинового ликера и пустили ее по кругу. Даже Хамяк отхлебнул. Однако глотать не стал: прополоскал горло и выплюнул за борт. Дворнику же ликер понравился, и он долго цокал языком, рассматривая пеструю этикетку.
Быстро навели порядок на лодке и собрались отплывать.
— Послушайте, — попросил Джон Кишо. — Может быть, вы, как знаток этих мест, укажете нам дорогу?
— К замку Картара? — спросил дворник уже без улыбки.
— А вы откуда знаете? — насторожился Торп.
Дворник улыбнулся, поправил шапку и ответил загадочно:
— Я многое тут знаю… Видел я Картара намедни. Он пролетал на воздушном шаре.
— Так ты его знаешь? — удивился Турп.
— Как не знать. Раньше тут были славные земли — без болот, без трясины всякой. Речушка была тут, озера, ключи чистые. А когда Картар на эти земли пришел и начал замок строить, захотелось ему, чтобы окружали замок болота непроходимые, кустарник-колючка и топи. И сделал он так, что разлилась Паутинка и затопила все вокруг. Да и заболотилась, понимаешь ты, округа. Комарья налетело, нечисти всякой, змей да лягушек… Вот тогда и появился Город-на-Воде.
— Неужели ты, деда, такой старый? — спросил Турп.
Дворник сбил шапку на ухо и ответил:
— Э, сынок! Я помню этот лес, когда одни еще росточки из земли пробивались малюсенькие.
Торп ничего не ответил, но решил, что старик, верно, приврал.
— Ты, наверное, леший, — догадался Сопер.
— А называй, как хоть. Я тут и за лешего, и за водяного, и за Бабу Ягу. Дворник, одним словом. Слежу, чтобы чисто было в округе. И вам помогу, поскольку знаю, зачем вы к Картару идете. А в правом деле я завсегда пригодиться рад.
— Ну, что вы там копаетесь? — сказал Хамяк недовольно. — Лодка давно готова! Мы плывем, или нет?
— Сейчас, — ответил дворник. — Я вот соображаю, как нам лучше проскользнуть. Вы, небось, думали, что из города выбрались — и все. Путь открыт? Ан нет… На главном русле гвардейцы патрулируют вовсю, так что будем идти мышиным ходом, через хитрые протоки и мелкие заводи. Я вот свой велосипед сховаю в том заливчике, и на вашей лодке пойдем. Она и бесшумна, и на ход легка. Ладная лодочка, что и сказать!
Так и сделали. Весла старик приказал убрать, а мачту снять. Все эти вещи положили вдаль настила палубы и передвигались, отталкиваясь от дна шестом. Проплыли несколько заводей, а затем старик, приложив палец к губам, прошептал:
— Ивовой дорожкой пойдем. Не шуметь, и лежать на дне!
«Ивовая дорожка» представляла собой узенький канал, параллельный главному руслу, весь заросший серебристыми ивовыми кустами. По сути, это был туннель, своды которого состояли из переплетения густых ветвей.
Проходила «Ивовая дорожка» всего в трех-четырех метрах от основного русла реки, и на этом узком перешейке было полным-полно гвардейцев. Они жгли костры и поджаривали рыбу на шомполах. Дразнящий запах приятно щекотал ноздри наших беглецов, лежащих на дне лодки, которая бесшумно скользила внутри полутемного коридора. Дворник управлял «Полундером» весьма умело, пользуясь при этом одним лишь шестом.
Сквозь густые переплетения ветвей изредка пробивались солнечные лучи. Они падали на теплую воду канала и поблескивали, как алмазы.
Лодка продвигалась никем не замеченная.
Наконец, «Ивовая дорожка» закончилась. Путешественники выплывали в тихое, слегка заболоченное и подернутое ряской озерцо, тесно окруженное со всех сторон плотной стеной тростника.
— Ну вот, — с облегчением вздохнул дворник. — Первую трудобину мы проскочили.
— Как, только лишь первую? — возопил было Сопер, но Хамяк заткнул ему пасть тяжелой лапой и прошипел на ухо:
— Молчи, ящурка, если зубы дороги!
— Еще две трудобинки нам осталось, — заметив это, весело молвил дворник. Он привстал и огляделся. — Нет, напрямик не пройти — лодки на озере. Через топь пойдем, — и он развернул шлюп.
— Как же, через топь, — заволновался Торп. — Завязнем же?
— Ничего, авось не завязнем, — отвечал старик, правя прямо на берег.
Несколько секунд казалось, что лодка вот-вот врежется в землю, поросшую чахлой травой с желтыми цветочками, но вышло так, что земли там вовсе не было. Травяной покров подмялся, провалился под лодкой, но не прорвался совсем, а выдержал вес. Лодка продолжала скользить вперед, правда, не так быстро, как по воде, а коряво, натужно.
— А что же под этой травкой? — поинтересовался любознательный Торп у дворника.
— А ничего. Жижа черная, всякая грязь. Слякоть и пакость, одним словом. Землица здесь давно перегнила и превратилась в Топь-Трясину. Если провалишься — ни за что назад не выбраться. Очень обманчивая трудобина. А на лодочке, если знать как, то можно, — объяснил старик, умело отталкиваясь шестом от кочек.
Один раз он уперся в кочку, а та оказалась жабой, большой, как табурет. Жаба скакнула в сторону и обиженно заквакала, раздувая морщинистые щеки.
— У-у, гадина, — пробормотал старик. — Это она такая трусливая потому, что одна. А как соберется стая таких мерзопакостей, то тут держи ухо востро: сцапают и сожрут, как миленького.
Тут показалась опушка леса.
— Видите ту сосенку, хилую да кособокую? — спросил дворник. — На нее правлю. Там до вечера отсидимся.
В этот момент его шест с треском переломился пополам.
— Беда! — заволновался дед. — Ох, беда! В трясине останавливаться нельзя — затянет, как пить дать!
Торп хотел было спросить, как же это так их затянет, у них ведь лодка, в конце-концов, но тут увидел, как травяной ковер за бортом треснул, разошелся по швам, а из-под него брызнула отвратительная коричнево-черная жижа.
— Караул! — завопил Сопер и тут же взлетел (из соображений безопасности).
— Возьмите весло вместо шеста, — взволнованно воскликнул Джон Кишо.
— Куда… — махнул рукой дворник. — Коротковато весло будет. Вот мачту бы! Да тяжела она, не осилить!
— Почему же не осилить? — спокойно возразил Хамяк, хватая мачту, как тростиночку. — Нам, Хамякам, это раз плюнуть. Показывай, отец, куда двигаем, — и Хамяк, поднатужившись, уперся в кочку.
И вовремя! Болотная гадость уже подступала к краю лодки, но под суровым напором Хамячьих лап злобно зачавкала и неохотно отпустила добычу. Вырвавшись из зловонной пасти трясины, лодка подпрыгнула и резво помчалась к одинокой сосенке, что служила ориентиром.
— Вырвались-таки, — сказал дворник, хлопнув Хамяка по спине. — Молодец, зверь! Дело знаешь. А местечко гиблое было! Туда щепку сухую плавучую брось — сожрет, и не подавится. Ну, считай, вторую трудобину минули счастливо, — и он суеверно постучал по дереву.
Тут подъехали к сосенке. За ней — вновь открытая вода, но темная, неприветливая. Сопер при виде ее опасливо поежился и спросил, что это такое.
— Не бойся, — ответил дворник, закуривая самокрутку, — это уже не опасно. Просто мертвая вода. Ни рыба здесь не ходит, ни птица не пролетит. И лес стоит мертвый.
Действительно, прямо из черной воды торчали гладкие белые стволы мертвых деревьев без коры. Жуткая тишь царила в этом месте.
— Для человека страха здесь нету, — объяснил дед. — А деревья, конечно, жалко. Но стоят, не сдаются. Силы в них много.
Он пыхнул самокруткой и добавил:
— Дождемся сумерек тут. А там дернем к третьей трудобине.
Так и поступили….
Когда начало темнеть, старик велел достать прочный канат, отмерил около ста локтей и привязал один конец к металлическому кольцу на корме лодке. После этого тронулись в путь.
Мертвый лес преодолели часа за два. К этому времени совсем стемнело. Перед выходом на главное русло дворник самолично привязал второй конец каната к прочному дереву и осмотрелся по сторонам.
На реке стояли две гвардейские лодки, и в каждой лодке сидели по два солдата. Они беседовали.
— Говорят, — произнес один, — что сегодня весь день вдоль реки металось жуткое привидение. Всех пугало, искало своих друзей.
— Враки, — авторитетно заявил другой. — Какие еще друзья?
— Вот и я думаю, — продолжал первый. — Уж не те ли, которых мы здесь караулим?
«Пора», — решил дворник и громко скомандовал:
— Вперед!
Они выплыли из укрытия и устремились вниз по течению.
Гвардейцы сразу обнаружили «Полундер» и принялись палить из винтовок, однако никакой пользы это не принесло, поскольку было достаточно темно и, кроме того, все наши герои легли на дно лодки. Тогда гвардейцы бросились в погоню. Лодочки у них были узенькие, быстроходные, и они быстро нагоняли беглецов. Но впереди уже слышался недовольный гул. Это шумел водопад Тамарк. Увлеченные погоней и разгоряченные желанием поймать «шпионов», за головы которых была обещана приличная награда, гвардейцы совсем позабыли о нем.
Дворник же рассчитал все точно… Когда до водопада осталось метров десять, веревка, связывающая «Полундер» с дубом на берегу, натянулась, и шлюп остановился. А лодки преследователей, влекомые быстрым течением, пронеслись мимо. Гвардейцы уже ничего не могли сделать: сила воды цепко ухватила их и швырнула вниз, в белую от пены заводь.
В тот момент, когда лодка мчалась к водопаду, Сопер хотел по привычке взлететь, но Хамяк цепко ухватил его за хвост:
— Сидеть, рептилия! Чуть что, так в кусты, да? Вот гад!
Сопер ничего не ответил, лишь забился под лавку, шмыгая носом, и чуть не расплакался. Он же не виноват, что он не такой бесстрашный, как Торп с Турпом, Хамяк и Джон Кишо. Конечно, если бы он мог, он бы сдержался, но внутри него сидит страх, который так и тянет скрыться куда-то, убежать.
«Пожалуй, — подумал Сопер, — мне лучше было остаться дома, с привидением».
Тем временем Хамяк ухватился за веревку и начал подтягивать лодку к берегу. Для него это была пустяковая работка. Снизу, от подножья водопада доносились крики гвардейцев, которые сожалели о разбитых лодках и обвиняли друг друга в случившемся.
Под этот аккомпанемент «Полундер» достиг берега. Дворник отвязал веревку и встал у воды, опираясь рукой о дерево.
— Ну вот. Прошли и третью трудобинку. Тут последний гвардейский пост был, а дальше вам путь открыт. Все плыть и плыть по левой протоке до конца, да и прибудете на место. А я с вами не ходок: тут мой лес кончается, и начинается Картаров лес. В тех местах я нечасто бываю и подсобить вам не смогу. Да и пора мне в Город-на-Воде — уборку наводить. Здесь расстанемся.
— Как же вы до города доберетесь без лодки, — удивился Джон Кишо.
— А так. Прыг-скок, с кочки — на колдобину, с бережка — на бережок. Обо мне тут не тужите, о себе вспомните.
С этими словами он махнул на прощание шапкой и исчез среди деревьев, словно его и не было. А «Полундер» свернул в левую протоку и поплыл по ней, скрытый густой мглой.