Помимо общих тенденций, касающихся семьи, брака, разводов, Португалию отличают и некоторые особенности. Дети здесь чувствуют себя всеобщими любимцами не только дома, но и вне его. Ими принято умиляться и восхищаться, с ними сюсюкают, их все любят и обожают. Португальская мама, казалось, даже физически создана для того, чтобы родить, вскормить, поставить на ноги своего ребенка, сделав его достойным членом общества. Вот только не сразу понятно, почему население страны практически не растет – ни год, ни два, а целыми десятилетиями. Некоторые эксперты называют это, ни много, ни мало, национальной катастрофой. Другие менее категоричны в своих оценках, но всё же…

В причинах такого положения дел и в том, как власти страны пытаются этому противостоять, мы и попробуем разобраться.

 

Брак

Если говорить о главной тенденции последних двух-трех десятилетий бракосочетаний и разводов в Португалии, то для них характерен все более часто встречающийся повторный брак. Рост таковых за последние двадцать лет составляет примерно двадцать процентов, что соответственно говорит и о постоянно растущем числе разводов.

Повторный брак чаще встречается среди мужчин, чем среди женщин. Однако тенденция, опять же, последних 20–30 лет – в пользу женщин. То есть они все чаще мужчин оказываются замеченными среди тех, кто решается на расторжение первого и на заключение второго брака. В целом, начиная с 70-х годов прошлого века, в Португалии отмечается общая линия к уменьшению количества браков. Средний возраст, в котором женятся мужчины, – 29 лет, и женщины – 27. Повторные браки, как правило, заключаются соответственно в 49 и 43 года.

Браки здесь становятся все более утилитарными и компромиссными и делятся, согласно социологическим исследованиям, на три основных типа: институциональный, или скажем проще, традиционный брак: семейные ценности превыше всего, семья – это святое, муж – голова, жена – шея и так далее. Синтетический брак – тот, что объединяет положительные качества и возможности обоих супругов и позволяет им благодаря совместному существованию в пространстве пользоваться ими в равной взаимообогощающей мере. И, наконец, ассоциативная модель супружеской жизни – та, что позволяет обоим супругам жить преимущественно собственной жизнью. Такие супруги предельно реалистичны, не верят в абстрактный медовый месяц, их заботит лишь то, чтобы каждый из них в этой супружеской ассоциации сохранил свою независимость и индивидуальность.

Иллюстрацией к такому типу семейных взаимоотношений служит очень популярный в Португалии в середине 1990-х годов фильм с нехитрым названием «Адам и Ева», который я тогда приобрел еще на видеокассете. В главной роли в нем снималась известная в том числе и по своим работам в Голливуде португальская актриса и режиссер Мария де Медейруш. Из ее самых приметных голливудских работ того времени, наверное, можно назвать роль глуповатой подружки героя Брюса Уиллиса в знаменитом «Криминальном чтиве».

В «Адаме и Еве» героиня де Медейруш стала перекрестием для трех супружеских пар, в каждой из которых она была партнером. Причем каждый из них – ее любовник, случайный, но, похоже, реальный отец ее ребенка, а также ее лесбийская подруга – горячо претендовал не только на супружеское партнерство, но также на отцовство и материнство. Из троих героиня фильма выбрала того, кого, действительно любит…

 

Межнациональные и межрелигиозные браки

Португалия на 95 процентов моноэтническая страна. При этом мало кто знает, что в стране существует два официальных языка. Помимо португальского это – так называемый мирандский язык, на котором говорит примерно 20 тысяч человек в округе Миранда ду-Доуру и еще нескольких районах на северо-востоке страны, ближе к границам с Испанией. Он и звучит больше похоже на испанский и относится к той же языковой семье. У мирандского языка есть своя грамматика, письменность и словари. Живущие в этом регионе Португалии, как правило, общаются на своем родном языке, приезжая на «малую родину». В силу близости и других языковых культур местные жители тут говорят сразу на двух, трех и даже четырех языках, то есть помимо упомянутых еще на испанском и галисийском, языке юго-западного региона соседней Испании. Интересующимся историей этих близких друг другу народов советую найти в ютьюбе или приобрести художественный фильм великого современного португальского режиссера Мануэла де Оливейры Viagem ao Princípio do Mundo, что можно перевести как «Путешествие к началу мироздания». Фильм известен еще и тем, что популярный итальянский актер Марчелло Мастроянни сыграл в нем свою последнюю роль.

Частью населения страны, существующего почти отдельно от общества, живущего обособленной жизнью, являются цыгане, которых в Португалии насчитывается около 40 тысяч человек. Лишь небольшая часть «рома», как их здесь называют, интегрирована в общественные процессы, не умея преодолеть своего свободолюбивого духа и не желая нарушать привычные многовековые традиции. Примерно треть цыганского населения по-прежнему живет в палатках, бараках и трейлерах. Как признают местные исследователи истории цыган, этот этнос в Португалии все еще воспринимается многими как «внутренние иностранцы», хотя другой страны большинство из них, живущие здесь уже несколько поколений, не знают. Интеграции цыган в общество, получению образования их детьми помогают сейчас наряду с государством многие португальские и европейские некоммерческие организации. Министерство образования страны недавно выделило на будущий год сто учебных стипендий для цыган – учащихся средних школ, ведется большая работа в области их профессиональной ориентации, в том числе и под определенным давлением со стороны Евросоюза. Именно благодаря усилиям Брюсселя в 2013 году в Португалии была принята Национальная стратегия по социальной интеграции цыганских общин.

Португальские мусульмане, особенно жители бывших африканских колоний – Гвинеи-Биссау и Мозамбика, довольно легко адаптируются в обществе. К сожалению, этого нельзя сказать о беженцах из Сирии и ряда стран Ближнего Востока. Правда, и количество беженцев в Португалии согласно квотам не такое большое, как, например, во Франции или Германии.

Число мусульман в 10-миллионной Португалии, по последним официальным данным, составляет примерно 50 тысяч человек. Не очень много, по любым меркам.

До антифашистской революции 1974 года страна была поголовно католической, и ни о каких других религиях на территории страны речи не шло. Поэтому первая столичная мечеть, Центральная мечеть Лиссабона, была построена только сорок лет назад. К 2020 году власти города решили построить еще одну. Для сравнения: в крохотном Люксембурге 10 мечетей.

По всей Португалии функционирует порядка трех десятков объектов исламского культа. Основная их часть сконцентрирована в столице и пригородах, в частности в лиссабонском пригороде Лоуреш, где проживает до 90 процентов некоренного населения, часть которого – мусульмане. Там, кстати, целых две мечети. Кроме этого мечети есть в северной столице городе Порту, в Сетубале, что в 50 км от Лиссабона, и в провинции Алгарве на юге страны.

Португалия и Иберийский полуостров, в целом, сосуществовали с исламом значительную часть своей истории – с конца VIII века и аж до XV, когда эта часть Европы была завоевана арабами или маврами, как их здесь называли. Португальский юг до сих пор сохраняет следы мавританского присутствия, которые заметны прежде всего в архитектуре.

Межнациональные браки португальцев с приезжающими сюда на заработки жителями Анголы, Кабо-Верде и Сан-Томе́, Восточного Тимора, где католицизм наиболее распространенная религия, не являются в последнее время редким явлением.

На мой взгляд, самыми близкими и понятными на всех уровнях португальцы считают бразильцев, получивших независимость от Португалии уже почти два века назад, в течение которых они развивались самостоятельно, которые сами по себе являются нацией очень разнообразной и поликультурной, неоднородной, яркой и самобытной. Поэтому браки с бразильцами, среди которых встречаются не только католики, здесь самые распространенные. Труднее всего португальцы сходятся с представителями черной расы из центральной части Африки, из государств, расположенных к югу от Сахары. Правда, их здесь не очень много, значительно меньше, чем в других странах Европы. Один из самых известных примеров такого межрелигиозного брака – это относительно недавняя женитьба игрока португальской высшей футбольной лиги малийца Мурталы Дьяките́ и родившейся во Франции португалки Сузаны Дуарте: он мусульманин, а она принадлежит к числу сторонников международной религиозной организации Свидетелей Иеговы. По обоюдному согласию молодожены сочетались браком не в церкви, а в государственном отделе регистрации актов гражданского состояния.

Португальская католическая церковь, которая пользуется значительным влиянием в обществе, относится к межрелигиозным бракам толерантно, по крайней мере на словах, произносимых с амвона. Несколько лет назад, выступая на епископальной конференции, об этом во всеуслышание заявил Кардинал-Патриарх Лиссабонский Жузе́ Поликарпу, правда, посоветовав девушкам подумать дважды, прежде чем соединяться узами брака с представителями другой религии, и не поступаться равноправием и другими демократическими завоеваниями современного европейского общества. Заявление вызвало большую дискуссию в социальных сетях и в прессе, так что патриарху пришлось уточнить, еще раз сказав, что церковь «не имеет ничего против» межрелигиозных браков, и что главный принцип, который нужно в таких случаях соблюдать, – это принцип взаимного уважения и терпимости.

 

Рождение ребенка: эти причудливые, прелестные имена!

Португальский Институт гражданских записей и Нотариата при наличии на то необходимости консультирует молодых родителей, выбирающих имя новорожденному младенцу. За 50 евро вам доходчиво объяснят, что имя младенца должно на слух определяться как мужское или женское и быть португальским по происхождению, если только речь не идет о браке с иностранцем, когда нужно учитывать и другое мнение. Существует утвержденный список португальских имен. Имя, которое родители дают младенцу, может быть принято государственным регистрационным органом, одобрено или нет. Есть, правда, в этом своде правил и длинном списке плохо объяснимые особенности. Например, изобретательный родитель и футбольный фанат может назвать свое чадо именем Луиш-Фигу, как бы через черточку, как бы двойным именем, хотя Фигу – это фамилия знаменитого полузащитника, но вот именем Луиш де-Камоэнс, в память о великом португальском поэте, уже нет, нельзя. Список расширяется, однако невозможно объяснить, почему в него когда-то вошли такие необычные женские имена как Америка (в пару к более привычному мужскому – Америко) или Индия, а вот Африка почему-то остается под запретом.

Гораздо свободнее ситуация с другими частями полного и часто довольно длинного португальского имени. Закон определяет, что оно включает имя, данное при рождении, дальше, по выбору, семейное имя, то бишь фамилия, потом, по выбору, фамилия семьи матери, потом, по ситуации, фамилия мужа и еще фамильное имя, на которое вы имеете право. Все это не должно состоять больше, чем из шести слов. «Имя, на которое вы имеете право» – это, скажем, когда был у вас знаменитый предок, например путешественник и первооткрыватель Магеллан или Менезеш (знатный графский род из Кастилии и Португалии). Вы не хотите от него отказываться и регистрируете за собой это право. В итоге получается имя вполне реальной сотрудницы португальского министерства культуры, которую я вместе с ее мужем сопровождал как переводчик на профсоюзной конференции в Москве в конце 1980-х годов: Мария-Леалдина (двойное женское имя) Мене́зеш (фамилия предка) душ-Сантуш (родительская фамилия) Морайз-и-Каштру (фамилия мужа). Ничего, казалось бы, странного и смешного. Но вот, учитывая то, что в этот перечень имен португальца часто могут включаться закрепившиеся за ним прозвища, например родителей или еще более древних предков, иногда получается довольно забавно.

На практике, представляясь, португальцы, как и все остальные, почти всегда называют только свое имя и фамилию, семейную или мужа. При этом весь список данных при рождении имен фиксируется при регистрации; их носитель может выбрать наиболее предпочтительный для него набор, который будет фигурировать в его карточке резидента или в паспорте. И тогда может получиться, например, следующее: Мария ду-Карму-Обутая-Разутая, Тереза-Коровья Голова, Антониу Агоштинью-Колбаса-Младший, Маргарида-Велосипед, Фернанду-Макрель Старший или Мария Тереза-Хвост-Трески-в-Соусе.

 

Развод

Помню, что никак не мог примириться с еще советскими данными по разводам, когда сам, 19-летний, «бракосочетался» впервые: каждый четвертый брак заканчивался тогда крахом. Но, как показали последующие годы, оказалось, что все это еще только «цветочки»…

Развод в Португалии – явление относительное молодое: официальному государственному разводу здесь чуть больше ста лет. Появилось оно вместе с установлением Первой португальской республики в 1910 году. Для того чтобы церковный брак признавался также и государством, то есть был легитимным, нужно было после церкви зарегистрироваться в Отделе регистрации актов гражданского состояния, аналоге советского ЗАГСа или как он теперь в России называется.

До 1867 года браки в Португалии регистрировались только в одном месте – в церкви, и никаких разводов они не предусматривали. Однако позже появилась альтернатива – гражданский брак, который предполагал и возможный развод по взаимному согласию через пять лет совместной жизни.

В 1935 году и далее, во времена диктатуры, обязательный срок пребывания в браке до развода был сокращен с республиканских пяти до двух лет. При этом в течение почти сорока лет на основе заключенного с Ватиканом конкордата, или соглашения, в Португалии были запрещены разводы для венчавшихся в церкви даже при взаимном согласии супругов.

Серьезные и довольно запутанные ограничения – уже для спорных случаев при разводе – были здесь введены в 1977 году.

С 2001 года расторжение любого брака в Португалии производится в государственном учреждении, и подать на развод можно, при желании, даже прямо в день бракосочетания.

 

Смерть, похороны

Я всего лишь единожды (и дай мне Бог по возможности избегать этого) присутствовал на похоронах друга моих друзей, оказавшись случайно в их городе на севере страны в тот злопамятный день. Тогда я понял, что к смерти португальцы относятся с необычайным вниманием, уважением и почтением. В день похорон, особенно в небольших городках или деревушках, ощущается какая-то особая магия, происходит как будто бы какое-то коллективное таинство: полушепотом люди чаще прочих слов произносят слово «enterro», поясняют несведущим и приезжим, кто умер, когда начнется похоронная процессия. Если люди уже идут на кладбище с телом усопшего, заняв проезжую часть, все машины, сколько бы их ни было, будут за ними терпеливо плестись и, конечно же, никто не посмеет возмутиться.

Иногда на похороны человека, даже самого простого, тратится больше денег, чем он успел употребить на собственные нужды в течение всей жизни. До 1835 года, когда вышел закон, запрещающий хоронить сограждан в церквях и часовнях, это было повсеместным явлением, и исключение делалось только для самоубийц и погибших в результате эпидемий. Крупнейшее лиссабонское Cemitе́rio dos Prazeres, что в переводе, не поверите, означает Кладбище Блаженств, было построено как раз после эпидемии чумы на месте одноименного поместья, давшего этому району в южной части Лиссабона столь жизнеутверждающее название. Именно здесь в октябре 1999 года была похоронена всемирно известная исполнительница фаду Амалия Родригеш, или просто Амалия. Тело певицы было помещено в фамильный склеп, что довольно часто делают с состоятельными людьми. Гроб или даже точнее герметически закрытая урна с ее останками, со свинцовой оболочкой внутри и дорогим деревянным покрытием снаружи, пролежала здесь два года, пока в июле 2001 года по настоянию общественности не была перемещена в Национальный пантеон. Здесь тело Амалии покоится среди тел десятка выдающихся граждан страны – действовавших на момент ухода из жизни глав Республики и признанных национальных писателей. «Королева фаду», как ее называли, стала первой женщиной и артисткой, которая была посмертно удостоена этой чести. Президенту страны пришлось утвердить поправку к указу о регламенте погребений в Национальном пантеоне, поскольку к тому времени еще не вышел четырехлетний срок, позволяющий это сделать.

В тот памятный день, который стал вторым грандиозным массовым прощанием с певицей после ее ухода, с самого утра на кладбище собралась огромная толпа народу. С утра же церемония транслировалась по португальскому государственному телевидению. Телеканал RTP в те месяцы какое-то время осуществлял пробное вещание на Россию в рамках технического пакета спутникового телевидения «НТВ+», и всю церемонию я наблюдал, находясь в Москве.

Через пару часов после начала, видя наплыв желающих попрощаться с певицей, полиция ограничила вход в часовню и начала пускать туда только близких и родственников, оставив людей, прибывших на прощание, смиренно ожидать на улице в надежде, что им все-таки разрешать войти внутрь.

Когда урну с телом, накрытую государственным флагом Португальской Республики, извлекли из склепа, чтобы перенести в траурный автобус, над кладбищем установилась небывалая тишина.

Вдоль улицы Сан-Бенту и по всему пути следования кортежа стояли люди. В руках у них были белые платки, которыми они также приветствовали певицу, отдавая ей дань памяти, безмерного уважения и любви. Около дома 193, где певица прожила последние годы своей жизни, траурный кортеж на несколько секунд остановился.

По прибытии в Пантеон, перед тем как урна с телом была внесена в траурный зал, слово взял президент Республики, который посмертно наградил Амалию Родригеш высшей государственной наградой – Большим Крестом Ордена Инфанта Энрике, больше известного в мире как Генрих Мореплаватель. В честь Амалии писательский траурный зал, куда были помещены ее останки, переименовали в Зал Португальского Языка. Как и всякого крупного артиста, певицу провожали под аплодисменты и под звуки фаду, португальского городского романса, которому она отдала 60 лет своей жизни.