Лучше честно, чем никогда — я ей так завернул, она присела (и приседала так раз двадцать), пока я её не остановил, сказал: – Хватит, это тебе не поможет. Её разрисованное капитализмом лицо — красивое, пыталось напрячь извилины и сдалось в конце концов: – Ты меня любишь, милый? Милый? Нет, я избалованный самолюбивый ублюдок, каждый день ты видишь, как я принимаю ванны озеро, причёсываюсь, прихорашиваюсь, на тебя ноль внимания, как будто тебя вовсе не существует (но никто не любил тебя так, как свет), как ты могла так вляпаться, я же тебя использую между делом, целую твои губы, созданные для поцелуев бога, обнимаю роскошь тела выточенного, я играюсь темнотой твоих нервов и вен. Любил ли я когда-нибудь что-нибудь сильней, чем себя? Вряд ли. Я давно сказать тебе это хотел, эта правда не лезла мне в пасть, поздно, нам пора расставаться, тень.