Чувство моё велико, сквозь глазниц трещины вырывается за границы тела. Каждого, кто сумеет любить сильнее меня, я назову мужчиной каждую, кто меня — женщиной. Не спрашивайте, продолжительно ли оно, в вазу черепа ни моего, ни вашего невпихуемо, как дитя, имя моё — поступки, преступления, подвиги выгуливает его безумие. Стол сервирован ножами острот, ложками желаний, полным чувств хрусталём, взгляды — за что они так с нами? Бесцеремонно, даже когда мы вдвоём.