Перекрестились улицы в моём сознании, стало религией то, что было зданием, то, что целовали с таким упорством, протягивая не руки, но горсти, убеждая не себя надеждой, но многих в марафоне мыслей коротконогих. И сам склонился к его величию, города – не люди, они практичнее. Засоряя собой улицы до его равнодушия, думая о лучшем – всё хуже я. Всё больше камней в огороде, где сад планировался фруктовый, только ветер сильнее по морде, зацелован асфальт подковами. Снова отношения выпачканы прогулками, и путь к сердцу почти пробит. В море качка костьми и булками, я слышу, о чём оно говорит.