Я не писал себе стихов, повествование качало колыбель грехов, и в наказание классический ввела мотив, как внутривенное той музыки, что полюбила Джона Леннона. Тень оставалась за столом, я с ней расстался, как расставался взгляд с окном, а с шеей галстук. Из кухни трудно уходить, где вечный чайник. Тень поедала пироги с моим отчаянием. Я вышел в заморочек сад, в огрызках ветви. Не принимал сегодня ад, в аду проветривание. Я не хотел служить в раю, где сладость птичья и Евы в яблочном соку до неприличия. Опять на кухню и за стол, где тень оставил. Прочесть пунцовое: за что? Её устами.