В тарелке супа плавает осенний лист, исписана вечерним небом лужа, посуду разбивают изредка рассеянные ноги, доламывает фугу пианист — ветер — партитуру вывернув наружу, смолкает, понимая, что финал не интересен и не нужен. За собой подтягивает мужа тихая коляска, в ней будущего плач и смех, шлейф скуки и любви за ними, аж расчувствовалось небо плаксой, «фи» мира, выраженное зонтами, прокололо верх.