Вместо того чтобы сотрясать тишь, вместе с сердцем твоим в него же барабанить без толку. Уеду в Париж штопать душевную рану Эйфелевой иголкой. Нет, мне не плакать от чувств, перепаханных крестьянами твоего безумства. Лейтесь от поцелуевой бездны до паха красные реки бургундского. Я безнравственный моралист, жутко нравится всё красивое. На музыку кожи вашей батист подсел, вот откуда сочится плаксивость. – Уходите? – Ухожу… – раскачивались ответом бёдра. Тело моё замерло прощальной буквой, но, сдвинувшись с точки зрения мёртвой, выдохнуло: – Сделайте эту милость со скоростью не света, то хотя бы звука.