Гаель, Весеннее царство
В окружении пяти кевейтских амазонок, промокший до нитки, без денег, связанный и направляющийся в тюрьму, Канаель чувствовал себя глупо, как никогда.
Он потерял сапоги в воде, его ноги были двумя ледышками, а каждый шаг причинял боль. Канаель ошеломленно смотрел вперед. С недавних пор ветер усилился, продувая его влажную одежду насквозь. Его руки покрылись мурашками, зубы стучали. Он заметил, что и Песня Небес сильно тряслась. Ему очень хотелось обнять ее, но в их затруднительном положении было легче сказать, чем сделать. Кроме того поцелуй вызвал бы много вопросов, поэтому он отбросил все мысли об этом.
- Хватит мечтать!
Дария оценивающе посмотрела сначала на него, затем на Песню Небес. Канаель заметил, что она была не в ладах с собой, но увидев, что он наблюдает за ней, она быстро отвернулась.
Крик чаек привлек внимание Канаеля, он посмотрел вперед и увидел самый большой из кевейтских городов, расположенных на побережье - Гаель.
Цветные флаги, прикрепленные к массивным железным штангам, развевались на ветру, возвышаясь над каменной стеной. Канаель узнал герб Весеннего царства, зеленая божественная птица с расправленными крыльями, а сам герб был увенчан ракушкой. Прохладный вечерний воздух наполнился звуком горна.
Военный горн, узнал Канаель. Видимо, Дария тоже это заметила, потому что ее лицо мгновенно помрачнело, и она ускорила шаг. Канаель снова получил жесткий удар в спину, после чего он, запнувшись, двинулся вперед. Его взгляд скользил по темным двускатным крышам, которые можно было разглядеть, несмотря на высокую городскую стену. Они были сделаны из дерева мерша и поэтому считались особенно прочными и крепкими. Неудивительно, что в связи с такой штурмовой погодой жители прибрежного города выбрали самый надежный вариант постройки домов.
Несмотря на сильный ветер, по его телу распространилась жар, как при температуре. Канаель с трудом мог сосредоточиться на дороге, спотыкался почти на каждом шагу, а его веки становились все тяжелее. Постепенно стало очевидно, какими утомительными были последние часы.
Чтобы отвлечься, он разглядывал портовый город, до которого они собственно должны были доплыть на корабле. В противоположность другим портовым городам Гаель расположился на равнине выше заливов, возвышался над пляжами и представлял собой захватывающее зрелище над южно-восточным морем. На горизонте Канаель увидел маленькую, чёрную точку, и он был твёрдо убежден в том, что это остров Мий.
Его ноги словно онемели, и теперь, когда они с узкой тропинки вышли на главную улицу, ведущую в Гаель, он почувствовал гальку под подошвой ног, как нежное покалывание. Уже издалека Канаель увидел, как на стене патрулирует городская стража, и, когда они, наконец, пересекли городские ворота, Дарию начали приветствовать со всех сторон. Всё в Гаеле, как и в других местах Весеннего царства казалось более экстравагантным и необычным. Канаель чувствовал, как его тело борется с усталостью.
Верёвка, которой связали его рук, сильно врезалась в тело. Он крепко сжал губы. Ни за что на свете у него не вырвется стон боли. Его лоб горел, и он воспринимал разноцветную одежду, сильно накрашенные лица и яркие цвета уникальных, весенних цветов, которые везде прикрепили на фасады домов, ещё только сквозь лихорадочную дымку.
Воительницы вели их через город, и, хотя Канаель почти не мог больше держаться на ногах, он очень даже хорошо заметил, как люди останавливаются и смотрят на них. У многих женщин, в отличие от Сыски, Тальвена и Сувия волосы были распущенны. Их походка была более прямой, подбородок поднят выше. Они гордились тем, что являются женщинами Кевейта, и открыто это показывали. Везде пахло весной, и запах смешался с солёным, рыбным вкусом моря. Вода ... Чего бы он сейчас не отдал за прохладную, родниковую воду.
Снова Канаель споткнулся и в этот раз не смог предотвратить падение. Он перевернулся на бок, чтобы перенести удар на плечо. Тупая боль распространилась в его теле, и безымянная воительница, с выделяющимися чертами лица, грубо ухватилась за его верёвки и заставила подняться на ноги. Канаель закачался. Жар в голове продолжал расти. Он услышал её шипящий голос возле своего уха, когда она склонилась к нему:
- Люди здесь только того и ждут, чтобы обвинить кого-нибудь в нападениях. Я не буду останавливать их, если они найдут себе виновника, на ком смогут выместить свой гнев!
Куда бы он ни посмотрел, Канаель действительно везде заглядывал в полные ненависти, гневные лица. Гримасы, извергающие злобные звуки, которые он понимал с трудом. Одна женщина средних лет вышла вперёд и плюнула перед ним на землю. Воительницы потащили его за верёвки дальше.
- Идёмте! Если они вас убьют, то, по крайней мере, после того, как над вами проведут законный процесс.
Услышав эти слова, Канаель потерял последнюю надежду, которая все еще теплилась в нем. Ради Сува, мы потеряны...
Его взгляд скользнул через плечо к Песни Небес. Её глаза тоже беспокойно блуждали, а ветер снова и снова хлестал волосами по лицу. Губы потрескались, щёки покраснели в лихорадке, а на её лбу блестел пот.
Его воительница толкнула его в рёбра.
- Уже забыл? Направь взгляд вперёд, паренёк из Летнего царства!
Канаель подавил истерический смех. Они в третий раз ускользнули от Гехаллы, только чтобы в Гаеле - там, где остров Мий почти можно было видеть - оказаться в тюрьме. Они пересекли рыночную площадь, и Канаель услышал перешептывание людей, шипящие оскорбления. Ещё они сдерживались, но он чувствовал, какой заряженной была атмосфера.
Ещё немного, и они выпустят свой гнев ...
В конец концов, Дариа остановилась перед многоэтажным, массивным, каменным домом. Канаель с трудом держал глаза открытыми. Он не знал, появились ли высокая арка и украшенная дверь лишь в его воображении, или они соответствуют действительности. Да это и не имело значения. Его одежда между тем уже высохла, но жар и холод, казалось, сражаются в его теле не на жизнь, а на смерть.
- Мы пришли, - услышал он, как сказала Дариа. - Вы проведёте ночь здесь. Если вы её переживёте, то посмотрим, как нам поступить с вами дальше.
Одна из воительниц и Дариа прошли вперёд, в то время как обе другие шли позади. Они спустились в подземелье по узкой, винтовой лестнице, на которой Канаель с трудом держался на ногах. Пахло гнилью. Каменные стены были влажными, а маленькие, открытые люки единственными источниками света.
Мы умрем...
Придя вниз, Канаель пытался рассмотреть хоть что-нибудь в приглушенном свете, но смог разглядеть лишь три камеры. Все остальное исчезло в темноте. Раздавались громкие голоса, за прутья клетки схватилась чья - то грязная, сморщенная рука. Его снова бросило в жар, он почувствовал, что температура вновь овладела его телом. Дария указала одной рукой на одну из камер слева от них, а другой подбоченилась.
- Это будет вашим пристанищем на ночь,- холодно сказала она, вытащила из кожаных ножен, висящих на бедре, кинжал, и перерезала сначала веревки на руках у Песни Небес, а затем у Канаеля.
Даже если бы он не был так ослаблен, ему бы не удалось использовать эту возможность для побега. Песня Небес первой зашла в камеру, Канаель обессиленно последовал за ней.
Дверь с громким стуком захлопнулась, в замке повернулся ключ. Вскоре шаги пяти женщин удалились.
Дверь не была сплошной, через зарешеченную половину наверху Канаель смог бросить взгляд в убогий коридор. Повернувшись, он посмотрел на гниющую солому, небрежно брошенную в угол. Под потолком находилось небольшое отверстие, чтобы проходил воздух. В остальном, в камеру не проникал дневной свет.
Каменные стены вокруг были мокрыми, и ночной холод заползал в каждую щель. По крайней мере, их заперли в одной камере. Из окружающих темниц иногда раздавались стоны и смешивались с хрипящим кашлем. Канаель поёжился, снял рубашку с тела, которая хотя и подсохла, но была всё ещё слегка влажной, и повесил её на двери камеры. Голод, усталость и страх взяли своё, и он увидел, как Песня Небес наблюдает за ним из темноты.
- Иди сюда,- тихо сказал Канаель. - Ты должна снять одежду, не то простудишься.
Сначала она одно мгновение колебалась, потом очнулась из своего оцепенения и подошла к нему. Она попыталась снять с себя одежду, но ещё влажная ткань прилипла к ней, словно вторая кожа. Спустя какое-то время она обессиленно опустила руки, чтобы в то же время призывно посмотреть на него.
Канаель почувствовал, как сжалось его горло.
- Мне тебе помочь? - спросил он тихо, и Песня Небес кивнула. Она печально смотрела ему в глаза. Не требовалось перевода с кевейтского, чтобы понять слова, которые Дариа адресовала им. Казалось, Песня Небес догадывается, что случилось, и что это ночь, возможно, их последняя. Медленно Песня Небес подошла ближе.
Ей было сложно делать шаги, а в её волосах образовались узлы. Она подошла ещё ближе, так что, наконец, оказалась настолько близко, что он мог чувствовать её нежное дыхание на своей груди. Он стал спокойным и смотрел вниз на её тёмные волосы, в то время как его сердце, казалось, вот-вот умчится прочь.
Она подняла руки, продолжая на него пристально смотреть. Канаель сглотнул. Осторожно он снял ей через голову платье, однако не осмелился бросить взгляд и отошёл на шаг в сторону. Потом повесил её платье рядом со своей рубашкой и снова подошёл к ней. Казалось, Песня Небес чувствует его напряжение, потому что она продолжала смотреть на него, вызывающе и почти пламенно. Была ли причина в лихорадке или в чём-то другом, он не мог понять. Потом он почувствовал нежное движение на коже и увидел, как Песня Небес гладить гладкую кожу его груди.
Канаель содрогнулся.
- Что ты делаешь? - спросил он тихо.
Она не ответила, конечно, нет. В её взгляде лежала мольба, не высказанная просьба, и он увидел ещё кое-что другое, что поразило его до глубины души: ранимость.
Ради богов!
Канаель испустил неопределённый звук, опустил голову и поцеловал её. Песня Небес обняла его за шею, притянула к себе, и Канаель потерял себя навсегда. Он чувствовал её тело, каждый сантиметр её разгорячённой, бархатистой кожи, и хотел ещё больше. Немедленно.
Но это было бы глупо, и хотя он томился по ней, это было не подходящее место для них обоих. Когда он снова отстранился, Песня Небес смотрела на него с любовью.
Канаель покачал головой.
- Проклятье, - пробормотал он. - Чёрт. - В горле запершило, и он закашлял. Осторожно Песня Небес погладила его по спине. Слёзы навернулись ему на глаза, и он снова осознал, что у него высокая температура. Он знал, насколько опасна эта ситуация для них обоих.
- Нужно попытаться поспать. - Его голос ещё только хрипел, и он оставил Песню Небес стоять, чтобы более внимательно взглянуть на гнилую солому. К их счастью, влажными были только верхняя и нижняя части. Она пахла немного плесенью, но он слишком вымотался, чтобы беспокоиться об этом. - Идём, - сказал он Песне Небес, которая наблюдала за ним.
Когда она подошла ближе, он заметил, что в её глазах блестят слёзы, он улыбнулся, потому что она сердито покачала головой. Потом прижалась к нему, а её кончики пальцев нежно провели по красным полосам, оставленным верёвками на его запястьях. Сначала она посмотрела ему в глаза, потом наклонилась над ними и осторожно поцеловала раны.
Он не знал, переживут ли они эту ночь. Его тело было таким тяжёлым, словно свинец, силы покинули его, даже отметки крыльев на спине он почти не чувствовал.
Она всё ещё сжимала его запястья, потянула их обоих вниз на импровизированное ложе и вытянула ноги, насколько было возможно.
- Попытайся поспать. Я присмотрю за тобой, - прошептал он, и она кивнула. Двумя пальцами она прикоснулась сначала к своим губам, а потом положила их на его губы. Интимный жест, который обычно использовали только члены семьи, и Канаель улыбнулся.
Потом Песня Небес повернулась на другой бок, свернулась в калачик, и в тусклом свете подземелья Канаель увидел плавные линии её крыльев. Словно бутоны, они отходили от позвоночника к краям, где покрывали все плечи Песни Небес. Канаель затаил дыхание. Они были прекрасны. Совершенны.
Так же, как и сама Песня Небес. Он преодолел дистанцию между ними, положил руку на ее узкую талию и прижал к себе, уткнувшись носом в ее шею. Она пахла Песней Небес. Немного морем. Немного свободой. Нежная, чистая. Его веки отяжелели, и он прислушался к ее ровному дыханию, игнорируя звуки из соседних камер.
Последнее, что он помнил, была мысль о том, что он хотел бы лежать с ней так где-нибудь в другом месте, но, не успев представить себе, где именно, он заснул.
Канаель вздрогнул, услышав стук шагов. Он быстро подскочил и с помятым видом огляделся вокруг.
Песня Небес по-прежнему лежала обнаженная рядом с ним. Ее щеки приобрели более здоровый оттенок. Щебетание птиц, свивших гнезда где-то в нишах стен, возвестило о начале нового дня. Они оба пережили ночь.
- Просыпайся, они идут!
Он поспешно принес Песне Небес платье, попросил, чтобы она надела его, после чего сам натянул рубашку. Не прошло и секунды, как в конце винтовой лестницы он заметил Дарию. На ней были надеты черные, кожаные сапоги до колен, шаровары темно-зеленого цвета и узкий корсет, подчеркивающий грудь. Губы были накрашены черным цветом, так же как и глаза, кроме того, в глаза бросалось кожаное украшение вокруг шеи.
- Парень из Летнего царства, пойдем со мной!
Она скользнула по него ледяным взглядом своих зеленых глаз.
Канаель повиновался и подошел к решетке. Две амазонки, не те, что были вчера вечером, сопровождали Дарию. Одна из них звеня, отсоединила ключ от кожаного бариса.
- Что со мной будет? - спросил он и посмотрел на Песню Небес, глядевшую на него огромными глазами. - Что будет с ней?
- Для начала ты отправишься в другую камеру, до тех пор, пока над вами обоими не состоится процесс.
- Пожалуйста, Дария, поверь мне. Мы простые путешественники! Мы не имеем никакого отношения к нападениям на ваши деревни. Кто-то же должен подтвердить нашу историю!
Дария ничего не ответила, а просто дала знак воительнице с ключом открыть клетку.
- Они уведут меня в другое место,- сказала Канаель Песне Небес, чтобы она знала, что происходит. - Не бойся, они нам ничего не сделают.
Даже в его ушах эти слова прозвучали, как неприкрытая ложь. У него не было ни малейшего понятия, что собирались с ним делать амазонки. Дверь камеры со скрипом открылась, и обе воительницы вошли вовнутрь, а Дария, скрестив руки, осталась ждать снаружи.
- Повернись,- грубо приказала та, что повыше, и Канаель послушался. Пока она грубо связывала ему руки за спиной, он взглядом искал взгляд Песни Небес. Это было немое прощание на неопределенное время, и он искренне надеялся, что с ней ничего не случится.
Канаель одарил Песню Небес последней улыбкой, полной теплоты, и в то же мгновение его потащили наружу с такой силой, что он запнулся о каменный порог.
- Пошли, парень из Летнего царства.
Они подвели его к другой клетке, ослабили наручники и дали пинка, от которого Канаель, шатаясь, влетел в темную комнату. Пока он потирал болящие запястья, железная дверь позади него с грохотом захлопнулась. Амазонки оставили его одного. Новая камера Канаеля была еще хуже предыдущей, места хватало только для того, чтобы лечь. Никакой соломы, даже заплесневелой. Никакого света.
От сырых камней исходил неприятный, болезненный холод, на который его тело сразу отреагировало. Вернулась температура. Он сел, прижавшись к стене, и обхватил руками колени, пытаясь согреться. Он не знал, сколько было времени, был голоден и хотел пить.
Должно быть, он задремал, так как, проснувшись, он увидел, что возле него стоит глиняный кувшин со свежей водой. Канаель на коленях подполз вперед и жадно схватил кувшин. Сделав всего один глоток, он ощутил жжение и привкус соли в горле. Он выплюнул воду и устало закрыл глаза. Морская вода. Конечно.
Он мысленно спросил себя, сколько заключенных воспользовалось возможностью и разбило кувшин о стену, чтобы положить конец своим мучениям. Канаель прислонил раскаленную голову к сырым камням.
Он потерялся во времени. Его тело было измождено от голода, а мысли то и дело возвращались к Песне Небес. В какой-то момент ему принесли настоящую питьевую воду, но еды он ждал напрасно. Температура вела борьбу в его теле, а он прислушивался к звукам, время от времени доносящихся из прилегающих темниц.
Приближались голоса. Канаель обхватил голову руками, пытаясь прогнать мысли о еде. Дверь без предупреждения распахнулась, и в темную комнату проник свет. Он сощурился и поднял голову.
- Канаель, вставай.
В дверях стояла Дария. Когда он, сощурившись, посмотрел на нее, у него появилось ощущение, что в ее поведении что-то изменилось. Позади нее появилась еще одна фигура, но приглушенный свет и обмундирование Дарии не позволяли ему рассмотреть, кто это. Как она только что его назвала? Канаель?
- Откуда ты знаешь, кто я?
Дария нервно засмеялась и отошла в сторону, дав ему возможность разглядеть высокого мужчину со светлыми волосами, который в этот момент опустил капюшон. Канаель выпучил глаза. Это невозможно! Опершись рукой о стену, он попытался встать на ноги. Получилось со второго раза.
- Ради Сува,- пробормотал он. - Что ты здесь делаешь?
- Геро послал Даву птицу - посланника, чтобы проинформировать его, на каком пароме вы поедете,- объяснила Дария.
Канаель почти не слушал ее. Наконец-то этот кошмар закончился!
- Когда в Гаеле вы не сошли с борта, он искал вас по всему городу, а когда услышал, что двое сувийцев попали в темницу, он пришел ко мне. Простите меня, пожалуйста, за то, как я обращалась с вами, но я не знала, кто вы, и что вам надо в Кевейте.
В совершенном по форме поклоне она опустилась на пол и коснулась лбом ледяных камней. Странная картина, учитывая его собственный потрепанный вид. Канаель отвел взгляд в сторону, не зная, как реагировать на это. Вместо этого он посмотрел на своего друга, которого видел в последний раз в тот день, когда делал ему смягчающие боль компрессы, чтобы залечить раны на спине.
Раны, которые сам же и нанес ему. Он опустил взгляд, потому что до такой степени стыдился этого, что не мог смотреть своему другу в глаза. Не только мы пережили много плохого, подумал Канаель. У него кольнуло в груди, когда он подумал о жестоком наказании, которому подвергся Дав. Однако Дав совсем не почувствовал той неловкости, которую испытывал Канаель. Он заключил его в объятия и прижал к себе.
- Добро пожаловать в Кевейт, Ваше Высочество! - сказал он, и, впервые с тех пор, как он выехал с Лакоса, у Канаеля появилась слабая надежда, что им удастся без всяких дальнейших происшествий добраться до Мия.