Лакос, Летнее царство
Мрачные сны тяжело висели в воздухе. Как туман, они струились из спальных каморок подвала и наполняли коридор, по которому крался Канаель Де’Ар. Он чувствовал каждый сон, который находился внутри стен дворца Ацтеа, в то время как пересекал ходы на верхнем этаже. Через застеклённую переднюю часть бокового крыла, где начиналась западная башня, проникал лунный свет, а босые ноги быстро несли его навстречу его цели.
В отличие от снов, выражающих надежду, имеющих лёгкую ауру, манящих обещаниями или разыгрывающих веру, мрачные сны ласкали его таким способом, от которого было тяжело уклониться. Здесь для Канаеля открывались бездны, и сами боги протягивали руки к спящим и видящим сновидения людям - а у него был дар, с помощью которого он мог заглянуть в этот мир.
Когда он услышал вдалеке шаги, он прижался к одной из бесчисленных мраморных колонн, окаймляющих великолепный, оснащённый несколькими гобеленами и открытыми каминами коридор.
Его сердце внезапно забилось, как сумасшедшее. Нельзя, чтобы его увидели. Не после того, что сегодня случилось в глубинах дворца.
Огонь в свисающих со сводчатого потолка чашах, бросал длинные тени на золотые занавесы на стенах, изображающих семейный герб Де’Ар. Он закрыл глаза и прислушался. Людям во дворце снятся сны, не предназначенные для двенадцатилетнего мальчика, но Канаель слишком любопытен, он не может сопротивляться этой внутренней жажде. Как будто его тянут невидимые нити, так манят его сны. Сложно противостоять этому удовлетворяющему чувству, которое появляется каждый раз, как только его втягивает в сон. Купание в чистом свете.
Удовлетворение. После этого он чувствует себя сильным и непобедимым. Его слух становится лучше, любой нежный запах прямо-таки проникает в нос, и он может чувствовать людей вокруг, ещё прежде, чем видит их перед собой.
Он прятал свой дар с тех пор, как проник в сон одной из своих нянек, и на следующее утро заговорил об её интимном поцелуе с одним из конюхов. Даже сегодня он помнит её нагоняй. Она думала, что он наблюдал за ними. А он посчитал, что будет разумнее сохранить свою маленькую тайну.
Шаги приблизились, и Канаель отступил глубже в тень колонны, пока, в конце концов, мимо него не прошёл быстрым шагом слуга отца, и вскоре исчез за серебряной дверью восточного крыла.
Последние дни были захватывающими, послы из Сыски превратили Лакос в цветущий город. В лицах людей перед воротами дворца, можно было прочитать радость и уверенность. Они выкрикивали его имя и имя его двоюродного брата Кедриеля. Несмотря на свой юный возраст, Канаель знал, что однажды будет править Летним народом, как его отец и дед.
За закрытой дверью затихли шаги прислуги. На спящий дворец опустилась зловещая тишина. Вокруг Канаэля колыхались сны. С закрытыми глазами он видел их перед собой ещё отчетливей. Как бледный, серебристый туман висели они в воздухе, некоторые светились ярче - весенними цветами, другие поблёскивали матовым, нежно-красным светом. Но сна, который он искал, среди них не было.
До него дошли слухи о двух ворах из Сыски, один из которых был взят в плен в катакомбах библиотеки. Его отец держал в строжайшей тайне информацию о книгах, которые хранились в тёмных, холодных комнатах катакомб. Он всегда получал уклончивые ответы от своих учителей, если упоминал о библиотеке, даже записи и сны людей во дворце не давали ему никакой информации. О книгах просто-напросто не говорили. Никогда. Точно так же, как это было с пением. Оно просто было запрещено.
Однако сегодня Сув, возможно, благословит его удачей. Помимо захватывающих событий, разыгравшихся на Золотой площади богов, были слышны и разговоры о парочке воров.
Есть только один человек, который может ответить на мои вопросы, подумал он, и улыбка осветила его лицо, но тут же померкла, как только он сконцентрировался на снах. Лариас Дель’Ре, дворецкий его отца, наперсник, и лучший друг с самого раннего детства. Он отвечал за координацию охраны и возможную опасность.
Его сон поведает Канаелю о ворах... если, конечно, он увидит их во сне.
Он решительно направился в сторону юго-восточного крыла. Еще несколько недель назад, будучи здесь наверху, он не чувствовал снов из каморок для прислуги, а сейчас ему удалось это без труда, даже на расстоянии двух этажей. Он двигался мягко и бесшумно. Начатая им недавно тренировка, в финале которой должны были состояться празднества по поводу посвящения в мужчину, называемые Урца, во многом сделала его более ловким и искусным.
Он повернул налево, в лоно серповидного дворца, так как комнаты его матери тщательно охранялись, и он не хотел быть замеченным ею или кем-то из прислуги. За одной из золотистых занавесок, и здесь украшавших голые стены, скрывалась лестница, которой пользовалась прислуга, чтобы сократить путь.
Осторожно отодвинув занавес в сторону, он замер.
Прямо перед ним находился сон, который он искал. Канаель почувствовал исходящее от него беспокойство и закрыл глаза.
Теперь он видел и его цвет. Очертания здания выглядели расплывчато, и все вокруг, не считая цветов сна, было серым. Как будто боги украли у мира цвета. Прямо перед ним вздрагивал буйный сон, его красная аура на фоне бледного окружения казалась еще интенсивнее.
Только один человек мог сегодня спать так беспокойно...
Как струящийся туман, сон указывал Канаелю дорогу во дворце, ему лишь нужно было мысленно следовать за ним. Стояла оглушительная тишина. Он спустился по лестнице для прислуги, завернул за угол, прошел по серому коридору, повернул влево, затем еще одно ответвление.
В конце концов, он остановился перед массивной двустворчатой дверью. В ней были вырезаны тонкие узоры, рассказывающие историю Летнего народа. Спальня находилась на расстоянии одного этажа и нескольких помещений от отца. Его бестелесный дух вошел через дверь и обнаружил друга отца, беспокойно ворочающегося во сне.
Простыни на массивной деревянной кровати были измяты, подушки лежали на ковре, устилавшем пол. Его тело постоянно меняло позу, веки дергались в тяжелом сне. Канаель осторожно подошел ближе. Вокруг Лариаса кружился красный дым, заполнявший всю просторную опочивальню.
Канаелю стало любопытно. Должно быть, Лариас видел во сне события прошедшего дня, потому что таким возбужденным всегда сдержанного и незаметного дворецкого своего отца, он еще не видел. Он последовал за туманом, струящимся изо рта, в то время как тишина едва его не душила. Затем окунулся в сон.
Канаеля озарил свет, его дыхание участилось, на лбу выступили капли пота. Постепенно яркий свет побледнел, и его глаза, наконец, привыкли к окружавшим его интенсивным цветам, и он смог увидеть то, что видел Лариас.
Он оказался прав. Дворецкий видел во сне события дня. В данный момент они находились в катакомбах. Он понял это по высоким рядам книг, гнилому запаху и множеству факелов, освещавших мрачные своды в подвале дворца Ацтеа. На Лариасе была надета светло-коричневая, украшенная золотистыми узорами туника, завязанная сбоку красными лентами и изготовленная ткачихой шелка из редкого материала под названием Боктао. Это была официальная одежда дворецкого, подданного владыки Сувия, добавлявшая его внешнему виду необходимое достоинство. Он стоял, скрестив руки перед четырьмя стражниками, стоявшими с гордо поднятыми головами. Их лица выражали неодобрение. Двое из них так крепко сжимали мечи, что Канаель даже смог разглядеть, как побелели костяшки их пальцев.
- Вы позволили им уйти! Именно сегодня! Какое впечатление это произведет на посланников? Они будут считать нас неспособными болванами...
Канаель приблизился к происходящему, будучи невидимым для присутствующих, ведь он не был частью сна. Он уже знал из опыта, что является лишь наблюдателем.
«Кому вы дали уйти?» - мысленно спросил он.
- Что если посланники знали о краже? - вставил один из стражников.
- Вы должны быть осторожными со словами, Перкан,- немного тише произнес Лариас. - Это рассердит посланников Осеннего царства. После того, как мы уже оказались несостоятельными...
- Но воры были тоже из Сыски. По крайней мере, судя по их внешнему виду. Очень странное совпадение, если хотите знать.
- Я это запомню. Есть новости из дворцового сада?
- Нет,- покачал головой другой стражник.
- Значит, им действительно удалось скрыться, - вздохнул он.
«Во имя Сува, я опоздал! Они уже закончили говорить о ворах! Я должен знать, кто они ... Что они украли ...»
Ледяной холод заскользил вверх по конечностям Канаеля, и по телу пробежала дрожь, пока он продолжал смотреть на Лариаса, а тот ничего не замечал.
«Я должен знать, что здесь сегодня произошло. Мне нужны ответы!»
Звуки утихли.
«Я слишком поздно погрузился в сон! Прошу ...»
Цвета всех предметов поблекли, одежда дворецкого без предупреждения потеряла свой светло-коричневый цвет. Золотая вышивка побледнела, точно так же, как красные ленты.
«Что здесь происходит?»
Как будто присутствующие мужчины почувствовали, что кто-то находится рядом, все повернулись в его сторону, но они смотрели не на него, а сквозь него. Канаель почувствовал, как побледнел. В глаза мужчин закралось измученное выражение, лица напряглись, как будто они страдали от сильной боли, и один за другим, они начали корчиться.
Его взгляд метнулся к Лариасу. Тот стал серым. Как завядший весенний цветок.
«Нет даже намёка на жизнь», пронеслось у него в голове. Его щуплое тело сотрясла дрожь, пока он пытался понять, что увидел.
- Канаель?
Раздался женский голос отовсюду, и в тоже время неоткуда.
Резко Кедриеля вырвали из сна. Боль. Покалывание на спине, как тысяча маленьких уколов. И темнота. Потом яркий свет.
Без предупреждения его дух вернулся в тело, и он выдохнул от боли. Небольшие, золотистые молнии взрывались перед глазами, и в первый момент он не мог понять, где находится.
Потом он вспомнил. Он всё ещё стоял возле лестницы, ведущей на нижние этажи.
Испуганно отпрянул и в тоже время распахнул глаза, резко отпустив мягкую ткань занавески. Потом, застигнутый врасплох, повернулся к матери. Как отмечено в протоколе, её сопровождали два хмуро смотрящих охранника, стоящих позади на расстоянии трёх футов.
Нервным жестом его мать, Пеала Де’Ар, владычица Летнего народа, отослала их, подождав, пока они не оказались вне зоны слышимости. Как всегда, на ней было одето тёмно-синее, широко спадающее платье.
Он знал, что она быстро набросила наряд на ночное одеяние. Так она уже делала, когда он был маленьким мальчиком. Её тёмные локоны, заплетенные в искусную косу, доставали до бёдер, осанка, как всегда гордая, подбородок слегка приподнят вверх. Как только мужчины отошли, она обеспокоенно посмотрела на него, а он втянул голову в плечи. Она не должна узнать, что он делал.
- Тебе уже давно пара спать. Что ты здесь делаешь? С тобой всё в порядке?
Канаель не поднимал головы.
- Я был голоден.
Он чувствовал, что она пристально на него смотрит, потому что его ложь была лишена фантазии. С другой стороны, лестница за занавесью вела также в кухню на нижнем этаже.
- И поэтому ты крадёшься ночью по коридорам? Ты мог бы послать Мирную луну.
При упоминании его камердинера Канаель поморщился. Старый сыч всегда следил за ним, как тень, везде его подкарауливал. К счастью, старый слуга имел глубокий сон.
- Или это связано с событиями последних дней? - продолжила Пеала.
Он слышал лёгкую улыбку в её голосе, но всё ещё не осмеливался поднять взгляд. Скрывать что-то от его матери было также бесполезно, как прогулять молитву в храме Сува.
- Ну, так что?
Канаель неохотно кивнул и поднял голову. В тот же момент Пеала распахнула угольно-чёрные, раскосые глаза и смотрела на него с таким выражением, которое он не мог понять.
Грубо она схватила его за подбородок, резко повернула к свету, исходящего от потрескивающего огня и начала тщательно разглядывать.
- Твои глаза ... - выдохнула она. - У них ... цвет ... они переливаются четырьмя цветами богов.
- Мама ... - начал он умоляюще. Внезапно ему стало и жарко, и холодно одновременно.
- Ты их слышишь?
Без сомнения, она имела в виду сны. Из-за кома в горле он не мог ответить.
Откуда она это знает? Кое-что в том, как она на него смотрит, ужасно его пугало. Так она ещё никогда на него не смотрела. Он попытался неуклюже высвободиться из хватки матери. Тщетно. Вокруг них, казалось, сны стали громче, их аура была повсюду.
Кошмары и надежды собрались в воздухе вокруг Канаеля.
- Ты их слышишь? - Внезапно её лицо оказалось совсем рядом.
- Я не знаю ... - начал он, однако Пеала прервала его, впившись тонкими пальцами в его плечи.
- Ты можешь их слышать, не так ли? Они лежать в воздухе, манят тебя ... Ах, я должна была догадаться, я должна ... твои глаза ...
Внезапно она стала выглядеть совсем потерянной. В этот момент она сняла с себя личность жены правителя, всё в ней казалось ему чужим. Страх и ужас были написаны на её лице.
Молча он смотрел на неё, в то время как по рукам поползли мурашки.
Она долго на него смотрела, не произнося ни слова, и это заставило его ещё больше нервничать. В конце концов, она сделала глубокий вдох, её осанка снова стала осанкой королевы, владеющей собой и сдержанной. Заученный наизусть фасад.
- Ты всё мне расскажешь, Канаель. Но не здесь. У стен есть уши, это слишком опасно. - Она повернулась к стоящим на заднем плане охранникам. - Пошлите за Туманным мастером. Скажите ему, что я внизу, в саду, он знает, где меня найти. Я должна поговорить с моим сыном. Наедине.
Властный тон и её величественная поза, противоречили паническому взгляду, но только Канаель обнаружил страх в её глазах. Она боялась его? Не колеблясь, мать повела его вниз по лестнице, вдоль проходов и коридоров. Везде им встречались служащие, готовящие еду для следующего дня, или заботящиеся о белье. Некоторые в знак уважения бросались на пол и прикасались лбом и носом к земле.
Другие, стоящие выше в иерархии или приехавшие ко двору из влиятельных семей, чтобы подняться в политическом плане, только кланялись.
Пеала вывела его на улицу, через великолепный, находящийся под стеклянным куполом сад, который был в два раза больше, чем сам дворец, и обширно присоединялся к его задней части. От посаженных деревьев, специально доставленных из Кевейта, исходило шипение, запах весны был везде, и всегда пробуждал в Канаеле желание путешествовать. В саду для каждого из Четырёх царств был свой собственный отсек. Широкие, пышно-зелёные ландшафты царства Весны всегда магически его притягивали.
Теперь вдалеке шумела песочная буря, вдоль возвышающихся стен города-пустыни, через вделанные отверстия на верхних окнах, завывал ветер. В течение дня стеклянный купол сада был покрыт полотном, чтобы растения не подвергались открытому воздействию солнца, но ночью полная луна святила на очаровательный пейзаж весны.
Они приблизились к фонтану, который много веков назад скрепил мир между народами Осени и Лета. Серебристые фонтаны вздымались в ясное, ночное небо.
Сплетающиеся ветки и листья формировали старое дерево, дерево Жизни Сис, богини Осени. Символ её народа и знак солидарности. Поэтому не удивительно, что правящая семья Ар’лен внесла этот символ в свой герб.
Плеск воды теперь заглушал все остальные звуки, и Канаель понял, почему мать привела его сюда. Никто не должен подслушать их разговора.
Пеала Де’Ар остановилась и повернулась к нему.
- Послушай меня внимательно, мой сын, - прошептала она настойчиво. Её застывшее лицо испугало его. Сердце стучало, как сумасшедшее. - Мир опасен, Канаель, мир жесток. Особенно к кому-то вроде тебя. Твой дар означает смерть, мой дорогой, тебе никому нельзя рассказывать о нём. Никогда.
- Что ты имеешь в виду?
- Я люблю тебя. Независимо от того, что произойдёт. Это ты должен знать. Ты не один, и мы справимся! - Она обняла его и прижала к себе, так крепко, что он чувствовал её бурное биение сердца. Она боялась не его. Она боялась за него.
- Ваше высочество!
Канаель повернулся на голос позади, и увидел Туманного мастера, занимающего должность фаллаха, первого слуги его матери. Служащие во дворце не имели своих имён, а только те, которые были им даны.
Туманный мастер накинул коричневую накидку на белую, льняную рубашку и широкие штаны. Он был одет неформально – видимо, его только что разбудили. Волнистые, коричневые волосы заплетены в несколько косичек, в которых проглядывали седые пряди. Его взгляд тоже казался затравленным. Он спешил вдоль гравийной дорожке, а тёмная щетина придавала ему усталый вид.
- Ваше Высочество, что это значит? - спросил он, когда дошёл до них, переводя взгляд с сына на мать.
Пеала опять взяла Канаеля за подбородок, подняла его, подставляя под свет луны и молча, жестом подозвала Туманного мастера. Нерешительно он подошёл на шаг ближе и резко втянул в себя воздух.
- Во имя Сува и святых богов! - воскликнул он. - У него ...
- Что мы можем сделать? - прервала его Пеала.
- Сначала я должен убедиться, Ваше Высочество. Мне нужно посмотреть на его спину.
- Мою спину?
Канаель пытался понять, что происходит. Внезапный страх, исходящий от его матери, пугал его самого. В поисках помощи, он схватил её за руку. Она встала позади и обняла его за плечи.
- Если вы отмечены, тогда мы знаем, что нужно сделать. - Туманный мастер казался теперь напряжённым, прямо-таки сосредоточенным. - Но тогда и Вы узнаете мою тайну. - Он взглянул мимо Канаеля на его мать. - Ваше Высочество, я не могу этого допустить. Вы единственная, кто знает о моём происхождении. Нам волей-неволей придётся рискнуть и дать ему рашаллу.
Смертоносное растение?
- О чём вы говорите? - спросил Канаель.
- Туманный мастер, ты напугал его! - Его мать взяла его за плечи и повернула к себе. - Мой дорогой, в тебе скрывается дар и он очень опасен. Для тебя, и для остальных. Если кто-нибудь об этом узнает, тебя убьют. Ты когда-нибудь с кем-то говорил об этом?
Не считая стычки с нянькой ...
- Нет.
- Слава Суву!
Туманный мастер не веря, покачал головой.
- Все эти годы никто ничего не замечал. Можем только порадоваться, что он не нанес ущерб, что никто, способный распознавать знаки, не видел его с обнаженной спиной...
Он повернулся к Канаелю.
- Вам не нужно опасаться Рашаллу, если Вы действительно Поглотитель снов. Вы всего лишь забудете, Ваши силы ослабеют, но не иссякнут – если, конечно, Вы принадлежите к Потерянному Народу, мой принц. Поэтому я должен видеть, помечены ли Вы, ибо только дети Потерянного Народа видят других меченых. Обычному человеческому глазу это не подвластно.
В словах фаллаха не было смысла. Все названия резали ему ухо, Канаель еще никогда не слышал ничего подобного.
- Я...меченый? Потерянный Народ?
- Ему не нужно столько знать,- прошипела Пеала поверх его головы. - Посмотри же, наконец, его спину!
Туманный мастер повиновался. Его холодные, потные руки вызывали у Канаеля необъяснимую тошноту. Слуга медленно задрал его ночную рубашку, и провел невидимые линии по спине. Он снова почувствовал легкое покалывание иголок на коже. Канаель услышал, как он выругался. В конце концов, Туманный мастер сделал шаг назад и опустил рубашку. Канаель посмотрел через плечо и увидел, что Туманный мастер вновь с сожалением качает головой.
- Мне очень жаль, Ваше Высочество. Но Ваш сын действительно Поглотитель снов.
Из передней части сада донеслись громкие голоса, приближались шаги.
Раздались приказы.
Пеала Де’Ар встала перед Канаелем, так, что ему было не видно, кто упал перед ними на колени.
Он услышал лишь взволнованный, женский голос:
- Вы в опасности, Ваше Высочество. На Лариаса Дель’Ре было совершено нападение, его атаковали прямо во сне. Он умирает...
Канаель почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а ноги непривычно ослабели.
Невозможно. Кто мог напасть на Лариаса Дель’Ре, одного из самых охраняемых людей в царстве? Если только...
В нем зародилась мысль, до того отвратительная, что он не отважился додумать ее до конца...
Его дух окутала глубокая чернота, затуманила мысли, и не давала дышать. Не успев понять, что происходит, он упал на землю и потерял сознание.