Лабиринт душ, Мий
- Песня Небес?
В ужасе Канаель смотрел на безжизненное тело Песни Небес в траве. Она больше не двигалась, её веки закрыты. Сначала её дыхание ускорилось, а потом глаза стали стеклянными, и она, без какого-либо предупреждения, рухнула. Он осторожно встал на колени рядом с ней, бережно положил её голову себе на колени и погладил по распущенным волосам.
- Песня Небес, - повторил он тихо.
Холод медленно поднимался вверх по его конечностям, совершенно окутал его, так что Канаель больше ничего не чувствовал.
Клубы тумана двигались вдоль земли, быстро приближались, чтобы мгновение спустя остановиться перед телом в его руках. Оно было тёплое и пахло весной, так же, как её волосы.
Грохот грома теперь был прямо над ним, и он почувствовал первую каплю дождя на своей коже. Его взгляд не отрывался от лица Песни Небес. В нём царила полнейшая пустота.
Не в состояние думать ясно, он горячо надеялся на то, что она скоро придёт в себя.
Потом голоса вернулись, и с ними и оглушающее чувство бессилия.
Они были везде, в его голове, проникли в его тело и говорили все одновременно. Их слова всё же имели смысл, всё имело смысл.
Дань.
Мы получили её.
Прости нам.
Прости нам, Канаель.
Так было предначертано.
Так должно было случиться.
Только ты можешь пройти к нашей госпоже.
Ты единственный.
Твоя судьба определена.
Прости нам, Канаель.
Прости нам.
Мы получили её.
Песня Небес наша дань.
Дань.
Голоса пропали из его головы, и Канаель снова почувствовал то же помрачнение сознания, как и несколько минут назад, когда впервые услышал эти голоса. Кончики его пальцев занемели, его взгляд упал на Песню Небес, чье тело быстро окуталось туманом. Он хотел отпрянуть, но не мог, а просто стоял как оглушенный.
Неподвижно. У него было чувство, как будто в бесшумных клубах тумана появились лица, фигуры из другого времени. Он ужасно медленно начал двигаться вперед. Шаг за шагом.
- Что вы здесь делаете?
Но ни голоса, ни туман ничего не ответили. Ни в его голове, ни каким-нибудь другим способом. Канаель мог лишь смотреть, как густые, серые клубы тумана поворачивали тело Песни Небес, пытаясь окутать его полностью. Он крепко схватился за ее нежные руки, сжал их, в надежде не дать ей уйти. Однако внутри он осознавал, что поддается иллюзии.
Из ее тела ушло все тепло, руки были ледяными, а лицо ненатурально бледным. И вот он заметил, что и пульса у Песни Небес уже тоже нет. Канаель издал хриплый звук, не веря своим глазам, а затем подставил ухо, чтобы послушать дыхание.
Ничего. Тишина.
- Нет,- простонал он. - Нет, это не может быть правдой.
Внутри него взорвался штурм, железной хваткой охватил его сердце, несмотря на его сопротивление. Кровь шумела в ушах, дрожащими руками он обхватил лицо Песни Небес, наклонился к ней и слегка поцеловал ее в губы.
Завывание ветра усилилось, рёв приближающейся непогоды заглушал любой звук.
Безымянная темнота охватила его душу и столкнула в пропасть. Сердце Канаеля обливалось кровью, парализующее осознание того, что Песня Небес мертва, распространилось по всему телу.
Туман все быстрее окутывал все ее тело, кроме лица. Густые клубы тумана застыли на месте, и Канаель понял, что они дали ему возможность проститься с ней.
- Почему вы это сделали? Она представительница Потерянного народа! Одна из вас!
Его горе переросло в ярость, в груз ответственности за смерть Песни Небес, который так давил на него и не давал дышать. Это его вина. Это он уговорил ее войти в Лабиринт душ. Заверил, что с ней ничего не случится.
Каждую клетку его тела снова пронзил невыносимый холод, и он почувствовал, что голоса вновь вернулись,
Ты должен уйти.
Они идут.
Идут и хотят забрать ее.
Ты должен поторопиться.
Канаель Де`Ар.
Прости нас.
Прости нас, Канаель.
Песня Небес сопроводит тебя.
Она здесь.
Она у нас.
Дань.
Ты должен идти.
Когда они ушли, покинули его голову и тело, осталась лишь тошнота, после чего Канаеля вырвало в траву.
- Кто идет? - крикнул он. - Зачем вам дань? Ради богов, о чем вы говорите?
Его слова поглотила разразившаяся над ним гроза. Крупные капли падали вниз, и он склонился над Песней Небес, чтобы защитить ее от дождя, хоть это и было бесполезно. Его лицо горело, от стыда, злости и печали.
Капля упала на нос Песни Небес, Канаель не знал, был ли это дождь или его слезы. В тоже мгновение вес ее тела уменьшился, потому что она была полностью покрыта туманом и растворилась в его руках. Моргая сквозь пелену слез, Канаель увидел, как клубы тумана постепенно рассеялись.
Песня Небес исчезла. Она умерла, и это он убил ее. Осознание настигло его полной силой, не давая дышать. Он был ответственен за ее смерть, этого он себе никогда не простит. Никогда.
Она ушла.
Канаель не знал, как долго он сидел там, поддавшись своему горю, когда голоса снова вернулись. В этот раз они проникли в него еще быстрее, их присутствие было более явным. Он чувствовал себя слишком маленьким, они ворвались в его голову и наперебой кричали там. У него закружилась голова.
Они скоро будут здесь!
Беги!
Беги, Канаель!
Мы укажем тебе путь.
Только тебе.
Поторопись!
Они идут!
И с ними несчастье.
Поторопись!
Поторопись!
Когда они вновь исчезли, то оставили дыру в его сердце, и всё же ему каким-то образом удалось встать и оглянуться. Если он сейчас сдастся, то смерть Песни Небес будет напрасной. На земле перед ним образовалась призрачная завеса из тумана, тонкая нить, указывающая ему дорогу. Слепой от горя, Канаель, шатаясь, пошёл за ней. Его шаги становились всё более решительными, чем дальше он отдалялся, но он знал, как бы быстро он не шёл, он никогда не уйдёт настолько далеко, чтобы забыть смерть Песни Небес.
Между тем дождь шёл как из ведра, и Канаелю приходилось постоянно моргать, чтобы и дальше видеть туманную нить. Дрожа, он шёл дальше, завернул за угол, один раз налево, два раза направо, а потом оказался перед входом, похожим на ворота, через которые зашёл. Вместе с Песней Небес. Туман кончался там, возле выхода, как невидимая граница, которую он не мог пересечь. Канаель цинично рассмеялся, мрачно уставившись на здание, которое в учебниках истории называли мифом.
Перед ним в небо возвышалось каменное строение, выстроенное из чёрного камня и такое же внушительное, как Лабиринт душ. Замок Ткачихи снов. Тёмная башня подымалась в затянутое тучами небо. От лабиринта вела узкая тропа к открытым железным воротам, за которыми лежал небольшой сад. Канаель пересёк передний двор, за которым уже долгое время никто не ухаживал, потому что красиво расположенные грядки заросли, кусты и цветы перемешались друг с другом. Всё выглядело мрачно и обветшало.
- Она здесь? - спросил он в дождь, но не получил ответа, хотя мог дать его себе сам. Конечно, где-то в замке спит Ткачиха снов. Зачем ещё туману было вести его сюда?
Передний зал был не менее впечатляющим. Зал, поддерживаемый белыми колоннами, а посередине пол из мозаики. Широкая лестница в конце зала, от которой вели наверх ещё две лестницы налево и направо. Тишину нарушало только его горячее дыхание и скрип его мокрых сапог на гладком полу. Тяжело дыша, он поднялся по лестнице вверх, прокладывая себе дорогу через переходящие один в другой пустые коридоры, чьи голые стены казались ему ещё более удручающими. От главного коридора отходили несколько других, но он упрямо полагался на своё чутьё, как будто точно знал, куда нужно идти. Может, это был туман, а может, это она звала его к себе.
В другом конце коридора он обнаружил начало ещё одной лестницы, спирально поднимающейся вверх, и Канаель последовал по ней, перепрыгивая через ступеньку. В тот момент, когда он добрался до последней ступени, он почувствовал магию, лежащую на этом месте. Перед ним находилась открытая, деревянная дверь, ведущая в узкую комнату.
Комната была меньше, чем он ожидал, и не такая впечатляющая, как передний зал и само здание. Ни кровати, ни стула, ни зеркала, ничего, что указывало бы на то, что в ней живут. Его взгляд упал на женщину, сидящую, скрестив ноги под единственным окном. Спиной к окну, она находилась от него на достаточном расстоянии, чтобы попадающие внутрь капли не задевали её. Её каштановые, гладкие волосы спадали волнами на спину, стелились по полу, словно ковёр, в них были зелёные пряди.
Как и в волосах богини весны в его сне. Но, в отличие от Кев, женщина была совершенно голой, а её глаза закрыты. Взгляд Канаеля одно мгновение задержался на её груди, чтобы потом снова перейти к её лицу. У неё были мягкие, почти детские черты лица, так же её тело, если внимательно посмотреть, было больше похоже на тело девочки.
- Удина? - спросил Канаель устало, но она не ответила.
- Удина?
Только теперь Канаель заметил золотые нити, образовавшиеся вокруг её пальцев, крошечные, блестящие частички, обхватывающие её запястья и окружающие всё тело. Казалось, они двигались под воображаемую музыку, выполняя молчаливый танец. Они нежно кружились, и он последовал за ними, увидел, как они тянутся в небо из открытого окна. Канаель не мог оторвать взгляда от нитей. Да и не хотел отворачиваться. Просто не мог. Они зеркало богов. Доказательство, что боги действительно существуют.
Они такие красивые ...
Это зрелище что-то затронуло в Канаеле, какой-то первобытный инстинкт. Все померкло, гул ветра, так же, как и бушующая снаружи гроза. Боль о смерти Песни Небес превратилась в легкое пульсирование. Дело было не в нем. Он чувствовал привкус любви на языке, слышал пение жизни, ощущал запах будущего и прошлого, чувствовал руку смерти и видел прямо перед собой наследие богов.
Это был центр их мира, все, чем четыре божества когда-то владели, все, что они подарили своим детям и людям. Золотые нити кружились по кругу, танцевали, борясь со временем, борясь с тленностью бытия. Сны. И их магия. Магия богов. Голова Канаеля была пуста, воспоминания и боль померкли. Важным было только Здесь и Сейчас.
Подойди ближе.
Очарованный и затаив дыхание, он сделал шаг в сторону Ткачихи снов. Канаель не мог оторвать взгляда от нитей, его сердце забилось чаще, и он забыл, зачем пришел и какое горе перенес. Воин, ребенок, мужчина, сын.
Все и ничего. Его личность потеряла значение, потому что время и судьба не играли здесь никакой роли.
Подойди ближе.
В этот раз голос исходил не из его головы, а прямо из души, в соответствии с его собственным желанием. Канаель не знал, высказал ли он сам это желание, или кто-то другой обратился к нему. Да это и неважно. Только нити имели значение. Он осторожно протянул к ним руку, его пальцы стали длиннее, пульс ускорился. Его рука парила в воздухе, он медлил, не владея собственным телом, всего лишь игрушка в руках богов.
Сделай это, Канаель.
Когда он дотронулся до нитей, вдруг стало тихо, но немного погодя ветер завыл с новой силой, а дождь пролился на землю еще яростнее, чем прежде. Небо потемнело, потому что боги плакали. Канаель испуганно выглянул в окно. Собирались тени, чернее ночи, тяжелее, чем грозовые тучи, рассеявшиеся над его головой. Некоторое время он просто наблюдал, пока темнота не заполнила каждый уголок неба.
А потом произошло то, о чем предупреждала Кев, и чего он тайком боялся, потому что это он, он был ключом к судьбе мира.
Небо бесшумно раскололось на тысячи золотистых осколков, которые упали на землю на севере, западе, юге и востоке, будто притянутые невидимой лентой. Взрыв цвета, олицетворение богов, превративший темноту в солнечный день.
Море огня до самого горизонта.
Канаель несколько раз поморгал, чтобы побороть дурман в голове, и ему это удалось. Голова прояснилась.
Он в смятении смотрел на свои дрожащие руки, в горле появился комок. Понимание постепенно проникало в его сознание.
Нет. Нет, невозможно.
В пылающем, ночном небе линии осколков натянулись как нити, до самого горизонта. Он поспешно повернулся, пытаясь побороть нарастающую панику. Но было поздно.
Он в ужасе смотрел на Удину, видел, как она глубоко вдохнув, вышла из своего транса. Не прошло и секунды, как женщина у его ног открыла глаза.
Она молчала. Ее глаза блестели всеми четырьмя цветами богов, в них отражалась древняя мудрость вперемешку с печалью. Удина поняла, что произошло: сотканный ею сон разбился, и магические осколки распространились по миру Четырех царств.