Он проснулся от крика жены. Она сидела на кровати и с ужасом смотрела на одеяло, посреди которого покоилась большая сосулька. Аким Никитич очень удивился, но не подал виду, посмотрел на часы - без двадцати шесть.
- Наверное буря была, через форточку залетела,- успокоил он супругу. Затем поднялся, пошел в детскую. Илья безмятежно раскинулся на кровати, во сне причмокивал толстыми губами. На его постели сосулек не было. «Слава богу, с ребенком все в порядке»,- подумал Аким Никитич.
Он вернулся в спальню, подошел к окну, закрыл форточку и лег. Кира лежала с закрытыми глазами. «Не спит. Злится. А я при чем?- Хирин закряхтел и повернулся лицом к стене.- Кто мог это сделать? Хулиганов в доме несколько, но кто из них?». Уснуть уже не удалось.
В восемь утра он вышел из подъезда, глубоко вдохнул морозный воздух и направился к соседнему дому. Прислушиваясь к мерному поскрипыванию снега под башмаками, он пытался забыть о случившемся, и это ему почти удалось, как вдруг им снова овладело беспокойство. Чувство было настолько сильным, что Аким Никитич остановился - вместе со снежинками в голубом небе кружились флюиды опасности, но откуда они летели?
Он двинулся дальше, подошел к конторе и все понял. У входа висел транспарант, гордость Хирина, выпиленный из прессованных стружек: «Жильцы! Превратим прилегающую территорию в цветущий сад!» Так вот, «сад» первая буква отсутствовала, отчего призыв обретал новый, зловещий смысл. Конечно, это -продолжение сосульки, невидимый противник наступал широким фронтом и, по всей вероятности, готовил новые неожиданные удары.
Он вошел в подъезд. Здесь его ждали: в двух домах не ладилось с отоплением, люди угрюмо смотрели на него и молчали. Он поднялся по лестнице, открыл дверь с надписью «ЖЭК-14», прошел по узкому коридору, открыл вторую дверь с табличкой «Начальник. Прием с… до…». В кабинете было холодно. В дверь просунулась чья-то голова, но Аким Никитич сказал:
- Подождите, еще рано.
Голова исчезла. На столе лежал продолговатый! конверт: «Хирину А. Н.» Обратного адреса, как и почтового штемпеля, на нем не было. Он вложил конверт в ящик и придвинул к себе бумаги.
Все утро прошло, как в угаре, и Аким Никитич вспомнил о конверте лишь к полудню. Он осторожно надорвал край и вынул сложенный вдвое листок. Вырезанные из газетных заголовков и небрежно наклеенные на бумагу буквы сложились в текст: «Послушай, Хирин! Нам надоело мерзнуть и наблюдать за тем, как ты имитируешь ремонт отопительной системы. Если сегодня к вечеру наши батареи не станут горячими - берегись. Мы тебе сделаем киднапп, понял?
Сожители по ЖЭКу».
- Сень,- спросил Хирин у слесаря, который сидел в углу и терпеливо ждал, когда начальство освободится.- Не знаешь, что значит «киднапп»? Вчера вечером по радио слышал, а что за штука такая, не ведаю.
Сеня почесал затылок и довольно уверенно ответил:
- Это прием такой, в борьбе. Кидать на пол, сокращенно - киднапп.
«Ну, держитесь, охламоны. Я вас всех покидаю»,- разозлился Хирин.
- Ты только подумай,- жаловался он дворнику Коржиковой, когда в обеденный перерыв они сели пить чаи.- Обнаглели до последнего предела, здесь, можно сказать, живота своего не жалеешь, гробишься на посту, а они такое… Побить грозят. Будто я виноват в чем. Вот какая икэбана получается.
- Неужто грозят?
- В письменном виде, гляди сама,- он протянул ей письмо. Коржикова -самостоятельная женщина лет сорока пяти, весьма миловидная, прочитала и сразу доказала преимущества незамужней интеллектуалки перед слесарем Сеней. Она негромко охнула, поперхнулась чаем и всплеснула руками.
- Да что ж вы сидите, Аким Никитич? Они и вправду могут сотворить.
- А это ты видела?- Он сжал могучий кулак и потряс им.- Пусть только Илюшку-попробуют. - Его то дома держите?
- При чем здесь Илюшка?- насторожился Хирин.
- Киднапп - это похищение детей. Я читала, у одного итальянского миллионера… Но Хирина мало интересовала судьба заграничного магната. Он опрометью сорвался со стула и пулей вылетел во двор, перелетел палисадник и через минуту звонил в свою квартиру.
- Илья дома?- крикнул он Кире, открывшей дверь.
- Что случилось?- мертвеющими губами пролепетала жена и стала тихо оседать, цепляясь за дверной косяк.
- Дура стоеросовая!- Аким Никитич подхватил супругу и, вместо того чтобы посадить, приставил к стенке, заорал еи в ухо: - Я спрашиваю, где Илья?
- Гулять пошел.
Хирин скатился с лестницы во двор и обежал вс-е закоулки: сына нигде не было…
* * *
Старший следователь Туйчиев заканчивал составление обвинительного заключения по делу Трегубова. Как всегда, писал быстро, лишь изредка заглядывая в дело, находя нужный документ. Дойдя до слов «На основании изложенного обвиняется…»- он задумался. Только ли Трегубов обвиняется по делу? А пьянство? Разве можно оставить без внимания этот страшный недуг? Его раздумья прервал телефонный звонок. Звонил Азимов, просил зайти к нему.
Обычно сдержанный и даже несколько суровый, полковник Азимов на этот раз встретил Туйчиева улыбкой.
- Поручаю вам, Арслан Курбанович, последнее дело.
- Вы хотите сказать, товарищ полковник, что после него меня уволят?-улыбнулся Арслан.
- Вас - нет, конечно. А вот я у хожу,- и, заметив недоуменный взгляд Туичиева, пояснил: - Да, да. На пенсию. Пора.
Арслан до этого слышал разговоры в управлении, что полковник Азимов собирается на пенсию, но относился к ним недоверчиво. Теперь сомневаться не приходилось. Он считал себя учеником Азимова, ему легко и приятно было с ним работать, хотя строгость полковника вошла в поговорку. Но даже распекая за промахи, Азимов не ругал, а учил, щедро делился с подчиненными своим богатейшим опытом, не прибегал к мелочной опеке, не «давил» авторитетом, старался пробудить творческий подход. «Подумаете в этом направлении»,- говорил он, излагая свою мысль. Он всегда требовал проявлять инициативу, избегать шаблона в расследовании.
- Не рано ли, товарищ полковник?- спросил Арслан.
- Нет, нет. Как раз вовремя. Да и молодежи надо дать возможность расти. Вот вам, например. - Что вы?- смущенно возразил Арслан.- Мне еще учиться и учиться у вас. Последнее время, что ни дело у меня, то… - Он не договорил, выразительно махнул рукой.
Так ведь легких дел нет,- усмехнулся Азимов.- Вот и это,- он протянул руку и взял уголовное дело,- вроде, простое. Но… - сделал он небольшую паузу,- сомневаюсь. Есть в нем странность. Не совсем понятно, зачем понадобилось вскрывать сейф.
- Ого! «Медвежатники»?- встрепенулся Туичиев.- Давненько не попадались.
- Не хочу предрешать исход. Посмотрите сами. Пока лишь скажу, что в некотором научно-исследовательском институте у некоего заведующего лабораторией взломали сейф и похитили… - он сделал паузу и недоуменно закончил:- всего-навсего шестьсот рублей. Ясно одно,- задумчиво произнес полковник,- из-за такой суммы сейф не взламывают.- Он опять помолчал и, протягивая Арслану дело, добавил:- Нашли отпечатки двух пальцев. Пожалуй, все. Желаю успеха.
Придя к себе в кабинет, Арслан вынул из сейфа дело Трегубова, намереваясь закончить обвинительное заключение. Однако не удержался и раскрыл новую папку. Собственно, ничего нового, кроме сказанного полковником, он из дела не узнал. О совершенном преступлении стало известно сегодня утром, когда после выходного дня сотрудники института пришли на работу. Он решил немедленно отправиться туда. Сказывалась выработанная годами следственной работы привычка проводить по возможности осмотр места происшествия самому. В деле разумеется, имелся протокол осмотра, составленный оперативной группой, выехавшей на происшествие. Но Арслану хотелось самому все пощупать своими руками, самому все увидеть. Он называл это «вжиться в роль». Научно-исследовательский институт размещался в новом четырехэтажном здании. При входе в институт Арслана остановил старик-вахтер, узнать, к кому он идет. Пришлось показать удостоверение.
- «Интересно,- подумал Арслан,- здесь всегда так строго или только сегодня, в связи со ВЗЛОМОМ сейфа?».
Кабинет заведующей лабораторией Варвары Петровны Сытиной, чей сейф взломали, находился в конце коридора, рядом с приемной заместителя директора института по научной работе. Он представлял небольшую узкую комнату, единственное выходившее во двор окно которой было наглухо зашторено.
Хозяйка кабинета, женщина лет тридцати пяти, с гладко зачесанными каштановыми волосами, сидела за рабочим столом с отрешенным видом.
Отрекомендовавшись, Арслан попросил Сытину пригласить двух сотрудников в качестве понятых. Она долго смотрела на Туйчиева большими серыми глазами, не понимая, потом позвонила к себе в лабораторию по внутреннему телефону и вызвала двух девушек.
В это время в кабинет вошел двухметровый гигант. Радушно улыбнулся и представился:
- Карев Павел Афанасьевич, зам. директора по науке. - И тут же осведомился: -Я не помешаю? Мне вахтер сейчас сказал, что из милиции пришли, вот я и решил воспользоваться.- С этими словами он передал Туйчиеву плотный конверт, в котором что-то звякнуло.
- Что это?- не понял Арслан.
- Ключи. От сейфа, в котором, увы, деньги уже не лежат. - Карев показал в сторону стоявшего в углу сейфа со взломанной дверкой, удрученно вздохнул.- Я, понимаете, утром, как узнал о случившемся, взял их у Варвары Петровны, чтобы вашим коллегам передать, но они не спросили, а я, признаться, в горячке и сам забыл. Это же, как-никак, вещественное доказательство?
Арслан ничего не ответил, только неопределенно покачал головой и положил конверт с ключами в папку.
Сытина продолжала безучастно сидеть за столом, глядя на лежащие перед ней бумаги. Казалось, она отрешилась от всего окружающего и была полностью поглощена своими безрадостными думами. Когда вошли две приглашенные Сытиной сотрудницы, Карев обратился к Туйчиеву: - Я свободен?
- Разумеется.
- Если понадоблюсь, мои кабинет рядом. Верочка, - обратился Карев к одной из вошедших, миловидной девушке лет восемнадцати,- позовете меня в этом случае.- Сверкнув улыбкой, он распрощался, вышел, и в комнате сразу стало просторней.
Прежде чем приступить к осмотру, Арслан поинтересовался у Сытиной, стоит ли сейф на обычном месте. Получив утвердительный ответ, он подошел к нему и стал внимательно осматривать.
В металлической двери сейфа, который состоял из двух отделении и секретера, имелось большое отверстие неправильной конфигурации со сплавленными краями, краска возле отверстия сгорела. Секретер был открыт, но дверка его повреждена не была.
Тщательно, сантиметр за сантиметром, осматривал Туичиев сейф, пол, дверь, ведущую в кабинет, запоры, окно. Составив протокол осмотра и отпустив понятых, он решил побеседовать с Сытиной.
- Варвара Петровна,- обратился к ней Арслан,- как вы считаете, что могло привлечь преступника в вашем сейфе? Сытина неопределенно пожала плечами и, растягивая слова, произнесла:
- Надо полагать, деньги. Не бумаги же. - И большая сумма?
- Для меня большая. Шестьсот рублей.
- Конечно,- согласился Арслан,- трудовые сбережения даются нелегко. Кстати, почему вы держали их в сейфе?
- В сейфе они с пятницы.- Сытина замялась, потом махнула рукой:- Все равно будете спрашивать. Накануне в четверг я сняла их с книжки, хотела купить пальто, бельгийское. Знаете, сейчас такая форма спекуляции - приносят на работу. Вот и к нам пришла спекулянтка. Я с ней договорилась, что она в пятницу или в понедельник принесет пальто, мой размер. В пятницу она не пришла, значит, придет сегодня, но… -она горестно вздохнула. Кто-нибудь знал, что вы деньги в сейфе держите?
- Как же, конечно, знали. Из моей лаборатории - Надежда Сергеевна и Гульнара Икрамовна. Я еще с ними советовалась - брать или не брать пальто. Дороговато все же… -Она внезапно замолкла и озабоченно спросила:
- Уж не станете ли вы их подозревать?
- Что вы?- рассмеялся Арслан.- Я никого пока не подозреваю, а только выясняю.
Значит, Надежда Сергеевна и Гульнара Икрамовна - ваши подруги, и кроме них, о деньгах никто не знал,- уточнил Туйчиев.
- Совершенно верно. Они еще мне сказали, что посмотрят, возможно, тоже закажут себе у этои спекулянтки пальто. - Где лежали деньги?
Сытина встала из-за стола, подошла к сейфу и, открыв дверку секретера, показала.
- Занятно,- пробормотал Туйчиев.
- Что вы сказали?- повернулась к нему Сытина.
- Вы не забыли в пятницу закрыть секретер?
- Со мной такого не бывает,- сухо ответила Сытина.
- Прекрасно,- улыбнулся Арслан.- Но, может, вы кому-либо на время давали ключи от сейфа? Сытина так выразительно посмотрела на него, что, не дожидаясь ее ответа, он проговорил:
- Ясно.- Арслан с минуту подумал и опять задал вопрос - не имелось что-нибудь, значит, кроме шестисот рублей, ничего ценного в сейфе не находилось?
- Совершенно верно,- подтвердила Сытина.
- И все же, что еще было в сейфе?- опять поинтересовался Арслан.
- Бумаги,- пожала плечами Сытина.
- А конкретно?
- Деловые бумаги, отчеты сотрудников лаборатории о выполнении плановых работ,- уточнила она,- их рабочие программы и… пожалуй, все… - На мгновенье она задумалась и добавила:- В секретере еще лежала моя личная переписка. Вот теперь все,- уверенно закончила она.
- Могли кого-нибудь интересовать эти документы?
- Абсолютно никого, потому что сотрудники, которых эти документы касались, имели у себя копии.
- Так,- задумчиво произнес Арслан.- Еще один вопрос, Варвара Петровна, и уже последний: подозреваете ли вы кого-либо в совершении преступления?- Он выжидающе посмотрел на Сытину.
- Нет!- категорически заявила она.
- Мне остается просить вас, Варвара Петровна, если вам вдруг вспомнится что-то, связаться со мной, позвоните.
Туйчиев оставил Сытиной свои служебный телефон и распрощался. Дойдя до двери, он остановился.
- Варвара Петровна, а что, окно у вас всегда плотно зашторено или только сегодня? Сытина недоуменно взглянула на него, не понимая, какую это имеет связь с делом.
- Уходя с работы, я всегда зашториваю окно. Привычка. А какой купюрой были деньги?
- По двадцать пять рублей. Новенькие,- она горько усмехнулась,- даже хрустели.
- Ты сошел с ума, Дик!- громко прошептала Нонна и побледнела от волнения, не в силах оторвать глаз от загадочного мерцания камня.- Что я скажу дома? И вообще, откуда у тебя такие деньги?
- Скажешь, что камень стеклянный, а обруч медный. Надо надеяться, Ксения Митрофановна не знает разницы между каратами и стеклом. А что касается природы происхождения денег - не беспокойся, они - мои.
Снисходительный, насмешливый голос юноши немного успокоил ее, Нонна снова собралась примерить кольцо, но тут в игру вступила немолодая продавщица.
Черное платье, чрезмерно затянутое, по-видимому, имело сверхзадачу скрыть полноту, которая громко кричала о себе. Продавщица бесцеремонно протянула руку к кольцу.
- Хватит, молодые люди! Побаловались и хватит. Это вам не по карману.- Она положила кольцо в коробочку и, не закрывая крышку, поставила на витрину, скептически оглядев парочку.
Дик посмотрел на нее с жалостью.
- Послушаете, девушка, вы так всех покупателей распугаете. И чему вас только учат на курсах повышения культуры обслуживания! Я негоциант. Здесь проездом. И могу купить этот магазин вместе с колоннами и вашей невоспитанностью. Выпишите чек! Заворачивать не надо. Дама наденет его сразу.
Дик небрежно вытащил из кармана бумажник и вынул из него несколько новеньких двадцатипятирублевок.
Женщина покраснела, обиженно закусила губку, она хотела возразить этому зеленому пацану, который назвал ее девушкой, но что-то во взгляде Дика помешало ей.
Она выписала чек и протянула его парню. Когда они забрали покупку и ушли, продавщица долго и удивленно смотрела им вслед. «Где может юнец взять столько денег? Вряд ли он их заработал». Она вздохнула. Поправила складку на платье и дежурно улыбнулась новому посетителю.
- «Все ювелирные магазины - они твои»,- продекламировал Дик, когда они вышли на улицу.
- Теперь я, кажется, понимаю, зачем человеку иметь много денег,- любуясь кольцом, сказала Нонна.
- Деньги - не бог, но помогают,- согласился Дик.
- Ну, а все-таки, Дик, если у тебя их действительно много, что ты думаешь с ними делать после удовлетворения всех желании?
Видишь ли, имея такую сумму, я могу позволить себе роскошь ни о чем не думать и ничего не делать. Еще Эпикур утверждал, что наиболее разумным для человека является не деятельность, а уклонение от нее, так называемая атараксия. Пока я их не потратил, буду убежденным эпикурейцем,- подвел под свое высказывание экономическую базу Дик.
- Мишенька, ты извини, я, может, и не должна так говорить, но поверь: тебе следует жениться только после защиты. Я не стремлюсь тебя удержать под своей опекой. Мне осталось мало… - Она помолчала и тихо добавила:- Но жена, бог даст, и дети -все это отодвинет тебя от цели надолго, а может, задавленный бытом, и совсем забросишь…
Глаза Антонины Андреевны наполнились слезами.
- Мам, успокойся, с чего ты взяла? Я вообще не собираюсь жениться в обозримый период. Мне никто не нужен, кроме тебя. И еще не родилась та девушка, ради которой я тебя оставлю.- Михаил нагнулся и поцеловал ее в висок.
Мать успокаивается, зябко кутается в шаль, опускается в кресло с твердым намерением смотреть телевизионный спектакль, но вскоре начинает дремать, лишь изредка она открывает глаза и каждый раз спрашивает:
- Ну, что произошло?
Он еи рассказывает тот кусок спектакля, который она не видела, и Антонина Андреевна снова засыпает.
Пока мама борется со сном, Михаил пьет,чаи и украдкой бросает на нее взгляды. Как она похудела, ввалившиеся щеки покрыла предательская желтизна. Его мама уходит от него, уходит навсегда, а он знает и не может поверить. Так уж устроен человек: никогда не может подняться до высот понимания смерти, всегда теплится в нем надежда на бессмертие.
По мнению Михаила Заботина, он в совершенстве освоил в жизненном конвейере только одну операцию - научился безошибочно выкарабкиваться из тех хитроумных сетей, которые набрасывали на него женщины. Опасность он чувствовал на большом расстоянии. Вот и сегодня. Утром он тащил отремонтированный микроскоп из мастерской на работу - машину, как обычно, не дали. Навстречу шла симпатичная девушка в заячьей шапке и длинной, до щиколоток, шубе. Она сочувственно посмотрела на него. «Да, нелегкий у вас хлеб». Это было начало атаки. Надо отбивать, а то будет поздно. И он выпалил: «Судя по тому, как вы с утра задеваете посторонних мужчин, ваш хлеб не легче». Зачем он обидел ее? Неужели защитная реакция на возможное посягательство? Страх перед брачными веригами? Чушь! Никто на него не посягает. Пока, во всяком случае. Он нужен только себе и маме. Черт возьми. Холод в квартире собачий, думают они в этом году затопить или нет?
Вчера Заботин зашел в ЖЭК. Слесарь Сеня встретил его лучезарной улыбкой, которая должна, по-видимому, своей теплотой заменять батареи.
- Начальник сам, понимаете, сам исправляет,- отвечает он на немой вопрос Заботина.-А вы бы лучше пока ребенка его поискали, все равно стоять холодно.
- Какого ребенка? При чем здесь ребенок, когда уже неделю как на айсберге сидим,-удивился Заботин.
- Ну как же, он, можно сказать, живота своего не жалеет, детьми своими жертвует,-бубнит Сеня.- Украли сына у Акима Никитича. Может это вы дитя взяли, а теперь прикидываетесь.- Он подозрительно оглядывает Заботина и нетвердой походкой идет в подвал помочь начальнику.
По мере приближения дня заседания ученого совета, на котором Заботину предстояло держать ответ за проваленную тему, его беспокойство нарастало.
Дернуло его заняться этой работа, без которой сегодня он уже не мыслил себя. А как радовалась и гордилась его успехами мама, когда, закончив эксперимент, он поделился с ней результатами! Надо было принимать решение: в институте по этому профилю специалистов не имелось.
- Мишенька,- сказала мама,- нельзя перескакивать через голову начальства, нужно все равно посоветоваться с Павлом Афанасьевичем. Как еще посмотрят на это.
Сошлись на том, что Заботин пойдет к Кареву с повинной: признается, что забросил плановую тему, и даст для ознакомления законченную часть работы. Уже из этой части, по мнению Заботина, было ясно: практическая ценность ее несомненна, она сулит существенный экономический эффект. Победителей не судят, решил Заботин. Карев, убедившись в ценности исследования, защитит его на ученом совете. Недаром же в коллективе о Павле Афанасьевиче говорили как об умном и сердечном человеке.
Карев приветливо встретил Заботина, внимательно выслушал и взял работу.
- Вы, Михаил Сергеевич, допустили недисциплинированность, по существу, самостоятельно сменив тему. И куда только смотрел Павел Иванович?- посетовал он.- Его доброе отношение к вам может обернуться неприятностью для него.
- Во всем виноват я сам.
- Ладно уж,- проворчал Карев.- Помните, руководитель всегда в ответе, стало быть, и мне достанется из-за вас. Но, но… - остановил он пытавшегося протестовать Заботина,- давайте лучше думать. Вы хотите, чтобы я ознакомился с этим?
Павел Афанасьевич раскрыл папку и вынул стопку исписанных листов.
- О, да у вас только рукопись!
- Понимаете, я думал…
Ничего, ничего… - пришел ему на помощь Карев.-Просто вряд ли я смогу быть вам полезен. То, чем вы занимаетесь, лежит вне сферы моих интересов, а вам нужно компетентное заключение. Не так ли? - Заботин утвердительно кивнул головой.-Знаете,-оживился Карев,- давайте пошлем в Москву профессору Осокину. Виктор Спиридонович мой институтский товарищ, думаю, не откажет. Как?
Заботин о том, чтобы с работой ознакомился профессор Осокин, и мечтать не мог, а тут…
- Согласны?- улыбнулся Карев.- Тогда сегодня же отправим.
- Большое спасибо, Павел Афанасьевич, я так признателен…
Но будьте готовы к ответу за проваленную тему,- погрозил ему пальцем Карев. С тех пор Заботин несколько раз осведомлялся у Карева, нет ли ответа от профессора Осокина. Пока нет, отвечал Карев и каждый раз все строже требовал выполнения плановой темы.
Все разумные сроки для ответа прошли, но Карев молчал. Между тем приближался день Ученого совета, где Заботину придется держать ответ. Теперь он уже не чувствовал себя победителем. Получалось, что он год бездельничал, зря получал деньги. За это могли попросить его из института, и тогда прощай наука, диссертация…
Он вспомнил, как, ошеломленный и растерянный, стоял в кабинете врача, так и не сев, несмотря на настойчивое предложение. Тогда, увидев глаза Хакима Садыковича, Заботин понял: подтвердились худшие предположения. Уши заложило ватой, и он с трудом воспринимал слова врача, хотя Хаким Садыкович говорил мягко и душевно, каждое его слово звучало суровым, не подлежащим обжалованию приговором - рак.
Там, за дверью кабинета, его ждала встревоженная мать. Что ей сказать? Неужели ничего нельзя сделать, и мама, его мама, единственное родное существо, уйдет от него?
Нужно срочно оперировать, Миша,- доносится до него густой баритон Хакима Садыковича, друга семьи, старого товарища отца - врача санавиации, погибшего в авиационной катастрофе семь лет назад,- пока не поздно.
- Да, да. Я понял,- отвечает он и не узнает своего голоса.- Только прошу, чтобы оперировали вы. - Об этом не надо просить. А сейчас иди к маме. Иду,- говорит он и опять не узнает свои голос. Надо идти, но нет сил. Как все это немыслимо тяжело. Трудно, очень трудно. Сможет ли он справиться… Мама… Диссертация… Институт… Если бы с диссертацией было в порядке, маме наверняка стало бы лучше. Он это знает. Его успех -лучшее лекарство для мамы… Что делать?
Но жизнь неумолимо идет своим чередом, можно лишь отсрочить некоторые события, а устранить их нельзя, и скоро - Ученый совет.
- Иди, Миша,- вновь слышит он голос врача.
Отсутствующим взглядом он посмотрел вокруг и, забыв попрощаться, толкнул дверь…
Полковник Азизов прав. Дело действительно оказалось необычным. В этом Арслан убедился уже в процессе осмотра. Взять хотя бы способ взлома сейфа. Сомнении нет - сейф взломан термическим способом. Каким именно, каков состав материала, с помощью которого расплавили переднюю стенку, предстояло решить химической экспертизе, назначенной Арсланом.
Но вот непонятно: почему на полу не осталось частиц расплавившегося и застывшего металла, а в воздухе не ощущался специфический запах, характерный для термических средств взлома.
- Ничего особенного в этом нет,- убеждал инспектор уголовного розыска Соснин.-Если преступник совершил взлом в пятницу вечером, то до понедельника все выветрится. Комната же не герметична.
- А следы на полу?- не сдавался Арслан.- Почему, я тебя спрашиваю, нет следов на полу у сейфа?
- Очень просто. Опытныи преступник в таких случаях покрывает деревянный пол несгораемыми веществами, листом асбеста, например…
- Вот именно - опытный преступник,- перебил его Арслан.- Наш же взломщик без перчаток работал и оставил свои пальчики. А ведь сейчас даже дети детсадовского возраста знают, что такое пальцевые отпечатки.
- Ты уверен, что это не Сытина оставила?- усомнился Соснин.
- Конечно. Вот, познакомься, перед твоим приходом принесли.
Он протянул Николаю Соснину заключение дактилоскопической экспертизы.
Соснин внимательно прочел, развел руками, давая понять, что снимает свои вопрос.
- Понимаешь,- продолжал, между тем, Арслан,- через окно преступник проникнуть не мог - оно зарешечено, а на решетке никаких повреждении. Дверь- ее запоры тоже без повреждении. Выходит, открыл ключом. Кстати,- усмехнулся Туйчиев,- Сытина ему помогла, зашторив плотно окно перед уходом.
- Ты имеешь в виду яркий свет, который дают термические средства?
- Вот именно. Но я хочу обратить твое внимание на два момента.- Арслан закурил, сделал несколько глубоких затяжек.-И тут ты наверняка согласишься со мной, что взлом весьма своеобразен. Передняя стенка взломана. Так?- Николай утвердительно кивнул головой,- Если у взломщика имелся ключ, то надобность взлома отпадает.
- Так, так,- оживился Соснин,- кажется, я понял. Ты хочешь спросить, почему не взломана дверка секретера, где лежали деньги?
- Точно,- согласился Арслан,-Выходит, от секретера ключ у взломщика был, а от сей фа -нет. Заметь, что Сытина оба ключа всегда держала вместе, в одной связке. Она, знаешь, даже обиделась на меня, когда я высказал предположение, что кто-то мог воспользоваться ключом от секретера. - Может, она забыла его закрыть?- задумчиво произнес Николай. В ответ Арслан рассмеялся и предложил:- Ты спроси-ка ее сам об этом. Аккуратность во всем - это ее пунктик,- объяснил Туйчиев,- она болезненно реагирует на намеки о забывчивости.
- Хорошо, но откуда тогда у взломщика ключ от секретера? Может, подбор?Короче, здесь без экспертизы не обойтись.
- Вот, вот. И я так думаю, хотя при внешнем осмотре не похоже на то, что замок открывался не своим ключом. Постановление о назначении трассологической экспертизы по замку я уже подготовил.- Он протянул его Соснину и, подождав, пока тот ознакомится с ним, продолжал:- Но это еще не все. Пришлось еще одну экспертизу назначить. Я убежден, что сейф стоит не на своем месте, то есть, не совсем на своем месте. Правда, всего чуть-чуть, но все же не на месте.
- Как?- изумился Соснин.
- Он сдвигался, Коля. Понимаешь, сдвигался, хотя для взлома, вернее, для удобства взлома, необходимости его сдвигать не было…
- Подожди-ка,- перебил его Николай. При этом он даже вскочил со своего места и быстро зашагал по кабинету.- Ты только сразу не говори нет, хотя то, что я скажу тебе, наверняка покажется неразумным. Не помнишь, как Нильс Бор говорил о идеях…
- Достаточно ли они безумны, чтобы быть гениальными?- ухмыльнулся Арслан.- Так, кажется?
- Схвачено точно. А теперь слушай и не перебивай. Как принято, вопросы в письменном виде. Арслан согласно кивнул головой.
Соснин, дойдя до двери, повернулся и подошел к Арслану.
- Предупреждаю, на вооружение я взял твои сомнения. Итак, сейф взломан термическим способом, и этот факт бесспорен. Однако, кроме передней стенки сей фа, подвергшейся взлому этим способом, никаких других следов его применения в кабинете Сытиной нет. Секретер - конечная цель взлома, ведь там находились деньги,- взлому не подвергался, а открыт обычным путем, то есть, ключом. Но, по словам Сытиной, кроме нее, к ключам никто доступа не имел, и оба ключа находились вместе. Если к преступнику пока неизвестным для нас путем попал ключ от секретера, то неминуемо он стал бы обладателем и второго ключа. Обрати внимание, Арслан, я допускаю даже возможность изготовления копии ключа от секретера…
- А подбор?- не удержался Арслан.
Мы же договорились: вопросы в конце, в письменном виде,- шутливо заметил Соснин и продолжал:- Данные твоего осмотра свидетельствуют, что подбора нет, но оставим окончательное решение за экспертом.- Он сделал паузу, прошелся по кабинету и опять остановился перед Туйчиевым.- Давай теперь зададимся вопросом: почему не совпадают следы на полу от стоящего сей фа. Отвечаю, и это составляет суть моей идеи, о которой я предупреждал: в кабинете Сытиной в данное время стоит не ее сейф.- Он с достоинством сел и бросил:- Ну, как идея? Прошу вопросы.
- По первому впечатлению,- негромко отозвался Арслан,- могу констатировать пока лишь ее достаточную безумность. Что же касается гениальности, то такой уверенности у меня еще нет. Но что-то в ней, конечно, есть, - улыбнулся Арслан, и друзья рассмеялись.-Поскольку твоя безумная идея попала на благодатную почву моих сомнений, я готов принять ее как рабочий вариант и несколько развить.
- Давай,- обрадовался Николай.
- Допуская, что сейф Сытиной заменили, мы должны исходить из факта похожести сейфов. Согласен? - Разумеется, иначе Сытина сразу заметила бы, что сей ф не ее.
Теперь встал со своего места Арслан и начал вышагивать по кабинету, на ходу излагая мысли.
- Значит, с этим ты согласен. Но тогда не можешь не согласиться и с тем, что замена может быть произведена только внутриинститутским сейфом.
Соснин согласился и с этим доводом, добавив, что принести со стороны сейф и остаться при этом незамеченным невозможно.
- Все это так,- подвел итог Арслан,- но есть в этой версии изъяны. Для чего, скажи мне, понадобилось кому-то взламывать свой сейф, перетаскивать его к Сытиной, а ее сейф забирать себе, чтобы воспользоваться деньгами? Разве не проще было для этого взломать сейф Сытиной? - Проще,- вздохнув, подтвердил Николай.
- Давай так,- предложил Арслан,- не исключая академический! путь расследования подобных преступлении!, параллельно проверим версию… - он на мгновение задумался,-скажем - версию «похожести».
- Ты имеешь в виду вопрос о том, кому было известно о содержании сейфа Сытинои и кого это могло интересовать?
- Совершенно верно. Добавь только к этому поиск орудия взлома.
- Ну, это после заключения химической экспертизы. Если не возражаешь, версию «похожести» я начну отрабатывать. Какие могут быть возражения, если ты ее автор?
- Что, со авторство тебя не устраивает?
- Пока воздержусь. До получения заключения экспертов. И если честно, то должен признаться: что-то не совсем укладывается в моем сознании факт взлома сейфа из-за шестисот рублей. Ведь на кассу же шел взломщик, и ошибся в сумме. Странно все это.
- Разве только это странно?- усмехнулся Соснин.
- Значит, так,- повторил Гулям.- Ты идешь с нами на целый день, мы выполняем все, ты понял, все твои желания, а вечером возвращаешься домой. Но при одном условии: ты никогда и никому не расскажешь, где был и с кем.
- Я понял,- восторженно сказал Илья.- Гулямчик, я понял, пошли быстрей.- Он умоляюще тянул Гуляма за рукав.
Илья спешил, он беспокоился, что у него останется мало времени для выполнения всех желании, а их накопилось немало. Он зажмурил глаза и попытался представить процесс исполнения желании, но от волнения у него пропала фантазия.
- Сейчас я переведу тебя через дорогу, сядешь на трамваи, а мы с Диком тебя догоним. Понял?
Илюша кивнул и снова потянул Гуляма за рукав. Посадив малыша в трамваи, Гулям спрыгнул с подножки, помахал рукой уезжавшему Илье и оглянулся: из подъезда выходил Дик. Через минуту они сели в такси, обогнали трамваи. Илья сидел у окна и беспокойно крутил головой. Ребята проехали еще одну остановку и вышли из машины. Дик небрежно кинул на сиденье смятую трешку, водитель полез в карман за сдачей. - Не надо, шеф, оставь детям на леденцы. Дик захлопнул дверь, и они не спеша направились к подходившему трамваю. Илья увидел их в окно, радостно замахал обеими руками… В детском мире Илюше купили игру «Хоккей», и теперь он шел в обнимку с громадной коробкой и ни за что не хотел отдавать ее Гуляму: не хватало уверенности, что ему вернут коробку.
- Гулям, а, Гулям, с кем это ты поздоровался?- спросил Илья.
- Это один мои знакомый, дядя Петя. Да, впрочем, ты его должен знать.
- Я его не знаю…
- Вздор. Ты ведь знаешь Клавдию Николаевну из шестого подъезда?
Но ведь он не Клавдия Николаевна, он - мужчина,- осторожно, чтобы не раздражать благодетеля, возразил мальчик.
- Разве я сказал, что он Клавдия Николаевна? Я тебя только спросил, знаешь ли ты ее?
Я ее знаю. А ее мужа, дядю Колю, ты ведь тоже знаешь? Илюша кивнул.
- Так вот. Дядя Петя - первый ее муж, еще до дяди Коли. Усек?
- Усек. А кто будет у нее после дяди Коли?
- Это не ребенок, а какое-то исчадие,- засмеялся Дик.- Пошли пообедаем. Они зашли в кафе, сели за свободный столик.
- Ты что любишь?- спросил Дик у малыша.- Борщ, котлеты с макаронами хочешь?
- Он хочет пирожные,- отгадал Гулям.
- Пусть ест, что хочет. Мясо будешь?
Илья смутился, опустил голову, потом прошептал:
- Я жалею животных и не ем кровожадного мяса.
- И давно ты записался в вегетарианцы?- улыбнулся Гулям.
- Давно. Три дня.
- Послушай, Илья, ты любишь своих родителе^?- уплетая борщ, поинтересовался Дик.
- Люблю. Только они часто валят с большой головы на здоровую,- ответил малыш и протянул руку к пирожным.
Ребята засмеялись. Потом Гулям пошел звонить по телефону, через несколько минут он вернулся.
- Можно ехать домой. Затопили. Ты все помнишь, Илюха?
Возвращались с соблюдением предосторожностей: Илью снова посадили в трамваи, сами поехали по одному - Дик на машине, Гулям на автобусе.