Болела голова. Во рту ощущался мерзкий привкус, словно в нем недавно кошки ночевали, а уши закладывало от визгливого крика.

Несмолкаемый вопль и вывел меня из забытья. В нем было столько боли, что мне самой захотелось закричать, чтобы жертву поскорее убили.

Жертву…

Я попыталась открыть глаза, однако веки отказывались повиноваться. Тогда я попробовала помочь себе руками, и в запястья сразу впилось холодное железо.

От нахлынувшего ужаса глаза распахнулись сами собой, но лучше бы я и дальше ничего не видела.

Надо мной возвышались стальные перила, еще дальше, теряясь в сизой, едкой дымке, виднелся лестничный пролет, а вокруг сгрудились уродливые монстры — правдоподобные чучела мутантов. Они тянули ко мне когтистые лапы, скалили желтые клыки. В клубах вонючего дыма, казалось, что монстры шевелятся, танцуют под жуткие, несмолкаемые вопли.

Однако самое страшное происходило где-то в стороне, вне моего поля зрения. С трудом, повернув голову и немного переместившись вбок, я увидела сгорбленную фигуру в длинном черном кожаном плаще и блестящем антрацитовом противогазе.

Можно было подумать, что это снорк, сумевший подняться на две конечности, но передвигающиеся на четвереньках мутанты никогда не брали в руки оружие. А этот монстр деловито орудовал охотничьим ножом. Насколько я могла рассмотреть — он вскрыл живот Тархуна. Из губ кавказца вырывались кровавые пузыри, однако несчастный все никак не умокал.

От увиденного я едва снова не потеряла сознание. На меня накатила жуткая тошнота, перед глазами потемнело, а в ушах поднялся ритмичный гул. Звук пульсации собственной крови напугал меня едва ли не больше, чем визг Тархуна.

Я задергалась, пытаясь освободиться, но только ободрала запястья и сильнее затянула стальные цепи на голых щиколотках. Оказывается, с меня успели стянуть сапоги, и приковали к железным перилам. Неподалеку виднелись обездвиженные тела моих товарищей. Сколько же времени прошло после начала пьянки? Я помнила первый тост и первый стакан. Дальше — полный провал.

Рядом со мной лежал бесчувственный Лом. Мне удалось пнуть его ногой, но сталкер даже не пошевелился. Только неестественное дрожание конечностей выдавало, что он еще жив.

Крик Тархуна перешел в прерывающийся хрип. Палач торжественно занес клинок для последнего удара. Я видела брызги крови на черном плаще, слышала мерзкий скрежет, когда лезвие ножа процарапало ребра. Тархун дернулся последний раз и затих, а убийца в противогазе, что-то самодовольно пробулькал.

Я не могла этого больше выносить, но и не могла отключиться. От ужаса меня всю скрутило, в животе образовался тяжелый, колючий ком, воздуха не хватало, но это не помешало мне начать визжать ничуть не хуже покойного Тархуна.

Задымленный воздух царапал глотку, жег легкие, но что такое едкий дым по сравнению с перспективой мучительной смерти?

Что самое ужасное — мне никак не удавалось отвести взгляд от монстра в противогазе. Он аккуратно сложил в контейнер для артефактов два кровавых куска, напоминавших по форме печень и сердце. Осторожно вытер длинное лезвие о брюки покойного Тархуна. И повернулся ко мне.

Я очень хотела заткнуться. Умолкнуть, исчезнуть, провалиться в канализацию. Или чтобы подо мной образовалась "Жарка" — гибель в огне казалась намного привлекательней, чем медленная смерть под ножом самозванного хирурга. То, что это очень больно убедительно доказал Тархун.

Но истошный крик жил отдельно от меня. Он был не менее самостоятельным, чем привычка дышать, от которой не так-то просто избавиться.

Фигура в противогазе сделала ко мне первый шаг. Я захлебнулась собственным воплем, но тут же заголосила с новой силой.

Плащ убийцы развевался при каждом его движении. Тяжелые кожаные складки жестко очерчивали невысокое щуплое тело, а стекла противогаза отсвечивали алым, отражая свет кровавого заката. Возможно, последнего в моей жизни.

Когда-то я много раз призывала смерть. И даже в Зону сбежала, потому, что мне жить не хотелось, а здесь высок шанс погибнуть, не прибегая к банальному самоубийству. В этом я схожа с Вечным, только способности у нас разные.

Но когда смерть взглянула мне в глаза равнодушными кругляшками стекол противогаза, я всей душой пожелала жить, и при этом как можно дольше.

В результате всех подергиваний и метаний, мне даже удалось немного передвинуться в сторону. Теперь я почти упиралась бедром в конвульсивно подергивающегося Лома, но это никак не могло мне помочь. Не смотря на мои вопли, сталкер все еще не приходил в сознание. Да и что бы он смог сделать? Лом тоже был прикован. Но он хотя бы мог вопить вместе со мной.

Убийца придвинулся ко мне вплотную и с неожиданной силой надавил на нижнюю челюсть, захлопывая распахнутый в ужасе рот. Я задергалась, не переставая мычать, но он не давал мне освободиться.

— Что ж ты так, Старуха, — голос говорившего искажался противогазом, но все равно в нем звучали знакомые нотки. — Я был о тебе лучшего мнения. А как же стихи? "Солдат, зарежь меня"… Извини, не помню, дословно. Не волнуйся, я выну сердце вполне профессионально. И вынесу твое тело мутантам. Все так, как ты просила.

Каракурт отпустил мою челюсть и одним ловким движение распорол ворот куртки.

Я снова взвизгнула, но сразу закашлялась — вопли посадили связки, так что теперь у меня получалось только хрипеть.

— Ну вот, — Каракурт укоризненно покачал головой, неторопливо расстегивая на мне защитный костюм. — Еще и голос сорвала. Как же ты будешь отвечать перед Хозяином Тьмы?

— Мне еще рано, — просипела я. Каждое слово отдавалось сильной болью в горле, и мне пришлось перейти на жалобный писк. — Рано отчитываться перед Хозяином.

— Вовсе нет, — Каракурт распахнул мою куртку и теперь рассматривал свитер, словно думал, вспороть и его, или резать меня вместе с грубой вязкой. — Ты избранная. А избранные угодны Тьме.

— И вовсе не избранная, — прохрипела я.

Мне совсем не хотелось обсуждать с опасным сумасшедшим спорные моменты, пока он будет вынимать у меня сердце и печень. Или от второй жертвы ему надо что-то другое?

— Меня Лом порекомендовал, а кто он такой, чтобы определять избранных? — так как Каракурт и не думал останавливаться, я сбилась на торопливый визг. — Вот Лом — точно избранный! Клянусь! Его Мещеряков сам выбрал, безо всякой подсказки. А-а-а! Прекрати!

Не смотря на все мои вопли, Каракурт деловито разрезал свитер и приступил к камуфляжным штанам.

— Постой! Постой! — я верещала как перепуганный кролик. — Вдруг ты ошибешься? Вдруг принесешь в жертву не того? Сам подумай, Хозяин не обрадуется! Я тоже ему служу! Тьма не любит, когда убивают ее слуг!

Каракурт остановился. Мне показалось, что мои слова пробились сквозь пелену в его мозгу, но похоже, не в достаточной степени. Или мне не удалось настроиться на его волну?

— На твоем теле нет ни одной отметины, — придя к какому-то умозаключению, безумец бесцеремонно задрал на мне куртку, так что рукава гармошкой собрались на запястьях, и придирчиво осмотрел мои руки. — Если только под бюстгальтером…

Он снова взялся за нож. Как не странно, даже при перспективе быть заживо освежеванной, мне не очень-то хотелось сверкать голой грудью. Почему мне аппендикс не вырезали? Был бы хоть какой-то шрам…

— На спине! — выкрикнула я. — На пояснице!

Отложив нож, Каракурт бесцеремонно крутанул меня на бок, при этом, едва не вывернув руки из суставов. Некоторое время он молчал.

— Видишь, — прошептала я, отчаянно надеясь на удачу. — Там метка.

— Родимое пятно, — с сознанием дела констатировал упрямец.

— Это метка дьявола! — забывшись, я попыталась крикнуть в полный голос и снова сорвалась на хрип.

— Отметина избранного, — согласился Каракурт, опять переворачивая меня на спину. — Подтверждение моей правоты.

— Нет, нет, нет, — заверещала я.

Мне срочно требовалось сосредоточиться, но в ушах до сих пор стоял предсмертный вопль Тархуна. Я не могла думать. Мысли, как испуганные пескари в присутствии матерой щуки разбегались в разные стороны. В голове царил полный хаос.

— Замолчи, — неприязненно буркнул Каракурт, почесывая противогаз на затылке. — Я пытаюсь понять, что означает твоя метка.

— Что я служу Тьме! Разве не понятно? — у меня вновь появилась надежда, но безумец снова грубо захлопнул мне рот.

Он склонился к моему лицу так, что я смогла рассмотреть за пыльными стеклами противогаза его воспаленные глаза. Не такой уж он молодой, как казалось вначале. Обильный грим и выражение вечной наивности скрадывали у него добрый десяток лет. Каракурту не меньше тридцатника, возможно тридцать пять. Взрослый мужик, косит под гота и приносит жертвы Тьме. Что же с ним случилось?

Я вывернулась из его захвата и как можно спокойней спросила:

— Как тебя зовут на самом деле?

Хотела испробовать роль психотерапевта, но попытка не удалась.

— Деминос, — раздраженно бросил безумец, а я имела в виду совсем не это. Не очередную его вымышленную кличку. — Скорей всего, раз метка находится возле почек, мне придется вырезать именно их. Только, что это значит?

Каракурт вновь крутанул меня на бок и попытался перекатить на живот, но натянувшиеся цепи наручников не позволили ему этого сделать. Он ворочал меня словно куль с мукой, и только недостаток сил не позволил ему вывернуть мои конечности из суставов.

— Нет! — завопила я. Голос вновь вернулся, и можно было снова орать во всю глотку. — Нет! Возьми Бека или Момента! Они избранны еще раньше нас, к тому же Момент и так скоро подохнет!

— А вот это не правда, — Каракурт понял, что не сможет меня развернуть, и к моему облегчению решил перестегнуть наручники, а не отрубить мне руки. Возможно, ему просто не было чем. — Они простые наемники. Я и раньше их встречал. Ничего особенного они из себя не представляют. А вот Тархун может находить тайные пути. Вернее мог, а теперь это смогу и я. Вечный Жид отодвигает Зону. Он точно избранный, но как ты понимаешь, я должен принести его в жертву в последнюю очередь. Вдруг с его смертью здесь сплошняком раскинутся аномалии, а я еще не буду готов им противостоять? Ты тоже избранная, так тебя взяли в последнюю очередь, несмотря на то, что ты не напрашивалась и не вызывалась добровольцем.

Вот именно!

Как я догадалась, Каракурт не знал о моих слабых способностях в поисках аномалий, а это значит, еще не все потеряно.

Не смотря на все мое сопротивление, щуплый сталкер без проблем перецепил наручники, так что теперь я лежала на животе с неестественно перекрещенными ногами. Краем глаза я заметила, что Лом пришел в себя, но меня это ничуть не смутило.

— Это была случайность! — выкрикнула я, торопливо. — А Лом за свою жизнь столько мутантов перебил, что тебе и не снилось! Он настоящий охотник! Убей его! От меня тебе пользы не будет! Я ничего не умею делать! Не трогай, не трогай! Нет! — заверещала я, чувствуя, как пальцы безумца деловито ощупывают мою поясницу.

— Убью и его, — меланхолично сказал Каракурт, поднимая кинжал. — На всякий случай.

— Не-е-ет! — я вновь не могла себя контролировать.

Со мной случилась настоящая истерика. Я билась и что-то кричала, а когда Каракурт всем телом навалился на меня сверху, заверещала не хуже раненого кабана.

— Умоляю, не надо!

— Старуха, ты мне надоела, — если я не окончательно сошла с ума, это произнес Маса. — И так голова раскалывается, а тут еще ты визжишь.

Не понимая, что происходит, я в панике закрутила головой. Неужели Маса заодно с безумцем?

— Да не дергайся ты! — возмутился сталкер, стаскивая с меня обмякшего Каракурта. — Где же эти чертовы ключи от наручников? Куда он их дел?

Извернувшись, я приподняла голову и встретилась взглядом с непривычно серьезным Ломом, а затем увидела присевшего на корточки Масу. Здоровяк шарил в карманах плаща Каракурта, время от времени морщась от боли. Рукава его камуфляжа набухли от крови, но он не обращал на это внимание.

— Есть! — воскликнул Маса, доставая целую россыпь небольших ключей.

— Старуху можно так оставить, — холодно произнес Лом, не отводя от меня внимательных глаз. — Она дьяволу служит, и всем нам желала смерти.

— Кроме меня и Вечного Жида, — спокойно возразил Маса, расстегивая на мне наручники.

Если честно, о нем я просто забыла, а так ничто бы мне не помешало указать Каракурту и на здоровяка.

— Надо же было как-то время оттянуть, — я и сама почувствовала, насколько жалко прозвучали мои оправдания.

Чтобы хоть как-то скрыть прилившую к лицу краску, я потянулась к оковам на ногах. Оказывается, цепи там были просто наброшены петлей, и при желании вполне можно было высвободить ноги самостоятельно. Тогда я смогла хотя бы брыкаться…

Мысль о собственной беспомощности отчего-то показалась мне особенно ужасной. Как только я дотронулась до цепей, на меня напала крупная дрожь. Тело сотрясалось, словно в эпилептическом припадке, или будто я угодила в перезревшую "Электру". Руки и ноги принялись ходить ходуном, зубы клацали, а спина дрожала так, что я едва могла сидеть.

Рядом Маса равнодушно звенел наручниками, освобождая неестественно молчаливого Лома. Неподалеку завозился пришедший в себя Бек, а я все никак не могла остановиться. Хуже всего было то, что никто не обращал на меня внимания, словно трясущиеся в нервном припадке тетки — самое распространенное явление в Зоне. Никто не хотел меня пожалеть, успокоить, сказать, что все уже позади.

А вот Каракурт бы сказал. Он бы точно поспешил мне на помощь, проследить, чтобы ценная жертва не загнулась раньше времени и не скончалась своей смертью!

— Почему, Каракурт?! — пробормотала я, но из-за клацающих челюстей получилась какая-то ересь.

Больше не в силах сдерживаться, я исхитрилась уткнуться носом в колени, и продолжая вздрагивать, зарыдала. Мне было так плохо! Я верила Каракурту до последнего. Несмотря на все тревожные звоночки. Хотела ему верить, и какой же дурой при этом я была?!

— Это тебе Черный Сталкер послал, за все твои прегрешения, — (наконец-то хоть кто-то обратил на меня внимание!) Голос Лома звучал равнодушно, словно ему было жаль тратить на меня эмоции. — Соберись, Старуха. Хватит сырость разводить. Лучше скажи, за что же ты меня так ненавидишь? — похоже, бесчувственный сталкер собирался окончательно меня доконать. — "Убей его! Он хороший охотник"! — передразнил он мой писклявый голос. — А ведь я тебя любил, заботился о тебе. Даже словечко замолвил перед Мещеряковым.

Подобный бред достанет кого угодно. От внезапно проснувшейся злости я сразу перестала трястись, гордо вскинула голову и яростно зашипела:

— Тебя кто-нибудь просил это делать? Поросенка ты тоже завалил из великой любви и заботы?

— Какого еще Поросенка? — тут же подал голос Маса.

Оказывается, он уже успел подняться на второй этаж, и теперь свешивался оттуда через перила. Только в тот момент я почувствовала, что в помещении повеяло свежим воздухом (насколько это вообще возможно для Зоны). Здоровяк додумался открыть окно, за что я была ему крайне благодарна. Едкий дым постепенно начал рассеиваться, а жуткая головная боль наконец-то стала отпускать.

Лом повернулся к здоровяку и возмущенно взмахнул руками:

— Прикинь, я пошел разведать ее берлогу. На предмет помочь какую поклажу перенести, или там еще чего. В общем, ты меня понимаешь.

Маса широко заулыбался и согласно кивнул. Он совсем не торопился освободить Бека с Моментом.

— А там у нее такой хряк бегает, — Лом развел руки, показывая размер хряка.

— Врешь ты все! — возмутилась я, пытаясь хоть как-то закутаться в разрезанный свитер. — Маленький совсем поросеночек. Ласковый и домашний.

— Какой же домашний? — воскликнул Лом. — Полосатый и уже с клыками! — Сталкер вновь обернулся к Масе. — Ты бы сам что сделал, если бы к тебе навстречу выбежал кабан? Пусть подсвинок, но это значит где-то рядом еще и мать прячется!

— Его мать погибла, — я не стала уточнять, что сама же ее пристрелила.

— Но я-то этого не знал! — возмутился Лом, шагая к зашевелившемуся Каракурту.

Сталкер незатейливо ударил очнувшегося безумца ногой в висок, и тот вновь отключился.

— Сними с Каракурта свитер и не мучайся, — предложил мне Маса, болезненно потирая кровоточащие запястья. — Я слышал, у Болотного Доктора вообще чернобыльский пес живет. Ручной. А один мужичок на болотах целую свиноферму держит. Не псевдоплотей, а именно кабанов.

Я одобрительно ему улыбнулась. Приятно сознавать, что хоть кто-то на твоей стороне.

— И все равно это не повод желать человеку смерти, — не сдавался Лом.

— Ладно, проехали, — мне надоел этот разговор, и я решила последовать совету Масы. Одеться в обноски Каракурта.

По размеру мне мог подойти только его свитер. Вспоротые брюки придется поддерживать ремнем. Жаль, что валявшийся возле стены навороченный комбинезон не подходит мне по росту, но тут уж ничего не поделаешь.

Короткая перепалка с Ломом вернула мне самообладание, хотя и сильно пошатнула уверенность в своей правоте.

— Злая ты, — бросил Лом, помогая стянуть с безумца кожаный плащ.

Либо Каракурт все время таскал его в рюкзаке, либо у него в каждом схроне лежали подобные предметы демонического антуража.

— Нет, я белая и до такой степени пушистая, что замучаешься от шерсти отплевываться.

Мне на самом деле было очень неуютно. Я чувствовала себя довольно глупо, но признаваться в собственной ошибке не собиралась. В конце концов, все мы знаем, зачем Лом полез в развалины во время моего отсутствия.

Пока я одевалась в растянутый свитер Каракурта, Маса с Ломом освободили остальных сталкеров.

Бойцы сразу решили допросить обезумевшего дьяволопоклонника. Бек был чрезвычайно зол, так что пахло крупным членовредительством. Мне не очень хотелось при этом присутствовать, поэтому вместе с мужиками я отправилась на поиски лопат и брезента.

Пусть Тархун был язвой, и за что-то меня невзлюбил, но работы он не гнушался, сильно нос не задирал. Самое больше, что мы могли для него сделать — это предать земле, не дав мутантам до него добраться.