На пути в город Иенсен связался по радиотелефону с дежурным шестнадцатого участка. Люди, отправленные с обыском, еще не возвращались. В течение дня ему несколько раз звонил начальник полиции.

Когда он добрался до центра, шел уже двенадцатый час, иссяк нескончаемый поток машин и опустели тротуары. Боль угнездилась теперь чуть пониже и стала привычной, глухой и ноющей. Во рту пересохло, и очень хотелось пить, как всякий раз после приступа. Он остановился перед небольшим кафе, благо его до сих пор не закрыли, и подсел к стеклянной стойке. Кафе сверкало металлом и стеклом. Кроме шести парней лет по семнадцать-восемнадцать, там никого не было. Они сидели за одним столом, сонно пялились друг на друга и молчали. Буфетчик читал один из ста сорока четырех журналов и зевал. Три телевизора передавали легкую развлекательную программу. Программа сопровождалась искусно вмонтированными, хотя и не совсем натуральными взрывами смеха.

Медленно, маленькими глотками Иенсен выпил минеральную воду и почувствовал, как забулькал, сокращаясь, пустой желудок. Немного посидев, Иенсен встал и проследовал в туалет. Там на полу лежал хорошо одетый господин средних лет, сунув руку прямо в каменный желоб. От господина разило спиртным, на рубашке и пиджаке виднелись следы рвоты. Глаза у него были открыты, но взгляд — невидящий и бессмысленный.

Иенсен вернулся, подошел к стойке.

— У вас в туалете лежит пьяный.

Буфетчик пожал плечами и продолжал разглядывать цветные иллюстрации.

Иенсен показал значок. Буфетчик сразу отложил журнал и подошел к телефонному аппарату для вызова полиции. Все предприятия общественного питания имели прямую связь с радиофицированным патрулем ближайшего участка.

За пьяным пришли сонные и усталые полицейские. Когда они выволакивали арестованного, голова его несколько раз ударилась о выкрашенный под мрамор пол.

Пришли они из другого участка, скорей всего из одиннадцатого и потому не узнали Иенсена.

Когда часы показывали без пяти двенадцать, буфетчик, боязливо покосившись на посетителя, начал запирать. Иенсен вышел, сел в машину и вызвал своего дежурного. Группа только что вернулась с обыска.

— Все в порядке, — доложил начальник патруля, — Мы нашли его.

— Он целый?

— Да, в том смысле, что есть оба листа. Только между ними лежал растоптанный кружок колбасы.

Иенсен промолчал.

— Это отняло у нас много времени, — продолжал начальник патруля, да ведь и задача была не из легких. Там такая свалка, одних бумаг десятки тысяч.

— Проследите, чтобы хозяина квартиры освободили завтра с утра обычным порядком.

— Понял.

— Еще одно.

— Слушаю, комиссар.

— Сколько-то лет назад комендант Дома погиб в лифте.

— Так.

— Выясните подробности. Соберите также сведения о погибшем. Особенно о семейных обстоятельствах. И поскорей.

— Понял. Разрешите доложить?

— Да.

— Вас искал начальник полиции.

— Он что-нибудь просил передать?

— Нет, насколько мне известно.

— Покойной ночи. — Иенсен повесил трубку. Где-то неподалеку часы пробили полночь — двенадцать тяжелых, гулких ударов.

Миновал шестой день. До конца срока оставалось ровно двадцать четыре часа.