В понедельник Бенни Скакке, сотруднику отдела расследования убийств, впервые в жизни предстояло самостоятельно расследовать убийство или, по меньшей мере, драку с кровопролитием.

Он сидел в своем кабинете и выполнял задание, которое поручил ему Колльберг, перед тем как уйти на Кунгсхольмcгатан. Другими словами, он дежурил у телефона, сортировал документы и рассовывал их по разным папкам. Процесс сортировки шел медленно, потому что он внимательно просматривал каждый документ перед тем, как положить его в нужную папку. Бенни Скакке был самолюбив и болезненно переживал тот факт, что, хотя он выучил назубок в полицейской школе все, что нужно было выучить о расследовании убийств, у него все равно не было ни малейшей возможности применить свои знания на практике. В ожидании того момента, когда ему представится шанс проявить свои скрытые таланты в этой области, он при каждом удобном случае пытался перенять опыт у своих старших коллег. Один из его методов заключался в том, что он постоянно прислушивался к их разговорам между собой, чем приводил в бешенство Колльберга. Другой состоял в том, что он читал старые рапорты. Именно этим он и занимался, когда зазвонил телефон.

Это был дежурный, он звонил снизу.

— Тут пришел человек, который хочет сообщить о преступлении, — сказал дежурный, который, чувствовалось, находился в некотором замешательстве. — Отправить его к вам наверх или…

— Да, направьте его сюда, — немедленно ответил помощник инспектора Скакке.

Он положил трубку и вышел в коридор, чтобы встретить посетителя. При этом он размышлял над тем, что собирался сказать дежурный, когда он его перебил. Или? Возможно: «…или сказать ему, чтобы он обратился к настоящему полицейскому?» Скакке был невероятно чувствительным молодым человеком.

Его посетитель медленно и неуверенно поднимался по лестнице. Бенни Скакке распахнул перед ним застекленную дверь и невольно отшатнулся, почувствовав кислый запах пота, мочи и алкоголя. Он проводил мужчину в кабинет и предложил ему присесть в кресло у письменного стола. Мужчина подождал, пока Скакке сам сядет, и только потом опустился в кресло.

Скакке внимательно посмотрел на посетителя. Он выглядел лет на пятьдесят-пятьдесят пять, ростом был едва ли выше 150 сантиметров, очень худой, наверное, весил около 40 килограммов. У него были редкие светлые волосы и выцветшие голубые глаза. Красные прожилки покрывали его нос и щеки. Руки у него тряслись, в левый глаз дергался. Его коричневый костюм был весь в пятнах и лоснился, а вязаная жилетка, надетая под пиджак, была заштопана нитками другого цвета. От мужчины пахло алкоголем, однако он не выглядел пьяным.

— Итак, вы хотите кое о чем сообщить? О чем же?

Мужчина опустил взгляд на свои руки. В пальцах он нервно вертел сигаретный окурок.

— Можете курить, если хотите, — сказал Скакке, подвинув к посетителю коробок спичек.

Мужчина взял коробок, прикурил, хрипло закашлялся и поднял взгляд.

— Я убил свою жену, — выдавил он.

Бенни Скакке придвинул к себе блокнот и сказал, как ему казалось, спокойным и властным голосом:

— Понятно. Где именно?

Ему хотелось, чтобы Мартин Бек или Колльберг были сейчас здесь.

— Ударил по голове.

— Нет, я имею в виду, где она сейчас?

— А… Дома. Дансбаневеген, номер 11.

— Как ваша фамилия? — спросил Скакке.

— Готфридсон.

Скакке записал фамилию в блокнот, наклонился вперед и положил локти на стол.

— Вы можете рассказать мне, как это произошло?

Человек, которого звали Готфридсон, закусил нижнюю губу.

— Ну… — сказал он, — ну, я пришел домой, а она мне устроила скандал. Я устал и не мог ей ответить. Сказал, чтоб она заткнулась, а она еще больше разоралась. Тут у меня в голове все помутилось и я схватил ее за горло. Она стала меня пинать и кричать. Ну, в общем, я ударил ее по голове несколько раз. Она упала, а я испугался и хотел привести ее в чувство, но она неподвижно лежала на полу.

— Вы вызвали врача?

Мужчина покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я решил, что она уже мертвая, так что не было смысла вызывать врача. Он немного помолчал н добавил:

— Я не хотел причинить ей боль. Я просто рассердился. Она не должна была так вести себя со мной.

Бенни Скакке встал и снял свое пальто с вешалки у двери. Он не был уверен в том, что поступает правильно. Надев пальто, он сказал:

— Почему вы пришли сюда, а не в районный полицейский участок? Ведь он гораздо ближе.

Готфридсон встал и пожал плечами.

— Я подумал… подумал, что убийство…

Бенни Скакке открыл дверь.

— Будет лучше, если вы пойдете со мной, Готфридсон.

Через несколько минут они подъехали к дому, где жил Готфридсон. В машине он сидел молча, руки у него сильно тряслись. Они поднялись по лестнице, Скакке взял у него ключ и открыл входную дверь.

Они вошли в крошечную темную прихожую с тремя дверями, все они были закрыты. Скакке вопросительно поглядел на Готфридсона.

— Там, — сказал Готфридсон, показывая на дверь слева.

Скакке сделал три шага вперед и открыл дверь.

Комната оказалась пустой.

Мебель была обшарпанная и пыльная, но, судя по всему, все стояло на своих местах. Нигде никаких следов борьбы. Скакке обернулся и посмотрел на Готфридсона, который все еще стоял у входной двери.

— Здесь никого нет, — сказал он.

Готфридсон уставился на него широко раскрытыми глазами, потом медленно подошел к двери в комнату и вытянул вперед руку.

— Но ведь она лежала здесь, — сказал он.

Он в изумлении огляделся вокруг. Потом пересек прихожую н открыл кухонную дверь, Кухня тоже была пустой.

Третья дверь вела в ванную; и там не оказалось ничего примечательного.

Готфридсон запустил руку в свои редкие волосы.

— Как это? — произнес он. — Я же видел, что она лежала здесь.

— Да, — сказал Скакке. — Возможно, видели. Очевидно, она не была мертва. Кстати, а почему вы так решили?

— Я же видел, — ответил Готфридсон. — Она не двигалась и не дышала. К тому же она была холодная. Как покойник.

— Очевидно, она всего лишь выглядела мертвой.

Скакке пришло в голову, что мужчина его разыгрывает и просто-напросто придумал всю эту историю. Возможно, у него вообще нет жены. Хотя, впрочем, видно, что предполагаемая смерть жены, ее воскрешение и исчезновение привели его в состояние оцепенения. Скакке обследовал пол, где, по словам Готфридсона, лежала мертвая женщина. Ни следов крови, ни чего-либо еще ему обнаружить не удалось.

— Ну, ладно, — сказал Скакке. — Теперь ее здесь нет. Может быть, имеет смысл опросить соседей.

Готфридсон попытался его отговорить.

— Не стоит. Мы в плохих отношениях. К тому же они днем не бывают дома.

Он пошел в кухню и сел на табурет.

— Черт бы ее побрал, где же она? — воскликнул он.

В этот момент входная дверь открылась. В прихожую вошла маленькая толстая женщина. На ней были юбка с передником и джемпер, вокруг головы был повязан клетчатый шарф. В руке она держала хозяйственную сумку.

Скакке не знал, что сказать. Женщина тоже молчала. Она быстро прошла мимо него в кухню.

— А, мерзавец, ты уже вернулся?

Готфридсон уставился на нее и открыл рот, чтобы что-то ответить. Его жена с размаху швырнула сумку на кухонный стол.

— А это что за тип? Ты ведь знаешь, мне не нравится, когда ты приводишь сюда своих приятелей-алкоголиков. Твои дружки-пьяницы могут найти себе какое-нибудь другое место.

— Прошу прощения, — неуверенно начал Скакке. — Ваш муж подумал, что с вами произошел несчастный случай и…

— Несчастный случай. — Она фыркнула. — Несчастный случай, еще чего.

Она обернулась и враждебно посмотрела на Скакке.

— Я просто решила его немножко напугать. Пьянствует где-то несколько дней, потом заявляется домой в непотребном виде и начинает распускать руки. Нет уж, теперь с меня довольно.

Женщина размотала шарф. Никаких следов драки на ее лице не было, за исключением небольшой ссадины на скуле.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Скакке. — Вы не ранены?

— Фи! — скривилась она. — Когда он сбил меня с ног, я сделала вид, будто потеряла сознание.

Она повернулась к мужчине.

— Ну что, испугался?

Готфридсон в замешательстве посмотрел на Скакке и что-то пробормотал.

— Кстати, а вы кто такой? — спросила женщина.

Скакке перехватил взгляд Готфридсона и лаконично сказал: «Полиция».

— Полиция! — воскликнула фру Готфридсон.

Она уперлась руками в бедра и с угрожающим выражением лица наклонилась к мужу, который съежился на своей табуретке.

— Ты что, сдурел? — заорала она. — Привел сюда легавого? Зачем, я тебя спрашиваю?

Она выпрямилась и сердито поглядела на Скакке.

— А вы тоже хороши. Надо еще разобраться, что вы за полицейский. Врываетесь в квартиру к ни в чем не повинным людям. Разве вас не учили, что надо предъявлять полицейский значок, когда вы приходите к честным людям?

Скакке торопливо вынул из кармана свое удостоверение.

— А… помощник?

— Помощник инспектора, — сухо сообщил Скакке.

— А что, собственно, вы здесь ищете? Я не сделала ничего дурного и мой муж тоже.

Она встала рядышком с Готфридсоном и покровительственно положила руку ему на плечо.

— У него есть ордер или какой-нибудь другой документ, который дает ему право врываться в наш дом? — спросила она. — Он предъявил тебе что-нибудь?

Готфридсон покачал головой и ничего не ответил.

Скакке сделал шаг вперед и открыл рот, но его опередила фру Готфридсон.

— Ага, так значит, вы здесь незаконно. Меня так и подмывает пожаловаться на вас за вторжение в мою квартиру. А теперь убирайтесь, пока я добрая.

Скакке посмотрел на мужчину, который упорно глядел в пол. Потом пожал плечами, повернулся к этой парочке спиной и с чуточку испорченным настроением возвратился в Южное управление.

Мартин Бек и Колльберг все еще не вернулись с Кунгсхольмсгатан. Они сидели в кабинете Меландера и снова прослушивали пленку с записью допроса Мальма, на этот раз в присутствии Хаммара, который заглянул к ним, чтобы поинтересоваться, удалось ли им еще что-нибудь выяснить.

В кабинете висел плотный дым от сигарет Мартина Бека и сигары Хаммара, а Колльберг поджег в пепельнице обгоревшие спички и пустые коробки из-под сигарет, внеся тем самым свой посильный вклад в загрязнение воздуха. Рённ еще ухудшил ситуацию, открыв окно и впустив в комнату самый грязный городской воздух во всей Северной Европе. Мартин Бек откашлялся и сказал:

— Разработка версии поджога осложняется тем, что все свидетели находятся в больнице и их нельзя допросить.

— Да, — согласился Рённ.

— Я не думаю, что это был поджог, — сказал Хаммар. — Однако нам не следует делать поспешных выводов до тех пор, пока Меландер не закончит свою работу на месте пожара и эксперты не скажут свое слово.

Зазвонил телефон. Колльберг снял трубку и одновременно бросил пустой спичечный коробок в костер, который он разжег в пепельнице. С полминуты он слушал.

— Что? — спросил он с непритворным изумлением, и все находящиеся в кабинете тут же уставились на него.

Колльберг с отсутствующим видом посмотрел на Мартина Бека и сказал:

— Джентльмены, у меня для вас большой сюрприз, черт бы его побрал. Гёран Мальм не погиб во время пожара.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Хаммар. — Его что, не было в доме?

— Да нет, он практически полностью сгорел вместе с матрацем. Это звонил прозектор. Он говорит, что Мальм умер еще до того, как начался пожар.