Прошла минута, прежде чем заметили, что вошел Рэнн со списком. Мартин Бек, Кольберг, Меландер и Гунвальд Ларссон стояли, склонившись над столом, заваленным фотоснимками с места происшествия, когда рядом с ними внезапно возник Рэнн и объявил:

— Ну, список, в общем, уже готов.

Он родился и вырос в Арьеплуге и, несмотря на то что уже двадцать лет жил в Стокгольме, говорил на норландском диалекте.

Он положил список на стол, сделал шаг назад и сел.

— Не надо пугать людей, — сказал Кольберг.

В кабинете так долго стояла тишина, что он вздрогнул от голоса Рэнна.

— Ну-ка, давай посмотрим, — нетерпеливо сказал Гунвальд Ларссон и взял список. С минуту он изучал его, потом вернул Рэнну.

— Впервые вижу такой бисерный почерк. А сам-то ты можешь это прочесть? Надеюсь, ты отдал его напечатать?

— Да. Отдал. Через пару минут получите копии.

— Ладно, — сказал Кольберг. — В таком случае мы послушаем тебя.

Рэнн достал очки, кашлянул и еще раз просмотрел свои записи.

— Из восьми убитых четверо жили недалеко от конечной остановки. Тот, который остался в живых, — тоже.

— Давай по порядку, — сказал Мартин Бек.

— Ну, начнем с водителя. Две пули попали ему в шею и одна в затылок. Скорее всего, он умер мгновенно.

Мартину Беку не нужно было смотреть на фотографию, которую Рэнн выудил из кипы снимков, лежавших на столе. Он слишком хорошо помнил, как выглядел мужчина в кабине водителя.

— Водителя звали Густав Бенгтссон. Сорок восемь лет, женат, двое детей, жил на Инедальсгатан, пять. Семья оповещена. Это был его последний рейс в тот день. Высадив пассажиров на конечной остановке, он должен был отвести автобус к остановке Хорнсбергс на Линдхагенсгатан. Касса не тронута, в бумажнике у него было сто двадцать крон.

Рэнн оглядел поверх очков присутствующих.

— Это пока все, что о нем известно.

— Дальше, — сказал Меландер.

— Я буду придерживаться того порядка, что на схеме. Следующий, согласно ей, — Оке Стенстрём. Пять выстрелов в спину. Один — в правую руку сбоку. Возможно, рикошет. Ему было двадцать девять лет, и он жил…

Гунвальд Ларссон перебил его:

— Можешь это опустить. Мы знаем, где он жил.

— А я не знаю, — возразил Рэнн.

— Дальше, — сказал Меландер.

Рэнн снова откашлялся.

— Он жил на Черховсгатан со своей невестой…

Гунвальд Ларссон снова его перебил:

— Они не были обручены. Я недавно спрашивал у него.

Мартин Бек раздраженно взглянул на Ларссона и кивнул Рэнну, чтобы тот продолжил.

— …Осой Турелль, двадцати четырех лет, служащей туристического бюро. — Он взглянул на Ларссона и добавил: — Они не были женаты. Не знаю, сообщили ей уже или нет.

Меландер вынул трубку изо рта и кивнул:

— Ей сообщили.

Ни один из сидящих за столом не взглянул на фотографию изрешеченного пулями тела Стенстрёма. Они уже видели его один раз, и этого им было вполне достаточно.

— В правой руке он сжимал служебный пистолет. Пистолет был снят с предохранителя, но Стенстрём ни разу из него не выстрелил. В кармане лежал бумажник, в котором было тридцать семь крон, удостоверение, фотография Осы Турелль, письмо от матери и несколько квитанций. Кроме этого, в карманах у него лежали водительские права, записная книжка, шариковая авторучка и связка ключей на колечке. Нам все это пришлют из лаборатории, как только эксперты закончат работу. Можно переходить к следующему?

— Давай, — сказал Кольберг.

— Девушку рядом со Стенстрёмом звали Бритт Даниельссон. Двадцать восемь лет, незамужняя, работала в Саббатсберге. Она была медсестрой.

— Интересно, были ли они вместе, — сказал Гунвальд Ларссон. — У него могли быть кое-какие шашни на стороне.

Рэнн неодобрительно взглянул на него.

— Нужно будет проверить, — заметил Кольберг.

— Она снимала квартиру на Карлбергсвеген, двадцать семь, вместе с еще одной медсестрой из Саббатсберга. По словам ее соседки по квартире — ее зовут Моника Гранхольм, — Бритт Даниельссон в тот вечер возвращалась из больницы. В нее выстрелили только один раз. Пуля попала в висок. Она — единственная в автобусе, которой досталась всего одна пуля. В сумочке у нее обнаружили всякую мелочь, всего тридцать восемь предметов. Надо их перечислять?

— Да на кой черт, — сказал Гунвальд Ларссон.

— Под четвертым номером в списке и на схеме значится Альфонс Шверин — тот, который остался в живых. Он лежал навзничь на полу, между сиденьями в задней части автобуса. Уже известно, какие он получил ранения: пуля в живот и еще одна в область сердца. Также уже известно, что он одинокий. Домашний адрес: Норра Сташунсгатан, сто семнадцать. Ему сорок три года, и работает он в дорожной конторе. Кстати, как он?

— По-прежнему лежит без сознания. Врачи говорят, что шансы на то, что он придет в сознание, минимальные. Но даже в этом случае неизвестно, сможет ли он говорить и вспомнит ли что-нибудь.

— Разве ранение может мешать говорить? — удивился Гунвальд Ларссон.

— Шок, — объяснил Мартин Бек. Он встал со стула и потянулся. Потом закурил сигарету и встал перед схемой. — Ну а тот, в углу, — сказал он, — пятый номер?

Он показал на правый задний угол автобуса. Рэнн заглянул в свои записи.

— В него попало восемь пуль. В грудь и живот. Это араб, его зовут Мохаммед Бусси. Гражданин Алжира, тридцать шесть лет, родственников в Швеции нет. Жил в пансионате на Норра Сташунсгатан. Наверное, ехал с работы в «Зиг-Заге», ресторане на Васагатан. Пока что сказать о нем больше нечего.

— Араб, — сказал Гунвальд Ларссон. — Кажется, это у них имеют привычку по любому поводу поднимать стрельбу?

— Твоя осведомленность в политике просто поражает, — съязвил Кольберг. — Тебе нужно попросить, чтобы тебя перевели в ОБ.

— Она называется Государственная полиция безопасности, — пояснил Ларссон.

Рэнн встал, порылся в кипе фотографий, вытащил оттуда несколько снимков и разложил их отдельно, один возле другого.

— Этого парня мы не смогли идентифицировать, — сказал он. — Номер шесть. Он сидел на крайнем сиденье возле средней двери. В него попало шесть пуль. В карманах у него были спички, пачка сигарет, автобусный билет и одна тысяча восемьсот двадцать три кроны в разных купюрах. Это все о нем.

— Много денег, — задумчиво заметил Меландер.

Склонившись над столом, они рассматривали фотографии неизвестного. Тот сполз с сиденья и полулежал на спинке, рука у него свисала, а левая нога была вытянута в проходе. Спереди его плащ был в крови. Лица у него не было.

— Ах ты черт, — чертыхнулся Гунвальд Ларссон. — Кто же это может быть? Да его родная мать не узнает!

Мартин Бек продолжил изучать схему, висевшую на стене. Он поднял руку к лицу и сказал:

— Я думаю, не было ли их двое?

Все уставились на него.

— Кого было двое? — спросил Гунвальд Ларссон.

— Тех, кто стрелял. Обратите внимание, как спокойно все сидят на своих местах. Кроме того, который остался жив, но ведь упасть на пол он мог уже позднее.

— Сразу два сумасшедших? — недоверчиво спросил Гунвальд Ларссон.

Кольберг поднялся и подошел к Мартину Беку.

— Ты хочешь сказать, что если бы стрелял один, то кто-нибудь успел бы среагировать? Да, возможно. Но ведь он их словно косой скосил. Все произошло очень быстро, и надо еще учесть, что их застигли врасплох…

— Может, пойдем дальше по списку? Так или иначе, мы скоро узнаем, сколько было орудий убийства, одно или два.

— Да, конечно, — согласился Мартин Бек. — Продолжай, Эйнар.

— Под седьмым номером значится Йон Челльстрём. Слесарь. Он сидел рядом с тем, которого не смогли идентифицировать. Пятьдесят два года, женат, жил на Карлбергсвеген, восемьдесят девять. По словам его жены, он возвращался из мастерской на Сибиллегатан, где работал сверхурочно. Вел размеренный образ жизни, ничего необычного.

— Если не считать того, что кто-то, когда он возвращался домой, нашпиговал ему живот свинцом, — заметил Гунвальд Ларссон.

— У окна возле средней двери сидел номер восьмой, Эста Ассарссон. Сорока двух лет. У него снесено полголовы. Жил на Тегнергатан, сорок, где также находится офис торговой фирмы, которой он руководил совместно со своим братом. Его жена не знает, почему он ехал в том автобусе. Сказала, что в это время муж должен был находиться на каком-то собрании какого-то общества на Нарвавеген.

— Ага, — сказал Гунвальд Ларссон, — решил сходить налево.

— Да, кое-что указывает на это. В портфеле у него была бутылка виски. «Джонни Уокер. Блэк лэйбл».

— Ничего себе, — воскликнул склонный к эпикурейству Кольберг.

— Кроме того, он запасся презервативами, — добавил Рэнн. — Во внутреннем кармане у него их было семь штук. В карманах также обнаружили чековую книжку и более восьмисот крон наличными.

— Почему именно семь? — задумался Гунвальд Ларссон.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Эк.

— Хаммар просит, чтобы через четверть часа все явились к нему в кабинет. На совещание. То есть без четверти одиннадцать.

Он исчез.

— О’кей, пошли дальше, — сказал Мартин Бек. — На ком мы остановились?

— На том, у которого было семь презервативов, — напомнил Ларссон.

— Еще что-нибудь можешь о нем сказать? — спросил Мартин Бек.

Рэнн заглянул в свой исписанный листок.

— Да вроде бы нет.

— Тогда давай дальше, — сказал Мартин Бек, садясь за письменный стол Гунвальда Ларссона.

— За два ряда до Ассарссона сидела фру Хильдур Юханссон, номер девятый. Шестидесяти восьми лет, вдова, проживала на Норра Сташунсгатан, сто девяносто. Один выстрел в спину, вторая пуля прошла навылет через шею. Женщина возвращалась от своей замужней дочери, проживающей на Вестманнагатан, куда ездила, чтобы понянчить ребенка.

Рэнн сложил список вчетверо и положил его в карман.

— Это все, — сказал он.

Гунвальд Ларссон вздохнул и разложил фотографии на девять аккуратных стопок.

Меландер вынул изо рта трубку, что-то пробормотал и вышел в туалет.

Кольберг, раскачиваясь на стуле, сказал:

— Ну и что же из всего этого следует? Что однажды, в ничем не примечательный вечер в самом обычном автобусе девять самых обыкновенных человек без какой бы то ни было причины были убиты выстрелами из автомата. Не считая того парня, которого не удалось идентифицировать, я не вижу ничего особенного в ком-либо из них.

— Нет, — сказал Мартин Бек. — А Стенстрём? Что он делал в том автобусе?

Ему никто не ответил.

Часом позже этот же вопрос Хаммар задал Мартину Беку.

Хаммар собрал специальную следственную группу, которая с этой минуты должна была заниматься только убийством в автобусе. Группа состояла из семнадцати опытных специалистов уголовной полиции с Хаммаром во главе. В руководство входили также Мартин Бек и Кольберг.

Они обсудили все известные факты, попытались проанализировать ситуацию и обменялись мнениями. Когда совещание закончилось и все, кроме Мартина Бека и Кольберга, вышли из кабинета, Хаммар спросил:

— Что Стенстрём делал в том автобусе?

— Неизвестно, — ответил Мартин Бек.

— Насколько я понял, никто не знает даже того, чем он занимался в последнее время. Может быть, кому-нибудь из вас это известно?

— Понятия не имею, — развел руками и пожал плечами Кольберг. — У него был свой план работы. Думаю, ничего необычного.

— В последнее время у нас было мало работы, — заметил Мартин Бек. — Он часто брал отгулы, потому что раньше ему приходилось много работать сверхурочно, так что тут все в порядке.

Хаммар забарабанил пальцами по столу. Он несколько секунд о чем-то размышлял, потом сказал:

— Кто сообщил его невесте?

— Меландер, — ответил Кольберг.

— Вам нужно как можно скорее поговорить с ней. Вероятнее всего, она должна была знать, зачем он вышел из дому. — Он замолчал и добавил: — Если, конечно… — Он снова умолк.

— Если что? — спросил Мартин Бек.

— Ты хотел сказать, если, конечно, это не связано с той медсестрой из автобуса? — сказал Кольберг.

Хаммар ничего не ответил.

— Или если он не вышел из дому по какому-нибудь другому делу в том же духе, — добавил Кольберг.

Хаммар кивнул.

— Выясните это.