— Вы мне не нравитесь, Йенсен, — сказал полицейский врач.

Комиссар Йенсен не ответил.

— Не сочтите это за личную обиду. Вы мне не нравитесь потому, что служите в полиции.

Они сидели на переднем сиденье полицейской машины. Йенсен включил сирену и на большой скорости гнал автомобиль по вымершим деловым кварталам центра города.

— Вы можете не снижать скорости, — заметил врач. — Баррикады уже убраны. Сумеете доехать до аэродрома за полтора часа?

— Попробую.

— Тогда мы успеем к прибытию самолета, на котором прилетает наш общий знакомый.

— А вы уверены, что он прилетит?

— Да.

— Как вам удалось это сделать?

— Очень просто. Он был в равной степени удивлен и обрадован, когда увидел на аэродроме знакомый истребитель. Когда же он узнал, что вы находитесь в самолете, его радость превзошла все границы. И тогда ребята втащили его в кабину и взлетели. Если верить древним сказаниям, таков лучший способ заполучить желанную женщину. Уговоры, хитрость и наконец — сила.

Автомобиль промчался мимо королевского замка и Министерства связи, затем миновал здания Комитета коалиционных партий и Министерства внутренних дел.

— Конечно, если бы заглянуть туда, мы нашли бы ответы на все наши вопросы, — заметил врач. — Но так быстрее.

В холодном вечернем свете огромные здания казались причудливым нагромождением камней. Йенсен направил машину в туннель, ведущий на юг.

— Конечно, полиция нужна, — продолжал врач как ни в чем не бывало, — но наша полиция всегда была слугой капитала и высшего чиновничества. В ней слишком сильны буржуазные идеалы, чтобы ее можно было перестроить. То же относится и к армии. А нам нужна социалистическая полиция и социалистическая армия, поэтому старый аппарат насилия надо уничтожить и на его месте создать нечто принципиально иное. Вот почему вы мне не нравитесь. Из принципиальных соображений.

Йенсен, сжав губы, слушал монолог врача.

— Когда насквозь прогнившие полиция и армия по той или иной причине перестают выполнять свои функции, создается положение, которое профессионалы называют революционной ситуацией. И вот теперь кто-то оказал нам большую услугу, устранив армию и полицию. Очевидно, это произошло ненамеренно, да и все то, что этому предшествовало, было ужасным. Недаром даже те из нас — а таких было немного, — кто стремился к скорейшему созданию революционной ситуации, содрогнулись.

Неожиданно врач хлопнул Йенсена по плечу.

— Послушайте, Йенсен, вы остались совсем один. Понимаете? Единственный полицейский в стране.

— Да.

— Это ваша последняя возможность, Йенсен. Я готов пойти вам навстречу. Если вам что-нибудь еще непонятно, а я могу вам помочь — к вашим услугам. Спрашивайте!

Йенсен молчал.

— Ну, спрашивайте же, Йенсен, В крайнем случае я могу подтвердить часть ваших догадок.

— Догадок?

— Или выводов, если хотите.

— Болезнь… — начал Йенсен.

— Что вас интересует?

— Она смертельна?

— Да.

— Существует ли какой-нибудь способ поддерживать жизнь больного?

— Да.

— Переливание крови?

— Да.

— На какое время?

— Трудно сказать. Но это непродолжительная отсрочка.

— Вам удалось установить, как протекает болезнь? С медицинской точки зрения?

— В принципе да. У нее несколько симптомов.

— Вы можете их перечислить?

— Начальный симптом — полное отсутствие психологического торможения. Болезнь поражает центральную и симпатическую нервную систему, действует на мозг. Если хотите, речь идет о своего рода стимулирующем действии.

— Отсюда повышенное половое влечение?

— Да. Впрочем, это в большей степени зависит от снятия торможений, нежели от стимулирующего действия на нервную систему и мозг. Под влиянием среды и уродливого воспитания люди подавляют в себе чувства. Результаты поразительные! Вам не приходилось участвовать в секретном исследовании половой жизни населения, которое проводилось несколько лет назад?

— Нет.

— Удручающая картина. Супруги месяцами не имеют близости. Исследование было вызвано резким сокращением рождаемости. По-видимому, правительство было удовлетворено его результатами. И никому в голову не пришло поинтересоваться, почему все-таки люди не хотят иметь детей. А тем, кто задавал такие вопросы, посоветовали держать язык за зубами.

Йенсен бесстрастно смотрел вперед. Он включил фары, и полосы яркого света исчезали в глубине туннеля.

— Какой вывод можно отсюда сделать? — спросил он наконец.

— Да поймите, в результате этого у человека возникают сдвиги в психике. Подавляемые доселе животные начала выходят на поверхность, люди нападают друг на друга, если им это придет в голову, убивают друг друга, если возникает желание. Но одновременно притупляется чувство здравого смысла. Человек становится более впечатлительным, легче поддается посторонним влияниям. Вместе с тем он затрудняется в оценке реальных фактов и не может делать правильные выводы. Вместо этого он начинает искать радикальные решения. Ему неважно, что эти решения в результате могут привести к убийству.

— В дальнейшем появляются чисто физические симптомы болезни?

— Нет. Как нам кажется, следующей стадией болезни является возвращение к нормальному состоянию. Больной чувствует себя хорошо, и поведение его не выходит за рамки обычного. Он помнит, что с ним происходило ранее, но не испытывает угрызений совести за содеянное и не считает, что несет за это какую-нибудь ответственность. Другими словами, у больного наступает просвет, однако этот просвет характерен для общей картины болезни.

— Долго продолжается этот период?

— Неделю, от силы две.

— А затем?

— Затем болезнь вступает в решающую фазу. Этот этап протекает очень быстро. Сначала появляется быстрая утомляемость, после начинается тошнота, головокружение, а немного погодя — непрерывная головная боль. Больного охватывает чувство апатии. Все окружающее он видит в каком-то красном тумане. Появляется боязнь замкнутого пространства, так называемая клаустрофобия, удушье. Затем на короткий период больной теряет сознание, и вслед за этим наступает смерть.

— Как объясняют это врачи?

— С медицинской точки зрения смерть вызывается непропорциональным увеличением числа белых кровяных телец за счет исчезновения красных кровяных телец. Болезнь напоминает лейкемию, хотя протекает неизмеримо быстрее.

— Можно ли предотвратить смертельный исход?

— Насколько мне известно, нет. Я не знаю сколько-нибудь действенного метода лечения. Это, конечно, не означает, что нельзя открыть способа прервать ход болезни на ее ранней стадии.

Автомобиль выскочил из туннеля. Промышленные районы по-прежнему казались вымершими, но по обочинам шоссе выстроились грузовики и джипы. Рядом стояли группы вооруженных людей, одетых в серебристо-серые и зеленые комбинезоны, то тут, то там валялись остатки дорожных заграждений.

— Очевидно, ваши, — сказал Йенсен, не отрывая глаз от дороги.

Врач кивнул.

— Нам попадется еще много встречного транспорта, — сказал он. — Однако на этом шоссе все препятствия уже должны быть убраны. Так что можно ехать без опаски.

— Из того, что я видел и слышал, мне казалось, что у этой болезни есть еще одна стадия. После клинической смерти.

— Да. Но здесь мне приходится довольствоваться только догадками. Действительно, можно отдалить момент смерти — я имею в виду физическую смерть — с помощью переливания крови. На некоторое время. При этом переливания крови нужно делать очень часто. Они не только сохраняют жизнь больному, но и поддерживают его в отличном физическом состоянии. Но, как я уже сказал, только на некоторое время.

— Продолжайте.

— Увы, переливание крови не препятствует переходу болезни в следующую стадию, которую вы столь метко назвали стадией после клинической смерти.

Он замолчал. Йенсен тоже молчал, сосредоточив все внимание на управлении машиной. Время от времени мимо них проносились колонны грузовых автомобилей, направляющихся в город. В кузовах сидели вооруженные мужчины и женщины, одетые в зеленые комбинезоны.

Когда они проехали километров пять, Йенсен сказал:

— Насколько мне известно, болезнь проявилась почти у всех одновременно?

— Да.

— Следовательно, заражение произошло (или было распространено умышленно) за одиннадцать-двенадцать недель до смерти?

— Да, — сказал полицейский врач. Помолчав, он добавил:

— Так что выбор у нас небольшой, не правда ли?

— Да, — согласился комиссар Йенсен.