Руперт подумывал пропустить встречу мужского клуба в среду, в его положении было бессмысленно притворяться образцовым гражданином. Но Мэдлин, к несчастью, собиралась на свои церковные собрания, хотя почти не спала и убирала дом два дня подряд. Она мельтешила руками и нервно озиралась. Руперту не хотелось, чтобы она сама вела машину до самого Палисейдс.

Он почти добрался до выхода из притвора после шумного собрания, когда Лиам О’Ши приметил его и схватил за руку.

— Я много о тебе молился, Руперт, — сказал он, — почти каждый вечер.

— Отлично, Лиам, — Руперт попробовал пройти вперед, но О’Ши вцепился ему в рукав.

— Я совсем недавно стал пастором. Мне кажется, я не способен решить твои проблемы.

— Это правда, Лиам. Тебе не понять моих проблем.

Лиам на секунду запнулся и беззвучно пошевелил губами. Казалось, прямота Руперта выбила его из колеи. Наконец, он пришел в себя и продолжил:

— После долгих молитв и размышлений я решил, что Господу было угодно, чтобы я сообщил о тебе совету пасторов-мирян и попросил их передать мое беспокойство в канцелярию пастора Джона.

— Лиам, мне, наверное, полагается поблагодарить тебя за заботу, но я не хочу, — ответил Руперт. — И не думаю, что твоя одержимость мною покажется пастору Джону занимательной.

— Дэниэл Руперт? — раздался позади мужской голос.

Руперт обернулся и увидел тщательно ухоженного мужчину. На вид ему было около тридцати лет. На нем был темный костюм с ламинированным бейджем на нагрудном кармане. На бейдже виднелся золотой крест с глазом посередине — эмблема помощников пастора Джона, коих у него была целая армия.

— Чем могу помочь? — спросил Руперт. Он чувствовал, как гулко колотится его сердце. Руперта отделяло от выхода не больше десяти шагов. Он почти успел уйти.

— Пастор Джон желает поговорить с вами у себя в кабинете.

По широкому лицу О’Ши растеклась приторная ухмылка. Это была его личная победа, признание того, что церковь ценит его напор, и пастору Джону, возможно, доложили, что Лиам О’Ши зорко следит за паствой и способен разглядеть паршивую овцу.

— Вы уверены, что он хочет поговорить именно со мной? — уточнил Руперт.

— Безусловно. Пойдемте.

Руперт пошел за ним, стараясь не оглядываться на О’Ши. Лиама распирало от гордости, как трехлетку, который подрался с ребенком помладше и отобрал у него игрушку.

Пастор провел Руперта по лестнице в подвал под алтарным залом. Они шли мимо комнат, где переодевался хор, и огромных шкафов с музыкальным оборудованием и сценическими костюмами. Руперт так боялся встретиться лицом к лицу с пастором Джоном, что перестал злиться на О’Ши.

Еженедельная аудитория пастора Джона Перриша намного превосходила тридцать тысяч человек, которые присутствовали в храме по воскресеньям. Его проповеди транслировали в больницах, домах престарелых и ветеранских организациях, которыми церковь Святого Духа управляла по федеральным контрактам и грантам. Любой желающий мог посмотреть проповеди в Сети в течение семи дней после службы. Каждую неделю пастор обращался к сотням тысяч слушателей, и ни один политик не мог добиться влияния на юге Калифорнии без его поддержки.

Руперт представить не мог, зачем такой могущественный человек станет тратить время на него, известного телеведущего, но которого можно было легко заменить. Неужели простой донос О’Ши мог принести столько неприятностей? Руперту хотелось вернуться, найти О’Ши и разбить его слюнявую морду.

Помощник пастора провел Руперта через непримечательные двухстворчатые двери в лифт. Он был очень просторным, как будто грузовым, но устлан красным ковром и отделан дубовыми панелями. Они спустились на четыре или пять этажей и оказались в высоком холле со сводчатым потолком. Это место было миниатюрной копией алтарного зала.

— Ждите здесь, — сказал спутник Руперта, и он сел на мягкую скамейку рядом с маленьким цветником. Он разглядывал фонтан в модернистском стиле, стоявший посреди комнаты, вода в нем стекала по гладким черным и белым прямоугольникам. Теперь нигде больше не ставили фонтанов — ни в офисах крупных фирм, ни в государственных учреждениях. Такое расточительное обращение с водой было вне закона.

Помощник пастора бесшумно прошел по мраморному полу, наклонился к вызывающе красивой молодой женщине за стеклянным столом и что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула, мужчина развернулся и направился к выходу, не обращая на Руперта внимания, как будто тот стал заурядным предметом мебели.

Руперт прождал несколько минут, тянувшихся бесконечно. На столе перед ним лежали христианские журналы, но он слишком нервничал, чтобы читать. Руперт вообще не был набожным. Он вырос в пресвитерианской семье, где к религии не относились строго и соблюдали обряды лишь время от времени. Но теперь все хоть сколько-нибудь преуспевающие люди были прихожанами церкви Святого Духа. Руперт посещал эту церковь десять лет, но по-прежнему имел смутное представление о ее идеях. Проповеди и беседы были посвящены в основном Апокалипсису, священной войне, морали и покорности властям. Он помнил, что, когда был мальчиком, священники много говорили о Евангелии, но пастор Джон его почти не упоминал. Наверное, потому, что Нагорная проповедь уделяла недостаточно внимания смерти и войне.

— Мистер Руперт, пастор Джон готов принять вас, — сказала женщина за столом. Она встала, посмотрела на себя в три зеркала, стоящих на столе под разными углами и взмахнула головой, откинув на спину копну светлых волос. Наконец, она взглянула на Руперта:

— Вы ведете новости по телевизору?

— Да.

Она проводила его к потайной двери в стене. Когда дверь отодвинулась, Руперт увидел длинный и узкий зеркальный коридор. Они шли к двухстворчатой двери в дальнем конце.

— Каково это работать на «Глобнет»? — спросила женщина.

— Делать передачу и смотреть ее — почти одно и то же.

— Мне всегда хотелось попасть на телевидение.

— Может быть, вас возьмут на мое место.

При этих словах, женщина нахмурилась. Они подошли к двери, которая распахнулась внутрь, и перед Рупертом предстал огромный кабинет пастора Джона. Стены были полностью покрыты экранами с изображением густого тропического леса.

Женщина немедленно отступила в сторону и сделала реверанс пастору, сидящему за широким резным столом, как будто перенесенным из средневекового собора. На темной древесине были вырезаны ангелы со строгими лицами и зловещие горгульи.

— Мистер Руперт по вашему приглашению, — сказала женщина.

— Спасибо, Алекса. Принеси нам чаю и можешь идти домой. — Пастор Джон привстал с кресла и пожал Руперту руку. — Добрый вечер, Дэниэл. Надеюсь, вы не против того, чтобы уделить мне сегодня несколько минут.

— Нисколько, сэр. — Руперт дрожал. Он впервые был так близко к пастору Джону. Прежде Руперт воспринимал его как крошечную фигуру вдалеке или гигантское лицо высоко над головой. Во время разговора пастор Джон двигался, словно электрический угорь, вкрадчиво и непринужденно. Он наполнял всю комнату своей энергетикой и, казалось, заставлял воздух вибрировать. Он молча сел в кресло с высокой спинкой.

— Присаживайтесь, — сказал он, и Руперт опустился на один из стульев из красного дерева, которые рядами стояли перед столом.

— Итак, насколько я понимаю, у вас имеются некоторые сложности.

— Не думаю, что я хуже остальных, сэр. Лиам О’Ши амбициозен. Он просто хочет выслужиться.

— Мы здесь не за тем, чтобы обсуждать личные качества Лиама. — Голубые глаза пастора Джона излучали гипнотическое сияние. Руперт смотрел в них и не мог оторваться. — О’Ши давно примкнул к нашей церкви и работает в социальном ведомстве под моим началом. Мне известно о нем все, что требуется. Сегодня мы здесь, чтобы обсудить ваши отношения с Департаментом террора. Спасибо, Алекса.

Разливая по чашкам крепкий зеленый чай, красавица-секретарша наклонилась вплотную к пастору Джону и задела грудью его плечо. Она поставила одну из чашек перед Рупертом, но ему не хотелось чая.

Пастор Джон молчал, пока секретарша не вышла и не закрыла за собой дверь. Он с мучительной неспешностью взял чашку, поводил ею перед носом, сделал глоток, кивнул и поставил обратно на стол. Потом он посмотрел на Руперта, просверливая взглядом его череп. Он заставлял гостя чувствовать себя неуютно и прекрасно понимал это.

— Так вот, — продолжил пастор, — вам поручили ответственное задание. Выполнив его, вы послужите своей стране и господу.

— Я сделаю все, что смогу, сэр.

— Не сомневаюсь в этом. — Пастор Джон снова пристально взглянул на Руперта. — Однако во времена испытаний мы часто сталкиваемся с соблазнами. Дьявол повсюду, Дэниэл Руперт, и он скрывается под разными личинами. Он может искушать вас, соблазнять, нашептывать ядовитые речи, когда вы спите. Понимаете?

— Да, сэр.

— Я хочу поговорить о дьяволе внутри нас, Дэниэл. — Пастор Джон побарабанил пальцем по виску. — О дьяволе, который нашептывает вам греховные мысли и может обмануть вас. Он способен внушить вам ужасные заблуждения. Вы знаете, как дьявол обманывает вас?

— Посылает искушения?

— Нет, Дэниэл. Этот дьявол слабее, он живет в мамоне и лоне. Он терзает простых людей. А вы не так просты, Дэниэл. Дьявол живет у вас в голове и смущает вас вопросами. — Пастор откинулся на спинку кресла. — Вот и все. Это его самое мощное орудие. День за днем он наполняет ваш разум вопросами о Боге, вере, ваших убеждениях. Он подтачивает веру. Он называет правду ложью, а ложь — правдой. Когда вы встаете на истинный путь, он нашептывает, что вы, возможно, были обмануты, что даже сама церковь лжет вам. На самом деле, разумеется, наша церковь и есть истина.

Я никого не пытаюсь обмануть, Дэниэл. Я веду людей к правде, единственной истине, имеющей значение. Она дарована нашим Господом. Мы должны усмирить мир и подготовить его к пришествию Бога. Я стараюсь удержать вас на этом пути, Дэниэл. Я стараюсь удержать вас на пути к спасению. Понимаете?

— Да, сэр.

— Я молюсь, чтобы ваша вера была достаточно крепка и не позволила вам поддаться соблазнам. Скоро вы окажетесь в мире тьмы, заблудших душ и вечных адских мук. Не позвольте своей вере ослабнуть. Вы должны молиться, даже если произносить молитвы вслух опасно. И вы должны выполнить задание. Не поддайтесь дьяволу в вашей голове, оставайтесь непреклонным и действуйте во имя Господа. Не колеблитесь, не переставайте бросать вызов демонам. Вы должны выполнить свой праведный долг.

— Да, сэр.

— Вы на пути, который приведет вас к жизни, Дэниэл. Но если вы оступитесь, если вы повернете в другую сторону, клянусь, этот путь приведет лишь к краху. Если выберете ложный путь, даже я не смогу вам помочь. Понимаете?

— Понимаю, сэр.

— Если у вас есть какие-то сомнения, сейчас самое время поделиться ими со мной. Я здесь, чтобы дать вам совет и привести вас к вечной жизни.

Руперт обдумал услышанное. Конечно, он не верил ни единому слову пастора и не до конца понимал столь тесных связей между церковью и Департаментом террора. Он знал, что будет бесполезен для Департамента, когда выполнит задание. Но Руперту нужно было позаботиться не только о себе.

— Я беспокоюсь о судьбе Мэдлин.

— Мэдлин?

— Это моя жена. Выполнив ваше поручение, я долго не проживу. Я это понимаю.

— Ерунда. — Лицо пастора озарила лучезарная улыбка. — Господь защитит вас.

— Допустим, — ответил Руперт. — Но вы сами сказали, что я окажусь среди темных сил, я могу физически пострадать или умереть. Конечно, Департамент террора никогда не причинит вреда такому добропорядочному гражданину, как я, но враги государства, с которыми я буду иметь дело, могут меня убить. Я согласен на это. Но мой долг, как всех нас учит церковь, — позаботиться о Мэдлин. Если я погибну, я не смогу ее обеспечить.

— Ваша жизнь застрахована?

— Если страховая компания объявит, что я умер при сомнительных обстоятельствах, моей жене ничего не заплатят. Я хочу быть уверен. Мэдлин ни разу не сделала ничего плохого. Она живет по вашим правилам. Я видел, как выворачивается она наизнанку, чтобы приспособиться к ним. Она ненавидит меня, но я за нее в ответе. Мне нужна гарантия ее безопасности. Это поможет мне в моем деле.

Пастор Джон потянулся к Руперту и сжал его руку выше локтя.

— Я даю вам слово, как пастор этой церкви и раб божий.

— Мне бы хотелось чего-то более конкретного.

— Значит, вам нужны деньги, — пастор Джон со вздохом откинулся в кресле. — Так вот вы о чем. Вы полагаете, что вам должны заплатить за то, что вы выполните свой долг перед Господом.

— Это только ради моей жены. Не думаю, что останусь в живых и смогу воспользоваться этими деньгами.

Пастор смерил его ледяным взглядом, сложив пальцы у рта.

— Сколько? — спросил он наконец.

— Достаточно, чтобы выплатить ипотеку и жить с комфортом, — ответил Руперт.

Пастор Джон долго молчал.

— Меня беспокоит, что, выполняя духовную миссию, вы так поглощены материальными вопросами.

— Я видел фотографии вашего дома в Беверли в журнале «Пипл». Там красиво.

— Да, у меня часто бывают гости.

— Еще в статье упоминали ваши дома в Колорадо, во Флориде, яхту…

— Я понял, к чему вы клоните, Дэниэл. Я лично организую перевод средств для вашей жены. О ней позаботятся, если вы выполните возложенную на вас задачу. Но если вы попробуете забрать деньги и сбежать, вам нигде не удастся скрыться. Господь всевидящ, никто не способен ни продать, ни купить без его ведома.

— Это из Библии, да?

— Мы живем в библейские времена, Дэниэл. Земле угрожают силы тьмы. Ради спасения собственной души и ради вашей жены вы должны озарить пустоши божьим светом и свершить Его волю.

Он встал, и Руперт тоже поспешил подняться. Пастор снова пожал ему руку и на этот раз едва не сломал ее. Руперту показалось, что он услышал хруст собственных костей, а глаза пастора потемнели.

— Господь карает тех, кто обернулся против него, Дэниэл, и гнев его безграничен. Помните об этом.