Руперта привели не в палату, где он проснулся, а в узкую отдельную комнату, которая выглядела как перестроенная каморка дворника. Как во всей больнице, там была грязь и вонь. Руперт решил, что его перевели сюда не из великодушия, а чтобы он не мог говорить с другими заключенными и распространять известную ему секретную информацию. Его поместили в информационный карантин.

Доктор Крейн не прислал за Рупертом ни на следующий день, ни потом. В камере не было экрана, и нечего было читать, поэтому Руперт пытался занять себя с помощью блокнота, который дал ему Крейн. Вместо того чтобы писать признание, он принялся рисовать комикс о вице-президенте Хартвеле и написал письма Люсии и Мэдлин, в которых желал им всего хорошего.

Руперт знал, что они никогда не получат этих писем, но на душе у него все равно стало легче. Через четыре дня он написал записку доктору Крейну: «Доктор Крейн, у вас веские доводы, но я вам не верю».

Руперт задумался, не зная, что добавить. Потом написал: «Может быть, с исторической точки зрения, вы правы. Но наверняка можно жить иначе. Разве мы не должны попробовать научиться этому?»

Он перечитал написанное, вздохнул и отложил блокнот. От чтения и письма у него закружилась голова. Его накачивали какими-то лекарствами.

На седьмую ночь в одиночной камере Руперту приснилось землетрясение, он очнулся в тишине. Он лежал в полной темноте, погасли даже раздражающие лампочки на аппаратах, через которые за ним наблюдали.

На нижних этажах раздавались крики. Потом все надолго смолкло. Прошло несколько часов, Руперт то погружался в дрему, то просыпался. Внезапно внизу началась стрельба, она затихла, потом прекратилась. В разных частях тюрьмы время от времени слышались одиночные выстрелы.

Перед самым рассветом дверь камеры распахнулась. Обычно к Руперту заходили толстый санитар или одна из медсестер и молча оставляли лекарства. На этот раз он увидел двух молодых солдат, блондина и рыжего, которые сопровождали его на допрос к доктору Крейну. Они стояли в темном коридоре с фонарями в руках.

— Говорил же тебе, они посадили его сюда, — сказал рыжий солдат товарищу.

— В чем дело? — спросил Руперт.

— Все кончено, дружище, — сказал блондин. — Можешь идти?

Руперт сел, попытался встать, но не смог и покачал головой.

Солдаты вышли и вернулись со сложенным креслом. Они ворчали и переругивались, пытаясь разложить его. Когда у них получилось, они усадили Руперта в кресло. Он мог сам поворачивать колеса.

— Придется идти по лестнице, — сказал рыжий солдат. — Лифты не работают, нет электричества.

Руперт выехал за ними на лестничную клетку. Солдаты развернули его и спиной покатили по лестнице, осторожно, опуская ступенька за ступенькой. Так они преодолели пять пролетов.

По широкому коридору они пришли в служебную столовую, где собралось несколько сотен человек, заключенных и охранников-военных. Дети и раненые были укутаны в одеяла, взятые из палат и казарм надзирателей. Толпа молча и напряженно прислушивалась к шипящему радиоприемнику в деревянном корпусе величиной с журнальный столик.

— Вся техника накрылась, — шепнул блондин. — Мы нашли старый приемник в подвале. Он работает от генератора.

— Мы убили «психов», которые здесь заправляли, — сказал рыжий солдат. — Вам же, наверное, интересно.

— Ничего не понимаю, — ответил Руперт.

— Когда города стали взлетать на воздух, они приказали нам убить пожилых заключенных, — рассказал блондин.

— И взрослых мужчин, — добавил его товарищ. — Ну, чтобы экономить ресурсы.

— Мы поговорили об этом, — продолжил первый солдат, — и решили не подчиняться. Но нельзя же просто послать «психов» куда подальше… Однако, поскольку правительство тю-тю, можно самим решать, что делать. Вот мы и решили прикончить «психов». Вывели их вон туда. — Он кивнул на окно, выходившее во двор за столовой.

Руперт увидел пять трупов, накрытых темной тканью. Один из них был одет в форму агента Департамента террора, черную с серебряной отделкой, на остальных были просто черные костюмы. Среди них был Крейн. Он лежал, распахнув мертвые глаза в звездное небо, снежинки падали ему на веки и не таяли. Возле его головы кровь смешалась со льдом и снегом.

— Это крайняя мера, — заявил Руперт.

— Такое теперь время, — сказал рыжий солдат. — А еще мы видели ваше интервью. Это же были вы? С тем нацистом?

— Что? — переспросил Руперт. — Когда?

— Запись расходится, люди про нее говорят, — солдат пожал плечами. — Она помогла нам понять, кто такие эти «психи». Они же сами устроили заваруху в Колумбусе, правда?

Потом двое солдат пошли за другим пациентом. Руперт ездил по столовой, пристально вглядываясь в сумрачные лица. Его сердце замерло при виде темноволосой женщины, сидящей на полу. Она обернулась, и Руперт узнал Люсию. Она похудела, как будто ее долго не кормили, но сейчас ложкой ела арахисовое масло из четырехлитровой алюминиевой банки. Вместе с ней ел Нандо, сидящий рядом на сложенной простыне.

Руперт направился к ним, но Нандо вскочил и побежал ему навстречу. Люсия потрясенно вздохнула.

— Мы боялись, что ты умер, — прошептала она. — Поешь?

— Нет, спасибо. Что случилось?

Несколько человек зашикали, и они заговорили еще тише. По радио сквозь помехи звучал мужской голос: «Кто-нибудь слышал какие-либо сообщения? Остался кто-нибудь живой?»

— Началась война, — шепнула Люсия. — Настоящая ядерная война.

— С кем?

— С Китаем. Бомбили наши города, их города. Неизвестно, кто первый начал.

— А как же противоракетные спутники? — спросил Руперт. — Система «Небесный огонь»? Президент обещал, что она защитит нас.

— Непонятно, — ответила Люсия. — Может, китайцы вывели ее из строя. Может, она вообще не работала.

— Может, ее вообще не существовало, — проворчал мужчина в кепке.

Руперт покачал головой.

— Нандо, с тобой все в порядке?

Нандо кивнул, не поднимая глаз. Он увлеченно уплетал арахисовое масло.

— Это снова Джерри Ротман, сертифицированный хиропрактик, я веду трансляцию через любительскую радиоточку из Гаррисона, штат Северная Дакота, — раздалось из приемника. Звук прерывался шипением. — Со мной связались выжившие из О-Клэра. Они сказали, что слышали людей из Нью-Йорка. Прием плохой. Сообщений от правительства нет. Известно о выживших в следующих районах…

Руперт посмотрел сквозь высокое окно в предрассветную тьму. Ему казалось, что на юге он смог разглядеть неестественно белый смертоносный огонь, пожирающий города Северной Америки.

Люсия взяла его за руку.

— Что нам делать теперь? — прошептала она.

Руперт видел, как солнце начинает подниматься над дымящимися руинами того, что некогда считалось цивилизацией.

— Единственное, что нам остается, — надеяться на обновление и лучшее будущее!