Элли высадила меня у моего дома и уехала, взяв обещание сразу же лечь спать. Но едва ее машина скрылась за поворотом, как я села в свою и помчалась к Тоне. И вот уже час сижу, поджидаю ее.
Наблюдаю.
Жду.
Жую.
В окнах Тони не горит свет. Ничего, ждать я умею. Сиденья у меня с подогревом, к тому же я запаслась горячим кофе и чертовой дюжиной пончиков. Я смотрела фильм «Значит, война» и знаю, как устраивают засады.
Я – Лорен, персонаж Риз Уизерспун, но с секретными навыками Криса Пайна и Тома Харди. Правда, мне не хватает крутого шпионского оборудования. В наличии лишь телефон.
На «Фейсбуке» замечаю, что она меня отфрендила. Вот змеюка. Могла бы по крайней мере дать мне возможность отфрендить ее первой.
Лживая предательница.
Проверяю список друзей Элли: по-прежнему значится ли там Тоня?
Да, вот она. Надо будет оставить пост на стене Элли. Что-нибудь типа: «У меня остался кусочек сэндвича. Ты ведь любишь объедки?»
Нет, даже это недостаточно зло. Пожалуй, я слишком вжилась в характер милой Лорен. Не хочу быть хорошей. Честно говоря, я вообще не знаю, чего хочу. Может быть, сэндвич. А то от пончиков уже подташнивает.
В фильме подруга Лорен говорит: «Не выбирай лучшего парня. Выбирай того, с кем сама становишься лучше». В моем случае – ни тот ни другой.
С Брэдли я могла создать семью. А Шейн, похоже, все еще не готов к серьезным отношениям. Лучше выберу Франклина, персонажа Криса Пайна в «Значит, война». Он любит кино и пытается изучать живопись – прекрасно мне подойдет.
Мою машину освещают фары, и на паркинг заезжает внедорожник. Пригибаюсь, затем осторожно поднимаю голову, чтобы выглянуть из окна. Сердце колотится от избытка сахара и адреналина.
Тоня. Она не одна. Только вот с кем? Не вижу. Вжимаюсь лбом в стекло и отчаянно всматриваюсь. Кто это, черт возьми? Брэдли? Я ахаю, и стекло затуманивается. Не может быть.
Протираю стекло рукавом и снова всматриваюсь. Нет, не Брэдли. Не знаю кто. Идут к ее дому. И что теперь?
Сажусь обратно на сиденье и хватаю пончик. Мне нужно углеводное топливо, чтобы варил котелок. Я планировала допрос, а не вторжение. А теперь я туда не пойду. Не могу же говорить с ней при постороннем.
В ее окнах загорается свет. Надо выяснить, кто с ней.
Больше не раздумывая, бросаю пончик в коробку… но затем меняю решение. Я о пончике, а не о том, чтобы выяснять. Ничего страшного не случится, если я его доем.
Ладно, теперь выходим. За дело.
Крадусь вдоль кустов. Ворот поднят, голова вжата в плечи.
Широкий прыжок. Здесь пригнуться. И вот я уже возле дома.
Счастье, что она живет на первом этаже. Пробираюсь вдоль стены. Черт, какие густые кусты. Да еще и колючие. Я вся исцарапалась. Волосы запутались в ветках, теперь не могу повернуть голову. Что это за дьявольское растение? Никак из него не выберусь… Голоса. Я слышу голоса!
Кто-то идет по дорожке.
Стараясь не шевелиться, сижу в кустах, пока соседи Тони не проходят мимо. Так вот что чувствуют шпионы из ЦРУ? Не представляю, как они могут работать в таких условиях.
Страшно зачесалась нога.
Сижу, замерев, на корточках. Лодыжка зудит, после выпитого кофе мне нужно пописать…
Ушли? Вроде бы ушли. С наслаждением чешу ногу и выпрямляюсь. У меня все получится.
Припадаю к стене и ползу между домом и кустами, цепляясь руками за кирпичи. Вот и ее окно… Добралась.
Да. Я теперь прямо под ним.
Медленно приподнимаю голову. Осторожно, стараясь не шуметь, привстаю. И замираю. Теперь над подоконником возвышается только моя макушка. По счастью, никто не кричит: «Боже, чьи это волосы?!»
Подавляю смешок. Да, это было бы странно. Посмотреть в окно и увидеть чей-то лоб. Вряд ли меня арестовали бы за подглядывание. Лбу подглядывать нечем.
Еще немного приподнимаюсь и… да, уже могу заглянуть в комнату. Вижу Тоню и спину таинственного мужчины. Это не Брэдли. Фигура совсем другая, слишком тощий зад. Хотя что-то в нем есть знакомое. Они спорят. Говорит Тоня, однако я слышу только приглушенное бу-бу-бу.
О! О! Он ее целует! Она отталкивает… а теперь тоже его целует! Они замерли и… почему его рука лежит у нее на животе, как будто?.. Погодите-ка, он разговаривает с ее животом!
Она все-таки беременная!
Тоня вырывается из объятий мужчины и уходит в гостиную, продолжая что-то говорить. Она недовольна. Чем – не разобрать. У этих окон слишком хорошая изоляция.
Давай обернись.
Обернись же!
Есть! Он поворачивается… и это… это…
– Ох ты, черт!
Вот зараза! Я сказала это вслух. А изоляция вовсе не так хороша, как я думала. Его глаза метнулись к окну…
Быстро приседаю.
Черт. Черт, черт! Бежать! Срочно бежать! В рекордное время продираюсь через дьявольские кусты, цепляясь одеждой за колючки.
Выскакиваю на дорогу. Куда? Стою в низком старте, как бегун, ждущий сигнала. Взгляд направо, налево, снова направо…
На старт. Внимание. Марш!
Отчаянным прыжком перемахиваю через клумбу, достигаю угла и прижимаюсь к стене. Ох! Одной рукой держусь за сердце, другой закрываю рот и шумно дышу через нос.
Когда сердце немного успокаивается, выглядываю. На улице никого нет. Еще раз на всякий случай выглядываю, затем на всех парах мчусь к машине.
Я гнала всю дорогу и подъезжаю к парковке возле дома, не помня, как добралась. Новым поворотом колеса судьбы все мои мысли перемешаны в кашу. Я теперь не просто подвешена вниз головой, а еще и кручусь с бешеной скоростью.
Достаю ключ…
– Кензи? Что с тобой произошло?
Он идет в мою сторону. Я замерла на дорожке, все еще пытаясь как-то уложить в голове то, что я видела. И что вижу. Почему он здесь?
– Брэдли?
Только объяснений с Брэдли мне сейчас не хватало.
Он берет меня за подбородок, поворачивает к свету и разглядывает мое лицо.
– Что ты делаешь? – Я отталкиваю его руку.
Левый глаз у него заплыл, пунцовый кровоподтек на скуле обещает вскоре стать фиолетово-желтым.
– У тебя… хм… вот. – Он вытягивает сухую веточку из моих волос. – Можно я?.. – Он достает салфетку, проводит ею возле моего рта и рассматривает пятно. – Глазурь?
Он оглядывает меня внимательнее, в уцелевшем глазу – беспокойство.
Вторым глазом, полагаю, он вообще ничего не видит.
Блондинистого Кена превратили в циклопистого Квазимодо. Вздыхая, вытираю лицо салфеткой. Точно, глазурь. Опускаю взгляд. Мамочки! Юбка разорвана, ноги все исцарапаны, на руке – кровь.
– Пойдем, надо привести тебя в порядок.
Спорить нет сил. Иду за ним к своей двери и жду, пока он отопрет замок. Кстати, пусть вернет ключи.
– Боже, что здесь произошло, Кенз? – Брэдли с порога озирает мою квартиру.
Ах да. Я ведь так и не избавилась от последствий пьянки а-ля Бриджит Джонс. Пьянки, явившейся результатом субботнего симфонического поцелуя и отмененной в понедельник свадьбы. Насыщенная выдалась неделька.
– Я в душ, – говорю я, входя вслед за ним.
У меня нет сил на разговоры. Я выдохлась окончательно. Меня даже не волнует, что он здесь. Нисколечко. И злость прошла. Да и какое она имеет значение?
Включая воду, замечаю себя в зеркале. О боже. Брэдли на самом деле был весьма деликатен. Я похожа на лохматую мышь, погрызенную бешеной кошкой. Исторгаю глубокий вздох и вытаскиваю из волос листья.
Когда я выхожу, на столике у дивана меня ждет бокал вина.
Рядом сидит Брэдли с аптечкой.
– Иди сюда. Хочу взглянуть на твой порез.
Протягиваю ему руку для осмотра. Здоровенная рана, от запястья до локтя. А я и не почувствовала. Когда он закончил, я усаживаюсь на диване, скрестив ноги, и делаю пару глотков вина. Брэдли садится напротив, наклоняется, положив руки на колени, и ждет.
Даю ему возможность подождать еще немного.
– Ладно, – наконец решаюсь я. – Больше никакого вранья. Только правда. Это твой единственный шанс сказать правду. Выкладывай.
Правда все та же, что и раньше. У них была интрижка до того, как я пришла работать в агентство, а потом это случилось опять. Да, правда – отстой. И Брэдли – отстой. Стискиваю зубы. Его признания не в силах ничего изменить.
Брэдли садится передо мной на пол. Берет меня за руки.
– Пару недель назад она сказала мне, что беременна. И… я запаниковал, пойми. Потом она пошла за мной к машине, когда я уезжал в Лансинг, требуя, чтобы я поступил правильно и женился на ней. Жениться на ней! Это мой худший кошмар, милая, ты должна мне поверить…
Он просительно заглядывает в мои глаза. Мне, наверное, следует принести ему льда, чтобы приложить к синяку, но этого я не делаю.
– А как насчет того, что сказал Шейн? Что он видел вас вместе в отеле?
– Милая, – осторожно начинает Брэдли и придвигается ближе. – Я могу быть таким ослом…
Спасибо, мистер Очевидность. Я насмешливо фыркаю.
– Но если бы она действительно была беременна от меня, ты ведь знаешь, как бы я поступил.
Я отдергиваю руки и выпрямляюсь. Он поступил бы с ней как подобает?
А как насчет меня?
Брэдли хмурится. Качает головой.
– Нет, я имею в виду, поддержал бы ее материально. Помогал бы с ребенком. Я хочу жениться на тебе. Впрочем, я уверен, что она соврала о беременности. Так что сейчас это не имеет значения. Правда?
Вот черт. Он не знает, что я только что видела.
И кое-какое значение это имеет.
– Я обо всем говорил с Грейсоном…
– Погоди-ка, мой брат знает о Тоне и?.. – В голове не укладывается.
Остатки углеводной эйфории стремительно тают.
– Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я не мог решить, как поступать. Прости меня. За Тоню. За то, что давил на тебя со свадьбой. Пожалуй, я думал, что, если мы поженимся скорее, все как-то утрясется… Не знаю. Тогда тебе было бы труднее просто уйти – когда я рассказал бы тебе все. И вместе мы справились бы с ситуацией. Вот черт, я сам все испортил. Мне очень жаль.
Ошеломленно слушаю. Его слова звучат для меня то громче, то тише. Я пытаюсь понять, что каждое из них означает. И чего не означает. И почему так ноет сердце.
– Мы можем устроить самую роскошную свадьбу на свете. Какую только пожелаешь. Дай лишь еще один шанс… Ты хочешь детей? Ты ведь знаешь, я тоже. Начнем хоть сейчас. Я ни словом не упрекну насчет Беннета. Ладно?
Беннет. Его имя возвращает меня в реальность.
Брэдли все еще хочет быть со мной? Он с ума сошел? Он считает, что после всего, что случилось, я могу передумать? Он забыл, что я рассталась с ним прежде, чем узнала об измене? Он не подходил мне тогда, не подойдет и сейчас.
Встаю, отыскиваю сумочку и шарю в ее внутреннем кармашке.
Кольцо.
– Брэдли… Я не могу стать твоей женой. – Хотя мой голос звучит тихо, на этот раз в нем нет ни капли нерешительности. – И не стану.
Не знаю, что я могу и кем стану.
Зато уверена, что мне нужен не он.