Об авторе

© Перевод. Левин М. Б., 2001.

Мюррей Лейнстер — один из псевдонимов покойного Уильяма Фитцджеральда Дженкинса, писавшего также под именем Уилл Ф. Дженкинс и еще полудюжиной псевдонимов. Он усердно работал и в других жанрах, выдавая миллионы слов чтива, но сегодня мало что известно из его вещей, кроме написанных в жанре НФ под именем Мюррея Лейнсгера, и мало какие из его произведений, помимо научно-фантастических, привлекали внимание даже при его жизни. Но в качестве Мюррея Лейнсгера Дженкинс оказал на развитие научной фантастики очень глубокое влияние, и оно сказывается до сих пор.

Лейнстер опубликовал первый свой научно-фантастический рассказ в «Argosy» в 1919 году, публиковался потом в «Amazing» Хьюго Гернсбека в двадцатых и был одним из основных авторов эпохи «золотого века» журнала «Эстаундинг» Джона У. Кэмпбелла в сороковых и пятидесятых — в этом журнале появились почти все его лучшие произведения. Почти все романы Лейнстера датированы древними годами и давно забыты; он один из немногих, кто заработал себе имя рассказами. Почему-то романы ему не удавались и считались хуже его рассказов даже при его жизни, зато лучшие из рассказов остаются и сегодня свежими и современными. В своих рассказах Лейнстер открыл некоторые разновидности жанров, существующие и сейчас: например, считается, что он был основоположником Альтернативной Истории в рассказе «Объезды во времени» и автором одного из первых рассказов о Первом Контакте — знаменитый «Первый контакт». Оба эти рассказа сейчас являются примером наиболее глубокого проникновения в тему. Среди его самых знаменитых вещей числится и захватывающий, полный напряжения и действия рассказ, который предлагается читателю, — «Исследовательский отряд», принесший Лейнстеру его единственную премию «Хьюго» в 1956 году. Это произведение — образец того, как надо писать умные приключенческие рассказы о чужих мирах. Рассказ, который повлиял на бесчисленные романы и рассказы на ту же тему, если не прямо вдохновил их, не говоря уже о телепередачах и фильмах, созданных в последующие годы. Никто до Лейнстера не писал о земных исследователях, сражающихся на чужой враждебной планете, и я вот что скажу: за прошедшие сорок лет никто не написал об этом лучше Лейнстера.

Наверное, лучшим романом Лейнстера можно назвать «Плачущий астероид» — вещь выше среднего уровня его романов по воображению и в смысле возбуждения мысли читателя, с хорошо сделанной проработкой деталей. Среди других его романов можно назвать «Пираты Зана», «Забытая планета», «Греки приносят дары» и «Война со штучками». Рассказ «Исследовательский отряд» с другими рассказами о группе наблюдения вошел в один из лучших сборников Лейнстера «Колониальная служба». Серия «Медицинская служба», менее удачная, чем серия о группе наблюдения, но все же представляющая интерес, вошла в сборники «С.О.С с трех миров» и «Доктор для звезд»; есть также романы на эту тему — «Оружие-мутант» и «Этот мир — табу». Другие сборники рассказов — «Монстры и прочее в этом роде» и «Мюррей Лейнстер: Избранное».

Почти все книги Лейнстера уже давно не переиздаются, и их практически невозможно найти. Больше всего шансов, наверное, купить в каком-нибудь букинистическом магазине сборник Лейнстера «Избранное», изданный в 1978 году, но и это вряд ли. К счастью, сейчас издательство «НЕСФА-Пресс» выпускает большую ретроспективу «Первый контакт: Лучшее из Мюррея Лейнстера», где есть почти все его лучшие рассказы. Рекомендуем купить, пока еще есть возможность, потому что нигде больше его произведений не найти.

Уилл Дженкинс, человек с разнообразными способностями, скрытый за псевдонимом Мюррея Лейнстера, был не только писателем, но и изобретателем. Он изобрел, среди прочего, метод фронтальной проекции для создания фона в фильмах, и этот способ до сих пор используется в кинопромышленности под названием «Проектор Лейнстера». Во время Второй мировой войны он предложил способ маскировки кильватерного следа перископов подводных лодок, и этот метод спас жизнь тысячам подводников. Умер он в 1975 году.

Колониальная служба

Murray Leinster. «Exploration Team».

© Street & Smith Publications, Inc., 1956.

© Перевод. Овчинникова A., 2001.

I

Небесное тело неправильной формы двигалось по небу со скоростью воздушного экспресса, затемняя звезды на своем пути. Очевидно, это был заселенный астероид. Доналд Хайдженс проводил его равнодушным взглядом. Ему хватало забот с данными замеров влажности и температуры, которые он методически вводил в компьютер, — странное занятие для человека, с юридической точки зрения преступившего закон. Поскольку таковым был он, отсюда следовал вполне логический вывод, что вся его работа на Лорене тоже была преступлением. Но Хайдженс не считал свою работу чем-то странным, так же как не было ничего странного в комнате со стальными шторами и в огромном плешивом орле, дремавшем на трехдюймовом насесте.

Единственного помощника Хайдженса после схватки с «ночным бродягой» корабль «Кодиус Компани» увез туда, откуда тайком приходили все эти корабли. И теперь Доналд должен был трудиться за двоих. Забавно было сознавать, что он сейчас единственный человек на этой планете!

Единственный человек — но далеко не единственное здесь разумное живое существо.

Внизу в загоне похрапывали медведи. Ситка Пит тяжело поднялся и побрел к своей миске. Он с жадностью полакал охлажденную воду, а потом громко чихнул. Проснулся Сурду Чарли. Спустя некоторое время Доналд услышал рычание и возню.

— Потише там! — крикнул Хайдженс и снова углубился в работу.

Пока компьютер обрабатывал данные о климате, Доналд определил количество оставшихся запасов и принялся за отчет.

«Ситка Пит, — сообщал он, — по всей вероятности, разрешил проблему борьбы с отдельными экземплярами сфиксов. Он понял, что не имеет смысла душить их, так как когти не могут пробить даже верхний слой их шкуры. Сегодня Семпер оповестил нас, что стая этих мерзких тварей пронюхала дорогу на станцию. Ситка, спрятавшись с наветренной стороны, ожидал их прихода. Затем он сзади напал на сфикса и обрушил на его голову два страшных удара, сила которых была, вероятно, равна силе двух обрушившихся с большой высоты скал. Такой удар расплющил череп, как яйцо. Затем Ситка такими же мощными шлепками убил еще двух сфиксов. Сурду Чарли индифферентно наблюдал за схваткой, но когда проклятые чудовища набросились сзади на Ситку, поспешил ему на выручку. Я не мог стрелять, так как боялся попасть в медведей, но тут из медвежьего загона выскочила Фаро Нелл. Ее появление отвлекло внимание сфиксов и дало возможность Ситке еще раз применить свою новую технику боя. Поднявшись на задние лапы, он наносил свои ужасающие удары направо и налево. Битва закончилась быстро. Семпер все время с криком летал над дерущимися, но, как обычно, не присоединился к ним.

Примечание: Наджет пытался ввязаться в драку, но мать пинками отогнала его. Сурду и Ситка, как всегда, не обращали на него никакого внимания».

Снаружи доносились ночные звуки, среди которых можно было различить похожие на протяжные аккорды органа голоса поющих ящериц, хихиканье «ночных бродяг», звуки, напоминавшие удары молотка, а также скрип несмазанных дверей. Со всех сторон слышалось икание в разных тональностях. Это трещали крыльями крошечные существа, которые на Лорене заменяли земных насекомых.

Хайдженс продолжал: «Ситка еще долго хорохорился после окончания битвы. Он хотел показать Сурду Чарли свой новый способ драки. Он поднимал головы раненых и мертвых сфиксов и с двух сторон лапами наносил удары. Медведи страшно рычали, когда тащили трупы к мусоросжигательной печи. И мне показалось, что…»

Внезапно раздался сигнал прибытия, заставив Доналда оторваться от отчета. Семпер приоткрыл ледяной глаз, взглянул на хозяина и снова закрыл его. Снизу доносился спокойный глубокий храп медведей. «Ночной бродяга» пронзительно закричал в чаще. Икание, стук молотка, звуки органа… И — новый настойчивый сигнал прибытия, перекрывший все привычные ночные звуки.

Итак, какой-то корабль уловил сигнальный луч, о существовании которого могли знать только корабли «Кодиус Компани», и теперь сообщал о том, что приземляется. Но Хайдженс знал, что сейчас в этой звездной системе никаких кораблей быть не должно.

Лорен — единственная обитаемая планета у Нерри, звезды класса Солнца, и официально она считалась «непригодной для жизни людей из-за населявшей ее вредоносной фауны». Так со свойственной ему безапелляционностью и дубоватой прямотой формулировок заключил Колониальный Надзор, ставя вето на колонизацию Лорена. Под «вредоносной фауной» имелись в виду, конечно же, в первую очередь сфиксы. Заселение Лорена было категорически запрещено три года тому назад, и, основывая здесь экспериментальную станцию, «Кодиус Компани» грубо нарушала закон. Едва ли существовало более тяжкое преступление, чем самовольный захват планеты, запрещенной для колонизации всемогущим Колониальным Надзором.

Тревожный звук прозвучал в третий раз.

Хайдженс громко выругался, протянул было руку, чтобы выключить световой сигнал, но тут же понял, что это бесполезно. Локатор неизвестного судна-уже зафиксировал его расположение на карте. И теперь корабль сможет отыскать это место и днем, и ночью и преспокойно сюда опуститься.

— Дьявол!

Не двигаясь, Доналд молча слушал настойчивую трель сигналов. Наконец голос, искаженный расстоянием, отчетливо произнес:

— Вызываю Землю! «Одиссей», корабль компании «Крит Лайн», вызывает Землю! К вам спускается один пассажир в посадочном челноке. Включите опознавательные огни!

Хайдженс чуть не саданул кулаком по динамику, из которого слышался голос. Единственный корабль, для которого он с радостью включил бы огни, был корабль «Кодиус Компани». Колониальная Служба была здесь самым нежеланным гостем — потому что ее люди наверняка уничтожат и колонию, и Ситку, и Сурду, и даже маленького Надже-та, а его самого привлекут к суду за незаконную колонизацию планеты.

Правда, «Крит Лайн» — торговая компания… Но Хайдженс не особенно обольщался на этот счет: чиновникам Колониального Надзора нередко приходилось пользоваться и торговыми, и пассажирскими кораблями, если по каким-то причинам эти суда могли доставить их на нужную планету быстрее, чем корабль с изображением дурацкой пальмы на борту — эмблемы Колониального Надзора.

Доналд обреченно включил огни На посадочной площадке, увидел, как ярко осветилось поле, и принялся за обычное для всех застигнутых на месте преступления дело — лихорадочное уничтожение улик. Он вложил все диски и прочие материалы в специальный сейф, стер с винчестера записи, свидетельствующие о том, что «Кодиус Компани» поддерживала станцию на Лорене, и полностью уничтожил контрольные программы.

Теперь оставалось только найти кнопку на незаметной дверце в стене и, выбрав код, превратить в прах содержимое сейфа, но он никак не решался это сделать. Если бы твердо знать, что корабль принадлежит Колониальной Службе, он без колебания нажал бы кнопку и обрек себя на долгие годы тюремного заключения. Но торговый корабль «Крит Лайн», чем бы ни объяснялось его появление в этой системе, не был опасен Для Хайдженса.

В конце концов Доналд решился.

Он отошел от сейфа, взял бластер, спустился вниз, где находился медвежий загон, и нажал кнопку выключателя. Звери, разбуженные ярким светом, удивленно посмотрели на него.

Ситка Пит сел и смешно замигал. Сурду Чарли лежал на спине, задрав вверх все четыре лапы, — так было спать значительно прохладней. Он с шумом перекувырнулся и засопел в знак дружеского расположения к Хайдженсу.

Фаро Нелл проковыляла к дверям своей отдельной клетушки, сделанной специально для того, чтобы Наджет не путался под ногами и не раздражал взрослых медведей.

Хайдженс, единственный человек на этой планете, осматривал своих четвероногих подопечных — основную рабочую и боевую силу. Все они были видоизмененными потомками Чемпиона Кодьяка, в честь которого называлась компания. Ситка Пит, самый большой самец, весил двадцать две сотни фунтов, Сурду Чарли — почти столько же, а Фаро Нелл, в которой удивительно сочетались страшная свирепость с материнской добротой, достигала восемнадцати сотен фунтов. И даже в маленьком резвом медвежонке Наджете, высунувшем любопытную мордочку из-за мохнатого бока матери, было уже не меньше шестисот фунтов.

Звери выжидающе смотрели на Хайдженса. Они хорошо знали, что означало, когда на плече у хозяина сидел Семпер.

— Пошли! — скомандовал Хайдженс. — Уже темно. К нам пожаловал гость, и, боюсь, у нас будут из-за него неприятности.

Он снял запоры с наружной двери загона. Ситка Пит неуклюже проковылял через нее, Сурду вперевалочку последовал за товарищем.

Судя по поведению медведей, снаружи все было спокойно. Ситка встал на задние лапы и потянул носом воздух. Сурду, переваливаясь с боку на бок, подошел к нему и тоже стал нюхать. Последней вышла Фаро Нелл и предостерегающе зарычала на Наджета, сунувшегося к Сурду.

Доналд стоял в дверях, держа наготове бластер и поправляя ружье за плечами. Он чувствовал себя неловко из-за того, что отправил вперед медведей. Но им нужно было пройти через две чащи, а уже наступила ночь. Звери прекрасно чуяли опасность, далеко превосходя человека обонянием и зоркостью.

Огни, зажженные на широкой тропинке, ведущей к посадочному полю, освещали таинственным голубым светом все вокруг — ажурные арки гигантских папоротников, стройные колонны деревьев над ними, причудливые ветви стрельчатых кустов. Листва четко выделялась на фоне черного неба.

— Вперед! — скомандовал Хайдженс, махнув рукой. — Хоп!

Он с силой захлопнул дверь загона, и процессия двинулась к посадочному полю через полосу освещенного леса. Два гигантских кодьяка ковыляли впереди. Ситка крадучись шел по дорожке, за ним, переваливаясь из стороны в сторону, брел Сурду Чарли. Хайдженс шел следом, настороженно вслушиваясь в темноту, а Фаро Нелл с Наджетом замыкали шествие.

Они составляли великолепный боевой отряд, хорошо приспособленный для передвижения по этой полной опасности чаще. Ситка и Чарли всегда были в авангарде. Фаро Нелл защищала тыл. Наджет шел рядом с матерью. Он требовал постоянной заботы, поэтому медведица постоянно была начеку. Разумеется, Хайдженс являлся главной ударной силой: разрывные пули ружья могли поражать даже сфиксов, а светящийся конус фонаря, укрепленного на длинном дуле, который включался, как только стрелок дотрагивался до спускового крючка, хорошо освещал цель. Это было совсем не похоже на обычное плазменное, оружие, но обитатели Лорена тоже ничем не напоминали обыкновенных земных зверей. Например, «ночные бродяги» боялись света. И в то же время могли напасть в состоянии истерии, которое вызывалось у них слишком уж ярким освещением…

Хайдженс быстро шел к посадочной площадке, желая как можно скорее прояснить ситуацию.

У «Кодиус Компани» имелись серьезные причины, побудившие фирму создать эту станцию, но вся работа по ее оборудованию была проделана в полнейшей тайне. И если незваный гость окажется чиновником Колониального Надзора, Хайдженс должен будет успеть вернуться и уничтожить содержимое сейфа, чтобы спасти тех, кто прислал его сюда.

Пробираясь сквозь освещенную чащу, Доналд слышал отдаленный рев двигателей. По мере того как они приближались к ракетодрому, шум, создаваемый посадочным челноком, становился все громче. Два огромных кодьяка всем своим видом выражали беспокойство.

Наконец отряд вышел к краю залитого слепящим светом поля. Мощные лучи косо уходили вверх, так чтобы приборы корабля могли легко установить место посадки. Старое доброе посадочное поле, давным-давно уже не применяющееся на большинстве обжитых планет — с тех пор как повсюду были внедрены посадочные ловушки, эти мощные сооружения, которые с необычайной легкостью и осторожностью поднимали и спускали звездолеты. Но когда-то такие примитивные посадочные поля верно служили пионерам космоса.

Сейчас эти допотопные площадки еще можно было встретить либо на планетах, где велись исследовательские работы (чаще всего по бактериологии или экологии), либо в только что основанных колониях, еще не успевших построить типовой ракетодром. Однако спускаться на подобные площадки могли либо легкие посадочные челноки, либо корабли, оборудованные специальными двигателями… Такими, как у некоторых кораблей «Кодиус Компани», но отнюдь не у большинства торговых, грузовых и пассажирских кораблей, снующих взад-вперед по освоенной человеком части Вселенной.

Ночные обитатели Лорена уже успели слететься на свет, как мошкара на Земле. Их было бесчисленное множество, всевозможного типа и размера — от белых маленьких ночных мошек и многокрылых летающих червей до непрерывно вращающихся, довольно больших тварей, которые могли бы сойти за ощипанных летающих обезьян. Все они жужжали, плясали и описывали в воздухе сумасшедшие круги. Их было так много, что они почти полностью закрыли небо над площадкой. Взглянув наверх, Хайдженс сквозь завесу из крыльев и тел не сразу увидел ракетобот.

* * *

Светящаяся точка тем временем увеличилась до размеров большой звезды, затем до размеров очень яркой луны и, наконец, превратилась в безжалостно слепящий шар. Хайдженс отвернулся. Тяжелый неуклюжий Ситка Пит благоразумно последовал примеру хозяина и стал смотреть на темную чащу. Сурду, казалось, не замечал все усиливающегося глухого рева ракеты. Он все время осторожно нюхал воздух. Фаро Нелл, прижав голову Наджета огромной лапой, старательно вылизывала его перед приходом гостей. Наджет дергался, как капризный ребенок.

Рев перешел в чудовищные громовые раскаты. С посадочной площадки потянуло горячим ветром. Ракетная лодка метнулась вниз, ее пламя пробило брешь в стене летающих существ. Затем все покрылось облаком пыли, середина поля ярко вспыхнула, что-то быстро скользнуло в огонь, примяло его и прочно утвердилось в нем.

И когда пламя исчезло, Хайдженс увидел челнок. Он покоился на хвосте, устремив нос вверх.

Наступила мертвая тишина, затем постепенно стали возвращаться ночные звуки.

Боковая дверца в корпусе лодки открылась, оттуда показался трап, по которому достаточно ловко сбежал человек с небольшим саквояжем в руке. Нежданный гость направился к краю расчищенной посадочной площадки, затем повернулся и махнул рукой кому-то в челноке.

Трап тут же исчез внутри ракетобота. Из-под хвостового оперения вырвалось пламя, за ним столбы удушливой пыли, и под невыносимый гулкий рев челнок взвился над посадочным полем. Вскоре маленькая светящаяся точка в небе Уходила все дальше и дальше на восток, где ее ждал корабль.

Из чащи снова неслась какофония самых разных звуков — жизнь на Лорене протекала независимо от людских дел, — и под всхлипывания, вскрики и скрип ночных существ человек с саквояжем в руках удивленно оглядывался вокруг.

Его удивление сменилось явным испугом, когда от кромки поля к нему медленно двинулась группа встречающих.

Как всегда, Сурду и Ситка шли впереди, за ними двигался Хайдженс, а Фаро Нелл плелась по пятам за хозяином, не спуская заботливого материнского ока со своего сына.

Человек на площадке оторопело смотрел на этот парад. Не очень-то приятно ночью на незнакомой планете вдруг очутиться лицом к лицу с семейством гигантских медведей. Одинокая фигура Хайдженса совсем затерялась среди компании его друзей.

Прибывший невольно отшатнулся, когда Сурду и Ситка приблизились к нему вплотную.

— Привет! Не бойтесь медведей. Это мои друзья, — поспешил прояснить ситуацию Хайдженс.

Ситка осторожно обнюхал приезжего с ног до головы. Запах был вполне удовлетворительный, знакомый запах человека. Затем медведь грузно опустился прямо в грязь, не спуская дружелюбного взгляда с незнакомца. Сурду усиленно обнюхивал край площадки.

Хайдженс завидовал деловитому спокойствию своих медведей. Перед ним стоял офицер Колониальной Службы (причем, судя по знакам отличия на форме, — не из низших чинов). Что ж, его худшие опасения подтвердились.

Так что теперь он смотрел на незнакомца едва ли не в большем замешательстве, чем тот на него, и не мог решить, каков должен быть его следующий шаг.

Незнакомец первым оправился от шока.

— Н-ну, — слегка дрожащим голосом произнес он, — и где же ваши роботы? Какого черта здесь делают эти медведи? И почему вы перенесли станцию?

Ситка, уловив недовольство в голосе незнакомца, заворчал на очень низких, почти неслышных тонах. Офицер Колониальной Службы смолк.

— П-простите, — наконец сказал он, пытаясь отодвинуться от зверя. — Кажется, я забыл представиться? Меня зовут Дэниэл Бордман. Я прибыл сюда, чтобы составить отчет о вашей колонии.

— О какой колонии?

Оказавшись на безопасном расстоянии от Ситки, Бордман натолкнулся на Сурду и нервно подскочил.

— Как «о какой»? Робот-Пункт на Лорене…

Он бросил рассеянный взгляд по сторонам и снова уставился на Хайдженса.

— Только не говорите мне, что идиот шкипер доставил меня не на ту планету! Это ведь Лорен, правда? Лорен в системе Нерри? Но где же тогда ваши роботы? По плану колонизации вы уже давно должны были закончить возведение посадочной ловушки. А вместо ловушки я вижу здесь какое-то допотопное посадочное поле, на которое мне пришлось опускаться в челноке… Что здесь происходит, в конце концов? И… на кой дьявол здесь эти звери?

Доналд усмехнулся.

Несмотря на отчаянность ситуации, оторопелые вопросы чиновника Надзора начали его забавлять. Но все же он решил не отказывать бедняге в разъяснениях — что толку водить этого типа за нос!

— Вы находитесь, — сказал Хайдженс вежливо, — в нелегальном, незаконном поселении и, следовательно, разговариваете с преступником. А эти звери — мои сообщники. Зря вы так быстро отпустили челнок, не попытавшись сначала разобраться в положении дел на этой планете… И теперь вам придется воспользоваться нашим гостеприимством.

Во взгляде офицера Надзора возмущение и недоверие смешалось с крайним изумлением. Впрочем, испуга в этом взгляде не было — пока. Значит, надо сделать так, чтобы он там появился.

— Если хотите, то можете отклонить мое предложение и обосноваться на этом поле, но я ручаюсь, что вне стен моего жилища вы не доживете до утра, — с неким садистским удовольствием сообщил Доналд.

Вместе со вполне понятным страхом на лице непрошеного визитера отобразилось и возмущение — причем возмущения было куда больше, чем страха.

«А этот человек, хоть и не может похвалиться косой саженью в плечах, не из самых трусливых», — подумал Хайдженс и уже мягче сказал:

— Пойдемте на станцию, Бордман. Там мы сможем спокойно обо всем поговорить, и у меня будет время обдумать, что делать дальше… Честно говоря, у меня есть все основания вас убить. — Последняя фраза вырвалась у него не из желания вконец запугать незваного гостя, а от полной безысходности ситуации.

Звери почувствовали замешательство своего хозяина. Ситка и Сурду бок о бок встали справа от Хайдженса, Фаро Нелл поднялась на задние лапы слева от него.

Только Наджет не чувствовал напряженности момента. Он был еще ребенок и поэтому настроен весьма дружелюбно. Наджет давно уже рвался к новому человеку и теперь, когда мать отвлеклась, получил долгожданную возможность познакомиться. Мелкими шажками он стал приближаться к гостю, застенчиво ворча, и вдруг чихнул от смущения. Мать одним прыжком очутилась рядом и отвесила ему шлепка. Наджет отчаянно завизжал. Визг маленького кодьяка весом в шестьсот фунтов звучал весьма внушительно.

Бордман быстро попятился, но как только Наджет умолк, решительно шагнул вперед.

— Думаю, нам и вправду лучше всего беседовать не здесь. Но предупреждаю заранее: если это нелегальная колония, вы будете арестованы. Учтите — все, что бы вы ни говорили, может быть использовано против вас.

Доналд широко ухмыльнулся.

— Спасибо за предупреждение. А теперь держитесь поближе ко мне, если хотите прибыть на станцию живым. Я бы поручил Сурду тащить ваш саквояж, он любит носить вещи, но боюсь, что в дороге ему могут понадобиться зубы. До станции почти что миля.

И он повернулся к медведям со словами:

— Ну, пошли. На станцию! Хоп!

Ситка Пит послушно занял свое обычное место впереди, за ним с ворчанием последовал Сурду. Хайдженс и Бордман шли бок о бок перед Фаро Нелл и Наджетом: только так на Лорене можно было пробираться по лесу в полумиле от укрепленного жилища. На пути они столкнулись с «ночным бродягой», яркий свет посадочной площадки привел его в состояние безумия. «Бродяга» с диким смехом стремительно понесся через чащу, и Сурду ударом лапы свалил его на землю в десяти ярдах от Хайдженса. Наджет ощерился при виде мертвого зверя. Он даже сделал вид, что собирается напасть, но мать отогнала его.

Лицо у Бордмана было отчаянно бледным даже в мертвенных лучах подсветки лесной дороги.

II

Из загона долго доносились шум и возня, наконец звери успокоились.

Хайдженс ввел гостя в жилую комнату, и Бордман вздрогнул при виде орла, который холодно посмотрел на разбудивших его людей.

— Не пугайтесь. Это Семпер, — представил своего приятеля Доналд. — Семпер Тираннис. Он тоже житель Лорена. Но он не ведет ночной образ жизни и поэтому не вылетел вас приветствовать.

Бордман, приоткрыв рот, смотрел на огромную птицу, сидящую на насесте.

— Орел? — наконец переспросил он. — То медведи, видоизмененные, если вам верить, но все же медведи, а теперь еще и орел! Да, тут собран неплохой зверинец… И вы утверждаете, что это ваш боевой отряд?!

— Медведи к тому же еще и вьючные животные, — сообщил Хайдженс. — Они могут тащить на себе до сотни фунтов и при этом не терять своих боевых качеств. И питание Для них не проблема. Они кормятся в чаще. Не сфиксами, конечно. Такую тварь есть невозможно.

Достав бутылку и стаканы, он гостеприимно пригласил Бордмана к столу. Тот поставил свой саквояж на пол и взял стакан.

— Интересно, — спросил он так, как будто это единственное, что требовало объяснений, — почему у орла такое странное имя — Семпер Тираннис? Я еще могу понять такие имена, как Ситка Пит или Сурду Чарли. Очевидно, они названы в честь родных мест их предков.

— Семпер — летающий разведчик, — ответил Хайдженс. — Я научил его разыскивать сфиксов и вовремя извещать об их приближении. Во время полета он несет на себе крошечный телепередатчик. Пользы от него много, но все же ему далеко до медведей.

Бордман сел и отпил из стакана.

— Любопытно… очень любопытно, — сказал он, задумчиво глядя на Семпера. — Значит, это — нелегальное поселение. А я — офицер Колониальной Службы. Мое дело составить отчет о ходе работ согласно плану, но в данной ситуации я обязан вас арестовать. Вы, кажется, говорили о том, что собираетесь прикончить меня? Скормить меня вашим медведям?

Хайдженс посмотрел на чиновника ледяным взглядом Семпера Тираннис:

— Я буду рад, если вы найдете какой-нибудь другой выход, Бордман. Я попал в очень скверную историю, если учесть тяжесть наказания за незаконную колонизацию… Самое логичное — убить вас, вы согласны?

— Пожалуй, в чем-то вы правы, — медленно проговорил Бордман. — Но если уж вы так со мной откровенны, могу признаться в ответ, что дуло моего бластера направлено из кармана прямо на вас.

Доналд пожал плечами.

— Вы же понимаете, что мои четвероногие сообщники явятся сюда раньше ваших друзей из Надзора. Клетки не смогут надолго их удержать. И, боюсь, вы окажетесь в незавидном положении, если они застанут вас сидящим верхом на моем трупе.

Бордман кивнул:

— Тоже верно. Очень может быть, что ваши мохнатые земляки не оставят от меня ни кусочка. А вы, как я вижу, не из тех, кто теряется, даже когда на вас направлен бластер. Но, с другой стороны, вы легко могли меня убить, когда ушел ракетобот. Я тогда ни о чем не подозревал. Почему вы этого не сделали?

Хайдженс закусил губу.

Он не сделал этого потому, что еще ни разу в жизни не убивал людей — даже чиновников ненавистного Колониального Надзора. Мысль об убийстве отчаянно претила ему. Доналд наверняка не способен был убить ни в чем не повинного человека даже ради спасения собственной свободы… Но сейчас речь шла не только о свободе, но и о жизни его четвероногих друзей, безмятежно похрапывавших там, внизу; и еще об очень важных вещах, куда более важных, чем его свобода и даже жизнь! И Хайдженс до сих пор не мог решить, как ему следует поступить в этой отчаянной ситуации.

— Знаете, — заметил Бордман, — часто секрет хороших отношений между людьми кроется в том, что ссоры откладываются на потом. Давайте отложим пока обсуждение вопроса, кто кого убьет. Говорю вам честно, я собираюсь при первой же возможности отправить вас в тюрьму. Незаконная колонизация — скверная штука. Но вы, как я понимаю, тоже не собираетесь сидеть сложа руки, и на вашем Месте я, очевидно, поступил бы точно так же. А сейчас я предлагаю заключить временное перемирие.

Хайдженс молчал.

— Ладно, тогда беру это на себя, — сказал Бордман. — Итак… — Он вытащил руку из кармана и положил на стол бластер, затем вопросительно посмотрел на Хайдженса.

— Лучше держите его при себе, — буркнул тот. — Лорен — не то место, где человек может жить без оружия… Хотите есть? — после паузы поинтересовался гостеприимный хозяин.

— Не откажусь! — Бордман впервые улыбнулся, и, хотя Хайдженс был вправе ждать от этого человека всяческих неприятностей, его улыбка неожиданно понравилась ему.

Бордман молча наблюдал за приготовлением нехитрого ужина. Хайдженс был на добрую голову выше его, Бордмана, но при этом очень худ и жилист, а его порывистые движения были движениями человека, чья жизнь зачастую зависит от его молниеносной реакции. На загорелом лице ярко блестели светло-голубые глаза, в которых достоинство сочеталось со спокойным юмором — так, должно быть, выглядели пионеры, осваивавшие когда-то просторы американских прерий на старушке Земле…

Черт возьми, несмотря на то что Хайдженс был преступником, которого следовало немедленно арестовать и судить, он вызывал невольную симпатию. Дэниэл то и дело напоминал себе, что этот голубоглазый верзила, деловито накрывающий на стол, — самый злостный нарушитель закона, с каким ему приходилось иметь дело за свою более чем десятилетнюю службу в Колониальном Надзоре!

Бордман дождался, пока Доналд разложит еду по тарелкам и займет свое место за столом, и тогда осторожно спросил:

— Но все-таки, что же произошло со здешней законной колонией? Разрешение на колонизацию было дано Надзором восемнадцать месяцев назад. Здесь высадили колонистов со всем необходимым оборудованием и запасами продовольствия. С тех пор на Лорене побывало четыре корабля. На планете сейчас должно находиться несколько тысяч управляемых людьми роботов, готовящих все необходимое к прилету основной части колонистов. К этому времени полагалось очистить и занять сотни квадратных миль леса, построить посадочную ловушку — а я не заметил даже сигнального маяка, указывающего место посадки. С высоты совсем не видно вырубленных участков. Корабль «Крит Лайн» находился на орбите целых три дня в поисках места, куда мог бы спустить меня. Представляете, в каком бешенстве был шкипер! Ваш сигнальный луч — мы засекли его совершенно случайно. Так что же все-таки произошло?

Хайдженс молча жевал.

— Лорен — большая планета, — наконец задумчиво произнес он. — На ней могут быть сотни колоний, которые ничего не знают о существовании друг друга. Честно говоря, до вашего прибытия я был уверен, что я — единственный человек, кто ступал по этой земле. Но если все действительно обстоит так, как вы сказали, легко можно догадаться о том, что случилось с роботами. Подозреваю, что они столкнулись со сфиксами.

Бордман застыл с вилкой в руке.

— Я много читал об этой планете, когда готовился к докладу, — проговорил он. — Сфиксы — это наихудшие представители местной фауны, очень свирепые, холоднокровные плотоядные с особыми генами, слегка похожими на гены нашей ящерицы. Охотятся всегда стаями. Вес взрослого экземпляра от семи до восьми сотен фунтов. Очень многочисленны и смертельно опасны. Именно поэтому людям когда-то была запрещена колонизация Лорена. А потом было решено сначала заселить эту планету роботами, в задачу которых входило сделать ее пригодной для жизни людей. Роботы могут существовать здесь, так как они машины. А какое животное станет нападать на машину?

— А какие машины могут напасть на животных? — пожал плечами Хайдженс. — Сфиксы, разумеется, не станут беспокоить роботов, но разве роботы могут справиться со сфиксами?

Бордман кивнул:

— Я согласен с вами — невозможно создать охотящегося робота. Машина может различать цель, может воспринимать угрозу, но принимать самостоятельные решения она не может. Вот почему людям не угрожает опасность бунта роботов: они просто не способны на действия без предварительных указаний. Но эта колония была запланирована с полным учетом возможностей именно роботов! Когда участок очистили, его обнесли электрическим забором, который зажарил бы любого сфикса, если бы тот попытался перелезть через него.

Хайдженс молча резал мясо. После небольшой паузы он сказал:

— Высадка колонистов происходила зимой. Думаю, это было именно так, судя по тому, что колония некоторое время еще продержалась. И ручаюсь, что последний корабль был здесь до весеннего таяния снегов. Год здесь длится восемнадцать месяцев, как вам известно.

Бордман опять кивнул:

— Да. Высадка была зимой. А последний звездолет опустился до наступления весны. Идея состояла в том, чтобы открыть рудники, очистить поля и обнести все электрической изгородью до возвращения сфиксов из тропиков. Как я понимаю, они там зимуют?

— А вы видели когда-нибудь сфиксов? — осведомился Хайдженс, но тут же добавил: — Нет, конечно, вы не могли их видеть. Если взять ядовитую кобру, скрестить ее с дикой кошкой, выкрасить в рыжий и синий цвета и еще наделить ее водобоязнью и маниакальной жаждой убийства, то вы получите сфикса, но сфикса как индивида. Гораздо более страшная вещь — стая сфиксов. Кстати, они прекрасно лазают по деревьям, никакой забор их не остановит.

— А электрическая изгородь! Через нее никто не сможет перелезть!

— Ни одно животное — кроме сфикса. Но сфиксы — это особая категория. Запах мертвого сфикса заставляет целое стадо метаться с налитыми кровью глазами в поисках его убийцы. Оставьте труп сфикса на шесть часов, и вокруг него соберутся десятки его сородичей. А если вы оставите его на два дня, то их будут сотни. Они будут выть над трупом, а потом…

Дэниэл отложил вилку, чувствуя, что ему больше не хочется есть.

Зато Хайдженс с аппетитом жевал, а затем продолжил:

— Легко можно себе представить, что произошло с колонией. За зиму роботы очистили участок для лагеря и сделали электрический забор. Затем настала весна, и вернулись сфиксы. Вдобавок к своим прочим качествам они чертовски любопытны. Сомнительно, чтобы сфикс мог пройти мимо забора и не влезть на него для того, чтобы поглядеть, что за ним делается. Его убило током. Запах трупа привлек других сфиксов, разъяренных смертью собрата. Некоторые из них, конечно, попытались влезть на изгородь и погибли. И снова на запах мертвечины сбежались новые сфиксы, и в конце концов забор рухнул под тяжестью висящих на нем тел, а может быть, из трупов получилось нечто вроде моста, по которому орда обезумевших чудовищ обрушилась на лагерь и с визгом кинулась на поиски жертв. Очевидно, их было немало.

Бордман отодвинул свою тарелку. Он был очень бледен.

Доналд молча окончил ужин, поднялся и положил тарелки в мойку. Через минуту чистые тарелки были убраны в шкаф.

— Умиляюсь последовательности Колониального Надзора, — ядовито заметил он. — Сначала вы решаете, что планета непригодна для жизни, потом меняете свое решение — и с самоуверенностью идиотов посылаете несколько десятков человек на верную смерть. Нельзя ли посмотреть ваши материалы по этой колонии? Мне интересно, какого типа поселение было у этих роботов.

Дэниэл без колебания открыл свой саквояж и дал Хайдженсу несколько дисков. Это были подробно разработанные планы и описание необходимого оборудования для колонии роботов, начиная от строительного материала и сырья и кончая организацией управленческого аппарата колонией. Но Доналд искал что-то другое. Наконец он нашел нужную информацию и долго вчитывался в текст на экране дисплея.

— Роботы, роботы, — ворчал он. — Почему вы не держите их там, где они на месте, в больших городах для грязных работ? Еще их можно использовать на безатмосферных планетах, где все заранее известно и не может произойти ничего неожиданного. Роботы не годятся для освоения новых, кишащих враждебной жизнью планет. Уж вам ли это не знать — хваленому Колониальному Надзору!

Бордман молчал. Он все еще был смертельно бледен.

— Подумать только! — с убийственным сарказмом продолжал Хайдженс. — Защита колонистов целиком зависела от машин! Да если человек поживет подольше в обществе роботов, мир покажется ему таким же ограниченным, как эти автоматы. Вот подробный план по устройству управляемой защиты. — Он грубо выругался. — Самодовольные, безмозглые идиоты!

— Роботы не так уж плохи. — Бордман решился на дискуссию. — Мы не могли бы без них создать цивилизацию… Нынешнюю цивилизацию, я имею в виду.

— Я тоже имею всех вас в виду — вас, тупых чинуш из Колониального Надзора! — грубо прервал его Хайдженс: очевидно, информация, с которой он знакомился, все больше разъяряла его. — Вы высадили дюжину людей и пятьдесят роботов, которые должны были начать строительство. В следующей партии их было уже не менее пятнадцати тысяч. И держу пари, что потом корабли привезли бы еще!

— Так все и было, — пробормотал Дэниэл.

Он все еще находился в таком шоке, что ругательства Хайдженса не задевали его.

— Чертовы машины! — рявкнул Хайдженс. — Да, вы создали неплохую могилу для тех, кого заслали на Лорен. Отличную, обнесенную током могилу! А вместо надгробных памятников там будут стоять ваши любимые хваленые безмозглые роботы! Чертовы механические куклы, как я их ненавижу! Должно быть, такие же чувства испытывали древние к своим рабам. Они заставляли их делать работу, которую мог сделать для себя каждый человек, но считал это ниже своего достоинства, — самую унизительную работу! И в конце концов оказывались в зависимости от них…

— Ваши взгляды вполне аристократичны, — тихо возразил Бордман. — Но, насколько я понимаю, именно роботы чистят медвежий загон.

— Нет, — отрезал Хайдженс. — Это делаю я. Медведи — мои друзья, они дерутся за меня, часто рискуя при этом жизнью. Ни один робот не вычистит хорошо их помещение.

Он долго хмуро молчал, вслушиваясь в ночной концерт за стеной — теперь многоголосицу дополнял почти правдоподобный визг ржавого насоса.

— У вас есть здесь записи о рудных разработках? — наконец спросил он, снова поворачиваясь к экрану. — Если у них были открытые шахты, то не о чем и говорить. Но если они вырыли туннель и оттуда наблюдали за роботами, есть надежда, что хоть кто-то из людей мог уцелеть…

— К черту! — встряхнувшись, вдруг резко прервал его Бордман. — Я — инспектор Колониальной Службы и уже говорил вам, что мой долг — отправить вас в тюрьму. Вы рисковали жизнью миллионов людей, поддерживая бескарантинный контакт с незаконно заселенной планетой. И даже если бы вы спасли кого-нибудь из колонистов, это не облегчило бы, а только ухудшило ваше положение. Тогда появились бы весьма нежелательные свидетели вашего пребывания здесь…

Дэниэлу не нравилось то, что он говорит, но он не мог остановиться — напряжение, не отпускавшее его с момента высадки на планету, напряжение, достигшее апогея при известии о страшной судьбе колонии на Лорене, разряжалось теперь в этих бессмысленно-угрожающих фразах. Но Хайдженс как будто не слышал его, продолжая сосредоточенно искать нужную информацию. Вдруг он замер и пробормотал:

— Они проложили туннель.

Затем громко добавил:

— А о свидетелях я буду думать, когда для этого придет время.

Он открыл дверцу шкафа и достал ящик, наполненный всякой всячиной. Там был целый набор проволоки, болтов, шурупов, разных винтиков — вещей, необходимых в хозяйстве человека, который считает себя единственным жителем Солнечной системы, своего рода Робинзоном Крузо этой планеты.

— Что это вы собираетесь делать? — спросил пристально наблюдавший за его действиями Бордман.

— Попытаюсь узнать, остался ли кто-нибудь из колонистов в живых. Я сделал бы это и раньше, если бы знал о существовании колонии. Пока я не могу доказать, что они погибли, я буду исходить из того, что кто-то там еще жив. До колонии полторы недели пути. Странно, что мы оказались так близко друг от друга. — Он деловито отбирал нужные ему инструменты.

Бордман молча наблюдал за этими сборами, но когда Доналд принялся возиться с каким-то диковинным электронным аппаратом, не выдержал и спросил:

— Что это за штуковина? Зачем она нужна?

— Вы когда-нибудь думали о том, что такое поиски потерпевших аварию? — спросил Хайдженс, не оборачиваясь. — Есть планеты, площадь которых составляет миллионы квадратных миль. Вам известно, что корабль приземлился, но нет никаких сведений, где он находится. Вы считаете, что у тех, кто уцелел, есть запас горючего, так как без него не может долго существовать ни один цивилизованный человек с тех пор, как он научился обрабатывать металл. Для светового сигнала нужны очень точные вычисления и инструменты. Смастерить их самим невозможно. Так что, по-вашему, будет делать потерпевший аварию цивилизованный человек, чтобы спасательный корабль отыскал его на клочке земли в одну квадратную милю?

Бордман молча развел руками.

— Человек начнет с того, что вернется к первобытному состоянию, — наставительным тоном сказал Хайдженс, — он будет жарить мясо на костре, как и его далекие предки. Он наладит очень примитивную сигнализацию. Без станков и специальных приборов больше ничего сделать нельзя. Потерпевший аварию должен наполнить эфир сигналами, чтобы его услышали люди, отправившиеся на поиски. Вы согласны со мной, Бордман? Он сделает искровой передатчик и настроит его на выход самых коротких волн, какие только ему удастся получить, примерно от пяти до пятидесяти метров. Некоторые сигналы облетят вокруг всей планеты под ионосферой, и любой корабль, проходящий ниже ионосферы, примет их, зафиксирует место, откуда они исходят, и направит путь прямо туда, где потерпевший аварию в Самодельном гамаке посасывает жидкость, которую ему удалось извлечь из местных растений. Эта, как вы выразились, «штуковина» принимает только короткие волны. Я могу поменять тут несколько деталей, чтобы настроить ее на более длинные. И если в эфире есть сигналы бедствия, то мы их услышим. Но не думаю, что они есть.

Он продолжал работать, а Дэниэл в смятении наблюдал за ним.

Внизу раздавался равномерный храп Сурду Чарли и сонное ворчание Ситки. Ему, очевидно, приснился сфикс. Семпер с шумом встряхнулся, встопорщив перья, сунул голову под гигантское крыло и снова заснул. Звуки из чащи проникали даже сквозь стальные шторы. Бордман сердито сказал:

— Послушайте, Хайдженс! У вас есть все основания меня убить. Но, очевидно, вы не намерены так поступать. Вам было бы выгоднее оставить в покое эту колонию роботов, а вы собираетесь помочь попавшим в беду людям. И все-таки вы преступник! Я в этом уверен, так как именно с таких планет, как Лорен, были завезены опасные бактерии, и это стоило жизни миллионам людей. Но все-таки вы — подобные вам — продолжаете рисковать. Для чего вы это делаете? Для чего вы совершаете поступки, которые могут стать причиной гибели многих людей?

Доналд усмехнулся:

— Не могу ответить за всех подобных преступников, но что касается моего Ужасного Преступления, то не следует считать, будто не было принято никаких санитарных и карантинных мер предосторожности. Все было сделано по всем правилам. Что же касается остального… А, вы все равно не поймете!

— Да, я не понимаю. Но это еще не доказывает, что я не могу понять. Скажите все-таки, почему вы пошли на преступление?

Хайдженс осторожно вынул маленький электронный блок и начал ввинчивать новый, значительно большей мощности.

— Я преступник потому, что эта роль меня вполне устраивает. Каждый старается вести себя согласно своим представлениям о себе самом, правда, далеко не каждому это удается. Вот вы — порядочный гражданин, честный служащий и считаете себя разумным цивилизованным человеком. А ведете себя совсем не так, как надлежало бы таковому. Вы напоминаете мне о необходимости вас убить или сделать что-нибудь подобное, в то время как любое разумное животное сделало бы все, чтобы заставить меня забыть об этом моем намерении. Ну, и я совершаю поступки, на которые не решилось бы ни одно разумное животное, просто потому, что таково мое представление о том, как должен вести себя человек, стоящий гораздо выше разумного животного.

Он тщательно укрепил один за другим все винты.

— Да это целая религия, — задумчиво произнес Бордман.

— Самоуважение, — поправил Хайдженс. — Я не люблю роботов. Они слишком похожи на разумных животных. Робот будет делать все, что он может, если этого потребует от него человек. А просто разумное животное сделает то, что потребуют обстоятельства. Я уважал бы робота, если бы он ударил меня, не желая подчиниться моему приказу и делать то, что он не хочет. Вот возьмите медведей внизу. Это вам не роботы, а вполне достойные и заслуживающие уважения звери. Они бы разорвали меня в клочья, если бы я попытался заставить их что-нибудь сделать, что идет вразрез с их представлением о достоинстве. Фаро Нелл вступила бы в единоборство со мной, да и со всем человечеством, попытайся я обидеть Наджета. С ее стороны это было бы неразумно, бессмысленно и нелогично. Она бы, конечно, проиграла и погибла. Но я именно за это ее люблю. И я тоже бы вступил в единоборство с вами и со всем человечеством, если бы вы попытались заставить меня сделать что-нибудь против моей природы. И я тоже вел бы себя глупо, неразумно и нелогично… — Помолчав, Хайдженс добавил: — И вы тоже. Только вы не сознаетесь в этом.

Он закрепил регулятор.

— А кто заставлял вас сделать это? Ну, поселиться на запрещенной для колонизации планете? — Вопрос был задан с искренним любопытством. — Почему вы стали нарушителем закона? Против чего вы взбунтовались?

Хайдженс нажал кнопку и начал поворачивать регулятор своего перестроенного приемника.

«Такие штуковины, — подумал Дэниэл, — я видел только в музее истории техники».

— Против чего я взбунтовался? — переспросил Хайдженс насмешливо. — Знаете, когда я был молод, все вокруг пытались сделать из меня сознательного гражданина и порядочного служащего. Они хотели превратить меня в высокоинтеллектуальное разумное животное и ни во что больше. Разница между нами, Бордман, в том, что я это понял вовремя, и естественно, что я взбун…

Он не закончил фразу. Слабое потрескивание вдруг донеслось из динамика передатчика, приспособленного для приема волн — когда-то их называли «короткими».

Хайдженс вскинул голову, напряженно вслушиваясь и медленно поворачивая регулятор. На фоне треска и свиста стало доноситься какое-то бормотание. Когда Доналд изменил настройку, бормотание стало явственнее, и, наконец, они услышали ряд последовательных звуков, какое-то нестройное жужжание. Три отрывистых жужжащих звука. Затем пауза в две секунды, три долгих звука, снова пауза и три коротких сигнала. Потом молчание, длящееся пять секунд, — и все сигналы повторились сначала.

— Дьявол, — выругался Хайдженс. — Вам когда-нибудь приходилось такое слышать?! Это старинный сигнал бедствия — SOS. Кто-то там, должно быть, в свое время начитался романов, раз он знает о нем. Значит, в вашей законной, но ныне не существующей колонии, кроме роботов, есть люди. И они просят о помощи, в которой, полагаю, здорово нуждаются.

Он пристально посмотрел на Бордмана.

— Самым разумным было бы сидеть и ждать, когда появится корабль с вашими или моими друзьями. Корабль поможет пострадавшим лучше, чем это сделаем мы, и, разумеется, куда быстрее их отыщет. Но, возможно, этим бедолагам дорога каждая минута. Поэтому я собираюсь взять медведей и попытаться добраться до них. Вы можете нас здесь подождать, если хотите. Честно говоря, путешествие на Лорене — отнюдь не увеселительная прогулка. Нам придется отвоевывать каждый фут пути: слишком уж много здесь «вредоносной фауны»!

— Не дурите. — Бордман встал. — Конечно, я тоже пойду. За кого вы меня принимаете? И вдвоем у нас будет в два раза больше шансов…

Хайдженс усмехнулся:

— Не совсем так. Вы забыли про Ситку, Сурду Чарли и Фаро Нелл. Если вы пойдете, нас будет пятеро вместо четырех. И Наджета, конечно, тоже нужно будет взять. Помощи от него немного, но нельзя ведь оставить малыша одного! И еще у нас есть Семпер… Да, вы не удвоите наших возможностей, Бордман, но раз вам так хочется быть глупым, неразумным и нелогичным, я буду рад, если вы присоединитесь к нам.

III

Огромный острый каменный уступ навис над речной долиной. Внизу широкий ручей стремительно бежал на запад, к морю. В двадцати милях к востоку прямо на фоне неба поднималась гряда гор. Их вершины, расположенные на одном уровне, сливались вместе, образуя сплошную стену.

Точка в небе быстро росла. Захлопали огромные крылья, Семпер приземлился и, резко крутя головой, стал обозревать немигающим взглядом скалы. На груди у него был прикреплен маленький аппарат. Орел поднялся по гладкому камню к вершине утеса и застыл там — гордая и одинокая фигура на фоне серых туч.

Послышались треск, рычание, а затем сопение. Ситка Пит вперевалочку вышел из-за поворота. На спине он нес поклажу. Сбруя сложной конструкции должна была удерживать на спине тюк и во время сражений, когда медведю приходилось пускать в ход передние лапы. Ситка прошел по открытой площадке к утесу и посмотрел вниз. Он явно кого-то высматривал, а когда вплотную приблизился к Семперу, орел раскрыл свой огромный изогнутый клюв и издал негодующий клекот. Ситка и ухом не повел, удовлетворенно вздохнул и сел. Его задние лапы смешно разъехались, как у игрушечного мишки.

С шумом и сопением появился Сурду Чарли, он тоже тащил тяжелый тюк. За ним шел Бордман с Наджетом и Фаро Нелл — к ее сбруе была привязана туша какого-то животного, похожего на оленя.

Доналд сбросил на землю свой заплечный мешок, достал самодельный приемник и установил его на земле. Натянув воздушную антенну, он закопал большой кусок гибкой проволоки и размотал маленькую направленную антенну. Дэниэл тоже снял с плеч мешок и внимательно наблюдал за действиями Хайдженса, который уже надел наушники.

— Следите за медведями, Бордман, — велел он. — Ветер Дует в нашем направлении. Медведи по запаху чувствуют, если кто-то идет по следу. Они дадут нам знать.

Хайдженс извлек из мешка инструменты и снова занялся приемником. Из аппарата отчетливо донеслись свистящие потрескивающие звуки: три коротких сигнала, затем три Длинных и опять три коротких. Три точки. Три тире. Три точки. Снова и снова SOS, SOS, SOS…

Сделав отметку в своем блокноте, он передвинул направленную антенну на тщательно отмеренное расстояние. Затем снова отметил место и записал показания приемника. Доналд проверил направление сигналов не только по громкости, но и по силе, с максимальной точностью, возможной для его портативной аппаратуры.

Сурду тихо заворчал. Ситка Пит понюхал воздух и поднялся на ноги. Фаро Нелл дала шлепок Наджету, и он, скуля, отлетел в самый дальний конец площадки. Медведица замерла, ощерившись. Она смотрела на тропинку, по которой только что поднялся их боевой отряд.

— Проклятие! — буркнул Хайдженс.

Он встал с земли и махнул рукой Семперу, который, услышав шум, повернул голову. Орел пронзительно закричал, нырнул со скалы и через мгновение был уже в воздухе. Пока Доналд доставал оружие, Семпер отлетел на сотню футов и стал описывать в воздухе причудливые фигуры. Когда он снизился, Хайдженс посмотрел на свою ладонь. Маленькая пластинка отражала все, что фиксировала телевизионная камера на груди Семпера, — кусок качающейся земли с какими-то движущимися между деревьями точками.

— Сфиксы. Восемь штук. И не ищите их на дороге, Бордман. Они бегут параллельно нам, по обеим сторонам тропинки. Они всегда пытаются неожиданно напасть с флангов. Слушайте, Бордман! Медведи прекрасно сами справятся со сфиксами, которые нападут на них. Наша задача — помочь им и подстрелить остальных. Цельтесь в туловище, ясно? Не тратьте заряды на лапы и башку. И будьте спокойны, не дергайтесь!

— Я спокоен, — сквозь зубы ответил Дэниэл. — Я совершенно спокоен!

— Не хотел вас обидеть, дружище, но ведь это ваш первый бой здесь, — прислонясь спиной к скале, улыбнулся Доналд. — А в первом бою людям свойственно делать глупости. Так вот, самое главное — не попадите сгоряча в медведей, ясно? Можете не подстрелить ни одного сфикса, но упаси вас бог ранить кого-нибудь из медведей!

Он сдвинул предохранитель своего верного ружья.

Фаро Нелл с громовым рычанием встала между Ситкой и Сурду. Ситка посмотрел на нее и презрительно засопел, как бы насмехаясь над ее страшными криками, от которых кровь застывала в жилах. Он и Сурду отодвинулись подальше от Нелл. Пока все было спокойно. Мертвую тишину нарушали лишь крики лоренских «птиц» и рычание Фаро Нелл.

Бордман стиснул рукоятку бластера. Стоя плечом к плечу с Хайдженсом, он старался быть спокойным — абсолютно спокойным! И все-таки его слегка трясло.

Семпер снова закричал и, захлопав крыльями, резко снизился над деревьями…

А в следующий миг восемь сине-рыжих дьяволов рысцой выбежали из-за кустов. Торчащие рога и острые шипы создавали впечатление, что эти создания вырвались прямиком из ада. Бордман вжался в скалу до боли в спине. До сих пор он видел только голограммы и не подозревал, до чего они далеки от кошмарной внешности оригиналов.

Разбрызгивая слюну, сфиксы бросились на медведей с визгом, похожим на крики дерущихся котов. Хайдженс быстро поднял ствол. Пуля настигла сфикса и свалила его под ноги сородичей.

Фаро Нелл, ужасное воплощение ярости, первой вступила в бой. Бордман наконец пришел в себя и тоже выстрелил, но луч отклонился, разрезав ствол дерева в полуфуте от ближайшего сфикса. Ситка Пит, стоя на задних лапах, наносил во все стороны мощные удары. Бордман выстрелил еще раз, на этот раз удачнее — сфикс, в которого он Целился, упал на бок. Сурду Чарли с громовым рыком всей тяжестью навалился на двухцветное чудовище и покатился с ним по земле, царапая его лапами. Кожа на брюхе сфикса оказалась податливее, чем остальная шкура. Вереща от боли, волоча за собой внутренности, сфикс пополз в сторону… Далеко уползти ему не удалось.

Одна из тварей, воспользовавшись суматохой, приготовилась прыгнуть на Ситку сзади, но Хайдженс одним метким выстрелом уложил ее. Два сфикса атаковали Фаро Нелл.

Одного убил Бордман, другого почти пополам разорвала в ярости медведица. Ситка выпрямился, пытаясь стряхнуть с себя сразу нескольких чудовищ. Сурду кинулся к нему, стащил одного из сфиксов и задушил. Так же он разделался и с остальными.

И неожиданно Хайдженс и Бордман увидели, что целиться им больше не в кого.

Звери, ощетинившись, бродили между трупами. Ситка с ворчанием поднял безжизненную голову сфикса и нанес удар, затем другой. Так он расправился со всеми сфиксами и успокоился только тогда, когда увидел, что все враги лежат совершенно неподвижно. Семпер, хлопая крыльями, слетел вниз. Во время битвы он все время с криками летал над головами спутников, но его присутствие почти не ощущалось в горячке боя.

Хайдженс по очереди подходил к медведям и ласково говорил с ними, стараясь их успокоить. Труднее всего было утихомирить Фаро Нелл. Она со свирепой страстностью вылизывала Наджета и не переставая рычала.

— За работу! — наконец скомандовал Хайдженс.

Он видел, что Ситка собирается снова сесть.

— Сбросьте трупы со скалы! Ситка! Сурду! Хоп!

Бордман, облизывая губы, смотрел, как огромные медведи потащили к утесу мертвых сфиксов. Кувыркаясь в воздухе, пестрые чудовища полетели вниз, в долину.

— Теперь, — заметил Хайдженс, — их ближайшие приятели соберутся вокруг и устроят плач, если не нападут на наш след. Если бы мы были у реки, я бы отправил трупы вниз по течению, и тогда пусть их родственники искали бы место для оплакивания. Дома же я всегда сжигаю трупы около станции.

Доналд развязал мешок, который нес Сурду, и вытащил вату и бутыль с антисептической жидкостью. Он промыл все раны и царапины у медведей и пропитал их шерсть жидкостью в тех местах, где могли быть следы ядовитой крови сфиксов.

— Это средство хорошо еще и тем, что уничтожает запах, — сказал он, — не то все сфиксы побегут по нашим следам. Когда мы двинемся, я смажу медведям лапы.

Бордман молчал, злясь на себя за первый неудачный выстрел. Да, в конце битвы он стрелял очень неплохо, но тем не менее чувство досады не проходило. Он с горечью сказал:

— Если вы решите проинструктировать меня, как действовать в случае вашей гибели, то, по-моему, не стоит стараться. Все равно не поможет.

Хайдженс ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

— Поздравляю, Бордман! Вы только что получили боевое крещение! Теперь вы полноправный член нашего отряда. Поздравляю!

Дэниэл только вздохнул и махнул рукой, но в глубине души ему было приятно это слышать. И он не смог не ответить улыбкой на дружескую улыбку Хайдженса.

Порывшись в мешке, Хайдженс достал пачку увеличенных стереоснимков той части планеты, на которой они находились. Он сориентировал карту по местности и аккуратно провел линию через все фото.

— Сигнал SOS доходит из какого-то места недалеко от колонии роботов, — задумчиво произнес он. — Мне кажется, немного южнее колонии. Может быть, из шахты, которую они вырыли на окраине плато. Видите на карте две отметки? Одна от станции и вторая отсюда. Я нарочно отклонился от прямого пути, чтобы поймать сигналы и тем самым получить два направления к передатчику. Если раньше можно было предполагать, что сигналы идут с другого Конца планеты, то теперь я твердо знаю, что это не так.

— Но эти сигналы с тем же успехом могут исходить не из колонии роботов, — возразил Бордман.

— Все может быть. Ведь в колонию приходили корабли. Один из них мог потерпеть катастрофу…

Доналд упаковал всю аппаратуру и сделал знак медведям. Отведя их за поле битвы, Хайдженс смазал им антисептической жидкостью лапы, на которых оставались следы крови сфиксов. Затем поманил рукой Семпера, летающего над скалами.

— Двинулись, — сказал он кодьякам. — Вперед! Хоп!

Отряд спустился с горы и вошел в лес. Теперь настала очередь Сурду идти первым. Ситка ковылял за ним. Фаро Нелл с Наджетом шла за людьми. Она не спускала глаз с медвежонка, еще совсем маленького, несмотря на свои шестьсот фунтов. Над головой хлопал крыльями Семпер, выделывая гигантские круги и спирали. Он никогда далеко не отлетал. Хайдженс время от времени проверял на пластинке изображения, которые фиксировал аппарат, прикрепленный на груди у Семпера. Это был неплохой способ воздушной разведки.

Прошло порядочно времени, прежде чем Доналд сказал:

— Мы отклонились вправо. Но прямо идти опасно. Похоже, что стая сфиксов кого-то поймала и теперь пожирает добычу.

— Скопление такого количества плотоядных, — проговорил Бордман, — противоречит всем научным законам. Ведь на каждое плотоядное обычно приходится довольно большое количество других животных. Если их разведется очень много, они уничтожат всю дичь и сами погибнут от голода.

— Они уходят на всю зиму, — терпеливо объяснил Хайдженс. — А зима здесь не такая суровая, как могло бы казаться. Многие животные здесь размножаются, когда сфиксы уходят На юг. У этих тварей есть какое-то время «пик», а потом целыми неделями вы можете не встретить ни одного сфикса. И вот — трам-пам-пам! — глядь, все леса снова кишат ими. Сейчас они движутся на юг, очевидно, переселяются… Непонятно только, почему именно в этом направлении. Впрочем, на этой планете почти не было натуралистов. Ведь здесь вредоносная фауна, — добавил он язвительно.

Бордману следовало бы парировать этот выпад в сторону Колониального Надзора, но он почему-то не рассердился. Он был старшим офицером Колониальной Службы, ему не раз приходилось высаживаться на незнакомых планетах для обследования колоний, которые создавались на новых, зачастую самых диких территориях, но он впервые попал в такую враждебную для себя обстановку. Сейчас его жизнь зависела от прихотей незаконного колониста. Он оказался втянутым в безумное по своей рискованности предприятие только потому, что механическая искровая сигнализация продолжала все еще действовать — хотя те, кто создал ее, наверняка погибли. Да и своей жизнью он обязан трем гигантским медведям и плешивому орлу. Если им удастся добраться до колонии роботов, вряд ли они сумеют справиться с ордой разъяренных сфиксов.

И… И он чертовски устал, карабкаясь по горам и пробираясь сквозь лес вслед за Хайдженсом, которому, похоже, не была знакома эта местность.

Да, многие понятия Бордмана о возможностях цивилизованного человека перевернулись. Роботы — великолепное изобретение для выполнения заранее намеченного плана, точного подчинения инструкциям, но они совершенно не были подготовлены к встрече со случайностями, если же сталкивались с чем-нибудь непредусмотренным, то оказывались совершенно беспомощными перед лицом необычных обстоятельств. Цивилизация, создаваемая роботами, могла существовать только в среде, где вся жизнь протекала по намеченному плану, там, где от роботов не могли потребовать ничего нового, а здесь…

Сейчас он чувствовал себя сбитым с толку роботом — ему ведь тоже никогда еще не приходилось сталкиваться с чем-нибудь подобным. Это было отвратительное ощущение…

Бордман вдруг обнаружил, что рядом с ним — и, похоже, уже давно — бежит Наджет. Медвежонок прижал уши и заскулил, поймав на себе взгляд человека. А ведь, пожалуй, Наджет получает с воспитательной целью не меньше шлепков, чем он сам, — хотя пока страдает только лишь его самолюбие! Эта забавная мысль заставила Дэниэла улыбнуться.

— Я тебя понимаю, друг, — сказал он грустно.

Наджет радостно взбрыкнул в надежде, что человек поиграет с ним. Даже на четвереньках он достигал четырех футов.

Бордман протянул руку и осторожно погладил медвежонка по голове. Впервые в жизни он приласкал животное. Но раздавшееся сзади рычание, от которого по спине побежали мурашки, живо заставило его пожалеть о том, что он сделал.

Бордман отпрянул от Наджета, обернулся — и в десяти шагах от себя увидел Фаро Нелл, которая смотрела ему прямо в глаза. Холодный пот выступил на лбу Бордмана, во рту пересохло. Но глаза медведицы были странно спокойными, и она рычала совсем не так, как тогда, на утесе, когда почуяла, что Наджету грозит опасность. Минуту спустя она отвернулась и стала обнюхивать скалы.

Отряд продолжал свой путь. Наджет теперь не отходил от Бордмана. Время от времени он тыкался мордой ему в бок и смотрел на него полным обожания взглядом. Бордман уже еле переставлял ноги, но время от времени поднимал руку, чтобы приласкать Наджета.

Фаро Нелл, казалось, была довольна тем, что так надежно пристроила своего медвежонка и может теперь спокойно отходить от него.

— Похоже, медведица приставила вас пестуном к Наджету, — хмыкнул Хайдженс, обернувшись раз, потом Другой.

— Пестуном? — раздраженно переспросил Бордман, поспешно отдергивая руку от головы медвежонка. — Что-то я не помню, чтобы я баллотировался на такую странную должность!

— Когда у медведицы рождается новый медвежонок, она заставляет прошлогоднего медвежонка-подростка присматривать за своим несмышленым братцем или сестрицей, — весело объяснил Хайдженс. — А Фаро Нелл явно решила доверить эту почетную должность вам.

— Я ее об этом не просил. — Бордман оттолкнул морду ласкающегося к нему Наджета.

— Да шлепните его несколько раз, и он вернется к матери, — посоветовал Хайдженс.

— Вот еще! Если уж в остальном от меня пользы немного, пусть я хотя бы побуду пестуном!

Хайдженс остановился и внимательно посмотрел на него.

— Устали?

— Нет! — быстро солгал Дэниэл.

На самом деле он боялся, что долго не протянет. Человек, привыкший полагаться на услуги роботов, не очень-то приспособлен к многомильному путешествию по полным опасностей диким лесистым горам.

— Нам нужно торопиться, — сказал Доналд. — Но как только стемнеет, мы устроим привал. Держитесь, осталось уже немного!

Бордман молча оттолкнул его, прошел вперед и услышал, как Хайдженс негромко рассмеялся за его спиной.

Когда наконец наступила ночь, Хайдженс дал сигнал к остановке, но из опасения перед ночными обитателями Лорена не стал разжигать костра. Впрочем, в темноте тоже было небезопасно, так как «ночные бродяги» с вечера выходили на охоту. Он устроил заграждение из колючих кустов, открыл пару банок консервов, но Бордман был так измучен, что повалился спать, отказавшись от ужина. Вскоре улегся и Хайдженс, пристроив под рукой бластер. Медведи чутко дремали, просыпались и снова начинали храпеть. Семпер сидел неподвижно на сухой ветке, спрятав голову под крыло.

А потом ночной концерт как-то неожиданно стих, и наступила чудесная, полная утренней прохлады тишина, мир вокруг расцвел под утренними лучами солнца, пробивающегося сквозь чащу. Они быстро поднялись и тронулись в путь. После отдыха Бордман чувствовал себя куда бодрее.

Днем они вынуждены были остановиться на два часа, чтобы сбить с толку сфиксов, напавших на след медведей.

— Почему бы не придумать надежное средство, уничтожающее запах? — сказал Бордман. — Если изобрести средство, мешающее сфиксу учуять запах жертвы, люди куда свободнее смогут передвигаться по этой планете. Что скажете, Хайдженс?

— Великолепная мысль! Вот и займитесь этим, когда вернетесь в свое Колониальное Управление!

Дэниэл промолчал. Он не был уверен, что вернется.

Ночью они снова сделали привал и лишь на третий день добрались до подножия плато, которое издали напоминало горную гряду. На самом деле оно оказалось пустынным плоскогорьем. Странно, что пустыня лежала так высоко над уровнем моря, в то время как низкая впадина обильно смачивалась дождями. Но на четвертый день им стала ясна причина этого явления. Далеко впереди на краю огромного плато они увидели каменную глыбу. Она была похожа на нос большого судна. Хайдженс сразу обратил внимание на то, что гора лежала на пути ветров и разрезала их, как нос корабля режет волну. Несущие влагу воздушные потоки с двух сторон обмывали плато, поэтому середину его палящие лучи солнца превратили в выжженную пустыню.

Этот четвертый день чуть не доконал Бордмана. Несколько часов ушло на то, чтобы подняться до середины заваленного камнями склона. Семпер дважды во время подъема летал над большим скоплением сфиксов, которые бежали параллельно дороге то с одной, то с другой стороны.

Хайдженс никогда прежде не видел столько чудовищ, обычно в стае их было не больше дюжины. Он не отрывал взгляда от маленького экрана, отражающего то, что видел Семпер на расстоянии от четырех до пяти миль. Сфиксы длинной вереницей двигались вверх по направлению к плато.

Пятьдесят, шестьдесят… семьдесят лазурно-рыжих обитателей ада!

— Я с ужасом думаю о том, что эта свора может напасть на нас, — признался Хайдженс. — Боюсь, что тогда мы окажемся в незавидном положении.

— Вот здесь бы нам пригодился бронетанк, управляемый роботами, — прохрипел Бордман. Он радовался каждой, даже самой маленькой остановке.

— Да, что-нибудь бронированное не было бы лишним. Один человек может уцелеть на такой станции, как моя. Но если он убьет сфикса — все пропало. Он будет осажден, и ему придется долго просидеть в своей норе, вдыхая запах дохлого сфикса, пока аромат не улетучится. И ни в коем случае, нельзя больше убить ни одного зверя, так как иначе придется сидеть в крепости до самой зимы.

Они взбирались по склону, круто поднимавшемуся вверх под углом примерно в пятьдесят градусов; медведи шли очень легко, Бордман пыхтел громче любого из них. Хайдженс не спускал глаз с телепластинки.

— Ну и дьявольский подъем, — сказал он, отдуваясь. — Пожалуй, нужно передохнуть…

— Если это из-за меня, — строптиво отозвался Бордман. — То я еще полон сил и…

— Вы-то, может быть, и полны. Но я отнюдь не железный. И медведи тоже, особенно Наджет.

Дэниэл посмотрел на Наджета с особой симпатией, снова подумав о нем как о товарище по несчастью.

Звери радостно улеглись отдыхать, едва их хозяева остановились, но чувствовалось, что они все время настороже.

— А медведи у вас здорово вышколены, — пробормотал Бордман, борясь с желанием заснуть. — Я вполне понимаю Семпера, у которого не хватает терпения…

— Не я их вышколил, — ответил Хайдженс, внимательно рассматривая изображение на пластинке. — Это ведь видоизмененная порода, и все их качества передаются по наследству. Ученые на моей родной планете разумно учли психологический фактор, когда выводили новую породу. Им нужны были животные, которые могли бы драться как Дьяволы, жить вдали от родных мест, таскать тяжести и по-собачьи быть преданными человеку. Люди с давних времен Делали попытку добиться необходимой степени физического развития у животных, обладающих высокой духовной организацией. В результате должна была получиться гигантская собака. Но на моей планете лет сто тому назад такой опыт решили проделать с медведями. Опыт оказался удачным. Первый медведь, названный Чемпионом Кодьяка, обладал уже всеми качествами, которые вы можете найти у его потомков.

— Но на вид они вполне нормальные медведи… — у Дэниэла едва хватало сил следить за рассказом.

— Они абсолютно нормальные. — В голосе Хайдженса появились теплые нотки. — И ничем не хуже обычного пса. Их даже не нужно обучать, как Семпера. Они сами всему учатся.

Он снова посмотрел на лежащую у него на ладони пластинку, на которой отражалась верхняя часть склона.

— Семпер — ученая, но недалекая птица, хорошо тренированный разведчик, и только. А медведи стараются дружить с людьми. Они зависят от нас в эмоциональном отношении, как и собаки. Если Семпер слуга, то они помощники и друзья. Служить человеку орла вынудили обстоятельства, а медведи нас любят. Семпер, не задумываясь, оставил бы меня, если бы понял, что может прожить один. Но он уверен, что может есть только то, что ему дают люди. А медведи не ушли бы от меня. И я к ним очень привязан. Может быть, за то, что они меня так любят.

— И кто вас дергал за язык? — Бордман рассерженно смотрел на своего собеседника. — Ведь я офицер Колониальной Службы. Все равно рано или поздно я должен буду вас арестовать. А вы рассказали мне все факты, по которым я легко смогу установить, кто вас сюда прислал. Мне теперь нетрудно навести справку о том, на какой планете выращивали видоизмененных медведей и где остались потомки медведя по имени Чемпион Кодьяка. Теперь я могу узнать, откуда вы прибыли.

Хайдженс поднял голову от пластинки, на которой покачивалось крошечное телевизионное изображение, и Дэниэл отвел глаза под его спокойным взглядом.

— Ничего страшного. Там меня тоже считают преступником. Официально записано, что я похитил этих медведей и скрылся с ними. А на моей родине это самое страшное преступление, которое только может совершить человек.

Это даже хуже, чем было конокрадство на Земле в старые времена. Родственники моих медведей очень высоко ценятся. Так что и дома я тоже преступник.

— Вы их украли? — удивленно спросил Бордман.

— Если говорить откровенно, — вздохнул Хайдженс, — я их не крал. Но подите докажите это. — Он подмигнул Бордману и добавил: — Взгляните-ка на пластинку. Хотите знать, что видит Семпер на краю плато?

Бордман посмотрел на пластинку, которую протянул ему Хайдженс. Она была размером четыре на шесть дюймов, совершенно гладкая и блестящая. Изображение на пластинке двигалось и поворачивалось, на мгновение на экране мелькнули крутой горный склон и на нем черные точки. Это были люди и медведи. Затем появилась вершина плато, и на ней они увидели сфиксов.

Около двухсот чудовищ рысцой бежали по направлению к пустынному ложу плато. Объектив повернулся — и Бордман увидел еще одну стаю сфиксов. Птица поднялась выше. По краю плато двигались все новые и новые орды чудовищ.

Плато кишело дьявольскими отродьями. Издали они напоминали стада, рассыпавшиеся по пастбищу. Трудно было представить, где они находили достаточное количество пищи.

— Переселяются. — Хайдженс взял пластинку из рук Бордмана. — И идут в какое-то определенное место. Я не уверен, что сейчас мы сможем пересечь плато, когда там такое скопление сфиксов.

Бордман выругался.

— Но сигналы по-прежнему доходят, — сказал он. — А вдруг в колонии кто-то еще жив? Можем ли мы ждать до тех пор, пока кончится переселение? Как долго оно будет происходить?

Хайдженс устоял под градом вопросов.

— Понятия не имею! Так же как не знаю, какие у тех бедняг условия и смогут ли они продержаться неделю, День или всего лишь час. Ясно одно: им очень нужна помощь. И мы во что бы то ни стало должны до них добраться. Но в то же время… — Он посмотрел на Сурду Чарли и Ситку, терпеливо сидевших на склоне, пока люди отдыхали и разговаривали. Ситка ухитрился даже принять любимую позу — лапами вверх. — В то же время сделать это будет нелегко, — медленно закончил он. — Бордман, как вы? Сможете идти?

— О чем это вы? — высокомерно осведомился Дэниэл, поспешно поднявшись. — Кажется, пока я не был вам обузой!

— Да, в мужестве вам не откажешь. — Хайдженс улыбнулся. — Скажите, вы не думали о том, чтобы заняться чем-нибудь более путным, чем Колониальный Надзор? Человек с вашими качествами мог бы…

— Если вы пытаетесь склонить меня к тому, чтобы стать вашим сообщником…

— Об этом мы еще поговорим, когда закончим наше маленькое предприятие. — Хайдженс махнул рукой, указывая новое направление.

— В путь! — крикнул он медведям. — Вперед! Хоп!

IV

Они шли по склонам, не поднимаясь до верхнего уровня плато, по которому двигались сфиксы, что значительно замедляло продвижение отряда. Людям казалось, что они забыли, как ходят по ровной земле. Семпер днем парил над людьми и медведями, не отлетая от них далеко. Когда же наступала ночь, он спускался за едой, которую Хайдженс доставал из тюка.

— У медведей осталось совсем мало еды. — Хайдженс тяжело вздохнул. — Но они проявляют благородство по отношению к нам, добывая себе пищу самостоятельно, а не клянча ее у нас. Вот у Семпера такого благородства нет. Он слишком туп, к тому же его приучили думать, что он может есть только из рук человека. Медведи все лучше понимают, но тем не менее они бескорыстно нас любят. За это они мне и нравятся.

Дэниэл задумчиво посмотрел на Наджета и, улучив момент, когда Хайдженс отвернулся, быстро сунул медвежонку свой кусок.

В следующий раз они расположились на отдых на вершине, высоко торчащей над гористой каменной стеной. Здесь едва-едва хватило места для всего отряда. Фаро Нелл заволновалась и стала пристраивать Наджета в самый безопасный уголок около горного склона. Казалось, она готова столкнуть людей с камня, чтобы поудобнее устроить медвежонка, но Наджет вдруг заскулил и стал проситься к Бордману. И когда наконец он добился своего и прижался к боку Дэниэла, медведица, смирившись, отодвинулась и зарычала на Ситку и Сурду. Они потеснились и пропустили ее к самому краю скалы.

Это был невеселый привал. Все были голодны: уже третью ночь не было никакой дичи, и Хайдженс ничего не предпринимал, чтобы достать еду. Бордман не жаловался. Он тоже начал ощущать то особое родство между медведями и людьми, которое делало животных не рабами, заставляло как-то по-иному относиться к ним. И это было какое-то новое, очень непривычное чувство.

— Мне кажется, — сказал он мрачно, — что если сфиксы не охотятся по пути наверх, то где-то должна быть и дичь. По-моему, сейчас они ни на что не обращают внимания.

Доналд задумался. Обычно в бою сфиксы выстраиваются цепью, чтобы в любую минуту окружить жертву. Если противник сопротивляется, они нападают с флангов. Но на сей раз они поднимались в гору, выстроившись цепочной, один за другим, уверенно следуя по привычному пути. Ветер дул со склонов, и запах медведей доходил до сфиксов. Но они не сворачивали с намеченной дороги. Длинная процессия сине-рыжих дьяволов упорно лезла вверх.

— По этой дороге прошли тысячи тварей. Мне кажется, они идут уже несколько дней или даже недель. На пластинке мы видели не менее десятка тысяч. Пересчитать их с небес невозможно. Первые партии, очевидно, сожрали все, что нашли, а остальные…

Бордман запротестовал:

— Не может быть в одном месте такого количества плотоядных. Я знаю и вижу, сколько их здесь… но этого не может быть!

Видно, такова была его натура — постоянно оспаривать очевидные факты.

— Ведь они холоднокровные. — Хайдженс пожал плечами. — И им не нужны калории для поддержания температуры тела. Кроме того, многие животные могут долгое время обходиться без еды. Даже медведи погружаются в зимнюю спячку.

Он начал устанавливать приемник. Бордман не понимал, для чего Хайдженс это делает. Передатчик был на другой стороне плато, которое кишело самыми свирепыми и опасными зверями из всех обитателей Лорена. Всякая попытка пересечь плато равнялась бы самоубийству.

После настройки приемника сразу же послышался резкий треск. Затем сигнал: три точки, три тире, три точки. Три точки, три тире, три точки. Снова и снова. И так без конца. Хайдженс выключил приемник и задумчиво почесал подбородок.

— Почему вы не ответили на их сигнал перед тем, как ушли со станции, чтобы подбодрить их? — спросил Бордман.

— Потому что не сомневался, что у них нет приемника. Они не ждут, что им ответят, уже в течение многих месяцев. Если они живут в шахте, то, наверное, иногда делают короткие вылазки, чтобы достать какую-нибудь пишу. И не думаю, что у них есть время и силы для того, чтобы делать сложные приемники и реле.

— Мы должны достать еду для медведей. — Бордман пристально смотрел на своего собеседника. — Наджет ведь только-только бросил сосать. Он голодный.

— Да, следует попытаться, — кивнул Хайдженс. — Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что сфиксов становится меньше, чем вчера или позавчера. Когда мы будем за пределами их обычных маршрутов, то снова поищем кого-нибудь вроде «ночного бродяги». Боюсь, что сфиксы уничтожили все живое на своем пути.

Однако оказалось, что Хайдженс был не совсем прав. Ночью людей заставило вскочить рычание медведей, а потом в темноте раздались звуки смачных шлепков. Порыв ветра ударил по лицам, тряхнул фонарь, подвешенный к дереву. Все вокруг было окутано беловатой дымкой, и вдруг чья-то тень метнулась в сторону… А вскоре несколько больших летающих белых существ атаковало людей.

Ситка Пит зарычал во всю мощь своей огромной глотки, его поддержал бас Фаро Нелл. Она высоко подпрыгнула и кого-то схватила, но свет погас, прежде чем Хайдженс понял, что произошло. Он громко крикнул:

— Не стреляйте, Бордман!

Люди прислушались и услышали в темноте хруст мерно работающих челюстей. Потом все стихло.

— А ну, посмотрим! — проговорил Хайдженс.

Снова вспыхнул фонарь, и Бордман увидел, что какое-то существо странной формы быстро приближается к нему, а за ним еще… Господи, сколько же здесь этих тварей?! Четыре, пять, десять…

Огромная мохнатая лапа появилась в освещенном круге и выхватила из него летающее «привидение». Затем вторая огромная лапа проделала то же самое. Хайдженс сорвал с ветки фонарь и поднял его повыше. Три огромных кодьяка, стоя на задних лапах, смотрели на странных ночных гостей, которые дрожали, будучи не в силах преодолеть притяжения лампы. Они вращались с бешеной скоростью, и поэтому было невозможно подробно их рассмотреть. Это были те самые отвратительные ночные животные, чем-то напоминающие ощипанных обезьян, которых Хайдженс окрестил «ночными бродягами».

Медведи спокойно, с удивительным знанием дела хватали «бродяг» и отправляли их в пасть. У ног каждого уже Образовались маленькие живописные холмики из останков.

И вдруг все исчезло, ночные гости пропали, словно по волшебству, и Хайдженс спокойно потушил фонарь. Медведи в темноте продолжали деловито дожевывать ужин.

— Эти существа — кровопийцы, — зевая, пояснил Хайдженс, — они высасывают кровь у жертвы, причем ухитряются при этом не будить ее, а когда жертва уже мертва, вся братия пожирает труп. Кроме того, «ночные бродяги» всеядны и могут есть всех здешних существ, за исключением сфиксов. Но у медведей густая шерсть, и они просыпаются от малейшего прикосновения. Я уверен, что наши ночные гости пришли подкрепиться, но вместо этого сами оказались лакомым блюдом для медведей…

Бордман прервал его объяснения громким вскриком. Он включил маленький фонарь и уставился на свою окровавленную руку.

— Это вовсе не смертельно, не бойтесь! — быстро успокоил его Хайдженс. — В отличие от сфиксов эти твари не ядовиты.

Хайдженс вынул из кармана перевязочный пакет и ловко забинтовал небольшую ранку, из которой, однако, успело вытечь порядочно крови.

И только сейчас Бордман заметил, что Наджет что-то жует. Когда зажгли яркий свет, медвежонок уже делал конвульсивные глотательные движения. Он, очевидно, поймал и съел «вампира», присосавшегося к Бордману. К счастью, рана оказалась пустяковой, и утром они снова двинулись вдоль крутого откоса плато.

Бордман был предельно молчалив, а если разговаривал, то только с Наджетом.

Краем уха Хайдженс поймал обрывок одного из этих откровений:

— Роботы не справились бы с этими «вампирами», Наджет. Им бы это было не по силам, верно?

— Да, но вполне возможно сконструировать специального робота, который следил бы за «ночными бродягами», — вместо медвежонка утешил Бордмана Хайдженс. — Впрочем, я тоже предпочитаю полагаться на медведей.

Доналд шел впереди: здесь не нужно было сохранять строй, необходимый для путешествия по лесу. Звери легко брали крутые подъемы, так как толстые подушки на лапах помогали им удерживаться на скользких скалах. Люди с трудом волочили ноги. Дважды Хайдженс останавливался и осматривал в бинокль местность у подножия гор. Высокий пик, торчащий, как нос корабля, на краю плато, заметно приблизился. В полдень они увидели его над горизонтом в пятнадцати милях от места стоянки отряда. Это был их последний привал.

— Проход свободен. Внизу нет больше сфиксов, — весело объявил Хайдженс. — И даже не видно их цепочек на склонах. Теперь нам нужно воспользоваться тем, что одна партия прошла, а вторая еще не появилась. Мне кажется, что мы обошли их дорогу. Посмотрим, что там у Семпера.

Он поманил рукой орла, который тотчас же поднялся в воздух.

Хайдженс принялся смотреть на пластинку. Изображение на экране все время переворачивалось. Через несколько минут Семпер летел над краем плато. Там уже была растительность. Затем земля на пластинке быстро завертелась, и они увидели пятна кустарника. Орел поднялся еще выше. На экране появилась пустыня, лежащая в середине плато. Нигде не было ни следа сфиксов. Только один раз, когда птица резко накренилась и аппарат запечатлел плато во всю длину, Хайдженс увидел сине-рыжие точки. Мелькнули какие-то темные пятна, похожие на сгрудившееся стадо, но ясно было, что это не сфиксы, так как они никогда не собирались в такие стада.

— Лезем прямо наверх, — скомандовал Доналд. — Мы пересечем плато здесь. И думаю, что по дороге к вашей колонии мы узнаем нечто интересное.

У Бордмана уже не было сил, чтобы поинтересоваться, на что именно он намекает.

Хайдженс сделал знак медведям, и они послушно стали карабкаться выше.

* * *

Через несколько часов, незадолго до захода солнца, отряд достиг вершины. И здесь на зеленой, покрытой травой и кустарником окраине пустыни они увидели каких-то животных. Не очень много, но все же по виду они были вполне съедобны. Хайдженс подстрелил косматое жвачное, которое никак не могло быть жителем пустыни. Он зажарил его на костре еще до наступления ночи и заставил Бордмана проглотить солидную порцию довольно вкусного мяса. Остатки ужина людей достались медведям.

К ночи похолодало. Температура здесь была значительно ниже, чем на склонах, и воздух очень разрежен.

Бордмана вдруг осенила интересная догадка. В «носовой» части горы воздух стоял совершенно неподвижно, там не было ни единого облачка. Тепло, исходящее от земли, попадало в пустое пространство. Ночью, по-видимому, там было страшно холодно. Он сказал об этом Хайдженсу.

— Да, и очень жарко днем, — ответил Доналд. — Днём здесь земля накаляется, как поверхность безатмосферной планеты. На солнце, должно быть, не меньше ста сорока — ста пятидесяти градусов, а ночью очень холодно.

Они вскоре убедились в этом. Температура упала ниже нуля, и можно было спокойно спать, не опасаясь ночных гостей — «бродяги» не переносили такой холод.

Хотя всю ночь стоянку обогревал костер, к утру люди совершенно закоченели, но медведи спокойно храпели, а когда Хайдженс поднял их, довольно бодро двигались. Казалось, им доставляла удовольствие утренняя прохлада. Ситка и Сурду так развеселились, что начали бороться, награждая друг друга тумаками, способными размозжить любой череп, кроме черепа медведя-кодьяка. Наджет внимательно следил за состязанием, то и дело чихая от возбуждения. Фаро Нелл смотрела на медведей с чисто женским осуждением во взгляде. Тоже мне, нашли время, чтобы заниматься подобными глупостями!

Наконец Двинулись дальше, но к этому времени Семпер стал каким-то вялым. После каждого полета он отдыхал на тюке, который нес Ситка. Орел сидел на нем с важным видом и упорно не желал взлетать. Парящие птицы не любят летать, когда нет ветра, облегчающего их движение.

Хайдженс показал Бордману на увеличенном стереофото дорогу, по которой они шли, и место, откуда доносились сигналы о бедствии.

— Вы все это мне объясняете на случай, если с вами что-нибудь произойдет? — спросил Дэниэл. — Наверное, это имеет смысл, но чем я смогу помочь этим оставшимся в живых людям, если даже доберусь до них без вас?

— Пригодятся ваши познания о сфиксах, — без всякой иронии ответил Хайдженс. — И медведи будут вам хорошими помощниками. Я оставил записку, на станции. Всякий, кто приземлится на посадочном поле — ведь сигнальные огни включены, — найдет указания, как добраться до вас.

— Прекратите! — резко прервал Бордман. — С вами ничего не случится, нечего морочить мне голову! Вместе мы начали эту авантюру и вместе ее закончим. Больше я не хочу разговаривать на эту тему!

Доналд улыбнулся и молча пошел вперед.

Бордман брел следом, с трудом поспевая за ним. Узкая зеленая полоса границы плато осталась позади, и они шагали по песку, напоминавшему порошок.

— Меня интересует одна вещь, — вдруг сказал Бордман. — Вы говорили, что вас считают похитителем медведей на вашей родной планете, но сами сознались, что это ложь. А теперь вы каждую минуту рискуете жизнью из-за незнакомых вам людей. Большой риск оставить меня в живых. Но еще больший риск спасать тех, кто сможет подтвердить впоследствии, что вы преступник. Для чего вы все это делаете?

Хайдженс усмехнулся:

— Мистер Бордман, вам когда-нибудь уже говорили, что вы зануда?

— Говорили. Не раз. Так зачем вы все-таки это делаете?

— А о том, что вы — тупица, неспособный запомнить самое простейшее объяснение, вам уже кто-нибудь говорил?

— Раз или два — но не отвлекайтесь от темы. Так зачем вы это делаете, Хайдженс?

Доналд расхохотался и хлопнул Бордмана по плечу.

— Потому что я не люблю роботов. Мне противно думать о том, что они командуют людьми, заставляя их подчиняться себе.

— Во-первых, мне никогда не приходилось сталкиваться с ситуацией, когда роботы подчинили бы людей себе, — своим самым лучшим занудным тоном проговорил Бордман. — Бунт роботов — это сюжет из фантастического романа, но не из жизни! А во-вторых, я не понимаю, как ваша антипатия к роботам могла толкнуть вас на преступление.

— Нет, люди подчиняются роботам, и делают это постоянно, — упрямо повторил Хайдженс. — Я, конечно, человек с причудами, но счастлив, что могу жить на этой планете по-человечески и делать все, что захочу, не соизмеряя свои поступки с присутствием механических рабов. Медведи — мои друзья и помощники, но не рабы, от которых я все больше и больше зависел бы, как другие люди зависят от роботов. Скажите честно, если бы попытка создать колонию роботов не потерпела неудачи, разве люди смогли бы жить здесь так, как им хочется? Едва ли. Они строили бы свою жизнь под диктовку роботов. Они вынуждены были бы вечно находиться за заборами, построенными роботами; они всегда ели бы только ту пищу, которую им выращивают роботы. Человек не может даже подвинуть кровать поближе к окну, потому что роботы, занимающиеся домашней работой, наверняка переставили бы ее обратно. Роботы хорошо обслуживают людей — им положено это делать, но в результате люди должны только тем и заниматься, чтобы служить роботам.

Бордман покачал головой.

— Ну что ж! Такова плата за удобства. Пока люди пользуются услугами роботов, они должны довольствоваться тем, что роботы могут им дать. А если вы отказываетесь от этих услуг…

— Я хочу иметь возможность решать самому, а не быть ограниченным в выборе того, что мне предлагают. На моей родной планете когда-то почти добились с помощью оружия и собак права принимать решения самостоятельно. Потом начали приручать медведей, которые частично избавили нас от услуг роботов. Но позже, когда настала угроза перенаселения для медведей и собак, да и для людей, нам стало ясно, что нужно поискать новые миры, где мы могли бы существовать — без помощи механических рабов. На большинстве освоенных людьми планет человек все больше и больше попадает во власть роботов и вынужден пользоваться тем, что ему может предложить цивилизация роботов. Чем больше мы зависим от них, тем ограниченней наш выбор. Но мы — обитатели моей родной планеты — не хотим, чтобы наши дети зависели от этих машин и страдали из-за того, что роботы не могут обеспечить их всем необходимым. Мы хотим, чтобы они выросли полноценными мужчинами и женщинами, а не способными только нажимать кнопки управления роботов, без чего они не смогут существовать. И вы считаете, что все это не есть подчинение роботам?

— Но ведь ваши доводы чисто субъективны, — не соглашался Бордман. — Не все же чувствуют так, как вы.

— А я чувствую именно так, — отрезал Хайдженс. — И не только я. Наша Галактика велика, и в ней много неожиданного. Можно с уверенностью сказать, что роботы и человек, который зависит от них, совершенно не подготовлены к столкновению с непредвиденными обстоятельствами и им не под силу будет справиться с этими неожиданностями. Недалек час, когда нам понадобятся люди, способные преодолеть любые препятствия. На моей планете многие просили разрешить им колонизацию Лорена. Нам было отказано. Считается, что это слишком опасно. Но люди, если они настоящие люди, могут освоить любую планету. Я поселился здесь для того, чтобы изучить условия местной жизни. Особенно меня интересуют сфиксы. Со временем мы собирались вторично просить разрешения, уже после того как у нас будут доказательства возможности жить на этой планете и справиться даже с этими чудовищами. Я уже добился кое-каких успехов. И вот Колониальная Служба дает разрешение на создание колонии роботов — и где же эта колония?

Бордман не сдавался.

— Вы выбрали неверный путь, построив нелегальную станцию. Ваш исследовательский пыл, конечно, не может не вызывать восхищения, но, к сожалению, он был направлен не туда, куда нужно. Я хорошо понимаю, что именно такие пионеры-энтузиасты, как вы…

Сурду вдруг встал на задние лапы и понюхал воздух. Хайдженс придвинул к себе бластер, а Бордман даже снял предохранитель, но тревога оказалась ложной. Все было тихо.

— Собственно говоря, — продолжал Бордман раздраженно, — вы говорите о свободе и равенстве, о вещах, которые многие считают областью политики. Вы даже утверждаете, что это больше, чем политика. Принципиально я с вами согласен, но у вас все это звучит как какой-то религиозный выверт.

— Самоуважение, — таков был краткий ответ.

— Может быть, вы…

Фаро Нелл зарычала и стала носом подталкивать Наджета поближе к Бордману. Она фыркнула на него и рысцой пустилась бежать туда, где уже выстроились Ситка и Сурду мордами к широкой части плато, на которой ранее скапливались сфиксы.

Хайдженс, приставив ладонь к глазам, стал вглядываться в том направлении, куда смотрели медведи.

— Они что-то учуяли! — сказал он тихо. — Но, к с частью, ветра нет. Впереди какой-то холм. Пошли туда.

Он не пошел, а побежал вперед. Бордман с Наджетом последовали за ним. Они быстро взобрались на невысокий, поросший кривыми колючими кустами холмик, торчавший на высоту шести футов из окружающего песка. Хайдженс в бинокль оглядел местность.

— Один сфикс, — сказал он. — Всего один. Это не менее странно, чем огромные стаи от сотни до тысячи голов, которые мы видели.

Он послюнил палец и поднял его.

— Ни малейшего ветерка.

Потом снова приложил к глазам бинокль.

— Сфикс не знает о том, что мы здесь, он удаляется. И больше ни одного не видно. — Хайдженс стоял в нерешительности, покусывая губы.

— Послушайте, Бордман, — сказал он наконец. — Мне бы хотелось убить этого одинокого сфикса и выяснить одну вещь. И половина шансов за то, что удастся сделать очень важное открытие. Я хочу попробовать, но придется бежать туда, и очень быстро. Если окажется, что я прав, — он взглянул на часы… — то нельзя терять ни минуты. Все должно быть сделано в темпе, поэтому я хочу добраться туда верхом на Фаро Нелл. Ситка и Сурду без меня здесь не останутся. Но Наджет не может так быстро бегать. Вы не побудете с ним, Бордман?

У Бордмана перехватило дыхание. Но он спокойно сказал:

— Вы ведь всегда хорошо знаете, что следует делать, Хайдженс. Только… Только смотрите там в оба.

— Вы тоже. Если что-нибудь увидите вдалеке, стреляйте, и мы моментально вернемся. Не ждите, пока опасность будет близко, стреляйте сразу.

Дэниэл кивнул. Ему было трудно говорить.

Хайдженс подошел к приготовившимся к бою животным и, оказавшись на спине Фаро Нелл, крепко ухватился руками за густую шерсть.

— Ну, пошел! — крикнул он. — Хоп!

Три кодьяка понеслись с бешеной скоростью. Хайдженс трясся и подпрыгивал на спине у Фаро Нелл. Неожиданный старт поднял Семпера с места. Он изо всей силы захлопал крыльями и взлетел вверх, а затем неохотно последовал за медведями, летя над самой головой Хайдженса.

Дальнейшие события разворачивались очень быстро. Кодьяк, когда это необходимо, может бегать со скоростью лошади. Медведи мгновенно одолели полукилометровое расстояние, отделявшее их от сине-рыжего дьявола. Сфикс встретил их рычанием, Хайдженс выстрелил, не слезая со спины Фаро Нелл. Огромное рогатое чудовище подпрыгнуло и испустило дух.

Хайдженс соскочил с медведицы и стал что-то делать на земле, где лежал мертвый сфикс. Семпер, перевернувшись в воздухе, лег на крыло и стал снижаться; он внимательно наблюдал за Хайдженсом.

Бордман тоже не отрываясь следил за движениями Хайдженса. Ситка и Сурду безучастно бродили вокруг, в то время как Фаро Нелл с любопытством смотрела на хозяина, который производил какую-то непонятную операцию над трупом сфикса.

На холме тихо скулил Наджет. Бордман потрепал его по голове. Наджет заскулил еще громче. Бордман видел, как Хайдженс выпрямился и шагнул к Фаро Нелл, как он влез на нее. Кажется, все было в порядке, и Бордман шумно перевел дух. Он сам удивился тому, как волнуется за Хайдженса.

Ситка повернул голову и стал смотреть в ту сторону, где стоял Бордман. Затем отряд Двинулся обратно к холму. Семпер бешено хлопал крыльями и кричал, хотя воздух был совершенно неподвижен. Перевернувшись несколько раз, он опустился на плечо Хайдженса и вцепился в него когтями.

И тут вдруг Наджет истерически завыл и прижался к Бордману, как щенок, который в минуту опасности старается найти защиту у матери. Не успев даже толком осознать, что делает, Бордман упал и увлек за собой медвежонка. Он успел увидеть, как мелькнула чешуйчатая шкура, и в ту же секунду воздух огласился резкими пронзительными визгами сфикса, гигантскими прыжками приближавшегося к Бордману и Наджету. Но последний прыжок зверя был слишком мощным, и чудовищная пятнистая тварь с раздирающим уши визгом перемахнула через человека и медвежонка.

Бордман и Наджет мгновенно вскочили на ноги. Дэниэл судорожно схватился за оружие — а Ситка и Сурду уже летели обратно со скоростью ракеты, за ними с громким воем неслась Фаро Нелл, и мохнатый медвежонок, спотыкаясь, со всех ног бежал к матери. Бордман дрожащими руками поднял бластер, выстрелил — и промахнулся, хотя сфикс был совсем близко. Пригнувшись, хищник пристально наблюдал за удирающим медвежонком, явно готовясь его преследовать. Его не отвлек выстрел, его не отвлек стоящий рядом с ним человек: как и все хищники, самой соблазнительной жертвой сфикс считал движущуюся добычу.

Тогда, едва ли понимая, что делает, Бордман стал размахивать бластером перед носом сфикса, а затем яростно ударил его по голове. Сфикс круто развернулся и сбил Бордмана с ног. Трудно удержаться на ногах, когда адское чудовище весом в сотни фунтов с яростью и злобой дикой кошки со всей силой ударяет тебя в грудь.

Пытаясь обеими руками оттолкнуть от себя дико визжащую смерть, Бордман отвоевал себе три или четыре секунды жизни…

А потом рядом появился Ситка Пит. Огромное животное встало на задние лапы и с громовым рычанием смело сфикса с его беспомощной жертвы. Вторым подоспел Хайдженс и бешено выругался, не решаясь стрелять: Бордман был слишком близко от чудовища.

Фаро Нелл мотала головой и ревела, раздираемая, с одной стороны, желанием успокоить Наджета, а с другой — разорвать обидчика, осмелившегося напасть на ее чадо.

Сидя на спине у Фаро Нелл с Семпером, идиотски цепляющимся за его плечо, Хайдженс беспомощно смотрел на сфикса, бросающегося на Ситку, и на Бордмана, лежащего в футе от поля боя. Хищнику стоило только протянуть лапу — и от Бордмана ничего бы не осталось.

Но тут на помощь товарищу прибыл Сурду — двадцать две сотни фунтов ярости, рева и мощных, как тараны, когтистых лап обрушились на сфикса и превратили его в безжизненный изувеченный труп. Только тогда Хайдженс спрыгнул со спины медведицы и подбежал к Бордману.

— Как вы, дружище?!

— Со мной все в порядке. — Бордман пытался приподняться. — Как Наджет? Как остальные медведи?

— Все живы, — заверил Хайдженс и отшвырнул в сторону бластер, который все еще сжимал в руках. — Не двигайтесь, Бордман, дайте мне осмотреть ваши раны!

— Я же сказал — со мной все в порядке. — С этими словами Бордман опять попытался привстать и потерял сознание.

V

Они поспешили уйти от этого места, едва только Бордман очнулся.

Не так-то легко оказалось оторвать Сурду от его жертвы: медведь крепко зажал сфикса в зубах и пытался с размаху ударить его о землю. Он, казалось, был вдвойне разъярен из-за того, что сфикс осмелился обидеть человека, с которым медведи теперь сроднились так же, как и с Хайдженсом.

Доналд обработал глубокие рваные царапины на груди Бордмана и попытался подсадить его на спину Ситки, но Дэниэл сердито запротестовал:

— Черт возьми! У Ситки раны куда пострашнее моих.

— Ситка пострадал куда меньше всех, за исключением Наджета и Фаро Нелл, — резко возразил Хайдженс. — Нам нужно как можно быстрее убираться отсюда, пока не прибыли «плакальщики», иначе всех нас изорвут на клочки! Не спорьте, Бордман, сейчас вы не сможете идти!

Бордман покорился, потому что понимал, что Хайдженс прав.

Он устроился на мохнатой спине медведя, раздалось знакомое «Хоп!», и отряд продолжал свой путь.

Они прошли не более двух миль, когда Бордман начал сползать со спины Ситки. Наджет хромал и повизгивал от усталости, и Фаро Нелл то и дело подталкивала его головой.

— Что ж, придется передохнуть, — сказал Хайдженс. — К счастью, сейчас нет ветра и основная масса этих тварей на плато.

Он помог Бордману слезть с медведя и добавил:

— Не знаю, чем плато так привлекает сфиксов, но, похоже, они чем-нибудь очень заняты там и потому ослабили бдительность. Однако… — Он открыл притороченный к Сурду вьючный тюк и вытащил антисептический пакет и банку с мазью.

— Сначала Ситку, — прохрипел Бордман. — Я могу потерпеть.

Хайдженс промыл раны огромного медведя. Они оказались пустяковыми. Ситка был испытанным бойцом.

Затем Хайдженс снова смазал все раны на груди Бордмана. Мазь пахла озоном и жгла так сильно, что у Дэниэла захватывало дух, но он мужественно вытерпел все.

— Я сам виноват, — сказал он, как только смог заговорить. — Я следил за вами, вместо того чтобы смотреть по сторонам. Никак не мог понять, что вы там такое делали.

Хайдженс озабоченно посмотрел на него.

— Я сделал вскрытие, — объяснил он. — К счастью, сфикс оказался самкой, как я и думал. Она собиралась откладывать яйца. Теперь я наконец знаю, куда они двигаются и почему они здесь не охотятся. — Он наложил пластырь на грудь Бордмана и решительно сказал:

— Мы остановимся здесь на ночь. Вам надо как следует отдохнуть.

— Но я…

— Да-да, знаю, вы «в полном порядке». — Хайдженс уже распаковывал тюки. — Но если мы сейчас отправимся Дальше, вас начнет лихорадить, и неизвестно, чем все это закончится.

Бордман облизнул губы. Его уже лихорадило, и довольно сильно. Вряд ли он удержится сейчас на спине у медведя.

— Но когда мы доберемся до этой несчастной колонии, вы нужны мне будете в полном здравии, Бордман, — говорил Хайдженс, между тем умело готовясь к ночлегу. — Мне придется полагаться на вашу поддержу так же, как я полагаюсь на поддержу каждого из моих медведей. Мы должны составлять отлично слаженный боевой отряд, вы понимаете? Поэтому спите и набирайтесь сил… Кстати, Наджету это тоже не помешает.

— Знаете, Хайдженс, — пробормотал Бордман, — а ведь для вас было бы куда лучше, если бы я загнулся сейчас… С вашей стороны это не было бы убийством, зато идеальным выходом из чертовски трудной ситуации…

Доналд молча взглянул на него, потом достал из тюка флягу с водой и поднес ее к губам Бордмана.

— Простите, я сказал глупость. Подлую глупость… Не сердитесь!

От жажды у него пекло в груди, но вместо того чтобы прижаться губами к горлышку фляги, Дэниэл умоляюще смотрел на Хайдженса.

— Все в порядке, дружище, — спокойно уверил Хайдженс. — Это еще не самая большая глупость, какую я слышал от вас за время нашего знакомства. Пейте и спите. Я, медведи и Семпер будем караулить по очереди.

Бордман пил до тех пор, пока фляга не опустела; потом Хайдженс укрыл его теплой попоной.

Рядом с Бордманом растянулся Наджет, прижался к нему мохнатым боком, и почти сразу Бордман то ли заснул, то ли снова потерял сознание.

Он проспал до полудня, а проснувшись, обнаружил, что может встать и идти.

И они снова двинулись на восток, оставив позади мертвых сфиксов. Семпер летал над головой и хлопаньем крыльев выражал свое возмущение тем, что ему не разрешили ехать на спине у Ситки.

— Я уже вскрывал их и раньше, — продолжал Хайдженс. — О них почти ничего не известно. А ведь необходимо получить целый ряд сведений, чтобы люди когда-нибудь смогли здесь жить.

— И медведи? — понимающе спросил Бордман.

— Да, конечно. Дело в том, что сфиксы приходят сюда, в пустыню, размножаться. Они здесь спариваются и откладывают на солнце яйца. Это их заветное место. Ведь тюлени всегда возвращаются в одно и то же место для спаривания. Их самки в это время неделями не едят. Кета для размножения тоже возвращается в родные реки. Рыбы голодают и в конце концов после нереста погибают, а угри (я привожу примеры из жизни на Земле, Бордман) проплывают не одну сотню миль до Саргассова моря, чтобы вывести потомство и погибнуть. К несчастью, сфиксы не умирают после спаривания, но совершенно очевидно, что у них тоже есть унаследованное еще от предков место размножения и они приходят сюда, на плато, класть яйца.

Дэниэл внимательно слушал, стараясь не морщиться от боли в груди. Он был сам виноват во всех своих неприятностях, потому что забыл об элементарной предосторожности. Он слишком расслабился в этом чужом мире, так как привык к таким условиям жизни, которые окружают людей цивилизации, создаваемой роботами. Он не реагировал, когда даже медвежонок почувствовал опасность.

— А теперь, — Хайдженс улыбнулся, — мне не мешало бы иметь оборудование, которое было у ваших роботов. С помощью техники, я уверен, мы сделаем первые шаги к освоению этой планеты и созданию нормальных условий жизни на ней.

— С помощью чего? — Бордман подумал, что ослышался.

— Техники, — нетерпеливо повторил Хайдженс. — Мы найдем в колонии роботов много машин. Роботы оказались беспомощными, потому что не могли активно бороться со сфиксами. Они и впредь будут вести себя не лучше. Но если Убрать роботов, машины будут вполне пригодны для работы. Они ведь не чувствительны к смене температуры.

Бордман надолго замолчал.

— Вот уж не думал, что вам понадобятся машины, сделанные руками роботов, — наконец сказал он.

Хайдженс весело подмигнул ему.

— Ну а что в этом ужасного? Я не против того, чтобы люди заставляли машины выполнять свои желания. И роботы, когда они используются по назначению, не так уж плохи. Но есть вещи, с которыми роботам не справиться. Только человек может управлять огнеметными орудиями и стерилизаторами почвы, чтобы как следует выжечь все вокруг и уничтожить семена ядовитых растений. Мы сюда еще вернемся, Бордман, и уничтожим посев этих дьяволов. И если каждый год мы будем стерилизовать почву, то со временем сотрем сфиксов с лица планеты. Я уверен, что у них есть другие места для откладывания яиц. Мы все их отыщем и превратим Лорен в планету, где люди смогут жить по-человечески.

Бордман задумчиво, но с иронией заметил:

— Если вы уничтожите сфиксов, то тем самым обезвредите планету для роботов.

Хайдженс рассмеялся.

— Вы видели только одного «ночного бродягу». И совсем забыли об обитателях горных склонов. Они вполне в состоянии выпустить из вас кровь, а потом устроить пиршество над вашим трупом. Сознайтесь, Бордман, могли бы вы отправиться в путешествие по Лорену с роботом в качестве телохранителя? Сомневаюсь. Люди не смогут жить на этой планете, если их защита будет зависеть от роботов. Вы еще вспомните мои слова.

Бордман вспоминал эти слова не раз — за время их трудного пути им пришлось выдержать еще три схватки со сфиксами.

И только через десять дней они нашли наконец колонию.

То, что в официальных документах Колониального Надзора именовалось «колонией», меньше всего походило на таковую. Скорее всего это напоминало круги дантова ада — и Бордману никогда не забыть медленное шествие по этим кругам.

Но, то и дело вступая в бой с кошмарными пятнистыми дьяволами — смотрителями здешней преисподней, — «боевой отряд» Хайдженса в конце концов все-таки обнаружил в туннеле трех уцелевших людей, истощенных, но живых; И услышали их рассказ…

Когда упал электрический забор (все произошло именно так, как предполагал Доналд), двое из них находились под землей в туннеле, где устанавливали новый пульт управления роботами, которые должны были работать в шахтах. Третий надзирал за рудными разработками. Обеспокоенные тем, что связь с колонией прервалась, они направились в бронированной машине к лагерю, чтобы выяснить, что произошло.

На территории колонии они нашли невероятное количество бесновавшихся сфиксов. Звери сквозь броню почуяли людей, но пробить ее все-таки не смогли. Колонисты решили использовать для борьбы со сфиксами управляемых на расстоянии роботов, но те не смогли справиться с незнакомым заданием.

Людям удалось забаррикадироваться в туннеле. Остатки топлива они сохранили для поддержания радиопередачи на тот случай, если их будет разыскивать корабль. Строго распределив оставшиеся запасы пищи и топлива, колонисты ждали спасения, почти утратив на него надежду, и с ненавистью созерцали неподвижные поблескивающие фигуры металлических роботов.

Хайдженс дал людям оружие, которое достал из мешка, и они двинулись по территории мертвой колонии. По Дороге они убили шестнадцать сфиксов, а на расчищенной роботами площадке, уже начинающей зарастать травой, обнаружили еще четырех. В самых разных местах лежали останки несчастных колонистов.

В бараках и на складах удалось найти небольшие запасы пищи. Сфиксы уничтожили почти все пластикатовые пакеты со стерилизованными продуктами, но не тронули металлических ящиков. Топливо, к счастью, было цело. Повсюду стояли и лежали роботы, готовые в любую минуту приступить к работе.

Люди перешагивали через роботов с такой же гадливостью, как через останки сфиксов.

Возможность отомстить за смерть товарищей преобразила почти потерявших человеческий облик колонистов, и, едва отдохнув и подкрепившись, они с каким-то яростным вдохновением принялись за работу. Переоборудовав огнеметы так, чтобы ими можно было управлять без помощи роботов, они наполнили их доверху горючим, затем отыскали и привели в порядок гигантский стерилизатор, специально сконструированный для уничтожения тех растений, которые роботы не могли выполоть. Закончив все приготовления, отряд направился к плато.

За несколько дней пути колонисты совсем избаловали Наджета. Медвежонок настолько привык к всеобщим знакам внимания, что его мать не знала, как приструнить отбившееся от лап чадо, а Бордман поглядывал на ласкающих Наджета людей с затаенной ревностью. Впрочем, в этой ревности он не признался бы даже самому себе.

По следам сфиксов они наконец добрались до вершины плато. Семпер помогал выслеживать чудовищ. Мерзкие твари с визгом и воем нападали на отряд, но медведи ловко отражали их атаки, в то время как Хайдженс и Бордман пускали в ход свое новое оружие. Стерилизатор оказался пригодным и для уничтожения яиц сфиксов. Его диатермические лучи безошибочно попадали в цель.

Груды опаленных трупов привлекали сфиксов со всего плато, даже когда не было ветра. Они приходили выть над своими мертвыми сородичами, и кровь стыла в жилах от этих ужасных звуков.

Колонисты расположили орудия вокруг скопища мертвых исчадий ада и потоками огня встречали вновь пришедших. По расчетам Хайдженса, они уничтожили большинство сфиксов в этой части пустыни. Очевидно, в других местах их еще оставалось немало, но на очищенной территории уже можно было спокойно жить, не опасаясь новых нашествий, так как лучи стерилизатора проникали через толстый слой песка и навсегда обезвреживали смертоносные яйца.

К тому времени, как были закончены работы, Хайдженс и Бордман устроили на краю плато лагерь и поселились там вместе с медведями, предоставив колонистам возможность мстить дальше за убитых товарищей.

Однажды вечером, сидя у костра, Дэниэл долго наблюдал за языками пламени, а затем с усилием заговорил:

— Пора нам потолковать о наших делах. Я — инспектор Колониальной Службы, а вы нелегальный колонист. Мой служебный долг арестовать вас.

Доналд непритворно зевнул.

— Люблю знакомые напевы, — проговорил он. — Насколько я понимаю, вы предлагаете мне отступного, если я выдам своих сообщников? Или мне нужно будет доказывать, что я не обязан давать показания против своей совести?

— Оставьте этот тон. — Бордман выглядел как никогда мрачным. — Всю жизнь я был честным человеком, но вы убедили меня, что роботы пригодны далеко не везде. Здесь не место для них. Все было с самого начала сделано неверно. Сфиксы уничтожили колонию, потому что роботы не смогли с ними справиться, и… И, может быть, часть вины за эту трагедию лежит на Колониальном Надзоре.

Хайдженс молча слушал, не думая подтвердить или опровергнуть слова Бордмана, а тот продолжал:

— На Лорене действительно должны жить люди — и непременно медведи. В противном случае людям придется проводить всю жизнь за специальными заборами. А здесь очень много интересного, и колонисты будут лишены всего этого, оказавшись на положении узников. Мне… Мне кажется, что жить на таких планетах, как Лорен, в полной зависимости от роботов — значит проявлять неуважение к себе.

— Надеюсь, вы не становитесь религиозным? — оживился Хайдженс. — Кажется, прежде вы пользовались именно этим термином для определения самоуважения.

Семпер вскрикнул, так как Ситка подошел к огню и чуть не наступил на него. Медведь стал втягивать в себя ароматный запах мяса, но Доналд шикнул на него, и он уселся, не сводя глаз с куска мяса и все время облизываясь.

— Вы так и не дали мне закончить, — сердито сказал Бордман. — Я инспектор Колониальной Службы, и в мои обязанности входит проверка того, что сделано на планете до высадки основной партии колонистов. Первым делом я должен составить подробный отчет о колонии роботов, для инспекции которой я сюда прибыл… Но колония фактически уничтожена. И, как я теперь понимаю, это отнюдь не случайность. Все было запланировано неверно и не могло не кончиться этим кровавым кошмаром.

Хайдженс усмехнулся и перевернул вертел.

Надвигалась ночь.

— В случае необходимости колонисты имеют право обратиться за помощью к любому проходящему мимо кораблю. Естественно, что… Я всегда был честным человеком, и я напишу в отчете, что колония, созданная согласно намеченному плану, оказалась нежизнеспособной и была уничтожена. Все погибли, за исключением трех человек, которые спрятались и подавали сигналы бедствия. Ведь все именно так и было. Вы сами это знаете.

— Так-так-так, — заинтересованно проговорил Хайдженс.

Дэниэл неловко поерзал.

— И совершенно случайно… Совершенно случайно — заметьте это себе! — корабль, на борту которого находились вы, Ситка, Сурду, Фаро Нелл и, конечно, Наджет и Семпер, уловил сигналы. Вы приземлились, чтобы помочь колонистам. Так все и было. И ваше пребывание здесь, таким образом, вполне законно. Что вы на это скажете?

Хайдженс отвернулся и стал всматриваться в сгущающийся мрак.

— Что я скажу? Что я бы не поверил этой истории, если бы мне ее рассказали. А как вы думаете, в Колониальной Службе ей поверят?

— Они не дураки, — Бордман резко тряхнул головой, — и, конечно же, не поверят. Но когда они прочтут в моем отчете, что в результате самых невероятных событий есть реальная возможность заселения этой планеты, то они скорее всего посмотрят на это дело иначе. Я укажу в отчете, что колония роботов на Лорене — чистейшая ерунда и что только с помощью медведей люди смогут сделать данную планету пригодной для высадки колонистов. И когда это станет ясным даже самым тупым чиновникам Колониального Надзора…

— Таким же тупым, как вы? — перебил Хайдженс. — Помнится, вы не сразу согласились с очевидными фактами, оказавшись в самой гуще этих фактов, правда?

Бордман вздохнул, глядя на расположившихся вокруг костра медведей. Сидящий недалеко от костра Сурду с надеждой нюхал воздух. На яркий свет уже слетелись бесшерстные порхающие существа, которых медведи легко сбивали лапами на землю и потом с аппетитом съедали.

— Вы правы… Но в моем отчете будет слишком много заманчивых предложений, чтобы от него могли отмахнуться даже такие тупицы, как я. Организаторы колонии роботов вынуждены будут согласиться с моим предложением, так как иначе они прогорят. А ваши друзья, со своей стороны, окажут поддержку нашему… Вашему проекту.

Хайдженсом вдруг овладел приступ безудержного хохота.

— Вы низкий лжец, Бордман, — сквозь смех проговорил он. — А еще считаете себя честным человеком и бубните об этом снова и снова! Теперь вот собираетесь писать отчет, содержащий — наряду с разумными мыслями и очевидными фактами — самую грубую, беспардонную ложь! И очень неразумно и непредусмотрительно с вашей стороны ставить пятна на свою безупречную репутацию только ради того, чтобы выручить меня из беды.

Дэниэл густо покраснел.

— Но это единственный выход из создавшегося положения, и, по-моему, он вполне приемлем, — пробормотал он.

— Да. И я принимаю его, — улыбаясь, сказал Хайдженс, — принимаю с благодарностью, так как это даст возможность многим поколениям людей жить по-человечески на этой планете. Я принимаю его еще и потому, если хотите знать правду, что это спасет Сурду, Ситку, Нелл и Наджета, которых я незаконно привез сюда.

Что-то мягкое ткнулось в колени Бордмана. Медвежонок толкал его, чтобы поближе придвинуться к лакомому куску. Наконец ему удалось протиснуться к огню, но последний толчок был так силен, что Бордман покатился по земле. Наджет ничего не замечал, он упоенно вдыхал запах мяса.

— Шлепните его как следует, — посоветовал Хайдженс. — Он сразу отодвинется.

— Ни за что, — возмутился Бордман, поднимаясь на ноги и трепля жесткую шерсть медвежонка. — Ни за что! Он мой Друг…

И, окончательно махнув рукой на свое официальное положение старшего офицера Колониального Надзора, Дэниэл на одном дыхании договорил:

— …так же, как и вы, Доналд.