Пролог

Клэйн был «ребенком богов» — так в Линне называли детей-мутантов. Спальня его матери долгое время соседствовала с обладающей мощным излучением стеной Храма Атомных Богов. И они даровали мальчику хилое, уродливое тело, прекрасное лицо и ясный разум. Было это в двенадцатом тысячелетии от рождества Христова. Клэйн родился в семье, правящей Линнской империей, которая когда-то, в давно забытые времена, пережила расцвет, а сейчас была в состоянии упадка. Вид мальчика вызывал отвращение, он рос в стороне от всех, презираемый, гонимый сверстниками и взрослыми. Клэйн выжил и понял, что происходит в его семье и государстве только благодаря своему учителю, который видел в нем будущее Атомной империи. К счастью, на мальчика никто не обращал внимания — все были заняты дворцовыми интригами и борьбой за власть. Для получения дальнейшего образования его отсылают в Храм — средоточие наук. Это стало возможным только потому, что никто не видел в нем соперника в борьбе за звание Верховного Правителя, хотя он и был из высокородной семьи. Чем может быть опасен маленький уродец, отверженный мутант? Но Клэйн упорно трудился, познавал тайны мира, размышлял над загадкой внутренней сущности материи, овладел истиной, которая была известна Атомным богам. Он исследовал подземные лабиринты, в которых они когда-то обитали, и убедился, что это древние города, разрушенные неведомой силой. Все говорило о том, что здесь когда-то обитала высочайшая цивилизация.

В одном из тайников древности Клэйн нашел некую энергетическую сферу, с помощью, которой разрушалась любая материя, любая энергия за исключением «защищенной». Почему же, обладая столь совершенным оружием эта цивилизация все же погибла? Клэйн приходит к выводу, что сфера — это как бы действующая модель мира, а может быть, даже ее энергетический двойник, и она откликается на мысли того, кто ею пользуется. Мысли, желания, стремления человека — вот что главное. Открытия Клэйна помогли понять, что произошло с народом Линна. Стало ясно, каким образом получилось так, что тайным знанием владеют только посвященные, остальным же они кажутся волшебством, а также то, почему в их стране лук и стрелы сосуществуют с космическими кораблями, которые взлетают и движутся только благодаря «божественным» металлам. Однако причина древней катастрофы так и не была раскрыта. Клэйн занимается не только историческими изысканиями, не только науками, но и — пожалуй, единственный в стране — покровительствует искусствам. Он — человек не только необычайного ума, наблюдательности, выдержки, но и такого же необычного для своего времени благородства.

К тому времени, когда те, кто рвался к власти, поняли, какую опасность он для них представляет, Клэйн стал слишком могущественным, чтобы его можно было уничтожить.

Но наступил момент, когда ему пришлось лицом к лицу встретиться с совсем другим врагом. С одного из спутников Юпитера в Линнскую империю со своей варварской армией вторгся Чиннар. И кажется, что он сумеет овладеть Линном. Но вместо решающей схватки с инопланетянами происходит встреча двух мудрых мужей — настоящих властителей своих народов. Чиннар показывает Клэйну обнаруженное им на орбите огромное мертвое тело. Оно принадлежит какому-то негуманоидному существу, и есть все основания полагать, что это один из Риссов, когда-то разрушивших цивилизацию Линна. Чиннару удается убедить Клэйна в том, что Солнечной системе опять угрожает страшная опасность, с которой нужно бороться сообща. Чиннар хотел бы, чтобы именно мудрый Клэйн взял бы под контроль всю Империю. Однако Клэйн отказывается — для этого у него есть свои, и очень веские, причины…

В обманчивом мраке космоса мчался чужой корабль, и полет его выдавали лишь случайные отблески отраженного солнечного света. Это был корабль Риссов, совершивших перед тем многомесячную остановку для исследования спутников Юпитера. Находящихся на его борту не заботило, что корабль обнаружат, но и демонстрировать его появление они тоже не хотели…

Уже несколько раз исследовательские экспедиции Риссов сталкивались с людьми. Их тактика не отличалась разнообразием: они уничтожали каждого, кто имел неосторожность их увидеть. Только однажды, на далеком Титане, один человек избежал сети, которую Чужие раскинули, чтобы поймать его, — благодаря холмистому рельефу местности с бесчисленным количеством пещер. В ту ночь он успел укрыться в ближайшем селении, но затем взрыв атомной бомбы поглотил и селение, и весь окружающий район. Риссы считали, что подобная тактика оправдывает себя, и люди не должны были забывать об этом.

Несмотря на то, что проложенный наугад курс корабля проходил над городами и селами, по Линну разносились лишь самые общие слухи о появлении какого-то космолета. Очень долгое время никто не подозревал, что на корабле присутствуют чуждые людям существа. Принятые Риссами меры предосторожности не могли изменить естественного порядка жизни и смерти. В нескольких часах лета от Титана метеором был сбит механик Риссов — когда он ремонтировал незначительную поломку в одном из механизмов, встроенных во внешнюю обшивку космолета. По стечению обстоятельств, в том же направлении двигался метеор, и примерно с той же скоростью, что и космолет. Получивший удар механик был унесен в открытое пространство. На Европе, самом большом спутнике Марса, одноместный исследовательский челнок Риссов вернулся на космолет-матку в автоматическом режиме, однако без пилота на борту. Приборы челнока зарегистрировали пройденное им расстояние — оно превышало тысячу миль, — и те, кто попытался повторить его извилистый путь в обратном направлении, были вознесены над горными кряжами, столь крутыми и обрывистыми, что от дальнейших поисков пришлось сразу отказаться.

Удивительно, но оба тела были найдены: первое — рудокопами — собирателями метеоритов с Европы, второе — солдатами, что участвовали в скверно организованных маневрах незадолго до вторжения варваров на Землю. Чудовищно выглядевшие тела были доставлены к лидеру варваров — Чиннару, и он, сопоставив полученные им многочисленные сообщения, сделал необычайно прозорливое предположение относительно происхождения этих странных существ.

Корабль Чужих все еще болтался вблизи Европы, когда Чиннар спустя несколько месяцев вторгся на Землю. Лорд Клэйн Линнский разбил силы варваров, и звездный посланец продолжил свой неторопливый исследовательский полет. Он прибыл на Марс менее чем через месяц после того, как лорд Деррин, правитель Линна, старший брат Клэйна, отбыл со своей армией на Землю, и прошел еще целый месяц, прежде чем об этом было доложено военному наместнику на Марсе.

Потомок великого Рахейнла, молодой лорд Клэйн был гордым и честолюбивым человеком. Когда ему впервые донесли о корабле Чужих, он отмахнулся от этого сообщения, сочтя его выдумкой, сказкой, какие частенько имели хождение там, где образованность и знания пали жертвами непрекращающихся войн. Однако вскоре пришел доклад из другого места, и он потряс его. Возможно, подумал он, то был марсианский вариант вторжения варваров. С этого момента он стал действовать быстро и решительно.

Полицейские космолеты и патрульные лодки прочесали атмосферу. И поскольку Чужие не особенно маскировались, контакт с ними был установлен сразу же. Два полицейских корабля погибли в огромной энергетической вспышке. Другие корабли, наблюдавшие за этой катастрофой на расстоянии, спешно ретировались.

Даже если Риссы и заметили, что оказались в наиболее машинизированной части Солнечной системы, они ничем не выдавали своей обеспокоенности. Если и подозревали, что их беспрепятственное продвижение в линнских районах фактически означает войну, вели себя так, словно им ничего не было известно об этом.

Губернатор Марса отправил ка Землю предупреждение, а затем приступил к мобилизации военных сил. Две недели его патрульные лодки ничего не предпринимали, а только вели наблюдение, и картина, которая вырисовывалась по результатам наблюдения, вполне удовлетворила этого сурового молодого человека. Оказалось — противник направлял разведывательные команды в небольших ботах. На пятнадцатый день корабли людей, действуя наподобие пчелиного роя, нанесли Риссам решающий удар.

Тактика нападения была разработана самым тщательным образом. В каждом случае предпринималась попытка взять лодки Риссов при помощи тарана, и четыре атаки принесли успех. Засверкали в рассеянном послеполуденном свете разбитые «подъемные» боты, падая на плоскую землю. Космические корабли моментально устремились вниз на перехват, приняли падавшие машины Чужих на борт и поспешно разлетелись по широко разбросанным посадочным площадкам.

Это была важная победа, даже более важная, чем полагали в первый момент. Противник отреагировал лишь на следующее утро. Город Гадрэ был уничтожен колоссальным взрывом, который вознес дымный бурлящий водоворот в воздух, окрасив чернотой атмосферу на сотни миль вокруг.

После этого был кошмар контратаки, положивший конец войне на Марсе. С тех пор Чужих оставили в покое. Молодой лорд Клэйн, еще не пришедший в себя от жестокого ответного удара варваров, отдал приказ об эвакуации крупных городов и отправил на Землю новое тревожное сообщение и целую серию предупреждений. Он также распорядился проверить состояние двух самых крупных и наименее поврежденных из захваченных им небольших летательных аппаратов противника.

Только по прошествии месяца Клэйн перестал получать донесения о присутствии чужого корабля в марсианской атмосфере. Он пришел к заключению, что пришелец отправился к Земле, и отослал Деррину свой последний отчет, после чего мог позволить себе наконец расслабиться. Теперь, по всей очевидности, с проблемой предстояло столкнуться тем, кто, возможно, находился в лучших условиях, позволяющих представить себе, поддается ли ситуация вообще контролю.

Деррин отложил в сторону только что прочитанный первый доклад и встал навстречу жене, вошедшей к нему. Он подвел Лилидель, держащую на руках грудного ребенка, — это был их седьмой ребенок, — к креслу, затем вернулся к своему креслу. У него мелькнула мысль, что сейчас он кое-что услышит об одной известной личности. И он не ошибся.

Лилидель сразу же заговорила о главном. Как он и ожидал, речь пошла о его брате Клэйне. Деррин со вниманием слушал жену, испытывая некое смутное недовольство, — оно всякий раз охватывало его, когда Лилидель пыталась повлиять на его суждения, пуская в ход эмоциональные уловки. Когда она через несколько минут полностью высказалась, он мягко выразил свое несогласие:

— Дорогая, если бы Клэйн действительно хотел присвоить себе весь контроль, то мог бы сделать это раньше, ведь в его распоряжении было целых два месяца, — столько времени прошло уже с тех пор, как кончилась война с варварами, и я вернулся.

Жена слушала его с терпеливым достоинством и уважением. Его изящная Лилидель — он не мог не признать этого — была замечательной супругой. Всегда готовая выполнить свой долг, добрая, благоразумная и сдержанная, с безупречным прошлым, она была образцом женщины благородного происхождения и не скрывала, что придает этому немалое значение. И Деррин удивлялся, что иногда она вызывала у него раздражение. В такие моменты он чувствовал себя несчастным из-за одного того лишь, что приходилось думать о причине этого. Ведь если учитывать особенности ее индивидуальности, к ее характеру нельзя было придраться. А вот поди ж ты — временами эта женщина до безумия раздражала его.

Он еще раз повторил:

— Да, нельзя не признать, что мы обязаны Клэйну победой над варварами. Я и сейчас еще вспоминаю, как блестяще он расправился с ними…

Он спохватился: зачем говорить ей это? Лилидель столь щедрую оценку заслуг Клэйна не могла считать ничем иным, как ошибкой. Она полагала, что он всего лишь исполнил долг и теперь ему лучше целиком посвятить себя личной жизни ради благополучия семьи и государства.

Деррин слушал жену с невеселым видом, мучаясь угрызениями совести из-за того, что позволяет умалить роль брата в победе. Так или иначе, но путь к нынешнему триумфу проложен именно Клэйном, а советники Патроната убедили правителя, что признание этого факта может оказаться в высшей степени опасным для власти. Мол, нельзя слишком возвышать мутанта.

Надо успокоить Лилидель, подумал он, хотя в душе был сердит на нее и на тех людей, связанных с ней, кто стремился подавить его естественные порывы и заставить его давать обещания, что вовсе не было необходимостью.

— Дорогая, если то, что я знаю о Клэйне, — истина, то он наверняка может в любое время взять контроль в свои руки. Однако я вот что должен тебе сказать: ты заблуждаешься, считая, что титул лорда-советника по праву принадлежит лишь моей ветви в нашей семье. Разве только мы можем обладать им? Власть ускользает от человека, если он самоуверенно полагает, будто всегда крепко держит ее… Вот здесь у меня, — он взял со стола доклад с Марса, — чрезвычайно тревожное послание от генерала Рахейнла…

Ему не позволили с легкостью поменять тему беседы. Жена повернула разговор в нужную ей сторону. Если он сам не имеет никакого честолюбия, сказала Лилидель, то, по крайней мере, мог бы подумать о своем наследнике. Он понял, чего от него требовали, — чтобы его старший сын был утвержден в качестве законного преемника власти. Кэлэдж достиг семнадцатилетия, и планы в отношении его судьбы должны быть четко определены в ближайшее время…

Ему пришлось перебить ее:

— Давай отложим наш спор до моего возвращения. Я все собирался сказать тебе, что отправляюсь в инспекционную поездку по провинциям… Сегодня в полдень я покину резиденцию.

Прощаясь, Лилидель не преминула заметить, что он должен быть счастлив иметь жену, воспринимающую его слишком частые отлучки, хотя и с тяжелым сердцем, зато с полнейшим пониманием.

— Смотрите, смотрите!

Лорд-советник резко обернулся на этот изумленный возглас. Его взгляд последовал в том направлении, куда устремились глаза остальных. Стоящие вокруг него мужчины, вытянув шеи, вглядывались в небо. Он впал в шоковое состояние, когда увидел наверху космолет, значительно превосходивший по своим размерам все известные ему типы космолетов. Опираясь на свое детальное знание ограниченности конструкций земных кораблей, он сделал вывод, что космолет не принадлежит Солнечной системе. И едва он об этом подумал, как мысли его тотчас вернулись к посланию военного губернатора Марса. Через мгновение ему показалось, что мужество начинает его покидать. Его охватило предчувствие неминуемой катастрофы.

Длина неведомого пришельца была около трети мили. Острый взгляд Деррина ухватил и память засекла для будущих размышлений конструкционные особенности корабля, не похожие на что-либо ему знакомое. По мере того, как громадная махина в полной тишине проплывала над людьми, он все напряженнее всматривался в нее. Как можно было предположить, корабль летел на высоте трех миль, и его скорость не могла быть большой, потому что и через минуту его все еще было видно. Наконец он скрылся за туманным горизонтом на востоке.

Прежде чем он окончательно исчез из виду, Деррин уже отдавал распоряжения. И хоть он еще не получил отчет о разрушении марсианского города Гадрэ, он был осторожнее, чем его брат Клэйн. Флотилия космических кораблей и небольших летательных аппаратов, которую он отправил следовать за пришельцем, получила категорический приказ держаться на определенной дистанции от него.

Приняв предупредительные меры обороны, лорд-советник вернулся в город Линн и принялся ждать сообщений. К утру их поступило с полдюжины, однако, они не добавили ничего существенного к тому, что он наблюдал лично. Что действительно заслуживало внимания, так это поступившее к полудню письмо от лорда Клэйна.

«Ваше высочество!

Я самым серьезным образом настаиваю на том, чтобы Вы отдали приказ об эвакуации из крупных городов всех вооруженных сил и оборудования. Это необходимо для обороны Империи.

Жизненно важно уничтожить этот корабль, прибывший из другой звездной системы. По некоторым сведениям, на его борту находятся потомки существ, разрушивших легендарную цивилизацию Земли. Риссы — так их называли.

Я прошу о встрече с Вами, и как можно быстрее. У меня есть несколько, на мой взгляд, разумных предложений — по возможной тактике борьбы с врагом.

Клэйн».

Деррин несколько раз перечитал письмо и попытался мысленно, как можно более четко, представить картину эвакуации, рекомендованной братом. Обдумав все в подробностях, он решил, что эвакуация абсолютно нереальна, и отбросил письмо в сторону. Потом опомнился и все же написал ответ.

«Мой непревзойденный брат!

Принимаются все необходимые меры, чтобы спасти положение. Буду чрезвычайно рад Вашему визиту в любое время.

Деррин, лорд-советник Линна».

Когда письмо было отправлено, он впервые удивленно подумал: каким же образом все-таки Клэйн так быстро узнал о межзвездном корабле? Казалось также совершенно неестественным, чтобы он мог лично его видеть. Случившееся было еще одним подтверждением его подозрений — о существовании сторонников Клэйна в каждой служебной группе, не исключая, видимо, и его персонального окружения.

К утру, когда донесения о чужом корабле стали поступать уже непрерывно, его горькое чувство по отношению к брату-мутанту улеглось, а на смену ему пришло сознание необходимости тщательно изучить все увеличивающуюся груду новых свидетельств о далеко идущих планах Клэйна.

Через короткое время корабль Риссов пересек океан. Затем его видели над горной грядой. Далее зафиксировали его часовую остановку над городом Горам, где от него отделилась сотня небольших челноков. Челноки, пролетев над городом, провели все солнечные дневные часы, исследуя близлежащие холмы.

Несмотря на приказание Деррина ни в коем случае не реагировать на движение «подъемников» — легких летательных аппаратов с космолета, произошло два инцидента. Они случились в разных местах, разделенных приличным расстоянием, и имели один и тот же итог. Оба были вызваны полетом земных патрульных лодок, рискнувших приблизиться к небольшим вражеским «подъемникам» на расстояние мили. Наблюдатели сообщи ли о вспышках голубого огня. Пламя поглотило земные летательные аппараты с экипажами.

Новость потрясла Деррина. Однако она убедила его в необходимости привести в исполнение вызревший в его уме замысел. Он только ждал информации о результатах осуществления плана Рахейнла. (Лорд-советник принял как само собой разумеющееся то, что на Землю прибыл космолет, который побывал на Марсе, что этот корабль совершил перелет с четвертой планеты на третью гораздо быстрее, чем космический корабль, везший, — он в этом не сомневался, — доклад марсианского военного губернатора.) Ему казалось, что решение найдено. Пришелец явился с другой звезды. Вероятно, позднее он вернется туда. Вернется, раз те, кто находятся на его борту, даже не сделали попытки связаться с ним. А значит, можно им позволить вести себя как заблагорассудится. Пусть порезвятся… А Линнский космический флот тем временем должен окрепнуть и подготовиться к возможной войне. Когда Деррин проинструктировал начальника штаба, тот, разгладив усы, спросил:

— Что вы под этим подразумеваете — «укрепить нашу оборону»? Каким образом? Увеличив производство дротиков и стрел?

Лорд-советник помедлил с ответом. Ясно было, что облеченный в формулировки его план потерял четкость, выглядел несколько расплывчатым.

— Нужна предельная осторожность. И будьте готовы к жертвам.

При этом он сам не знал, что конкретно имеет в виду.

Так прошел второй день. Восприятие Деррином происходящего становилось все более неадекватным. Наутро офицер, руководящий наблюдением за людьми Клэйна и за людьми лорда-советника, доложил, что мутант вывез куда-то все оборудование и инструменты из своей городской резиденции в Линне. Теперь Деррин обдумывал это, чувствуя все усиливающуюся злость. Происходящее напоминало панику, какая возникает, когда события становятся известными многим. Он все еще кипятился, когда от брата пришло второе послание.

«Дорогой Деррин!

Получил известие о марсианской катастрофе и настаиваю на том, чтобы вы отдали приказ об эвакуации Линна и других городов. Говорю Вам, сэр: злосчастный корабль должен быть уничтожен прежде, чем он покинет Землю.

Клэйн».

Резкость этого письма, его грубоватый тон вызвали у Деррина прилив крови к худым, покрытым загаром скулам. Вначале его занимало не столько содержание, сколько интонация письма. Потом его вдруг пронзило: марсианская катастрофа!

Пытаясь сохранять спокойствие, он отправил курьера на площадку, где обычно приземлялись корабли, прибывшие с Марса. Курьер вернулся ни с чем:

— В течение недели, ваше высочество, не было ни одного корабля с Марса.

Деррин был удивлен и озабочен. Меряя шагами покрытый ковром пол приемного помещения, он размышлял над тем, что у Клэйна, судя по всему, была информация, которой не имело правительство. Косвенно поделившись ею, мутант тем самым выдал ему свой личный секрет — о существовании у него более скоростных средств связи с другими планетами. Демонстративная готовность поделиться с Деррином секретной информацией в создавшихся условиях казалась особенно многозначительной. Лорд-советник все еще не отваживался посмотреть всем этим фактам в лицо.

Когда вошла жена, мысли о брате еще не покинули его. Лилидель, как всегда, прихватила с собой ребенка.

Слушая ее, Деррин глядел на нее отсутствующим взглядом. Она больше не была той красавицей, на которой он женился, хотя совершенные точеные черты ее лица остались почти такими же, как и в те дни, когда он впервые увидел ее. Не столько ее лицо, сколько фигура носила следы прошедших лет и деторождения. Деррин не хотел беспричинно относиться к ней критически, но было бы неплохо, если бы характер его жены хотя бы чуть-чуть изменился к лучшему… да и фигура тоже. Он не сразу вступил в разговор, понимая, что должен объяснить ей ситуацию осторожно.

— Требуется внести ясность в один вопрос… — Ты знаешь — человек, неспособный защитить Империю, не может быть хозяином этого кабинета. Полагаю, тебе следует перестать беспокоиться о наследственном праве нашего Кэлэджа и серьезно подумать об отчаянном положении, в котором мы оказались из-за этого странного корабля…

Он кратко рассказал Лилидель о послании Клэйна и отметил про себя, как резко она побледнела.

— Именно этого я и боялась, — напряженно проговорила она. — Я подозревала, что Клэйн затевает заговор.

Ее категоричность напугала Деррина. Он возразил ей: вряд ли Клэйна можно считать ответственным за появление космолета Чужих в линнских владениях. Лилидель отвергла его аргументы в защиту брата.

— Неважно, какие у него мотивы, — нетерпеливо заявила она. — Когда человек идет к цели, для него любой повод хорош…

Она попыталась продолжать в том же духе, но Деррин не мог этого допустить.

— В здравом ли вы уме? Позвольте сообщить вам, мадам, что я не потерплю, чтобы пороли такую чушь о Клэйне в моем присутствии. Если вам угодно болтать о его заговорах против государственности, делайте это, пожалуйста, без меня.

Ее безапелляционность, нелогичность рассуждений бесили его. На какой-то момент он даже забыл о собственных сомнениях относительно Клэйна.

Лилидель посмотрела на него погрустневшими глазами.

— Вы никогда раньше так со мной не разговаривали, — с обидой сказала она и прижала к себе маленькую дочку, словно защищаясь от возможного удара.

Жест этот был рассчитан на то, чтобы привлечь внимание мужа к ребенку. За долгие годы их брака ею была выработана стандартная манера поведения, учитывающая особенности их отношений. Жест этот должен был подсказать Деррину, что ему лучше уступить. Такое бывало нередко — когда Лилидель, взяв с собой одного из детей, приходила к нему с каким-то требованием или с просьбой. Да, или с просьбой… Мысль, которая сейчас пришла ему в голову, выводила его из себя. Ведь он всегда гордился тем, что Лилидель, в отличие от замешанных в интригах жен правителей прошлых лет, никогда не пыталась использовать их родство для личных целей.

Сейчас он мгновенно вспомнил, как часто, наверное, тысячи раз, она приходила к нему в интересах какого-либо неизвестного ему лица. И намекала, что надо бы назначить его на тот или иной пост — большей или меньшей важности, но непременно такой, чтобы имел отношение к руководству правительством. При всем своем тихом и внешне незаметном образе жизни она хранила в памяти фантастическое количество декретов, приказов и законов. Кто знает, в скольких из них она разбиралась…

Внезапно он, словно прозрев, увидел ее такой, какой она и была на самом деле. Он подумал о группе людей, занимающихся делами доверенных его опеке провинций: эти лица, пользуясь тем, что он слишком занят вопросами обороны Линна, создали через него разветвленную организацию, обслуживающую их собственные интересы. Именно они и старались настроить его против брата. И жена на их стороне. Ну почему он до сих пор не понимал этого?..

Мысль о глубоко зашедшем предательстве окончательно отрезвила его. Трудно поверить, что Лилидель могла до конца сознавать суть того, что делала. Видимо, хитрые и проницательные люди, вступая с ней в сговор, хорошо изучили некоторые не слишком симпатичные свойства ее характера и сумели использовать их в своих корыстных целях. Однако не требовало доказательств то, что она сознательно вела нечестную игру за его спиной. Конечно, она делает это ради детей, которых очень любит… Но как же с нею быть? Все слишком сложно, чтобы действовать немедленно. Совсем тихо Деррин сказал: Оставь меня, пожалуйста… У меня нет желания разговаривать с тобой грубо. Извини, ты застала меня в плохой момент.

Когда она вышла, он долгое время стоял в нерешительности. Потом перечитал послание Клэйна. И подумал: «Правда состоит в том, что у меня нет точно рассчитанного плана в отношении корабля Чужих. Настало время узнать, чем располагает Клэйн».

Письмо, посланное им брату, было предельно кратким:

«Согласен встретиться. Укажите время, место, условия».

Клэйн написал ему снова:

«Отдали ли вы приказ об эвакуации всех крупных городов? И сможете ли прибыть, если я отправлю за Вами корабль?»

«Да». — Таков был ответ Деррина.

Когда лорд-советник с сопровождающими его лицами прибыли на космический корабль, они не нашли там Клэйна. Ситуация усложнялась… Деррин воспринял это спокойно, с жесткой улыбкой на лице, но те, кто прибыл с ним, роптали.

Напряженность спала, когда к ним подошел офицер в генеральском мундире. Он отдал салют и застыл, демонстрируя почтительность и ожидая, когда ему подадут знак докладывать. Деррин кивнул ему, и офицер, принеся извинения, заговорил:

— Ваше высочество, лорд Клэйн искренне сожалеет, что не успел завершить все подготовительные мероприятия. Мы заберем его с собой в поместье, а потом он встретится с вами на борту корабля.

Деррин оттаял. Он не был рьяным приверженцем неукоснительного соблюдения всех правил и ритуалов, однако же опасался, что из-за отсутствия Клэйна пойдут разговоры о том, будто есть люди, умышленно нарушающие субординацию в каких-то своих тайных целях, что на правительственном уровне могло даже означать мятеж. Он был счастлив, что Клэйн, дав понять о своих намерениях, оказал ему необходимый минимум почета.

Деррин не был столь невежлив, чтобы в лоб спросить, в чем же заключаются «подготовительные мероприятия», столь важные, что из-за них задерживалась встреча. Догадываясь, что ссылка на «мероприятия» сделана лишь для отвода глаз, он всем своим видом показывал приближенным, что ничего необычного не происходит.

Через несколько минут, уже находясь в своих апартаментах, он наблюдал через иллюминатор, как удаляется внизу Земля. Только теперь к нему подкрались сомнения. Не опрометчиво ли он поступил, когда отказался от большого флота охраны и тем самым поставил себя в небезопасное положение на борту этого корабля? Трудно было поверить, что брат способен пойти на такой риск — развязать крупномасштабную гражданскую войну, но он знал — подобные вещи случались… И куда они летят? Что, если прямо в ловушку? Нет, надо гнать эти мысли. Он ведь ничего не сказал своим офицерам о зародившихся у него сомнениях…

Когда корабль, вначале зависнув над поместьем Клэйна, начал снижаться, собираясь сесть на космолетное поле, он почувствовал себя гораздо лучше. А чуть позже он увидел брата, шедшего ему навстречу через поле, и от его сомнений не осталось и следа. Им овладело любопытство, которое возросло, когда он разглядел позади Клэйна мужчину, тащившего длинный корытообразный металлический предмет. В «корыте» находилось что-то круглое и сверкающее, медленно перекатывающееся взад-вперед. Он хотел получше рассмотреть невиданный предмет, но тот оказался за пределами видимости раньше, чем он успел это сделать. Круглое тело чем-то напоминало стеклянный шар.

Очень скоро корабль снова взмыл в воздух, и тогда один из офицеров доложил лорду-советнику, что Клэйн просит об аудиенции. Деррин велел пригласить его. Он был заинтригован и хотел знать, куда направляется корабль.

Как только Клэйн вошел, Деррин поднялся с кресла. Помещение было идеально спланировано для того, чтобы правитель его ранга мог здесь принимать знаки почитания от смертного более низкого положения. Из передней три ступени вели в более просторную комнату для приемов, размещенную несколько выше. Над ступенями была площадка, и Деррин сидел на ней в кресле, возвышаясь, как на тронном постаменте.

Прищурившись и поджав губы, он наблюдал, как брат приближается к нему.

Еще до посадки в поместье, через иллюминатор он заметил, что Клэйн по-прежнему носит храмовое одеяние. Сейчас он имел возможность разглядеть его широкую мантию в мельчайших деталях. В этом тускло-сером облачении брат выглядел даже еще более скромно и непритязательно, чем раньше. В обширной каюте, где стояли навытяжку дюжина штабных офицеров в голубой, с серебром, форме, он казался настолько не к месту, что Деррин даже усомнился: а могла ли от него исходить угроза его влиянию?

Застарелая враждебность вдруг покинула Деррина, в его сердце поднялась волна сочувствия. Кто-кто, а он-то хорошо знал, что оригинальное, сознательно выбранное одеяние надежно скрывает признаки мутации. Он помнил те далекие времена, двадцатилетней давности, когда шайка мальчишек дразнила и высмеивала Клэйна-подростка «только потому, что у него были не совсем такие, как у всех, руки, плечи и грудь. Помнил хорошо, потому что сам был в этой компании сорванцов. Чувство вины до сих пор не покинуло его. Иногда оно приглушалось и подолгу не давало о себе знать, а вот сейчас вспыхнуло с новой силой.

Деррин спустился по ступеням вниз и обнял своими большими сильными руками худощавого, хрупкого Клэйна.

— Дорогой брат, — сказал он с теплотой в голосе, — я счастлив видеть тебя. — И отступил на шаг назад, чтобы хорошо разглядеть его, радуясь про себя, что поборол искушение поддаться цинизму, недостойным мыслям о том, что физически ущербный человек не может на равных соперничать с ним в борьбе за власть.

Давно не видевший Клэйна, Деррин заметил, что лицо его изменилось. Раньше черты лица были мягче, в нем было что-то нежное, ангельское, как у девушки. Аскетический образ жизни, мужество и твердость характера наложили на него свой отпечаток. Однако лицо было еще совсем молодое, и по его гладкой коже нельзя было понять, бреется ли он вообще.

— Могу я поинтересоваться, куда мы направляемся?

Клэйн улыбнулся… Улыбка его преображала, напоминала, каким он был в юношеском возрасте, когда еще только начинал военную карьеру.

— Я имею свежие данные — вражеский корабль сейчас примерно в тысяче миль отсюда, летит над горной цепью. Я намерен атаковать его… и хочу, чтобы вы стали свидетелем атаки.

Все оставшееся время полета Деррин обдумывал предстоящую акцию.

Ему нелегко было постичь все нюансы происходящего, хоть он и старался. Стоя на земле, он наблюдал за Клэйном, который пристально разглядывал корабль противника, зависший вверху на расстоянии трех миль и выглядевший в сгустившемся тумане как огромный призрак. Наконец Клэйн подошел к нему и обеспокоенно сказал:

— К сожалению, нельзя исключить вероятность неудачи. — И, так как Деррин промолчал, продолжил: — Если мне не удастся уничтожить корабль с помощью металлического храмового средства, Чужие, возможно, предпримут контрдействия.

Надежда брата на божественные металлы вызывала у Деррина раздражение. Его собственное восприятие храмов и религии, которую они исповедовали, опиралось на личный опыт солдата. Распространяемые храмами идеи он считал полезными для поддержания дисциплины среди воинов, и не более того.

Он не то чтобы относился к религии скептически, а просто никогда не размышлял над религиозными догмами. Пусть Клэйн и ему подобные находят в религии что-то важное для души, а он остается при своем мнении. Ходили какие-то слухи вокруг прошлого Клэйна, однако при его занятости и сверхнапряженном образе жизни, когда каждый день приходится решать множество административных дел, у него не оставалось времени выяснять, где правда, а где выдумка во всех этих „темных“ историях, связанных с магией, которые время от времени рассказывали ему. Но сейчас он встревожился, потому что столкнулся с проявлением суеверий, о которых был достаточно наслышан. Деррин не сомневался, что брат собирается продемонстрировать ему нечто такое, что до сих пор тщательно скрывалось, и испытывал некоторое замешательство. „Я не позволю втянуть себя в дела метафизиков“, — думал он сердито.

С удрученным видом он ждал, что еще скажет ему брат.

Клэйн, задумчиво посмотрев на него, заявил:

— Я хочу, чтобы вы все видели своими глазами. И надеюсь затем заручиться вашей поддержкой для главной атаки.

— Вы считаете, сегодняшняя атака обречена на неудачу? — быстро спросил Деррин.

Клэйн кивнул.

— У меня прекрасное оружие — таким пользовались во времена старой эпохи, — сказал Клэйн. — Какое еще нужно? Если лучшее оружие той величайшей научной эры неспособно отсрочить катаклизм, — а наши предки благодаря ему смогли уцелеть в грандиозной катастрофе, — тогда я не знаю… Мы обязательно должны использовать изобретения, которые нам оставили предки, чтобы добиться успеха. — И он добавил: — Мне кажется, космолет Чужих изготовлен из каких-то особых материалов. Средство для их уничтожения создать невозможно.

Деррин был поражен:

— Должен ли я понимать вас так, что атака будет проведена для того лишь, чтобы убедить меня в сверхэффективности оружия? Чтобы я поддержал второе нападение? Ведь вы именно на вторую атаку возлагаете главные надежды?

Клэйн немного помялся, потом опять кивнул:

— Да.

— В чем же суть вашего второго плана?

Когда Клэйн без утайки выложил ему абсолютно все, он побелел.

— А вы понимаете, что, оказывая такую поддержку, я рискую полностью потерять флот?

Клэйн ответил вопросом на вопрос:

— А что еще хорошего он может дать?

Деррин сдержал дрожь. Он старался сохранять внешнее спокойствие.

— Роль, которую вы в своих планах отвели для самого себя, показывает, насколько серьезным вы считаете задуманное. Однако, брат, вы замахнулись на безопасность нашего государства! А если вы потерпите поражение? Они уничтожат наши города…

— Нельзя позволить этому кораблю вернуться домой, — возразил Клэйн.

— Почему нельзя? Разве не ясно — это самое разумное. Ведь рано или поздно они все равно улетят.

Клэйн продолжал настаивать на своем, держась по-прежнему напряженно:

— Тысячу лет назад что-то случилось… Война не закончилась для них полной победой. Прошло время, и они вернулись к себе, но, очевидно, так и не догадались, какой непоправимый ущерб нанесли Солнечной системе, когда уничтожили все ее города. Сами подумайте, что будет, если теперь Чужие, вернувшись домой, сообщат о нашей беспомощности. Страшно подумать, какую агрессию там подготовят. Соберут все силы и ринутся к нам снова…

Но почему? Почему они должны терзать нас? — воскликнул с недоумением Деррин.

Клэйн ответил одним словом:

— Земля.

Кровь прилила к лицу Деррина. Он представил себе ту очень давнюю невероятную схватку, безжалостную войну двух чуждых друг другу во всех отношениях рас, из которых одна стремилась захватить, а другая — удержать в своих руках планетную систему. Потрясающая, жуткая картина… Только теперь он со всей силой почувствовал, как угнетает его, доводит до изнеможения суровая необходимость принять решение.

— Хорошо, — произнес он голосом, звенящим от старания придать ему твердость. — Я хочу видеть эксперимент. Приступайте.

На середину поляны был вынесен контейнер с серебристым шаром, который лорд-советник уже видел. Шар перекатывался то взад, то вперед по прямому желобу контейнера. Во время кратковременного посещения поместья Клэйна правитель не успел как следует рассмотреть это сферическое тело, и сейчас он подошел поближе, чтобы понаблюдать за ним.

Однообразное движение шара от одного конца контейнера к другому и обратно, казалось, было лишено всякого смысла. Деррин вытянул вниз руку и оглянулся на Клэйна, чтобы посмотреть, как тот отреагирует. Увидев, что Клэйн стоит безучастно, он ткнул пальцем в дно желоба, в то место, куда в этот момент подкатилась искрящаяся сфера.

Он ожидал, что палец будет отодвинут и сдавлен тяжелой металлической массой. Но… сфера проскользнула сквозь него. Пройдя сквозь палец» она покатилась дальше, не вызвав у Деррина никаких ощущений, не дав ему почувствовать присутствие какого-либо вещества. Впечатление было такое, словно ничего, кроме воздуха, в желобе не было.

Испытывая тошноту от непостижимой чужеродности шара, Деррин отпрянул в сторону.

— Что это? — вскричал он с отвращением.

— Вы неправильно сформулировали вопрос. — Лицо Клэйна осветилось слабой улыбкой.

Деррин удивленно посмотрел на него, потом вспомнил о своем военном воспитании.

— Для чего это предназначено?

— Сфера поглощает энергию любого вида, направленную на нее. Материю, с которой соприкасается, она превращает в энергию, а потом начинается этот процесс поглощения.

— Но мой палец эта штуковина ни во что не трансформировала.

— Пока сфера в контейнере, она безопасна. Возможно даже, существует какой-то предел поглощаемой ею энергии, хотя еще мне предстоит выяснить — какой именно. Но это как раз и позволяет мне надеяться, что можно произвести точные расчеты и применить ее с большой результативностью в борьбе с Чужими.

— Так вот как вы собираетесь побороть их…

Невероятно! Ему и в голову не могло прийти, что это сферическое тело — оружие. Он бросил изумленный взгляд на контейнер: не пытаются ли сделать из него дурака?

Деррин растерянно огляделся вокруг. Бронированный боевой корабль находился уже в трети мили отсюда. Здесь внизу, на лесной поляне, топталась дюжина военных. Неподалеку лежал небольшой летательный аппарат с открытой палубой, доставивший этих специалистов с их звездолета, оставшегося за десять миль от этого засекреченного места. Аппарат не был оснащен оружием, хотя доставил несколько вооруженных лучников и копьеносцев.

Лорд-советник начал понимать замысел Клэйна.

— Когда же атака? — спросил он.

— Прямо сейчас.

Деррин открыл было рот, чтобы выразить несогласие, но вдруг заметил, что серебристое сферическое тело исчезло из контейнера. Вздрогнув, он посмотрел вверх, да так и застыл. Сфера парила в воздухе над самой головой Клэйна, пританцовывая и трепеща, словно живое существо. От нее исходило какое-то невероятное свечение, не заметить его было невозможно. Сейчас сфера сияла ярче, чем находясь в контейнере. Она порхала над головой мутанта в унисон всем его движениям.

— Смотрите на корабль! — И Клэйн простер руку вверх, указывая на объект атаки.

Похоже, это было сигналом. Сфера внезапно рванулась ввысь со своего места над головой Клэйна, и через мгновение Деррин разглядел ее высоко в небе: мелькнула молния у темной туши огромного космолета. Последовала яркая вспышка — и сферическое тело вернулось на свою позицию над головой Клэйна.

Космолет-великан продолжал покачиваться в небе на невидимых «якорях», совершенно очевидно — оставшись без какого бы то ни было повреждения.

Деррин разочарованно пробормотал:

— Не сработало?

— Подождите… — усмехнулся Клэйн. — Возможно, будет контратака.

Наступила тишина, но длилась она недолго.

Вокруг мрачного силуэта корабля возникло кольцо взбунтовавшегося огня. Пылающее кольцо пробежало по всей боковой линии космолета от носа до хвоста, после чего на расстояние многих миль по лесному массиву прокатился тяжелый рокот. Рокот становился все громче и громче. В четверти ми ли от поляны, за кустарниковой порослью, поднялся ослепительно-яркий всплеск огня, за ним еще один на противоположной стороне.

В момент, когда их сильно тряхнуло, Деррин успел заметить, что сферы над головой Клэйна уже нет. Но когда он опять взглянул туда, сфера была на месте и возбужденно приплясывала, раскачиваясь и мерцая. Заметив, что Деррин сбит с толку, Клэйн пояснил:

— Им не удалось засечь наш пункт, поэтому они рассчитали кривизну и нанесли удары, с интервалами, по всей границе участка. Вопрос в том заметили ли они, что на одной из линии контратаки взрывы не последовали? Надеюсь — не заметили.

Деррина взяло сомнение: мог ли противник точно рассчитать кривизну и занять правильную позицию для контрудара на этой линии при вмешательстве некоей магической «науки»? А сфера… сфера свое дело сделала — поглотила энергию атакующей силы.

Прошло пять минут, но Риссы больше не давали о себе знать. Подождали еще немного. К концу двадцатой минуты Клэйн с довольным видом сказал:

— Похоже, они удовлетворены своими действиями. А мы теперь, по крайней мере, знаем, что они — не сверхсущества… возвращаемся! — И он направился к летательному аппарату.

Некоторое время аппарат медленно скользил под широко распростертыми кронами деревьев, затем развернулся в проходе между ними и направился в долину, где его дожидался большой замаскированный корабль. Когда он набрал скорость, Клэйн обратился к Деррину с просьбой:

— Мне бы хотелось взглянуть на ту захваченную лодку, которую Рахейнл прислал вам с Марса… Чем «раньше мы начнем действовать, тем лучше. А отступления трудно будет избежать.

Деррин благосклонно выслушал его, размышляя о том, насколько же глубоко он связал себя. Вот и нанесен первый удар, благодаря новому, такому необычному и эффективному, оружию. Враг получил предупреждение и теперь должен понять, что агрессия получит отпор. Война начата, и обратного пути нет.

Он тихо спросил:

— Так когда вы планируете начать вторую атаку?

К счастью, вторгнувшийся в атмосферу Земли корабль приблизился к столице Линна не более чем на сто пятьдесят миль. Поэтому столице не выпала роль первой жертвы. Удар пришелся на другой крупный город — в центре страны.

Бомба была сброшена часов через двадцать после того, как Клэйн попытался с помощью сферы уничтожить пришельца. Прежде чем она упала на город, людей из него эвакуировали, остались лишь уличные патрули да еще мародеры, из-за которых и было необходимо присутствие патрулей. Руины утонули в плотной пелене дыма.

Прошло всего с полчаса после первого удара, и мощнейшей бомбой был уничтожен еще один город. Подобно грибу-поганке вверх бешено взвился отравленный дым, неодолимый и смертоносный. Третий город был поражен часом позже, а вскоре и четвертый. Затем наступило затишье, во время которого от корабля-гиганта отделилась группа небольших летательных аппаратов. Эти аппараты обследовали границы четырех обширных задымленных районов. Они пролетели мимо оказавшегося поблизости линнского патрульного катера, поддразнивая его и явно стремясь вызвать огонь на себя.

Когда Клэйну донесли об этом маневре, он отправил Деррину послание:

„Ваше высочество!

Нельзя не заметить, что наша вчерашняя атака их несколько удивила. И сейчас они пытаются добиться, чтобы прицел нашего оружия переключился на них. Они надеются, что тогда им удастся определить мощность наших сил.

Я изучил машины, захваченные у них Рахейнлом, и счастлив доложить Вам, что только одна из них нуждается в ремонте, и то минимальном, так что мы сможем атаковать их уже завтра ночью.

С надеждой,

Клэйн“.

Когда Клэйн ознакомился с характеристиками патрульного аппарата Чужих, перед ним встало много вопросов. Наблюдая за работой механизмов, он понял, что должен сосредоточиться на решении наиболее сложных из этих вопросов. Особенно его заинтересовало приспособление, соединенное с Движущим устройством. Если бы у него было незанятое время, он занялся бы им вплотную.

Обе машины лежали бок о бок в одной из его подземных мастерских. Они были довольно простой конструкции и имели около пятидесяти футов в длину. Атомные двигатели отличались от аналогичных, используемых в линнских кораблях, только своей компактностью, а принцип их действия был тот же: блок обогащенного металла взрывался в камере двигателя под контролем приборов. Космолеты с подобными двигательными установками летали сквозь атмосферы планет на протяжении тысячелетий.

В день, когда должна была состояться атака, Деррин сразу после обеда прибыл на место военных действий. Он был бледен и взволнован.

— Уже семнадцать городов уничтожено, — сообщил лорд-советник Клэйну. — Они словно бросают нам вызов — делайте, мол, что хотите, посмотрим, на что вы способны.

Клэйн провел его в контрольную рубку только что отремонтированного трофейного аппарата.

— Я экспериментировал здесь с небольшим прибором, который контактирует с контрольным пунктом, — сказал он. — Вот посмотрите — у меня здесь карта… — Он нагнулся, показывая. — Отметьте на ней, где, по последним данным, находится объект атаки.

— Это нетрудно. Он дрейфует…

— Не говорите, не говорите мне! — резко остановил его Клэйн.

Деррин недоумевающе уставился на него.

— У меня есть кое-какие догадки насчет этого прибора… — пояснил Клэйн. — Прошу — сделайте нужную отметку, но мне не показывайте.

Деррин взял карту и обозначил на ней карандашом местонахождение корабля Риссов, стараясь сделать это как можно точнее. Отступил назад и замер в ожидании. Клэйн тронул одну из кнопок, и в обширном пустом подземном помещении зарокотали двигатели, возникла слабая вибрация. Аппарат под ногами братьев медленно развернулся на вращающейся платформе и остановился, шум работающих моторов стих. Клэйн выпрямился.

— Сейчас носовая часть смотрит на северо-восток. Проведите на карте линию вот от этой пещеры в северо-восточном направлении.

Деррин молча начертил прямую. Нанесенная им на карту точка оказалась не далее, чем в миллиметре от нее.

— Не понимаю… — медленно проговорил он. — Разве аппарат знает, где находится корабль-матка?

— Похоже на то. И притом его автоматическая наводка — очень высокой точности.

— Выходит — и базовый корабль всегда в курсе местонахождения аппарата?

Клэйн нахмурился.

— Возможно, хотя я не уверен. Обременительно держать под контролем сотни небольших аппаратов. А при нормальных условиях это вообще не нужно. И все же… каждая такая малая лодка, видимо, способна возвращаться на корабль-матку, где бы он ни находился. — Минуту помолчав, он добавил: — Я думаю, что если бы они знали, где находится этот аппарат, они приложили бы все усилия, чтобы заполучить его обратно.

Деррин встряхнул головой.

— Для нас важно, что мы можем засечь местоположение противника в любое время, когда есть в том необходимость.

Клэйн ничего не ответил на это замечание. Он внимательно изучил все представленные ему доклады, описывающие, как шлюп покидает свой базовый корабль и как возвращается в него. Складывалась общая концепция автоматического контроля и управления — новая и оригинальная. У него появилась надежда выиграть сражение.

Приближался час атаки.

Они ждали в укрытии, оборудованном в горе, пока не стемнело. Обо всем уже было переговорено ранее, и теперь они стояли молча, ожидая начала действий и прислушиваясь к доносившимся до них обрывкам фраз, которыми перебрасывались штабные позади них.

План начал осуществляться. Флот получил приказ приготовиться.

— Хе-ейло-оу!

Крик слетел с вершины горного пика. Деррин напрягся. Он подошел к брату и обнял его.

— Удачи! — пожелал он. Темнота скрыла его слезы. — И прости меня за все, что я сделал тебе плохого… или подумал… — Он отступил во мрак, где замерли в ожидании солдаты его охраны.

Захваченная у Риссов сфера работала без сбоев. Подобно тени она взмыла вверх, вздрогнув, резко увеличила скорость и поднялась над горной вершиной. Почти сразу же они оказались в центре сражения.

Атака линнских кораблей — группами по сто машин — шла волнообразно. Корабли несли на своем борту экипажи смертников, выполняющих две важнейшие задачи. Первая заключалась в том, что, пикируя торпедоподобную громаду космолета Чужих, они должны были побудить врага задействовать все его оборонительные системы. Причем предполагалось, что Чужие не станут особенно беспокоиться из-за того, что сотни реактивных снарядов, каждый весом в несколько тысяч тонн, протаранят их лайнер. Вторая задача нападающих состояла в том, чтобы каждый экипаж успел покинуть свой корабль на малых спасательных судах за несколько секунд до контакта с космолетом Чужих. Теоретически главный расчет строился на том, что окружающее пространство будет густо заполнено спасательными шлюпками и благодаря этому противнику не удастся, скорее всего, приближение собственной, ранее захваченной линнцами, машины. А тогда будет запущена энергопоглощающая сфера Клэйна — она сможет оказать атакующим поддержку с любого направления.

Небо окрасилось вспышками яркого пламени. Тут и там горели и падали линнские корабли. Клэйн, однако, не увидел спасательных шлюпок, и его пронзила мысль о том, что линнцы, очевидно, не сумели спастись. Однако сделать уже ничего нельзя было, и оставалось только двигаться вперед.

Оглушительный грохот линнских кораблей, разбивающихся о бронированную обшивку космолета Риссов, стал почти непрерывным. Не оставалось никаких сомнений в том, что боевые системы противника оказались не в состоянии приспособиться к столь путанному и изощренному нападению.

Клэйн лихорадочно обдумывал дальнейшие действия. Его беспокоило, что не оставалось времени подобраться поближе к космолету. И вдруг ему доложили о новой, неожиданной возможности успешно одолеть врага… Он-то считал само собой разумеющимся, что космолет-гигант без особого труда, даже не покидая своей позиции и невзирая на серьезные повреждения, отобьет нападение линнцев. А тут обнаружилось нечто такое, что давало надежду.

Стоявший за его спиной один из командиров тихо доложил:

— Ваша честь, я вижу отверстие.

Клэйн посмотрел, куда показывал офицер, и похолодел: отверстие было прямо перед их глазами. Ошибки быть не могло — тот самый аппарат Риссов, на который делалась ставка, был нацелен носом на космолет. Еще немного — и он будет втянут в него… Вполне вероятно, автоматический контрольный прибор этой небольшой машины активизировал люк в космолете-матке. Так значит теперь они смогут беспрепятственно проникнуть внутрь космолета? Интересно… Он рассчитывал, что будет по-другому, удастся проломить вход с помощью компактной бомбы, и сейчас ему казалось, что предпочел бы именно это.

Так как же быть? Была ли то ловушка, устроенная Чужими, или же процесс настолько автоматизирован, что никто и внимания не обратит на Клэйна и его людей?

Нет, он должен воспользоваться предоставляющимся шансом. Только бы космолет не пришел в движение… Это было бы чудовищно!

…Свет, тускло льющийся из надвигающегося воздушного шлюза, прорезал обманчивый полумрак. Клэйн прикинул в уме: шлюзовая камера все еще далеко — на расстоянии более ста футов. Вдруг раздался щелчок, полет аппарата резко замедлился. Стали хорошо видны нечеткие движения уныло-серых стен, скользнувших в стороны. Перегородки снова поползли, закрывая проход за ними, а впереди заскользила, открываясь, следующая система. И небольшой аппарат, на борту которого был лорд Клэйн со своим окружением, оказался плавно втянутым в нутро космолета Чужих.

Деррин ждал известий о брате в походной штаб-квартире, где нашла убежище и его семья.

— Они по-прежнему там внутри, — кратко доложил старший офицер связи.

После почти восемнадцати часов сражения реальная ситуация напоминала приведение в исполнение смертного приговора. Деррин во всем винил себя самого.

— Мне не следовало разрешать ему лететь, — сказал он Лилидель о Клэйне. — Это недопустимо — чтобы член нашей семьи непосредственно участвовал в штурме.

Лорд-советник умолчал о том, что сам принимал личное участие более чем в ста прямых атаках. Не поделился с женой и другой мыслью: только человек, контролирующий энергетическую сферу, может провести штурм по той схеме, с которой Клэйн ознакомил его заранее. Таким человеком был его брат.

Деррин мерил шагами пол штабного помещения, поглощенный своими думами, и прошло несколько минут, прежде чем он заметил, что у Лилидель на этот раз не нашлось, что сказать. Он поглядывал на жену, отмечая про себя с недоброй иронией, что она и те, кто стоит за нею, не удовлетворены развитием событий.

— Дорогая, — снова обратился он к ней, — если Клэйн потерпит поражение, это будет иметь последствия для всей страны. Оно станет началом, а не концом наших бедствий.

Она опять не ответила. Деррин понял, что в данный тяжелый момент она не в состоянии адекватно оценить весь клубок проблем. У нее были собственные интересы — интересы матери и интересы агента определенной группы людей с положением, стремящихся через нее влиять на дела управления. Он вспомнил, какой выбор сделала старая леди Лидия, его бабушка, чтобы убедить своего стареющего мужа в том, что ее сын должен унаследовать Линн…

„Мне необходимо быть абсолютно уверенным, — думал Деррин, — что вопрос преемственности власти не отдан на откуп Лилидель. Придется, видимо, больше уделять внимания детям, а не полагаться во всем только на нее. До сих пор она одна управлялась с ними — нехорошо. Это в первую очередь относится к Кэлэджу, старшему сыну“.

Он снова взглянул на жену. Сказать ли ей, что если Клэйн останется жив, то наберет достаточно силы, чтобы принять на себя руководство Линном? Нет, не стоит. Во-первых, она может не поверить его словам, а во-вторых, это не была бы полная правда. Правительство в какой-то степени заинтересовано в сотрудничестве всех влиятельных сил, однако существуют факторы, неблагоприятные для Клэйна, — к счастью, он о них знает.

Регулярные встречи братьев сделали возможным дружеское сотрудничество. Деррин не сомневался, что в сложившихся грозных условиях он сможет в скором времени изменить в лучшую сторону направленность политических тенденций в Линне.

„Надо побыстрее составить завещание. Если что-то со мной случится, если я умру — анархии не должно быть…“

Эта мысль не давала ему покоя. Уже второй раз за год бедствие поражало самое сердце Империи. То явился Чиннар, варвар, а сейчас — космолет-агрессор… Он уже видел ручейки беженцев, вытекавшие из-под черной дымящейся завесы, что плотно окутывала города, подвергшиеся бомбардировкам еще до того, как закончилась эвакуация населения. Его выводило из равновесия несоответствие собственной реальной роли разразившейся колоссальной катастрофе. Оно-то, это несоответствие, и заставило его принять крутые меры.

— Я отказываюсь верить, что Клэйн потерпел поражение. — Он говорил с явным усилием. — Если это произойдет — все для нас потеряно. Я не зря придаю такое значение его действиям при теперешнем кризисе. Он один может не допустить беды еще худшей — когда в ход пойдет атомная энергия. Если он остался жив, я выполню все, что следует…

И Деррин стал подробно рассказывать о завещании, которое собирался написать немедленно. Лилидель слушала его с широко раскрытыми глазами, чувствуя, как ее охватывает бешенство. Лицо ее исказилось.

— Да ты сошел с ума! — выдохнула она наконец. — Неужели ты это серьезно? Лишить наследства сына?!

Он не отвел взгляда от ее глаз. Холодно усмехнулся.

— Дорогая, как мне хочется, чтобы ты поняла одну вещь… ты и те, кто на тебя рассчитывает. Отныне и навсегда. До тех пор пока я остаюсь лордом-советником, наше государство не будет рассматриваться как собственность, которую автоматически наследуют мои дети. Сейчас еще слишком рано решать, обладает ли Кэлэдж необходимыми для лидера качествами. Он юноша чрезвычайно эмоциональный и слишком часто поступает своевольно — это очевидно. И я не вижу основательности в его поступках, нет у него серьезности, как у Клэйна или у Тьюса… да и у твоего мужа, — чего скромничать.

Лицо Лилидель смягчилось. Она с улыбкой подошла к нему.

— У тебя усталый вид, милый! А все кризис… Пожалуйста, обдумай все, тебе нельзя поступать опрометчиво, особенно сейчас, когда мы боремся. Я принесу тебе чай, покрепче, — заварю, как ты любишь.

Она принесла напиток, сжимая чашку дрожащими пальцами, и тут же ушла, скрывая слезы.

Чай показался Деррину необычайно горьким, даже на его вкус, однако он все же отпил немного, машинально, перед тем как приступить к диктовке завещания и письма Клэйну. До его сознания начало доходить, что слишком уж многое он считал прежде само собой разумеющимся. Настроение его продолжало падать, им овладела тяжелая угрюмость. Он скрепил печатью обе бумаги и положил их поверх стопки наиболее важных документов. Его почему-то слегка трясло, навалилась дикая усталость, очевидно, сказалось сильное напряжение нескольких последних дней. Подумав об этом, он отпустил секретаря и лег на походную раскладушку, стоявшую у окна.

Прошло около двадцати минут, когда дверь тихо отворилась, настолько тихо, что он не проснулся. Это была Лилидель. Она забрала чашку, в которой еще оставался чай, и на цыпочках вышла.

А еще через час дверь резко распахнулась, и в кабинет торопливо вбежал штабной офицер.

— Ваше высочество, — задыхаясь, воскликнул он, — корабль Чужих над лагерем!

Вытянувшаяся на раскладушке худая фигура, облаченная в форму, не пошевелилась…

Аппарат замер внутри вражеского корабля, и через несколько мгновений Клэйн увидел, что его прочно удерживает некое подобие футляра. Нос лодки и половина ее корпуса были зажаты этой „колыбелью“, как тисками. Вокруг стояли похожие небольшие машины, закрепленные подобным же образом.

Несомненно, аппарат был автоматически втянут в специально ему предназначенное гнездо-отделение. Но успели ли в рубке управления корабля-матки заметить, что только что прибывшая спасательная лодка — одна из захваченных людьми на Марсе? Пока, в эти первые, жизненно важные минуты, не было никаких признаков, что присутствие людей засекли.

Там, где заканчивался каркасный футляр — своеобразная оболочка „голубиного гнезде“, — виднелись высокие ступени. Клэйн со своей группой поднялся по ним наверх. Они попали в пустой коридор. Здесь Клэйн остановился и, поколебавшись, глубоко вздохнув, отправил сферу со смертельной миссией вдоль коридора.

Празднично сверкнув, сфера пролетела в глубь коридора, но тут же вернулась. Потом опять исчезла из виду и снова вернулась. Появившись в третий раз, она сверкнула как зигзаг молнии и пропала, как прежде. Наконец она появилась — измененной, как бы „насыщенной“.

Ни одного живого существа они на корабле не обнаружили. Несколько часов бродили они по пустым отсекам разных уровней, пока окончательно убедились, что всего за несколько секунд громадный корабль оказался в их власти. Это произошло совсем просто: сфера всосала в себя все чужеродные существа, находившиеся на борту корабля. Клэйн, как только убедился в этом, направился в обширное помещение контрольной рубки.

Он попал туда как раз вовремя, чтобы стать свидетелем странного материального явления: огромная стеклянная плита, остававшаяся все время неосвещенной и беззвучной, как только он ступил на порог рубки — внезапно вся заискрилась световыми бликами и стала издавать беспорядочные звуки, не имеющие никакого смысла. Клэйн зашел за барьер и стал с тревогой ждать, что будет дальше. Сфера размеренно покачивалась над его головой.

Световые блики на плоской плите уплотнились. Неясные вначале, они, постепенно сливаясь, обрели отчетливую форму. Клэйн был поражен: фигура, возникшая на экране, принадлежала к тому же виду, что и монстр, доставленный Чиннаром с Европы. Странные очертания этого существа на плите завораживали его.

Взгляд существа, возникшего где-то в глубине матовой плиты, блуждал по всему помещению, и прошла целая минута, прежде чем он уперся в Клэйна. Существо что-то произнесло, испустив длинную серию непонятных звуков низкого тона, и вслед за этим из смутной пелены за его спиной возникли еще две подобные фигуры и тоже стали шарить глазами по рубке.

Одно из существ сделало жест, без сомнения означающий команду, и что-то проревело. Раздался щелчок, и экран погас. Несколько секунд звуки еще исходили от экрана, потом все смолкло.

Клэйн рискнул осторожно пройти в глубь рубки. Он силился постичь умом то, что видел, и проанализировать. Так… Изображения живых Чужих сфокусировались на светящуюся плоскость откуда-то издалека. Трудно было осознать, как это происходит, но у него зародилась слабая догадка: видимо, об уничтожении сферой экипажа корабля, достигшего Земли, узнали Чужие, находящиеся на своей планете. Ему пришлось сделать еще одно мыслительное усилие, чтобы постичь вероятность того, что связь может устанавливаться и другими средствами, а не только дымовыми сигналами и световыми вспышками размещенных в стратегических пунктах зеркал и спутников связи. Появление на плите-экране изображения говорило о том, что такой способ связи может осуществляться не только на поверхности планеты, но и через невероятную бездну космического пространства между звездами.

Это меняло все представления о борьбе с Чужими и заставляло по-другому оценить захват корабля. При таком уровне связи эта маленькая победа практически мало что значила. Чужие теперь знают, что оборонительные силы Солнечной системы потерпели неудачу в защите своих городов. Может, они и озадачены захватом своего корабля, однако сомнительно, чтобы их это серьезно обеспокоило. То, что начал один корабль, целому флоту, по всей вероятности, не трудно завершить. Наверное, такой вывод они и сделали, подумал Клэйн. Оборонительные резервы Солнечной системы ограниченны, а разрушительный потенциал мощных вражеских звездолетов велик. Да, Чужим ничего не стоит разнести в пыль все объекты, которые им вздумается выбрать для нападения.

Таинственность и многозначительность визуальной встречи с Чужими не давали мутанту покоя. Он стал дотошно изучать систему управления космолета-гиганта. Прошло почти четыре часа, прежде чем к нему наконец пришла уверенность, что он сможет управлять полетом корабля в атмосфере. Однако он разобрался не во всех функциях сложнейшего пульта управления. Требовалось время и немалый труд, чтобы научиться полностью контролировать работу космолета-пришельца.

Клэйн направил корабль в район расположения штаб-квартиры лорда-советника. Приземлился он в спасательном шлюпе, который был украшен победоносно развевающимися флагами Линна. Через несколько минут после приземления он был допущен в кабинет, где полчаса назад был обнаружен мертвый Деррин.

Лорд Клэйн тщательно осмотрел тело умершего брата. У него зародилось подозрение, что Деррина отравили. Потом подозрение перешло в уверенность. Он потрясенно отступил от раскладной постели, на которой был распростерт его брат, и внимательно огляделся, пытаясь понять, что произошло.

В одночасье овдовевшая Лилидель, стоя на коленях, горестно обнимала мертвого мужа. В ее позе была какая-то нарочитость, неестественность, она выглядела больше взволнованной, чем опечаленной. Она не плакала. Взгляд ее сузившихся глаз заставил Клэйна насторожиться. Он понял, что что-то тут не так. Выразительная сцена вызвала у него интерес. Он вспомнил, что располагает множеством докладов-свидетельств о том, что определенная группа власть имущих использует эту женщину, чтобы оказать влияние на Деррина, и что он порывался предупредить брата об этом, раскрыть ему глаза, да все не было подходящего случая.

Он очнулся от этих мыслей, только когда перед ним встал образ невежды Кэлэджа, старшего сына Лилидель. Сердце его затрепетало — он ясно представил все последствия случившегося с Деррином. Мелькнуло видение: Кэлэдж уже на пути в Голомб, небольшой городок недалеко от столицы, куда был переведен Патронат наряду с департаментами правительства… Если сторонникам Лилидель — а к ним как раз и относилось значительное число попечителей, — было послано опережающее предупреждение, то они, возможно, воспользуются моментом, чтобы провозгласить мальчишку лордом-советником.

Вот где главная опасность… Может развернуться кровавая борьба за власть. Если не принять срочных мер, начнут распространяться слухи о том, что Деррин умер не естественной смертью, а был умерщвлен. Подозрение может пасть на вдову или даже на него самого. А его соратники, которые из уважения к нему были вынуждены считаться с благородным Деррином, наверняка откажутся признать правителем семнадцатилетнего юнца, незаслуженно вознесенного на вершину власти их недругами. Вот тогда гражданская война станет реальностью…

Секретарь Деррина, генерал Марак — тайный сторонник Клэйна, — коснувшись его локтя, прошептал ему на ухо:

— Ваша честь, здесь у меня копии документов чрезвычайной важности. Однако я не могу ручаться, что оригиналы еще на месте.

Клэйн зачитал присутствующим последнюю волю своего старшего брата. Затем он прочел вслух и его личное письмо к нему, в котором самыми значимыми для всех были слова: „Я вверяю судьбу моих детей и дорогой жены вашим заботам“.

Клэйн обернулся, чтобы взглянуть на вдову, и встретился с ней взглядом. Он успел заметить ненависть в ее глазах, хотя она тут же их опустила и после этого больше ничем не выдала своих чувств. Он убедился, что его появление здесь было для нее неожиданным.

Надо было действовать незамедлительно, а он все еще колебался. С чего же начать?.. Он оглядел высокопоставленных офицеров, стоящих у смертного одра. Это были преданные Деррину люди. На ком из них остановить выбор?.. В его сознании снова развернулась широкая панорама далеко идущих событий, которые должны последовать за несчастьем, происшедшим в этом временном кабинете его брата. Катастрофа может выйти далеко за пределы планеты. Он представил, как могущественный космический флот Риссов направляется с далекой звезды на захват линнского исследовательского корабля. Страшно подумать, что будет дальше. Настоящая цель завоевателей, возможно, состоит в том, чтобы вообще уничтожить цивилизацию в Солнечной системе — всю, до последнего человека, и овладеть принадлежащими людям планетами, пользуясь тем, что люди изничтожают друг друга из-за каких-то мест в правительстве и у кормила власти.

Клэйн сложил вчетверо оба документа и слегка дрожащими пальцами сунул их в карман. Стоя перед мертвым братом, слишком поздно ставшим ему другом, он испытывал неловкость из-за того, что был полностью обо всем осведомлен, но не мог показать этого окружающим. Именно это его знание того, что так тщательно скрывалось, побуждало его экстренно предпринять нужные шаги. Я должен попытаться заполучить оригиналы завещания и письма Деррина — не исключено, что эти документы когда-то сослужат мне службу», — думал он.

Как противно: приходится скрывать, что он знает правду. Лицо его приняло ожесточенное выражение. Ему было не по себе от того, что он видел. Однако и за пределами Линна мир был не лучше. В его сознании возникали сложнейшие взаимопроникающие ассоциации — плоды прямого предвидения и чуткой, восприимчивой памяти. То, что он наблюдал сейчас, и все, чему он был свидетелем раньше, перемешалось, одни факты накладывались на другие… Он припомнил собственные тайные действия против врагов и радость, какую не раз приносил ему удачный политический ход. Но снизошедшая сейчас на него проницательность подсказывала, что все это было лишь детской забавой по сравнению с тем, что ему еще предстоит.

Губы его шевельнулись.

— Любимый брат, мне стыдно — я знал достаточно для того, чтобы знать лучше, — сказал он едва слышно, тише собственного дыхания.

Ему подумалось, что Деррин как человек был гораздо выше, чем он сам. Деррин всегда с презрением относился к политике и политиканам, а когда война стала неизбежной, выбрал для себя тяжкую долю военного.

«Ну хоть что-нибудь я могу сделать?» Этот вопрос постоянно пульсировал у Клэйна в голове, подобно тому, как нож вибрирует в плоти, бьющейся в конвульсиях. Это сравнение навело его на мысль, что теперь он больше поддается эмоциям, чем раньше. Все дело в том, что он столкнулся с обстоятельствами, какие Деррин едва ли мог себе представить. Он стоял перед выбором: брать или не брать власть в свои руки. Взять ее не составит большого труда, стоит только захотеть. И никакие интриги и козни Лилидель с приспешниками, даже если они применят силу, не могут помешать ему. Если отбросить излишнюю скромность — кто как не он является подлинным человеком науки в Линне?.. Есть у него и другие заслуги… И потом, едва ли ему следует ждать, пока кто-нибудь еще, кроме него, подобающим образом оценит размеры все расширяющейся угрозы. Во всяком случае, эта продажная, легкомысленная женщина и те, кто с нею в сговоре, — не способны.

Как только он в очередной раз подумал о Лилидель, его внезапно охватил гнев. Он повернулся и кивнул генералу Мараку. Когда тот Подошел, Клэйн шепнул ему:

— Советую вам уйти сейчас вместе со мной. В противном случае я не ручаюсь за жизнь человека, который знает, что содержится в этих документах. — Он похлопал по карману своего одеяния, где лежали копии завещания Деррина и его письма брату.

Он не сказал генералу, что кончика лорда-советника — результат подлой интриги.

Ни с кем не простившись, Клэйн покинул штаб-квартиру, и с ним генерал Марак. Теперь надо было удержать наиболее ревностных сторонников Клэйна от захвата власти его именем. Обладатель самого совершенного, сферического оружия думал о том, как спасти мир, почти уже одуревший от коррупции и злоупотреблений.

Через несколько часов он уже был в своем поместье. Встретил его начальник охраны.

— Ваша честь, — сообщил он взволнованно, — сфера похищена, вместе с контейнером.

— Пропала сфера?! — Клэйн не мог опомниться от этой новости, чувствуя себя так, словно его ударили увесистой свинчаткой.

Спустя несколько минут он получил полный отчет о случившемся. Судя по всему, караул, охранявший сферу, подвергся нападению крупного отряда, находившегося в засаде.

Капитан, делавший доклад, рассказал, что караул, дежуривший тогда, весь погиб:

— Я увидел, что они не вернулись в срок по расписанию, и сам начал расследование. Мы обнаружили их тела на дне каньона.

Анализируя характер преступления, Клэйн лихорадочно соображал, кто мог его организовать. Очень скоро его мысли сфокусировались на одном-единственном человеке.

— Чиннар! — воскликнул он вне себя от ярости.

Потерпев несколько месяцев назад поражение от руки лорда Клэйна, Чиннар не считал, что это полный разгром. Прежде чем отдать армии приказ о капитуляции, этот стратег, имеющий славу великолепного мастера логических умозаключений, проанализировал весь расклад военных сил, что и определило его расчеты.

Самое худшее позади, понял он, и сразу его не убьют, а, скорее всего, будут держать под стражей, пока не подвергнут публичной казни. Его воины, разумеется, будут проданы в рабство, если только он не сумеет убедить лорда Клэйна, что вооруженные силы варваров могут оказаться для него полезными и что ему выгоднее иметь единую армию.

Чиннар не ошибся в своих предположениях. Клэйн перебросил войска варваров вместе с остатками сокрушенных мятежных формирований рабов в горный район, оборонять который было нетрудно. Обладая непобедимой энергетической сферой, мутант полагал, что надежно держит ситуацию в своих руках. Чиннара он заподозрил, и вполне справедливо, в том, что тот сохранил некоторое количество боевых кораблей в открытом космосе, чтобы позже попытаться установить с ними контакт.

— Вы, конечно, можете вернуться на свою планету на этих кораблях, — сказал он лидеру варваров. — Но я предупреждаю: не предпринимай ничего, пока я не позволю. И знай — мне легко разыскать тебя в любом месте, где бы ты ни находился, и в любое время наказать.

Чиннар в этом не сомневался, да у него и не было желания возвращаться на Европу. Здесь происходили события исторического значения, и он предпочитал оставаться в их эпицентре. Он смело взялся за приготовления.

Часть кораблей была переоборудована, с тем чтобы их можно было использовать для набегов. Все шло как надо, только среди вновь набранных экипажей поднялся ропот недовольства они не хотели сбривать бороды, как им было приказано. Однако их командующий остался непреклонным. Под прикрытием ночной темноты корабли по одному приземлялись в тщательно выбранных пунктах, наиболее отдаленных от Линна. Из кораблей высаживали десант — бритых людей, одетых как простые линнцы. Прибывшие убивали только мужское население, а рабов уничтожали точно так же, как линнских мужчин. В течение многих месяцев они делали запасы для варваров — зерна, мяса, фруктов и овощей, а также металлов и древесины, в которых всегда нуждается любая армия.

Сдавшихся в плен Клэйн велел обеспечивать минимальным пайком, который мог лишь поддерживать существование. Но им и того было довольно — отъедались всего за неделю. От костров в горах далеко разносился соблазнительный запах жареного мяса. Через несколько недель у каждого такого очага появились женщины, взявшие на себя обязанность поддерживать постоянный огонь. Чиннар издал приказ, согласно которому в лагерь могли доставляться только рабыни, а женщины Линна, захваченные по ошибке при налете, подлежали уничтожению. Все согласились, что приказ мудрый, и тем не менее не была уничтожена ни одна из этих женщин. Линнские женщины, зная, какая участь их ждет, выдавали себя за рабынь. В итоге сама угроза кровавой расправы сослужила службу, и огромный лагерь, который при других обстоятельствах, вероятно, был бы в крайней степени дезорганизованным, на протяжении долгого времени оставался на высоком уровне дееспособности.

Эти грабительские налеты, из-за нарушивших обычную жизнь Линна событий — нашествия варваров и затем вторжения космического лайнера Чужих, — прошли в стране почти незамеченными. Никто не догадывался, кто их подготовил и осуществил.

С прилетом космолета Чужих набеги на населенные пункты стали более дерзкими. Теперь корабли варваров нередко и в дневное время приземлялись в окрестностях городов. Налетчики без труда проникали в города, минуя охрану. Вся информация, доставляемая ими из многочисленных широко разбросанных поселений, стекалась к Чиннару, одному из самых острых военных умов эпохи. Лазутчики старались не упустить ни одной мелочи, и Чиннар был в курсе абсолютно всех планов линнской стороны. Знал он и о готовящемся захвате космолета-пришельца. Постепенно он получил полное представление обо всем, что делалось в Империи, о том, что волновало линнцев.

Чиннар лично возглавил группу, которой дал задание во что бы то ни стало завладеть энергетической сферой Клэйна. Они знали, где находится похожая на гроб конструкция, служившая контейнером сфере, и в ночь перед похищением залегли «в засаде на расстоянии полета стрелы от этого места. Как только выпущенная из контейнера сфера исчезла во мраке, группа варваров перебила всю охрану — с полсотни солдат. Та ночь огласилась жуткими воплями окровавленного караула, который был захвачен врасплох и не мог устоять перед варварами, превосходившими его числом. Варвары тут же избавились от трупов, сбросив их с ближайшего утеса в каньон, и, сбившись в кучу, стали дожидаться возвращения сферы.

Она появилась неожиданно. Еще мгновение назад была полная тьма, и вдруг возник этот светящийся шар… Чиннар боязливо смотрел, как шар равномерно перекатывался взад-вперед в своем лежбище. Только сейчас, когда он видел его, он осознал, какая разрушительная сила заключена в нем.

— Принесите телескоп! — приказал он. — Пока ждем утра, я хочу глянуть, что у этой штуковины внутри.

Он заранее припас телескоп. Это была одна из его новых идей — провести изучение энергетического чуда с его помощью.

Два воина просунули длинную узкую трубу телескопа под внешнюю „шкуру“ сферы и начали двигаться размеренным шагом в такт ее перекатыванию в желобе. Самая большая трудность была в том, чтобы соблюдать синхронность. Чиннар шагал за телескопом, припав одним глазом к окуляру и стараясь приноровиться к последовательно чередующимся движениям сферы.

Первое впечатление сбило его с толку — он ожидал совсем не то увидеть. Глаза его устали от напряженного разглядывания, и он сбился с ритма. Дав им несколько секунд отдохнуть, он вновь взглянул в окуляр. И опять изумление овладело им. Он отказывался верить глазам. Невероятное количество звезд… Вселенная… В панике он отступил назад, пытаясь постичь умом фантастическую и в то же время реальную картину, открывшуюся его взору. Затем снова настроился на заданный движением сферы темп и вгляделся пристальнее. Когда же снова выпрямился, он мог уже, казалось ему, как-то объяснить увиденное. Сфера эта — по-видимому, „дыра“ в космическом пространстве… Он озадаченно наблюдал за трепещущим шаром, все так же перекатывающимся из одной стороны в другую. Может ли это зыбкое нечто служить отверстием или проходом в иной мир?.. Но каким образом осуществляется эта его функция? Вот над чем придется поломать голову, думал Чиннар.

Он жестом приказал солдатам вынуть телескоп из сферы и, когда это было выполнено, ткнул пальцем в ее оболочку. Палец ушел в глубь оболочки, но он ничего не почувствовал. Не было даже малейшего сопротивления. Лишь кончик пальца слегка припух, и он вспомнил, что рассказывали рудокопы с астероидов: в космосе не было холодно, однако приходилось все время носить специальным костюм. Это было жизненно важно, потому что костюм позволял сохранять неизменным давление воздуха на тело. Недостаток давления и мог вызвать у пальца незначительную припухлость. Поразительно — палец просунулся в никуда, в вакуум! Чиннар задумчиво отошел от сферы и присел на камень.

Небо на востоке начало светлеть, а он по-прежнему сидел на камне, поглощенный своими мыслями, и все не отдавал приказа отходить, которого ждали его воины. Он переменил свое решение, предпочел предоставить Клэйну возможность применить сферу против чужаков.

Когда солнце медленно выползло из-за зубчатой линии горизонта, он с живостью поднялся: сфера вместе с контейнером была уже доставлена на корабль, где ее ждали, и команда его лодки получила необходимые инструкции — вырваться за пределы атмосферы и занять позицию на орбите Земли. Теперь это можно было сделать.

Чиннар хорошо помнил, что лорд Клэйн был вынужден самолично отправиться в Линн, чтобы опробовать сферу. Он располагал сведениями о том, что после всякого использования сферы ее нужно доставлять ближе к объекту поражения.

Итак, у него в руках было самое мощное оружие из всех когда-либо изобретенных… Почему же он не чувствует удовлетворения? Он мерил и меря шагами комнату, служившую ему штаб-квартирой, без конца перебирая в уме все вехи своей неспокойной жизни. Прошли годы с тех пор, как он открыл для себя главный секрет успеха и силы, но даже сейчас путь к власти не завершен, и это мешало ему чувствовать себя совершенно свободным в своих поступках.

Дверь кабинета часто открывалась — приходили разные люди, в основном разведчики и курьеры с донесениями. Новости следовали одна за другой. Захвачен линнцами космолет Риссов. Умер лорд-советник. Клэйн отказался воспользоваться кончиной брата для взятия власти и категорически рекомендовал своим сторонникам не оказывать сопротивления в случае, если правителем будет провозглашен его племянник Кэлэдж…

Когда офицер, доставивший последнее донесение, ушел, Чиннар встряхнул головой. Его радовало, что наконец-то, впервые за эти несколько последних месяцев, напряжение в его жизни начинает спадать. Клэйн… Почему он так повел себя? Лично он в такой благоприятный момент не смог бы отказаться от главного поста в государстве. Трудно себе представить мотивы такого поведения. Впрочем, действительность ведь часто выглядит непостижимой для человеческого разума.

Случившееся поколебало его решимость. Он намеревался захватит.» космолет-гигант, которым завладел Клэйн. Предполагалось, что это произойдет, когда Клэйна не будет на борту космолета. Все уже для этого подготовлено. Но… нет, сейчас он не может отдать решающий приказ.

…На шестой день после смерти Деррина к Чиннару прибыл посланник лорда Клэйна и передал его повеление явиться на борт захваченного у Чужих космолета. Чиннар заподозрил самое худшее, но выбирать не приходилось — открытое сопротивление было невозможно.

В назначенный час он прибыл с несколькими офицерами в поместье лорда Клэйна, эскортируемый мощной патрульной лодкой. Не успели они высадиться, как космолет-гигант уже снова безмятежно парил высоко в небе.

Вокруг лениво бродили несколько охранников. Ничто не говорило о присутствии крупных военных отрядов, какие формируют для защиты боевых кораблей от массированной атаки с воздуха. Взглянув вверх, Чиннар увидел, что в корпусе космолета открыто несколько дюжин воздушных шлюзов. Можно было разглядеть слабое, но постоянное движение от одних отверстий к другим. Об этом ему в подробностях рассказывали разведчики, но сейчас такое состояние корабля поставило его в еще больший тупик, чем раньше. Корабль казался беспомощным, открытым для нападения. Трудно было поверить, что Клэйн столь беспечен — космолет казался преступно незащищенным. Лидер варваров мысленно уже клял себя за то, что не воспользовался военным преимуществом и оставил Клэйну пользоваться трофейным космолетом. Впервые за свою неуклонно восходящую карьеру он упустил предоставленный судьбой шанс. Им овладело предчувствие надвигающейся беды.

Прищурившись, он смотрел, как к нему идет один из офицеров Клэйна. Приблизившись, офицер с холодной чопорностью отдал салют свите Чиннара, затем поклонился ему.

— Ваша честь, прошу вас с вашими людьми следовать за мной.

Чиннар ожидал, что его поведут к резиденции Клэйна, — она виднелась за низким холмом примерно в трети мили к югу, — но Линнский офицер шагал к небольшому каменному зданию, наполовину скрытому густым подлеском. У здания он еще раз отдал салют и поклонился.

— Если вы войдете внутрь поочередно, один за другим, — сказал он, — тогда машина, что там находится, сможет сделать… — он замешкался, подбирая нужные слова, — короче… сделает фотографию каждого. — И поспешно добавил: — Лорд Клэйн попросил меня передать, что это важно для вас, в противном случае невозможно будет доставить вас на нашу «Солнечную Звезду».

Чиннар промолчал. Он не позволил себе даже задуматься о том, что сказал офицер Клэйна. Жестом показал своей свите, что все должны пройти до него, а сам с любопытством стал наблюдать, как его люди по одному исчезали за дверью дома, а через несколько минут вновь выходили через нее наружу. Он не расспрашивал их — они должны были бы сами сказать ему в двух словах, в чем дело, но почему-то не говорили.

Наконец настал его черед. Он неторопливо вошел в дверь и оказался в комнате, где не было никакой мебели, за исключением стола и стула. На столе стоял какой-то прибор. На стуле сидел офицер, который, как только Чиннар вошел, встал и поклонился.

Чиннар ответил на приветствие и с любопытством стал разглядывать прибор. Тот выглядел так, словно был оторван от своего металлического футляра. В местах, где были соединения с лампами, металл был оплавлен. Он перевел взгляд на кончик переходника и задумался. Главным в приборе, показалось ему, была, похожая на телескопическую, трубка, заканчивающаяся насадкой с линзами. Он повернулся к офицеру.

— Для чего это?

Как говорит лорд Клэйн, — вежливо ответил тот, — машина делает фотографии, сэр.

Но ведь «фотография» заменяет у вас другое слово — «портрет», не так ли? — сказал Чиннар. — Ты имеешь в виду — машина сделала мой портрет? Но тогда где же он?

Щеки офицера порозовели.

— Ваша честь, я больше ничего не знаю! — признался он. — Лорд Клэйн сказал мне, чтобы я отсылал к нему всех, кто будет расспрашивать о машине. — И подчеркнуто добавил: — Я полагаю, что он ждет вас теперь, поскольку вы уже прошли через это.

Чиннар настаивал на своем:

— Я не видел, чтобы ты что-то делал.

Она автоматическая, сэр, и фотографирует всякого, кто перед ней стоит.

— Но если такая фотография, — продолжал допытываться Чиннар, — необходима, чтобы попасть на космолет, то каким же образом, скажите, лорд Клэйн со своими приближенными смогли на него проникнуть и захватить его, хотя их фотографии не были сделаны?

Вопрос был риторический. Он понимал это и не особенно вслушивался в объяснения. Не сказав больше ни слова, вышел из здания и последовал за офицером, приведшим его сюда, к большой подъемной лодке, что в данный момент приземлялась в полусотне футов от них.

Через несколько минут их вознесло к одному из шлюзовых отверстий космолета. Подъемный аппарат проскользнул внутрь космолета и мягко вошел в свое гнездо. Покинув вместе с офицерами подъемник, Чиннар увидел двойной ряд охранников. Выстроенные для встречи, они оказались у него за спиной, явно демонстрируя этим уровень оказываемых почестей. Он двинулся по коридору к огромной двери. Открыв дверь и переступив порог помещения, он удивленно воззрился на внушительных размеров виселицу у дальней стены. Невольно остановился, но быстро взял себя в руки и с невозмутимым видом прошел вперед. Подойдя к виселице, он присел на нижнюю ступеньку помоста, достал блокнот и стал писать прощальное письмо. Он еще продолжал писать, когда краем глаза увидел, что вошел Клэйн. Тогда он встал и поклонился молодому лорду, такому хрупкому на вид.

Клэйн, приблизившись, посмотрел ему в глаза и сказал:

— Чиннар, у тебя только один выбор — вернуть сферу или быть повешенным.

— Сферу? — выдавил наконец из себя варвар, стараясь, чтобы в вопросе как можно заметнее прозвучало изумление. Надо было выиграть время — слишком серьезная угроза нависла над ним.

Клэйн сделал нетерпеливый жест. Он едва сдержался, чтобы не разразиться гневной тирадой.

— Чиннар, — медленно произнес он, — ты за последние месяцы много сделал, умело организовал войска… Я даже решил уже привлечь тебя к участию в нашем главном предприятии…

Лидер варваров снова поклонился. Однако при столь откровенном намеке на то, что лорду известна его активность, бросил на него быстрый взгляд. Чиннар ни недооценивал, ни переоценивал этот факт. Он понимал, в чем сила и в чем слабость Клэйна. Хуже всего было то, что Клэйн слишком зависел от собственных склонностей. Он полагался на благожелательность людей, имевших самое поверхностное представление о сути его характера и поступков, одержимости.

Когда-то, во время нападения на Линн, варвары захватили дом Клэйна — со всей его обстановкой и оборудованием, включая сферу. Не зная об ужасающей мощи сферы, они совершили роковую ошибку: попытались использовать ее, наряду с другими средствами, в качестве приманки. Их целью было — заманить Клэйна в ловушку. Они позволили ему подобраться к ней поближе и захлопнули ловушку… для самих себя, как оказалось. А Клэйн ничем себя не выдай и готовился к противодействию, храня в строжайшем секрете все, что касалось сферы.

В этом умении до конца держать свои замыслы под покровом тайны и заключалась своеобразная сила лорда. Однако совершенно ясно: если ты понял, в чем состоит зерно системы, то решение будет простым. В данном случае ничего другого не оставалось, как следить за передвижениями Клэйна, который не мог, конечно, самолично бывать повсюду в одно и то же время. Как и другим людям, ему необходимо тратить время на сон и еду. И потом, он не мог постоянно находиться в состоянии тревоги. А что он позволил провести реорганизацию военных отрядов варваров, так это еще не говорит о его способности предвидеть все случайности и то, что вытекало из этой акции.

Клэйн прервал эти размышления Чиннара.

— Тебе известно, — сказал он, — что я помог тебе избежать жестокого наказания, какому, как правило, подвергается каждый, кто имеет наглость вторгнуться в Линн. И, видимо, зря. Неотвратимость наказания таких лидеров, как ты, должна устрашать других авантюристов. Но для чего же я спас тебя от казни, рели первое, что ты сделал после этого, — предал меня? И потом, похитив оружие, которым, из-за отсутствия знаний, даже не можешь воспользоваться.

Чиннар решил, что пора постоять за себя.

— Я понятия не имею — о чем вы, — запротестовал он с деланным простодушием. — Разве сферу похитили?

Клэйн, казалось, не слышал его и угрюмо продолжал:

— Если честно, не могу сказать, что всегда восхищался тобой. Ты рвешься к власти… Слишком многих ты приносишь в жертву при этом. Впрочем, в этом нет ничего нового, методы у тебя шаблонные. Но лично я против таких масштабных убийств, потому что верю — власть может стать авторитетной в любой стране, как бы она ни управлялась, без того, чтобы наносить удары в спину, идет ли речь об отдельной личности или о массе людей.

Он сделал паузу и отступил чуть назад, чтобы посмотреть Чиннару в глаза.

— Ну, хватит разговоров. Отвечай: отказываешься ли ты от сферы или предпочитаешь виселицу?

Чиннар пожал плечами. Все мускулы его тела сжались под прессом смертельной угрозы. Отдать сферу… Он-то вперед просчитал все выгоды, которые дает обладание ею, все потенциальные возможности. Его необыкновенная способность логически мыслить позволила ему нарисовать очень точную и яркую картину будущего.

— Я ничего об этом не знаю, — спокойно сказал он. — У меня нет сферы. Я даже не знал, что ее украли, пока вы не сообщили. Скажите — что это за предприятие, в котором вы хотели бы меня использовать? Я уверен, что мы можем договориться.

— Соглашения не будет, пока я не получу сферу, — холодно парировал Клэйн. — Однако я вижу — ты думаешь, что я не смогу повесить человека, у которого в руках сфера. Поэтому давай перейдем к делу… Ты сам взойдешь на помост или нуждаешься в помощи?

Сопротивляться было бесполезно, и Чиннар начал взбираться по ступеням на помост виселицы. Не дожидаясь, пока палач накинет ему петлю на шею, он сделал это сам. Он был бледен, но сохранял самообладание. Впервые его пронзила мысль о близком конце. Бесславно завершалась блестящая карьера Чиннара, бывшего когда-то простым клерком, но сумевшего стать повелителем всех варваров Европы.

Клэйн сделал рукой знак палачу, линнскому сержанту. Тот встал у рычага, которым открывался люк под ногами Чиннара, и оглянулся на Клэйна. Тот поднял руку и спросил:

— Так сфера или смерть? Последний твой шанс, Чиннар!

— У меня ее нет, — упрямо ответил Чиннар, готовый покориться судьбе.

Рука Клэйна упала вниз. Люк открылся, и Чиннар провалился в отверстие…

Он упал на глубину примерно около фута и при этом так сильно ударился, что все его тело содрогнулось от страшной боли. На глаза навернулись слезы. Он моргнул, чтобы смахнуть их. Когда к нему вернулась способность видеть и глаза прояснились, он обнаружил, что упирается ногами во второй люк — устроенный под первым.

До него донесся какой-то шум. Драка?.. Да, скорее всего. Он огляделся. Офицеры его штаба боролись с линнскими охранниками, пытаясь прорваться к нему. Чиннар колебался: стоит ли и им, и ему биться до самой гибели? Тот факт, что он до сих пор жив, убеждал его в обратном. Он затряс головой, хотя это было нелегко, пытаясь обратить на себя их внимание, и, напрягшись, окликнул их. Возня прекратилась, его приближенные замерли, в недоумении глядя на него.

Чиннар обратился к ним, но все, что говорил, адресовал в первую очередь своему мучителю.

— Моя жизнь действительно была бы в опасности, — твердо сказал он, — если бы лорду Клэйну изменила выдержка. Или… если бы лорд не был так уверен, что сфера у меня.

Чиннар понимал, что Клэйн может истолковать эти слова как завуалированное признание, и оглянулся на него, как бы приглашая поразмыслить. Клэйн нахмурился, но принял вызов:

— Полагаю, что сфера все-таки у тебя, — сказал он беззлобно. — Но почему ты думаешь, что это защитит тебя?

— Потому что, — голос Чиннара еще никогда не звучал так убежденно, — имей я сферу, у вас сохранялась бы надежда вернуть ее назад, пока я жив. А вот если умру, тогда надеяться будет не на что.

— Но зачем было бы цепляться за нее, зная, что не придется ею воспользоваться? — Клэйн иронически усмехнулся.

— Но я мог бы всесторонне изучить ее, — не согласился лидер варваров. — Вы же узнали, в конце концов, какую можно извлечь из нее пользу, а ведь и понятия не имели раньше об ее действии.

— У меня была книга об этом! — вспыхнул Клэйн. — И, кроме того, я имею некоторое представление о сущности и структуре материи и энергии.

— Возможно, — хладнокровно произнес Чиннар. — Но ведь и в мои руки может попасть такая книга… Подобные вещи случаются.

— Нет. Книга эта была в единственном экземпляре, и когда я запомнил ее содержание, я уничтожил ее.

Чиннар недоверчиво покачал головой.

— Что ж, возможно. Но мои агенты, вероятно, смогли бы обнаружить место, где вы ее сожгли, — сказал он. — Или я направил бы их в храмы Богов, где они сумели бы отыскать похожую книгу.

Он почувствовал, как снова растет напряжение. Собственные доводы казались ему неубедительными. Клэйн испытующе глядел на него.

— Чиннар, — спросил лорд резким тоном, — если бы сфера была у тебя и ты знал, что никогда не сможешь завладеть секретом ее применения, продолжал ли бы ты цепляться за нее, понимая, какая страшная угроза для человеческой цивилизации от нее исходит?

Лидер варваров глубоко вздохнул. Он ждал такого вопроса.

— Да.

— Но почему же?! — воскликнул Клэйн, с трудом сдерживая себя.

— Потому что, — ответил Чиннар, — лично у меня не вызывает доверия человек, который может взять власть на себя, но не пользуется благоприятным моментом, чтобы это сделать, а значит, отвергает единственную возможность организовать надежную государственную оборону против потенциального агрессора. А кроме того, я понял, что Риссов с помощью сферы не одолеть…

Клэйн обратил внимание на его последние слова.

— Я объясню тебе, почему не захотел принять на себя власть. Дело в том, что мой план…

— Я могу признать только власть, — перебил его Чиннар, — а не грандиозные замыслы человека, который сейчас фактически бессилен.

— Мой план настолько широк, масштабен, что людям с инертным мышлением вроде тебя нет смысла о нем рассказывать, — они сочтут его неосуществимым. Не думаю, что ты, со своим довольно-таки ограниченным кругозором, способен оценить этот план по достоинству.

— А вы попробуйте…

— Нет, не раньше, чем когда я получу сферу. Что касается моего бессилия, то должен напомнить — ведь в моем распоряжении космолет.

— Ну и что вы будете с ним делать? — пренебрежительно сказал Чиннар. — Хотите с его помощью заставить людей уважать вас? Но что это за путь для вас, мутанта? У вас была поддержка, и вы должны были встать во главе Линна! А вы упустили такую возможность. Что теперь говорить… Едва ли представится еще шанс, разве что нападут Риссы. Но тогда у вас может ничего не получиться, будет слишком поздно.

— И Чиннар заговорил более жестким тоном: — Лорд Клэйн, вы очень разочаровали меня. Ваша ошибка дорого обошлась моим войскам и лично мне, мы теперь перед лицом серьезной угрозы. На что вы надеетесь? Законное правительство Линна потребует вернуть нас назад, и конечно же, вам придется отдать космолет. А если вы откажетесь — вы станете — очевидно впервые в своей жизни — мятежником, и ваша участь будет решена Патронатом.

Клэйн насмешливо улыбался.

— Я тебя понимаю, — сказал он. — Ты ведешь свою игру, тебя увлекает интрига. Для меня твои ухищрения — что детские забавы. Но мы не дети, к зрелому возрасту человек либо должен выбраться из оболочки детского возраста, либо умереть… Человеческая раса в опасности! А ты — ты печешься только о себе. Ты хочешь любой ценой добиться для себя преимуществ — это в таких-то условиях!

Повернувшись R одному из своих офицеров, лорд что-то сказал ему.

Чиннар, поняв, что приказание касалось его, приготовился к следующей пытке.

Клэйн произнес отрывисто:

— Будь любезен, сними с шеи петлю и подойди к цистерне — слева от тебя в углу.

Стаскивая петлю с головы, Чиннар внимательно осматривал цистерну. Это была широкая бетонная ванна, и он не мог ее не заметить, когда его привели сюда впервые. Он гадал, как можно использовать эту емкость, но ему ничего не приходило в голову. Он спустился с помоста виселицы вниз, решив еще раз обратиться к Клэйну.

— Меня особо и убеждать не надо. Почему бы вам не сообщить мне о своих намерениях? А предоставить вам сферу в качестве свидетельства моей доброй воли не могу — у меня ее просто нет..

Клэйн не ответил, только покачал головой. Чиннар больше не настаивал.

— Я должен забраться в цистерну? — спросил он.

Клэйн кивнул.

— Да, взгляни внутрь, и ты увидишь, как она устроена.

Чиннар вскарабкался наверх и бросил любопытный взгляд на емкость. Она была довольно глубокой и пустой. На ее днище он заметил, обыкновенную ручную помпу. Рядом валялись две цепи с застегивающимися зажимами, вделанными в бетонированное дно.

Он осторожно спустился на дно емкости и стал ждать распоряжений. Подняв глаза кверху, он увидел, что Клэйн смотрит на него, чуть склонившись над краем ванны.

— Закрепи зажимы на лодыжках, — велел ему Клэйн.

Чиннар выполнил это. Зажимы при застегивании щелкнули, издав характерный металлический звук, и он сразу почувствовал тяжесть металла. Стоять в зажимах было неудобно.

— Эти цепи, — объяснил Клэйн, — удержат тебя внизу, на дне цистерны, поэтому, когда начнет прибывать вода, тебе придется выкачивать ее, если только ты хочешь спастись от затопления. Управлять насосом легко. Ты сам сделаешь выбор — жить тебе или умереть. Все будет зависеть от твоих усилий. И знай — ты можешь в любую минуту остановить процедуру, если дашь знать, что согласен вернуть сферу… А теперь запускайте воду!

Вокруг ног Чиннара с громким журчанием забурлила вода, и поначалу его ощущения были приятными. Варвар уселся на дно цистерны и взглянул наверх, на Клэйна.

— Могу я кое о чем попросить? — спросил он.

— Смотря о чем, — откликнулся Клэйн. — Речь идет о сфере?

— Нет-нет.

— В таком случае лучше не проси.

— Речь о насосе, — объяснил Чиннар. — Ну что мне от него за радость… Пожалуйста, вытащите эту помпу отсюда. Подожди несколько минут. Возможно, тогда ты будешь ей рад… — В глазах Клэйна мелькнуло беспокойство: просьба варвара была для него неожиданной, — Однако, повторюсь, если ты переменишь свое решение, ты обнаружишь, что с помощью помпы уровень воды может быстро снизиться, — дай только знать.

Чиннар не ответил. Вокруг его шеи шипел водоворот воды. Через минуту она перекрыла ему рот. Он невольно расслабился, попытался всплыть, но не удалось. Тогда он весь напрягся в ожидании приступа физического страха, никаких признаков которого не было еще несколько минут назад.

Прошло еще немного времени, и он почувствовал, что тяжесть цепи тянет его ноги вниз, грозя утоплением. Сомнений больше не оставалось: близок предел, за которым спасение уже невозможно. Однако вода продолжала прибывать. Вот она уже достигла носа. Он задержал дыхание, когда противная жидкость поднялась выше глаз и обволокла голову. Больше не удавалось сдерживать дыхание. Он спазматически сделал выдох и…

И вздохнул. Острая, как от удара кинжалом, боль пронзила грудь, и на этом все кончилось. Вода была очень неприятной на вкус… Потом все ощущения пропали, и мрак накрыл сознание.

Придя в себя, он увидел, что лежит на краю цистерны. Никогда еще не ощущал он себя более несчастным. Из него все еще выдавливали воду. Каждый выход воды был взрывоподобен и разрывал тело на части. Он зашелся кашлем. Боль возвращения к жизни казалась неизмеримо сильнее, чем боль умирания. И все же он понимал, что, скорее всего, будет жить.

Его перенесли на койку, — и через час после этого к нему вернулось нормальное самочувствие. К нему вошел Клэйн, один, без сопровождающих. Долго сидел на стуле возле постели, молча глядя на него.

— Чиннар, — произнес наконец лорд, — мне не хочется говорить тебе это, но я не могу не сказать, что восхищаюсь твоим мужеством. Да только я вижу хитрость, которая скрывается за твоим поведением… Вы учитесь этому у животных?

Чиннар не ответил, ожидая, что еще скажет его мучитель. Он все еще не мог поверить, что его страдания закончились.

Клэйн горько усмехнулся.

— Ты еще раз доказал, что смелый человек, готовый пойти на рассчитанный риск в низкой политической интриге, может смириться даже с собственной гибелью. Меня бесит твоя идиотская логика… Следуя ей, ты внушил себе, что должен непременно изо всех сил держаться за сферу. Если ты будешь настаивать на этом бреде, мы все погибнем.

Чиннар возразил ему:

— Если допустить, что сфера у меня, тогда не разумней ли было бы вам на время кризиса забыть о своих интересах и рассказать мне, как ее можно использовать?

Чиннар шел ва-банк, вполне отдавая себе отчет, чем это может кончиться. Впервые он признавался, пусть косвенно, в том, что намерения его простираются далеко. Несомненно, если бы ему был известен секрет действия сферы, он тоже мог бы оказаться в положении, позволяющем захватить власть насильственным путем и взять под контроль любое государство. И вообще… его оппонент, если только он не ошибся в оценке его характера, мог бы, в конце концов, пойти ему навстречу и разрешить распоряжаться сферой в условиях, когда поставлена на карту сама судьба человеческой расы как особой ассоциации среди сообществ живых существ космоса.

Клэйн сделал предостерегающий жест.

— Не выйдет, друг мой… Но я вовсе не жду, что само по себе обладание сферой поможет нам победить Риссов, когда они нагрянут. Не стану говорить — почему…

Чиннар ничего не сказал на это. Его задача — склонить Клэйна к тому, чтобы он поделился с ним секретом сферы, — казалась ему теперь еще более трудной, чем раньше. Выбранная им линия поведения пока не помогла ему.

— Тебе могло показаться, что я не слишком заботился о сохранности сферы, — продолжал Клэйн. — Но я ведь не в состоянии находиться одновременно в разных местах. Не разорваться же на части. Да и зачем, если сфера функционирует по точному математическому расчету, это связано с высвобождением атомной энергии. Я сомневаюсь, что в Солнечной системе еще кто-нибудь помимо меня знает формулу ее действия.

Чиннар придерживался другого мнения, и это его огорчало.

— И какая же роль в ваших планах отводится мне, если учесть последние события? — поинтересовался он.

Клэйн поколебался, прежде чем ответить. Он чувствовал, что вот-вот вспылит.

— Ох и натерпелся я от тебя за несколько месяцев! — воскликнул он. — Эти твои смертоносные набеги… Но я все сносил, так как надеялся убедить тебя помогать мне. Я не был уверен, что мы сможем сами справиться: запасти в одном месте огромную массу провианта законными способами. Я также сомневался, возможно ли собрать так много женщин одновременно, если не прибегать к твоим излюбленным методам. А без женщин, как и без продуктов питания, мне не достигнуть цели…

Лорд прервал свой монолог, и Чиннар получил время, чтобы побороть досаду. Он-то думал, что знает образ мышления этого человека, а вот поди ж ты, Клэйн своей речью быстренько развеял это заблуждение. Ясно одно: глубинная работа его мозга пока неизвестна Чиннару. Его бесило, что он проиграл в хитроумной игре, придуманной им самим. Мысль о том, что его секретные рейды могут быть использованы Клэйном для осуществления собственных планов, испугала варвара.

Клэйн перешел к главному:

— Предлагаю тебе вот что сделать. Завтра «Солнечная Звезда» прилетит к вашему лагерю. Ты начнешь погрузку солдат и вооружения на борт космолета. Они займут нижние палубы — всего их двадцать, и на каждой можно разместить почти десять человек со всем снаряжением и продовольствием. Там достаточно помещений для всей твоей армии, да и для женщин.

Чиннар усмехнулся:

— Как вы думаете — раз в моем распоряжении на космолете окажутся такие силы, что удержит меня от его захвата?

Лицо Клэйна приняло жесткое выражение.

— Двадцать верхних палуб уже заняты подразделениями линнской армии, — они хорошо вооружены. Все это молодые семейные мужчины, и жены с ними. Если исключить офицеров, связи между двумя военными группами не будет. Все двери, ведущие из одного помещения в другое, будут загерметизированы, кроме выхода из твоей штаб-квартиры.

Чиннар кивнул в ответ не только на слова лорда, но и на свои мысли. Сказанное произвело на него впечатление. Разумеется, Клэйн все тщательно продумал. Ему следует все предусмотреть, чтобы не оплошать, и в случае необходимости действовать по-своему. Но все-таки в предстоящем путешествии таилась какая-то головоломка, и надо во что бы то ни стало ее решить…

— Куда мы собираемся? — спросил он без обиняков.

— Успеешь узнать, — холодно сказал Клэйн и поднялся. — Ты и так уже достаточно знаешь и все указания получил. А я еще должен побывать в столице. Готовься прибыть со своими отрядами на борт «Солнечной Звезды». Полет состоится ровно через неделю… Да, и я надеюсь, что ты хоть раз поднимешься над военным идиотизмом, не поддашься ему. Короче — захвати с собой сферу! — Нельзя было не заметить, что Клэйн едва сдерживал злость.

Чиннар задумчиво посмотрел на него.

— Ваша честь, — сказал он, — сейчас вы просто в плену эмоций. Поймите — еще никому не удавалось избежать политических козней. То, что вы вдруг стали так презирать, — человеческая среда обитания. Среда людских страстей и амбиций. Никогда не было и не будет другой среды для ваших дел, и надо с этим считаться. Человек преуспевает или становится неудачником в зависимости от того, как он понимает множество других людей и как поддерживает с ними связи. Стоит ему попытаться избежать интриг, как людская коалиция подомнет его под себя, и тогда конец его планам, словно их никогда и не существовало. Берегитесь же и будьте осторожны.

Они помолчали, и Чиннар бросил еще одну фразу:

— А сферы у меня нет.

Из темноты вылетела стрела, со свистом пронеслась мимо головы лорда Клэйна и впилась в плечо охранника. Гортанно вскрикнув, охранник схватился за тонкий колеблющийся конец ее. Один из товарищей бросился ему на помощь, остальные солдаты тотчас нырнули в черноту аллеи. Оттуда послышался то ли мальчишечий, то ли женский визг, кто-то, негодуя, яростно бранился. Через минуту солдаты выволокли на свет отчаянно сопротивляющегося худого подростка.

Раненому наконец удалось вытащить из плеча стрелу. Он больше напугался, чем действительно пострадал, но не переставал сыпать ругательствами.

Охранники торопились вернуться назад. Пылали факелы, их огонь раздувался ветром. В дымном, вонючем от копоти воздухе их тусклый переменчивый свет, заставляющий трепетать тени, лишь на мгновения выхватывал из тьмы лица и фигуры сбежавшихся сюда людей. Клэйна, стоявшего неподвижно, раздражала суета вокруг него. Он ждал, когда волнение уляжется, но не дождался и вскоре подозвал одного из офицеров. Для него расчистили путь. По образовавшемуся вдоль улицы проходу к нему подвели упирающегося виновника переполоха.

Кто-то вскрикнул:

— Да это женщина!

Известие гулким эхом передавалось от человека к человеку. Раздавались изумленные возгласы, проклятия. Пленница, которую в неверном свете чадящих факелов приняли было за Подростка, перестала оказывать сопротивление и заговорила. При первых же ее словах, несмотря на злобную интонацию, отпали все сомнения в том, что это действительно женщина. Клэйн был удивлен.

— Не трогайте меня, грязные крысы! Я заставлю высечь вас за это. Я хочу говорить с лордом Клэйном!

Еще удивительнее было то, что незнакомка говорила с акцентом, характерным для выпускниц школ, в которых обучались девушки благородного происхождения.

Как только это дошло до сознания Клэйна, невозмутимость его покинула. Конечно, покушались на его жизнь, и лишь случайно стрела попала в охранника. Произношение схваченной женщины навело его на мысль, что за этим, возможно, стоит Лилидель. В таком случае надо немедленно выжать из пленницы все, что она знает, и в первую очередь имена ее непосредственных руководителей. Не будет же она запираться, раз потерпела неудачу… Что ж, он поговорит с ней.

Незнакомка, по-видимому, не сознавала всей серьезности последствий сделанного ею. Согласившись выполнить роковое задание, она могла не знать, как, по давней традиции, расправляются с женщинами-террористками, — а их отдают солдатам.

Он оглядел ее. С виду ну прямо подросток. Или это так кажется из-за скудного, искажающего реальность освещения? Ей, вероятно, нет и восемнадцати. Живые глаза горят огнем юности. Полные чувственные губы…

Его передернуло, когда он представил наказание, на которое она обречена. Хотя подобное практиковалось постоянно, сейчас его душа восставала против этого обычая, — уж очень молодой была пленница. С другой стороны, хотя он и не считал себя обязанным непременно следовать старым традициям, он не мог позволить себе обидеть личную охрану. Однако он не должен и подавать вида, что в нем шевельнулась жалость к юной женщине. Ведь все-таки она стреляла в него.

— Кто ты? — спросил он грубо.

Я не буду здесь говорить! — запальчиво ответила она.

— Твое имя?

Она замялась, читая враждебность на его лице. Потом, как-то отрешенно, назвала себя:

— Маделина Коргэй.

Коргэй… Он должен все обдумать… Это старинное и известное в Линне имя. Генералы и патроны вступали с этим именем на устах в сражение, и этим именем подписывались государственные законы. Клэйн припомнил, что отец этой девушки погиб около года назад, воюя на Марсе. Поскольку он был героем войны, поступок его дочери мог быть оправдан.

Клэйн с досадой поймал себя на том, что уже думает о политических изменениях, к которым, очевидно, приведет его шаг. Однако было бы глупо закрывать глаза на крайнюю опасность этого инцидента лично для него. Он сердито встряхнул головой, словно хотел избавиться от назойливых мыслей. Кэлэдж избран лордом-советником, и его триумфальный въезд в столицу Линна состоится завтра утром… Сторонники этого юноши тоже ведь могут решиться на любую выходку. Тем более нельзя сбрасывать со счетов ожидания охранников, которые не могут быть заинтересованы в прощении девушки. К счастью, возможно другое решение, оно их ублаготворит…

— Уведите, — приказал он. — Я допрошу ее, когда мы прибудем на место.

Никто не возражал, понимая, что допрос потребует определенного времени. Охранники полагали, что террористку отдадут им позднее.

Клэйн отдал необходимые приказания, и процессия снова двинулась вдоль улицы.

Прошло несколько недель с тех пор, как был захвачен космолет-гигант Риссов. Пролетели и шесть месяцев после поражения армии варваров, прибывшей с Европы, отдаленного и малоизвестного спутника Юпитера, во главе с Чиннаром. Линнское общество еще не до конца успокоилось после этих двух событий, хотя и начало постепенно забывать, какой страшной участи оно избежало. Со всех концов Империи до столицы доносились крикливые голоса недовольных.

Торговцы и коммерсанты твердили, что Чиннар вовсе не представлял собой реальной опасности, а возникшая угроза всеобщей гибели была результатом преступной халатности правительства. Деррин, пока был жив, отвергал эти огульные обвинения, однако, когда его не стало, организовалось движение за отмену декрета, изданного Клэйном во время борьбы с варварами. Этот декрет предоставлял свободу пленным рабам, лояльным по отношению к Линну. Ярость многочисленных хозяев, лишившихся ценных слуг, возрастала с каждым днем. До Клэйна дошел мерзкий слух, подрывающий его авторитет: якобы перенесенных бедствий могло и не быть, если бы в семье лордов-правителей не терпели так долго мутанта. Это была уже прямая атака на него, и проводилась она так, чтобы он не мог отражать нападки доступными ему средствами. Слух этот стали особенно муссировать после того, как он удержал своих сторонников от выступлений против Патроната, отдавшего пост лорда-советника молодому Кэлэджу.

Несколько наиболее стойких приверженцев Клэйна, встревоженных направленностью, которую принимало общественное недовольство, уже сожалели о том, что позволили переубедить себя. И они призывали его хотя бы теперь проявить волю — раньше, чем новый лорд-советник прибудет в столицу.

Такие призывы и заставили Клэйна совершить ночную прогулку по улицам спящего Линна. Он знал о готовящемся правительственном перевороте — из сообщений, поступивших к нему сразу, как только он прибыл в Линн, то есть всего несколько часов назад. Заговорщики хотели провозгласить его лордом-советником.

По прибытии во дворец попечителя Патроната, где заговорщики устроили свою штаб-квартиру, Клэйн собрал руководителей в предоставленных ему апартаментах, чтобы все обсудить. С самого начала его позиция оказалась под огнем критики. Те, кто еще совсем недавно были его верными последователями, теперь грубо обрушились на него, не щадя его самолюбия, чего сам он по отношению к ним никогда не допускал. Они позволили себе насмешки, издевательские реплики. Это его опечалило и немного испугало. Его опасения относительно нашествия Чужих прямо не осмеивались, но опровергались в ходе полемики, когда ему доказывали, что он сумеет защитить государство только в том случае, если станет лордом-советником. Почти то же говорил ему и лидер варваров, убеждая его действовать энергично и не медля.

Страсти накалялись, и когда было уже более трех утра, попечитель заявил, что отныне отказывается признавать Клэйна как главного руководителя, раз он стоит на своем.

— Мне сделали предложение присоединиться к группе Лилидель, и я приму его, — сказал попечитель гневно. — Я порываю с предусмотрительной трусливостью.

И это было только начало. Далее стали уходить те, кто не хотел больше поддерживать Клэйна. К четырем часам, когда лорд наконец обратился к людям с речью, с ним оставалась лишь небольшая кучка сторонников — те, кто дрался вместе с ним против Чиннара. Но он видел, что даже и они не были настроены дружелюбно. Чтобы убедить их, он кратко и просто объяснил, почему считает возможным нападение Риссов. Сказал, что планов своих пока раскрыть не может, но позаботится о том, чтобы дать им моральное удовлетворение.

— Я уверен, — сказал он, — что наши противники до сих пор не осознали, что они делают, возводя этого маменькина сынка в ранг лорда-советника. О детях должны печься близкие люди, а не те, кто с ними даже не встречается. Представьте себе положение, когда мальчишка получает свободу поступать как ему заблагорассудится. — Он поднялся, сурово оглядел соратников. — Поразмыслите над этим…

Клэйн возвратился в свою резиденцию в еще более дурном расположении духа. События развивались даже хуже, чем он предполагал. Когда он направлялся в спальню, командир охраны напомнил ему о Маделине Коргэй.

Клэйн заколебался: заняться ею сейчас? Он чувствовал себя не совсем здоровым, устал от массы свалившихся на него проблем, и не так уж его и интересовало, кто, желая ему смерти, водил рукою Коргэй. Вероятно, его смерть была бы на руку многим; даже некоторые прежние его сторонники вели себя так, словно живой он опасен для них. Но в конце концов взяло верх любопытство, которое было вообще ему свойственно и часто помогало добиться успеха, так же как привычка быстро и тщательно изучать все, что, как ему казалось, затрагивало его интересы. Лорд велел привести девушку.

Она смело вошла в комнату для приемов, с презрением отвергнув попытку стражников ввести ее как арестантку. Теперь, при ярком свете масляных ламп, она выглядела несколько старше, чем когда он впервые увидел ее. Наверное, ей все же не восемнадцать, а двадцать три, может, даже все двадцать пять лет. По его понятиям, она была красива. На ее миловидное лицо, в котором проглядывал ум, было приятно смотреть, хотя надменное выражение портило его. Клэйн понимал, что высокомерие необязательно ей свойственно, это, скорее, была маскировка для самозащиты. Она заговорила первой:

— Вы очень ошибаетесь, если думаете, что имеете дело с обычным террористом…

Клэйн с иронией поклонился.

— Думаю, — сказал он, — все террористы необычны.

— Я стреляла в вас, чтобы привлечь ваше внимание, — с вызовом бросила Маделина, глядя на него в упор.

Клэйн мысленно вернулся к ночному происшествию, вспомнив, какой неприятный момент он пережил, когда выпущенная из темноты стрела просвистела у его виска. Умелый лучник не сделал бы такой плохой выстрел. В чем же дело? Была ли девушка недостаточно искусным стрелком или тьма помешала ей попасть в живую мишень? Маделина, как будто прочтя его мысли, объяснила:

— Я — член «Стрелкового клуба марсианских генералов» и за две недели до нападения варваров заняла второе место в соревнованиях на звание чемпиона. Потому и считала себя вправе рискнуть… Я хотела доказать вам, что умею достигать цели.

— И вы не могли придумать другой способ, чтобы привлечь мое внимание? — В голосе Клэйна звучала насмешка.

— Конечно, нет, — вспыхнула она. — Другого способа дать о себе знать у меня не было.

Клэйн задумался. Странно… Но, в конце концов, не это главное.

— Боюсь, что это выше моего понимания, — усмехнулся он. — Неприятно, но нам придется придерживаться правил допроса. Итак… Предположим, мотивы вашего поступка таковы, как вы сказали… — Он помолчал и с любопытством спросил: — А вот почему вы хотели привлечь мое внимание?

— Я хочу выйти за вас замуж, — не смущаясь, ответила она.

Клэйн, до сих пор говоривший с девушкой стоя, подошел к креслу и сел. Наступило долгое молчание.

В его глазах блестел огонек заинтересованности, но они выдавали и некоторое замешательство, в котором он не признался бы даже себе. Он не ожидал, что оболочка его житейской искушенности будет пробита. Надо бы что-то сказать Маделине Коргэй, думал он, пусть знает о его решении. Но медлил, боясь, что голос подведет его, будет недостаточно твердым, и тогда она станет искать второй смысл в его словах.

Молодая женщина принадлежала к тому слою линнского общества, который он всегда считал для себя недосягаемым.

Этот слой игнорировал его, хотя он был членом семьи последнего лорда-правителя, не мог простить ему его происхождения. Уже сам тот факт, что девушка ее положения решилась выйти замуж за мутанта, говорил, что она рассматривает этот свой шаг как ступеньку на пути вверх — к власти. Именно в этом причина того, что произошло ночью, а значит, все обвинения в ее адрес беспочвенны. Смелый поступок Маделины был первым прорывом политической оппозиции. Нужно получше узнать ее — наверное, она может стать для него полезной. Или он снова переоценивает возможности ситуации?.. Ну ладно, хватит сомнений… Клэйн позвал капитана охранников.

— Приготовьте апартаменты для леди Маделины Коргэй. Она будет нашей гостьей до дальнейших распоряжений. Позаботьтесь о том, чтобы ее хорошо охраняли.

Отдав эти распоряжения, он отправился спать, наказав вовремя разбудить его. Некоторое время сон не шел к нему, и он перебирал в уме то, что предстояло завтра сделать. Визит, который он хотел нанести в Центральный Дворец, чтобы еще раз взглянуть на монстра, привезенного Чиннаром на Землю, перевешивал все дела. Крайне важно выяснить все возможное о физиологической стороне смертельного врага человека…

Утром лорд Клэйн проснулся от звуков далекого пения. Сперва оно озадачило его, однако он тут же вспомнил, что сегодня приезжает лорд-советник Кэлэдж и по этому случаю объявлен праздник.

Быстро позавтракав, он на патрульной лодке отправился в Центральный Дворец. Когда аппарат начал спуск, готовясь приземлиться, пилот через одного из охранников передал сообщение.

— Ваша честь, Площадь заполнена народом.

Клэйн приказал:

— Приземляйтесь на боковой улице. Остальной путь пройдем пешком.

Посадка прошла нормально, и они зашагали к центру Площади. Они шли мимо танцоров и музыкантов, мимо раскачивающихся в такт музыке и поющих мужчин и женщин, и, вглядываясь в них, Клэйн не переставал удивляться их ужимкам и неестественному веселью. Горожане праздновали вступление на высочайший пост юноши, которого совсем не знали. Они перекликались, добродушно шутили. Женщины кокетничали, дразняще покачивали бедрами. Мужчины хватали их за обнаженные руки и лезли к ним целоваться. Эта картина напомнила ему дешевое шоу. В ней было что-то такое, что при нависшей над Линном страшной угрозе вызывало тревогу, ощущение того, что катастрофа неминуема. Чествуя своего нового правителя-мальчика, мужчины и женщины и вели себя как дети. Они не задумывались о том, что очевидным достоинством нового владыки было лишь то, что он сын великого Деррина. Не ведая об опасности, забыв о реальной жизни, они увлеченно предавались детским забавам.

Глубоко погруженный в эти свои мысли, Клэйн вдруг вздрогнул от яростного вопля:

— Да это же тот самый маленький священник!

Эти слова облетели толпу. Послышались злобные выкрики:

— Дьявол во плоти!

— Слуга сатаны!

Танцующие рядом остановились и замерли. Людскую массу прибило к нему. Кто-то истерично закричал:

— Проклятье! Это же лорд Клэйн! От этого мутанта все наши беды!

Зловещий гул пронесся, над разволновавшейся толпой. Стоящий позади Клэйна капитан охраны спокойно сделал знак рукой двум дюжинам стражников. Воины мощно вклинились в толпу, держа руки на рукоятках мечей и кинжалов, и отодвинули от лорда напирающих зевак. Клэйн, хладнокровно наблюдавший за всеми, шагнул вперед с кривой улыбкой на губах, поднял руку и, когда установилась тишина, громко, как только мог, воскликнул:

— Долгой жизни лорду-советнику Кэлэджу!

Бросив в толпу эту здравицу, он вынул из прикрепленного к поясу кошеля, который был всегда при нем для таких случаев, горсть серебряных монет и быстрым движением подкинул ее вверх. Монеты, сверкнув на солнце, рассыпались во все стороны. И не успели они упасть на землю, как в воздух полетела другая горсть монет.

— Долгой жизни лорду-советнику Кэлэджу! — снова воскликнул Клэйн. Его никто не слушал. С ревом толпа бросилась подбирать монеты, раскатившиеся по всей Площади. Люди пихали друг друга и переругивались:

— Отдай, это моя!

— Подонок, куда суешься? Ты наступил мне на руку!

Опасность для Клэйна миновала.

Вид людей, забывших о достоинстве ради жалкой подачки, вызвал у него горечь. Он бил вынужден снова прибегнуть к тому же приему, чтобы отвлечь беснующуюся толпу от своей персоны, — опять подбросил в воздух горсть монет. Прием был прост и эффективен. Он придумал его после того, как изучил весь блок информации о людях, беспорядочно собирающихся на улицах. Применяв он его неохотно, но без подобных дешевых уловок он мог стать жертвой толпы. Чиннар что-то такое говорил… Он встряхнул головой, стараясь припомнить — что именно говорил варвар о способе заставить людей осознать, что в судьбе человечества наступил критический момент, а значит, каждый должен отказаться от личных амбиций и Всем людям надо объединиться, чтобы победить жестокого врага, не пожелавшего даже установить с ними контакт. Что бы такое сделать, чтобы пробудить в людях живую искру стремления к этой победе? Сколько времени и энергии он затратил на изучение механизмов, которыми оснащен корабль Риссов… Труднейшая была задача, в сравнении с ней все остальное казалось не столь уж и важным. А теперь он с некоей миссией должен быть в Центральном Дворце. То, что ему предстояло выполнить лично, для любого из его помощников было бы самым обычным заданием. Однако помощник справился бы лишь с одним аспектом — политическим, а он придавал значение и научному аспекту. Несколько лет назад он с некоторым опозданием открыл современную школу для одаренных учеников, однако из-за вечной своей занятости не мог уделять ей достаточного внимания. Политические ходы, войны, интриги, встречи с людьми, донесения разведчиков, требующие оперативного анализа, управление собственностью, научные исследования и эксперименты, поиск новых идей… А в сутках всего двадцать четыре часа. Вот и мелькали эти часы, как вспышки пламени, и после каждой вспышки оказывалось, что он должен не упустить из виду уйму нового, с чем не приходилось иметь дело раньше. Но сколько в состоянии совершить один человек, даже при величайшем напряжении?.. Сейчас, в кризисное время, он остро ощущал, как множество забот разрывает его на части.

Он все еще размышлял об этом, когда достиг ворот Дворца. Автоматически, в силу привычки принимать во внимание даже мелочи, отметил время — оставалось несколько минут до полудня. Интересно, сможет ли он войти беспрепятственно?

Сбитый с толку командир дворцовой охраны не стал задавать вопросов и пропустил Клэйна и сопровождающих его людей. Они направились прямо в морозильное помещение. Не составило большого труда найти тело мертвого Рисса, доставленное Чиннаром с Европы.

Состояние тела этого негуманоидного создания ухудшилось после начавшегося оттаивания. Когда с его грязноватых кожных складок, покрытых бурыми пятнами, стала капать вода, оно начало издавать зловоние. Слабый поначалу запах перешел в ужасную вонь.

Действуя как мясник, Клэйн распилил тело на сегменты. Осматривая сегменты по одному, он диктовал их описание поочередно. Подробно описав сегмент, он передавал его художнику, который зарисовывал его уверенными резкими штрихами, не пропуская ни одной детали.

Через некоторое время после полудня вонь настолько усилилась, что казалось, она проникала во все щели помещения. Но Клэйн не мог позволить себе прервать работу и продолжал изучать неживого Рисса. В ход пошли газовые горелки и экспериментальные пробирки. Произвели забор жидкости из системы кровообращения и из спинного мозга и все это исследовали с помощью разнообразных химических реактивов, описали, соответствующим образом назвали и зарисовали, чтобы к полученной информации можно было обратиться в будущем.

Был момент, когда один из секретарей упал в обморок: Клэйн сунул палец в липкую массу и попробовал ее на вкус. Потом он положил кусок этого вещества в клетку, где находилась крыса. Крыса, которую специально держали в голоде, набросилась на него и… сдохла через несколько минут, сотрясаясь в конвульсиях.

Клэйн продиктовал свое заключение:

— Как показало наше исследование, плоть является протеиновой структурой, настолько сложной, что едва ли ее можно использовать как пищу для какого бы то ни было животного земного происхождения. Так, крыса, которой была скормлена небольшая порция, погибла через три минуты восемь секунд…

Когда он закончил, расчлененное тело сложили в контейнер и поместили в морозильную установку. Задача была выполнена, но он медлил уходить: было сделано пока только одно дело из двух. Чтобы достичь успеха во втором деле, требовалось нейтрализовать волю другого человека. Ему ненавистна такая роль, но он вынужден ее играть.

Клэйн отпустил свой отряд, а сам направился в апартаменты Кэлэджа. Придворный, с которым он заговорил, узнал его и взялся проводить к новоиспеченному лорду-советнику.

— О, ваша честь, какая фантастическая суматоха сегодня… Мы все совершенно измучились, — сказал придворный, наигранно схватившись руками за голову.

Он долго распространялся о событиях дня, прежде чем показал Клэйну на покои правителя Кэлэджа. У входа в покои стояли стражники. Когда важный сановник назвал себя, они вытянулись в струнку, подчеркивая уважение к нему.

— Я лорд Линнский, дядя лорда-советника.

— Должны ли мы доложить о вашем прибытии, ваша честь? — спросил нерешительно старший стражник.

— Нет, я войду без доклада, — ответил Клэйн.

Сначала он попал в небольшую комнату с альковом, а из нее — в более просторное помещение. С любопытством оглядевшись, Клэйн увидел Кэлэджа, стоящего на голове перед открытым окном. Новый правитель демонстрировал это свое умение марсианской девушке-рабыне, чтобы позабавить ее. Девица хихикала, но, обернувшись на звук шагов, увидела Клэйна и замерла.

Марсианка что-то сказала Кэлэджу, и он грохнулся на пол, опрокинувшись на спину из своей несуразной позы. При виде Клэйна он побелел как полотно. Должно быть, мать чего-то такого наговорила ему о брате Деррина, что вызывало у него страх.

— Дядя! — воскликнул он, и Клэйн уловил тревогу в его голосе.

Кэлэдж вел себя как загипнотизированный, не сводил с Клэйна глаз, явно испытывая беспокойство.

У Клэйна не было достаточно времени ждать, когда племянник станет больше доверять ему. Сейчас ему нужно было только, чтобы он хотя бы правильно понял его. Он не имел иллюзий в отношении Кэлэджа, беспощадно оценивал его и не испытывал при этом раскаяния. По рассказам его агентов, которым он доверял, этот парнишка не вполне нормален. Клэйну приходилось раньше помещать больных, среди которых были и дети, в частную психиатрическую лечебницу, где, используя все свои знания, он пытался разгадать природу причудливых порождений их мозга, однако безуспешно. И теперь он не мог надеяться на успех в той области, где прежде терпел поражение. Причина была в том, что у него каждый час был на счету. Едва ли во всем Линне был более занятой человек, чем он… Да, Кэлэджа придется принести в жертву. Ну, само собой, и Лилидель, и ее приспешников…

— Мой мальчик, — начал Клэйн, — я получил указания Богов относительно тебя. Они тебя любят, но ты должен исполнить их волю.

— Они любят меня? — Глаза Кэлэджа широко распахнулись.

— Да, они любят тебя, — твердо повторил Клэйн. — А как ты еще мог считать, если тебе позволено взвалить на себя бремя власти? Ты, разумеется, не думаешь, что кто-то из людей без позволения Богов взялся бы сделать тебя лордом-советником…

— Нет, конечно, нет.

— Слушай внимательно и повторяй за мной их указания, — сказал Клэйн. — Они необходимы для твоей будущей деятельности. Ты должен управлять государством в соответствии со своим собственным правом и руководствуясь собственными соображениями.

— …должен править в соответствии со своим собственным правом… — вяло повторял Кэлэдж.

— Никому во Дворце не должен позволять давать советы по государственным делам. Что бы ты ни решил, это будет решением Богов.

Кэлэдж повторил эти слова уже несколько окрепшим голосом. И вдруг заморгал.

— Даже маме? — удивленно спросил он.

— Особенно матери, — подчеркнуто ответил Клэйн.

Он счел нужным дать еще совет:

— Тебе нужны будут новые преданные люди… Первое время будь особенно осторожен. Не доверяй тем, кого порекомендуют твоя мать и ее друзья. Постепенно привыкай назначать людей на должности по своему выбору. Не слушай ничьих подсказок. А теперь взгляни на этот документ…

Вернувшись домой, Клэйн решил, не тратя времени понапрасну, собираться в дорогу. Вызвал управляющего домашними службами и сообщил:

— Я уезжаю. Возможно, вы довольно долго ничего не будете обо мне знать. Однако выполняйте каждый свою работу как раньше, и пусть в поместье все идет как всегда.

— А что слышно о террористке? — спросил начальник охраны.

— Что, парни заждались? — усмехнулся Клэйн.

— Именно так, сэр.

Лорд покачал головой.

— Я не думаю, что нужно всегда соблюдать эту жестокую традицию отдавать — женщину на расправу. А с Маделиной Коргэй могут возникнуть крупные неприятности, из-за того, что ее родственники в дружеских отношениях с новым правителем. Разъясните это своим солдатам, они поймут, тем более, что… есть предложение дать им компенсацию.

Он назвал сумму. Размер компенсации был впечатляющим, и он не сомневался, что охранники согласятся принять ее.

— Это предложение действительно в течение года, — закончил Клэйн. — К тому же, капитан…

— Да, сэр?

Клэйн хотел было изложить еще один аргумент в пользу компенсации, но остановился в нерешительности и задумался. Если он скажет все как есть, потом ничего уже нельзя будет изменить. Ему предстояло сделать ход в сложной игре, и не личные желания только руководили им, а прежде всего политический расчет… «Ладно, все выложу», — сказал он себе. Сейчас от него требовалось мужество, а не инстинктивная хитрость, что сродни животной, какую он подметил у лидера варваров. Он не хотел подыгрывать другим, когда мог сам вести игру… Клэйн посмотрел капитану в глаза и негромко сказал:

— Передайте офицерам отряда: придет время — и леди Маделина Коргэй станет известна как леди Маделина Линн. И все будут обращаться с ней соответственно, независимо от их звания и положения.

— Понял. Примите мои поздравления, ваша честь.

— Свадьба состоится сегодня же, — сообщил лорд Клэйн на прощанье.

— Что ты подписал? — бушевала Лилидель. — Что было в том документе?

Она свирепо меряла шагами пол кабинета Кэлэджа. Раздраженный ее несправедливыми, по его мнению, нападками, он сердито следил за ней глазами. Лилидель была единственным человеком, который мог заставить его почувствовать себя несмышленым мальчишкой, недорослем. Она попеняла сыну, что он не прочел документ, под которым поставил свою подпись, и это его взбесило.

Он не задумался над причинами визита Клэйна, и напрасно. Клэйн был во Дворце пять недель назад, а мать его все не могла забыть об этом.

— Но чего ради я стал бы читать эту бумагу? — возмутился Кэлэдж. — Твои люди постоянно приносят мне что-нибудь на подпись, и разве я могу помнить все, что подписал? И потом, почему я должен не доверять своему дяде? В конце концов, он не сделал ничего плохого. Ничего, что могло бы помешать мне стать лордом-советником.

— Мы не можем допустить, чтобы он исчез с этим документом, — сварливо сказала Лилидель, — Этого только не хватало… Еще вообразит, что мы боимся открыто выступить против него. Вот посмеется-то над нами…

Довод был из без конца повторяемых ею. Будучи сам невротиком, Кэлэдж очень бы удивился, если б кто-то стал ему доказывать, что мать не была слегка тронутой.

Лилидель продолжала пилить его.

— Мы направили запросы всем наместникам и предписание внимательно изучить официальные распоряжения и указы, полученные ими в последнее время, особенно те из них, где делается акцент на действиях, влекущих за собой участие в войне. Конечно, обращаться к некоторым из этих людей с предложением о сотрудничестве — все равно что взывать к глухой стене. — В голосе ее звучала обида. — Ведут себя так, словно это они все решают в Линне, а мы — не больше, чем наемные лошадки.

Кэлэдж беспокойно заерзал в кресле. Это чванливо подчеркиваемое матерью «мы» терзало его. Мать не занимала официального государственного поста, а вела себя так, словно она-то и была настоящим лордом-советником, а он — только ее сыном и наследником, не больше. Он припомнил, и уже не в первый раз, что Клэйн что-то такое говорил ему о необходимости отстаивать свои законные права… Но каким образом он может — если может — давать отпор, противостоять натиску матери и всех этих людей, которые ее поддерживают?.. Надо будет что-то предпринять, подумал он. А вслух сказал:

— Наши лазутчики уверяют, что его нет ни в одном из поместий. — И посмотрел на мать с озорной улыбкой, которой обычно прикрывал свое истинное настроение, когда Лилидель слишком уж на него нажимала. — Вы вначале узнайте, где он, а потом уж клеймите его публично, только прежде, советую, поставьте впереди себя Траггена. Как начальник базового легиона он опасную работу должен брать на себя. — Кэлэдж поднялся. — Ладно, я думаю — мне лучше выйти из игры. — И неторопливо вышел.

Лилидель с беспокойством проводила сына взглядом. Оправдает ли он ее надежды? Он не подозревает, чему обязан получением высшего государственного поста, и легкомысленно отталкивает помощь матери. А она мучается… В результате ее участия в отравлении Деррина в ней зародился внутренний конфликт, разрешить который она не могла. И все-таки она ни о чем не жалела. Несмотря на совершенное преступление, каким-то далеким уголком своего сознания она переносила на сына достоинство и влияние умершего мужа. Авторитет власти перешел к Кэлэджу, а каким путем — это другой вопрос… Вот только сын не понимает, что авторитет этот надо беречь. Он шокировал ее своим требованием, чтобы праздник в честь нового лорда-советника длился более принятых трех дней. Народу, правда, праздник ничего не стоил, однако расходы все равно ложились нелегким бременем на правительство. Развлечения уже давно продолжаются, а интерес его к ним не ослабевает. К тому же он позволил себе из ряда вон выходящие поступки.

Вот, например… Однажды Кэлэдж возвращался после игр во Дворец вместе с группой юношей и, будучи в плохом настроении, вдруг ни с того ни с сего закричал: «Я могу убить вас всех! Стража, убейте их!» Никто не спешил выполнить безумный приказ, и тогда он снова прокричал это, глядя в упор на ближайшего охранника, огромного звероподобного мужчину. Тот заметил, что один из приятелей Кэлэджа держит ладонь на рукоятке меча, чуть выдвинутого из ножен, и ударил его тренированным движением, разрубив саблей надвое. Образовалась свалка, в которой девять из одиннадцати молодых дворян были заколоты. Двое оставшихся удрали. Лилидель не оставалось ничего иного, как сообщить, что имела место попытка покушения на нового правителя. По ее настоянию, двоих спасшихся юношей протащили по улицам на концах крюков, а затем посадили на колья.

Если бы на том выходки Кэлэджа кончились… Но нет, она убедилась, что тот случай, к несчастью, был только началом. Дальнейшие события подтвердили это.

Через несколько недель она узнала, что Трагген сколотил несколько новых групп личных телохранителей Кэлэджа. Это были задиристые парни, наглецы, получившие инструкции выполнять любой приказ лорда-советника, даже если он будет отдан не прямо, а лишь легким намеком. Лилидель догадывалась, чем руководствовался Трагген, но не в силах была этому воспрепятствовать, она не могла даже открыто оспорить его распоряжения. Конечно, лорду-советнику должны беспрекословно повиноваться, но противоестественно то, что Трагген, будучи негласным инициатором происходящего, не мог в то же время его контролировать. А Кэлэдж, с его импульсивностью и странными, неуправляемыми желаниями, просто пугал ее. Проходил месяц за месяцем, а неприятных происшествий не становилось меньше. Бесследно исчезали сотни людей, никто о них больше никогда не слышал. На их должности моментально заступали новички, не ведая, что этому предшествовало, а если иногда до них все же доходили какие-то слухи, они считали их чепухой, так как рассказанные им истории казались неправдоподобными.

Во всех концах Линна были такие люди, что шага не делали без расчета добиться приближения к лорду-советнику. Тысячи этих ненасытных честолюбцев, более всего желающих влиться в придворные круги, были для линнского общества мощным прессом, и сильное давление этого пресса никогда не прекращалось. А прикрывались они мнимой заботой о будущем поколении. Путь к власти, к высокому положению в обществе и всегда был полон издержек, а теперь он превратился в сущий кошмар. Часто человека ждала беда в конце этого пути, но он не мог этого предвидеть.

Вся внешняя атрибутика, привлекавшая рвущихся наверх людей, сохранялась. И вот уже человек посещает банкеты, где на столах деликатесы, которых не должно быть в этом сезоне, изысканные и дорогие яства из продуктов с других планет, танцует каждую ночь в бальном зале среди пышно разодетой публики… Все как водится.

Узнав об одном-двух скандальных инцидентах, человек отнюдь не тревожился. Мало ли… Может, просто кто закричал, когда ему случайно причинили боль; очень часто постороннему вообще трудно было разобраться, в чем дело. Да и потом, плохое случилось с кем-то, не с тобой, лично тебя несчастья обходят… Лилидель знала: понять что к чему было подчас невозможно, даже если с кем-то расправлялись совсем рядом. Ей рассказали, что телохранители придумали хитрую технику незаметного удаления мертвого из толпы: вначале его скрывали, плотно сгрудившись вокруг тела, а затем незаметно выносили из зала через ближайшие двери. Человеку было трудно себе представить, что и его могут с легкостью подвергнуть унижению или лишить жизни.

Однако напряжение среди людей росло. В их сознании в конце концов поселилась тревога. Правда, те, кто вращался в высших кругах общества, не отказались от активного образа жизни, это было выше их сил. И все же Лилидель замечала, что ей уже не верят так безоговорочно, как раньше, когда она в очередной раз намекала на угрозу покушения, пытаясь оправдать сына, слишком много линнских семей пребывало в трауре — их сыновья и дочери были жестоко убиты «мясниками» Кэлэджа.

Так прошел год и три недели…

Лилидель не переставая искала ключ к разгадке документа, который был подсунут Клэйном на подпись Кэлэджу, и наконец-то эти поиски увенчались успехом. А ключом таким был абзац из показанного ей послания из провинции от одного из управляющих. Управляющий писал:

«Не будете ли Вы так любезны довести до сведения его высочества, лорда-советника, как мы оцениваем принятые нашим руководством меры для обеспечения безопасности населения на случай, если наши города подвергнутся нападению чужеродных захватчиков и бомбардировкам. Живя в Риане, мы имеем перед глазами ужасающий пример бесчинств — в соседнем городе Мюрэ. Находясь в лучшем положении, чем жители Мюрэ, мы понимаем, что нам есть что терять, а именно — благосостояние, к которому мы шли так долго. На мой взгляд, сегодняшнее благополучие и подняло так высоко рейтинг лорда-советника, даже среди тех людей, которые раньше считали его слишком юным для столь высокого поста. Мы узнали лорда-советника как зрелого государственного мужа, твердого в решениях. Отмежевавшись от ряда скандальных инцидентов, он окончательно завоевал наши симпатии. Мы поверили в него (а вы знаете, что сельские жители — это наиболее консервативная и наименее патриотичная часть населения). И мы теперь знаем: когда горе постучится к нам в дом — с нами будет такой замечательный правитель».

Вот что говорилось в послании. Немного, но для Лилидель вполне достаточно, чтобы понять, чего хотел мутант. Через неделю осторожных запросов она имела полную картину того, как выполнялось задуманное им.

Повсюду, за исключением окрестностей столицы, организованы группы городских жителей и распределены по ближайшим фермам. Им предписано осваивать десять процентов городских доходов на строительстве жилых домов, а также особо крупных морозильных сооружений для хранения продуктовых запасов во всех этих сельских комплексах, куда предполагалось переселить горожан, если будет объявлено чрезвычайное положение. За отказ от этих работ грозило тяжелое наказание.

Жилые дома строили таким образом, чтобы они могли быть переоборудованы под зернохранилища. Пока эти дома еще никем не заселялись. Раз в месяц комплексы в обязательном порядке посещались горожанами, приезжавшими сюда группами для ознакомления с местностью. По истечении трехлетнего периода крестьяне могли выкупить постройки, заплатив половину стоимости использованных материалов (стоимость затраченного труда в расчет не бралась), однако они не имели права сносить строения в течение последующих десяти лет. Продукты питания в морозильных камерах оставались собственностью горожан, однако они не могли храниться более пяти лет; после этого их либо продавали, либо отдавали бесплатно нуждающимся.

Обо всем этом и радел Клэйн, подсовывая Кэлэджу на подпись подготовленный им лично текст. Что ж, он своего добился. А Лилидель испытывала удовлетворение от того, что способствовала реализации умного замысла. Это она, узнав о содержании указа, проконсультировалась со специалистами сельского хозяйства и дала исполнителям несколько дельных советов.

Специалисты вначале возражали против проекта. Один из них высказался откровенно:

— Вам не следует так поступать с фермерами. Они не пойдут на это — им невыгодно. Разве что позволить им безвозмездно использовать постройки не через три года, а раньше.

Лилидель чуть было не согласилась тогда с этим приговором проекту, однако вовремя вспомнила, что проект завизирован ее сыном и все думали, что он-то и есть его автор. Вот что заставило ее быть настойчивой.

— Чепуха! — заявила она специалистам, пекущимся лишь о фермерах. — Надо смотреть вглубь, думать о завтрашнем дне… Короче, будем выполнять все по проекту. — И добавила: — Более того, мы расширим проект — включим в число объектов обеспечения и город Линн.

Прошло время, и она сказала Кэлэджу:

— Парадокс в том, что лорд Клэйн создал тебе репутацию мудрого деятеля и укрепил твое положение.

Однако, несмотря на успех, Лилидель не была спокойна. Клэйн не показывался уже больше года. Что с ним? Ведь не умер же… Интересно получается: проект с успехом реализован, а мутант и не знает, что выиграл, собственно, Кэлэдж, а он проиграл. Так что зря Кэлэдж противился осуществлению проекта.

— Ну к чему все придумано? — ворчал он. — Что дадут эти меры? Не вижу в них никакого резона.

Лилидель терпеливо объясняла:

— Они нужны. Ты не должен забывать о наших врагах. Вспомни хотя бы о космолете, который явился с одной из малоизвестных внешних планет. Ох и поволновался твой отец, когда он вторгся… Наш флот провел атаку, но это врагов мало обеспокоило, и космолет все торчал в Линне. Мне казалось, что надо объявить им войну и преследовать, пока не уберутся, но ими занялся Клэйн. Кто знает, что нас ждет. Но важно не только то, что принимаются все необходимые меры, чтобы спасти людей, а и то, что люди одобряют эти меры. Они полагают, что ты взял ответственность на себя, это вызывает у них уважение.

Кэлэдж как-то раздраженно бросил:

— Но я всего лишь подписал какую-то бумагу! — Ему осточертел весь этот шум вокруг программы предупредительных мер, и он устал от материнских назиданий.

Мать пристально посмотрела на него, думая о том, сколько же хлопот он ей доставляет. Ей было трудно понять странные ассоциации, которые порождал его разум в связи с тем или иным событием.

— Что ты хочешь сказать?

Кэлэдж пожал плечами.

— Мне докладывают, что официальный указ с моей подписью, скрепленный печатью, получил каждый из районов. А я подписал — всего один!

У Лилидель кровь отлила от щек.

— Фальшивки! — прошептала она. — Вот на что они способны… В каком же свете нас это выставляет… Необходимо все обдумать. — Ее била дрожь.

Она велела принести документ, и они принялись изучать его.

— Здесь подпись моя, настоящая, — сказал Кэлэдж. — И печать та самая…

— И таких сотни! — подавленно воскликнула Лилидель.

Она не знала о существовании фотостата.

Прошла неделя, а она все еще не решалась что-либо предпринять, потому что не знала — на руку им эта история или надо ждать беды, и чем все это закончится. А между тем сотни гигантских космических кораблей начали парить над горными районами Земли. Из каждого корабля высаживались тысячи ужасных монстров. Это прибыли Риссы… То, чего все так боялись, свершилось.

Лилидель сразу позабыла о злосчастном указе. До него ли, когда жизнь грозила превратиться в ад. Такое не могло и во сне присниться.

Никто в Линне не знал, что лорд Клэйн был жив и здоров. Год с лишним тому назад снабдив все секции «Солнечной Звезды» необходимыми для полета инструкциями, он занял свое место перед пультом управления, и космолет стартовал.

Первые несколько минут полет проходил нормально, как всегда, но потом откуда ни возьмись стала наплывать темнота. Она сгущалась очень быстро, и у людей, находящихся в рубке управления, лица исказились страхом.

Клэйн это заметил, но не покинул пульта, хотя он чувствовал, что сердце его куда-то проваливается — ведь судьба их была в его руках.

Через три часа, когда ускорение стало так велико, что казалось — все внутренние органы сжимаются, он снизил его до одного G, чтобы дать возможность приготовить еду для тысяч людей на нижних палубах. Пообедав наверху в своих апартаментах, он через полтора часа, довел ускорение до прежнего предельного показателя.

Прошло целых пять часов, прежде чем он снова уменьшил ускорение до одного G, чтобы в течение полутора часов можно было опять что-то приготовить и перекусить. Затем еще четыре часа было максимальное ускорение. В этот период он на короткое время снизил давление, которое было невероятно высоко, — чтобы по секциям раздали новые инструкции.

Командир космолета распорядился о семичасовой продолжительности сна и дал разъяснения относительно ускорения: оно будет несколько выше нормы, но не столь высоким, как в первые часы полета. Он хотел, чтобы люди воспользовались этим и рациональнее вели свою жизнь на корабле, чтобы обрели уверенность в себе и в нем.

Затем он позволил своим офицерам ознакомить наконец всех членов экспедиции с распорядком дня. Сутки делились так: два часа — завтрак, три — ускорение, полтора — обед, пять — ускорение, полтора — ужин, четыре — ускорение, семь — сон. На завтрак отводилось времени больше, чем на обед и ужин, с учетом одевания и гигиенических процедур.

— Это глупо! — заявила Маделина, когда они завтракали, сидя за столом друг против друга.

Клэйн изучающе посмотрел на нее. Это был их четвертый день на «Солнечной Звезде». Вначале ему было интересно, как подействует на жену ускорение и утомительное однообразие повседневного существования в полете. Периодически беседуя с нею за обеденным столом, он уже составил себе представление об ее самочувствии, привычках и отношении к полету. Искренность, проявляемая ею, когда она была пленницей, не оставляла ее и сейчас. Она была пряма в своих суждениях и не утруждала себя притворством. Живые темные глаза ее блесны, когда она смотрела на него.

— Я не вижу причины, почему мы должны были скрыться из Линна, — продолжала Маделина. — Ты нужен там, Клэйн, и должен был там остаться. Быть может, тебя потянуло в путешествие потому, что не летал на дальние расстояния?

Она ни словом не упомянула о его заслугах, и это его удивило. Однако, возможно, говоря о его расставании с Линном, она имела в виду совсем другое? Что именно? Так и бывает… Тридцать лет прожил в одиночестве, а теперь будь любезен считаться с другим человеком, близким тебе, и если он говорит с тобой в такой вот критичной, но не унижающей тебя манере, отвечай в тон ему. Клэйн чувствовал, что еще не готов к семейной жизни, и часто не знал, как вести себя с женой.

Был ли он ей благодарен? Представительница линнской аристократии, выйдя за него замуж, добилась чего хотела. Совсем юная, она была непосредственна, как ребенок, импульсивна, нетерпелива, недисциплинированна, неопытна. Но при этом мысли ее были зрелыми. Да, зная все ее недостатки, он все же был ей благодарен. Он не хотел бы расстаться с ней, хотя временами ему казалось, что она может в один прекрасный день покинуть его, найдя себе, к примеру, нового покровителя среди экипажа. Кого же бы она выбрала?.. Может, Чиннара? Нет, уж этот человек не мог быть его соперником…

Он счел нужным объяснить ей, что вовсе не спасался бегством от Лилидель и затеял полет по другой причине. Потом перевел разговор на другое:

— Почему бы тебе после завтрака не подняться в рубку управления вместе со мной? Там рядом есть помещение с прозрачными стенами, из него прекрасно видны звезды.

Маделина пожала плечами:

— Я уже видела Солнце в космосе.

Это прозвучало как отказ смотреть на звезды, и Клэйн не знал, какой реакции она от него ждет, что он должен изобразить — испытываемое облегчение или неудовольствие.

Однако когда через час после этого он менял ускорение, она зашла к нему в рубку.

— Так где обзорный зал, о котором ты говорил? — задорно спросила она.

Клэйн заметил, что несколько офицеров в рубке многозначительно переглянулись. Сдерживая раздражение, он повел жену в «стекляшку». Ее поступок был непростителен — зайти в такой момент! Ведь она знала режим полета, а значит, сознательно нарушала его.

Она, конечно, поняла, что муж сердит — по его голосу, но вида не подала, очаровательно улыбнулась и направилась к двери «стекляшки». Зайдя в обзорное помещение, она остановилась. Клэйн услышал, как она с шумом втянула в себя воздух, после чего шагнула вперед, за пределы его поля зрения. Клэйн вошел вслед за нею и увидел, что она стоит, прижавшись лицом к прозрачной стене, за которой — казалось, всего лишь в дюйме от этой «перегородки» — царила ее величество космическая бездна.

Клэйн тихо встал позади жены, ожидая, когда она поделится с ним впечатлениями. Он все еще дулся на нее из-за этого ее прихода в неподходящее время. Решение ее побывать в «стекляшке» именно сейчас, очевидно, возникло спонтанно. Он подумал, что так же спонтанно совершаются на Земле все глупости, даже сейчас, накануне почти неизбежной, как он считал, катастрофы. С каждым днем все яснее становилось, что угроза нашествия Риссов сказывается и на человеческих отношениях, порождает множество взаимопроникающих проблем. Эта навязываемая людям война дорого обходится человечеству.

Супруги молчали, внимательно вглядываясь в космическое пространство.

Эта обзорная секция была уникальной по сравнению с другими помещениями на корабле того же назначения: емкость «стекляшки» выступала за внешнюю оболочку «Солнечной звезды». Благодаря этому можно было видеть все и впереди, и сзади.

Наконец Клэйн прервал молчание, тихим голосом попенял ей:

— Маделина, Ты выставила меня дурачком перед подчиненными, ты ведешь себя странно…

Маделина не сменила позы, не оторвала взгляда от яркой звезды, видневшейся за кораблем, только плечи ее слегка приподнялись.

— А наш полет тебе не кажется странным? — сказала она. — Пусть лучше твои офицеры стыдятся своего бегства с Земли. А мне нечего стыдиться. — Она повернулась к нему, и он увидел выражение упрямства на ее лице. — И послушай, Клэйн, я не собираюсь снова ставить тебя в неловкое положение, не беспокойся. Видишь ли, мне хочется быть доброй к тебе, и я стараюсь, но мне не нравится, что ты так осторожен. Не понимаешь, что ли, что жизнь коротка и нам мало отпущено времени? Все-то ты делаешь рационально — норовишь побыстрей и без риска. Но что касается меня, то я боюсь, что чего-то не доберу в жизни… какую-то долю возможного существования упущу и не смогу восполнить, упущу нечто животворное, без чего скучно в этом мире. — Тон ее голоса стал доверительным: — Клэйн, я все это к тому говорю, что считаю экспедицию ошибкой. Давай вернемся в твое поместье… или резиденцию, можешь его и так называть. Конечно, мы должны быть осторожными, но даже если мы попадем в одну из ловушек Лилидель, я готова вернуться. Я люблю жизнь и не хочу провести ее, стоя на коленях!

Клэйн слушал жену не перебивая. Она посмотрела на него долгим взглядом и вдруг переменила тему разговора:

— Куда мы летим? К Марсу или к Венере?

— Нет, не туда.

Быть может, к одному из спутников этих планет? Вообще-то если где-нибудь мне будет интересно, Клэйн, то я, возможно, смирюсь с этим полетом. В конце концов, любая девушка стремится провести медовый месяц как можно лучше… А это что за планета? — Она показала на плывущую за космолетом звезду.

— Это — Солнце, — ответил Клэйн.

Вскоре Маделина прилегла на кушетку отдохнуть, а он вернулся в контрольную рубку. Спустя несколько минут «Солнечная Звезда» с предельным ускорением нырнула в безбрежный космический океан, который с каждым часом становился все таинственнее и чернее.

На пятый день полета в обеденное время. Клэйну сообщили, что Чиннар добивается аудиенции. Он немного поколебался, борясь с чувством неприязни к варвару, упорство которого считал главным препятствием на пути к своей цели, потом решил все-таки поговорить с ним.

— Приведите его, — приказал он.

Чиннар вошел и с задумчивым видом сел в кресло, на которое указал ему командир космолета. На его лице отражалась целая гамма противоречивых эмоций, но голос звучал твердо.

— Вы сумасшедший! — бросил он, глядя лорду в глаза.

Клэйн улыбнулся:

— Я не сомневался, что ты это скажешь.

Чиннар сделал нетерпеливый жест.

— Что за логика вами движет?

— Мною движет надежда.

Лицо варвара скривилось.

— Вы отказались быть правителем на Земле, а теперь ушли от нее слишком далеко… Только чрезвычайные обстоятельства могут быть тому причиной, не правда ли?

— Ну что у тебя за мания, — сказал Клэйн, — все время говорить об одном и том же! Да, я ушел от власти, не захотел заниматься политическим контролем, но перед угрозой вторжения Чужих не это главное для Солнечной системы.

— А может, вы просто бежите от опасности в космос? — усмехнулся Чиннар.

— Я пытался тебе втолковать, что имею план спасения людей. Если бы ты знал, в чем он состоит, у тебя не повернулся бы язык винить меня.

Чиннар пожал плечами.

— Но куда мы направляемся?

Клэйн ответил не сразу.

— К планете, которую я нашел на древней звездной карте этой части Галактики.

Он произнес эти магические слова совершенно спокойным тоном. А ведь в них заключалось так много волшебного, волнующего, связанного с научными открытиями древних эпох. Эти слова несли в себе новые знания, превосходящие все прежние.

Она находится почти в шестидесяти пяти световых годах от Солнца, — бесстрастно сказал он и взглянул на Чиннара: ему было любопытно увидеть, какой эффект произведет на него цифра, обозначающая столь фантастическое расстояние.

Однако лидер варваров не сразу отреагировал. Казалось, ничто не могло его вывести из состояния абсолютного спокойствия. Однако через минуту глаза его широко распахнулись от удивления.

— Люди… так далеко?

— Я хочу, чтобы ты представил себе золотой век науки, Чиннар… — заговорил проникновенно лорд Клэйн. — Безусловно, это не трудно для тебя, человека, доставившего тело первого Рисса в Линн. Давно-давно цивилизация Солнечной системы была в таком расцвете, что потом никогда уже не поднималась на ту же высоту. В то волшебное время космические корабли летали к очень далеким звездам. Затем появились Чужие, и разразилась страшная война. Человеческая цивилизация оказалась фактически похороненной под развалинами своих городов. Однако, к счастью, в открытом космосе сохранились колонии, и они продолжали развиваться. Их научные достижения превосходят все, что сегодня известно на Земле.

Чиннар вскочил с кресла.

— Ваша честь, а ведь именно вы своими действиями и способствуете уничтожению Солнечной системы! — возбужденно воскликнул он. — На кого вы оставили Линнскую Империю? На сумасшедшего юнца и его мать-убийцу! Ответственность за судьбу людей, о которых на словах вы так печетесь, вы переложили на плечи никчемного правительства, которое ударится в панику, как только Риссы нападут на Линн, и потом будет только тупо ждать конца. Ваше богатое воображение нарисовало вам радужную картину, и вы делаете ставку на этот полет. Но подумайте: если те, другие, люди, к которым мы летим, уже нашли средство для борьбы с Риссами, то почему же они не удосужились установить контакт с людьми Земли?

Клэйн немного подумал, потом сказал:

— Есть несколько предположений. Может быть, в настоящее время колонисты не строят уже межзвездных космических кораблей. Или же имеют такие корабли, но, через столько поколений, забыли о существовании Земли. А может, помнят про Землю, но позабыли ее координаты в космическом пространстве.

Чиннар слушал недоверчиво, все больше раздражаясь. Ему не хотелось продолжать этот разговор.

— Ваша честь, нам надо повернуть назад. Я настаиваю на этом. То, что вы говорите, — всего лишь домыслы. Безусловно, без гипотез нельзя обойтись. Я также прибегаю к ним, заставляю работать свое воображение. В противном случае я никогда бы не достиг высокого положения. Это помогает мне рисковать с умом. А рисковать приходится… Направляясь с Европы к Линну, я тоже рисковал. Но нельзя полагаться на одни лишь предположения. Если бы я знал об этом полете в неведомое заранее, я бы ни за что не подчинился вам, независимо от того, есть у вас сфера или нет.

— Чиннар, ты мое величайшее разочарование! — в сердцах воскликнул Клэйн. — Я рассчитывал, что ты все-таки поумеришь свои амбиции, раз это нужно для дела, и добровольно откажешься от удовольствия, которое получаешь от сражений… Знаю, что у тебя есть несколько проектов сугубо оборонительной войны с Риссами. Я надеялся, что, понимая опасность положения, ты откажешься от их реализации. И что же я вижу? — лорд сделал рукой жест, показывающий, какое возмущение вызывает у него легкомыслие варвара. — С самого начала ты плетешь интриги, лишь бы добиться своего. Дошло до того, что люди вынуждены защищаться от тебя…

— Так вот вы какого обо мне мнения… — улыбнулся Чиннар. — А эти люди — они, конечно же, чисты, сами интриг не заводят, и если бы на авансцене не появился я, все у них было бы прекрасно…

— Не иронизируй. Любой человек должен уметь жертвовать своими желаниями ради высших целей.

Чиннар сохранял невозмутимо-гордый вид.

— И вам не надоело толковать об одном и том же? Мне — надоело! Я не собираюсь и дальше спорить с вами, ибо начинаю думать, что вы утратили здравый смысл из-за своей наивной, детской мечты. Вы ведь как думаете… Что человек, отрекшийся от собственных идей, предает себя и государство. Правда? Мол, он должен вести борьбу за свои убеждения с теми, кто придерживается иных идеалов. Я убежден — все ваши планы исходят из такого вот юношеского подхода, и в данный момент их целесообразность сомнительна.

Он, ссутулившись, пошел к двери и там обернулся.

— Не забывайте: причина того, что Риссы вторглись в пределы Солнечной системы, скорее всего, в том, что в этом районе космического пространства существует лишь ограниченное число обитаемых планет, до которых могут долететь их корабли. Допустим, мы найдем обитаемую планету, где живут люди. Места назначения мы достигнем примерно через… — Он помолчал, стараясь сделать в уме вычисления. — Сколько времени займет полет?

— Видимо, не меньше года, — ответил Клэйн.

Чиннар застонал.

— Безумие! — вырвалось у него. — Полное безумие.

Он вышел, оставив Клэйна в тревоге и расстроенным.

Вне всяких сомнений, вождь варваров был одним из выдающихся военных стратегов эпохи, дерзкой и в то же время осторожной личностью. Он мог бы, досконально и в короткие сроки изучив военный потенциал Риссов, составить прогноз и дать рекомендации для борьбы с ними. Он не ведал боязни ни перед какими расстояниями, а значит, был застрахован от ошибок. А вот поди ж ты, ошибся в расчетах. Наверное, потому, что не имел настоящего понятия о науке, без которого невозможно сделать ни одно верное умозаключение. Да, в этом все дело. Смелость его и талант могут сослужить службу в борьбе с врагом, но одних их мало, чтобы полностью сокрушить его. Интересно как еще себя покажет Чиннар? Вероятно, лишь космос даст на это ответ.

Миновала неделя. Полет проходил рутинно, жизнь на космолете шла своим чередом.

Поначалу Клэйн держался с лидером варваров отчужденно, не забывая, что имеет дело с бывшим противником. Но он понимал, что вечно так продолжаться не может. «Вражда исчерпала себя, — говорил он себе уже не раз, — не могла не исчерпать. А значит, кому-то из нас придется сделать первый шаг к примирению. Лучше, чтобы ты сделал его. Люди поймут тебя».

Только одно продолжало терзать его и стало причиной нервозности, которая за неделю заметно возросла. Он помнил, как Чиннар, не чинясь, заявил, что не будет с ним сотрудничать.

Привычная сдержанность стала изменять командиру космолета. Он сам не заметил, как начал шпионить за Чиннаром. С досадой он обнаружил, что на нижних палубах полным ходом ведутся военные приготовления, но не особенно удивился этому, хотя и был огорчен. Чиннар принял меры, чтобы исключить утечку информации, но это лишь говорило о том, что он недооценивал возможности научного подхода к разведке. Зато ему не было равных в подготовке к военным действиям. Придумал даже, как использовать взрывные устройства Риссов, обнаруженные в одном из трюмов. Несколько команд, обученные применению стенобитных таранов, практиковались в быстрейшем разрушении люков, отделяющих одни отсеки корабля от других, — эти люки были устойчивы к взрывным устройствам. В армии варваров поддерживался великолепный порядок. Численность подразделений была оптимальной для сражений на участках с ограниченной площадью.

Бунт на «Солнечной Звезде» должен был подняться на восьмую «ночь». За двенадцать часов до этого срока лорд Клэйн пригласил вождя варваров к себе наверх — якобы для того, чтобы осмотреть оружие Риссов. Задумав прибегнуть к одному из испытанных трюков, он оправдывал себя тем, что без этого выполнение им задуманного отодвинется слишком надолго. Что делать, раз он не смог убедить Чиннара быть с ним заодно.

Прошло несколько часов, прежде чем Чиннар согласовал наконец со своим штабом время встречи с командиром космолета. Его посыльный сообщил Клэйну, что предложение принято. Однако подготовка к мятежу не была приостановлена.

Чиннар прибыл в назначенное время в сопровождении двух военных инженеров. Сделав вид, что не заметил протянутой Клэйном руки, он надменно сказал:

— Вы, безусловно, не вправе ждать, что я буду дружески настроен к человеку, который подверг меня пыткам.

— Но не убил тебя, — подчеркнул Клэйн с легкой улыбкой.

— Только потому, — парировал Чиннар, — что надеялся усилить свою армию за счет моих войск. Ладно, в конце концов, я должен иметь представление о том, что нас ждет, а заодно и убедить вас в собственных способностях… Мы готовы приступить к обучению. Начнем?

Клэйн внимательно посмотрел на молодого военачальника, и у него возникло смутное чувство сожаления: великий человек, а не понимает, на что замахнулся. Все говорит о том, что он не осознал эту тяжелейшую реальность — угрозу войны с Риссами.

Вот и теперь варвар показал свое неведение. Заявив, что он хотел бы видеть незнакомое ему оружие, он сказал:

— Прежде чем попасть на «Солнечную Звезду», я был «сфотографирован» какой-то машиной, и мои офицеры тоже. Объясните — для чего это было сделано?

Клэйн провел его и инженеров в контрольную рубку, где осуществлялось управление боевыми системами специального назначения и стояли огромные кресла и крупногабаритное оборудование. Сам встал сзади, наблюдая, как инженеры осматривали приборы и различные приспособления, обмениваясь при этом мнениями. Чиннар разделял их изумление — трудно было остаться равнодушным при виде всех этих механизмов.

— Я вижу — Риссы нас по всем статьям сильно обогнали.

Клэйн ничего не ответил на это замечание. Взгляд его непроизвольно упал на пол с фибровым настилом прекрасной выделки. Он знал, что под этим настилом был когда-то другой. Как-то он отогнул край покрытия у стены и обнаружил под ним клочковатые остатки какого-то материала — он определил, что это разновидность пластмассы. Рабочие, стелившие новое покрытие, видимо, не могли везде отодрать материал. Это натолкнуло Клэйна на мысль, что корабль довольно старый. Материал прежнего настила разрушался в течение столетий неравномерно, и Риссы не знали, как полностью очистить от него пол.

Имелось и другое доказательство того, что Риссы не все могли. Некоторые из контрольных цепей, как ни удивительно, работали вхолостую. Проследив за их разветвлениями, Клэйн обнаружил совершенно пустые помещения, в которых, однако, — это было ясно, — когда-то стояли машины.

Клэйн начал понимать, что у Риссов были свои трудности, и немалые. Их цивилизация не была сбалансированной. Но судьба была к ним более благосклонна, чем к людям, они продвинулись в науке и смогли продолжить строительство межзвездных кораблей. А может, просто приспособили для своих нужд космолеты, принимавшие участие в битвах смертоносной войны пятьдесят веков назад и не сумели «оживить» некоторые из машин на этих космолетах.

Постепенно Клэйн составил представление о прогрессе двух цивилизаций. В упорной борьбе, выжив в тяжкие времена, они выбрались из бездонной ночи космоса, причем Риссы в научно-техническом отношении ушли далеко вперед. Люди, к сожалению, в первом же, решающем, сражении утратили свои преимущества.

— Надеюсь, вы поправите меня, если я сделаю что-то не так, — сказал Чиннар, устраиваясь в одном из «контрольных» кресел, стоящих одно за другим.

Казалось, он уже позабыл о защитном устройстве «фотографирующей» машины. Принявшись манипулировать цифровыми дисками, он при каждом наборе цифр задавал вопросы, а инженеры делали в своих блокнотах записи. Варваров интересовали функция и действие каждого приспособления. И хотя Чиннар был весь внимание, ни один ответ не казался ему исчерпывающим. Не раз он, покачав головой, признавался:

— И все-таки я не совсем понимаю, как эта машина работает.

Клэйн воздерживался от слишком подробных объяснений. Сам он разбирал машины на части, потом собирал их снова. Однако понимание принципа действия этих машин оставалось проблемой различных уровней мышления двух цивилизаций. Он попытался скопировать казавшиеся ему простыми узлы и схемы, но без успеха. К счастью, склады космолета-великана были заполнены дубликатами, поэтому были еще возможны самые широкие эксперименты.

Чиннар начал понимать цель экскурсии. Его взгляд скользил вдоль панели с инструментарием, и было неудивительно, что его внимание привлекло защитное устройство. Он стал изучающе разглядывать прибор, установленный на контрольном терминале. Прибор не был похож на «фотографическую» машину с телескопической трубкой, которая сделала его портрет. Он внимательно осмотрел ряды зажимов, жестко закрепленных над дисками.

Клэйн шагнул к панели.

— Это и есть то самое.

Свой рассказ он начал с напоминания о крупных научных открытиях, лежащих в основе работы всей аппаратуры контрольной рубки, и с объяснения ее устройства.

— Наверное, ты знаешь… а может быть, и нет, что девяносто химических элементов в периодической системе состоят из атомов, а те, в свою очередь, — из сложных структур, включающих в себя атомное ядро и движущиеся по орбитам частицы. Внешнее «кольцо» каждого атома, состоящее из частиц, играет главную роль в любой химической реакции. Если внешние «кольца» двух элементов похожи, очень трудно разделить их химическим путем. Естественно, гроздья таких атомов находятся в состоянии беспорядочного движения. Они формируют по разным направлениям постоянные радиоактивные заграждения на различных энергетических уровнях. На первый взгляд может показаться, что на уровне частицы излучение отдельного объекта должно точно соответствовать радиоактивному излучению другого тела. Однако это не так. Диаграммы Риссов, которые я изучал, — а на борту есть также несколько интересных фильмов, иллюстрирующих данные материалы, — свидетельствуют о том, что это излучение — неодинаково. Такой вывод возможен, только если подходить к радиации, опираясь на критерии времени и пространства. Она существует в различных пределах времени-пространства… Признаюсь, мне было чертовски трудно сформулировать то, что удалось понять.

Клэйн помолчал немного. Он рассказывал об этом другим впервые, и испытывал волнение, которое все возрастало. Эмоции особенно захлестывали его, когда он думал о колоссальной сокровищнице научно-технических достижений, попавшей в его распоряжение вместе с кораблем Риссов. Он старался справиться со своими чувствами и говорить спокойнее.

— Машина, — он указал на приборную панель «защитника», — испускает поток излучения, которое пронизывает пространство-время внутри и вокруг корабля. Излучение увеличивает или уменьшает уровень энергии в несколько сотен тысяч раз в секунду. Когда оно резонирует и вторгается в пространство-время какого-нибудь другого вида излучения, температура объекта, на который оно воздействует, поднимается. В этот процесс втягиваются все частицы, за исключением «защищенных» атомов. «Защита» осуществляется просто. Когда вы «сфотографированы», изображение остается здесь, в системе туб, посредством которых впоследствии воспринимается и фиксируется ваше местонахождение в пространстве. Это позволяет отыскать вас среди миллиардов других объектов с целью либо «защитить» вас, либо уничтожить. В настоящий момент скачкообразное излучение есть вокруг вас, меня и других людей на «Солнечной Звезде». Оно пронизывает все объекты на корабле, воспринимая или отторгая их со скоростью несколько сотен тысяч раз в секунду.

Сделав паузу, Клэйн перешел к главному:

— Перед вами одно из смертоноснейших орудий, изобретенных специально для уничтожения живых существ. Скажу откровенно: если бы я знал, что у Риссов есть такое на борту космолета, едва ли решился бы атаковать их. Люди, принимавшие участие в атаке на космических аппаратах, все погибли. Все. Офицеры моего штаба и я спаслись только потому, что патрульная лодка Риссов, на которой мы летели, имела на борту «защитную» камеру и она автоматически «сфотографировала» нас. Очевидно, в этом и состоит назначение спасательных лодок — без помех доставлять на космолет необходимые образцы.

Так закончил он свой обзор. Долгая тишина, наступившая после этого, не слишком удивила его. Первым нарушил молчание Чиннар:

— Так вы говорите, это оружие действует избирательно — только против живой материи?

— Да, так оно устроено.

— Но пробовал ли кто-нибудь применить его против неживой материи? Вы ведь именно ее подразумевали под уловом «объект»?

Клэйна в который уже раз поразила необыкновенная прозорливость вождя варваров. Ему пришлось согласиться с этой его догадкой.

— По правде говоря, я сам еще не вполне разобрался, насколько эффективно это оружие можно использовать против неорганической материи. Оно поднимает температуру в радиусе действия до шестидесяти градусов. Это смертельно для живых организмов, а вот, например, деревья выжили бы в таких термоусловиях.

— Но тогда можно ли утверждать, что это оружие способно целиком уничтожить нашу планету?

— Не вижу, каким образом это может произойти.

Чиннар кивнул.

— Именно это я и хотел знать. — Тон его голоса говорил о том, что он понял, зачем ему и его инженерам так подробно рассказали обо всем оборудовании контрольной рубки. В его глазах Клэйн заметил насмешку.

— Ты должен попробовать еще раз… — сказал командир космолета. — И ты убедишься, что у меня нет желания напугать тебя, все на самом деле так, как я говорю.

Он был недоволен собой: в споре с варваром из него получался плохой оппонент. И вообще, эта затея — посвятить Чиннара в святая святых — ничего хорошего не дала. Он хотел заговорить с инженерами, надеясь, что хоть они примут его сторону, но передумал. Молча устроился в одном из кресел и начал манипулировать с приборами, контролирующими оружие. Он был не прочь продолжить обсуждение и чувствовал, что Чиннар желает того же. Он принялся объяснять особенности необычного оружия.

Оружие действовало на молекулярном уровне и определенно не было радиоактивным. Оно вызывало у любого объекта поражений смятение молекул, в результате чего объект сгорал в бледно-голубой вспышке, мгновенно разлагаясь на газообразные компоненты. Оружие могло применяться и против органической, и против неорганической материи. Однако его эффективность была ограниченной, поскольку поражаемый объект надо было держать на прицеле. Клэйн еще не выяснил, автоматическое ли это оружие.

— Я успел только опробовать его, — сообщил он. — Не было времени хорошо изучить. А «защитник» изучил неплохо. Он по своим свойствам превосходит все устройства аналогичного назначения, которыми мы располагаем…

— А сфера нейтрализует его, — быстро сказал Чиннар.

Клэйн посмотрел на варвара долгим строгим взглядом, но тот не отвел глаз.

— Подумайте, ваша честь, что будет, если Чужие попытаются приземлиться… Сфера уничтожит каждого, кого встретит на своем пути. Они все погибнут…

— Но им тоже не много усилий потребуется. — Голос Клэйна звучал ровно, даже монотонно, будто он говорил нечто совершенно обычное. — Им достаточно низко пролететь над одним из наших городов со включенным «защитником», и все в городе будут мертвы. За определенное время сотня их кораблей может стереть человеческое население с лица Земли.

Чиннар по-прежнему смотрел ему прямо в лицо.

— Тогда почему они применили против городов атомные бомбы большой мощности?

Клэйн понял, что от него требовали обоснованного ответа.

— Полагаю, это то оружие, которое помогло им когда-то почти уничтожить человеческую цивилизацию. С тех пор они его значительно усовершенствовали. Они, конечно, не предполагали, что мы обнаружим его на их исследовательском корабле. Последствия его применения были бы еще страшнее, не будь эвакуации городского населения.

Чиннар покачал головой.

— Ваш ответ логически не завершен. Непобедимое оружие не должно прятаться. Вы сказали, что опробовали его… Зная вашу скрупулезность, я не буду гадать, известен ли вам радиус его действия…

— Примерно две с половиной мили, — уверенно сказал Клэйн.

— Но при таком радиусе действия эффект поражения, без сомнения, выше на расстоянии одной мили, чем двух.

— Да, — подтвердил Клэйн, — чем ближе корабль, тем температура выше. Даже на расстоянии две с половиной мили излучение все еще гибельно, хотя смерть здесь наступает не сразу: человек агонизирует в течение нескольких часов.

— А если между излучением и жертвой устанавливается барьер?

— Люди на кораблях линнского флота были защищены металлической оболочкой в несколько дюймов, однако все погибли, — ответил Клэйн.

— Если бы защита была такова, как вы говорите, — стал; досказывать Чиннар, — они должны были погибнуть, когда еще находились более чем в двух милях от космолета Чужих. А на самом деле они довольно близко подобрались к нему — чтобы пойти на таран. Если бы атакующие не были в зоне контроля — на расстоянии полных двух миль, то лишь немногие смогли бы достичь цели.

Клэйн снова пришел в раздражение.

— Хорошо, пойдем дальше. Предположим, что какая-то небольшая часть людей сумела вырваться из зоны действия их оружия. Тысяча или даже десять тысяч человек уцелели и могут продолжать драться. Но ведь одного этого мало, чтобы их задача была выполнена. Чужие, скорее, вообще проигнорируют столь малое количество противника.

Чиннар поднялся с кресла.

— Ваша честь, — сердито сказал он, — уже ясно — нам с вами не понять друг друга.

Клэйн видел его насквозь и не хотел уступать. Спор достиг критической точки.

Чиннар решил выложить свои доводы.

— Ваша честь, я прежде всего человек военный, тогда как вы ученый. Вы опасаетесь, что будет убито много людей, а для меня это второстепенный фактор. Людей часто убивают, если не в войнах, то из-за вражды или еще из-за чего. А войны вспыхивают периодически, поэтому в далекое будущее пока нет смысла заглядывать… — Чиннар говорил теперь зловещим тоном. — То, что военный человек думает категориями потерь, — неудивительно, это часть его существа. На мой взгляд, только талантливые вожди должны быть надежно защищены. В войну гибель первоклассного военного стратега чревата катастрофой для всей расы людей. Она может привести к поражению и далее — к рабству всего населения, если не к полному его уничтожению.

Клэйна подмывало прервать варвара, но он заставил себя выслушать его до конца. Потом, молча поразмыслив, сухо сказал:

— А кто возьмет на себя смелость решать, значим или незначим человек для сражения? Не ты ли сам?.. Ладно, продолжай.

Чиннар сердито стрельнул в него глазами.

— В жестких правительственных структурах один человек может проиграть все сражения, на при этом сохранить свой пост. А смелый и решительный генерал при поддержке достаточного числа людей может взять под свой контроль все вооружения и добиться перевеса сил в свою пользу. Это я к тому говорю, что в Линне ситуация складывалась благоприятно для одного человека — для вас. А вы… — в голосе его звучало легкое презрение, — вы потеряли самообладание.

— Продолжай, — опять проговорил Клэйн.

— Цена такого лидера складывается из знания им приемов войны и твердости характера, благодаря которой он не допустит передачу захватчикам своих земель и капитуляцию, если только это не диктуется военной необходимостью и уверенностью в том, что без данных уступок невозможно в конечном счете одержать победу, причем противник сполна расплачивается за эти уступки.

— Даже если бы мы отдавали жизнь одного человека за двух Риссов, — сказал Клэйн, — мы, вероятно, целиком уничтожили бы в конце концов свою сообщность, тогда как у них прирост населения на одной или двух планетах восполнил бы все потери всего за год. По самым заниженным оценкам, мы рискуем потерять десять человек против одного их убитого воина.

— Это вы так считаете. — Чиннар с досадой махнул рукой. — Другим вы не сможете доказать, что риск настолько велик. И вы ошибаетесь, полагая, что я против миссии, о которой вы говорили. Мне только кажется, что мы опоздали с нею. Прежде всего нам необходимо обеспечить защиту Солнечной системы. Надо, чтобы Риссы поняли: ни в одном районе наших планет они не смогут высадиться нормально. Позднее, когда мы создадим оборонительные линии и будем знать, где и в какой обстановке придется драться с ними, когда население привыкнет к условиям развертывающихся сражений, — тогда и только тогда мы привлечем других людей к этой работе, из иных миров.

Для Клэйна ничего нового в предложениях Чиннара не было. Кроме того, он считал, что некоторые пункты его программы не вполне учитывают реальную ситуацию.

— Во-первых, я не допускаю, чтобы один или два человека были незаменимы для человеческой расы, даже если им с помощью политических уловок удастся убедить большое число доверчивых людей в том, что они могут встать у власти. Лично я не стараюсь быть незаменимым. Наоборот, всем рассказываю, как, на мой взгляд, должна вестись война с Риссами, Думаю, что при теперешнем кризисе джентльмены, которых ты имеешь в виду, откроют свои намерения.

— Слишком поздно! — воскликнул Чиннар.

— Войну между Риссами и людьми нельзя выиграть, победив лишь на одной планете… да даже и в пределах всей Солнечной системы. И вообще, я не уверен, что нужно во что бы то ни стало добиваться победы. Это во-вторых…

— А я бы, — перебил собеседника Чиннар, — поставил ограниченную задачу и постарался выполнить ее при содействии противника, но так, чтобы он об этом не догадался.

— А в-третьих, — продолжал Клэйн, не реагируя на реплику варвара, — мы, конечно же, ни в коем случае не будем действовать, ставя под угрозу гибели половину или, тем более, три четверти населения. Командующий, допускающий такое истребление народа, преступно безответствен.

Чиннар хрипло рассмеялся.

— Хороший командующий сам определяет минимум жертв, без которого не обойтись. Если приходится выбирать между полной катастрофой и потерей трех четвертей населения либо даже большей его части, ясно, какое решение он должен принять.

— Я уверен, — сказал Клэйн, — что, следуя этим принципам, смогу привлечь на свою сторону даже Лилидель, только мне придется держать ее в определенных рамках… Есть и четвертый принцип. Прежде чем я о нем скажу, я хочу, чтобы ты узнал, как в этой части пульта осуществляется управление оружием. — Он указал на приборы, которых Чиннар еще не касался.

Лидер варваров устроился в кресле перед этими приборами. Едва он дотронулся до кнопок, как на большом стенном экране прямо перед ним появилось соответствующее изображение — космический пейзаж.

— Окно? — с сомнением спросил он, нахмурившись.

Клэйн, не ответив, бросил:

— Продолжай.

Чиннар стал быстро перебирать кнопки. Внезапно он весь напрягся: руки его коснулись приборов, которые демонстрировали происходящее внутри «Солнечной Звезды». В полной тишине щелкали переключатели, и после каждого переключения он видел на экране новую сцену, слушал разговоры, транслирующиеся через вмонтированные в приборы громкоговорители.

В каютах, в коридорах, в огромной корабельной кухне беседовали люди. Иные молча работали либо отдыхали. Никто из них не подозревал, что за ними наблюдают. Всевидящие камеры бесстрастно показывали всю жизнь людей на космолете Риссов. Здесь были и любовь, и дружба, и ненависть, и интриги… В штаб-квартире Чиннара, в той части лайнера, где размещались варвары, шли приготовления к мятежу. Камеры обнажали то, что до сих пор было скрыто от посторонних глаз.

Наконец Чиннар отключил приборы. С минуту он сидел не двигаясь, все так же спиной к Клэйну, задумчиво глядя перед собой. Потом повернулся к нему и как ни в чем не бывало спросил:

— Так что за четвертый принцип, о котором вы еще не сказали?

Клэйн неприязненно посмотрел на него. Опять их дискуссия возвращалась на уровень детского разговора. Он старался в своем плане стать выше политики, отказывался от применения насилия, но не мог так объяснить свой замысел лидеру варваров, чтобы тот стал на его точку зрения. Разговор у них получался каким-то несерьезным, ничего хорошего не обещающим.

— Все очень просто: мы на пути к другой звезде. Момент ответственный, и я, как приверженец твердого руководства, позаботился о том, чтобы укрепить свои позиции. Пока я руковожу полетом сам, он будет проходить, как до сих пор. Но если я вдруг обнаружу, что кто-то рвется изменить курс «Солнечной Звезды», я, видимо, вынужден буду привести в действие «защитное» устройство — чтобы предотвратить вред, который могут нанести заговорщики. Ясно ли я говорю?

— Весьма, — ответил Чиннар и отвернулся.

На этом их спор закончился. Ни один из них не чувствовал себя победителем.

Прошел год и восемнадцать дней. Полет гигантского космолета приближался к концу.

Подобно двум огромным лунам, в космической бездне перед ним маячили две планеты-близнецы. По их размерам и расстоянию между ними можно было понять, что планеты вращаются одна вокруг другой и одновременно следуют по эксцентрической орбите вокруг жаркой голубой звезды — их солнца.

«Солнечная Звезда» приближалась к ним по линии, проходящей посередине межпланетной дистанции.

Технические руководители — и варваров, и линнцев — собрались в обзорном помещении, где были и Клэйн с Чиннаром. Шел оживленный обмен мнениями.

— Безусловно, и там и там есть атмосфера.

— Вполне различимы континенты и океаны…

— Смотрите, это, должно быть, гора! Видите — она отбрасывает тень!

Клэйн слушал молча. Он ждал, когда все поделятся своими впечатлениями, чтобы высказаться самому. А может, думал он, кто-нибудь до него скажет о том же? Он не ошибся.

— Вы заметили — между планетами был какой-то блеск? — сказал один из офицеров. — Несомненно, это летел корабль. Значит, между ними есть транспортное сообщение.

Другой дополнил его:

— В затемненных районах на правой стороне планет сейчас ночь. Я ничуть не удивлюсь, если увижу огни города.

Внезапно разговоры смолкли, и все повернулись к командиру космолета. Клэйн улыбнулся и взглянул на Чиннара.

— Они хотят, чтобы я подтвердил, что мы найдем там людей, — пробормотал он.

Чиннар с безразличным видом пожал плечами.

Клэйн оглядел свой пестрый по составу штаб, часть которого была все так же враждебно настроена по отношению к нему, как и раньше, год назад.

— Джентльмены, — обратился он к офицерам, — подумайте вот над чем. Города уязвимы и обычно не могут спастись от нападения. Поэтому, полагаю, там нет никаких городов. Однако я не утверждаю, что между этими планетами нет регулярного транспортного сообщения.

Подойдя к пульту, Клэйн включил приборы вспомогательного рулевого управления. Космолет начал медленно разворачиваться по курсу. Все поняли, куда он взял курс — на планету, которая еще несколько минут назад была справа от него. Близнец Первый — так кто-то предложил назвать ее. На звездной карте Клэйна у каждой из планет было собственное название — Внешнемир и Внутримир, однако он не упомянул об этом.

Никто не стал обсуждать решение командира «Солнечной Звезды». Все понимали: благодаря быстроходности лайнера любой из двух планет можно было достигнуть всего за несколько дней.

Космолет на умеренной скорости вошел в атмосферу планеты. Потом снизился почти до уровня моря, и пока он летел на высоте трех миль над дикой холмистой местностью, перерезанной множеством водяных артерий, полет был ровным. Внизу темнели обширные лесные массивы, отливали изумрудом красивейшие долины.

Стоя у Чиннара за спиной, Клэйн грустно вглядывался в незнакомый ландшафт.

— Эту планету Чужие не обнаружили, — сказал варвар. — А могли бы захватить ее без борьбы.

Клэйн неожиданно для самого себя рассмеялся.

— Надо этому только радоваться, Чиннар. Если обитатели Близнеца Первого или Близнеца Второго не снабдят нас супероружием, Земля не сможет бороться с Чужими.

Чиннар не успел ничего сказать в ответ. Кто-то воскликнул:

— Селение!

Клэйн пересчитал широко разбросанные дома — их было девятнадцать. Затем увидел еще дома — эти отстояли друг от друга еще дальше. Около ста акров земли было занято ровными рядами деревьев, что наводило на мысль о садах, и зелеными полями, засаженными какой-то растительностью. Двигающихся точек он не заметил, как ни присматривался. Это вовсе не было удивительным: человеческие фигуры не могли быть видны с высоты.

Вскоре они уже летели дальше. Дома затерялись в туманной дымке, однако волнение, вызванное ими в обзорном зале, еще не улеглось.

Клэйн рассуждал вслух, глядя на лидера варваров:

— Предположим, на планете есть сельскохозяйственная община… Это не помеха для нас: высадившись здесь с нашими воинами, мы возьмем под контроль все пространство. Если же все-таки не удастся найти оружие, какое нам нужно, тогда поставим другую задачу — сохранить в этом регионе ядро цивилизации…

Чиннар и двое наблюдателей слушали его не перебивая, с кислым выражением на лицах.

— Все будет зависеть от того, что мы найдем там, внизу. Возможно, что-то такое, чего вовсе не ждали. — И командир космолета перевел разговор на другое: — Как ты думаешь — стоит ли сейчас произвести посадку?

Они решили высадить своих людей близко от деревень, чтобы разместить их в сельских домах. Деревни были небольшие, в самой крупной насчитывалось двадцать восемь домов. Расчет был на то, что если явятся шпионы, то они, по всей вероятности, не смогут прятаться в столь малых селениях. Шпион хорошо себя чувствует в крупных городах, таких, как Линн, куда ежедневно прибывают иностранцы из различных частей Солнечной системы, а в такой деревне пришлый человек сразу привлекает внимание. Несомненно, возникнут языковые трудности, и это может помешать общению с местными жителями, без которого не получить нужной информации. И надо предусмотреть также возможное сопротивление или враждебность населения — не исключено, что придется применить силу.

— Приготовиться! — дал команду Клэйн.

В течение долгих месяцев полета отряды воинов тренировались, чтобы наконец осуществить эту экспедицию. Провожая десант — три патрульных лодки с линнцами и три с варварами, — Клэйн сказал:

— Я надеюсь, что через четыре часа мы все соберемся здесь, и у нас будет необходимая информация.

Клэйн вернулся в обзорное помещение за несколько минут до условленного времени. Когда он вошел, зал возбужденно гудел. Командиры патрульных лодок, за исключением одного, который еще не вернулся, тут же принялись докладывать, но как-то суетливо, перебивая друг друга, что ему не понравилось. Перекрывая шум голосов, он приказал резким тоном:

— Говорите по очереди. — И повернулся к Чиннару. — Первым пусть докладывает один из твоих.

— То, что мы обнаружили, есть в любой из наших небольших сельских общин, — начал рассказывать офицер. — Жители деревни — люди, похожие на нас. Как и положено по инструкции, мы не предпринимали никаких враждебных действий, вели себя дружелюбно. И мы без труда смогли объясниться с ними. Вначале больше мы говорили, и они быстро поняли, чего мы хотим. Один Мужчина и одна женщина все нам показали. Дома у них деревянные, простейших конструкций, мебель лучше, чем мы ожидали. Никаких механизмов… И вот что мы узнали: планета называется Внешнемир, а та, другая — Внутримир. Одна из женщин сказала, что ее востра живет на Внутримире и что она время от времени навещает ее. Однако мы не нашли то место, откуда взлетают космические корабли. Планеты очень похожи; люди там и там живут исключительно на фермах и в деревнях. Названия Земля, Линн, Солнечная система жителям планет совершенно незнакомы. Что еще сказать… Некоторые из нашей команды, те, что побойчее, заинтересовались местными женщинами. Ну, вы знаете, каковы наши парни.

Офицер сделал паузу.

Клэйн быстро оглянулся на Чиннара, чтобы посмотреть на его реакцию. Ему по душе была способность вождя варваров держать подчиненных под контролем, и было любопытно, как повели себя его люди в незнакомой обстановке. Чиннар с лукавой улыбкой подмигнул ему. На что он намекает? — подумал Клэйн. Обычно он не пользовался такими вульгарными приемами. Офицер, наблюдавший за ними, просветлел, голос его стал веселее.

— Рудж у нас, как все знают, парень своеобразный и поступил оригинально. Увидев женщину помоложе, он поволок ее в кусты. Женщина хихикала, шума не стала поднимать, поэтому я решил не вмешиваться.

— А что случилось потом?

— Я наблюдал за жителями деревни — они нисколько не обеспокоились. Я виноват: мне следовало знать, что могло случиться нехорошее. И минуты не прошло, как Рудж вернулся. Я видел, что он растерян, и подумал — девица сбежала от него. Но ничего не сказал, чтобы парни не стали смеяться над ним. Но этот полоумный не смог держать язык за зубами и сам себя подвел.

Чиннар слушал терпеливо.

— Дальше.

— Мы задали местным жителям множество вопросов. Я бы удивился, если бы вдруг выяснилось, что они ничего не знают о Риссах. И действительно, один из селян сказал: «А, вы имеете в виду Риссов». Оказалось, они торгуют с ними.

— Торгуют?! — поразился Клэйн.

Офицер взглянул на него, потом на Чиннара. Чиннар кивнул ему: мол, все в порядке.

— Так он сказал, ваша честь. И ошибиться мы не могли, потому что дали им точное описание Чужих.

Клэйн перестал вышагивать по залу и остановился перед офицером.

— Но это означает, — произнес он озадаченно, — что здешние жители нашли какой-то способ поладить с нашими врагами? Иначе почему Риссы их не трогают, в то время как отправляются на Солнечную систему и угрожают там людям истреблением, отказываясь даже установить контакт с ними? Нет, я не могу поверить, что у них нормальные взаимоотношения с монстрами. Людям едва ли удастся решить эту проблему на отдельно взятой планете… Однако продолжай, — сказал он командиру лодки.

— Я знал, что вы захотите опросить кого-то из жителей деревни лично, и предложил, чтобы один из мужчин и одна из женщин прибыли с нами на «Солнечную Звезду». Силу мне не хотелось применять — лучше действовать убеждением…

— Естественно.

— В общем, нашлись желающие… Я уверен, наши люди поступили бы точно так же.

— А дальше? — спросил Клэйн.

— Лодка набрала высоту, я случайно оглянулся и увидал, что мужчина из деревни прижимает женщину к борту. Не успел я сообразить, что происходит, как он замахнулся на нее. Я бросился к ним, чтобы его одернуть, и вдруг вижу — ни его, ни ее. Все произошло мгновенно.

Клэйн испытующе смотрел на него.

— На какой высоте вы были?

— Мили две.

— А вы посмотрели за борт?

— Да, посмотрел. Я подумал, что они, возможно, спрыгнули.

— А их не столкнули?

— Я подумал об этом, зная, что наши люди слишком часто поддаются первому порыву.

Верно подмечено, подумал Клэйн. Именно такова была главная причина бойни, происшедшей во время полета «Солнечной Звезды», когда было убито тысяча двести девятнадцать человек. Судьи Чиннара приговорили каждого из убийц к сотне ударов плетью — по десять ежедневно в течение десяти дней. Вначале Клэйну казалось, что несколько казней через повешение подействовали бы сильнее, однако только трое из выпоротых вновь совершили правонарушения. Очевидно, наказание плетью глубоко проникало в сознание, и не только тех, кто его получал.

— Ну вот и все, ваша честь, — закончил офицер свое сообщение. — Да, еще я должен сказать — Рудж признался мне, что девушка, приглянувшаяся ему, исчезла в кустах точно таким же образом, как и мужчина с женщиной в нашей лодке.

Сообщения командиров других четырех лодок почти ничем не отличались от рассказанного первым офицером, если не считать мелких деталей. Все пытались доставить гостей на «Солнечную Звезду». В двух случаях приглашение было отвергнуто, и пришлось взять мужчину и женщину под стражу, но они потом «испарились». И с другой лодки исчезла пара Внешнемирян, когда лодка поднялась на высоту мили, словно устав от «игры», которую вели с нею. На одной из лодок парень, похожий нравом на Руджа, обидел женщину из деревни Внешнемира, после чего она пропала из виду. Лишь командир пятой лодки почти что преуспел в доставке Внешнемирян на космолет, однако в последний момент они тоже исчезли из поля зрения.

— Я думал, что они затерялись среди наших, — сокрушался он. — Мои солдаты и сейчас еще их ищут. Но я предполагаю, что они испугались нашего гудящего «улья» на космолете и вернулись домой. Интересно — как они это делают?..

Из этих сообщений Клэйн составил себе какое-то представление о жителях планеты и теперь хмуро размышлял над некоторыми деталями.

Вдруг в зал ворвался командир шестой группы десанта, бледный и возбужденный.

— Прочь с дороги! — крикнул он стражникам, стоящим у дверей. — У меня важные новости!

Освободился проход, и он быстро приблизился к Клэйну.

— Ваша честь! — задыхаясь, начал он докладывать. — Я опрашивал селян… и один из них, к моему удивлению, упомянул о корабле, похожем на «Солнечную Звезду»… Да, он так и сказал: «похож на ваш». Только корабль этот — у второй планеты, за пределами ее атмосферы. Он называл ее — Внутримир.

Клэйн небрежно кивнул. В такие минуты, как эта, когда надо принимать решения, он лучше — всего себя чувствовал. Подойдя к Чиннару, он сказал:

— Высадимся все, кроме боевых команд. Приземлимся на ночной стороне — там обширные необитаемые районы. После года полета так хорошо ступить на твердую почву…

— А как быть с кораблем Риссов? — спросил Чиннар.

— Будем бдительными, и надо стараться избегать столкновения. — Внезапно Клэйна охватило волнение. — Я предвижу трудности, Чиннар, много-много усилий придется приложить, если мы хотим изучить жизнь там, внизу, достаточно полно.

— Да, — согласился лидер варваров. — Только нам необходимо быть начеку. Вы не против, если часть моих офицеров останется здесь дежурить вместе с вашими? Вместе они будут лучше охранять «Солнечную Звезду»…

Волнение Клэйна уже улеглось, он внимательно слушал Чиннара. Его доводы казались ему разумными.

— Ты прав. Чтобы исключить попытку захвата, пусть они дежурят вместе.

Они улыбнулись друг другу — два человека, которые, несмотря ни на что, понимали друг друга.

Посадка прошла без происшествий. Клэйн шагнул на траву и остановился, глубоко дыша. Воздух пах настолько остро, что можно было предположить наличие в атмосфере незначительного количества хлора. Это было необычно, если учесть естественное свойство этого газа легко вступать в различные соединения, и наводило на мысль о существовании естественного процесса по выработке хлора. Видимо, именно содержанием хлора объяснялась и слабая зеленоватая дымка, окутывающая все вокруг. Рассмеявшись, Клэйн выбросил эти мысли из головы.

Первый деревенский дом стоял примерно в сотне ярдов от места посадки. Это было одноэтажное деревянное строение, по форме довольно вытянутое. Целый день Клэйн провел, сидя в складном кресле возле спасательного бота. Прямого внимания на Внешнемирян он не обращал, но, замечая отдельных людей или группу, непременно делал пометки в дневнике. Он определил координаты деревни с учетом сторон света и записывал время прибытия и ухода деревенских жителей. С приближением ночи воздух стал прохладнее, но Клэйн, завернувшись в плащ остался наблюдать. В домах зажглись огни. Свет был слишком ярким, чтобы его давали свечи или масляные лампы, однако с такого расстояния нельзя было точно определить его источник.

С наступления темноты прошло примерно часа два. Огни гасли один за другим, и вскоре деревня погрузилась в абсолютный мрак. Клэйн записал: «Похоже, они не боятся. Не выставлены даже наблюдатели». Проверяя свое предположение, он в сопровождении двух рослых варваров два часа бродил между домами. Темнота была полной. Каких-либо звуков, кроме их собственных мягких шагов да изредка ворчания солдат, не было слышно. Их передвижение, казалось, не нарушало покоя жителей: никто даже не вышел посмотреть, кто ходит.

Наконец Клэйн вернулся к боту и прошел в свою тесную каюту. Уже в постели он прочел заполненный днем дневник под смутно различимые голоса солдат, укладывающихся спать снаружи в спальные мешки. Затем наступила тишина, и он выключил свет. Спал он беспокойно, даже во сне напряженно размышляя о своей цели и отчаявшись предпринимать какие-то действия. Проснулся на заре, проглотил приготовленный на скорую руку завтрак и снова устроился наблюдать.

Вот мимо прошла какая-то женщина. Она флегматично посмотрела на собравшихся вокруг летательного аппарата мужчин, хихикнула, когда один из солдат восхищенно присвистнул при виде ее, а потом пропала из виду среди деревьев. Несколько человек, смеясь и переговариваясь, собирали фрукты в саду. Стоя на лестницах, они наполняли небольшие баки.

Клэйн принялся внимательно следить за ними и, заметив определенную непоследовательность в их действиях, к полудню покинул свое место рядом с лодкой и перебрался к ним поближе. К несчастью, появился он явно не ко времени. Стоило ему подойти, как сборщики фруктов, все как один, поставили свои баки на землю и отправились назад в деревню. На вопрос, что случилось, один из них ответил односложно:

— Ленч!

Дружелюбно кивнув Клэйну, они пошли дальше, оставив его одного в саду. Он приблизился к одному из бачков и обнаружил, что тот, как он в общем-то и подозревал, пуст. Пустыми оказались и все остальные баки… Огромное голубое солнце застыло прямо над головой. Воздух был приятным — теплым, но не жарким. Дул легкий ветерок, и окружающая умиротворенность навевала ощущение летнего безвременья. Но баки пусты, от этого никуда не денешься.

Почти сорок минут Клэйн потратил на обследование сада. Каких-либо других емкостей нигде не было видно, не было и места, куда сносились бы фрукты. Озадаченный, он вскарабкался на одну из лестниц и наполнил бачок. Он все время был настороже, хотя и не знал, чего следует ожидать. Ничего не случилось, и это его беспокоило. Походив немного по саду, он вернулся и заглянул в бачок — плоды по-прежнему лежали там.

Клэйн перенес бачок к спасательной лодке и приступил к тщательному изучению. Он не обнаружил ничего необычного — ни приспособлений, ни кнопок, ни рычагов, ни креплений. Похоже, бак представлял собой емкость из обыкновенного металла, и в данный момент в нем находились настоящие, не исчезающие фрукты. Клэйн достал один из желтых плодов и надкусил его. Он оказался приятным и сладким, но незнакомым. Клэйн задумчиво жевал мякоть плода, когда к баку подошел один из деревенских.

— Вы хотите фруктов? — спросил он, явно готовясь взяться за бачок.

Клэйн начал медленно, по одному, вынимать фрукты, в то же время изучающе поглядывая на мужчину. Тот был чисто выбрит и умыт, одет в грубые широкие штаны и рубашку с открытым воротом. На вид ему было лет примерно тридцать пять. Оторвавшись на минуту от своего занятия, Клэйн спросил:

— Как вас зовут?

— Марден, — ухмыльнулся мужчина.

— Хорошее имя, — сказал Клэйн.

Марден, похоже, был польщен.

— Я должен забрать бак, — проговорил он. — В саду еще много работы.

Клэйн достал очередной плод и нарочито медленно спросил: Для чего вы собираете фрукты?

Марден пожал плечами.

— Каждый должен выполнять свою часть работы.

— Почему?

Взглянув на пришельца, Марден нахмурился. У него был вид человека, неуверенного, правильно ли он расслышал.

— Это не самый умный вопрос, — произнес он наконец.

Клэйн с сожалением подумал, что теперь, возможно, пойдут слухи о том, как глупый человек с корабля задает дурацкие вопросы. Не следовало бы давать повод к подобным разговорам.

— Почему вы чувствуете, — настойчиво повторил он, — что должны работать? Почему не доверить работать другим, а самому поспать поблизости?

— И не выполнять моей доли работы? — В голосе Внешнемирянина, вне всякого сомнения, прозвучали нотки искреннего недоумения. Его защитная оболочка была пробита. — Но тогда у меня не было бы права на получение пищи.

— Кто-нибудь может запретить вам есть?

— Н-нет…

— Вас могут наказать?

Наказать? — Марден был явно сбит с толку. Однако вскоре лицо его прояснилось. — Ты имеешь в виду, может ли кто-нибудь рассердиться на меня?

Клэйн был доволен: ему удалось расшевелить собеседника. Он приобщился к основам местной философии жизни, настолько укоренившейся, что люди, исповедующие ее, даже не имели представления о том, что может существовать какой-то иной порядок вещей. Клэйн решил продолжить игру.

— Посмотрите, — он показал на корабль, смутно видневшийся в небе, — я владею его частью.

— Ты там живешь? — поинтересовался Марден.

Клэйн проигнорировал вопрос.

— И посмотрите на меня, — продолжил он. — Я сижу целый день в кресле и ничего не делаю.

— Ты работаешь вот с этой вещью. — Крестьянин показал на дневник Клэйна, лежащий на земле.

— Это не работа. Я делаю это для своего развлечения. — Клэйн ощутил легкое замешательство и поспешно произнес: — Делаю ли я что-нибудь сам, когда голоден? Нет. Я заставляю людей принести мне поесть. Разве это не намного лучше, чем делать это самому?

Марден возразил:

— Ты сам пошел в сад и сам сорвал свои фрукты.

— Я сорвал ваши фрукты.

— Но ты сорвал их собственными руками, победно заявил Внешнемирянин.

Клэйн закусил губу.

— Я не должен был этого делать, — терпеливо объяснил он. — Мне просто было любопытно, что вы сделали с сорванными фруктами… — И притворно равнодушным тоном спросил: — Так что вы с ними сделали?

Марден призадумался, но наконец понимающе кивнул.

— Ты имеешь в виду плоды, которые мы собирали. Мы отправили их на Внутримир. — Он показал на крупную планету, только что поднявшуюся над восточным горизонтом. — У них плохой урожай в… — Название местности Клэйн не запомнил.

Крестьянин кивнул, словно спрашивая: «Это все, что ты хотел знать?», — и взял бак.

— Фрукты оставить?

Клэйн отрицательно покачал головой. Марден жизнерадостно улыбнулся и с баком в руке весело зашагал вперед.

— Работать все-таки нужно, — бросил он через плечо.

Клэйн позволил ему отойти примерно на двадцать футов, а затем пожал:

— Подождите минутку!

Когда медленно идущий Марден обернулся, Клэйн вскочил на ноги и направился к нему. В том, как этот деревенский мужик раскачивал бак, было что-то такое, что… Приблизившись, он убедился, что не ошибся. На дне бака должно было остаться восемь плодов. Теперь они исчезли. Не проронив ни слова, Клэйн вернулся в кресло.

…День тянулся медленно. Клэйн взглянул в направлении расположенных на западе холмов, покрытых ярко-зеленым ковром с бесчисленными розовыми цветами. Пейзаж был идиллическим, но он уже потерял терпение, чтобы любоваться им. Он был человеком действия, бездеятельность угнетала его. Здесь крылась загадка, но он был убежден в том, что жители Внешнемира и Внутримира были препятствиями на пути к ее разгадке такими же или даже большими, чем те, с какими он столкнулся в Линне.

Огорченный, Клэйн нагнулся и сорвал розовый цветок — один из множества, растущих вокруг. Не глядя, он порвал его на мелкие кусочки и с отсутствующим видом бросил их на землю. Слабый запах хлора раздражающе коснулся его ноздрей. Клэйн взглянул на лежащие под ногами обрывки цветка и понюхал пальцы, на которых остался выдавленный из цветочного стебля сок. Несомненно, хлор присутствовал. Возбужденный своим открытием, Клэйн сделал запись в дневнике. Потенциальные возможности этой планеты изумляли. Тем не менее… Он потряс головой. Это не было ответом.

Наступил вечер. Как только во всех домах зажглись огни, Клэйн поужинал, а затем в сопровождении двух варваров отправился по обычному круговому маршруту. В первом же окне, в которое он заглянул, он увидел девятерых людей, сидящих на кушетках и стульях и с явным оживлением беседующих друг с другом. Для такого дома подобное число обитателей было необычным. Клэйн предположил: «Визитеры с Внутримира?» Нет, это несерьезно, да и просто невозможно.

Со своего места Клэйну не был виден источник света в помещении. Он обошел дом и приблизился к окну на дальней стене. Реальность была фантастичнее всех его предположений. Свет просто свисал с потолка. Причем без шнура, без прозрачного плафона. Источник света не напоминал и лампы, имевшиеся на борту корабля Риссов. Он висел посреди комнаты и испускал животворные лучи. Клэйн подумал было, что источник этого света — атомная энергия. Но атомный свет, с которым он имел дело, нуждался в контейнере. Здесь же ничего подобного не было. Свет висел под потолком — крошечный сияющий шар диаметром примерно три дюйма.

Переходя от дома к дому, Клэйн заглядывал в окна. В одном из них увидел читающего мужчину: висящий шар светил из-за его плеч. В другом — овал огня парил над стирающей женщиной. Она вытащила одежду и встряхнула таз, словно что-то полоскала, и через какое-то мгновение сунула белье обратно, но на этот раз от воды поднимался пар. Клэйн не был уверен, но подозревал, что женщина выплеснула грязную воду из таза, наполнила его горячей водой — возможно, из горячего источника, находящегося где-то в другом месте, — причем все это в течение каких-то секунд, и возобновила свое занятие. Интересно, что она будет делать с бельем дальше. Пройдет ли развесить стираное туда, где светит солнце, чтобы утром, проснувшись, снять сухое белье? Скорей всего, именно так и будет. Но дожидаться Клэйн не стал: женщина явно не спешила.

Он двинулся дальше и наконец дошел до дома Мардена. Медленно приближаясь к двери, он думал: «Эти люди дружелюбны, им незнакомо вероломство. У них нет правительства, нет интриг. Именно здесь, если это вообще возможно, честный подход позволит нам найти то, что мы хотим». Однако даже когда он Постучал в дверь, мысль о том, что в его рассуждениях имелся какой-то изъян, не покидала его. Ощущение это заставило Клэйна снова напрячься.

Марден открыл дверь сразу же, не колеблясь, что не оставляло сомнений в его добродушном характере. Он выглядел расслабленным, но двигался легко. Марден улыбнулся и дружелюбно пригласил:

— А, тот самый человек, который не работает? Входи.

В прозвучавшем замечании угадывался намек на терпеливое превосходство, однако Клэйн не обиделся. Остановившись в центре комнаты, он выжидательно осмотрелся вокруг. Заглядывая в окно, он видел здесь женщину, теперь же не было даже намека на ее пребывание в доме. Заметив его реакцию, Марден за его спиной произнес:

— Когда моя жена услышала твой стук, она отправилась в гости.

Клэйн повернулся.

— Она знала, что это я? — спросил он.

Марден кивнул.

— Естественно. — И добавил: — Она видела тебя в окно.

Эти слова были произнесены обыденным тоном, но с обезоруживающей искренностью. Клэйн на мгновение предположил, каким жители деревни видят его. Худой, странно одетый, подглядывающий, словно священник Том, который украдкой бродит вокруг домов глухой ночью и задает глупые вопросы. Картина не из приятных. Ему показалось, что лучшим ответом на открытость селян стала бы равноценная искренность. Он сказал:

— Ваши люди для нас загадка, Марден. Могу ли я присесть и поговорить с вами?

Марден молча показал на кресло. Клэйн опустился в него и какое-то время сидел, нахмурившись, приводя в порядок мысли. Наконец он поднял глаза.

— Мы с Земли. С планеты, откуда произошли все человеческие существа, включая ваш народ.

Внешнемирянин смотрел на него безразлично-вежливо. Взгляд его, казалось, говорил: «Если ты так говоришь, значит, так и должно быть. У меня нет оснований не верить тебе».

Клэйн тихо спросил:

— Вы верите этому?

Марден улыбнулся.

— Здесь никто не помнит о такой связи, но вполне возможно, все именно так, как ты говоришь.

— У вас есть письменная история?

Селянин несколько растерялся.

— Она начинается с периода примерно трехсотлетней давности. Все, что было раньше, покрыто мраком.

Клэйн продолжал:

— Мы оба принадлежим к человеческой расе. Мы говорим на одном языке. Это выглядит логично, не так ли?

— О, язык… — Марден засмеялся.

Озадаченный, Клэйн изучающе посмотрел на него. Он понял, что житель деревни не может воспринимать какую-либо абстрактную идею, не совпадающую с его представлениями о жизни. Поэтому Клэйн перевел разговор на другое:

— Скажите, а этот способ, с помощью которого вы передвигаетесь и перемещаете ваши товары с Внешнемира на Внутримир или на какую-нибудь другую планету… вы всегда пользовались им?

— Ну конечно. Это лучший вариант.

— Как вы это делаете?

— Ну, мы только… — Марден замешкался, странная тень набежала на его лицо. Он неуверенно закончил: —…просто делаем это.

Именно это Клэйн и предполагал. Вслух он сказал.

— А я вот не могу этого делать, Марден, но мне тоже хотелось бы. Могли бы вы мне попроще объяснить?

Марден покачал головой.

— Это не то, что можно объяснить. Мы просто делаем это.

— Но когда вы научились? Сколько вам было лет, когда вы сделали это впервые?

— Приблизительно девять.

— Почему вы не могли делать этого раньше?

— Был слишком маленьким. У меня не было времени научиться.

— Кто учил вас?

— Мои родители.

— Как они вас учили?

— Это было не совсем обучение. — Марден выглядел огорченным. — Я делал то, что делали они. Это действительно очень просто.

Клэйн в этом не сомневался, поскольку они все могли делать это, совершенно очевидно, даже не задумываясь, каким образом. Он обеспокоенно поднял глаза на собеседника и осознал, что давит на этого мужчину сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Марден никогда не задумывался об этом раньше, и подобные мысли ему не нравились. Клэйн поспешил изменить предмет беседы. Существовал гораздо более животрепещущий вопрос, который давно следовало задать. И он задал его:

— Марден, почему Риссы не посещают Внешнемир и Внутримир?

Клэйн поведал о нападении Чужих на Землю, применении ими атомных бомб, отказе установить контакт, а также о вероятности угрозы в будущем. Рассказывая, он наблюдал за реакцией Мардена и с разочарованием видел, что тот неспособен охватить картину в целом. Он мысленно представил себе: а что если у этого народа есть ответ на угрозу Риссов? Предположим, что здесь, на этой спокойной планете, есть все необходимое людям Земли, чтобы выиграть смертельную схватку. Но этого нельзя получить, потому что…

Внешнемирянин прервал его размышления:

— Риссы не надоедают нам. Да и зачем им это?

— Должна быть причина, почему они не делают этого, — отозвался Клэйн и настойчиво продолжил: — Марден, мы должны найти эту причину. Что-то их сдерживает. До тех пор, пока вы не узнаете, что именно, вы никогда не сможете чувствовать себя в безопасности.

Марден пожал плечами. Он явно не желал говорить о том, что лежало за пределами его понимания. Наконец он произнес: Вы, люди Земли, поступаете не очень умно, задавая такие странные вопросы.

На этом беседа практически кончилась. То есть Клэйн задавал еще вопросы, но селянин больше не воспринимал его всерьез, его ответы были вежливы, но бессмысленны.

Да, они торговали с Риссами. Это естественно, в порядке вещей. Планеты-близнецы отдавали им излишки продуктов питания, а в обмен получали любой понравившийся им предмет из имеющихся на борту кораблей Чужих. На самом деле у Риссов было далеко не все из того, что хотелось Внешнемирянам и Внутримирянам. Но всегда находилось что-то любопытное. Небольшие вещицы — вроде этой. Марден поднялся и принес Клэйну изготовленное промышленным способом украшение — фигурку животного. Дешевая поделка, стоившая самое большее несколько сестерций. Клэйн в замешательстве осмотрел ее, пытаясь представить себе уровень развития жителей обеих планет, отдающих лишние продукты негуманоидам в обмен на бесполезные безделушки. Разумеется, это не помогло ему понять, почему Риссы не захватили эту систему, но он почти физически почувствовал, какое же презрение должны были испытывать Чужие к человеческим существам.

В конце концов Клэйн решил уйти, подозревая, что навредил себе беседой с Марденом. Следующий шаг он должен Предпринять с помощью кого-нибудь другого. Он послал радиограмму Чиннару, потребовав от него спуститься на поверхность планеты. Ему не терпелось поговорить с лидером варваров, но он подавил в себе это чувство и осторожно намекнул, чтобы тот непременно дождался наступления сумерек.

В ту ночь Клэйн заснул легче, чем обычно, но на заре его разбудили. День он провел в складном кресле, продолжая анализировать полученную информацию. Это был один из самых длинных дней в его жизни. Чиннар с двумя своими секретарями прибыл незадолго до темноты. Он выслушал сообщение Клэйна, не перебивая. Прошло несколько минут, прежде чем мутант заметил ехидное выражение на лице лидера варваров. Чиннар спросил:

— Ваша честь, вы предлагаете, чтобы мы надули этих Внешнемирян?

Клэйн, все еще сосредоточенный на своих планах, стал медленно отвечать:

— Мы должны учитывать, во-первых, уже происшедшие события, во-вторых, простодушный характер Мар…

Он осекся и услышал слова Чиннара:

— Совершенно верно. Ваш анализ я одобряю. По-моему, идея отличная.

Клэйн едва заметно покачал головой, как бы отвергая циничные нотки в похвале собеседника. Он был взволнован. Почти сутки он обдумывал ход предстоящей ночной беседы. И не раз его пронзала мысль о том, что в намеченной игре он использует старые козыри — коварство и хитрость. Конечно, необходимо учитывать трудности установления контакта с Внешнемирянами и отсутствие времени на церемонии. Тут уж без лукавства не обойтись.

— Начинаем? — спросил Чиннар.

Клэйн молча показал ему дорогу. Он всегда считал, что идеалы очень важны для достижения успеха. Но попытки руководствоваться ими в жизни неизменно оканчивались провалом. Сейчас он решил отбросить всякий стыд и не испытывать угрызений совести. В конце концов здесь он действовал в новой, необычной обстановке.

Марден принял их снисходительно. Его глаза слегка расширились, как только он услышал удивительный бархатный баритон Чиннара, и впоследствии, стоило вождю варваров заговорить, он прислушивался к нему с глубочайшим уважением. Такая реакция отвечала задумке Клэйна. Дело в том, что сам он был хрупкого телосложения и из-за определенных мутационных изменений организма вынужден был носить серовато-коричневое скрадывающее недостатки тела одеяние священника — служителя Атомных Богов. Его сила была в интеллекте, а это не производило впечатление на других, пока они не постигали его истинного значения. Но для этого требовалось время. Он помнил, как Марден в течение их предыдущего разговора намекал, что он задает глупые вопросы.

Чиннар начал с восхваления обеих планет и их жителей. Он назвал Внешнемир и Внутри мир двумя образцами рая. Он пел дифирамбы их экономической системе, а уж здешний народ по его словам, — удивительный, самый цивилизованный из всех, с кем ему приходилось когда-либо сталкиваться. Дела здесь делаются так, как должны делаться, а жизнь протекает так, как люди могут только мечтать. Интеллект обитателей планет представляет собой абсолютнейшую вершину мудрости.

Клэйн слушал с унылым видом, хотя и вынужден был признать, что все идет отлично. Чиннар разговаривал с жителем деревни так, словно тот был примитивным дикарем. А Марден своим поведением подтверждал это, с явным удовольствием принимая каждое слово похвалы.

Чиннар разливался соловьем:

— По сравнению с вами, Марден, мы подобны почтительным детям, жаждущим познаний. Мы только мечтаем вскарабкаться на вершину, где ваш народ живет в восхитительной гармонии. Мы понимаем, что путь этот долог и нашей жизни не хватит, чтобы достичь цели. Но мы надеемся, что наши дети сумеют разделить с вашими детьми это совершенство. Мы очень просим: уделите нам немного времени и расскажите хоть немного о ваших нравах, обычаях, о том, во что вы верите, чем дышите. Мы хотим знать, есть ли у вас национальный символ, флаг, герб?

Чиннар сделал паузу и неожиданно уселся на пол, жестом показав Клэйну и своим секретарям последовать его примеру. Это не было заранее оговорено, однако Клэйн, в соответствии с взятой им на себя ролью подчиненного, незамедлительно исполнил требуемое. Лидер варваров продолжал:

— Отдыхайте в кресле, Марден, а мы будем сидеть у ваших ног и с почтением внимать вашим словам.

Марден беспокойно заерзал в кресле, а затем, как будто внезапно придя к какому-то решению, откинулся на подушки Он был немного смущен той богоподобной ролью, которая неожиданно на него свалилась, однако, судя по всему, посчитал резонным ее принять.

— Раньше я не задумывался о преимуществах нашей жизни, — промолвил он наконец. — Но теперь вижу, что это правда. — Помолчав немного, Марден добавил: — Я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду под словами «флаг» или «герб» в качестве государственного символа. Я могу ухватить только часть этой мысли, но… — Он заколебался.

Чиннар спросил:

— У вас есть времена года?

— Да.

— Есть ли периоды, когда деревья и растения цветут и когда опадают листья?

— С некоторыми из них это случается.

— Бывает ли у вас сезон дождей?

— Да.

— Как вы его называете?

— Зима.

— Вы празднуете приход дождя?

В глазах Внешнемирянина мелькнуло понимание.

— О, нет. Только его окончание, но не начало. Мы отмечаем появление первых хлороделей в любом месте на планетах. Тогда мы танцуем и пируем.

Варвар небрежно кивнул и задал следующий вопрос:

— Это старый обычай или новый? — И добавил: — Все это может показаться вам неважным, но мы так страстно желаем постичь дух вашего идеального существования…

— Это очень старая традиция, — ответил Марден и с сожалением пожал плечами. — Однако у нас нет ничего такого, о чем ты упоминал. Никаких национальных символов.

Этот деревенский мужик, похоже, и не подозревал, что и в самом деле дает ценные сведения. Он воспринимал традиции как само собой разумеющееся, они были для него не символами, а просто способом существования — естественным и универсально практикуемым. Мысль о том, что другие люди могут иметь отличающиеся обычаи, у него просто не возникала.

Таким образом, мало-помалу Клэйн и Чиннар все-таки разузнали кое-что о планетах-близнецах. Оказывается, символом жизни Внешнемирян и Внутримирян является розовый цветок с запахом хлора — хлородель. Каждый год люди посещают подземные пещеры. Когда едят, они ставят на стол маленькую квадратную коробочку и постукивают по ней, если не хотят больше есть. Излишки продуктов питания всегда отдают Риссам. Одно показалось слушателям наиболее интересным: Марден сообщил, что на планетах есть старые засыпанные города, вернее, развалины городов. Уже очень давно там не делали каких-либо значительных находок.

Чиннар осторожно по расспрашивал об этом, а затем оглянулся на Клэйна, о чем они договаривались раньше. Мутант незаметно кивнул, вождь варваров вскочил на ноги и поклонился селянину.

— О, благородный житель Внешнемира, вы облагодетельствовали нас беседой с вами. Но у нас к вам еще одна просьба: не могли бы вы перенести нас вашим удивительным способом в один из таких городов в том полушарии планеты, где светит солнце?

— Сейчас? — спросил Марден. Судя по небрежному тону, он не имел ничего против этой идеи.

— Да. Долго мы там не задержимся. Мы хотели бы только посмотреть.

Марден встал и, задумчиво сощурившись, произнес:

— Дайте подумать… в какой город? О, я знаю… в тот, где корабль.

Клэйн напрягся, подготавливая себя к чему-то неизведанному. Он был лишь слегка обеспокоен, что даже раздражало его. И вдруг… Впоследствии он пытался проанализировать, как все произошло. Блеснула вспышка, захлестнуло круговое завихрение света. Все случилось так быстро, что он не успел ничего заметить. А потом все вокруг засверкало, как ярким днем. Почти над самой головой висело голубое солнце планет-близнецов.

Они стояли в центре дикой местности, заваленной развороченными каменными глыбами и кусками искореженного и погнутого металла. Кругом, насколько хватало глаз, буйно разрослись деревья и кустарник. Пока Клэйн разглядывал окружающую местность, Чиннар подошел к нагромождению бетона и пнул здоровенный обломок дерева, лежащий на земле. Удар тяжелого сапога глухо прозвучал в тишине. Однако дерево даже не дрогнуло: оно прочно вросло в почву. Чиннар вернулся к Мардену.

— Проводились ли в последнее время раскопки в этом или других городах!

Марден удивленно взглянул на него.

— Кому нужно копаться в таком хламе?

— Да, конечно, — быстро согласился варвар. Поколебавшись, он казалось, хотел что-то добавить, но внезапно как-то странно замер, резко запрокинув голову.

Клэйн проследил за его взглядом и поразился, увидев над головой… «Солнечную Звезду». На какое-то мгновение он действительно поверил в то, что это их собственный корабль. Но тут же, все поняв, воскликнул:

— Риссы?

Стоящий поблизости Внешнемирянин мягко отозвался:

— О да, я подумал, что вам, вероятно, будет интересно его увидеть, потому-то и перенес вас именно в этот город. Сами Риссы очень заинтересовались, когда мы рассказали им, что вы прилетели сюда на корабле, похожем на их. Они решили подлететь к Внешнемиру, чтобы взглянуть. Мне почему-то показалось, что вам захотелось бы первыми увидеть их корабль.

Возникла неловкая пауза, даже Клэйн замялся. Первым нарушил молчание Чиннар, спокойно повернувшись к Мардену:

— Мы согласны с вами: в этих руинах нет ничего интересного. Давайте вернемся к вам домой.

Клэйн бросил последний взгляд на боевой корабль, который погружался в дымку, нависшую над горизонтом. У него мелькнуло предположение, что звездолет определенно направляется к месту расположения «Солнечной Звезды».

Почувствовав, что путешествие к развалинам древнего внешнемирского города завершилось, Клэйн неосознанно сжался, готовя себя к обратной дороге. Снова вспыхнул крутящийся шар яркого света. На этот раз вспышка была даже короче, чем раньше. Они снова оказались в комнате Мардена. Уже в дверях Клэйн, покидавший дом последним, остановился и проговорил:

— Я любопытен, Марден. Почему вы рассказали Риссам, что мы здесь?

Внешнемирянин удивился, уже знакомое выражение вновь появилось на его лице. Еще один дурацкий вопрос — именно это он хотел сказать. Однако терпеливо ответил:

— Время от времени они спрашивают нас, происходит ли что-нибудь новое. Естественно, мы рассказываем.

— Они говорят на вашем языке, — спросил настырный инопланетянин, — или вы знаете тот, на котором говорят они?

Марден засмеялся.

— Ты все твердишь о языке. — Он пожал плечами. — Мы и Риссы понимаем друг друга, только и всего.

Клэйн задал новый вопрос:

— Как вы контактируете — вы отправляетесь на борт корабля Риссов или же они спускаются к вам?

Замерев, он ждал ответа. В его сознании уже сформировалась цель, достичь которой можно лишь при помощи коварства и хитрости. Но Клэйн был слишком зол, чтобы стыдиться собственного лукавства. То, что Внешнемиряне сообщили Чужим о присутствии здесь «Солнечной Звезды», шокировало его. И сейчас у него уже сложилась окончательная модель смертельного плана.

— Мы отправляемся на корабль, — ответил Марден. — У них там есть какая-то круглая штуковина, которую они наводят на нас, и посещение становится безопасным.

Клэйн неторопливо спросил:

— На какое количество ваших людей наводили эту штуковину?

— О, на несколько сотен. — Селянину, видно, не терпелось закончить разговор, и он стал прикрывать дверь. — Время спать.

Пришлось смириться с тем, что Марден фактически его выдворил. Клэйн вышел на улицу и почувствовал, что замерзает. Наверное, стоит подумать обо всем этом более основательно. Возможно, он судит об этих людях слишком поверхностно. Попытка нападения на вражеский корабль не привела бы ни к чему хорошему.

Через несколько минут Клэйн уже находился в спасательном боте, направляющемся к его личной секции в «Солнечной Звезде». Вскоре гигантский корабль под острым углом возносился за затемненный конус ночной стороны Внешнемира.

Из штаб-квартиры Чиннара прибыл посыльный:

— Великий Чиннар просит об аудиенции.

Клэйн медленно ответил:

— Передай ему, что я хотел бы, чтобы он подготовил письменную интерпретацию того, что мы узнали от Мардена.

Некоторое время спустя, когда Клэйн уже готовился ко сну, с письменной просьбой прибыл второй посыльный.

«Дорогой лорд Клэйн!

Настало время обсудить наш следующий шаг.

Чиннар».

Беда заключалась в том, подумалось Клэйну, что у него не было планов. Во всем происходящем скрывалась какая-то тайна, и он еще не придумал способа разгадать ее. Человеческие существа планет-близнецов, по всей видимости, могли спасти расу. И вместе с тем он был убежден, что они не станут делать этого. Они не понимали существа реальных проблем, при чрезмерном давлении на них становились раздражительными, проявляя нервозную злость людей, чьи основные жизненные принципы подвергаются навязанной извне деформации. И ничто не могло заставить их вести себя по-иному. А их способ передвижения сводил на нет старинную тактику убеждения с помощью угроз и насилия. Оставалась только хитрость. Понимание этого вернуло Клэйна к первоначальной мысли: у него не было планов. Он написал:

«Дорогой Чиннар!

Я настоятельно прошу отложить дела до завтра.

Клэйн».

Запечатав письмо, он отпустил посыльного и отправился в постель. Сразу заснуть ему не удалось. Он беспокойно метался, ворочался и наконец задремал, но внезапно, судорожно дернувшись, проснулся. Мучила совесть. Если он не сумеет что-нибудь придумать, экспедицию постигнет неудача. Клэйн оказался перед непробиваемой каменной стеной. Ни Марден, ни его соотечественники не должны даже догадаться о том, что у него на уме. Это особенно раздражало, потому что, по всем признакам, они умели читать мысли. В конце концов он заснул. А наутро продиктовал записку для лидера варваров:

«Дорогой Чиннар!

Мое предложение заключается в том, что нам следует обменяться точками зрения и информацией, прежде чем мы встретимся для обсуждения планов на будущее.

Клэйн».

Ответ не заставил себя ждать:

«Дорогой лорд Клэйн!

У меня возникло ощущение, что Вы избегаете обсуждения, потому что у Вас нет планов. Тем не менее, поскольку мы уже предприняли столь долгое путешествие, давайте поразмышляем о наших потенциальных возможностях. Не будете ли Вы так любезны сообщить мне реальную информацию, которую, с Вашей точки зрения, мы получили?

Чиннар».

«Дорогой Чиннар!

Хлородель является „государственным“ цветком, потому что выделяет газ, делающий воздух непригодным для дыхания Риссов.

Ссылка на постукивание по маленькой коробочке в центре стола, когда они не голодны, возможно, относится к периоду радиоактивного заражения после большой войны. Маленькая коробка — детектор, и, должно быть, они много голодали, поскольку прибор свидетельствовал о радиоактивности пищи.

Происхождение ежегодных посещений пещер относится к тому же периоду.

Они отдают Риссам излишки своих продуктов, не помня о том, что когда-то это было, скорее всего, некоей формой дани захватчикам. В этой связи я бы сказал, что только определенные продукты могли оказаться приемлемыми для питания Риссов из-за некоторых особенностей химического состава их организма.

Клэйн».

«Ваша честь!

Вы серьезно утверждаете, что хлородели могут создавать непригодную для дыхания Риссов атмосферу? В таком случае у нас уже есть нужный ответ, и нет необходимости в дальнейших поисках. Поспешим назад, в Солнечную систему, будем выращивать эти цветы, пока их запах не пропитает каждую молекулу воздуха на каждой обитаемой планете и ее спутниках.

Чиннар».

Прочитав это, Клэйн тяжело вздохнул. Вождю варваров, прагматику до мозга костей, не по силам решить эту трудную загадку. За завтраком он обдумывал ответ. Потом опустился к атмосферным слоям планеты и почти час провел, пытаясь обнаружить боевой корабль Риссов, но безуспешно. В это время от Чиннара пришла еще одна записка:

«Дорогой лорд Клэйн!

Вы оказались не в состоянии ответить на мое последнее письмо. Это свидетельствует о том, что Вы не согласны с выводами, вытекающими из Вашего открытия, связанного с хлороделью. Позвольте для начала встретиться и обсудить проблему в целом.

Чиннар».

Клэйн ответил:

«Дорогой Чиннар!

Извини, но вынужден заметить, что ты ухватился за идею, не имеющую значения в широком смысле. Противостояние между Риссами и человечеством не может быть снято путем применения какого-либо газа в качестве средства защиты. Если бы Риссы убедились в том, что для их сдерживания развернулась кампания по отравлению атмосферы планет, они, возможно, предприняли бы собственные контрмеры. Они могли бы использовать радиоактивное заражение в планетарных масштабах или применить какой-нибудь иной газ, столь же вредный для человека, каким, похоже, является для Чужих запах хлородели.

Вывод о том, что когда-то очень давно Внешнемир и Внутримир, будучи планетами-близнецами, защитили себя подобным образом, не является окончательным. Риссы вполне могли смириться с изолированной активностью. Это могло случиться, принимая во внимание неразбериху, царившую к концу войны между человечеством и Риссами. К тому времени они, проведя предварительный зондаж, обнаружили, какого уровня достигла цивилизация планет-близнецов. Судить об этом они могли уже по предпринятой акции с хлороделью. Соответственно, чужие могли применить настолько ужасную угрозу, что в результате было заключено соглашение о выплате дани.

Повторяю, это не является окончательным выводом. До него весьма далеко. Я искренне убежден, что обращение к хлородели могло бы стать сигналом для попытки уничтожить Солнечную систему.

Клэйн».

«Дорогой лорд Клэйн!

Я изумлен Вашим чисто умозрительным подходом ко всем проблемам. Мы защищаем наши планеты любыми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Предлагаю немедленно встретиться, чтобы обсудить единственный путь, который сейчас открыт для нас: возвращение на Землю на корабле, загруженном ростками хлородели для пересадки.

Чиннар».

«Дорогой лорд Клэйн!

Я не получил никакого ответа на мою попытку установить связь, предпринятую три часа назад. Пожалуйста, позвольте мне узнать Ваш ответ.

Чиннар».

«Дорогой лорд Клэйн!

Поражен, что Вы не соблаговолили дать ответ на мои последние две записки. Разумеется, я сознаю, что у Вас нет ответа, потому что каким еще может быть наш следующий шаг, если не возвращение на Землю? Альтернативой могло бы стать продолжение нашего слепого поиска в открытом космосе других планет, населенных человеческими существами. Прав ли я в своем убеждении, что на звездной карте, которая привела нас на Внешнемир, нет указаний на какие-либо другие звезды, имеющие обитаемые планеты?

Чиннар».

«Дорогой лорд Клэйн!

Ситуация становится странной. Ваш отказ отвечать на мои записки является отражением наших взаимоотношений. Если Вы не ответите и на это послание, я откажусь от дальнейших контактов с Вами.

Чиннар».

Клэйн не видел ни этой, ни предыдущих записок. Он решил нанести еще один визит к Мардену. Однако место встречи было выбрано неудачно, и беседа не наладилась. Марден, сидя на дереве, собирал фрукты. Он посмотрел вниз на Клэйна, и в глазах его можно было прочесть явную нетерпимость по отношению к «глупцу», так долго ему надоедавшему. Он сказал:

— Корабль Риссов ждал примерно час. Потом полетел дальше. По-моему, вас это радует.

Так оно и было на самом деле. Клэйн серьезно ответил:

— Риссы принесли нам столько бед, что у нас нет желания встречаться с ними. Мы убеждены, что они могут напасть, как только увидят нас.

Внешнемирянин промолвил, не прерывая работы:

— У нас с Риссами никогда не было проблем.

— А почему они должны быть? — отозвался Клэйн. — Вы даете им все, что у вас есть.

Марден, судя по всему, уже немного поразмыслил над их предыдущими разговорами на эту тему и потому ответил довольно едким тоном:

— Мы не отказываем другим в том, что у нас в избытке.

Клэйн безмятежно произнес:

— Пока вы не увеличиваете население, ничего не знаете о науке и платите дань, вас всегда будут оставлять в покое. Причем, разумеется, при условии, что цветы хлородели не засохнут. Но когда все это произойдет, Риссы могут высадиться, и, вполне вероятно, тогда вы убедитесь, чего стоит их дружба.

Это было опасное заявление. Но Клэйн сделал его, поскольку считал, что настало время распространить среди этого народа подобные мысли. Однако после этого Клэйн быстро изменил предмет беседы:

— Почему вы не сказали нам, что умеете читать мысли?

— Вы не спрашивали, — ответил Марден. — Кроме того…

— Кроме того — что?

— С вами это не очень хорошо действует. Ваши люди не ясно думают.

— Вы имеете в виду, что мы думаем по-разному?

— Есть только один способ думать, — ответил Марден нетерпеливо. — Я обнаружил, что для общения с вами легче пользоваться разговорным языком, и изучал ваши мысли в поисках правильных слов, в противном случае я мог оказаться в затруднительном положении. Все, кто имел с вами дело, испытывали то же самое.

Похоже, он пришел к заключению, что дал исчерпывающий ответ. Но Клэйн продолжал допытываться:

— На самом деле вы не говорите на нашем языке? Вы изучаете его с помощью извлечения наших мыслей, когда мы разговариваем?

— Да.

Клэйн кивнул. Многие вещи прояснялись. Здесь существовала человеческая колония, которая поднялась на новую высоту научного развития, причем много времени спустя после того, как были прерваны контакты между Землей и Внешнемиром. Причины последующего упадка, по всей видимости, были различными: прекращение торговли с другими населенными людьми планетами, разрушение десятков сотен их собственных фабрик и заводов, невосполнимые пробелы, образовавшиеся в составе технических специалистов, смертоносный пресс постоянной угрозы Риссов… Весь этот комплекс неумолимо привел к нынешнему статичному состоянию государства.

— Имеет ли чтение мыслей, — поинтересовался Клэйн, — какое-нибудь отношение к вашему способу передвижения?

В голосе Мардена прозвучало удивление:

— Ну, разумеется. Им учатся одновременно, хотя времени на чтение мыслей требуется больше.

Он слез с дерева, держа в руках бачок.

— Все время, пока мы разговаривали, в твоем сознании на заднем плане присутствовал вопрос. Я не могу разобрать его, но если ты задашь его, я отвечу как можно лучше и смогу наконец пойти пообедать.

Клэйн вытащил звездную карту.

— Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

Марден улыбнулся.

— Ночью, когда я гляжу на небо, вижу все это.

— А кроме этого?

— Я видел отрывочные мысли, касающиеся таких карт, в сознании Риссов.

Клэйн протянул ему карту.

— Вот здесь ваше солнце, — показал он, а затем провел пальцем вниз. — А тут — наше. Сможете ли вы использовать мое знание об этих вещах, чтобы самому сориентироваться по карте и показать, какое из ближайших солнц принадлежит Риссам?

Наступила продолжительная тишина. Марден изучал карту.

Трудно, — наконец вздохнул он. — Думаю, что одно из этих.

Клэйн пометил указанное место дрожащими пальцами, затем хрипло проговорил:

— Марден, не спешите с ответом, подумайте. Если вы ошибетесь и мы не туда отправимся, то мы потеряем полгода или даже больше. А за это время могут погибнуть миллионы людей.

— Или это, или вот это, — Марден показал на звезду, находящуюся примерно в дюйме от названной им ранее.

Клэйн покачал головой.

— До этого сто световых лет, а до того — около двадцати.

— Значит, то, которое ближе. Я понятия не имел о том, что бывают такие огромные расстояния.

— Спасибо, — поблагодарил Клэйн. — Извините меня за назойливость.

Он повернулся и направился к спасательному боту.

Вернувшись на «Солнечную Звезду», Клэйн прочитал письма Чиннара с грустным предчувствием надвигающейся большой беды. Он пообедал, а затем заставил себя пригласить разъяренного варвара на совещание. В свое письмо он включил извинение, объяснил, где был, хотя о цели визита к Мардену и словом не обмолвился. Это сообщение он приберег до той поры, пока они с Чиннаром не останутся один на один. Когда Клэйн закончил рассказ, великий вождь европианских варваров долгое время сидел, не произнося ни слова. Казалось, он загнан в беспросветный тупик. Наконец он тихо выдавил из себя:

— Вы не верите в выращивание хлородели?

— Я рассматриваю ее, — ответил Клэйн, — как оружие, к которому следует обратиться в последнюю очередь. Мы не должны прибегать к нему до тех пор, пока не убедимся, что учли все возможные последствия, к которым может привести применение этого растения.

Чиннар вздохнул:

— Ваша идея о производстве хлородели в качестве средства защиты привела меня к выводу, что в конечном счете наше путешествие было небесполезным. А сейчас вы сами обесцениваете его, предлагая продлить экспедицию и добраться до планет следующей звезды.

Он поднял было руку в характерном жесте, чтобы придать своему протесту большее впечатление. Однако, осознав тщетность возражений, передумал и заговорил снова:

— Признаюсь, я в смятении. На что вы надеетесь, чего хотите добиться, отправляясь к планете Риссов?

Клэйн ответил честно:

— Если Марден прав, мы затратим три месяца. Звезда Риссов находится примерно на таком же расстоянии от Земли, как и солнце планет-близнецов. — Он помолчал. Страстно желая получить моральную поддержку для новой экспедиции, он подыскивал нужные слова. — Я искренне верю, что мы обязаны изучить все потенциальные возможности противодействия смертельному врагу человека. Войну нельзя выиграть, только обороняясь.

Чиннар, глядя прямо на него, воскликнул:

— «Если Марден прав!» Проклятая фраза! — Он потряс головой в непритворном отчаянии. — Я отказываюсь. Любой, кто будет командовать таким огромным кораблем, чтобы совершить перелет, полагаясь лишь на слова деревенского мужика о том, что ой увидел в сознании Рисса… — Он не закончил мысль и после Некоторой заминки продолжил более спокойным тоном: — Безусловно, где-то на борту «Солнечной Звезды» должны быть карты.

Клэйн заколебался. Мысль об этом занозой сидела в его мозгу. Он осторожно сказал:

— Во время захвата корабля у нас произошел несчастный случай. Каждый из нас был охвачен исследовательской лихорадкой, и один из людей набрел на помещение, где хранились карты. Ты можешь представить последствия?

— Они установили энергетические ловушки для любителей вмешиваться в чужие дела?

— Да, конечно, он был убит. — Клэйн вяло кивнул. — Для всех нас это стало уроком. Я обнаружил, что все главные контролирующие, управляющие и технологические секции «защищены» аналогичным образом. Для выполнения опасной работы мы использовали осужденных рабов, пообещав им свободу в случае успешных действий. Результат — только один подобный инцидент.

— Что это было? — спросил Чиннар.

— Межзвездный телевизионный коммуникатор, — ответил Клэйн. — Я сожалею так же, как и ты, но мы вынуждены сделать следующий шаг, полагаясь только на память Мардена. — Немного помедлив, он обратился к варвару с такими словами: — Чиннар, хотя я и пренебрегал твоим мнением относительно данной экспедиции, я по-прежнему отношусь к твоей точке зрения с глубоким уважением. По правде говоря, я считаю тебя сугубо практичным человеком. Ты слишком привязан к Солнечной системе. Возможно, ты не осознаешь, что много думаешь о ней как о доме, который должен защищать до последней капли крови, но это не беда. То, что я хочу сказать, основывается большей частью не на логике, а на том, есть между нами соглашение или нет. Я прошу твоей поддержки, во-первых, потому, что я командир этого корабля, неважно, плохой или хороший; во-вторых, если мы все-таки отправимся на планету Риссов, я планирую предпринять необычайно рискованные действия… а это потребует твоего полнейшего доверия и соучастия; в-третьих, несмотря на все твои сомнения, ты и сам чувствуешь, что открытие хлороделевых плантаций лишь частично оправдывает экспедицию, предпринятую так далеко. Мне самому не нравится существующее положение дел, но хочу я или не хочу, главные тайны будут раскрыты за пределами здешнего мира. Это все, что я хотел сказать. Каков будет твой ответ?

Чиннар проговорил:

— В нашей переписке, так же как и в ходе настоящего обсуждения, ни вы, ни я не обращались к способу передвижения Внешнемирян. Почему вы даже не упомянули о нем? Вы не считаете, что он представляет какую-то ценность?

Клэйн ответил не сразу:

— Такой способ передвижения стал бы для нас огромным преимуществом, но сейчас об этом говорить не стоит, так как мы не можем овладеть им.

Он рассказал о предпринятых им усилиях, о невозможности добыть секрет у жителей планеты, а затем продолжил:

— У меня есть план относительно этого: оставим здесь молодую пару, чьи дети родились во время полета. Они получат задание попытаться, чтобы их детишек обучили Внешнемиряне. На это понадобится девять лет.

— Знаю. — Чиннар хмуро уставился в пол, потом наконец поднялся. — Если возникнет какая-нибудь драка, когда мы прибудем на планету Риссов, и потребуется мое участие, позовите, и я приду. Это именно то, что вы имеете в виду под поддержкой?

Клэйн устало улыбнулся и тоже встал.

— Именно это я и предполагал, — произнес он, — именно это…

Расставшись с варваром, лорд Клэйн Линнский медленно прошел в помещение управления системами вооружений. Долгое время он просидел в одном из огромных кресел, лениво манипулируя обзорными приборами. Наконец он тряхнул головой. Сомнения Чиннара в правильности направления, указанного Марденом, передались ему, и это было неприятно. Тем не менее путешествие должно быть предпринято, но не на такой хрупкой основе. К несчастью, единственная оставшаяся у него идея была настолько дикой — и опасной, — что он до сих пор никому не обмолвился о ней. Даже Чиннар не предложил бы совершить нападение на боевой корабль Риссов.

Прошло шесть часов. А затем от вождя варваров поступило послание:

«Дорогой лорд Клэйн!

Корабль не набирает скорость. Что случилось? Если мы собираемся продолжить путешествие, мы должны быть в пути.

Чиннар».

Клэйн, склонившись над письмом, закусил губу. Он не дал на него ответа, но получение послания напомнило ему о настоятельной необходимости принять решение. «По крайней мере, — подумал он, — я могу спуститься вниз еще раз и увидеться с Марденом».

Было уже темно, когда Клэйн приземлился возле деревни. Марден неохотно открыл дверь. У него был вид человека, который наперед знал, что за посетитель стоит за дверью, и не был заинтересован во встрече с ним.

— Я думал, вы улетели, — холодно сказал он.

— С вашего позволения я хотел бы задать еще один вопрос, — попросил Клэйн.

Марден пристально смотрел в щель приоткрытой двери, по привычке сохраняя вежливость.

— Мы должны попытаться прийти к соглашению с Чужими. — заговорил Клэйн. — Как вы думаете, кто-нибудь из ваших людей — из тех, кому позволено бывать на кораблях Риссов, — смог бы помочь моим эмиссарам встретиться с ними?

Марден рассмеялся, словно услышал шутку.

— О да, Гайлан мог бы.

— Гайлан?

— Когда он узнал о существующей между вами и Риссами неприязни, он подумал, что нужно свести вас вместе. — Судя по интонации, Марден несколько упрощенно понимал подобные вещи. — Утром я скажу ему об этом.

Клэйн проявил настойчивость:

— Почему не сейчас? — Он с трудом сдерживал нетерпение. — Все это очень серьезно, Марден. Если наши два корабля встретятся, произойдет большое сражение. Пока еще не поздно это предотвратить. Не могли бы вы немедленно установить связь с Гайланом?

Клэйн старался скрыть волнение. Существовал только единственный шанс, что Марден мог догадаться о его подлинных намерениях. Он пытался запутать свои мысли, чтобы внести сумятицу в подозрения селянина, рассчитывая на механистические аспекты восприятия Внешнемирян. Он видел, что Марден продолжает сомневаться.

— Что-то такое есть в твоих целях… — начал Марден и покачал головой. — Да и потом, твои люди не умеют думать правильно, так ведь? — Казалось, он разговаривает сам с собой. — Этот ваш страх… — Ему опять не удалось закончить предложение. — Подожди минутку, — наконец сказал он и исчез в доме.

Прошла не одна, а несколько минут, прежде чем Марден вернулся к двери с высоким худощавым мужчиной с мягким выражением лица.

— Это Гайлан, — представил он и добавил, закрывая двери: — Спокойной ночи.

Сражение началось перед рассветом, когда истекали последние часы ночной темноты. Клэйн сидел в кресле в отсеке контроля и управления вооружениями, в задней части помещения. С этой выгодной для наблюдения позиции он мог видеть все обзорные приборы. Высоко на «переднем» экране был ясно виден боевой космолет Риссов. Его силуэт, похожий на чудовищных размеров торпеду, хорошо выделялся на фоне темного неба Внешнемира. Все экраны функционировали в инфракрасном диапазоне, и видимость была удивительно четкой.

Чья-то рука тронула Клэйна за локоть. Это был Гайлан.

— Настало время? — возбужденно спросил Внешнемирянин.

Клэйн еще не решился и, оглянувшись, посмотрел на тридцать добровольцев, толпящихся в ожидании в коридоре. В течение нескольких часов они тренировались, и теперь надо было дать выход слишком большому напряжению, накопившемуся за это время. Они уже получили инструкции. Все, что должен сделать командир, — это подать сигнал. Его колебания кончились.

— Хорошо, Гайлан, — сказал наконец Клэйн.

Не дожидаясь реакции на свои слова, он прикоснулся к кнопке, щелчок которой высветил человека, управлявшего молекулярным оружием. Офицер замер, склонившись над системой наведения и тщательно прицеливаясь, а затем высвободил огневую цапфу. Вдоль всей длины вражеского боевого корабля стремительно проползла огненная линия. Эффект превзошел все ожидания Клэйна. Яростный язык пламени взметнулся высоко и ярко. Сверкающее неистовство этого колоссального огненного языка оживило ночной мрак. Темная земля внизу блеснула отраженным сиянием.

И тем не менее ответного огня не последовало. Клэйн украдкой посмотрел в коридор, где минуту назад в беспокойном ожидании толпились добровольцы. Теперь он был пуст. Чей-то крик заставил его снова обратить внимание на корабль Риссов.

— Он падает!

Один конец корабля медленно накренился вниз, а другой задрался вверх. В течение первых пяти миль падения он совершил полный кувырок, а затем начал раскручиваться со все убыстряющейся скоростью. Человек, управляющий экраном, на котором был виден несущийся вниз космолет, на несколько секунд выпустил его из пределов видимости. Когда он снова поймал его в фокус, корабль находился в десяти милях от поверхности планеты и по-прежнему неотвратимо падал. Он врезался в землю с причудливым эффектом. Почва в месте падения оказалась нетвердой и отреагировала, подобно отталкивающей плотной жидкости. Корабль погрузился в зыбкий грунт примерно на треть своей длины.

Офицеры, управлявшие оружием, с дикой радостью захлопали в ладоши. Клэйн ничего не сказал. Его била мелкая дрожь: массовый энтузиазм представлял собой нечто такое, к чему он органически не способен был присоединиться. Краем глаза он успел заметить какое-то движение и тут же развернулся. Это был Гайлан. На его лице застыло обиженное выражение.

— Вы поступили несправедливо, — заявил он. — Я думал, что под посещением подразумевается стремление продемонстрировать дружелюбие.

Казалось, настал момент ощутить вину, подумать об отвергнутых идеалах. Клэйн потряс головой, отгоняя подобные мысли. Он испытывал сожаление, однако извиняться перед Внешнемирянином не собирался.

— Мы вынуждены были подготовиться к нападению, — промолвил он. — Нельзя играть в глупые игры с существами, которые бомбили земные города.

— Но напали-то именно вы, — запротестовал Гайлан. — Когда я перебросил ваших людей на борт корабля Риссов, каждый из них подбегал к какому-нибудь прибору и что-то взорвал.

— У Риссов есть другие корабли, — дипломатично возразил Клэйн, — тысячи кораблей. А у нас только один. Чтобы заставить их разговаривать с нами, мы вынуждены ставить перед ними такие условия, от которых они не могут отказаться.

— Но все они мертвы, — угрюмо произнес Гайлан. — При падении погибли все, кто находился на борту.

Клэйн с трудом сдержал радость триумфатора.

— Да, корабль действительно весьма сильно ударился о землю, — согласился он. Потом, осознав, что разговор уходит куда-то в сторону, добавил: — Послушайте, Гайлан, это дело смертельно опасно для всей человеческой расы, а вы смотрите на него с узкой точки зрения. Мы хотим установить контакт с Риссами. Но до сих пор они не позволяли нам этого. Если вы заглянете в мои мысли, то убедитесь, что это правда.

Через минуту Гайлан грустно заметил:

— Сомневаюсь, что все обстоит именно так. Однако я заранее не понял, что вы собираетесь сделать. Что-то такое есть в твоем сознании, но…

Клэйн отчасти понимал собеседника. Всю свою жизнь Гайлан воспринимал как должное, что ему открыто происходящее в мозгах остальных людей. Однако он никак не мог постичь, что тридцать человек осмелятся напасть на гигантский боевой корабль, на борту которого находятся десятки тысяч сильных существ. И что столь малочисленная группа людей сможет прорваться сквозь все ловушки для болванов, которые установили Риссы для защиты своих секретов на случай, если корабль попадет в руки врагов. Такое представление включало в себя механистическое понимание. Соответственно, случившееся было за пределами понимания Гайлана и его соплеменников. В такой ситуации при отсутствии знаний и сложных ассоциаций способность читать чужие мысли была для них бесполезной. Видя, что Внешнемирянин испытывает искреннее отчаяние, Клэйн быстро проговорил:

— Посмотрите, Гайлан, я хочу вам что-то показать.

Гайлан мрачно ответил:

— Думаю, мне лучше отправиться домой.

— Это очень важно. — Клэйн мягко потянул собеседника за рукав. Гайлан позволил подвести себя к приборам «защитника». Клэйн указал на главный переключатель. — Видели ли вы, как один из наших людей выключил устройство, надавив на эту штуку таким вот манером? — Он нажал на регулятор и глубоко утопил его в гнезде.

Гайлан покачал головой.

— Нет, не помню.

Клэйн серьезно произнес:

— Мы должны быть в этом уверены. — Он объяснил, как работает «защитник», а также то, что любой Внешнемирянин, который будет бродить вблизи космолета Риссов, может погибнуть. — Ты должен отправиться на борт упавшего корабля, Гайлан, и выключить его.

Гайлан удивленно спросил:

— Это то самое, с помощью чего они защищались от меня и остальных, кому было дозволено бывать на борту?

— Именно так. Оно убивает все живое в радиусе двух с половиной миль.

Гайлан нахмурился.

— Почему же оно не уничтожило людей, которых я доставил на корабль?

Клэйн с трудом проглотил слюну.

— Гайлан, — спросил он мягко, — ты когда-нибудь видел человека, похороненного живым?

— Я слышал о таком.

— Сразу ли он умирает?

— Нет. Он сходит с ума.

— Совершенно верно, — сурово заметил Клэйн. — Гайлан, тела тех добровольцев начали сгорать в тот самый момент, как только они оказались на борту. Но они умерли не сразу. Они рискнули добраться до машин и выключить их в нужное время.

Все это было не совсем так. Однако было слишком трудно объяснить, что происходит с человеческим организмом, когда температура каждой клетки тела поднимается до шестидесяти градусов.

Внешнемирянин беспокойно сказал:

— Мне лучше поспешить. Может быть, кто-то уже пострадал.

Он исчез. Клэйн даже подпрыгнул. Их способ передвижения в пространстве вызывал у него жутковатое ощущение. Внезапно Гайлан снова оказался рядом с ним.

— Все кончено, — проговорил он слабым голосом.

Клэйн протянул ему руку.

— Гайлан, — тепло произнес он, — я хочу поблагодарить вас.

Гайлан явно уже над чем-то поразмышлял.

— Нет, — сказал он, — все это несправедливо. Вы обошлись с Риссами бесчестно. — На его лице появилось упрямое выражение. — Никогда больше не просите меня помогать вам.

— Спасибо и на этом.

Расставшись с Внешнемирянином, Клэйн подумал: «Прежде всего нужно отправиться на борт, взять карты, а затем…» Он боролся с волнением, внезапно охватившим его. Перед завтраком он попытался представить себе послание, которое следовало направить Чиннару. Почувствовав, что не может больше сдерживать себя, он сел и дрожащей рукой набросал письмо:

«Дорогой Чиннар!

Ты будешь счастлив узнать, что мы успешно захватили вражеский военный корабль и уничтожили всех Риссов на его борту. Интересно отметить, что захваченные карты идентифицируют ближайшую звезду Риссов как одну из выбранных Марденом.

Клэйн».

Но когда доставили карты, оказалось, что последнее предложение нужно переписать, прежде чем послание будет передано адресату. Захваченные карты лишь подтвердили, что Марден не имеет ни малейшего представления о пространственных координатах и местонахождении звезд. Солнце Риссов находилось примерно в трех месяцах полета, но в совершенно противоположном районе Галактики.

На следующий вечер «Солнечная Звезда» была уже в пути.

Первый крик младенца слабо донесся до слуха Клэйна через толстые панели двери, ведущей в спальню. Этот звук наэлектризовал его. Он заранее приказал снизить ускорение до одного G и сейчас направлялся в лабораторию, примыкающую к рубке управления, намереваясь поработать. Однако переутомление все-таки сказывалось. В первый раз он осознал, в каком напряжении находился в последнее время, как сильно устал. Он лег на кушетку и мгновенно погрузился в сон.

Когда он проснулся, было уже утро. Он направился в апартаменты, где жили он и Маделина, и по его просьбе ему показали сына. Клэйн тщательно осмотрел его, пытаясь обнаружить, какие его собственные мутационные особенности передались ребенку, однако не заметил ничего ненормального. Это сбило его с толку. Чисто физически сын ничуть не напоминал его самого, и это неприятно поразило Клэйна.

С другой стороны, он удивился бы, если обнаружилось сходство между нервной системой ребенка и его собственной, хотя втайне надеялся на это, поскольку не сомневался в своей исключительности. В течете всей жизни он был восприимчив, любознателен, стремился к расширению знаний; таких людей были единицы.

У Клэйна начали возникать подозрения, что признаки его мутации закрепились на нем и по наследству не передаются. Он должен понаблюдать за младенцем в поисках свидетельств, что оба они… разные. За исключением огорчившего его нормального физического строения, внешность ребенка доставила ему удовлетворение: он был почти так же уродлив, как и любой новорожденный, на которого он когда-либо имел несчастье смотреть. И его испугало, когда старшая няня восторженно промурлыкала:

— Какое красивое дитя!

Клэйн предполагал, что, возможно, сын когда-нибудь и станет таким, поскольку Маделина была очень красива. Он допускал, что кровь ее семьи могла доминировать в организме сына, и его физическая нормальность подтверждала это. Наблюдая, как ребенка укутывают после купания, он становился все печальнее. Его беспокоило, что мутационные изменения еще могут проявиться, и в то же время он был счастлив, что пока их не было заметно. Однако он уже сейчас мог себе представить, как мальчик будет стыдиться своего отца. Мысли об этом прервало появление няни, сообщившей, что Маделина проснулась и спрашивает о нем. Клэйн нашел ее жизнерадостной и полной планов.

— Ты знаешь, — промолвила она, — я раньше никогда не сознавала, какие удивительно внимательные люди живут рядом с нами. Эти женщины так чудесно отнеслись ко мне.

Клэйн задумчиво смотрел на нее. На протяжении всего долгого путешествия Маделина испытывала глубокие психологические изменения, приспосабливаясь к обстоятельствам. В самом начале полета обнаружилось, что на корабль каким-то о разом пробрался наемный убийца, нанятый Лилидель. Скрывшись под личиной одного из солдат, он, видимо, и не предполагал, насколько бесполезной и бессмысленной была его цель: при подходе к их апартаментам он пересек контрольную линию, и сразу же включился автоматический сигнал тревоги.

Клэйн намеренно пригласил Маделину присутствовать при казни. Отчаянное желание этого человека жить, ужасно подействовало на нее. С того момента она прекратила разговоры о смерти как о чем-то ее не касающемся. Сейчас, счастливый от произошедших с ней перемен, он слушал, как она расхваливает всех слуг вместе и каждого в отдельности. Неожиданно Маделина сменила тему.

— О, чуть не забыла. Ты помнишь, мы никак не могли подобрать ему имя… ну, мне оно и пригрезилось — Браден. Ты только послушай: Браден Линн!

Клэйн согласился с именем после небольшого колебания. Первое имя ребенка должно быть сугубо индивидуальным, чтобы отличить его от других, принадлежащих к одной семейной ветви. Конечно, у сына должна быть делая вереница имен, которых удостаивались знаменитые люди обеих фамилий. Это был один из немногочисленных старинных обычаев, которые Клэйн одобряв использование многих имен семьи. Это напоминало о родословной, порождало ощущение продолжения жизни, вызывало у гордого обладателя звучного имени чувство причастности к деяниям предков, желание поступать так же или даже лучше, чем его благородные родичи. Даже Клэйн, у которого было столько причин не испытывать такого ощущения, чувствовал пресс многочисленных имен, полученных в час крещения.

Полное имя, которое в конце концов было дано новорожденному, звучало так: Браден Деррин Харлан Джоквин Долд Коргэй Линн.

Минуло две недели после рождения мальчика, когда «Солнечная Звезда» добралась до второй цели своего полета в космическом пространстве.

Клэйн бодро вошел в конференц-зал. Теперь наконец-то не осталось причин для внутренних конфликтов. Вражеская планета стала уже достаточно яркой в сине-черном мраке, раскинувшем свои унылые всеохватывающие крылья впереди по курсу звездолета. Настало время подготовиться к действиям.

Клэйн выступил с подготовленной заранее речью, особо подчеркнув непреходяще ценные качества человеческой личности — храбрость и мужество. Его глаза внимательно изучали лица слушателей. На них не было признаков цинизма и скепсиса. Впрочем, он и не ожидал их найти. Перед ним сидели серьезные люди, знающие о суровой непредсказуемой реальности их миссии. Некоторые из сидящих в зале казались озадаченными эмоциональностью его выступления. Было время, когда он мог бы уступить нарастающему нетерпению, но сейчас этого не случилось. Приступая к осуществлению великой цели, руководитель должен прежде всего пробудить в людях эмоции, необходимые для достижения успеха. В прошлом он полагал, что солдаты воспринимают смелость как должное. Да, они именно так и поступали, но только если им напомнить. Но даже тогда на уровне генеральского состава существовало молчаливое сопротивление со стороны отдельных личностей.

Завершив резкую речь критикой неоправданной храбрости, Клэйн принялся разъяснять Свою цель. Он не успел зайти слишком далеко, как заметил реакцию слушателей. Офицеры — как варвары, так и линнцы, — выглядели одинаково вялыми и скучающими. Лишь Чиннар хмурился с неожиданно задумчивым видом.

— Однако, ваша честь, — подал голос один из линнцев, — перед нами планета Риссов. У них будут сотни кораблей против одного нашего.

Клэйн держался холодно. Опыт подсказывал ему, что никто, кроме него, не владеет ситуацией в целом. Он мягко произнес:

— Джентльмены, надеюсь, что все согласны с тем, что мы подвергаемся риску, конечно, в разумных пределах.

— Да, но это безумие. — Эти слова принадлежали генералу Мараку, нынешнему секретарю Клэйна. — Как только они нас обнаружат… — Он сделал паузу, как будто его осенила новая мысль, и продолжил: — Или вы ожидаете, что нас не обнаружат?

Клэйн улыбнулся.

— Будьте уверены, что нас обнаружат. Мой план заключается в том, чтобы высадить большую часть… — Он осекся и закусил губу: он чуть было не сказал «варварской»; затем продолжил: — армии с Европы и захватить плацдарм.

Лица офицеров армии варваров исказил страх, почти все были не в силах скрыть испуг, за исключением Чиннара. Клэйн заметил, что лидер варваров наблюдает за ним сверкающими глазами, в которых зарождается понимание. Клэйн поднялся.

— Джентльмены, успокойтесь, — недовольно сказал он, — не то вы запугаете солдат вашим слишком очевидным страхом. Наше решение основано на твердом расчете. Космические корабли не уничтожаются в пространстве. Они не могут поддерживать друг с другом контакты, даже если люди на борту одного космолета настроены дружески по отношению к экипажу другого и предпринимают всяческие усилия держаться вместе. Так что вы можете быть уверены, что Риссы не станут контактировать с налги, пока мы находимся в полете. Что касается высадки десанта, то создание плацдарма, который всегда может быть захвачен, и удерживание его в течение какого-то времени с древности практикуются в истории войн. И никто не представляет себе способа, как предотвратить высадку противника в каком-либо месте на планете. — Решив, что эта тема исчерпана, Клэйн резко заявил: — Но хватит аргументов. У нас есть цель. Теперь мы подходим к тому, что гораздо важнее, — к сложным деталям достижения этой цели.

Он разъяснил свои идеи и, прежде чем перейти к главной дискуссии, закончил речь такими словами:

— Во всех начинаниях мы должны следовать правилу, которое напоминает о расчетливом риске. Мы все время должны помнить, что жертвы будут обязательно. Но я считаю, что главное достоинство любого военного плана состоит в том, чтобы он предполагал спасение как можно большего числа людей, занятых в операции.

Чиннар поднялся первым.

— В чем, — спросил он, — заключается основная цель высадки?

— Выяснить, какую реакцию это вызовет, насколько сильна будет эта реакция, как они контактируют, каким оружием владеют. Короче говоря, каков план Риссов по обороне планеты.

— Разве нельзя предположить, — задал Чиннар следующий вопрос, — что такая информация была известна древним людям, которые воевали в период великой войны между человечеством и Риссами?

— Возможно. — Клэйн колебался. Он не был уверен, настал ли момент высказать собственную оценку минувшей войны и того, как она велась. В конце концов он решил, что время еще не пришло, и сказал: — Я не нашел книг о самой войне, поэтому не могу ответить на твой вопрос.

В течение нескольких секунд вождь варваров смотрел прямо ему в глаза, после чего проговорил:

— Естественно, я за высадку. А вот мои предложения по вашему плану…

Дискуссия продолжилась по вопросам тактики. Дальнейших возражений против высадки больше не было.

Они опустились на высохшую неровную холмистую местность, которая когда-то, вероятно, была дном ныне мертвого моря. Каменистые образования покрывали эти неприятные и пустынные земли. Воздух был разреженный и по-утреннему холодный, но к полудню установилась дикая жара. Люди продолжали ворчать даже тогда, когда были установлены палатки. Медленно Пролетая над ними на высоте нескольких футов, Клэйн ловил на себе множество хмурых взглядов. И не раз, когда его легкая лодка в тишине проплывала над скалами, прежде чем совершить очередной нырок в следующую долину, он слышал испуганные реплики рослых людей, на отвагу которых он должен был рассчитывать в будущем сражении.

Периодически Клэйн совершал посадки, чтобы проверить правильность размещения защитных устройств и энергетического оборудования, воздействующего на молекулярном уровне, которые установили по его приказу. Защитные устройства представляли собой те же самые приборы, уничтожившие костяк команд на борту линнских боевых кораблей во время атаки, которая когда-то дала ему возможность захватить «Солнечную Звезду». Молекулярное оружие прожгло огромные раны в корпусе второго корабля Риссов. Убедившись, что разрушительная мощь каждого вида оружия установлена на предельный радиус действия, Клэйн летел дальше.

Наконец они с Чиннаром остановились на вершине холма, вглядываясь в голый горизонт. Варвар молчал. Клэйн обернулся и отдал последние распоряжения:

— Отправьте рейдовые команды. Если захватите пленников, сообщите мне немедленно.

Чиннар потер подбородок.

— А что если они сбросят на нас атомные бомбы?

Клэйн ответил не сразу. С вершины холма ему были видны конусы палаток. Большинство из них было укрыто в полостях за горбатыми каменными глыбами. Однако то тут, то там он мог видеть их редкие прерывистые линии. Они достигали горизонта и терялись за его пределами — более чем на тридцать миль в любом направлении от того места, где стояли он и его товарищи.

Атомная бомба могла уничтожить любого в непосредственной близости. Титанический ветер мог сорвать любую палатку. Смертельная радиация могла отразиться от твердого блестящего камня и убить только нескольких человек, оказавшихся в радиусе излучения. Это если бомба будет взорвана на поверхности Земли. Если же она будет взорвана в воздухе или, к примеру, система автоматического контроля молекулярного оружия уничтожит ее на высоте двадцати миль, эффект будет подобен плотному нажатию пресса. Однако давление воздушного потока с двадцатимильной высоты могло оказаться и не смертельным, особенно для людей, которым велено зарыться в камень под палатками и которые имели строжайший приказ, предписывающий двум из четверых в каждой палатке всегда находиться в каменной норе. Двое других должны были проявлять максимальную осторожность. Предполагалось, что они сумеют быстро укрыться, если в воздухе появится корабль Риссов.

Примерно так Клэйн объяснил свое представление о последствиях атомной атаки и заключил:

— Если они сбросят на нас бомбу, ну что ж, тогда и мы сбросим одну-две на их города. — Его внешняя холодность не могла скрыть внутреннего ликования. Он мягко засмеялся и сказал: — Шучу, шучу, мой друг. Знаешь, я начинаю постигать суть взаимоотношений между двумя враждебными цивилизациями в этой обширной Вселенной. Никогда не было ничего похожего, прежде чем человечество не столкнулось с Риссами. Оказалось — ни одна планета не может быть защищена, все могут подвергнуться нападению, все уязвимы… И в данный момент здесь, на одной из их родных планет, мы потеряем только самый минимум. — Клэйн протянул руку. — Удачи тебе, великий Чиннар. Уверен, ты добросовестно выполнишь свою работу.

Несколько секунд Чиннар глядел на предложенную руку, а потом наконец пожал ее.

— Вы можете положиться на меня, сэр, — сказал он. Поколебавшись, он медленно добавил: — Извините меня за то, что я не отдал вам сферу.

Неожиданно откровенное признание потрясло Клэйна. Потеря сферы стала для него катастрофой, и только неукротимая сила воли лидера варваров удержала его в конечном счете от применения насилия. Тогда он осознал, насколько нуждается в таком человеке, как Чиннар. И теперь Клэйн не смог заставить себя сказать, что это не имеет значения. Однако, поскольку признание подразумевало, что сфера могла быть оставлена на Земле, он ничего не сказал.

Вернувшись на «Солнечную Звезду», Клэйн повел корабль, отдавая команды из рубки управления системами вооружения. Дюжина мужчин взволнованно толпилась у него за спиной, наблюдая за различного размера экранами. Они были готовы привлечь его внимание к любому объекту, который он сам мог пропустить.

Линнцы отправились в полет над городами, большинство из которых располагалось в горных районах. Не много времени понадобилось, чтобы установить, что города спешно эвакуировались. Бесконечные потоки небольших аппаратов постоянно выливались из всех районов размещения метрополий, освобождались от груза беженцев, а затем возвращались за новыми партиями. Разыгрывавшийся внизу спектакль развеселил офицеров.

— Клянусь всеми Атомными Богами! — возликовал один из них, — Мы расшевелили этих вонючек.

Кто-то предложил:

— Давайте сбросим на них парочку бомб… и посмотрим, как они забегают!

Клэйн не откликнулся, покачал головой. Его не удивляла сила их ненависти. В течение двух последних дней он воочию наблюдал, как вспыхивает эта ненависть, видел ее приливы и отливы, но до сих пор не было признаков, что она идет на убыль. «Мне следовало бы пресечь эти проявления инстинктивной ненависти», — сказал он себе. Но это, пожалуй, можно отложить на более поздний срок.

За эти два дня Клэйн регулярно получал от Чиннара сообщения по радио. «Патрули направлены» — эти два слова составляли первое послание. К тому времени, когда поступил второй доклад примерно половина патрулей вернулась назад.

«Похоже, — информировал Чиннар, — что вокруг нас активно концентрируются войска. Активность наблюдается на всех направлениях. Одна из наших патрульных лодок сбита огнем наземной артиллерии на высоте приблизительно восемнадцати миль. Все выглядит так, словно они пытаются замкнуть вокруг нас кольцо. До сих пор мои люди не захватили ни одного пленного».

Третья радиограмма была короткой: «В воздухе наблюдается повышение активности. Пленных нет. Не организовать ли нам вылазку в один из их лагерей?»

В ответ Клэйн передал лишь одно слово: «Нет!»

Рассматриваемая с непостижимой пока высоты загадка планеты Риссов увлекла его. Было ясно, что столкновение неотвратимо. Принимая во внимание численность Риссов на планете, было трудно понять, почему ни один из них до сих пор не захвачен.

На третий день, пролетая над очередным городом, Клэйн увидел, что из него на открытую местность все еще выходят колонны беженцев. Ему пришла в голову мысль: а что если послать вниз рейдерскую лодку, перехватить транспорт с беженцами, сжечь машину и захватить тех, кто находится на борту? После некоторых раздумий он отверг эту идею. Прежде всего потому, что аппараты Риссов четко придерживались одного маршрута. Подобная педантичность заставляла предполагать, что вдоль пути их следования размещалось оборудование «защитника». Ни одно человеческое существо не могло даже надеяться беспрепятственно проникнуть сквозь созданную линию смерти. Именно по этой причине Клэйн отверг предложение Чиннара направить рейдовые патрули для набегов на вражеские лагеря. Лагеря Чужих также могли оказаться защищенными.

Конечно, риск, которому подверглось бы несколько человек, не имел особого значения. Однако существовала еще одна причина, почему Клэйн решил не искушать судьбу и не пытался попробовать на вкус потенциальную опасность. Он ждал реакции Риссов. Именно они должны были первыми применить силу против совершивших вторжение, а уж по характеру такого удара и реакции можно определить, чего они боятся. В итоге его совет Чиннару, направленный на третий день, был осторожным: «Ждите и действуйте в соответствии с планом».

Уходящая ночь не принесла неожиданностей. К утру Клэйн заметил, что поток машин с беженцами уменьшился до тонкой струйки. Он мог представить себе, какое громадное облегчение, должно быть, испытало местное население. Вполне вероятно, они поверили, что выиграли первую фазу сражения, или же сочли нападающих слишком глупыми для того, чтобы воспользоваться своими преимуществами. Пусть так и думают, если это доставляет им радость. Рассеявшись на обширной территории и тем самым обеспечив безопасность населения, сейчас они должны подготовиться ко второй, более активной фазе. Клэйн не ошибся в своих прогнозах. Вечером, незадолго до наступления темноты, Чиннар передал долго ожидаемые слова:

«Захвачен пленник. Когда вы будете внизу?»

«Завтра!» — был ответ Клэйна.

Вечер и часть ночи он провел, размышляя над развитием событий. К полуночи его план окончательно сформировался. Именно в это время он обратился с весьма резкой и решительной речью к сотне полковников — командиров мобильных авиагрупп. Когда он закончил, люди побледнели, но страстно зааплодировали ему. Один из участников совещания спросил:

— Ваша честь, должны ли мы понимать так, что завтра вы планируете спуститься вниз?

Клэйн замялся, потом кивнул. Полковник серьезно произнес:

— Я уверен, что, обращаясь к вам, могу говорить от имени всех моих коллег: пересмотрите свое решение. На протяжении долгих месяцев полета мы неоднократно обсуждали эту тему между собой и пришли к общему мнению, что жизнь любого человека на борту корабля зависит от того, останетесь ли вы, ваша честь, в живых. Ни одна из предпринимаемых когда-либо величайших экспедиций не зависела столь явно и всеобъемлюще от знаний и руководства одного человека!

Клэйн поклонился.

— Благодарю вас. Я постараюсь оправдать ваше доверие. — Он покачал головой. — Что касается вашего предложения, я должен от него отказаться. Мне необходимо самому допросить захваченного пленника. Почему? Потому что на Земле я анатомировал тело одного из этих существ, и я, вероятно, единственный человек, который знает о них достаточно, чтобы беседа имела какой-то смысл.

— Сэр, — не согласился полковник, — а как быть с Чиннаром? Мы немало слышали о его коварстве.

Клэйн мрачно улыбнулся.

— Боюсь, что Чиннар тоже будет присутствовать на допросе… — Он сменил тему. — Извините меня, джентльмены, этот спор надо прекратить. Командир обязан рисковать в такой же степени, как и любой из его солдат. Думаю, что многие нижние чины мечтают об этом.

Эти слова вызвали новый взрыв аплодисментов, и совещание завершилось. Каждый уходил в хорошем настроении, сохранив чувство юмора.

— Все это мне не нравится, — заявил Чиннар.

Клэйну это тоже не нравилось. Он сидел в кресле и разглядывал пленника.

— Давай немного поразмышляем, — произнес он медленно.

Рисс стоял гордо — по крайней мере такое впечатление он производил — перед своими тюремщиками; охранники топтались за его спиной. Клэйн неспешно разглядывал монстра, интуитивно чувствуя в нем скрытую силу. Рисс находился примерно в двенадцати футах от него. Он возвышался подобно гиганту даже над внушительного роста солдатами варваров и теоретически вполне мог прыгнуть вперед и разорвать на части любого, прежде чем тот сумеет оказать сопротивление. Это было всего лишь подозрение, не более, и все же необходимо быть готовым к любой неожиданности.

Незаметным движением Клэйн придвинул поближе энергетический жезл на случай, если вдруг придется защищаться. Чиннар сказал:

— Это слишком очевидно. Люди на маршруте, захватив его, ликовали, но я, естественно, детально опросил их. У меня нет сомнений, что он сознательно добивался, чтобы его схватили.

Клэйн согласился с таким выводом. Трезвая бдительность была одним из свойств блестящего ума лидера варваров. А кроме того, этот случай заставил его предпринять все мыслимые меры предосторожности, теоретически, быть может, и необязательные. Но даже если его беспокойство было оправданным, эти меры обеспечили бы лишь первую линии обороны.

Клэйн вынул блокнот и начал рисовать. Он не был художником, но очень скоро протянул одному из своих офицеров, рисовавшему профессионально, грубый набросок. Тот, изучив рисунок, достал из патрульного бота небольшую доску для рисования и стал наносить на прикрепленный к ее гладкой поверхности лист быстрые уверенные штрихи. Когда рисунок был закончен, Клэйн движением руки приказал художнику отдать его Риссу.

Монстр взял лист бумаги, доску и все остальное. Он изучал их, проявляя все признаки волнения, затем завибрировал складками своей кожи. Наблюдая за ним, Клэйн не мог определить, выказывает ли пленник одобрение или же наоборот. Рисс еще долго изучал рисунок, потом наконец залез под одну из складок кожи и выволок из какого-то скрытого вместилища огромный предмет — по виду карандаш. Перевернул лист, использованный художником, и что-то изобразил на чистой стороне. Когда Рисс завершил работу, Чиннар подошел и забрал рисунок. Разумеется, у него и в мыслях не было разглядывать его — он отнес рисунок Клэйну, даже не взглянув на изображение. Передавая лист мутанту, он наклонился и, повернувшись спиной к пленнику, прошептал:

— Ваша честь, вы отдаете себе отчет в том, что здесь, на этом месте, оказались одновременно сразу оба лидера нашей экспедиции?

Клэйн кивнул.

Краем глаза Клэйн успел увидеть высоко в небе ослепительную вспышку света. Он быстро огляделся вокруг, пытаясь определить, заметил ли ее еще кто-нибудь. Один из офицеров варваров усердно тянул шею, но на его лице блуждало неуверенное выражение, словно он не был убежден, что увидел что-то действительно необычное. Клэйн, медленно откинувшись на спинку кресла, напряженно ждал следующей вспышки. Она блеснула внезапно, однако он все еще ничем не выдал себя. И на этот раз, похоже, никто не заметил яркого сполоха. В конце концов он ответил вопросом на вопрос Чиннара:

— Чего же ты ожидаешь?

Вождь варваров, по всей видимости, почувствовал в его голосе беспокойство. Он пристально посмотрел на Клэйна и размеренно произнес:

— Какой-то Рисс позволяет взять себя в плен. Он должен иметь цель. И цель эта вполне может опираться на его убеждение, что сила, которая за ним стоит, совершит нападение в конкретное время и в конкретном месте. Почему бы не в тот самый момент и не в том самом месте, где высшие руководители вражеской экспедиции допрашивают пленника?

— Значит, ты полагаешь, — неторопливо проговорил Клэйн, — что он способен оценить твое и мое положение?

В этот момент небосвод озарился третьей вспышкой.

Он сумел свести нас тут, — ответил Чиннар, явно разорившись. Ему казалось, что только он понимает происходящее. — вспомните, что говорил Марден об установлении связи с Риссами. Судя по всему, они могут читать наши мысли. Кроме того… в его голосе зазвучал сарказм, — впервые за время нашего союза вы прибыли сюда словно властелин, монарх. Вы здесь единственный, кто сидит. При публичном появлении это для вас необычно. Здесь все в военной форме, а вы, как всегда, облачились в одеяние священника линнских храмов. Чего вы хотите добиться? Заставить его признать, кто вы такой?

— Да, — мягко ответил Клэйн и, не сдержавшись, расхохотался. — Чиннар, — отсмеявшись, произнес он наконец спокойно и трезво, — это проверка кое-чего, что я заметил во время нападения на боевой корабль Чужих на Внешнемире.

— Что вы заметили? — спросил варвар.

— Наше молекулярное оружие проявило себя гораздо более могущественным, чем я предполагал. В действительности же не оно помогло уничтожить корабль. Я использовал его просто для того, чтобы отвлечь их внимание. Однако оно более чем на фут выжгло внешнюю обшивку корпуса корабля в тех местах, где коснулось металла. Впоследствии я просчитал, что радиус его действия что-то около двадцати миль и что оно синхронизировано с автоматическими прицельными устройствами на борту корабля. — Обнажив в зловещей улыбке ровные белые зубы, Клэйн продолжил: — Чиннар, весь этот район защищен молекулярным оружием, которое с абсолютной точностью сожжет любую атомную бомбу еще в падении, на высоте приблизительно двадцати миль.

Мужественное лицо лидера варваров потемнело.

— Вы имеете в виду, что оно взорвет их так высоко?

— Нет. Оно сжигает их. Ядерных взрывов не происходит вовсе, только трансформация в газ на молекулярном уровне. Небольшая по размерам бомба полностью распыляется. Газ подхватывается перекрестными течениями воздуха, и его радиоактивность распространяется над сотнями квадратных миль территории.

Он ждал бурной реакции. И не ошибся.

— Лорд Клэйн, — Чиннар, едва справляясь с волнением, натужно выдавливал слова, — это ужасно. Все эти месяцы мы обладали столь замечательной оборонительной машиной и не знали о ней. — Он замолчал. Затем, уже медленнее, промолвил: — Не буду гадать, как в случае с хлороделью, о том, что здесь содержится ответ на многие вопросы, в том числе с учетом наших задач и действий. Большой космолет, подобный нашему, мог бы лететь, подвергаясь мощным ядерным ударам сверху. Возможно, он серьезно пострадал бы, но не был бы искалечен безвозвратно. И он мог бы идти на низкой высоте, с тем, чтобы его защитные резонаторы времени-пространства сжигали всех внизу. Как мы оборонялись бы в этом случае? Закопались бы в землю?

— И как можно быстрее, — подтвердил Клэйн, — Мы будем зарываться в индивидуальные пещеры, которые выкопали твои люди, и укрываться под несколькими ярдами камня.

Чиннар снова нахмурился.

— Все это не объясняет заигрывания с пленником. Вы пытаетесь спровоцировать их на нападение?

Клэйн невозмутимо проговорил:

— Нападение уже состоялось и продолжается примерно пять минут.

С этими словами он спокойно взял рисунок Рисса и сделал вид, что внимательно изучает его. Моментально возникшая вокруг него волна беспокойства быстро достигла пика. Эхо восклицаний покатилось дальше, когда стоявшие в стороне люди подхватили крик. Во время всей этой суматохи Клэйн, как казалось со стороны, демонстративно изучал рисунок. На самом же деле он с завидной целеустремленностью исподволь наблюдал за пленником.

Охранники забыли о Риссе-великане. Они, вытянув шеи, вглядывались в небо, где полыхало множество огненных вспышек. Клэйн одним-единственным словом мог напомнить им об их обязанностях. Однако решил ничего не говорить. Его интересовало, как отреагирует стоящее перед ним существо, когда наконец сообразит, что атомная атака потерпела полное фиаско. В течение нескольких секунд чудовище сохраняло спокойствие и держалось с прежней гордостью. Затем, запрокинув голову, недоуменно уставилось в небо и смотрело примерно полминуты. Потом Рисс опустил глаза и торопливо огляделся вокруг. На какое-то мгновение его быстрый взгляд уперся в Клэйна. Тот прищурился, но глаз не отвел.

Уловка сработала. Наклоненная голова Клэйна говорила о том, что он погружен в изучение наброска. Постоянно мигая, он отчасти сумел скрыть, что не спускает глаз с пленника. Рисс скользнул по нему взглядом и сделал первое целенаправленное движение — полез в одну из складок кожи и стал что-то доставать… но замер, когда Клэйн мягко и едва слышно прошептал:

— Не делай этого. Сохрани жизнь! Я знаю, что ты пришел сюда, чтобы пожертвовать собой, но сейчас это необязательно. Это не послужит полезной цели. Сохрани жизнь и послушай, что я скажу.

Клэйн не ожидал от своих слов слишком многого. Телепатические контакты между Чужими, которые были способны читать мысли, и человеческими существами, которые этого не могли, безусловно, должны быть весьма зыбки. Тем не менее он, хотя все еще не смотрел прямо на Рисса, заметил, что тот продолжает колебаться. Более твердо, но по-прежнему тихо, будто дышал, Клэйн промолвил:

— Вспомни рисунок. Я до сих пор не знаю твоей реакции на него… у меня не было времени на наблюдения… но я подозреваю, что она негативна. Подумай над этим. Первое суждение не обязательно самое лучшее. Пять тысячелетий назад человечество и Риссы почти уничтожили друг друга. А сегодня Риссы предприняли действия, которые дадут начало новой борьбе, новому уничтожению. До сих пор мы не сбросили ни одной бомбы, мы даже не применили резонатор. Это сделано умышленно, с целью показать, что в настоящее время человеческие существа хотят договориться совсем о другом. Скажи своим соплеменникам, что мы пришли как друзья!

И все равно было трудно определить, какова была реакция Чужого. Он не изменил позы: одна «рука» по-прежнему пряталась в складках кожи. Клэйн не недооценивал противника. Анатомируя тело мертвого Рисса, он обнаружил кожистые карманы естественного происхождения, достаточно вместительные, чтобы спрятать энергетические стержни. Он предупреждал Чиннара быть наготове, но просил не обыскивать Чужого, чтобы тот чувствовал себя свободным в действиях. Чиннар за его спиной монотонно пробормотал:

— Ваша честь, думаю, наш пленник собрался с силами, чтобы предпринять что-нибудь решительное. Я наблюдаю за ним.

Итак, по крайней мере еще один человек не забыл об опасности. Прежде чем Клэйн ответил. Чиннар продолжил резким тоном:

— Ваша честь, я настаиваю на том, чтобы вы не испытывали судьбу. Убейте его, пока он не преподнес нам сюрприз.

— Нет, — ответил Клэйн. Его голос сохранял спокойную интонацию обычной беседы. — Я намерен дать ему патрульную лодку, если он примет ее, и позволить ему спастись. Выбор за ним.

С этими словами он впервые поднял голову и посмотрел прямо на Рисса. Огромные сверкающие глаза монстра снова обратились к нему. Можно было не сомневаться, что он догадывался, чего от него ждут. Ужасная борьба между желанием жить и верой, которая привела его сюда, чтобы принести свою жизнь на жертвенный алтарь, отражалась в его глазах. Рисс не двинулся с места — продолжал стоять на каменном выступе, глядя снизу вверх на Клэйна и Чиннара, находившихся чуть выше на бесплодной неровной почве холма. За спиной Чужого среди нагромождений камней местами маячили палатки варваров. Они были повсюду, и человеческий глаз не мог определить, где конец их рядам. Прошла минута. Клэйн слегка расслабился и обратился к Чиннару:

— Мне бы хотелось узнать, что он нарисовал в ответ на мой рисунок. Ты взгляни, а я понаблюдаю за ним. Но для начала тебе следует изучить мои, если ты надеешься понять его ответ.

Хотя он и не показал этого, но его интересовала реакция варвара. Не отводя взгляда от Рисса, Клэйн протянул доску для рисования Чиннару. Тот взял ее и немного погодя заговорил:

— На вашем рисунке показаны три планеты. Одна полностью закрашена. Другая совершенно белая, а на третьей заштрихованы горные районы, а предгорья и низменности — чистые. Прав ли я, что здесь изображены именно планеты?

— Да, — ответил Клэйн, с любопытством ожидая продолжения.

Спустя некоторое время Чиннар произнес:

— Набросок в нижней части листа изображает фигуру человеческого существа, напротив него незаштрихованный прямоугольник, тот внизу — Рисс, напротив него прямоугольник закрашен.

— Это разъяснительное изображение, — сказал Клэйн.

Наступила продолжительная пауза, она длилась даже дольше, чем можно было ожидать от человека со столь острым умом. И тем не менее Клэйна это не удивило. Это было вопросом позиции и убеждений, и процесс принятия радикального нового понятия был напряженным. Поэтому последовавшая в конце концов реакция ни в малейшей степени не стала для Клэйна неожиданной.

— Однако это любопытно, — рассерженно воскликнул Чиннар. Вы и в самом деле намекаете, что Риссы и люди должны поделить между собой каждую третью планету во Вселенной?

— Это только предложение, — ответил Клэйн, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Пятьдесят веков назад цивилизация Риссов и человечество оказались не готовыми поделить Галактику. И похоже, что одной из причин, приведших к разрушительной войне, было их взаимное психологическое неприятие. Клэйн ждал. Варвар снова заговорил, и в его голосе звучало удовлетворение:

— Ваша честь, я изучаю его ответ. Он нарисовал три планеты и все заштриховал. Я бы сказал, что он отвергает ваше предложение о дележе.

Клэйн твердо произнес:

— У него было время передать мой план с помощью телепатии. Эта идея может распространиться весьма быстро. Это все, на что я могу надеяться в данный момент.

Действительно, нынешняя ситуация заметно отличалась от той, что была в древности. Сейчас люди, точно так же как и Риссы, могли оглянуться назад и оценить катастрофу, происшедшую с их предками, с современных позиций. В настоящее время только один-единственный человек верил в сотрудничество. Единственный человек, сидящий здесь, на далекой планете недругов, признал, что во многовековой вражде в одинаковой степени повинны и люди, и Риссы. Признал, понимая, что его будут считать глупцом, даже врагом своей расы. И тем не менее у него не было намерения отказываться от своей идеи.

На минуту он увидел себя воспарившим из вечности на вершину власти. За всю историю человечества такой момент, такая комбинация событий возникли впервые и, возможно, никогда больше не появится. Через несколько лет его научные познания могли бы стать общим достоянием, будучи разделены между тысячами техников. Так должно быть, если человеческая раса надеется выжить в военном соперничестве или сотрудничестве с Риссами. Он уже обучил большое число офицеров. Неудобство заключалось лишь в том, что он обладал гораздо более выдающимися способностями и за время, требующееся им, чтобы постичь суть одного явления, он мог усвоить дюжину. С точки зрения совершенствования культуры, науки, индустрии это было плохо для человеческой расы. Но в политическом смысле давало шанс.

Никто не смог бы остановить его, никто не сумел бы отказать ему. Он был лордом Клэйном Линнским, потенциальным лордом-правителем, командиром «Солнечней Звезда», единственным человеком, который что-то смыслил во всем оборудовании на борту звездолета. Он не болел в течение многих лет и никогда не ощущал большей жизнестойкости, большей остроты ума, чем теперь.

Его размышления прервал Чиннар с ноткой раздражения в голосе:

— Ваша честь, если бы ваши планы не срабатывали так хорошо, я бы назвал вас сумасшедшим. Нападение Риссов на нас в этом месте оказалось тактически и стратегически неверным, скверно спланированным, отвратительно проведенным. За несколько последних минут не было взрывов. Будь я на их месте, случившееся стало бы лишь началом главного штурма. Когда раса защищает свою планету, о количестве жертв не думают. Есть в этой атаке что-то такое, чего мы не видим, фактор, который они принимают во внимание, а мы нет. Что-то сдерживает их. — Он помолчал, а затем ироничным тоном продолжил: — Как насчет этого парня? Каким образом вы собираетесь решить проблему Риссов в галактическом масштабе, если вы даже не в состоянии убедить единственное существо?

Клэйн сохранял спокойствие.

— Все, что он должен сделать, чтобы добраться до патрульной лодки, — это вынуть руку, медленно и безобидно…

Он смолк. Потому что рука-лапа выходила наружу. Рисс на какое-то время замер, изучая Клэйна. Затем двинулся в направлении патрульного судна, на которое мысленно указал Клэйн. Люди молча наблюдали, как Чужой забрался в аппарат и взлетел. Когда тот исчез за базальтовыми скалами, Чиннар спросил:

— Ну, а что сейчас?

Лидер варваров имел привычку задавать именно такие, приводящие в замешательство, вопросы.

Клэйн вернулся на «Солнечную Звезду» и задумался. Каким должен быть следующий шаг? Отправиться домой? Нет, еще слишком рано.

Полчаса он провел, играя с сыном Браденом. Ребенок очаровывал его, и, глядя на него, он не раз думал, что именно в смене поколений заключается секрет прогресса. У Брадена еще не было ни собственных мыслей, ни позиций и убеждений, а только-только начинали формироваться привычки, связанные с кормлением, сном, купанием. Однако младенец уже понимал, каким тоном к нему обращаются — ласковым или суровым, и соответственно реагировал. Он ничего не знал о своем происхождении и не испытывал ненависти к Риссам. Если его воспитать вместе с юным Риссом, возможно, между двумя детьми могли бы даже установиться дружеские отношения… хотя это не могло решить проблему Риссы — человечество, так как ограничивалось бы узкими взаимосвязями.

Наконец, оставив младенца, Клэйн перешел в рубку управления и устроился в кресле перед пультом. И здесь он сказал себе: «Насколько я понимаю, главный вопрос — в интеграции».

Да, именно это важно. По сути дела, все необходимые факты, на которые он мог опереться, были у него в руках. Правда, одно нарушало стройность концепции — то, о чем говорил Чиннар — нерезультативность атаки Риссов. Нахмурившись, Клэйн перебрал последовательность событий на планете Чужих. И решил, что лидер варваров прав. Его размышления прервал радист, принесший донесение:

«Дорогой лорд Клэйн!

Захвачено еще несколько пленных. Я настаиваю на том, чтобы вы немедленно спустились. Я нашел недостающий фактор.

Чиннар».

Клэйн совершил посадку вскоре после обеда. Стражники варваров выгнали толпу пленников из небольшого бункера, вырытого в каменистом холме. Они приближались — изможденные люди с лихорадочно блестевшими карими глазами. Чиннар ввел его в курс дела:

— Ваша честь, я хотел бы представить вам потомков человеческих существ, ранее населявших эту планету… до того, как пять тысяч лет назад ее захватили Риссы.

Клэйн, насторожившись, бросил один-единственный взгляд на поднимающихся наверх пленников. Этого было достаточно. Ему показалось, что он никогда не видел столь жалко выглядевших людей. Самый высокий из группы — в ней было восемь человек — ростом был не более пяти футов трех дюймов, самый низкорослый — высохший старичок — примерно четыре фута шесть дюймов.

Заговорил именно он:

— Слышал, вы пришли с Земли.

Он бормотал что-то еще, но его акцент настолько отличался от линнского, что слова звучали как тарабарщина и Клэйн больше ничего не сумел разобрать. Он взглянул на Чиннара. Тот, пожав плечами и улыбнувшись, произнес:

— Скажите — да.

Странно, но после этого в словах старика появился смысл и стала возможной пусть мучительно-тягучая, но беседа.

— Ты здесь главный парень? — прокудахтало худосочное существо.

Клэйн подумал и кивнул. Коротышка подошел ближе и хрипло сказал:

— А я главный парень этого пучка.

Должно быть, это было чересчур громко сказано. Один из истощенных людей, стоявших рядом с ним, протестующе вскинулся и оскорбленно воскликнул:

— Неужели? Послушай-ка, Глукер, ты только болтаешь, а мы боремся. Если есть в нашем пучке какой-нибудь главный парень, так это я.

Глукер невозмутимо проигнорировал наглое вмешательство и пояснил Клэйну:

— Все время ничего, кроме интриг и недовольства. Во имя Святой сферы, с ними ничего нельзя поделать.

Клэйн вспомнил отчаянные политические и экономические интриги Линна и с улыбкой проговорил:

— Боюсь, что интриги — характерное свойство любого замкнутого общества… — Он внезапно осекся и, поборов волнение, выдавил: Во имя… чего?

— Сферы. Знаешь, она крутится. Это одна из вещей, которая не меняется.

Клэйн был очень взволнован, но внешне этого не показывал.

— Знаю. Ты должен как-нибудь показать ее нам. — Он небрежно повернулся к Чиннару. — Ты узнал об этом что-нибудь?

Чиннар отрицательно покачал головой.

— Я говорил с ними целый час, однако они ни разу не упомянули о ней.

Клэйн поколебался, а затем отвел варвара в сторону.

— Вкратце расскажи мне обо всем.

Как выяснилось, в ходе длительной борьбы с Риссами люди ушли под землю, создав при помощи гигантских машин множество сообщающихся друг с другом пещер. Много времени спустя машины, выгрызающие пещеры, превратились в бесполезные проржавевшие остовы металла, катакомбы же остались.

— Но как же им удалось, — озадаченно спросил Клэйн, — сдержать Риссов? Просто укрыться в пещерах явно недостаточно.

Чиннар улыбнулся.

— Ваша честь, — сказал он, — мы обыскали все вокруг и обнаружили, что у них есть «защищающие» устройства. — Он махнул в сторону каменистой пустыни, которая достигала горизонта.

Клэйн изумился:

— Ты имеешь в виду, что они знают, как их делать? — Ему вспомнились собственные бесплодные усилия создать аналоги оборудования и сплавов Риссов.

— Для них это умение — часть существования, — ответил Чиннар. — Они знают, как изготавливать нужные сплавы, потому что это умение передается из поколения в поколение.

Клэйна охватило возбуждение. Снова та же история. В Линне космические корабли сосуществовали с луком и стрелами. Внешнемирянам, занимающимся примитивным сельским хозяйством, непостижимо развитая система перемещения и телепатия казались столь же естественными, как дыхание. И здесь, на планете Риссов, научные чудеса воспринимались как часть общепринятой, никого не удивляющей жизни.

Жители всех этих миров не придумывали ничего нового, а лишь использовали достижения своих далеких предков. Они сопротивлялись переменам; потому что для существования им не надо было прилагать умственных усилий. Внешнемиряне служили впечатляющим примером этого, впрочем, так же как и линнцы. Об этих обитателях пещер было трудно судить. Ясно одно: у них было мало возможностей для развития.

Прервав свои размышления, Клэйн обратился к Чиннару:

— Давайте посетим этих людей, посмотрим их жилища.

Местность, над которой они пролетали, была каменистой и бесплодной. Затем пустыню сменила зеленая долина с извивающейся между деревьями и густым подлеском рекой. Но признаки обитания Риссов по-прежнему отсутствовали. Клэйн обратил на это внимание Глукера. Тот кисло объяснил:

— Воздух слишком тяжел для них. Однако они не позволяют нам этим воспользоваться.

Мутант кивнул, но больше ничего не сказал.

Вход в пещеру удивил его. Это было огромное сооружение из бетона напротив косогора, четко видимое на расстоянии многих миль. Патрульное судно, в котором они летели, опустилось в стороне — за пределами радиуса действия резонаторов. Недавние пленники одни прошли вперед в «защищенный» район. Вернувшись, они «сфотографировали» гостей и повели их вниз по ярко освещенному подземному проходу.

Посмотреть на процессию чужаков высыпали из деревянных и каменных келий истощенные мужчины, женщины и жалкого вида детишки. Своими лихорадочными, нездоровыми глазами они рассматривали посетителей. Первым чувством Клэйна было восхищение, хотя картина, представшая перед ними, была словно заимствована из ночного кошмара. Ведь эти люди, почти карлики, доведенные до отчаяния условиями существования, сумели противостоять научной и военной мощи империи Риссов. Сотворив этот искусственный подземный мир, они лишились солнечного света, но выжили, и жили активно, как муравьи в муравейнике. Ссорились, боролись, интриговали. У них была собственная система каст, браки заключались согласно старинной традиции. Они жили, любили, плодились под сенью мрачных каменных потолков, несмотря на непосредственную угрозу Риссов. Средняя продолжительность их жизни составляла, как подсчитал Клэйн, приблизительно тридцать пять земных лет.

Процессия прошла в обширную пещеру, в которой находились несколько женщин, детей и только один мужчина — пухлый человечек с тонкими губами и твердым взглядом голубых глаз. Глукер заискивающим гоном представил его Клэйну как Хаддаха, «парня-босса». У мутанта был свой метод распознавать честолюбивых людей. Именно на этой слабости Хаддаха он и решил сыграть, чтобы попытаться поставить под контроль сферу, которую, по его мнению, эти маленькие человечки хранили где-то в лабиринтах пещер. Главное — узнать, где именно.

И лишь только он подумал об этом, как прямо у него над головой вспыхнул пылающий шар. И в то же мгновение раздались крики, в которых слились благоговение и страх.

На обратном пути Клэйн приказал Чиннару сворачивать лагерь варваров и собираться в полет.

— То, что мы нашли здесь этих людей, — размышлял он, — доказывает, что, обладая определенным оружием, человек может отразить нападение Риссов. Мы возьмем с собой несколько «маленьких людей», разбирающихся в технике, чтобы начать на Земле строительство двух основных систем обороны. Обучив максимальное число человек, мы сможем рассчитывать на собственную оборонительную структуру. Разумеется, — добавил он, — это не вернет нам планеты. К несчастью, подобное оборонительное оружие в равной степени будет работать и на Риссов.

Клэйн взглянул на Чиннара, ожидая его реакции, но худощавое лицо лидера варваров осталось бесстрастным, и Клэйн продолжил:

— Мой план заключается в следующем: прежде чем улететь отсюда, мы размножим миллионы фотокопий моего рисунка, где предлагается решение проблемы вражды между Риссами и человечеством. Копии разбросаем над городами и горными массивами, чтобы каждому Риссу стала известна главная идея разделения сфер влияния.

Чиннар поперхнулся, словно хотел возразить, но мутант быстро заговорил снова:

— Не следует забывать, что у Чужих также есть проблемы. В отличие от человека они нуждаются в более разреженной атмосфере. Непродолжительное время они могут находиться в плотном воздухе немного выше уровня моря как на Земле, так и здесь. Однако повседневная их жизнь должна протекать в более высокогорных районах. Таким образом, далеко не любая среда подходит для их обитания.

Наконец Чиннару удалось вставить:

— Ну и что вы предлагаете?

Клэйн медленно ответил:

— Из дошедших до нас отчетов видно, что люди золотого века открыли способ, как высвобождать кислород из земной коры, поверхности пустынных планет или их спутников. Предположим, Риссы также знали, как этого достичь, однако оказались в невыгодном положении. Очевидно, что жители уцелевших планет сумели создать более плотную атмосферу, и Чужие не могли этому помешать.

Чиннар безжалостным тоном заявил:

— Чтобы выжить, любая раса будет бороться до конца. Это естественно.

Клэйн резко возразил:

— Все это хорошо для существ, мыслящих на уровне животных. Человек и Рисс должны возвыситься над этим. Ты понимаешь, что мы не допустим Риссов в Солнечную систему, но и человеческой расе не следует домогаться главной системы Чужих. Родные планеты не должны оскверняться.

— Как мы собираемся избавиться от них? — спросил Чиннар.

Клэйн не ответил.

Вернувшись на «Солнечную Звезду», Клэйн сказал, что им следует сделать остановку на Внешнемире. Чиннар выдвинул только одно существенное возражение:

— Что произойдет с обитателями Солнечной системы? — спросил он с тревогой. — Насколько нам известно, уже предпринято вторжение главными силами. Мы знаем также, что у человеческой расы нет ни резонаторов, ни энергетических лучей, чтобы защитить себя.

Клэйн был по-прежнему угрюм.

— Даже на то, чтобы захватить необитаемую планету, требуется время. Как раз на это я и рассчитываю. Если мы вернемся прямо сейчас, мы всего лишь сможем драться с Риссами на равных условиях. Для нас это кончилось бы плачевно, поскольку у них есть корабли, вооружение и очень много оборудования для производства еще большего их числа.

— А изменится ли ситуация, если мы сейчас отправимся на Внешнемир?

— У меня нет в этом уверенности, — честно признался Клэйн.

— Вижу. Но есть еще одна идея?

— Да.

Чиннар немного помолчал, затем в его глазах зажглись веселые огоньки, и он заявил:

— Я поддерживаю ее, даже не зная ее сути. — Он протянул мутанту руку и сказал серьезно: — Ваша честь, я — с вами. С этого момента — больше никаких заговоров, противодействия. Я приветствую будущего лорда-правителя Линна и заверяю, что буду вам верным союзником.

Неожиданная и полная капитуляция лидера варваров застала Клэйна врасплох. На мгновение он почувствовал себя раздавленным. Но, быстро овладев собой, он со слабой улыбкой проговорил:

— Я еще не лорд-правитель. Потребуется время, чтобы заставить влиятельных людей признать меня. Возможно, понадобятся трудные предварительные переговоры.

Необходимости развивать эту мысль не было. Искушенный в политике варвар кивнул, его губы растянулись в ухмылке.

— Сейчас у нас две сферы, — сказал Клэйн, — одна в резерве на Земле… — Его глаза встретились со взглядом Чиннара в поисках подтверждения, и тот согласился:

— Да, две. Вы сможете получить ее в Солнечной системе в любое время.

Клэйн продолжал окрепшим голосом:

— Насколько я понимаю, сфера — это примитивная версия системы передвижения, развитой на Внешнемире и Внутримире.

— Итак…

— Контроль над космосом. — Глаза мутанта заблестели от грандиозности мыслей, возникших в его мозгу. — Чиннар, ты когда-нибудь испытывал удивление по поводу того, как функционирует Вселенная?

Варвар ответил сардоническим тоном:

— Я родился, я живу, я умру. Вот моя функция. Возможно ли изменить шаблон?

Клэйн суховато улыбнулся.

— Ты берешь слишком глубоко, мой друг. Я только сейчас стал смутно осознавать, какие силы сокрыты во мне. Они гораздо более запутанны, чем физические науки, и разобраться в них мне трудно. Надо отложить это до лучших времен. — Он помолчал, нахмурившись. — Вероятно, здесь таится ошибка. Как может человек, который не понимает самого себя, отважиться урегулировать дела всей Вселенной?.. Поэтому я надеюсь, что Марден, с помощью сферы, сможет научить меня их системе.

Марден с любопытством отступил назад, пропуская в комнату людей, несущих сферу и контейнер. Как только они установили ее, Клэйн спросил:

— Вы когда-нибудь видели что-то похожее, Марден?

Внешнемирянин улыбнулся. Сфера поднялась из контейнера и засияла над его головой.

— Искусственная щель, — промолвил он. — Я слышал о таких. Они были началом. Если б я знал, что у вас есть такая вещь, я показал бы вам, как она работает, когда он, — Марден указал на Клэйна, — впервые заговорил об этом.

Клэйн спросил:

— Поможет ли она мне читать мысли?

Марден терпеливо объяснил:

— Для этого потребуется несколько лет. Остальное ты с помощью сферы можешь начать делать прямо сейчас.

Когда они покинули дом Внешнемирянина, Чиннар задал вопрос:

— Но как именно вы рассчитываете использовать сферу против Риссов? Вы когда-то говорили мне, что она не имела бы решающего значения.

Клэйн уклонился от ответа. Идея, возникшая у него в уме, была настолько сложной по своей научной концепции, настолько невообразимой по размаху, что он не рискнул облечь ее в слова. Кроме того, еще очень многое нужно было сделать…

Путь домой был долгим и утомительным. Несколько дюжин человек на борту космолета сошли с ума. Клэйн пытался изучить характер их умственных отклонений, чтобы попробовать исцелить несчастных, применив свои методы терапии. Но успеха его усилия не принесли.

Снова и снова занимался Клэйн сыном — его развитие вызывало у отца неослабевающий интерес. Ему казалось, что в младенце он может обнаружить зачатки нормальности и психической неполноценности взрослых. Ребенок без устали размахивал руками. Объекты, находящиеся на расстоянии более двух футов, его не интересовали. Но если предмет подносили поближе, он обычно — хотя и не всегда — тянулся к нему как левой, так и правой рукой. Цепляясь за чьи-нибудь руки или палку, Браден подтягивался на них и удерживал равновесие, проявляя немалую для его возраста силу. Одинаково часто он пользовался обеими руками, но не всеми, а только пальцами, при этом его большой палец оставался бесполезным придатком.

Малыш боялся громкого шума и пугался, когда падал. Ничто другое не вызывало у него тревоги. Он не боялся животных или каких-нибудь предметов — ни больших, ни маленьких, как бы близко их ни подносили. Ему нравилось, когда его поглаживали под подбородком. Другие дети на корабле, которых подвергали подобным тестам, реагировали так же.

Клэйн не раз обдумывал свои наблюдения. «Странно, — удивлялся он, — что у всех детей, оказывается, такие же инстинктивные реакции, как у Брадена. Все они активно пользуются не только правой, но и левой рукой, не боятся темноты. Очевидно, младенцам известно о многих явлениях. Когда они узнали о них? При каких условиях? Почему один ребенок становится безответственным Кэлэджем, другой — безжалостным, блестящим Чиннаром, третий — крестьянином?»

Клэйн обнаружил один признак, отличающий Брадена от других детей его возраста: когда по его ступням проводили тупым предметом, все пальцы ножек сгибались в одном направлении. У любого другого ребенка в возрасте до года большой палец поднимался вверх, а остальные четыре поджимались вниз. Разграничительная линия, похоже, пролегала в возрасте одного года. Из девятнадцати старших детей, проверенных Клэйном, шестнадцать реагировали точно так же, как и Браден. Реакция остальных троих была, как у нормальных детей до года. Характерно, что у этих троих были явные отклонения в развитии.

Это заставило Клэйна предположить, что у четырехмесячного Брадена были реакции, свойственные более старшим детям. Было ли это доказательством, что его сын унаследовал сверхъестественную стабильность, которую он подозревал в себе самом?

Он все еще размышлял над этим феноменом, когда «Солнечная Звезда» вошла в атмосферу Земли. После ее отлета прошло двести семьдесят дней.

Перед посадкой Клэйн выслал вперед патрульный катер. Сообщения разведчиков обнадеживали. Его поместью не было нанесено ущерба, хотя неподалеку выросла огромная и шумная деревня беженцев. Согласно донесениям командиров патрулей, в Солнечной системе находилось приблизительно четыреста боевых кораблей Риссов. Они овладели большинством горных районов на различных планетах и их спутниках и теперь были заняты укреплением своих позиций.

Эффективного сопротивления Риссам никто не оказывал. Армейские соединения, получившие сигнал сражаться, были загнаны в угол и сметены. Гражданские, попавшиеся на глаза чужим или имевшие несчастье оказаться поблизости при посадке, были выжжены до единого человека. Сразу после приятия захватчики немедленно предприняли тотальное нападение примерно на полсотни городов. Почти два миллиона людей сгорели в адском атомном пламени. Оставшиеся сумели добраться до сельских убежищ и укрылись в безопасности.

В течение года больше не упало ни одной бомбы. Но даже в первые дни смертельной опасности ни один из городов, расположенных в низменностях, не подвергся нападению. Риссы сосредоточили колоссальные бомбовые удары на городах у подножия гор и поселениях, находящихся на высоте менее трех с половиной тысяч футов над уровнем моря. Наиболее глупые и безрассудные среди беженцев, находя брешь в системе эвакуации, месяцами просачивались в неразрушенные центры. Необходимо было что-то немедленно предпринимать.

Клэйн потряс головой. До сих пор его действия ограничивали как люди, так и Риссы. А теперь…

— Прежде всего, — обратился Клэйн к Чиннару, — мы создадим вокруг поместья систему защиты. Потребуется почти неделя, чтобы установить резонаторы и молекулярное оружие, а также вырыть пещеры. За это время я попытаюсь собрать воедино мою разведывательную сеть.

Все требовало времени, размышлений и самых тщательных приготовлений.

В ночи парили подъемные шлюпки. Из темноты вынырнул небольшой летательный аппарат и устремился в направлении огней, расположенных в определенном порядке. Подобные встречи, как знал Клэйн по опыту, были традиционными, поэтому он воспринимал их спокойно. В течение многих лет он устраивал дела с помощью тайных агентов, выслушивал отчеты о происшествиях, которые наблюдали чужие глаза. Он обладал завидным умением из разрозненных сообщений создавать законченные картины, причем во многих случаях подмечал такие вещи, на какие шпионы не обращали внимания.

Встречи с агентами проходили по одному шаблону. Все задействованные в районе разведчики пребывали во мраке, далеко друг от друга. Рабы следили за тем, чтобы мужчины и женщины были накормлены, но еда подавалась через узкую щель в окне прямо в руки, протянутые из темноты. Человек, держащийся в тени и стоящий в очереди себе подобных, молча съедал пищу. И очень-очень редко люди заговаривали друг с другом.

Каждый агент, невидимый в темноте, докладывал трем офицерам, также скрытым во мраке. Если хотя бы один из тройки решал, что рассказ заслуживает внимания, шпиона направляли к Клэйну. И тут меры предосторожности ужесточались. Агента обыскивали: мужчину — мужчина, женщину — женщина. Большинство разведчиков давно уже участвовали в этой игре и поэтому не возражали, когда личная охрана Клэйна приводила их к хозяину, где они впервые за все время вынуждены были показывать лица.

Таким образом, к концу ночи перед Клэйном предстала полная картина Последних двух с половиной лет. Наконец последний агент покинул место встречи, и слабое жужжание небольших летательных аппаратов прозвучало в плотной, опустившейся после ложной зари темноте не громче обычного шепота.

Клэйн вернулся на корабль и принялся обдумывать услышанное.

Итак, Лилидель и Кэлэдж знают о его возвращении — факт, свидетельствующий о том, насколько быстро действуют шпионы партии их сторонников. Информация об этом даже доставила Клэйну удовольствие: тайные агенты сумели распространить новость о его появлении гораздо быстрее, чем сумел бы это сделать он сам.

Он не удивился, узнав, что Лилидель считает более страшной угрозой его, а не Риссов. Ее личная власть целиком зависела от контроля над правительством. И то, что у нее не было собственных идей относительно дальнейших действий в обстановке надвигающейся национальной катастрофы, еще ничего не значило. Не оглядываясь на последствия, она намеревалась продолжить борьбу за власть. Для восстановления старых связей требовалось время, а за годы отсутствия Клэйна такое время у Лилидель появилось. И ей удалось кое-что предпринять.

Со свойственными ему тщательностью и педантичностью Клэйн приступил к устранению, насколько это было возможно, брешей в существующей системе обороны. Для начала он сконцентрировал внимание на деревне беженцев.

Управляющий поместьем, бывший раб, представил хозяину списки зарегистрированных в соответствии с законом о беженцах. Управляющий, когда-то занимавший официальный пост в марсианском правительстве, сообщил, что в период регистрации, состоявшейся больше года назад, он не заметил ничего необычного в том, как оформлялись бумаги. Нарисованная им картина суматохи, в которой работала спешно созданная канцелярская служба, была типичной и для других мест, где реализовывался этот закон, и доставила Клэйну определенное удовлетворение.

Исходя из размеров поместья Клэйну было предписано разместить три сотни семей — всего тысячу девяносто четыре человека. Поместье стало напоминать перенаселенную деревню. В день своего возвращения Клэйн спустился вниз взглянуть на беженцев, и ему показалось, что он никогда прежде не видел столь разношерстной толпы. Расспросив людей, он обнаружил, что у него расположились обитатели целого квартала одной из городских улиц. На первый взгляд, не было оснований искать какой-то подвох: все говорило о том, что в отношении его фермы поступили так же, как и с другими. Здесь можно было наблюдать пеструю смесь различных человеческих типов: рассудительных и глуповатых, спокойных и нервных, высоких и низкорослых, толстых и худых — обычная мешанина из обитателей какого угодно города.

Тем не менее Клэйн решил не выпускать подселенцев из своего поля зрения. Достаточно одного террориста, чтобы разжечь пожар. Такому человеку требовалась одна-единственная возможность неважно, предоставлена ли она волей случая либо возникла по плану. Одно убийство потянуло бы за собой другое, и после такого бедствия никто не сумел бы уцелеть.

Клэйн приказал своим шпионам быть как можно более бдительными, но постепенно, по мере того, как проходили дни и поступали сообщения, осознал, что дал им невыполнимое задание. Он завел на каждую семью досье, куда специально обученные клерки вносили информацию, поступающую от отдельных членов семей. Вскоре стало очевидно, что о какой-то части жизни каждого из новых обитателей информация отсутствовала.

Решив восполнить пробел, Клэйн организовал издание газеты, полной сплетен и болтовни о поступках и теневых сторонах жизни членов группы переселенцев. Шпионы, под видом дружелюбных репортеров, могли брать интервью у любого взрослого и ребенка старше десяти лет, якобы для информационного бюллетеня. Некоторые из агентов считали возраст детей чересчур заниженным, однако лорд настоял на своем. В истории Линна, особенно в более древние времена, встречалось немало примеров мужества совсем юных людей в критических ситуациях.

Клэйн надеялся, что сумеет вычислить убийцу. Анализируя информацию, он искал колеблющихся или не желающих отвечать на вопросы и ждал, что неуверенный в себе беженец выдаст себя. В итоге в списки подозрительных агенты занесли семнадцать мужчин и девять женщин. Они были арестованы и высланы в отдаленные районы. Однако результаты не радовали Клэйна. Как-то он с горечью сказал Маделине:

— Я не отказываюсь от убеждения, что в периоды кризисов люди должны возвыситься над собой. Однако несколько враждебно настроенных людей могут вызвать катастрофу.

Маделина, нежно погладив руку мужа, спросила:

— За кого ты так беспокоишься?

Она снова стала изящной стройной девушкой с прекрасным, полным жизни лицом. Ее эмоциональность сохранилась, но сейчас все ее чувства сосредоточились на заботе о муже и сыне. Неожиданно она импульсивно обняла его.

— Бедный мой, любимый, ты должен думать сразу о многом, не правда ли?

Тот день прошел без инцидентов. Через своих шпионов Клэйн следил за проявлением человеческой активности. Сообщения из Голомба, где теперь размещалось правительство, подавляли раз и навсегда любое желание каким-то образом наладить сотрудничество с группой Лилидель.

Недоросль Кэлэдж вернулся к своим играм. Люди и животные снова умирали на аренах для развлечения придворных. Вечерами правительственные здания превращались в театры и танцевальные залы. Весельчаки часто забавлялись даже тогда, когда утром служащие возвращались в помещения, чтобы приступить к работе. Лорд-советник проявил неожиданный интерес к армии. Тысячи мужчин выстраивали так, чтобы из армейских рядов складывались фразы типа: «Народ любит Кэлэджа».

Тем временем на горные вершины опустились космолеты второй экспедиции Риссов, сгрузившие тысячи монстров. Чиннар, известивший об их прибытии, обратился к Клэйну:

«Ваша честь!

Каким образом Вы собираетесь выдворить этих тварей из Солнечной системы, если Вы не контролируете даже Линн?

Прошу принять безотлагательные меры.

Чиннар».

В ответ Клэйн сообщил, что обучает чиновников для первой фазы захвата правительственной власти. Подчеркнул, что это — сложнейшая задача. «Любой руководитель, — написал он, — должен работать с людьми. Это ограничивает его действия и контролирует его судьбу. Ты должен знать лучше большинства других, что я пытался преодолеть эти препятствия. Я задумал подвигнуть людей выполнить свой долг перед расой и пренебрег тем, кто, к примеру, должен быть лидером, а кто обязан подчиняться. Я все еще надеюсь, что у нас будет возможность спонтанно продемонстрировать добровольное сотрудничество ради небывалого в истории дела.

В настоящий момент, несмотря на имеющийся риск, я делаю шаг вперед. Согласен с тобой, что весьма существенно, чтобы я контролировал государство в течение нескольких лет».

Клэйн не успел отправить письмо, когда одна из патрульных лодок его охраны совершила экстренную посадку в саду, и командир доложил, что большое количество линнских космолетов приближается к поместью. Он еще не кончил донесение, как темные тени огромных воздушных судов уже замаячили на горизонте.

Воздушные суда приблизились, выстроившись в четыре линии по пять кораблей в каждой, и опустились на землю в четырех с половиной милях от дома мутанта. Они сели таким образом, чтобы их бортовые шлюзы были повернуты в противоположную от поместья сторону. Там происходила какая-то активная деятельность, но Клэйн не мог видеть, что, собственно, делалось. Он лишь предположил, что разгружались люди, но сколько именно, определить было трудно. Во время космических перелетов эти большие машины обычно перевозили десант, насчитывавший две сотни солдат и офицеров. Однако во время более коротких, подобных нынешнему, перелетов корабли вмещали от пятисот до тысячи человек. Очень быстро выяснилось, что задействовано значительное число людей. Около часа сотни мобильных групп воинов копошились на холме, а затем начали перемещаться во всех направлениях, окружая поместье.

Клэйн с беспокойством наблюдал за маневрами через систему обзора Риссов. Одно дело обладать оборонительной системой, способной уничтожить любого приближающегося человека, и совсем другое — действительно убивать людей. То, что, вероятнее всего, он вынужден будет так поступить, вызвало у него приступ злости. Он угрюмо спросил себя, действительно ли человечество заслуживает вечности. Но, как и всегда, ответ был положительным. Похоже, не оставалось ничего другого, как предупредить приближающуюся армию.

И молекулярные лучи, и резонаторы были настроены на демонстрацию своих ужасающих возможностей в радиусе двух миль по окружности, за пределами которой находились суда, чувствующие себя в безопасности. Клэйн один полетел туда, захватив с собой мегафон. Он вел спасательный бот Риссов, строго придерживаясь смертоносной линии и не выходя за ее пределы. Сотня ярдов не преграда для хорошего стрелка-лучника, однако металлическая обшивка машины обеспечивала достаточную защиту.

Сейчас ближайшие люди находились примерно в двух сотнях ярдов. Клэйн прогремел первое предупреждение. Чистым, с металлическим оттенком голосом, звучащим через громкоговоритель, он описал линию смерти, указав в качестве ориентиров деревья, кустарники и другие объекты на местности, которые и составляли периметр. Он потребовал, чтобы те, кто услышал предупреждение, передали его дальше, и закончил словами:

— Проверьте, так ли это! Заставьте животных пересечь линию и посмотрите, каков будет результат!

Он не стал ждать их реакции, а продолжил облет, чтобы убедиться, что предупреждение дошло до всех. Вернувшись к исходной точке, Клэйн увидел, что угроза остановила солдат в пятидесяти ярдах от отмеченной линии. Внизу совещались. От группы к группе сновали маленькие лодки с сообщениями. Удовлетворенный, Клэйн совершил посадку и стал ждать.

В боевых порядках возникло замешательство, активность поутихла, а затем небольшой патрульный корабль опустился в центре ближайшей многочисленной группы солдат. Из него выбрался Трагген с мегафоном в руке. Он двинулся было вперед, но, видимо, вняв предупреждению, остановился, преодолев менее десяти ярдов, поднял мегафон и прокричал:

— Лорд Кэлэдж, лично принявший командование над этими войсками, приказывает тебе немедленно капитулировать!

Клэйну стало любопытно, поскольку поблизости не было никого, хотя бы отдаленно напоминающего лорда-советника. Он ответил:

— Передай его высочеству лорду-советнику Кэлэджу, что его дядя хотел бы поговорить с ним.

Трагген пролаял:

— Его высочество не разговаривает с преступниками, объявленными вне закона!

Клэйн изумился:

— Я объявлен вне закона?

Трагген замешкался. Клэйн, не дожидаясь ответа, заявил:

— Прошу проинформировать его высочество лорда Кэлэджа, если он не выйдет поговорить со мной, я облечу периметр и расскажу солдатам всю правду. — Помедлив немного, он сухо улыбнулся. — Я забыл, ты не можешь передать ему это, не правда ли? Лучше сделай так: расскажи ему, что я угрожал пролететь по кругу и распространить среди солдат лживую информацию о нем. — И закончил следующими словами: — Я даю ему десять минут, так что стоит поторопиться.

Трагген постоял, затем повернулся и неуверенно отправился к своему аппарату. Корабль взлетел и рванулся в сторону горного кряжа, черневшего более чем в двух милях в стороне. Клэйн даже не удосужился проследить, как он приземлился. Он полетел, то снижаясь, то поднимаясь, вдоль фронта солдат, делая остановки перед каждым подразделением и отпуская грубоватые шуточки в свой собственный адрес. Анализируя во время войны с варварами причины популярности некоторых своих офицеров, он обнаружил, что любому командиру, чтобы завоевать любовь солдат, надо было играть роль своего в доску, даже если он таким и не был. В результате Клэйн отобрал несколько соленых острот, высмеивавших власти. Применив в беседе с солдатами две-три подобные шутки, он изменил отношение к себе большинства. Такого рода юмор был волшебным ключом к их добрым душам. Распространилось мнение, что он хороший, нормальный парень. Таковым он не был, но это ничего не значило.

Но станут ли эти люди, думал он, побывавшие вместе с Деррином на других планетах, знавшие либо очень мало, либо ничего о том, сколько сделал лорд Клэйн Линнский в войне с Чиннаром, и сейчас полагавшие, что взяли его в плен, смеяться над его шутками? Они действительно смеялись, почти все. Целые группы взрывались хохотом. Некоторые офицеры засуетились и попытались строго одернуть их, однако не сумели справиться с весело гогочущими рядовыми.

Через десять минут Клэйн вернулся к месту, откуда начал полет, удовлетворенный тем, что сумел склонить солдат на свою сторону. Вот только какую пользу можно из этого извлечь? Но это было не так уж и важно.

От этих мыслей Клэйна отвлекло приближение странной, повергающей в изумление процессии. Впереди двигалось множество ярко раскрашенных патрульных катеров. Они летели по спиралям, как в четко организованном пиротехническом шоу. Завершив финальный кувырок-бурлеск, они грациозно заняли позиции прямо перед Клэйном. Маневр был проведен умело, можно даже сказать, блестяще. Но только когда корабли замерли, до Клэйна дошло, что их новые порядки складывались в одно слово. Этим словом было: «КЭЛЭДЖ».

И в этот момент появилась самая поразительная из всех машина — огромный патрульный корабль с открытой палубой, напоминающий ярко расцвеченный бутон, пышно и бессмысленно увитый различными пестрыми цветами. Богато украшенный, хотя и несколько безвкусный, он как нельзя более подходил для своей цели. Клэйн предположил, что эта цель — самоутверждение лорда-советника.

Но если Кэлэдж и хотел выделиться, то ему это не удалось. Пышное цветочное великолепие затмевало даже его попугайский наряд. Красный плащ терялся на фоне алых гвоздик, роз и еще дюжин других цветов. Голубые с желтыми полосами брюки также подходили под цвет множества цветов, которыми были украшены палуба и борта корабля. Похоже, новый лорд-советник уже достиг того опасного состояния, когда никто из его окружения уже не осмеливался что-либо ему советовать.

Пока Клэйн разглядывал палубу, раскрашенный корабль-чудище приземлился. Вокруг него заняли свои места другие суда. Вперед выступил Трагген с мегафоном и прогремел:

— Его высочество повелитель Кэлэдж лично приказывает тебе сдаться!

Фарс продолжался. Достаточно громко, чтобы услышал Кэлэдж, Клэйн ответил:

— Скажи этому мальчишке в цветочной корзине, что я хочу поговорить с ним.

Пока Трагген нерешительно разворачивался к разукрашенной машине, Кэлэдж схватил мегафон и визгливо скомандовал находящимся рядом солдатам двинуться вперед и схватить Клэйна.

— Не бойтесь, — неистовствовал Кэлэдж, — его сила только в гипнозе! Я захватил с собой клетку для него. Заприте его в ней и доставьте ко мне!

Клэйн угрюмо улыбнулся. Видно, племянник именно так объяснил себе причину своего раболепного поведения во время последней встречи с ним. Гипноз! Простейший способ скрыть свою слабость. Клэйн подождал реакции на приказ юнца. И солдаты, и их командиры, судя по всему, проявляли неуверенность. Не было ни демонстрации быстроты и натиска, ни желания ринуться вперед, дабы засвидетельствовать главнокомандующему готовность умереть за него. Офицеры с несчастным видом оглядывались на Траггена, но напрасно рассчитывали на поддержку. Трагген снова схватил мегафон и проревел:

— Вы должны подчиниться приказу вашего лорда-советника или будете наказаны!

Эти слова вызвали движение в рядах. Дюжина солдат во главе с офицером бегом ринулись в направлении раскрашенного корабля и выволокли из него клетку. Стремительно подлетело патрульное судно, и клетка была загружена на борт. Воины перелезли через перила, и лодка помчалась к непокорному мутанту. Как только машина достигла линии смерти, местность осветила вспышка пламени. Там, где только что находилась лодка, на землю медленно оседали хлопья пепла, подернутые синеватой дымкой.

— Следующий! — неумолимо пригласил Клэйн.

На мгновение установилась тишина, а затем прозвучали злобные выкрики Кэлэджа.

— Гипноз! — вопил он, обращаясь к следующей группе солдат. — Не обращайте внимания. Вперед… схватите его!

Воины попятились назад, однако их командиры, по всей вероятности, поверившие курьезному объяснению Кэлэджа, безрассудно приказали солдатам занять места в патрульных катерах и, будучи истинными линнскими офицерами, влезли в машины сами. Какая бы слепота ни поразила их, храбрости им было не занимать. Вылетевшие вперед два судна мгновенно были уничтожены так же, как и первое. Опять воцарилась мертвая тишина, пока Клэйн не заговорил в мегафон:

— Трагген, Атомные Боги будут продолжать защищать меня против всех атак, которые ты организуешь! Если ты хочешь спасти свой легион, попытайся убедить его высочество, что я не могу контролировать эту трагедию. Я просто предупреждаю тебя, что Боги сами защитят меня от всего, что ты, он и остальные глупцы, вознесшие его на трон власти, предпримете против меня. Будь благоразумен!

Кэлэдж, скорее всего, тоже слышал эти слова, так как завизжал:

— Армия должна нанести удар объединенными силами одновременно. Мы сокрушим гипнотические уловки этого предателя!

Эта команда привела Клэйна в уныние. Он понадеялся, что этот недоросль осознает тщетность дальнейших атак. Но, очевидно, не стоило ожидать от него столь многого. Теперь настало время выбирать между Кэлэджем и армией. Если Клэйн вынужден будет уничтожить юнца, последствия будут непредсказуемы. Вполне возможно, его шансы серьезно понизятся и мероприятия, которые он сам запланировал для установления контроля над правительством, не увенчаются успехом.

Осталось опробовать последнюю возможность. Клэйн устроился за пультом управления системами оружия. Действуя с отточенными практикой проворством и ловкостью, он развернул и нацелил оружейные системы. Позади разукрашенного цветами корабля Кэлэджа вспучилась пенная, окаймленная голубым пламенем борозда. Клэйн насмешливо воскликнул:

— Неужели, ваше высочество, это похоже на гипноз на столь близком расстоянии?!

Трава пылала. Даже с того места, где сидел Клэйн, было видно, что почва оплавилась. Кэлэдж неторопливо прошел к корме своего цветочно-оранжерейного корабля, посмотрел вниз на пляшущее пламя. Затем поднял мегафон.

— Стоит только посмотреть на это пламя, — прокричал он, — как оно исчезает. Атакуйте предателя!

Это был явный блеф. Каким-то непостижимым образом мальчишке удалось скрыть охватившую его панику. Чисто внешне он держался уверенно, без чего не может обойтись ни один руководитель, если надеется повести за собой армию.

Клэйн осторожно установил прицел. Часть палубы, как раз напротив Кэлэджа, охватил прожорливый огонь, металл быстро чернел. Должно быть, пылающий жар был ужасен — два пилота вывалились из кресел и рухнули вниз, спикировав прямо перед лодкой. Их одежда дымилась. Кэлэдж съежился от страха, но не сдвинулся с места. Клэйн был подавлен. Его надежды на легкое решение рушились, а храбрость лорда-советника была очевидна всем. Если бы сейчас Кэлэдж был убит, его подняли бы на щит как героя.

Клэйн заколебался. Следующий шаг должен быть самым решительным. Если он сместит прицел хотя бы на несколько футов, племянник будет либо уничтожен, либо серьезно ранен. Он снова заговорил в микрофон:

— Кэлэдж, я предлагаю тебе сейчас согласиться с тем, что это не гипноз, и объявить, что дальнейшие действия должны быть отложены до изучения обстановки.

Предложение это, к счастью, поступило своевременно. Цветы на передней палубе и по бортам горели, языки пламени лизали деревянное палубное покрытие. Кэлэджа скрыл едкий дым, и он, не выдержав, отступил на несколько футов назад и закашлялся. Достав платок и прикрыв им рот, он совершил очередную ошибку. И это, видимо, убедило его, что блеф не может больше продолжаться. С поразительным достоинством, торжественно Кэлэдж зашагал к свободному от огня месту и надменным жестом приказал Траггену подойти. Последовал короткий обмен репликами, после чего лорд-советник сел в один из сопровождавших его раскрашенных патрульных судов. Снявшись с места, машина взяла курс на линию ожидающих на расстоянии космических кораблей.

Трагген подозвал командиров ближайших групп и отдал им какие-то приказания. Офицеры вернулись к своим подразделениям, и армия начала отходить. Через полтора часа в пределах видимости не осталось ни одного человека. Тем не менее первый космолет поднялся в воздух лишь перед наступлением сумерек. За ним один за другим последовали остальные. В сгущающейся темноте было трудно определить, когда улетел последний корабль. Но было ясно одно — сражение выиграно!

Ну что ж, подумал Клэйн, с Лилидель и Кэлэджем на время покончено. Довольный этим, он поспешил домой. Однако там его ждала беда. Навстречу ему из холла выносили носилки. На них лежало тело Маделины…

Даже после смерти она выглядела совсем как юная девушка. Ее волосы слегка разметались, а руки безвольно охватывали голову, как бы убаюкивая. При взгляде на нее Клэйн понял: с ее потерей что-то внутри него ушло безвозвратно. Но его голос оставался ровным и твердым. Он спросил:

— Как это случилось?

— В селении беженцев, полчаса назад!

Лицо Клэйна приобрело угрюмое выражение. Прошло несколько секунд, прежде чем он задал следующий вопрос:

— Но что она там делала?

— Ей прислали приглашение посетить селение и посмотреть новорожденного.

— О! — только и сумел выдавить из себя Клэйн.

Вокруг звучали какие-то слова, раздавались сочувственные возгласы, но он был не способен что-либо воспринимать. С тоской он думал: «Да, они меня перехитрили — нанесли удар с той стороны, откуда я его не ожидал».

Маделина — мать, хозяйка поместья, щедрая госпожа — именно в этих ролях наиболее полно раскрылась ее эмоциональная натура. И проницательная Лилидель, через глаза и уши своих шпионов подсматривающая и подслушивающая, продумала свою тактику с учетом характера Маделины. Скорее всего, именно Лилидель разработала план фронтальной атаки, которую — предпринял Кэлэдж. Это должно было отвлечь внимание Клэйна от всего остального. А на случай, если атака не принесет результата, у Лилидель оставался в запасе один-единственный, но смертельный удар. Хотя, быть может, идея нападения принадлежала Кэлэджу, а его мать просто воспользовалась представившейся возможностью.

Сквозь горькие мысли Клэйна наконец пробился голос капитана охранников, продолжавшего донесение:

— Ваша честь, она настояла на том, чтобы побывать там. Мы предприняли все меры предосторожности. Солдаты охраны вошли в дом, где были женщина, ее муж и ребенок. Когда леди Маделина вошла в спальню, мать младенца возмутилась: «Солдатам нельзя находиться здесь!» Леди Маделина тут же вытолкала охранников в другую комнату и закрыла дверь. Должно быть, как раз в этот момент ей и вонзили в спину кинжал, потому что она даже не вскрикнула. Она умерла, не зная об этом.

— А убийцы? — бесцветным голосом спросил Клэйн.

— Меньше чем через минуту у нас возникло подозрение, что здесь дело нечисто. Одни солдаты выломали дверь, другие выскочили наружу. Но убийцы отлично подготовились. Муж выбежал за дом, где стояла патрульная лодка, женщина вылезла в окно. Прежде чем мы смогли вызвать другую лодку или добраться до другого нашего корабля, их уже и след простыл. Конечно, за ними отправились в погоню, однако я буду весьма удивлен, если она закончится удачей.

Клэйн также сомневался в успехе.

— Вы уже узнали, кто они?

— Нет еще. Но, судя по всему, беженцы, внедренные в деревню специально с этой целью.

Он сам вырыл могилу на том самом холме, где был похоронен его давно умерший наставник и друг Джоквин. На могильном камне выбили эпитафию:

МАДЕЛИНА КОРГЭЙ ЛИННСКАЯ. Любимая жена Клэйна. Мать Брадена.

После похорон Клэйн долго сидел на траве у изголовья могилы, совершенно утратив ощущение времени. Впервые со всей остротой он осознал свою ответственность за гибель жены. Ему следовало бы предпринять больше мер предосторожности. Но он быстро отогнал от себя эти навязчивые мысли, поскольку они были бесплодны. Один человек может сделать ровно столько, сколько может.

Окончательный план был простым. Ему нужно попасть в Линн, невзирая на таившиеся в столице опасности, угрожающие жизни интриги. Лилидель и Кэлэдж, успешно используя старые трюки, свели на нет его усилия и опыт. Точно так же они поступили по отношению к нему, когда он пытался подчинить себе правительство. Похоже, больше ничего не оставалось, как приступить к реализации намеченного плана.

Лорд Клэйн Линнский устроил штаб-квартиру в одной из деревень, находящейся в миле от предместий Голомба — города, в котором правительство создало эвакуационный лагерь. Свой офис он разместил в большом одноэтажном доме, удобно расположенном неподалеку от неширокой грунтовой дороги. Вокруг дома росли высокие деревья, и под их кронами быстро поднялись палатки. В гигантском сарае позади здания можно было спрятать довольно много небольших летательных машин. По другую сторону грунтовой дороги возвышалась многоэтажная гостиница, способная вместить более сотни людей, со столовой, где они могли питаться.

Было организовано круглосуточное патрулирование спасательных шлюпок с корабля Риссов. Обладая ужасающей огневой мощью, они контролировали все подходы к деревне. Дозоры охранников были выставлены на полях и дорогах. Начали прибывать служащие, и с каждым днем их становилось все больше и больше. В основном они прибывали из поместья Клэйна, однако некоторых нанимали на месте.

На второй день Клэйн организовал группу из сотни почтовых авиамашин и был готов приступить к работе. С самого начала он продумал все досконально и не допустил ни одной ошибки. Его огромный опыт помог ему: приступив к действиям, он почти автоматически делал все правильно, практически не задумываясь. Ум его был ясен и тверд чего нельзя было сказать о теле: он все это время чувствовал усиливающуюся усталость. Не обращая на это внимания, он заставлял себя продолжать.

Клэйн написал письмо, снял с него сотни копий и разослал своим сторонникам. Дружеским, но твердым тоном он предложил всем, занимающим влиятельные посты в правительственных органах, предоставлять ему на рассмотрение доклады, которые они готовят для правительства, и переправлять в штаб все получаемые ими официальные приказы и документы. В письме не содержалось никаких прямых намеков на то, что он захватывает функции власти, однако в течение нескольких часов из ближайших провинций начали поступать ответные послания. Примерно три четверти ответивших заявили о безусловном союзе с ним. Остальные тоже поддержали его, но более осторожно.

В тот же день ближе к вечеру в штаб-квартиру прибыло более сотни влиятельных руководителей, чтобы поздравить его с началом конкретных действий и заверить в том, что они будут поддерживать его до самой смерти. Возбуждение и напряженность нарастали с каждым часом.

Поздним вечером Клэйн отправился на отдых и почти мгновенно заснул, но снились ему странные кошмарные сны из его детства. Всю долгую ночь он метался в постели, а утром проснулся с ощущением, будто — совсем не отдыхал. Он вышел из спальни, чувствуя себя совершенно разбитым, несмотря на то, что день только начался.

Оказалось что всю ночь поток послании не ослабевал. Они поступали из более отдаленных районов. Почти каждый адресат Клэйна дал соответствующие рекомендации дюжинам своих сторонников. К одиннадцати часам дня лавина посланий достигла таких размеров, что пришлось задействовать всех служащих, разместившихся в гостинице, и спешно вызвать из поместья дополнительное число клерков.

Клэйн завтракал, уже предчувствуя победу. Со своего места V окна в ресторане гостиницы он видел все прибывающих людей, парящие над деревьями патрульные машины. Тут и там спешным порядком возводились временные постройки: рьяные администраторы осуществляли свою часть намеченного плана.

Вскоре после ленча Клэйн разослал второе письмо, на сей раз адресованное губернаторам, правительственным чиновникам и авторитетным политикам, которые в прежние времена поддерживали его. В отличие от первого оно было составлено по-другому. Сжато и сдержанно он проинформировал получателей о местонахождении своей штаб-квартиры. Заканчивалось послание директивой: «Прошу Вас в обязательном порядке посылать мне дубликаты всех документов, которые Вы направляете Кэлэджу. Надлежит также пересылать письма и документы, получаемые от правительства Кэлэджа, сразу же после снятия копий для местных нужд».

Проницательный человек, надеялся Клэйн, поймет истинный смысл этого послания. Сотни осторожных людей учтут ситуацию и будут действовать в соответствии с личными интересами и убеждениями. Ответ не заставил себя ждать. Через два часа стали прибывать не только письма, но и сами люди. Члены Патроната, губернаторы, военачальники, штабные офицеры, правительственные чиновники — и все это в течение оставшегося дня и весь вечер. Небольшой штаб Клэйна оказался битком набит людьми, жаждущими лично продемонстрировать ему свою преданность.

Спать Клэйн отправился еще более измученным, чем когда бы то ни было после смерти Маделины. Однако проблемы, терзающие его разум на протяжении столь долгих лет, были решены, на вопросы найдены ответы. Ему удалось затронуть жизненно важные струны людских душ. И ему ответили так, как он надеялся. Время настало. Да, время пришло. Для человечества наступил час ожидания…

Спал Клэйн беспокойно и проснулся, пораженный тем что у него еще есть силы заниматься десятками тысяч дел, которые ему предстояли. Все эти люди должны узнать, какую роль они выбирают себе в этой полной звезд Вселенной.

Как только забрезжил рассвет, его офис заполнился плотно сбитой толпой новоявленных союзников, и один из членов Патроната предложил, чтобы Клэйн перевел штаб-квартиру в Голомб, в подходящее по размерам правительственное здание.

— Будет гораздо легче работать там, — убеждал он. — Тем более там уже налажена связь между различными управлениями.

Клэйн согласился и объявил, что отправляется в Голомб на следующий день. К полудню напряжение, цепко державшее его, немного спало. Высокопоставленные чиновники учредили отделы с единственной целью принимать новых визитеров и распределять между ними обязанности, то есть выполнять ту самую задачу, которую Клэйн до сих пор выполнял один.

К нему начали поступать доклады от окружения Лилидель о том, что из официальных резиденций исчезают люди. Было только непонятно, когда именно у Лилидель возникло первое подозрение о причине этих исчезновений. Клэйн был неприятно поражен, когда на пятое утро она внезапно явилась собственной персоной, причем менее чем за час до его отъезда в Голомб. Человек, объявивший о ее прибытии, громко, так, чтобы она слышала, произнес:

— Ваша честь, какая-то женщина, утверждающая, что она то ли ваша невестка, то ли свояченица, хочет увидеться с вами.

Это было довольно циничным замечанием, особенно учитывая то, что сделавший его человек сам лишь только вчера стал сторонником новой власти.

— Пусть войдет, — единственное, что сказал Клэйн.

В женщине, которая шатаясь подходила к нему, едва можно было узнать Лилидель. Лицо ее покрывали пятна, глаза были широко открыты, кожа вокруг них светилась, словно накануне она провела бессонную ночь. Она то бешено дергалась, то в ужасе замирала.

— Ты сумасшедший! — взвизгнула она. — Как ты посмел пытаться свергнуть законное правительство!

В последней фразе выражалась навязчивая идея Лилидель: она и Кэлэдж были «законным правительством». Это единственное, о чем она могла думать и говорить. И так продолжалось даже, когда ее уговорили сесть и она достаточно успокоилась для того, чтобы Клэйн развеял ее иллюзии на сей счет. Его слова она выслушала с неприкрытым страхом человека, приговоренного к смертной казни. Клэйн мягко объяснил, что в кризисной ситуации правительства теряют власть потому, что они не в состоянии сами помочь себе.

— Иногда даже, — подчеркнул он, — когда слабый правитель сам не правит, а более активно действуют его подчиненные, его правительство может уцелеть во время маленького шторма. Но в периоды бурь, создающих угрозу для нации, не адекватно реагирующее руководство разваливается, подобно карточному домику.

К концу его наставления Лилидель перестала слушать и снова начала кричать о том, какие кары она обрушит на головы предателей.

— Я приказала Траггену казнить их всех! — голос этой фурии дрожал от ярости.

Мутант покачал головой и тихо произнес:

— Утром я также направил Траггену приказ. Я приказал ему доставить сюда Кэлэджа — сегодня же и живым. Подождем, и посмотрим, какому приказу он подчинится.

Лилидель уставилась на него. Затем удивленно потрясла головой и пробурчала:

— Но мы же законное правительство.

Ее последующие действия наглядно показали, что она думает по поводу возможного выбора Траггена. Глаза ее закрылись, голова безвольно поникла. Медленно завалившись, она рухнула на пол у ног Клэйна.

Во второй половине дня был доставлен Кэлэдж. На лице его ясно читалась дерзость. Он уселся в кресло, откинулся назад и спросил:

— Дядя, любят ли меня до сих пор Боги?

Клэйн был зачарован. Ему уже приходилось наблюдать подобное однобокое развитие. Оно свидетельствовало, насколько человек способен приспособиться к новой окружающей среде. Почти три года Кэлэдж номинально был лордом-советником. Возможно, люди, которые привели его к власти, за исключением Лилидель, спланировали все, чтобы использовать наивного юнца в своих целях. Но как же отчаянно они ошиблись. Клэйн не стал терять время на юное чудовище. Он уже отправил Лилидель в предназначенный для отдыха дом, который он сохранил в отдаленной провинции. Теперь он отправил туда же Кэлэджа в сопровождении эскорта.

Казалось, что работе, которую еще предстояло сделать, не было конца. Поступающие доклады, из тех, что отбирались специально для Клэйна, требовали времени для прочтения и анализа. Усталость все больше и больше наваливалась на него, но тем не менее картина происходящего постепенно прояснялась. Из собранной отовсюду информации следовало, что первая фаза вторжения Риссов завершилась. Прибытие второй партии колонистов, Клэйн был убежден в этом, означало то, что вскоре должна начаться следующая фаза. Ее будет отличать беспощадность, безжалостность. Мишенью второго этапа станет любое большое поселение людей. Оснащенным резонаторами кораблям потребуется лишь низко пролететь над Землей, и люди будут гибнуть миллионами. Следовательно, остается одно — атаковать Риссов…

Однако он все-таки застудил грудь и, похоже, был не в состоянии изгнать из себя простуду. Чувствуя себя гораздо хуже, чем рисковал себе признаться, Клэйн отправился в поместье. Он решился на это, рассчитывая немного отдохнуть. Но это было худшее, что он мог предпринять. Он натужно кашлял, почти захлебывался легочной мокротой. Голова раскалывалась, он едва был в состоянии соображать. Временами перед его глазами все расплывалось настолько, что он мог видеть с величайшим трудом. Стало трудно употреблять твердую пищу. Он заставил себя перейти к только жидкой диете. Вечером второго дня, разбитый болезнью более чем когда-либо за свою жизнь, он отправился в постель. Он все еще был убежден: единственное, в чем он нуждался, — это отдых.

«Это, — сказал себе Клэйн нетвердо, — любопытно».

Любопытным ему казался тот факт, что он не мог подняться с постели. Через открытое окно до него доносились голоса мужчин, работающих в саду. Дважды в течение этих минут в спокойном сладковатом воздухе прозвенел мелодичный женский смех. Глаза болели, его бросало то в жар, то в холод. Он был жалок до такой степени, что совершенно не осознавал, что с ним произошло. У него возникло смутное ощущение, что он допустил ошибку, вернувшись в поместье: «Солнечная Звезда» могла стать гораздо лучшим убежищем, лучше оборудованным, с большим количеством грамотных фармацевтов. Возможно, там можно было что-то сделать для него.

Эта идея так и не выкристаллизовалась со всей четкостью. У него не было определенных планов. Все, что он Мог сделать сейчас, Чтобы избавиться от простуды, это пропотеть. То и дело его посещали такие мысли: «Беда в том, что раньше я никогда не болел. У меня нет закалки. Не думал я, что болезнь ослабляет разум». Лежа в ставшей неудобной кровати, Клэйн устало шевельнулся. «Я взялся за дело Хорошо, — убеждал он себя, — но я единственный, кто может увести Риссов с Земли. Если я умру…» Но он не решился думать об этом.

Скривившись, Клэйн подумал, а кто он, в сущности, такой? Презираемый всеми мутант, вознесшийся на вершину Линнской империи. И в час победы над смертельным врагом свалившийся в постель. Он оказался здесь, беспомощный, ослабленный болезнью внутри собственной оболочки гораздо сильнее, чем любой мощью и силой, которые он мог контролировать снаружи. И победа увядала, куда-то ускользала, испарялась. Встряхнув головой, совсем отчаявшись, Клэйн повернулся на бок и заснул.

…Ему снилось, что он четырехлетний мальчик и Играет в садах Центрального Дворца в дни тогдашнего лорда-советника Линна. И чужие дети преследовали его. В этом ночном кошмаре он надеялся только на то, что сумеет поставить под контроль энергетическую сферу раньше, чем они его схватят. Сфера, символ изумительной силы, почти богоподобная сфера…

Даже во сне он знал, что обе сферы — та, которую вернул Чиннар, и взятая ими у «маленького народа» — находились далеко от поместья. Но Тем не менее, задыхаясь от бега и ужаса, он пытался поставить сферу под свой контроль, но Не мог вспомнить Нужное для этого слово. Мальчишки приближались. Когда он оглянулся, То Смог разглядеть их сверкающие глаза, язвительно перекошенные рты. Даже их дикие выкрики долетали до его слуха через все эти прошедшие годы и сильным эхом отдавались в его мозгу. Но именно в тот момент, когда их растопыренные пальцы уже хватали его, когда его полностью охватило отчаяние, он громко произнес необходимое для сферы слово.

Клэйн проснулся, покрывшись от Страха испариной, но Почти мгновенно заснул снова. И снова За ним гнались мальчишки. До него Дошло, что он поступил неправильно, пытаясь произнести верное слою. Все, чего он действительно хотел, это добраться до черного ящика, в котором хранилась сфера. Он достиг его и с восторгом начал влезать внутрь. Он знал — каким-то образом знал, — если он залезет, мальчишки не заметят его. Он глубоко вжался в ящик — тот оказался гораздо глубже, чем он думал, — и нырнул во тьму, где отсутствовали тени. И в этот момент он со всей остротой подумал: «Что я здесь делаю? Куда меня затягивает?»

Проснувшись, Клэйн долго пытался разгадать смысл сна. А потом очень медленно откинул покрывало и сел, покачиваясь от головокружения. Несмотря на слабость, он был настроен решительно. «Болен я или нет, — сказал он себе, — но я встаю».

Ему бы сейчас оказаться на борту «Солнечной Звезды». Во время долгих космических полетов он проводил много экспериментов в просторных химических лабораториях этого корабля. Он готовил различные лекарственные препараты по старинным рецептам. Сначала он опробовал их на умирающих, затем, очень осторожно, на больных. Некоторые из снадобий оказались весьма эффективными.

В комнату вошла сиделка. Клэйн видел ее словно сквозь густой туман.

— Мою одежду, — пробормотал он, — принесите одежду.

— Ваша честь, — возразила она, — вы не должны этого делать. Вы больны. Вам нужно вернуться в постель.

Не дожидаясь ответа, сиделка вышла. Через минуту вбежал физиотерапевт. Не встретив сопротивления больного, он уложил его и завернул в простыни. Клэйн пытался было протестовать:

— Доктор, я хочу получить одежду. Мне нужно отправиться на корабль… — шепот перешел в невнятное бормотание.

Голос врача доносился до него как будто издалека.

— На корабль?.. Что он собирается делать? Отправиться на битву?

Последовала пауза. Затем врач заговорил снова:

— Сестра, попросите приготовить для больного холодный душ. Думаю, ему нужен шок.

Все дальнейшее воспринималось Клэйном как в тумане. Но его не покидала мысль: «Меня заключили в клетку, я не могу из нее выбраться. Они денно и нощно следят за мной. Они прекрасно знают слабости любого больного. И в последние минуты жизни твой ранг не имеет никакого значения».

Он не мог вспомнить, когда его вновь уложили в постель, но внезапно снова ощутил себя плотно завернутым в простыни. Они казались Клэйну невыносимо тяжелыми, хотя сверху простыней лежало одно одеяло. Одна из медсестер сказала:

— Спит! Хорошо. Думаю, ему станет лучше, когда он проснется.

Клэйн спал, но не осознавал этого. Ему казалось, что он стоит на зеленой лужайке, а рядом с ним Маделина. Она улыбается и говорит: «Я буду добра с тобой. Я нужна тебе». Ее образ растаял, и он проводил ее слабой улыбкой. Внезапно появился Деррин. Клэйн сказал ему: «Боюсь, что звезда семьи Линнов закатывается, а это означает, что следующим лордом-правителем будет Чиннар. Вся эта борьба бесполезна, бесцельна…» Издалека послышался чей-то голос: «Патронату сообщено. Для управления Империей создан Комитет Девяти…»

Он остался один. Прогуливался’ по лужайке, дыша свежим воздухом. Впереди темнел лес, деревья отбрасывали тени. От ствола к стволу летали чьи-то неясные силуэты. Ему почудилось в них что-то знакомое, но определить, кто это был, он не сумел. Он вышел на опушку леса, замешкался, а потом двинулся под тень деревьев. При этом он почему-то знал, что Маделина рядом…

Клэйн проснулся и открыл глаза. Он испытывал расслабленность и облегчение, фантастическая глубина позади него отступила. Он четко различал все предметы, в душе царили мир и покой. Клэйн повернул голову. В кресле за кроватью сидел Чиннар — изможденный, с впалыми щеками. Его вид потряс возвращающегося из беспамятства Клэйна. Он спросил:

— Сколько это продолжалось?

— Восемнадцать дней. — Варвар устало улыбнулся. — Мы вынуждены были бороться нашими собственными средствами. Узнав, что вы при смерти, я вызвал вашего доктора. Не получив ответа, я и трое обученных вами фармацевтов опустились туда. То же сделала армия. Поскольку все резонаторы с корабля были сняты, мы без проблем вошли. — Он сменил тему: — Как же получилось, что вас окружили невежды? После той медицинской работы, которую вы проделали на корабле, вернуться сюда…

Клэйн подумал: «Я и вправду совершенно забыл, что он где-то поблизости. Я был слишком занят тогда, когда мы вернулись. А кроме того, я был болен и мне не хватило здравомыслия». Он смотрел на Чиннара, будто впервые видел его. Перед ним сидел лидер, привыкший к кровавой тактике. И тем не менее он прибыл сюда, чтобы бескорыстно помочь своему сопернику в борьбе за власть в Солнечной системе. Чиннар, казалось, проник в его мысли:

— Ваша честь, — сказал он ухмыляясь, — все восемнадцать дней я не отходил от вашей постели, поскольку у меня нет лучшего решения проблемы Риссов по сравнению с остальными линнскими идиотами… за пределами этого помещения. — Он обвел рукой комнату и продолжил: — Кажется невероятным, но человеческую расу может спасти только один человек, но как он надеется совершить это, я не могу себе даже представить.

Он замолчал и посмотрел на Клэйна как-то странно и столь напряженно, что тот пришел в возбуждение. Варвар, уныло кивнув, промолвил:

— Ваши предположения оказались верными. Война с Риссами началась. Все планы, которые я когда-то строил относительно организации сопротивления Чужим, теперь кажутся мне не более чем плодом моего больного воображения. — Решив, что чересчур разнюнился, Чиннар продолжил более твердым тоном: — В течение шести дней сотни боевых кораблей Риссов атаковали человеческие поселения — и малые, и большие. Я даже не могу дать вам оценку наших потерь. Мужчины, женщины и дети гибнут миллионами. Вне всякого сомнения, происходящее похоже на вторую и заключительную фазу их вторжения. — Его интонация еще раз изменилась. — Ваша честь, — хрипло сказал он, — мы обязаны уничтожить этих монстров до последнего существа.

— Нет! — ответил Клэйн.

Он медленно сел, ощущая болезненную слабость. Но его глаза твердо встретили налившийся кровью взгляд лидера варваров.

— Чиннар, — проговорил он, — завтра мы отправим изображенный на рисунках ультиматум, дающий Риссам месяц на то, чтобы убраться из Солнечной системы и принять предложение о разделении сфер влияния в качестве постоянной политики.

— Но если они откажутся… — в голосе варвара звучало неприкрытое сомнение. — Ваша честь, в течение месяца пятьдесят миллионов людей будут…

Клэйн продолжил, словно ничего не слышал:

— Примерно через двое суток мы приступим к уничтожению их сил и цивилизации повсюду. Точное время зависит от того, когда я поднимусь окончательно. — Он резко сказал Чиннару: — Не паникуй! Я никогда ранее не чувствовал себя в более здравом уме. Я готов и занял наконец твердую позицию. Говорю тебе, мой друг, я вижу то, что никогда еще не видел ни один человек. Все предварительные испытания проведены, проверка закончена, хотя мне еще необходимо сделать несколько специальных электронных снимков.

— И что тогда?

— По крайней мере откроется какая-то часть тайного смысла происходящего.

Клэйн вошел в зал и в течение минуты оставался незамеченным. Он воспользовался этим, чтобы оглядеть присутствующих. Здесь, в огромном зале физической лаборатории гигантского корабля Риссов, собралась весьма специфическая ассамблея. Здесь были ученые храмов в белоснежных мантиях, официальные лица из правительства, одетые на редкость добротно, что было неудивительно, ведь именно они осуществляли контроль над производством высококачественных тканей.

Из всех гостей наиболее поношенная одежда была на великих и благородных дворянах. Их поместья заполонили толпы беженцев, и в это кризисное время признаком хорошего тона среди дворян стало одеваться попроще, что должно было показать, что они разделяют страдания простого народа. Клэйну уже приходилось наблюдать нечто подобное в период нашествия варваров; по-видимому, это соответствовало представлениям небогатых и не очень умных людей о равенстве.

Внезапно присутствующие обратили на него взоры. Гул разговоров постепенно затих. Лорд Клэйн какое-то мгновение поколебался, а затем двинулся вперед по коридору, образованному солдатами, задачей которых была охрана оборудования от любопытствующих визитеров. Он включил на полную мощность энергетический сканирующий фиксатор электронного микроскопа, энергетическую камеру, другие необходимые ему приборы. После этого он повернулся к гостям, последние из которых шумно устраивались в креслах.

Клэйн подал знак носильщикам вынести вперед контейнер со сферой. Когда контейнер был установлен в соответствующем месте, под одной из мерцающих машин, он нажал кнопку. Телевизионная камера вошла внутрь сферы, ритмично перемещаясь вперед и назад, абсолютно синхронно с сияющим шаром. Клэйн щелкнул переключателем. Зажглись огни, с потолка спустился огромный экран, и на нем мириадами звезд вспыхнула Вселенная. Лорд указал на слабо светящуюся справа от экрана, размеренно перекатывающуюся сферу и проговорил:

— Вы видите картину, которая находится внутри этого шара.

Видимо, эти слова были слишком необычны, и присутствующие не могли сразу переварить их смысл. Или, возможно, просто не поверили его объяснению. По крайней мере никто не выглядел изумленным, хотя это было ненормально.

Подождав, пока эта сверкающая масса звезд не стабилизировалась, Клэйн мысленным приказом привел всю эту массу в движение. Изображение через камеру проецировалось на экран. Поначалу движение казалось не столь заметным. Но потом на экране выросло сияющее солнце и стало быстро набегать на зрителей. Все ближе и ближе, ужасно близко. Края экрана коснулась какая-то планета и, вращаясь, стала величественно приближаться. На некотором отдалении от нее виднелся спутник.

— Наши Земля и Луна, — сказал Клэйн, — а перед этим было наше Солнце. Ну что, давайте внесем их в зал?

Он не ожидал, что его поймут. Он отключил камеру, дождался, когда погаснет экран, и на мгновение задумался. Присутствующие изумленно выдохнули. Перед их глазами вспыхнул сверкающий белый шар примерно трех дюймов в диаметре, который двинулся под линзы обозрения микроскопа. Помещение внезапно осветилось ярким, словно дневным, светом. В мертвой тишине Клэйн произнес:

— Хотя это и чрезвычайно трудно осознать, перед вами — наше Солнце. Здесь также все планеты, несмотря на то, что их трудно разглядеть невооруженным глазом, — Меркурий, Венера, Земля, Марс и так далее…

Чей-то натянутый, как струна, голос спросил:

— Но как это возможно? Ведь мы сидим здесь, в корабле, на высоте несколько миль над Землей!

Клэйн ничего не ответил. Здесь таился один из секретов пространства, изменяющегося во времени. Риссы выделили в своем «защитном» устройстве некий побочный продукт. Он моментально вторгался в любое пространственно-временное поле с помощью резонирующего энергетического потока. Но в сфере и в ее побочных продуктах должен быть заключен ответ, более близкий к реальности, чем любой другой.

Рациональная космология? Безусловно, впервые в истории человечества люди постигали глубинный смысл происхождения материи. Что возникло сначала: идея Вселенной или сама Вселенная? Ответить на этот вопрос не мог ни один человек, ибо любой был лишь наблюдателем. Если бы он сумел понять четырехмерность Вселенной, то смог бы постичь ее всю целиком. Она сама служила бы себе эталоном размера и скорости.

— Ну а сейчас, — Клэйн повернулся к присутствующим, — мы видим Землю размером с пылинку, и то она достаточно велика. С помощью мощного энергетического микроскопа мы можем увеличить ее в сотни миллионов раз. Увеличение даст нам огромный шар для наблюдения, который мы сможем осмотреть только по отдельным сегментам.

Ощущая на себе взгляды множества зрителей, Клэйн наклонился над нужным прибором, проделал необходимые операции и сказал:

— Я оснастил этот механизм инфраиглой, которую мог бы описать только с помощью ряда не имеющих для вас смысла цифр. Риссы использовали инфраиглы для высверливания в объектах отверстий диаметром в одну десятимиллионную долю миллиметра. Я же использую ее как остро заточенный кинжал.

Сделав паузу, чтобы смысл его таинственных слов дошел до всех, Клэйн произнес:

— А теперь я переведу наше крошечное Солнце и окружающие его планеты в положение, чтобы ничего не помешало микроскопу сфокусироваться на Земле.

Он приник к окулярам увеличительного прибора и, не поднимая головы, промолвил:

— Я вижу внизу Землю. Не похоже, что она крутится в пространстве, но тем не менее скорость ее вращения должна составлять около двенадцати тысяч оборотов в секунду. Так, возможно, и есть, я не сделал расчетов, так что то, что я намерен совершить, зависит от автоматики. Существует неразрывная связь между той Землей и нашей. В течение секунды проходят тысячи суток, и соотношение времени будет точным. Вы можете спросить, — продолжил Клэйн, — каким образом я сумею разглядеть что-либо на объекте, вращающемся с такой безумной скоростью. Особенно если он совершает тридцать оборотов вокруг Солнца за секунду. Мой ответ — Риссы обеспечили нас всеми необходимыми для этого автоматическими устройствами. Проблема — в синхрогазации, которая немыслима для человеческого мозга, но весьма проста для энергетических сетей. Вчера я успел немного попрактиковаться на Луне и убедился в логичности и правильности этой теории.

Клэйн распрямился, подхватил кипу фотографий и передал их человеку, сидящему поблизости:

— Пустите их по кругу.

Не обращая внимания на раздавшиеся охи и ахи, он повернулся к микроскопу и продолжил объяснение:

— Скорость вращения, когда работают эти реле, почти не имеет значения. Эта камера Риссов делает миллионы снимков в секунду. Изображения фиксируются не на фотопленке, а закладываются в рулоне. И способ их использования основан на подобном принципе. Вчера, как вы, должно быть, помните, мы посетили города, расположенные в горах, и осматривали их один за другим с безопасного расстояния. Но никто из вас не знал, что я сфотографировал их и заложил в трубку. В настоящий момент камера делает изображения Земли всякий раз, когда она проходит внизу. Когда я надавливаю этот рычажок, камера фиксирует картины только одного района крошечного глобуса, соответствующего по своей структуре одной из фотографий, которые я вчера сделал, снимая контролируемый Риссами город.

Клэйн нажал рычажок. Между сверкающим, как алмаз, солнцем и аудиторией появился щит, затуманивший экран.

— Ага, по-моему, изображение не в фокусе, — заметил Клэйн.

Он подрегулировал приборы. Яркое пятно на экране приобрело резкость и превратилось в какой-то город, расположенный в горной местности. Чей-то бас прогудел:

— Да это же Денра!

— Надеюсь, всем видно, — сказал Клэйн.

По их лицам он видел, что они не имеют ни малейшего понятия о том, что происходит. И неудивительно. По сути, они стали свидетелями координации науки человечества и Риссов на высочайшем уровне. Но они оказались неподготовленными к такому грандиозному событию. Однако несмотря на это Клэйн продолжил:

— Следующий шаг — синхронизация нашей пронзающей инфраиглы. Прошу вас всех осознать тот факт, что при применении иглы против Земли размером с крошечную пылинку укол острия диаметром в одну десяти миллионную долю миллиметра может быть катастрофически разрушительным. Следовательно, инструмент должен быть отрегулирован только на нанесение поверхностного удара, а именно — таким вот образом…

В то же мгновение город Денра на экране растворился в облаке пыли. Часть горных вершин оказалась вдавленной в Землю на глубину почти в милю, словно под воздействием колоссального молота.

— Красота случившегося, — невозмутимо констатировал Клэйн, не испытывая никакого раскаяния, — заключается в том, что нет радиоактивности, к тому же исключается возможность ответного нападения. Ну а свои собственные города мы не собираемся уничтожать, если нас не вынудят. Несмотря даже на то, что в настоящее время они оккупированы Риссами. Думаю, нам следует дать захватчикам шанс поразмыслить над случившимся. Тем временем мы переключимся на другой город, на этот раз не на Земле, а на планете Чужих, которую посетила «Солнечная Звезда». Когда мы там были, я сделал нужные фотографии, поскольку уже в то время думал о подобном варианте.

Потребовалась почти минута, чтобы найти в сфере необходимую планету и поместить ее под мощный энергетический микроскоп. Клэйн продолжил:

— Как вы знаете, мы распространили ультиматум, используя серию рисованных изображений. Мы потребовали капитуляции и сдачи половины боевых звездолетов, вторгшихся в Солнечную систему, сотрудничества в соответствии с нашей мирной галактической программой. Она включает в себя совместное освоение всех новых открытых обитаемых планет и разделение множества миров необитаемых. Межзвездный телевизионный механизм, доставленный со второго захваченного нами корабля, находится на борту в рабочем состоянии. К сожалению, сам второй корабль все еще не отремонтирован. До сих пор мы не получили ответа на наш ультиматум. Поэтому возникла необходимость убедить упрямого врага уже на их территории сотрудничать с нами, в противном случае они погибнут.

Клэйн коснулся кнопки, и город Риссов, тускло мерцающий на экране, рассыпался, словно был выстроен из песка. Оказалось, что этот удар был гораздо сильнее предыдущего. Город был фактически раздавлен, гигантские горы в отдалении были разорваны на часта, словно куски ветхой одежды.

— Теперь я регулирую более глубинный удар, — бесстрастно продолжал Клэйн. — Причина в том, что мы сфотографировали контролируемые Чужими города только на Земле и на их планете, которую мы посетили. Остальные удары, которые мы нанесем по другим планетам Риссов, отмеченным на захваченных звездных картах, должны быть произведены наудачу, без применения предварительно сделанной фотографии. Мы всегда можем бить по горным районам, и ошибки не будет. Но удары должны быть достаточно мощными, чтобы их эффект ощущался на расстоянии сотен миль…

Несмотря на желание лорда сохранять спокойствие, его голос дрогнул. В зале воцарилась мертвая тишина. Но наверняка никто из присутствующих, кроме него, не мог вообразить себе масштабы происходящего. Вселенная была покорена. Человек, вглядываясь в звезды, больше не чувствовал себя крошечным и ничтожным. Величие пространства-времени осталось таким же грандиозным, как и всегда, но завеса была поднята. Еще не настал тот день, когда все тайны будут открыты любознательному разуму. Однако отношение к мирозданию изменилось и никогда не будет прежним.

Клэйн пытался скрыть свои чувства, готовясь к следующему удару. Наконец он произнес:

— Предвижу, что Риссам потребуется время, чтобы осознать свое поражение. Нам же остается придерживаться тактики их наказания до тех пор, пока они не подадут нам сигнал о том, что готовы обсудить условия капитуляции.

Такой сигнал поступил через четыре часа…

 

Эпилог

Прошел год.

Клэйн и Чиннар, беседуя, шагали по главной площади Линна. Мутант сказал:

— По мне, так она слишком уродлива.

Клэйн был в тускло-коричневой мантии, а Чиннар в форме рядового армии варваров — люди в таких мундирах стали характерной приметой города в эти дни. Они медленно поднимались к только что установленному монументу Победы.

Клэйн изучающим взглядом рассматривал это сооружение, возвышавшееся перед Центральным Дворцом. Проект памятника одобрил Патронат. Состоял он из огромных размеров куба, который венчала фигура человека в мантии храмового священника. Человек стоял на двух планетах, вытянувшись на носках, словно стремился куда-то вверх, а в руке он держал третью. Вокруг его ног были изображения других планет и звезд. Золотая мантия, совершенно не похожая ни на одно из одеяний Клэйна, блестела в полуденном солнечном свете. Лицо фигуры весьма напоминало лицо Клэйна, однако тело было совершенно невероятных размеров — гигант возвышался на постаменте, подобно башне.

Клэйн повернулся, чтобы заговорить с Чиннаром, но заметил, что тот наблюдает за парой, остановившейся в нескольких футах от памятника.

— Посмотри сюда, — обратился мужчина к женщине. — Здесь написано: «Спаситель расы». Что же напишут о следующем представителе правящей династии?

Женщина спросила:

— А ты уверен, что он из семьи правителей? О, да тут наверху есть и его имя. — Она прочла по слогам: — Клэйн Линнский… Интересно, который же из Линнов?

Пара свернула в сторону от Дворца.

— Вот что значит слава! — пробурчал Клэйн и вдруг заметил, что Чиннар улыбается. Непробиваемый сухарь улыбается!

— Мир велик, — сказал лидер варваров. — Почему они должны знать ваше имя или как вы выглядите? Они же не видели, как, собственно, вы спасли расу. Когда телевидение получит в Линне более широкое распространение, вас, возможно, станут узнавать в любом городском закоулке.

— Не спорю, — ответил Клэйн. — Много ли я сам размышлял о своих великих предках? Я разделю прошлое на десять отрезков и определю себе соответствующее место в зале Славы, — Помедлив немного, он добавил: — Хорошо, что люди забывают своих героев и богов. Если бы они не делали этого, жизнь нового поколения была бы тускло-коричневой.

— Прошу прощения, — произнес варвар, — за то, что я не смог присутствовать на открытии памятника. Давайте присядем на минуту.

Он указал Клэйну на одну из каменных скамеек. Вскоре мимо них проскользнула стайка весело хохочущих девушек. Они даже не взглянули на монумент, а уж мужчин, сидящих у его подножия, просто не заметили. Потом подошли два молодых парня с этюдниками художников. Установив мольберты и достав палитры, они уселись на скамью на противоположной стороне аллеи напротив статуи и принялись рисовать.

— Что мне нравится в этом памятнике, — заговорил один из них, — так это его вид на фоне неба. Если мне удастся изобразить на переднем плане скульптуру на фоне облаков, думаю, получится потрясающая картина.

— Передний план, фон — все это никому, кроме живописцев, не нужные тонкости, — заметил второй. — Главное, что изображения статуи имеют устойчивый спрос на рынке. Когда появляется что-нибудь новенькое, главное — добраться до него первым. Если я сумею пристроить дюжину копий в лучшие магазины, у меня будут заказы на сотню.

Какое-то время художники молча работали. Потом второй юноша поднялся и приблизился к Клэйну и Чиннару.

— Я пытаюсь нарисовать эту статую, — сказал он, — и то, что вы сидите здесь, меня отвлекает, а главное — не добавляет ничего нового к общему колориту. Если не возражаете, я попросил бы вас встать и поднять правую руку так, словно вы отдаете дань уважения герою. Уверяю вас, мне не потребуется много времени. Работаю я быстро и за несколько минут сделаю набросок. Причем сходство гарантирую.

Должно быть, он правильно истолковал выражение лица Клэйна, так как, пожав плечами, поспешно добавил:

— Раз у вас нет желания позировать, я был бы признателен, если бы вы перешли вон к той скамье.

Чиннар с иронией посмотрел на лорда-правителя Линнского, затем поднялся.

— Сомневаюсь, что мой друг захочет позировать на фоне этого выдающегося монумента, но я буду счастлив проделать это и займу место, которое вы подскажете.

— Спасибо, — кивнул художник и вернулся к своему мольберту.