1

Время: семнадцать десять. До реактивации кристалла осталось менее пятнадцати минут.

Для Эдит Прайс хорошо одетый молодой человек, который вошёл в библиотеку, был типичным представителем летней публики в Харкдэйле. Она отличалась от жителей городка, на которых сейчас и сама Эдит походила. Записав его имя — Сет Митчелл — и полагая, что ему нужно получить временный абонемент, она протянула ему регистрационную карточку.

Но он нетерпеливо оттолкнул её, и Эдит впервые вслушалась в то, что он говорил.

— А-а! Так вам нужен кристалл?

— Именно! — ответил он. — Я хочу получить назад небольшой камень, который я подарил музею несколько лет назад.

Эдит покачала головой.

— Мне очень жаль. Сейчас помещение библиотечного музея на ремонте, и оно закрыто для посетителей. Я уверена, что, пока ремонт не закончится, никто заниматься экспонатами не будет, и в любом случае на это надо получить разрешение старшего библиотекаря мисс Дэйвис. Сегодня у неё выходной день, и вы не сможете даже поговорить с ней.

— Сколько времени займёт ремонт?

— Ну… несколько недель, — неуверенно ответила она.

Впечатление, которое произвели её слова на молодого человека — такого же тщательно выбритого, преуспевающего и одетого по последней моде, как и многие её бывшие знакомые по Нью-Йорку, — поразило её. Он сильно побледнел, пробормотал что-то неразборчивое и, повернувшись, покачнулся, как будто последние силы оставили его.

Обычно Эдит не слишком внимательно разглядывала посетителей библиотеки. Но его поведение было настолько странным, что она проводила его взглядом до самого выхода, куда он направился нетвёрдым шагом. У дверей к нему присоединился невысокий коренастый мужчина. Они перебросились несколькими словами и вместе вышли. Через мгновение Эдит увидела в окно, как они подошли к сверкающему новенькому «кадиллаку». Сет сел за руль.

Дорогой автомобиль и то, что Митчелл был не один, каким-то образом придавало особое значение этому в общем-то самому заурядному посещению. Эдит встала со своего кресла и махнула рукой мисс Тилзит. Демонстративно достав ключ от туалета, она незаметно прихватила ключ от музея и вышла.

Через несколько мгновений она уже разглядывала экспозицию камней.

* * *

Всего их было около тридцати. Судя по прикреплённым табличкам, эта коллекция была результатом поисков ценных минералов и красивых камней местными мальчишками. Эдит без труда нашла то, что просил молодой человек. Это был камень под выцветшей табличкой, на которой значилось: «Дар Сета Митчелла и Билли Бингхэма».

Она отодвинула крышку и, осторожно просунув руку, достала камень. Было вполне ясно, что при подборе экспонатов особой щепетильности не проявлялось. Камень казался творением каких-то неукротимых природных сил. Это был плоский обломок кристаллической скальной породы около двух с половиной дюймов длиной и около полутора дюймов в самой широкой части, коричневатого цвета и, несмотря на довольно гладкую поверхность, плохо отражавший свет. Без сомнения, это был самый невзрачный экспонат из всей коллекции.

Разглядывая тусклый камень, Эдит подумала, не захватить ли его с собой и не отвезти ли после работы в гостиницу, чтобы человек не мучился со всякими дурацкими сложностями.

Под дурацкими сложностями подразумевался её враг в лице мисс Дэйвис.

Она решительно вынула табличку с двумя именами. Пожелтевший от времени кусок картона совсем обветшал и порвался. Она уже собиралась сунуть камень в карман, когда сообразила, что сегодня она была в платье без карманов.

«Вот, чёрт!» — подумала она с досадой.

Камень был слишком большим, чтобы спрятать в кулаке, и она направилась к чёрному ходу, где стояли бачки для строительного мусора. Она уже собиралась положить камень в один из бачков, где он не выделялся бы среди другого хлама, когда заметила разбитый цветочный горшок, в котором ещё оставалось немного земли. Рядом валялся бумажный пакет.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы засунуть обломок в пакет, присыпать сверху землёй из горшка и положить пакет в бачок с мусором. Обычно именно ей приходилось запирать здание библиотеки на ночь, и прихватить с собой кристалл, когда все уйдут, было проще простого.

Эдит вернулась на место…

Камень тут же вступил в реакцию с землёй и возобновил деятельность, прерванную двадцать пять лет назад. За ближайший вечер и последовавшую ночь все без исключения Сеты Митчеллы на Земле вспомнили своё детство. Большинство просто улыбнулись, пожали плечами или беспокойно повернулись во сне. Многие из тех, кто жил за пределами Западного полушария, в отдалённых часовых поясах, вскоре вернулись к обычной жизни.

Но в самых разных уголках Земли было немало и тех, кто уже не мог избавиться от воспоминаний.

* * *

Как только выдалась свободная минутка, Эдит повернулась к мисс Тилзит и спросила:

— А кто такой Сет Митчелл?

Тилзит была высокой, худосочной блондинкой в больших роговых очках, за которыми светились неестественно маленькие, но постоянно настороженные серые глаза. Эдит давно убедилась в том, что Тилзит обладала потрясающим, хотя нередко и поверхностным знанием всего, что когда-либо произошло в Харкдэйле.

— Их было двое, — ответила Тилзит. — Два мальчика. Билли Бингхэм и Сет Митчелл.

Затем, испытывая явное удовольствие от наличия слушателя, Тилзит поведала историю исчезновения Билли двадцать пять лет назад, когда ему и его приятелю Сету Митчеллу было всего по двенадцать лет. Она завершила рассказ следующим:

— По словам Сета, они подрались из-за найденного сверкающего каменного обломка. И он божился, что они находились не меньше чем за пятьдесят футов от края скалы, нависшей над озером. Он всё время повторял, что Билли не мог утонуть, хотя все в городе считали, что именно так и было. Во всяком случае тело Билли не нашли.

Слушая рассказ, Эдит пыталась нащупать связь между прошлым и настоящим. Она никак не могла взять в толк, зачем взрослому Сету Митчеллу могло понадобиться напоминание о таком неприятном событии. С другой стороны, мужчин вообще понять трудно. Она пришла к такому выводу после пяти лет ожидания какого-нибудь достойного мужчины, который должен был появиться в один прекрасный день и разыскать её. Судя по всему, найти её в Харкдэйле им было ничуть не легче, чем в Нью-Йорке, где она жила до этого.

Тем временем Тилзит продолжала свой рассказ:

— С людьми вообще происходят странные штуки. Сет Митчелл был так потрясён тем, что произошло с его другом, что он стал сам не свой. У него сейчас ферма по дороге в Эбботсвилль.

— Так Сет Митчелл стал фермером? — недоверчиво переспросила Эдит.

— Именно так.

Эдит промолчала, но про себя отметила, что Тилзит, наверное, не такой уж надёжный источник информации, как ей раньше казалось. Кем бы ни был Сет Митчелл, на фермера он уж никак не походил!

В этот момент её попросили найти кое-какие книги, и она выкинула случившееся из головы.

 

2

Проехав несколько раз по городу, Эдит примерно в половине десятого наконец увидела приметный золотистый «кадиллак» Сета Митчелла и припарковала машину напротив входа в мотель.

Под деревьями, где она остановилась, было почти совсем темно, и это её порадовало. Но даже под надёжным укрытием темноты она чувствовала, как сильно бьётся её сердце и пылает лицо.

«Зачем мне это нужно?» — спрашивала она себя.

Она самокритично призналась себе, что рассчитывала на летний роман, что было довольно глупо для двадцатисемилетней женщины, которой следовало бы серьёзно подумать о замужестве.

Её мысли неожиданно прервались. С того места, где она находилась, ей хорошо была видна дверь домика, около которого был припаркован «кадиллак». Дверь открылась. В дверном проёме, освещённом изнутри, показалась приземистая фигура человека, которого она видела с Сетом днём. Эдит непроизвольно затаила дыхание, когда этот человек вышел и закрыл за собой дверь.

Спустя несколько минут он показался у главного входа в мотель и, немного постояв, направился быстрым шагом в деловую часть Харкдэйла, располагавшуюся неподалёку.

«А я ведь там только что была», — подумала она.

Наблюдая за ним, она почувствовала, как улетучивается её решимость. Она почему-то считала, что у этого коренастого человека в действительности не было ничего общего с Сетом Митчеллом.

Отказавшись от своего первоначального замысла, она завела мотор. По пути домой ей было стыдно, но не того, что она сделала, а того, что намеревалась сделать.

Что ей делать дальше — она не знала. Но она твёрдо решила, что больше ей не должно быть стыдно за свои поступки.

Добравшись до своей квартиры, Эдит засунула пакет с кристаллом в шкаф и, без всякого аппетита пожевав что-то, отправилась спать.

* * *

Коренастый человек вернулся в мотель раздражённым.

— Камня там не было, — сообщил он Сету Митчеллу, лежавшему на одной из кроватей с кляпом во рту и связанному по рукам и ногам.

Сет Митчелл с тревогой наблюдал за тем, как коренастый человек развязывал его ноги.

— Я тут думал, что с тобой делать. Может, самое лучшее — это отвезти тебя назад в Нью-Йорк. Как только я уеду, полиции меня уже не найти, — сказал коренастый.

Он вытащил кляп. Сделав глубокий вдох, молодой человек запротестовал:

— Да я близко к полиции не подойду!

Он испуганно замолчал, судорожно сглотнув. Его мозг отказывался даже допустить мысль о том, что его могут убить. Его, Сета Митчелла, когда перед ним наконец-то открылся путь к успеху после всех этих долгих лет терпеливого ожидания.

Коренастый подошёл к нему сегодня днём на служебной стоянке автомашин, широко улыбаясь. Плотный, невысокий человек — не более пяти футов четырёх дюймов. Цветом лица он походил на араба. Он подошёл и спросил:

— А где кристалл, который вы нашли с Билли Бингхэмом?

Что могло произойти, ответь Сет сразу, теперь сказать невозможно. Но он не сразу вспомнил кристалл и покачал головой. Тогда человек вынул руку из кармана. В руке блеснул пистолет. Под дулом пистолета Сет привёз незнакомца в Харкдэйл и показал ему то место на озере Нараганг, где они с Билли подрались. И уже там, на озере, он вспомнил о кристалле. После этого коренастый заставил его отправиться в библиотеку, где он всё время, пока разговаривал с молодой женщиной за конторкой, чувствовал направленный на себя пистолет.

Неожиданно вспомнив свою беседу, он с отчаянием воскликнул:

— А может, та библиотекарша…

— Может, — безразлично отозвался коренастый.

Он развязал Сету руки и, отступив назад, махнул ему пистолетом. Они вышли на улицу, сели в машину и уехали.

Когда они добрались до озера, коренастый сказал:

— Остановись.

Сет остановил машину, прогремел выстрел, и убийство свершилось.

Убийца затащил тело на скалу, нависшую над озером, привязал к нему камни и сбросил вниз.

После этого он вернулся в Нью-Йорк, поставил машину Сета на его обычную стоянку и, переночевав в Нью-Йорке, начал готовиться к возвращению в Харкдэйл.

Этой ночью Эдит спала очень беспокойно: ей снилось, что все до единой Эдит Прайс, жившие на Земле, прошли перед ней. Лишь с полдюжины Эдит были замужем, и даже во сне это поразило её.

Ещё хуже было то, что подавляющее большинство Эдит Прайс так или иначе неприятно отличались от обычных людей: или они были безмерно толстыми, или немыслимо худыми, с бегающими глазами, а то и просто сумасшедшими. Правда, встречались и привлекательные особы с живым взглядом, и хотя их было немного, но это всё-таки утешало.

Эдит разбудил телефонный звонок. Звонил хранитель библиотеки:

— Мисс Прайс, вам лучше прямо сейчас приехать. Ночью кто-то залез в библиотеку.

У Эдит было странное ощущение нереальности происходящего.

— Залез в библиотеку? — переспросила она.

— Точно. В музее всё разворочено. Кто бы это ни был, он, наверное, решил, что часть камней настоящие. Они разбросаны по всему полу.

 

3

Поначалу Эдит Прайс приняла худощавого молодого человека в комбинезоне за обыкновенного, не слишком грамотного фермера.

Она записала его имя — Сет Митчелл — и только через мгновение изумлённо подняла глаза.

Перед ней было осунувшееся, огрубевшее от палящих лучей солнца и порывов ветра лицо с впалыми щеками и больными глазами. И тем не менее этот человек поразительно походил на вчерашнего Сета Митчелла.

Она догадалась, что это, наверное, тот самый Сет Митчелл, о котором рассказывала мисс Тилзит. Судя по всему, здесь был целый клан Митчеллов с кузенами и кузинами, похожими друг на друга.

Она продолжала размышлять над этим, и вдруг неожиданно поняла, о чём он всё время невнятно мямлил.

— Камень? — переспросила Эдит. — Кристалл, который вы подарили музею библиотеки двадцать пять лет назад?!

Он кивнул.

Эдит, поджав губы, подумала: «Ладно, сейчас мы во всём разберёмся».

Видя её замешательство, человек достал из бумажника какую-то бумажку и протянул ей. Взглянув на неё, Эдит увидела, что это была двадцатидолларовая купюра.

Она взяла себя в руки и сказала:

— Но ведь это очень большие деньги за обычный обломок камня.

— Он мне очень нужен, — промямлил он.

Она не разобрала, что он сказал затем, но его последние слова были вполне ясными:

— …когда исчез Билли.

В наступившем молчании Эдит призналась себе, что это действительно был тот самый Сет Митчелл.

Решив поддержать разговор, она заметила:

— Я слышала о Билле. Очень печальное событие.

— Я крикнул ему, чтобы он исчез, и он исчез! — Голос Митчелла дрожал. От воспоминаний о пережитом шоке его глаза приобрели странный блеклый оттенок. Он продолжал: — Мы оба схватили его. А потом он исчез.

Казалось, он больше не замечал её присутствия. Он рассказывал, как будто говорил сам с собой:

— Камень сверкал так ярко. Он был совсем не таким, каким стал потом. Он потускнел, и никто не хотел мне верить.

Помолчав, он продолжал:

— Все эти годы я не переставал об этом думать. И только прошлой ночью я наконец сообразил, в чём дело. Что могло заставить Билли исчезнуть, когда я крикнул об этом? Что, как не сам камень?

Эдит решила, что разбираться с этим нужно психиатру, а не библиотекарю. Ей пришло в голову, что самым простым решением было бы вернуть ему камень.

Но сделать это надо было с умом. Она уже допустила ошибку вчера, расспрашивая мисс Тилзит о Сете Митчелле. Во время расследования полицией взлома библиотечного музея она старалась отвечать очень осторожно, чтобы не выдать своей причастности к происшедшему.

Чем быстрее она избавится от камня, спрятанного на кухне, тем лучше.

— Если вы оставите мне свой адрес, — вежливо произнесла она, — я поговорю со старшим библиотекарем, и она, возможно, свяжется с вами.

Адрес, который он неохотно дал ей, был по дороге в Эбботсвилль.

Попрощавшись, она проводила его взглядом.

По дороге домой тем же вечером она заехала в мотель. Золотистого «кадиллака» не было.

— Значит, это безумие кончилось, — подумала она с облегчением.

* * *

Она поужинала, как всегда, поздно. Потом, удостоверившись, что дверь заперта, она вытащила пакет, и ей сразу бросилось в глаза, что земли стало меньше.

Она испугалась, что камень мог исчезнуть. Расстелив на полу газету, она вывалила на неё всё содержимое пакета и замерла в изумлении: в комьях земли сверкал изумительной красоты кристалл.

— Но этого не может быть! — прошептала она. — Камень был таким невзрачным. А теперь он… просто потрясающий!

Она взяла его в руку. Пурпурные переливы были совсем живыми, как будто тысячи искрящихся огней внутри постоянно двигались и перемещались. То здесь, то там луч света нащупывал и озарял гроздья, вспыхивавшие языками малинового пламени. Кристалл сверкал так ярко, что у Эдит буквально перехватило дыхание.

Она поднесла кристалл к глазам и посмотрела на свет — внутри был какой-то рисунок.

Непонятно каким образом, но кому-то удалось вырезать рельефное изображение солнечной системы и раскрасить его. В руках у Эдит был великолепный образец — во всяком случае так она решила — искусства резьбы по камню. Пурпурно-красный свет, заливавший изображение, казалось, исходил от крошечного «солнца», освещавшего планеты своей системы.

Она подошла к шкафу. В её голове роились мысли о том, что этот кристалл, наверное, обладает магическими свойствами. Она вспомнила рассказ фермера Сета Митчелла о том, что случилось, когда он крикнул Билли Бингхэму в присутствии камня… Может, камень реагировал на звук человеческого голоса?..

Она решила сразу проверить это, произнеся нужные слова.

Ничего не случилось. Всё оставалось по-прежнему. Она ещё раз произнесла нужную фразу, тщательно выговаривая каждое слово.

Никакого эффекта.

Она повторяла фразу, меняя тембр голоса от низкого контральто до пронзительного сопрано — и всё впустую!

Она опять посмотрела на рисунок внутри и поднесла камень поближе к свету, чтобы лучше видеть. Разглядывая в кристалле очертания солнечной системы, она вдруг произнесла ещё раз с неожиданной решительностью, и чётко выговаривая слова:

— Я хочу, чтобы Билли Бингхэм — мальчик — вернулся назад… Прямо сейчас!

В наступившей тишине ожидания она с каждой секундой всё сильнее ощущала всю глупость происходящего.

Никаких признаков пропавшего Билли Бингхэма.

«Ну и слава богу!» — подумала она с облегчением.

* * *

Когда Эдит проснулась на следующее утро, она уже знала, как ей поступить. Нужно было любым способом избавиться от камня, угрожавшего её рассудку.

Ещё раз взглянув на камень, она увидела, что рисунок изменился. Теперь это было очертание человеческого тела, составленное из багровых и красных светящихся точек.

Она обратила внимание на то, что рисунок был удивительно подробным. Слабое подсвечивание фигуры наводило на мысль о нервных окончаниях и кровеносных сосудах.

Поглощенная этим необычным зрелищем Эдит вдруг вспомнила о своём решении.

Она положила кристалл в небольшую коробку, засыпала его новой землёй — она где-то читала, что кристаллам необходима подпитка, — завернула в обёрточную бумагу и написала адрес: Сету Митчеллу, Рурал Рут, четыре, Эбботсвилль.

Вскоре она уже подъезжала к почте. Только отправив посылку, она сообразила, что снова действовала необдуманно и опять совершила глупость.

А что, если Сет Митчелл напишет в библиотеку письмо с благодарностью? Она очень живо представила себе, как обрадуется мисс Дэйвис проступку выпускницы колледжа, навязанной ей правлением библиотеки. Невозможно будет объяснить, каким образом романтический порыв заставил её украсть кристалл… а когда из её планов ничего не вышло — избавиться от свидетельства своей слабости, что она, собственно, сейчас и сделала.

«Может, лучше сразу сесть на следующий автобус в Нью-Йорк и больше никогда не видеть этого дурацкого городка?» — с тоской подумала она.

Это был очень неприятный момент. У неё было ощущение, что вся её жизнь состояла из бесконечной серии совершённых ошибок. Свернув на обочину, она остановила машину и задумалась. Она вспомнила о своём первом ухажёре в колледже и о том, как она его бросила, поддавшись какому-то необъяснимому порыву. В тот момент она увлеклась движением «Бог умер: теперь ты сам — бог!». Приверженцы этого движения считали, что неважно, как ты поступаешь с другими людьми: что бы ты им ни сделал — стыдиться было нечего.

В приступе жалости к себе она с тоской подумала, что если бы не вступила в ряды «поколения без угрызений совести», то теперь была бы миссис Ричард Стэплз.

Она вспомнила о недавнем сне, и это напоминание вернуло её к жизни. Дурацкие мысли! Она рассмеялась и подумала: «В самом деле, послать кристалл наихудшему из всех Сетов Митчеллов было не самой удачной идеей».

Её страх прошёл. Действительно, забавно! И что за странный сон ей приснился!

Как вообще можно знать, что для тебя лучше — какое решение, какая философия, какая, в конце концов, диета? И лучше для чего?

* * *

Эдит уже была на своём рабочем месте, когда в библиотеке появилась мисс Тилзит с особенным выражением лица. После шести месяцев пребывания в Харкдэйле Эдит научилась распознавать это выражение, означавшее: «Я узнала нечто очень интересное».

— Вы смотрели сегодняшнюю газету? — многозначительно поинтересовалась Тилзит.

Эдит сообразила, что речь, видимо, идёт о «Харкдэйл инкуайрер», ежедневной местной газете, выходившей на двух листах. Она сама продолжала читать «Таймс», хотя и подписалась для приличия на местную газету.

— Помните, вы на днях спрашивали о человеке по имени Сет Митчелл? — продолжала Тилзит.

Эдит отлично об этом помнила, но предпочла изобразить недоумение.

Тилзит развернула газету и протянула её Эдит. Крупный заголовок гласил:

БИЛЛИ БИНГХЭМ НАШЁЛСЯ?

Эдит машинально взяла газету и начала читать:

Вчера в одиннадцатом часу вечера из зарослей кустарника возле озера Нараганг появился двенадцатилетний мальчик и попытался войти в дом, в котором двадцать пять лет назад жил Билли Бингхэм. Нынешний владелец дома Джон Хилдек, плотник по профессии, отвёл испуганного мальчика в полицейский участок. Оттуда его увезли в больницу.

Дальше Эдит читать не могла. Газета выскользнула у неё из рук, она покачнулась и медленно сползла на пол.

Когда она очнулась на кушетке в комнате отдыха, перед её глазами по-прежнему стояла яркая и невероятная картина того, как она приказала кристаллу вернуть Билли Бингхэма где-то между девятью и десятью часами предыдущего вечера.

 

4

Майами.

В этом поющем городе Сет Митчелл, думая о боге, часто называл его про себя «Музыкантом». Под этим он подразумевал, что его жизнь была подобна музыке, а сама музыка — симфонией или, по меньшей мере — концертом.

Кто-то свыше, без сомнения, считал его подходящим инструментом.

Ведь у него были деньги, женщины, хорошая карьера игрока — и всё это без особых усилий, ведь он был таким послушным инструментом в общем оркестре. Совсем неплохо для провинциального паренька, оказавшегося в большом городе, когда ему исполнилось только двадцать лет.

Но сейчас «Музыкант» почему-то заказал печальную ноту.

Митчелл держал в руке номер «Харкдэйл инкуайрер» с отчётом о появлении Билли Бингхэма.

Он разглядывал фотографию испуганного мальчика лет двенадцати на вид. Он был похож и не похож на Билли Бингхэма. Митчелла это удивило. «Инкуайрер» приносил извинения за то, что хранившаяся в его архивах фотография настоящего Билли была утеряна, и пояснял, что, по слухам, родители Билли переехали в Техас, а куда именно — никто не знал.

Статья заканчивалась следующими словами:

Единственным человеком, который может подтвердить, что этот мальчик в самом деле Билли Бингхэм, по-видимому, является Сет Митчелл, друживший с Билли. К сожалению, местожительство Митчелла в настоящее время тоже неизвестно.

«„Инкуайрер“ должен был сообразить хотя бы проверить список своих подписчиков из других штатов», — язвительно подумал Митчелл.

* * *

Следующий день.

Войдя в палату триста двенадцать больницы Харкдэйла, он увидел лежащего на кровати мальчика, который при появлении незнакомого человека испуганно отложил журнал. Митчелл ободряюще улыбнулся и сказал:

— Билли, тебе не следует меня бояться. Я пришёл как твой друг.

Мальчик неуверенно ответил:

— То же самое говорил и толстый человек, а потом разозлился.

Митчелл не стал выяснять, кем был этот толстый человек. Он пододвинул к себе стоявший около кровати стул и тихо сказал:

— Билли, то, что случилось с тобой, похоже на сказку. Но самое главное — тебе не нужно волноваться.

Билли закусил губу, и по его щеке покатилась слеза.

— Они обращаются со мной так, будто я вру. Толстый человек сказал, что посадит меня в тюрьму, если я не скажу правду.

Митчелл вспомнил те дни, когда его так же нетерпеливо допрашивали в связи с исчезновением Билли. Стиснув зубы, он сказал:

— Я сделаю для тебя всё, что в моих силах. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов, которые никому не пришло в голову задать. Тебе не нужно отвечать, если ты не хочешь. Что скажешь?

— Ладно.

Митчелл решил, что можно приступать к делу.

— А во что был одет Сет в тот день?

— Коричневые вельветовые брюки и серую рубашку.

Этот ответ принёс Митчеллу первое разочарование. Он надеялся, что такие детали помогут ему всё вспомнить. Этого не произошло. Как он ни старался, ему так и не удалось вспомнить, что за брюки были на нём в тот день.

— На тебе тоже были вельветовые брюки? — спросил он наобум.

— Они там. — Мальчик показал на шкаф.

Митчелл встал, выдвинул ящик и достал мятые дешёвые вельветовые брюки. Он внимательно осмотрел их, надеясь, что они подскажут ему какую-нибудь забытую деталь. Наконец он разочарованно положил их обратно. Этикетка с названием фирмы-изготовителя была оторвана. Он не помнил, чтобы видел их раньше.

«Двадцать пять лет…» — с горечью подумал он. Время было, как толстое покрывало, в котором было несколько дырок. Сквозь эти дырки он мог видеть обрывки прошлого, какие-то моменты своей жизни, вырванные из контекста и потому несвязные.

— Билли, — спросил Митчелл, вернувшись на место, — ты говорил о том, что схватил камень. Где ты его увидел?

— На скале. Там есть тропинка, которая ведёт к озеру.

— Ты уже бывал раньше на этом месте?

Мальчик кивнул:

— Несколько раз, когда было холодно. Обычно мы с Сетом играли около воды.

Митчелл кивнул. Он помнил это.

— А сверкающий камень, который ты увидел — он был большой?

— Да, большой.

— Примерно с дюйм?

— Больше. Дюймов пять, готов поспорить. — В ответе мальчика не было и следа неуверенности.

Отметив ошибку, Митчелл постарался объяснить себе её происхождение. Камень был примерно два с половиной дюйма в длину, а ширина и толщина его были значительно меньше. Мальчик, видевший камень только мельком, не мог знать его точных размеров.

Эти рассуждения обескуражили Митчелла. Он начал делать скидки, а это было недопустимо. Он немного помедлил. Ему нужно было выяснить, касался ли Билли кристалла, но он не знал, как подвести мальчика к этому вопросу.

— Судя по тому, что ты рассказал корреспонденту газеты, — начал он, — ты признаёшь, что твой друг… как его звали? — Он ждал ответа.

— Сет Митчелл.

— …Сет Митчелл заметил камень первым. И всё-таки ты решил им завладеть?

Мальчик с трудом проглотил слюну:

— Я не хотел ничего плохого.

Митчелл отнюдь не собирался пристыдить мальчика и быстро сказал:

— Ну конечно, Билли. Когда я сам был мальчиком, вещью владел тот, кому она доставалась. А кто первый увидел — было неважно. — Он ободряюще улыбнулся.

Билли сказал:

— Я только хотел сам отнести его в музей.

Неожиданно волна воспоминаний пронеслась в голове Митчелла.

«Ну конечно, — подумал он, — вот теперь я вспомнил».

Он даже сообразил, почему забыл об этом раньше. Музей библиотеки принял дар очень неохотно, поскольку за те дни, которые камень провёл в кармане Митчелла, он потускнел и потерял всю привлекательность. Библиотекарша пробурчала что-то о том, что маленьких детей не следует травмировать. Именно эти слова его так расстроили в то время, что потребовалось конкретное указание события, чтобы он о нём вспомнил.

Было трудно представить, чтобы такой конкретной информацией располагал человек, выдававший себя за другого. И всё же это означало, что когда Билли Бингхэм исчез…

Его мозг не мог смириться с такой возможностью. Ему уже говорил наблюдавший его врач, что преследовавшие его видения, такие же, что и у этого мальчика, были связаны с чрезмерной впечатлительностью.

Митчелл глубоко вздохнул.

— Хорошо. Ещё два вопроса. Какое время дня это было?

— Мы с Сетом решили пойти искупаться после школы, — ответил Билли. — Ближе к вечеру.

— Ладно. Судя по газете, ты добрался домой только около десяти вечера. Где же ты был с половины пятого до десяти часов вечера?

— Нигде я не был, — ответил мальчик. — Мы с Сетом подрались из-за камня. Я упал. А когда я встал, было уже темно. — Его глаза наполнились слезами. — Я не знаю, что случилось. Он, наверное, бросил меня одного и сбежал.

Митчелл поднялся, лихорадочно думая: «Это невероятно. Мне надо самому показаться врачу».

Он всё же задержался и задал последний вопрос:

— Тебя кто-нибудь ещё навещал? Ну, помимо полиции, толстяка и меня?

— Только женщина из библиотеки.

— Библиотеки? — недоверчиво переспросил Митчелл.

— Она хотела знать точное время, когда я очнулся у озера. Её зовут Эдит Прайс, и она работает в библиотеке. Время я, конечно, не знал.

Всё это не имело никакого смысла. Митчелл быстро попрощался, стараясь проявить дружелюбие, которого больше не чувствовал:

— Что ж, Билли, я больше не буду отрывать тебя от комиксов. Большое спасибо.

Он вышел из палаты и направился в гостиницу. Расплатившись за номер, он сел в машину, взятую напрокат, и поехал в аэропорт. К тому времени, когда он приземлился в Майами, тревожные нотки детства, звучавшие в его голове, исчезли.

Он чувствовал, что «Музыкант» на этот раз подвёл его. Чтобы этого больше не случалось, он решил аннулировать свою подписку на «Харкдэйл инкуайрер».

* * *

Чикаго.

Сет Митчелл из Сыскного агентства Сета Митчелла смотрел на человека, вошедшего в его кабинет, как на привидение. В конце концов он проглотил слюну и спросил:

— Я что, сошёл с ума?

Незнакомец — хорошо одетый мужчина тридцати с небольшим лет — устроился в кресле для посетителей и улыбнулся в ответ:

— Сходство поразительное, не так ли?

Он говорил приятным баритоном, и Митчелл мог поклясться, что тембр голоса был его собственным!

Позже, рассказывая Мардж Эйкенс о посетителе, он признался:

— Я не мог отделаться от ощущения, что вижу перед собой самого себя!

— Но что ему было нужно? — спросила Мардж. Она была худощавой блондинкой, которой уже перевалило за тридцать, но это её не портило. Митчелл намеревался жениться на ней сразу же, как только найдёт ей достойную замену в офисе.

— Как он выглядел?

— Как я. Я же тебе всё время об этом толкую. Он был моей точной копией. Даже костюм, который был на нём, напомнил мне мой собственный, висевший дома. — Он заёрзал на стуле. — Не надо на меня так смотреть, Мардж. Я действительно буквально обомлел. Мне трудно разложить всё по полочкам.

— Он дал тебе свой адрес?

Митчелл взглянул на бланк, который заполняли посетители, и огорчённо ответил:

— Здесь ничего не записано.

— Он обещал зайти ещё раз?

— Нет, но он оставил мне тысячу долларов, и я дал ему расписку. Так что сделка состоялась.

— Какая сделка?

— В этом-то и вся загвоздка. Он хочет, чтобы я нашёл кристалл оникса. Он сказал, что видел его некоторое время назад в музее одного маленького городка к югу от Нью-Йорка. Где именно, он не помнит.

— Это будет или слишком трудно, или слишком просто, — задумалась Мардж; она, казалось, уже погрузилась в решение проблемы.

— Позволь мне закончить, — хмуро отозвался Митчелл. — Я знаю, где находится этот кристалл. Подумай о том, что я сказал. Я знаю этот район, как свои пять пальцев. Я же там родился, ты что — забыла?

— В самом деле, я об этом не подумала, — ответила Мардж. — Ты думаешь, что можешь найти кристалл, потому что…

— Он находится в музее библиотеки города Харкдэйл, где я родился. А сейчас — самое главное. Я сам подарил этот кристалл музею, и, что ещё более удивительно, он мне приснился на днях!

Мардж вернула его к посетителю:

— И он обратился к тебе? Из всех частных детективов Чикаго он выбрал своего двойника, к тому же знающего, где находится кристалл?

— Он пришёл ко мне.

Мардж удивлённо надула свои хорошенькие губки:

— Сет, это просто невероятно. Ты не должен был так просто отпускать его. Обычно ты такой сообразительный!

— Спасибо, — сухо отозвался он.

— А почему ты ему сразу не сказал, где находится кристалл?

— И распрощаться с тысячей долларов? Дорогая, детектив иногда как доктор. Люди платят ему за информацию, которой он уже располагает.

Мардж протянула руку:

— Покажи мне его бланк.

Внимательно всё прочитав, она спросила, не поднимая головы:

— Что ты собираешься делать?

— Я сказал ему правду: мне нужно несколько дней, чтобы закончить свои дела, и тогда…

Он замолчал, и когда молчание затянулось слишком надолго, Мардж подняла голову. Она облегчённо вздохнула, увидев на его лице выражение решительности и уверенности.

Перехватив её взгляд, он сказал:

— В Харкдэйле не имеет смысла появляться, пока не будут найдены ответы на некоторые вопросы. Например, каким образом нас оказалось двое?

— У тебя нет родственников?

— Несколько двоюродных братьев.

— Ты с ними поддерживаешь отношения?

Он покачал головой:

— Нет, во всяком случае с девятнадцати лет, когда умерла моя мать. — Он невесело улыбнулся. — Харкдэйл — не тот город, куда хочется вернуться. Но выброси эту мысль из головы. Ни один из братьев не был похож на меня. Ни один, — повторил он, вздрогнув.

— Я думаю, что когда ты в конце концов отправишься в Харкдэйл, тебе следует загримироваться, — сказала Мардж твёрдым голосом.

— В этом можешь быть уверена! — согласился он. — Это дело потребует всей изворотливости, на которую мы способны.

* * *

В других уголках Земли около двух десятков из тысячи восьмисот одиннадцати живших Сетов Митчеллов, среди которых был и самый лучший Сет Митчелл, также думали о кристалле, вспоминали виденный на днях сон и предчувствовали надвигающуюся беду.

Вот что говорил монреальский Сет Митчелл своей франко-канадской жене:

— Я не могу избавиться от ощущения, что мне предстоит доказать своё право на существование. Помнишь, я говорил тебе об этом как-то утром после виденного сна.

Его жена, миловидная блондинка, с присущими всем франко-канадцам практичностью и пренебрежительным отношением ко всяким фантазиям, отлично всё помнила и поинтересовалась, кому и чем он должен это доказать.

Её муж ответил очень невразумительно:

— Ну, я не знаю. У меня такое чувство, что я мог принимать другие решения, лучше проявить себя. Я — не тот, каким мог бы быть.

— И что? — последовал ответ. — А кто этот самый тот? И что в конце концов из этого следует?

— Конец, вот что.

— Ты о чём?

— Да просто конец! — Он пожал плечами. — Мне очень неприятно говорить тебе всё это, дорогая. Но у меня такое чувство. Раз я не соответствую, мне конец.

Его жена вздохнула:

— Мама предупреждала меня, что к сорока годам у мужчин появляются сумасшедшие мысли. Так оно и есть.

— Наверное, мне нужно было проявлять больше мужества, — с отчаянием произнёс он.

— А что плохого в том, что ты эксперт по налогам? — спросила она.

Её муж, казалось, не слышал, о чём она говорит.

— Я чувствую, что должен побывать в своём родном городе. — Его голос дрожал от напряжения.

Она взяла его за руку.

— Тебе нужно показаться доктору Леду, — сказала она. — Пусть он тебя посмотрит.

Доктор Леду ничего не нашёл.

— Фактически, вы на редкость здоровый человек, мистер Митчелл, — сказал он.

Сет Митчелл из Монреаля был вынужден признать, что его внезапная тревога была действительно глупой.

Но он тем не менее всё же решил съездить в Харкдэйл, как только разделается с текущими делами.

 

5

Мужской голос с лёгким иностранным акцентом раздался совсем рядом.

— Мисс Прайс, мне нужно поговорить с вами.

Несмотря на темноту, Эдит разглядела, что говоривший стоял прямо посередине тропинки и загораживал ей путь от гаража до подъезда дома, где она жила.

Увидев его, она остановилась как вкопанная.

Прежде, чем она произнесла хоть слово, человек продолжал:

— Что вы сделали с кристаллом?

— Я… я вас не понимаю!

Она ответила машинально. Сейчас ей было видно этого мужчину гораздо лучше. Он был небольшого роста и плотного телосложения. Она узнала в нём того самого человека, который был с Сетом Митчеллом в золотистом «кадиллаке».

— Мисс Прайс, вы вынесли кристалл из музея. Отдайте его мне или скажите, что вы с ним сделали. Больше мне от вас ничего не нужно.

Эдит было стыдно за то, что она сделала, и она не собиралась признаваться в совершённом никому и тем более незнакомому человеку.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — ответила она почти шёпотом.

— Послушайте, мисс Прайс! — Мужчина вышел из тени и старался быть дружелюбным. — Давайте пройдём к вам домой и всё обсудим.

Это предложение её успокоило. Она снимала маленькую квартирку в большом доме, и от других жильцов её отделяла только стена.

Совершенно неожиданно, как она потом признавалась сама себе, она вдруг успокоилась и бесстрашно направилась к подъезду. Можно представить её изумление, когда мужчина вдруг схватил её одной рукой так, что она не могла пошевелиться, и, закрыв ей рот твёрдой и сильной ладонью, прошептал в самое ухо:

— Я вооружён!

Парализованная ужасом, она не сопротивлялась и позволила оттащить себя в глубь аллеи. Мужчина впихнул её в машину, припаркованную возле забора.

Он сел рядом и долго разглядывал её. В темноте его лица почти не было видно. Время шло, и он по-прежнему не делал ничего угрожающего. Немного успокоившись, она спросила, как только к ней вернулся дар речи:

— Кто вы? Что вам нужно?

Мужчина язвительно хмыкнул и ответил:

— Я самый плохой из всех Аштаров тридцать пятого века.

Он опять хмыкнул и добавил:

— Но, как выяснилось, у меня отлично развита способность выживать.

Нахмурившись, он продолжал:

— Там, откуда я пришёл, я был физиком. Я почувствовал опасность и в рекордные сроки смог определить главный аспект деятельности кристалла. При общении с людьми он использует вибрации всех клеток конкретного человеческого организма. Воспроизведя эти вибрации, кристалл создаёт дубликат человека. И наоборот, прекращая вибрации, он уничтожает человека. Поняв это и учитывая, что в своём времени я не был оригиналом, с которого он создавал мне подобных, я просто окружил своё тело полем, непроницаемых для вибраций, что и спасло мне жизнь, в отличие от всех остальных недостойных Аштаров.

Мужчина немного помолчал и продолжил:

— Совершенно очевидно, что, обезопасив себя, я не мог не сохранить существовавшую между нами связь на каком-то ином уровне. Когда он отправился в прошлое, в двадцатый век, я не мог не последовать за ним. К сожалению, я попал не туда, где он оказался, и не в тот момент. Я прибыл на прошлой неделе и очутился на скале возле озера Нараганг.

В конце повествования в его голосе зазвучали нотки удивления:

— Всё-таки поразительно, насколько сложной должна быть его система внутреннего потока энергии. Только представьте! Пролетая сквозь время, он, должно быть, заметил двадцатипятилетний период бездействия и оказался на месте буквально за несколько дней до того, как ему было суждено вновь ожить.

Он замолчал; сгустившаяся темнота совсем скрыла его лицо. Эдит осмелилась слегка пошевелиться — она сидела очень неудобно, и у неё затекла нога. Когда с его стороны не последовало никаких возражений, она спросила шёпотом:

— Зачем вы всё это мне рассказываете? Это просто какое-то безумие!

Уже произнося эту банальную фразу, она поняла, что сама немногим отличалась от говорившего: что-то в ней заставило её поверить каждому сказанному слову. В приступе самокритики она подумала:

«Я в самом деле, должно быть, являюсь типичным образчиком недостойных Эдит Прайс».

Ей с трудом удалось удержаться от истерического смеха.

— От вас, — сказал наихудший из всех Аштаров, — мне нужна информация.

— Но мне ничего не известно о кристалле.

— Информация, которая мне нужна, — невозмутимо продолжал он, — заключается в следующем: когда-нибудь в последние дни вам приходила в голову мысль, что ваша жизнь могла сложиться по-другому, а не привести вас в библиотеку Харкдэйла?

Мысли Эдит вернулись к тому моменту, когда она отправила кристалл по почте, и чуть раньше, к тому, о чём она размышляла накануне.

— Да, это так, — призналась она.

— Расскажите мне об этом, — попросил мужчина.

Она рассказала ему о том, как ей хотелось сесть на автобус или поезд и навсегда оставить Харкдэйл.

Мужчина откинулся назад. Он казался удивительно спокойным и сказал, улыбнувшись:

— А вы что, самая лучшая из всех Эдит Прайс?

Эдит не ответила. Ей начало казаться, что она может довериться этому человеку, что ей следует рассказать ему, где находится кристалл.

Аштар продолжал:

— Я убеждён, что Эдит Прайс, которая является ориентиром кристалла в двадцатом веке, находится в этом автобусе или просто направляется куда-нибудь в безопасное место. Это означает, что вам грозит то же, что и мне — как только кристалл выберет лучшую Эдит Прайс, вашей жизни настанет конец.

Только сейчас Эдит осознала весь ужас своего положения. Не вполне отдавая себе отчёт в своих действиях, она сбивчиво рассказала Аштару о событиях последних дней.

Слушая её признание, Аштар подавил желание убить её на месте. Он решил действовать наверняка, и, если что-нибудь пойдёт не так, она была единственной ниточкой, которая поможет ему найти других Эдит Прайс.

Он постарался её успокоить и, высадив из машины, ещё долго следил за тем, как она, спотыкаясь, брела по дороге, искренне считая, что находится в безопасности.

 

6

В записке говорилось:

Его там не было. Ферма брошена. Вы сказали неправду?

Аштар.

Прочитав записку, Эдит почувствовала, как её окатила волна страха — особенно пугающей была последняя фраза. Но, перечитав записку несколько раз, она немного успокоилась и подумала:

«Если всё это происходит в действительности, то что я должна делать? Проявить мужество? Проанализировать проблему? Действовать решительно?»

Была суббота.

Перед работой она заехала в оружейный магазин и приобрела небольшой автоматический «браунинг». Она часто бывала в тире со своим вторым ухажёром в колледже, тем, который считал, что бог умер и главное — это не попасть в тюрьму, а в остальном всё было позволено. В конце концов он бросил её, так и не женившись и ничуть не переживая из-за того, что увёл её от парня, который готов был связать себя брачными узами.

Но этот второй ухажёр научил её стрелять из автоматического оружия. Решительно засунув пистолет в сумочку, она настроилась доказать кому бы то ни было, что эта Эдит тоже не лыком шита.

Правда, одно сомнение осталось: была ли готовность стрелять в целях самозащиты шагом вперёд или назад на пути к тому, чтобы стать наилучшей Эдит Прайс?

В библиотеке её уже поджидала мисс Тилзит со свежим номером газеты:

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ МОЛОДОГО ФЕРМЕРА

Сет Митчелл, молодой фермер из Эбботсвилля, уже несколько дней не показывается на своей ферме. Его сосед Кэри Грэйсон, заехавший к нему вчера, чтобы купить кормовое зерно, обнаружил пустую ферму с недоенными коровами, голодными лошадьми и курами. Покормив животных, Грэйсон связался с кузеном Митчелла в соседнем графстве и сообщил о случившимся шерифу. Сейчас идёт следствие.

Прочитав заметку, Эдит вернула газету, ограничившись общими замечании о необычности происшедшего. Но её мысли лихорадочно крутились в голове: значит, именно это и обнаружил на ферме Аштар.

Несмотря на свою решимость, ей стало не по себе. Казалось, все пути отступления уже отрезаны, и ей оставалось только двигаться вперёд, какие бы мысли её ни посещали в прошлом.

Воскресенье.

Она приехала в Нью-Йорк и оставила машину за два квартала до маленького пансиона, сдававшего квартиры только женщинам, в котором она жила раньше. Она не сомневалась, что по меньшей мере одна из Эдит Прайс обязательно приедет сюда.

Она позвонила в пансион из ближайшего телефона-автомата и попросила соединить её с Эдит Прайс.

— Одну минуту, соединяю, — отозвалась консьержка.

У Эдит перехватило дыхание, и она повесила трубку. Она сползла на пол кабины и закрыла глаза. Она и сама не знала, что именно ожидала услышать. Теперь вопрос заключался в следующем: была ли она единственной Эдит Прайс, которая знала о существовании других? И если да, то какие преимущества она могла из этого извлечь?

А может, уже где-то была Эдит Прайс, ставшая самой достойной сама по себе?

Думать дальше она не могла. Около телефона стоял невысокий плотный мужчина, которого она не могла видеть целиком, сидя на полу. Но что-то знакомое в нём было.

Аштар!

Эдит Прайс, вышедшая из кабины телефона-автомата, всё ещё не пришла в себя окончательно. Но два дня угроз и пережитого ужаса преобразили её. Из мечтательной, неуверенной в будущем молодой женщины она превратилась в решительную и практичную особу, хотя временами и подверженную приступам неуверенности.

Вид Аштара как раз выбил её из колеи.

«Что ж, может, так даже лучше», — объективно отметила её решительная часть. Она не доверяла самому плохому из Аштаров. А с испуганной Эдит Прайс он будет себя чувствовать спокойнее.

На пустынной нью-йоркской улице в воскресенье утром Аштар выглядел точно так же, как Эдит его запомнила — невысокий, плотный, с одутловатым лицом и сероватого оттенка щеками.

— Почему вы не хотите, чтобы я переговорил с ней сам? — спросил он вкрадчиво.

Эдит его не слушала. Вопрос, который постоянно вертелся у неё в голове в последние двое суток, наполненных непрерывной цепью событий, прерывавшихся только кратковременным сном, сформулировался сам собой:

— Вы действительно из тридцать пятого века?

Он внимательно посмотрел на неё и, должно быть, понял, в каком она состоянии.

— Да, — ответил он.

— И там все похожи на вас? Ростом, цветом лица?

— Было решено, — голос Аштара звучал бесстрастно, — что более плотное и низкое тело лучше приспособлено для функционирования. Так решили за несколько столетий до моего рождения. Таким образом, действительно, максимальный рост составляет один метр семьдесят семь сантиметров. Или пять футов шесть дюймов.

— А откуда вам известно, что вы самый худший из всех Аштаров?

— В мою эпоху, — последовал ответ, — любой, кто имеет оружие и не является при этом членом Гильдии Учёных, совершает преступление. Политическая и экономическая власть представляет собой только часть тех благ, которые связаны с членством в Гильдии. Чтобы укрепить свои позиции, я проявлял твёрдость, которая должна была обеспечить мне относительную безопасность среди безликой массы невооружённых людей. А кристалл, создавая других Аштаров, усиливал эти стремления.

Это означало, что проявление твёрдости ничего не дало и надо было искать другой путь. Эдит разочарованно вздохнула и вспомнила другие вопросы, которые хотела задать. Она рассказала ему о двух рисунках, которые видела в кристалле — солнечной системе и человеческом теле. Знал ли он, что означали эти рисунки?

— Когда я в первый раз увидел кристалл собственными глазами, — ответил Аштар, — на рисунке была наша Галактика. Потом этот рисунок сменился солнечной системой. Вполне возможно, что то, что вы увидели, было отражением моего времени, в котором мы колонизировали все планеты. А то, что видел я, связано с выходом человека за пределы солнечной системы и освоением галактики. Это может означать, что кристалл приспосабливается к той эре, в которой он оказывается. Хотя в таком случае непонятно, почему это был рисунок человеческого тела, а не планеты Земля. Это было тело мужчины или женщины?

Этого Эдит не могла сказать с уверенностью.

Аштар покачал головой. На его лице было написано изумление. Даже не пытаясь его скрыть, он сказал:

— Поразительно. Такой маленький предмет и такие невообразимые возможности.

Он добавил, как бы разговаривая сам с собой:

— Это наверняка мощные поточные структуры. В таком кристалле недостаточно атомов, чтобы действовать, кроме прочего, и как панель управления.

Фактически он уже ответил на её следующий вопрос, но она всё же решила задать его.

Аштар вздохнул:

— Нет, кристалл совершенно определённо не принадлежит тридцать пятому веку. Он появился абсолютно неожиданно. Я полагаю, что он прибыл из будущего, совершая скачки в пятнадцать столетий.

— Но зачем его нужно посылать в прошлое? — В вопросе Эдит звучало явное недоумение. — Какой в этом смысл?

Коренастый человек взглянул на неё с интересом:

— Мысль о том, что кристалл был отправлен в прошлое с какой-то целью, мне не приходила в голову. Это настолько дорогая и ценная вещь, что мы считали её появление в прошлом случайностью.

Немного помолчав, он добавил:

— Почему вы не хотите, чтобы я пошёл и познакомился сам со второй Эдит Прайс? А вы тем временем вернётесь в Харкдэйл. Если я найду кристалл, я разыщу вас там.

Этим он хотел подчеркнуть, что собирается действовать с ней заодно. На самом же деле кристалл не представлял для него никакой ценности, пока он не найдёт и не убьёт ту Эдит Прайс, на которую был ориентирован кристалл.

Здравомыслие подсказывало Эдит, что ей не следует доверять этому человеку. Но с другой стороны, являясь представителем тридцать пятого века, он может иметь и соответствующее оружие, а значит, предложение сотрудничества при полном контролировании ситуации им можно было расценить как очень широкий жест.

Подумав, она согласилась.

Она проводила его взглядом и видела, как он сел в сверкающий новенький автомобиль и отъехал. Она только отметила, что машина была средних размеров, но слишком поздно сообразила посмотреть, что это за марка. Точно так же до неё слишком поздно дошло, что надо было запомнить номер машины.

«Я самая что ни на есть третьесортная Эдит Прайс», — язвительно подумала она о себе.

Она не обратила внимания на машину, которая стояла немного поодаль. Из неё вышла женщина и направилась к телефонной будке, как будто хотела позвонить.

Поравнявшись с Эдит, она внезапно остановилась и спросила:

— Эдит Прайс — это вы?

Эдит обернулась.

К ней обращалась симпатичная блондинка лет тридцати, которую она видела в первый раз в жизни. Хотя никакой опасности Эдит не чувствовала, она непроизвольно попятилась назад.

— Д-да, — ответила она.

Женщина повернулась к машине и крикнула:

— Всё в порядке, Сет.

Из машины вылез Сет Митчелл и быстро направился к ним. Он был хорошо одет, как и Сет Митчелл в золотистом «кадиллаке», но всё же он был другим. Черты его лица были более решительными, а в движениях сквозила уверенность.

— Я — частный детектив, — сказал он. — С кем вы только что разговаривали?

Эдит рассказала всё без утайки.

* * *

Они зашли в кафе, где и состоялась беседа. Эдит Прайс одновременно обрадовалась и огорчилась, когда узнала, что детективы провели в Харкдэйле два дня и вышли на её след по телефонному звонку в больницу, который она сделала, чтобы справиться о Билли Бингхэме. Начав за ней следить, они скоро обнаружили, что тем же самым занимается и какой-то коренастый человек. Именно поэтому не одна, а целых три машины прибыли в Нью-Йорк сегодня утром из Харкдэйла: Эдит, Аштара и их собственная.

Обмен информацией занял некоторое время и несколько чашек кофе. Эдит, правда, отказалась от последней чашки, внезапно подумав, что пить много кофе вредно и что кристалл может это каким-нибудь образом учесть. Она грустно улыбнулась тому, сколько добровольных ограничений она начала на себя взваливать. Как будто и в самом деле бог не умер.

Когда они вышли из кафе, Сет Митчелл позвонил второй Эдит Прайс. Из будки он вышел озабоченным.

— Телефонистка сказала, что Эдит Прайс вышла двадцать минут назад с каким-то человеком. Боюсь, что мы опоздали.

Из того, что рассказала Эдит, он сделал вывод, что Аштар — опасный человек. Они решили дождаться возвращения второй Эдит Прайс. Но хотя они пробыли в Нью-Йорке до одиннадцати часов вечера, они так и не дождались её возвращения в пансион.

* * *

Она и не могла вернуться. Вот уже несколько часов она лежала на дней Ист-Ривер с пулей в голове и привязанными к ногам камнями.

Кристалл был у Аштара.

К его крайней досаде, убитая Эдит не была ориентиром камня.

Весь вечер и часть ночи он провёл за сборкой особого оружия. У него было предчувствие, что ему понадобятся все его знания и силы, чтобы справиться с Эдит, которая, как он полагал, вернулась в Харкдэйл.

 

7

Поскольку было уже поздно и они могли утром позвонить второй Эдит Прайс по междугороднему телефону из Харкдэйла, они решил вернуться. По просьбе Эдит Сет Митчелл сел за руль её машины, а Мардж поехала за ними одна.

По дороге детектив Митчелл сообщил Эдит, что он считал её ориентиром кристалла. Он также полагал, что её мнение о фермере Сете Митчелле как наихудшем из всех Митчеллов предопределило его печальный конец. Судя по всему, кристалл, руководствуясь её мнением, дезинтегрировал фермера в тот момент, когда она отправила ему посылку.

Логика детектива поразила Эдит.

— Но я, — дрожащим голосом заметила она, — не имела в виду ничего такого. Бедный Митчелл! — По её лицу струились слёзы.

— Разумеется, вы этого не хотели, — отозвался детектив. — Чтобы удостовериться, что я всё правильно понял, расскажите мне ещё раз последовательность своих мыслей. Это было до того, как вам пришла в голову мысль уехать их Харкдэйла?

— Нет, после.

— И правильно ли я понял, что вы размышляли, не вернуться ли на почту и не забрать ли назад посылку?

— Да, я подумала об этом, — ответила Эдит, — но всё-таки решила не возвращаться.

— Я полагаю, что по крайней мере ещё одна Эдит Прайс вернулась на почту забрать посылку.

— Но всё это так запутанно. Как могла эта Эдит просто уехать, бросив всё: машину, одежду, деньги?

— Я думал об этом на своём собственном примере. Судя по всему, кристалл может запросто справиться со всеми этими нестыковками. Взять хотя бы меня. Я никогда не думал о возвращении в Харкдэйл. Эта мысль мне никогда даже в голову не приходила.

Он помолчал.

— Но разве у вас в жизни не было таких непонятных моментов?

— Насколько я помню — никогда!

Сет Митчелл кивнул.

— Я так и понял. Мне кажется, я знаю, как решить эту невероятную проблему, а нам даже неизвестно, где находится кристалл.

* * *

Цель его рассуждений была достаточно простой. Вернув Билли Бингхэма по её приказу, кристалл поместил мальчика примерно за две мили от Эдит. Правда, в этот момент она держала кристалл в руке. Но это не подходило к случаю с её негативной оценкой фермера, к тому, что произошло, когда она отправила посылку и находилась в нескольких сотнях ярдов от почты.

Если она в самом деле дезинтегрировала придурковатого фермера, то тогда расстояние в ориентации кристалла на конкретного человека, в данном случае — Эдит Прайс, не имело никакого значения.

Выслушав детектива, Эдит ответила не сразу.

— Вы не согласны? — спросил Митчелл.

— Я думаю, — ответила Эдит. — Вполне возможно, ориентиром являюсь не я.

— Завтра мы это проверим.

— А как насчёт Аштара? — спросила Эдит. — Меня не покидает мысль, что у него может быть какое-то необычное оружие. И кроме того, кристалл на него не действует. Что вы на это скажете?

— Об Аштаре я подумаю, — ответил детектив.

Пока Митчелл размышлял, Эдит вспомнила вопрос Аштара о рисунке в кристалле: был ли это рисунок мужчины или женщины?

Она задумалась об этом всерьёз в первый раз и, сидя в темноте возле детектива, поняла, что её мысль работает в двух направлениях.

Первое: она попыталась мысленно восстановить рисунок в кристалле. И второе…

 

8

Сидя рядом с Митчеллом, она молча разглядывала его профиль. «Какой он всё-таки умный, — подумала она. — И всё же он всего-навсего детектив. Какой бы стройной ни была его логика, он не может быть самым лучшим из всех Сетов Митчеллов. Человек с такой профессией должен относиться к середнячкам, а в данном случае это всё равно, что быть наихудшим».

И он исчез.

Ещё несколько секунд машина продолжала катиться по прямой, но поскольку никто уже не нажимал на педаль газа, она в конце концов вильнула в сторону.

Эдит вскрикнула и вцепилась в руль, пытаясь выровнять движение. Машина вильнула ещё сильнее, но Эдит удалось перебраться на место водителя и нащупать педаль тормоза. Остановившись, она несколько секунд сидела без движения, переживая случившееся.

Помощница детектива Мардж сбавила скорость, увидев, что с первой машиной не всё ладно. Остановившись сзади, она вылезла из машины и подошла.

— Сет, — начала она, — что…

Эдит распахнула дверцу и выползла на дорогу, не в силах унять дрожь. У неё было непреодолимое желание куда-нибудь убежать и спрятаться. Она не чувствовала своего тела и не могла заставить себя сосредоточиться. Захлёбываясь и всхлипывая, она рассказала о том, что произошло.

Из бессвязных объяснений Эдит Мардж не сразу поняла, что случилось. Когда до неё наконец дошёл смысл происходящего, она опешила и, схватив Эдит за плечи, начала трясти её и кричать в истерике:

— Идиотка! Идиотка!

Эдит старалась вырваться, но Мардж вцепилась в её платье мёртвой хваткой.

Эдит было больное. Сначала заболела шея, а потом руки.

«Я должна соблюдать осторожность, — подумала Эдит. — Я не должна делать или говорить ничего, что может повредить ей».

Эта мысль вернула её к жизни. Только сейчас она поняла, что у Мардж просто истерика. Её физические действия были непроизвольной реакцией организма, находящегося на грани безумия от горечи потери.

С пониманием пришла жалость. Ей удалось освободиться от вцепившейся Мардж простым движением, и она несильно ударила её по щекам несколько раз. Наконец Мардж обмякла и, прислонившись к машине, начала всхлипывать:

— Боже мой, боже мой…

С запада потянуло свежим ветром. Они стояли в свете включённых фар, вырывавшем из темноты кусок дороги. Теперь обе женщины достаточно пришли в себя, чтобы обсудить создавшееся положение. Эдит попыталась вернуть детектива с помощью той же команды, что и Билли Бингхэма:

— Я хочу, чтобы детектив Сет Митчелл вернулся назад! Немедленно!

Она боялась, что это не поможет, ведь Сеты Митчеллы должны были исчезнуть один за другим, и она оказалась права. Пошло несколько минут. Хотя она много раз пыталась дать команду, меняя слова и интонацию — всё было бесполезно. Половина дня, которую Эдит провела с детективом, полностью изменила ситуацию, её характер стал управляемым.

В конце концов отчаявшиеся женщины продолжили свой путь в Харкдэйл. Мардж, забронировавшая номер в гостинице, направилась туда, а Эдит поехала домой.

Было почти четыре часа утра, когда она наконец добралась до своей квартирки. Измождённая, она упала на кровать прямо в одежде. Уже засыпая, она вдруг подумала:

«Разве может лучшая из всех Эдит Прайс позволить себе неряшливость?»

Буквально падая с ног от усталости, она скатилась с кровати, разделась, приняла душ, почистила зубы, расчесала волосы, переменила простыни и надела чистую пижаму.

Она внезапно проснулась без четверти шесть, и первой её мыслью было то, что конформизм — не лучшее решение. Все её приготовления ко сну были связаны с полученным в детстве воспитанием и никак не были связаны с тем, чем она стала в жизни и как ей следовало распорядиться отпущенными ей талантами.

Она опять уснула, и ей снилась бесконечная вереница других Эдит Прайс, каждая из которых могла похвастаться каким-нибудь благородным и достойным качеством.

Проснувшись утром, она увидела, что уже совсем светло. Ей пришло в голову, что все образы, которые ей пригрезились во сне, наверное, воплощены в жизнь кристаллом в разных уголках Земли. Наряду с Эдит-хиппи и Эдит-неряхами, без сомнения, существовали законопослушные и утончённые Эдит.

Эдит впервые осознала, насколько бессмысленными были её попытки пересилить себя и стараться стать другой в последние тридцать шесть часов. Было глупо состязаться в стрельбе с Эдит, связанными с преступным миром, и в опрятности — с Эдит из высшего света.

— Всё это было бессмысленно, — прошептала она. — Решение, вполне возможно, будет приниматься на основании таких же импульсивных мыслей, как моя, которая ненамеренно обрекла на небытие больного фермера и мужественного, но — увы — несовершенного детектива.

Не имея критериев, по которым можно оценивать людей двадцатого века, кристалл уничтожил сильного и хорошего человека из-за мимолётной мысли, посетившей ту, на которую он по чистой случайности был ориентирован. Это значило, что будущее всех Сетов Митчеллов и Эдит Прайс, включая и оригинал, было довольно мрачным.

Когда она проснулась в следующий раз, пора было вставать и отправляться на работу. Наступил новый день размышлений о том, какой должна быть самая лучшая Эдит Прайс.

Одевшись, она посмотрела в окно: вдалеке поблёскивала голубая полоска озера Нараганг и были видны строения центрального квартала города, подступавшие прямо к воде невдалеке от гостиницы. Приятный маленький городок Харкдэйл. Эдит вспомнила, что когда она впервые приехала сюда, то подумала, что по крайней мере здесь, в отличие от Нью-Йорка, не надо будет так заботиться о том, как она выглядит.

Она не могла удержаться от улыбки. Прошлой ночью она вновь вернулась на круги своя, поняв, как важно не давать себе распускаться. Стараясь поступать по-женски, она сказала себе: «В конце концов, я — женщина», — и надела самое нарядное платье.

И всё же в глубине души у неё затаился страх, что всё это напрасно. Опасность была совсем рядом — Эдит могла умереть ещё до конца этого дня.

Было глупо идти на работу в день, который мог оказаться последним в жизни, но она пошла.

Она выполняла свои обычные обязанности, но чувствовала, что совершенно подавлена. Дважды машинально взглянув в зеркало, она поражалась своей бледности и нездоровому взгляду.

«Это совсем на меня не похоже, — говорила она себе. — Нельзя обо мне судить по этому».

Кристалл не должен был списать её со счетов из-за того, что она была не в себе. Каждую минуту перед её глазами проносились образы других Эдит, и у каждой была надежда, что именно у неё был заветный ключ к выживанию. Среди них была монахиня Эдит, всю жизнь прожившая в монастыре. Другая благочестивая Эдит, бывшая замужем, свела интимную жизнь до минимума и посвятила себя воспитанию детей. Среди Эдит была даже последовательница буддизма.

Она уже звонила Мардж Эйкенс в гостиницу. Около двух часов пополудни Мардж позвонила сама и сообщила, что пыталась связаться со второй Эдит в Нью-Йорке, но та так и не вернулась домой.

Сообщив эту неутешительную новость, Мардж добавила:

— Таким образом, если Аштар попытается связаться с тобой, ни под каким предлогом не соглашайся на встречу, пока он не вернёт Сета Митчелла с «кадиллаком» и нью-йоркскую Эдит Прайс.

После этого звонка перед глазами Эдит проследовала новая вереница Эдит Прайс, отличавшихся благообразием и послушанием. Каким-то образом они все были так или иначе связаны с тем, чему её учили в детстве, и против чего она выступала в колледже.

Её мысли неожиданно прервал голос мисс Тилзит:

— Вас к телефону, Эдит.

Взяв трубку, Эдит почувствовала на себе неодобрительный взгляд мисс Дэйвис. Хотя это был первый звонок ей за шесть месяцев работы в библиотеке, старший библиотекарь выглядела разъярённым работодателем, чаша терпения которого уже переполнилась.

Однако Эдит моментально о ней забыла, услышав в трубке мужской голос. Это был Аштар.

— Мне нужно с вами встретиться сразу после работы, — сказал он.

— В гостинице… в холле… — Её голос дрожал.

 

9

Аштар вышел из телефонной будки. На его лице играла кривая улыбка. Теперь, когда он обладал кристаллом, у него было две возможности одержать победу.

Первая заключалась в убийстве нынешней ориентации кристалла. Эту возможность он упускать не собирался. Он решил, что Эдит никогда не доберётся до гостиницы.

Однако убийство Эдит грозило одним осложнением. Хотя он и пришёл к выводу, что именно она была ориентацией кристалла, но если он ошибся, то, уничтожив её, лишался единственного источника, через который мог бы выйти на других Эдит.

И всё-таки он решил рискнуть.

Тем не менее он принял меры предосторожности и вытащил кристалл из земли, которая его подпитывала. Он не знал, сколько времени пройдёт, пока кристалл, лишившись подпитки, не потеряет накопленную энергию, но решил, что не больше двух недель. Затем он переориентирует его на того, кто вновь вернёт его к жизни. Разумеется, на самого себя.

Обладая особым, проникающим сквозь любые преграды оружием, он твёрдо верил, что ещё до конца дня станет единственным обладателем самого совершенного механизма всех времён и планет — кристалла.

* * *

«Харкдэйл-отель» был популярным курортным пансионом. Высокие цены обеспечивали высокие доходы. Немалая часть средств была благоразумно вложена в богатый интерьер, дорогую мебель и вышколенный персонал.

У администратора, чья смена была в тот день, было своё понимание того, в чём заключался его истинный профессионализм: умение при необходимости забывать виденное.

Именно таким профессионалом он и был. О себе он говорил, что является ценным приобретением для гостиницы. Его звали Дерек Слейд. Он объяснял, что сам искал места в маленьком курортном городке из-за ностальгии по сельской жизни. Его умение закрывать глаза на то, что, по его мнению, не следовало замечать, привело к тому, что он в тот знаменательный день зарегистрировал четырёх Сетов Митчеллов. Каждый раз, когда приезжал новый Сет Митчелл, Слейд полагал, что это был один и тот же человек, но в сопровождении другой женщины. Ему казалось, что он начинал понимать, что к чему, когда появился пятый Сет Митчелл и на этот раз — в одиночестве.

Дереку потребовалось всего несколько мгновений, чтобы выработать нужную линию поведения. У этого Сета Митчелла было четыре женщины в разных номерах, и ему ещё был нужен отдельный номер для себя. Зачем? Дерек решил, что это его не касается. Он часто говорил себе, что жизнь полна неожиданностей. Он отмечал факты, но не старался их осмыслить.

— Вы можете на меня полностью положиться, мистер Митчелл, — с ударением произнёс он, понизив голос.

Сет Митчелл удивлённо поднял брови и, взглянув на Дерека, кивнул, слабо улыбнувшись.

Дерек был доволен собой. Его замечание тянуло на чаевые не меньше двадцати долларов.

Он продолжал об этом думать, когда двери лифта открылись и вышедший Сет Митчелл направился к стойке. Когда он с ней поравнялся, стоявший у конторки Сет Митчелл повернулся и пошёл за коридорным, который нёс его чемоданы.

Едва не столкнувшись, оба Сета Митчелла пробормотали несколько слов извинений и собирались продолжить свой путь, когда Дерек пришёл в себя.

Это был один из лучших моментов его жизни. Повысив голос, он чётко и ясно окликнул:

— Мистер Митчелл!

Услышав своё имя, произнесённое властным тоном, оба Митчелла замерли на месте.

— Мистер Митчелл, — продолжал Дерек, — позвольте вам представить мистера Митчелла. Джентльмены, я попрошу уделить мне минуту внимания.

Он заставил их немного подождать, позвонив по всем номерам, где поселились остальные Сеты Митчеллы, и попросив их спуститься вниз. Один из двух Сетов, уже находившихся в фойе, пришёл в себя быстро, вид другого выдавал замешательство. Через несколько минут в холле собрались все пять Сетов Митчеллов.

Из всех присутствующих лишь один человек не привлекал никакого внимания. Это был Дерек Слейд. Его это вполне устраивало, ибо он мог без помех наблюдать за происходящим.

Четыре из пяти Сетов Митчеллов были очень возбуждены и кричали друг на друга, размахивая руками. Пятый, тихо улыбнувшись, отошёл в сторону. Почти одновременно все четверо смутились и замолчали. Наступившую тишину нарушил голос Дерека:

— Джентльмены, почему бы вам не пройти в зал заседаний и не обсудить случившееся там?

В этот момент в гостиницу вошла Мардж и увидела в профиль последнего из Митчеллов, входившего в зал заседаний. Она сильно побледнела и бросилась вперёд.

— Сет! — закричала она, и слёзы брызнули у неё из глаз. — Боже мой, я была уверена, что ты умер!

Схватив последнего мужчину за рукав, она остановилась. Он обернулся — это был не её Сет Митчелл.

* * *

После, когда Мардж рассказала всё, что ей было известно, и они узнали о существовании Эдит, она предложила позвонить ей в библиотеку и пригласить её прийти пораньше.

Трое из Сетов Митчеллов были против. Выслушав их всех по очереди, Мардж взглянула на эти удивительно знакомые лица, но в глазах только одного из них она заметила характерную искорку понимания. И всё же все они проявили ту же смекалку и рассудительность, которую она так часто наблюдала у своего шефа.

Сет Митчелл из Монреаля сказал:

— Первое, что мы должны сделать — это защитить себя от непроизвольных умозаключений этой молодой женщины, которые привели к уничтожению фермера Митчелла и детектива Митчелла.

Второго Митчелла, отличавшегося чуть более низким голосом, беспокоил Аштар.

— Убив Эдит Прайс номер два, Аштар, должно быть, завладел кристаллом и только потом выяснил, что не убитая была его ориентацией. Поэтому, — заключил он, — нам следует прежде всего защитить ту Эдит, которая является его ориентацией.

Таким образом, все согласились, что главной проблемой является доставить её в целости и сохранности в гостиницу, а уж потом — что с ней делать дальше.

Третий Сет Митчелл полагал, что вопрос заключался не столько в том, что она думала о мужчинах, сколько в её стереотипном подходе к тому, какой должна быть женщина. Видимо, кристалл послушно создал длинную вереницу Эдит Прайс, которые были самыми обыкновенными людьми, каждая со своей системой ценностей, и отличавшимися друг от друга тем, как, по их мнению, следовало жить в двадцатом веке.

— В качестве примера того, как мне хочется, чтобы она распорядилась кристаллом, является прежде всего создание Эдит Прайс с сверхъестественными способностями. Зачем? Чтобы она могла понять ситуацию и найти из неё выход.

Эта мысль была встречена с одобрением. Она безусловно вселяла надежду — если, конечно, была осуществимой.

Четвёртый Сет Митчелл, хранивший мрачное молчание, на этот раз отозвался:

— Было бы интересно, если эти сверхъестественные способности включат возможность нахождения Сета Митчелла, который, — он кивнул в сторону Мардж, — заплатил вашему шефу тысячу долларов, чтобы найти кристалл.

Сет, приехавший в гостиницу последним и не проявлявший той озабоченности, которая сквозила в словах остальных, жизнерадостно заметил:

— Вам не нужно его искать. Он — это я.

Когда возгласы удивления и посыпавшиеся вопросы наконец утихли, он продолжил:

— Чтобы ответить на ваш основной вопрос: я тоже, как и вы все, видел сон. И точно так же, как непонятно каким образом у наихудшего из Аштаров появился в голове адрес одного из Сетов Митчеллов, у меня наутро после сна появился адрес детектива Сета Митчелла.

— Но почему вы не отправились за кристаллом сами? Зачем платить тысячу долларов?

Митчелл-холостяк опять улыбнулся:

— Мне очень неприятно вам об этом говорить, и в ваших интересах, чтобы мисс Прайс этого не узнала, но, судя по моим мыслям после сна, я — самый лучший из всех Сетов Митчеллов.

На этот раз поднявшийся шум успокоился не сразу, и как только установилась тишина, Сет Митчелл продолжал, отвечая на главный вопрос:

— Я не знаю, почему я лучший. Я нанял другого приехать сюда вместо меня, потому что чувствовал опасность. Но сегодня я прибыл сам, потому что кризис достиг апогея. Я не знаю, что нужно сделать. У меня даже нет уверенности, что моё присутствие может сыграть решающую роль. Я просто знаю, что если от меня потребуется нечто, то я это сделаю. Я не думаю, что нам сейчас следует заострять на этом внимание, — продолжал он. — Нам предстоит многое сделать, но сначала надо закрыть вопрос о Эдит Прайс. Времени терять больше нельзя.

Они все были законопослушными гражданами и поставили в известность полицию, которая проверила мотель, где останавливался Сет Митчелл с золотистым «кадиллаком». Выяснив номер машины, полиция связалась с Нью-Йорком и узнала место работы Сета. Машина оказалась на обычной стоянке, но сам Сет не появлялся на работе уже несколько дней. Был получен ордер на арест коренастого человека, о котором было известно только его имя — Аштар.

* * *

Поскольку в Харкдэйле было всего несколько полицейских, Аштару удалось незамеченным добраться до центра города и припарковаться на стоянке библиотеки. Он рассчитал время так, чтобы оказаться там за минуту до официального закрытия библиотеки.

Дымка. Сумерки быстро сменялись сгущавшейся темнотой. Несколько последних посетителей библиотеки выезжали со стоянки, когда наконец показалась Эдит Прайс.

Она с удивлением заметила, что около библиотеки стоит пожарная машина с включённым двигателем. Но её мысли занимала в основном предстоящая встреча в гостинице, находившейся, как ей внезапно показалось, слишком далеко. Поэтому присутствие большой машины произвело на неё, скорее, успокаивающее действие.

Чтобы подойти к своей машине, ей нужно было обогнуть пожарную. Как только она приблизилась, пожарная машина тронулась с неимоверным рёвом. Эдит остановилась и подалась назад — это и спасло ей жизнь.

Поравнявшись с ней, машина взвизгнула тормозами и остановилась.

Где-то за машиной багряная вспышка осветила небо.

 

10

Хотя Эдит этого и не видела, но источником вспышки была одна из машин, выезжавших со стоянки. Подобно трассирующей пуле, луч света, вылетевший из машины, пронзил пожарную. Встретив на своём пути препятствие, этот луч издал звук, раздавшийся на Земле впервые: низкий и непрерывный треск рвущихся химических связей атомов металла.

Миниатюрная пуля пробила толстую стальную обшивку пожарной машины, преобразившись в микроскопическую точку, легко проникавшую сквозь молекулы стали. Преграда ничуть на замедлила её движения. В самом деле, в двадцатом веке не существовало преграды, способной замедлить движение пули хотя бы на фут в минуту. Ни толстая броня крейсера, ни сама толща Земли.

Это была ружейная пуля, летевшая по прямой и сквозь воздух, и сквозь металл. Она должна была пронзить, не отклонившись, и тело Эдит.

Тем не менее, пробив обшивку пожарной машины, продолжавшей двигаться, пуля пролетела в каких-то двадцати дюймах от отпрянувшей женщины.

Она пробила стену библиотеки и, пролетев через здание, устремилась в ночь. Точно рассчитанный запас кинетической энергии заставил её пролететь ещё несколько сот ярдов, после чего она упала на землю.

Через несколько мгновений двое одетых в гражданское полицейских разрядили свои винтовки, целясь в водителя машины, из которой вылетел луч света.

Звук выстрелов застал Аштара врасплох, но у него было устройство, многократно усиливавшее прочность стекла и металла машины, поэтому выпущенные пули не причинили ему ни малейшего вреда.

Его больше беспокоило то, что у него самого осталось всего несколько пуль и он не знал, сколько сил привлечено к этой расставленной на него западне. Он резко нажал на педаль газа, и его машина буквально вылетела со стоянки.

За ним устремилась машина полицейских, мигая огнями сирены. Поскольку ни они, ни их оружие не представляли для него никакой опасности, он больше всего боялся, что дорога перекрыта кордоном. Он свернул на одну из боковых улиц и через несколько минут неподалёку от отеля заманил полицейских в переулок, который он хорошо изучил, пройдя несколько раз пешком.

Убедившись, что его план удался, он сбавил скорость, открыл окно и, выглянув, быстро прицелился в приближавшуюся машину полицейских. Вылетевший луч света попал прямо в двигатель, и раздался взрыв. Машина полицейских разлетелась на мелкие осколки.

Аштар быстро развернулся и направился в сторону гостиницы. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что по каким-то неизвестным ему причинам его время истекает. И всё же ему казалось, что от него требовалось только проникнуть в отель и выстрелом остановить сердце одного, всего лишь одного человека. Через несколько минут он проник в гостиницу через окно кухни и быстро прокрался в тёмную кладовку с бетонным полом. Когда он пробирался к двери, ему представилось, что за ним наблюдают его коллеги по великой Гильдии Учёных, и ему стало неловко, что они видят его в такой неприглядной ситуации. «Разумеется, — утешил себя Аштар, — это будет совершенно неважно, когда у него окажется кристалл». После его возвращения в своё время произойдут большие перемены: несколько сот членов Гильдии были обречены на уничтожение.

Он осторожно приоткрыл дверь и уже решил выйти в коридор, когда услышал за собой какой-то слабый звук. Резко обернувшись, он направил на звук своё оружие.

Пронзившая руку мгновенная острая боль заставила его выпустить пистолет. Оружие выскользнуло из повисшей плетью руки и упало на землю с громким стуком. Он понял, что против него самого была применена техника тридцать пятого века, и в тот же момент увидел в дверном проёме невысокую коренастую фигуру.

Испытывая невыносимую боль, Аштар залез во внутренний карман, достал кристалл и протянул его незнакомцу.

Второй Аштар не проронил ни слова. Он прикрыл дверь, взял кристалл и, нагнувшись, поднял с пола пистолет. После этого он перешагнул через пленника и вышел в коридор, заперев за собой дверь.

Только после этого наихудший из Аштаров обрёл способность соображать и двигаться. Он тут же попытался открыть дверь, чтобы выбраться на улицу через окно, в которое он проник, но дверь была заперта, а взломать её было невозможно. Аштар бросился к другой двери.

Когда выяснилось, что она тоже заперта и совсем не поддаётся его попыткам взломать её, он наконец понял, что оказался в плену молекулярных сил своего времени. Единственное, что ему оставалось, это сесть на бетонный пол и терпеливо ждать своей участи.

Аштару было ясно, что события с кристаллом будут развиваться дальше без его участия. Возможно, так оно было и лучше: чем больше Аштар размышлял, тем ему становилось яснее, что он недооценивал реальную опасность, в которой оказался по собственной инициативе. Был ли выход из игры для него защитой от опасности? Этого он не знал.

В напавшем на него человеке он узнал лучшего из Аштаров. Его вполне устраивало, что именно этот, другой Аштар будет участвовать в отчаянной попытке людей из двадцатого века спасти свою жизнь.

Эта женщина Прайс оказалась куда умнее, чем он предполагал. Это значило, что автоматическая запрограммированность кристалла дезинтегрировать всех, кроме самых лучших, неизбежно должна была вызвать отчаянное сопротивление с её стороны. Во всяком случае Аштару так казалось.

Поэтому в данный момент лучше держаться от них всех подальше.

* * *

Самый лучший из Аштаров прошёл через холл гостиницы к залу заседаний. Все пятеро Сетов Митчеллов поджидали его у закрытого входа в зал, в котором находилась только Эдит Прайс. Аштар подал им условный сигнал и протянул пистолет одному из Сетов. После очень тщательного обыска его подвели к Мардж, стоявшей у самой двери.

Аштар подал Мардж другой условный сигнал. Убедившись таким образом, что это именно дружественный им Аштар, которого создала Эдит в качестве первого шага их плана, его впустили в зал заседаний.

Аштар положил кристалл на стол прямо перед Эдит. Когда она машинально потянулась, чтобы взять его, Аштар перехватил её руку.

— У меня такое предчувствие, — сказал он, — что на этот раз, когда вы, истинная ориентация, возьмёте его в руки, наступит кульминация.

Ей показалось, что его голос и слова звучат откуда-то издалека. Эта мысль уже приходила ей в голову раньше, когда она решила вызвать к жизни самого лучшего из Аштаров. Тогда тоже была кульминация.

Она, однако, помедлила, отдавая должное его знаниям и опыту. Эдит чувствовала, что в ней борются два противоречивых желания. Одно заключалось в том, чтобы уступить накопившейся усталости и покорно принять неизбежное, лишь бы не начинать всё сначала.

Другое — проявить хладнокровие и рассудительность, как это уже было, когда она поняла, что худший из Аштаров попытался убить её.

Тогда к ней вдруг пришло прозрение, отодвинувшее назад все сомнения, так мучившие её уже несколько дней. Было ли лучше проявлять решительность и уметь стрелять или же быть мягкой и женственной — не имело никакого значения. Истинным критерием было проявление гибкости в непреклонном достижении поставленной цели.

Способность адекватно реагировать на происходящее. Секрет заключался именно в этом.

Она вспомнила это, и от желания опустить руки не осталось и следа. Она повернулась к Мардж и бесстрастно спросила:

— Рассказать мне ему о том, что мы обсуждали в его отсутствие?

Мардж кивнула.

Аштар слушал, и на его лице было написано сомнение. Наконец он сказал:

— Не исключено, что вызов кристаллом одного из своих создателей является именно тем, чего эти создатели ждут от вас.

— Именно так мы и подумали, — ответила Эдит. Она по-прежнему не испытывала никакого страха. — Мы полагаем, что поскольку кристалл запрограммирован на нахождение лучшего из всех существующих и лучшим из Аштаров оказался достойный человек, то создатели кристалла прекрасно понимают разницу между плохим и хорошим. Это позволяет рассчитывать на то, что общество будущего, обладая такими же ценностями, не причинит нам вреда. Поэтому, — добавила она, — я и вызвала вас к жизни, чтобы проверить, правы ли мы.

— Звучит логично, — осторожно отозвался Аштар, — но я чувствую здесь какой-то подвох.

— Ничего более конкретного? — спросила она.

— Нет. — Он помедлили и пожал плечами. — А почему бы в качестве первого шага не взять кристалл — просто взять его в руки — и не узнать, прав ли я, что этого будет вполне достаточно? Если я не прав, то это развеет все сомнения.

— Вы не хотите, чтобы я смотрела на рисунок?

Сеты Митчеллы пришли к выводу, что именно это было ключом её власти над кристаллом. Они подробно расспросили Эдит о её мыслях и действиях, непосредственно предшествовавших трём случаям выполнения кристаллом её команд. Стало ясно, что когда она мысленно или фактически разглядывала рисунок и отдавала команду, то команда выполнялась.

— И всё-таки, — отозвался Аштар, — я думаю, что нас ждут неожиданности.

Слова и интуиция человека будущего, перенесённого на полтора десятка веков назад, на мгновение поколебали решимость Эдит, но она быстро взяла себя в руки.

— Дело в том, — сказала она вслух, — что у нас просто нет выбора.

С этими словами она решительно протянула руку и взяла кристалл.

У Эдит перехватило дыхание.

Человек, который вышел из угла, где он материализовался, был гигантом. Семь, восемь, девять футов — она никак не могла точно определить его рост.

Его одежда, похожая на доспехи воина времён Древнего Рима, бронзовое тело, крупные черты лица, тёмные, как уголь, уверенные движения — всё свидетельствовало о врождённой власти, не испытывавшей сомнений или страха.

Он сказал низким голосом:

— Я — Шалил, лучший из всех возможных.

11

В затянувшейся паузе Эдит ждала, когда он закончит предложение. Она полагала, что в конце он должен назвать своё имя. Наконец она сообразила, что предложение было законченным. Создатели кристалла направили самого достойного представителя своей расы, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.

Мардж, находившаяся у порога, покачнулась и, издав стон, стала сползать на землю. Два Сета Митчелла, стоявшие с остальными в коридоре и не видевшие великана, бросились, чтобы поддержать её. Увидев его, они замерли на месте, не в силах отвести от него взгляда. Три остальных Сета Митчелла поспешили войти, чтобы узнать, в чём дело.

Они двигались как по команде, и последний из них прикрыл за собою дверь.

Оказавшись все вместе, они услышали дрожавший от напряжения голос самого лучшего из Аштаров:

— Мисс Прайс… Уничтожьте его! Он пришёл не с добром!

Великан усмехнулся.

— Вы не можете уничтожить меня, — сказал он на чистом английском своим низким голосом. — Разумеется, сейчас только я контролирую кристалл и никто другой. Понятие «добра» является очень относительным. Я появился с добром для своего времени и тех, кого я представляю.

Его глаза — чёрные и яркие — обвели взглядом пятерых Сетов Митчеллов, двух женщин и Аштара.

— Кто из вас является биологическим оригиналом человеческих существ? — спросил он.

Его напористость и целеустремлённость были пугающими. Эдит сжала кристалл и вопросительно взглянула на Сетов, как бы спрашивая их мнение. Но все они не сводили взгляда с гиганта и, казалось, не замечали её немого взгляда.

И всё же один из Сетов спросил:

— Аштар, в каком смысле он не несёт добра?

Аштар покачал головой.

— Я не могу ответить определённо, — с сожалением произнёс он. — У меня просто такое чувство. Они послали кристалл в это время с какой-то целью. Его вопрос о биологическом оригинале очень важен. Ни в коем случае не отвечайте ему ни на этот, ни на другие вопросы.

Этот совет был напрасным. Ещё не дослушав, великан направился к двери, и мужчины молча расступились, чтобы пропустить его. Выглянув в коридор, он закрыл дверь и сказал:

— Я прихожу к заключению, что люди этой эпохи являются оригиналами. Именно они и нужны нам для наших экспериментов.

Аштар повернулся к Сетам.

— У одного из вас, — сказал он, — есть пистолет наихудшего Аштара. Застрелите его!

В тот же момент показался пистолет и, увернувшись от двух Сетов, пытавшихся завладеть им, оказался в ладони Шалила. Он засунул его в какую-то складку в одежде.

Самый лучший из Аштаров взглянул на Эдит.

— Что ж, — сказал он, — я сделал всё, что мог.

Он повернулся к великану:

— Что будет со мной?

Пристальный взгляд чёрных глаз внимательно изучал его.

— Кристалл передаёт мне информацию, — ответил он. — Ты и другой Аштар принадлежите эре, где люди уже биологически изменены?

Аштар хранил молчание. Гигант скривился и затем последовательно изложил то, что наихудший из Аштаров рассказал Эдит в Нью-Йорке, добавив, правда, что первому решению об изменении всей расы предшествовала огромная работа по пересадке органов.

Аштар виновато взглянул на Эдит.

— Ему всё хорошо известно, — сказал он. — Думаю, что вряд ли испорчу дело, если задам один вопрос.

Не дожидаясь её ответа, он обратился к великану:

— В тридцать первом веке, почти за четыреста лет до моего времени, было признано, что невысокие и плотные тела обладают лучшими потенциальными возможностями для выживания, нежели высокие и худощавые. Я вижу, что ваша раса намного выше, крупнее и сильнее, чем то, что было первоначально признано идеальным. Чем это объясняется?

— Необходимостью решать другие задачи, — ответил Шалил. — Моя эпоха, которая по вашим меркам является девяносто третьим веком, является эпохой космоса.

Помолчав, он добавил:

— Поскольку в настоящий момент вы не представляете для нас интереса, я отправлю вас с другим Аштаром в ваше время.

— Подождите! — торопливо воскликнул самый лучший из Аштаров. — А что вы сделаете с этими людьми? — Он махнул рукой в сторону Сетов и Эдит.

На лице великана опять появилась гримаса.

— Они сейчас всего лишь созданные кристаллом двойники, — нетерпеливо ответил он. — Но нам для наших опытов нужны лишь лучший Сет Митчелл и лучшая Эдит Прайс. Остальные тысяча восемьсот десять Сетов и, — он на мгновение замешкался, — семьсот двадцать три Эдит не представляют для нас интереса. С помощью кристалла мы отобрали самых лучших.

— Но зачем?

— Что-то пошло не так. Нам нужно ещё раз изучить природу человека.

— Вам нужны конкретно эти люди, или вы создадите кристаллом их двойников в своей эре?

— Каждая особь существует в единственном экземпляре. Если мы воспроизведём любую из них в другом времени, то эта особь исчезнет здесь.

— Зачем они вам? Разобрать на составные части?

— В конце — не исключено. Это покажет ход опытов. Но это не важно, — добавил он нетерпеливо. — Программа рассчитана на самые сжатые сроки, и объекты исследований нужны очень срочно.

Он повернулся к Эдит:

— Мисс Прайс, дайте мне кристалл. Мы не жестоки, и я хочу отправить Аштаров домой.

Аштар не сдавался.

— Мисс Прайс, не отдавайте ему кристалла. Его уверения, что он полностью контролирует кристалл, могут не соответствовать действительности, но могут стать ею, если кристалл будет у него в руках. Нужно убедить этих пришельцев из будущего, что есть другое, менее болезненное решение их проблем.

Эдит стояла и слушала великана, всё яснее понимая, какая страшная угроза нависла над ней. Неожиданно её страстное желание быть лучшей сменилось на полностью противоположное.

Она, однако, отметила, что по-прежнему не испытывает страха. Её ум продолжал чётко анализировать происходящее. Она знала, что миллионы обрывков мыслей и различные чувства, которые так беспорядочно крутились у неё в голове, пока не пришло прозрение, продолжали оставаться на своих местах, разложенные по полочкам.

Сама она считала, что Аштар ошибался и что она больше не контролирует кристалл.

Они, безусловно, подстраховались созданием некоего блокирующего механизма, который позволял им восстановить свою власть над кристаллом в любой момент.

Но это требовало проверки.

Она посмотрела на кристалл и произнесла:

— Кто может справиться с этим гигантом, пусть немедленно окажется здесь!

В то же мгновение кристалл был вырван у неё из рук той неведомой силой, что отняла пистолет у Сетов. Она беспомощно наблюдала за тем, как кристалл, проплыв по воздуху, оказался в ладони у великана. С торжеством посмотрев на неё, великан сказал:

— Это была интересная мысль. Но все ваши союзники находятся в этой комнате. Больше никого нет.

— В таком случае, — раздался спокойный голос, — настал мой черёд, чем бы это ни обернулось.

С этими словами Сет-холостяк вышел вперёд и остановился перед великаном.

Наступила долгая пауза. Великан внимательно разглядывал его. Эдит тоже посмотрела на Сета и невольно залюбовалась им. Он был одет в хорошо сидевший тёмно-серый костюм; черты лица его были твёрдыми, а глаза оставались спокойными и бесстрашными. Где-то в глубине души Эдит почувствовала гордость, что в такой ответственный момент рядом оказался этот незаурядный человек. Хотя она и не испытывала никакого страха сама, но с каждым мгновением надежды на благополучный исход оставалось всё меньше и меньше.

Тишине наступил конец.

Великан из далёкого будущего сказал, чётко выговаривая каждое слово:

— Я надеюсь, вы понимаете, что, открывшись мне, вы обрекли таким образом остальных Сетов. В этой эре у кристалла нет альтернативы их уничтожению.

Позади Эдит раздался сдавленный крик Мардж.

Эдит обернулась. Она никак не могла понять, что так напугало её. Мардж, казалось, задыхалась, и Эдит бросилась к ней и подхватила её за талию.

— Что случилось? — спросила она.

Мардж по-прежнему задыхалась и с трудом еле слышно произнесла:

— Остальные Сеты… исчезли!

Эдит оглянулась, и её мысли вернулись на землю. Около двери, где стояли четыре Сета, никого больше не было. Она едва сдержалась, чтобы не подбежать к двери и не выглянуть в коридор. Ну, конечно же, они только что туда вышли.

Внезапно до неё дошёл смысл случившегося.

Они были дезинтегрированы.

— Боже мой! — всхлипнула она.

Взяв себя в руки, она услышала, как гигант продолжал:

— Кроме того, наилучший из всех Сетов Митчеллов просто казался хорошим образцом и к тому же неопасным.

Сет Митчелл продолжал говорить спокойным голосом:

— Я уже сказал, чем бы это ни обернулось.

Он взглянул на женщин.

— Поскольку Сеты остаются вариантами кристалла, сейчас они не в большей опасности, чем были бы, если бы это существо выполнило свои угрозы. То же самое, вполне возможно, относится и к Сету в «кадиллаке», и убитой в Нью-Йорке Эдит.

Он продолжал, обращаясь к Шалилу:

— Аштаров лучше всего вернуть в их время.

Наступила секундная пауза, и выражение глаз великана на мгновение изменилось, как если бы он размышлял.

— Готово, — наконец сказал он.

Эдит взглянула туда, где только что находился Аштар, и почувствовала, как к горлу подкатился комок. Усилием воли она опять взяла себя в руки.

Аштар исчез.

Усмехнувшись, Шалил посмотрел на лучшего из всех возможных Сетов Митчеллов и произнёс:

— А ведь ты неплохо воспользовался кристаллом, правда? — Он понизил голос почти до шёпота. Его лицо выдавало напряжение, как будто он к чему-то прислушивался.

— У тебя одна… две… три, нет — четыре корпорации!

— Я оставил бизнес, когда заработал десять миллионов, — отозвался Сет. Он повернулся к Эдит и пояснил извиняющимся тоном: — Я даже не знал, зачем мне столько денег, раз я не смогу их потратить. Но я поставил себе цель и добился её.

Не став дожидаться её ответа, он повернулся к великану:

— Все Сеты Митчеллы являются результатом того, о чём мечтал мальчик в зависимости от той информации, которой он располагал. Он без сомнения замечал, что на свете существуют налоговые инспекторы, адвокаты, бродяги и полицейские. А в таком курортном городке, как Харкдэйл, появлялись весьма обеспеченные люди из Нью-Йорка. В конечном итоге это привело к тому, что пока их не дезинтегрировали, сейчас есть ковбой Сет Митчелл, африканский охотник, капитан дальнего плавания, пилот самолёта и, не исключено, несколько удачливых преступников.

Немного помолчав, он продолжил:

— Мне кажется, что вы этого не поймёте. Ведь там, откуда вы пришли, нет маленьких мальчиков. Я прав?

В глазах гиганта впервые промелькнула нерешительность.

— Мы все — творения кристалла. Таким образом, мы, наверное, будем жить вечно. Правда, если нам удастся справиться с тенденцией клеток уставать. — Помолчав, он неуверенно спросил: — А что такое — мальчик?

— Возможно, ваша проблема заключается именно в этом, — сказал Сет Митчелл. — Вы забыли о детях. Вариации генов.

Самый лучший из Сетов Митчеллов продолжал, глядя на пришельца из будущего:

— Я — творение мальчика, которые после исчезновения Билли Бингхэма очень долго находился в стрессовом состоянии, усугублявшемся давлением со стороны взрослых и их недовольством. В результате этот мальчик находил разрядку в том, что давал волю воображению. Представьте себе мечту о всевластии: некто наделён такой властью, что может наказать всех плохих взрослых, которые принимали тебя за вруна и плохо с тобой обращались… придёт такой день, когда ты с ними поквитаешься. Каким образом? Это могло быть неясно для мальчика Сета, который чувствовал себя изгоем. Но когда придёт время, он будет знать, и конечно же, он не будет поступать так, как они поступали с ним. Он будет всесильным и в то же время благородным.

Два человека — самый лучший из Сетов Митчеллов двадцатого века и самый лучший из лучших девяносто третьего века — стояли друг перед другом.

— Раз речь идёт о благородстве, — последовал хриплый ответ, — я думаю, что должен исследовать фантазию мальчика самым тщательным образом.

Раздались резкие слова какой-то команды, произнесённые на незнакомом языке.

Эдит слушала этот странный диалог и не переставала вновь и вновь повторять:

— Боже мой, наверное, бог действительно умер. Эти люди будущего даже не слыхали о нём!

Её мысли внезапно прервались.

Что-то ударило её глубоко внутри, и комната, в которой она находилась, погрузилась во мрак. Как бы издалека она слышала голос Сета Митчелла, торопливо говорившего:

— Единственное, что я знаю наверняка, мисс Прайс, это необходимость отправить вас с ним. По-видимому, у вас есть ключ к разгадке, и он в том, о чём вы сейчас подумали, хотя я и не знаю, что это. Кристалл сделает это реальностью. Надеюсь, всё образуется.

В следующее мгновение она провалилась в бесконечность.

 

12

Бесчувственное тело Эдит лежало на столе в одном из залов административного центра. Время от времени к ней подходил великан и проверял приборы, одновременно контролировавшие её состояние и прочно державшие её на столе силовым полем.

Позади была долгая ночь, сменившаяся наконец восходом солнца. Солнечный свет, смягчённый полупрозрачными стенами, освещал небольшую группу великанов, окруживших стол, на котором неподвижно, если не считать медленных и глубоких вдохов, лежало тело молодой женщины из двадцатого века.

Будить или не будить её?

Они обсуждали эту проблему низкими, приглушёнными голосами. Поскольку все они были учёными, способными на всё, что только было доступно логике, их озадачивал немыслимый парадокс, преподнесённый этим хрупким женским телом.

На вид она была совершенно беспомощна. В тот момент, когда лучший из Сетов Митчеллов отдал приказ кристаллу, Шалилу удалось ввести её в состояние комы, в котором она и прибыла в девяносто третий век.

Вернее говоря, она была дезинтегрирована в своём собственном времени и воссоздана кристаллом уже в будущем, причём в том же состоянии комы.

Соответственно, она даже на долю мгновения не имела возможности хоть как-то повлиять на свою судьбу.

Учёных беспокоило то, что после воссоздания она излучала безграничную власть, причём беспрерывно. Не просто власть, а в буквальном смысле безграничную.

Безграничная власть! Абсолютная и непререкаемая! Как это возможно?

Они ещё раз выслушали подробный отчёт Шалила на звуковом и телепатическом уровнях обо всём случившемся в двадцатом веке. Уже знакомое повествование вновь выделило главные моменты: ординарность всех людей из прошлого, с которыми сталкивался Шалил, и отсутствие угрозы со стороны кого бы то ни было.

Они вновь выслушали рассказ о предположении лучшего Сета Митчелла, что кристалл наделял жизненной энергией фантазии мальчика о власти. Естественно, во всяком случае так считали все собравшиеся учёные, такое поведение кристалла означало его ориентацию на лучшего Сета Митчелла, который должен был быть выбран из претворённых в жизнь фантазий мальчика. Одно это заставило учёных признать, что реальные возможности кристалла намного превосходили существовавшие доселе представления о том, на что он способен.

Но как это возможно?

Но и это было ещё не всё.

Подав команду Эдит, лучший из возможных Сетов Митчеллов дал понять, что он, судя по всему, не без помощи кристалла получил от неё некий импульс, указывавший, что она в одиночку в состоянии победить всю науку девяносто третьего века.

Когда кристалл оказался в руках Шалила, такого импульса информации — неважно ложной или истинной — просто не должно было быть. Все данные современной науки говорили о том, что кристалл не должен был подчиниться команде Сета.

Верно, они не всё знали о кристалле. Существовало несколько необъяснённых пока феноменов кристалла, которые продолжали изучаться. Но уже давно считалось, что основные возможности кристалла известны.

Более того, они считали, что под строгим научным контролем кристаллы сделали реальностью освоение высших возможностей биологических организмов. Всё, на что только теоретически способны живые клетки, было изучено и претворено в жизнь. Кристалл послушно помогал практически освоить и левитацию, и телепатию, и телекинез, и многое, многое другое.

Возникло, правда, одно осложнение: первоначальные, неизменённые биологическим вмешательством люди имели какие-то качества, которые были утеряны их потомками.

Безусловно, последние поступки Эдит сделали её самой лучшей из всех Эдит Прайс. Но в двадцатом веке ничего такого от неё не требовалось. И поскольку она не воплотила такие мысли в рисунок в кристалле, источником её нынешней власти был не кристалл.

Это уже было нечто совсем иное. Нечто неслыханное и недоступное всей их науке.

 

13

— Я считаю, что мы должны убить её, — сказал один из гигантов.

— Если попытка убить её вызовет ответную реакцию абсолютной власти, которую она излучает, то мы не сможем контролировать её, — возразил второй. — Гораздо перспективнее проанализировать нижние уровни её сознания на основе доклада Шалила, а затем разбудить её и спровоцировать с её стороны нужные нам реакции.

По мнению большинства, это была хорошая мысль. Соответственно, каждый высказал свои изображения. Все присутствующие сошлись на том, что они были в состоянии держать ситуацию под контролем.

— Если что-нибудь пойдёт не так, — заключил один из них, — мы всегда сможем изолировать её, сначала дезинтегрировав, а потом восстановив с помощью кристалла.

— А как быть с выводом, — напомнил Шалил, — к которому она пришла, стремясь быть лучшей из всех Эдит Прайс, что ключ к успеху заключался в контролировании ситуации с помощью исключительной гибкости?

Остальные учёные не разделяли высказанных сомнений.

— В её время превалирующие условности воспитания и жизни, — возразил один из гигантов, — не могли в принципе позволить ей действовать во всех без исключения случаях наиболее оптимальным способом.

Учёные пришли к выводу, что Эдит никогда не сможет узнать, в чём, собственно, заключалась связанная с ней проблема.

Совещание закончилось единодушным решением сделать всё так, что, когда Эдит проснётся, она будет считать себя абсолютно свободной…

* * *

Она лежала на траве. Травинки касались её лица и пальцев. Свежий запах приятно щекотал ноздри.

Эдит открыла глаза и приподняла голову.

Самый настоящий лес. Вспомнив случившееся, она торопливо стала подниматься и увидела, как какое-то небольшое коричневое животное с мохнатым хвостом юркнуло в чащу.

Футах в пятнадцати от себя Эдит заметила гиганта, который, заметив, что она проснулась, тоже стал подниматься на ноги. Он двигался очень медленно, как бы в полусне.

Всё ещё не рассеялся туман, хотя солнце стояло высоко. Справа через кустарник и редкие деревья был виден большой серовато-зелёный холм. Слева почва опускалась ниже, и туман, сгущавшийся там, был гораздо плотнее. В сотне ярдов было почти ничего не видно.

Почти ничего. С трудом, но всё же можно было различить контуры здания.

Эдит не стала задерживать на нём взгляда. Она пристально посмотрела на великана и спросила:

— Где мы?

Шалил не торопился с ответом. Ему было трудно поверить, что она интуитивно не знала этого сама. То, что она обладала такой огромной властью и при этом не знала элементарных вещей, просто не стыковалось одно с другим.

И всё же она продолжала стоять в ожидании ответа. Он почувствовал её тревогу и сделал вывод, что, судя по всему, рассуждения его коллег были правильными. Они решили, что её мотивация зиждется на каких-то подсознательных импульсах и давно забытых воспоминаниях, каждое из которых физически обладает такой же прочностью, как и стержень из самой твёрдой стали. Всю свою жизнь она подчинялась правилам, а её поведение в немалой степени было обусловлено критериями группового мышления.

Школа, а затем колледж были первыми нормами, которым она подчинялась, и в тот период её действия находились под контролем родителей. Во многом эти нормы никогда не подвергались сомнению.

Шалил отметил в её сознании мысль о том, что каким-то образом миллионы людей так и не получили высшего образования. Его это поразило, и всё же в силу тех или иных причин так оно и было.

Таким образом, в области развития своей личности Эдит намного превосходила среднего человека. И всё же в колледже, когда она впервые вышла из-под непосредственного контроля своих родителей, она быстро примкнула к движению нонконформизма. Какими бы ни были личные мотивы других сторонников этого движения, для Эдит это была глубокая внутренняя потребность.

Таким образом, это было началом отклонения от нормы, которое в дальнейшем сказалось на её поведении. Продолжая рассуждать, Шалил пришёл к выводу, что, являясь личностью, борющейся против невидимых уз, опутывавших её, Эдит также приложила силы, чтобы вернуться к своим внутренним ценностям. Продолжение учёбы, различные места работы, местожительства, друзья противоположного пола — всё это создавало немыслимую путаницу, и разобраться, что именно в этом хаосе представляло истинную цель, было невозможно.

Задача усложнялась и тем, что все её поступки модифицировались бесчисленным количеством мелких постоянно повторяющихся поведенческих навыков — как есть, пить, спать, общаться, ходить, разговаривать, размышлять и тому подобное.

Шалил был обескуражен тем, что был не в состоянии найти хоть одну отправную точку, которая тут же не включала механизм цепной реакции проявления приобретённых навыков и поведенческих стереотипов. Остальные учёные полагали, что рано или поздно что-нибудь действительно важное выйдет из подсознания на уровень осознанного, и у них не было сомнений, что Шалилу удастся это заметить. В противном случае, то есть если ему это не удастся, он должен был дезинтегрировать её и собрать новый консилиум.

Вероятность потерпеть неудачу так быстро беспокоила Шалила. Выигрывая время, он произнёс:

— Это Сад кристаллов девяносто третьего века. Здесь, в самой девственной части природы нашей планеты, закопаны кристаллы, за которыми наблюдают и ухаживают хранители-учёные.

Шалил решил, что решением проблемы может быть постоянное давление речевым потоком, которое заставит её проявлять один за другим бесчисленные стереотипы, уже известные им, пока наконец он не узнает тот единственный. После этого с помощью кристалла он лишит её тот немыслимой власти, которой кристалл наделил её.

Шалил сознавал, что его главной задачей было не допустить её возвращения в свою эпоху. Поскольку он знал, что ей для этого нужно было всего лишь подумать об этом в позитивном плане, его задачей было держать её в напряжении, заставить постоянно нервничать и испытывать неуверенность.

Шалил понял, что его тревога телепатически передалась остальным учёным, которые после недолгого совещания передали ему свои рекомендации:

«Постарайся отвлечь её внимание, позволив ей одержать маленькие победы, и пусть она считает их твоим подарком».

Идея была заманчивой, и Шалил немедленно принялся за её осуществление.

 

14

В отеле Харкдэйла наступило следующее утро. Мардж Эйкенс спустилась вниз. Мешки под её глазами выдавали бессонную ночь. Не останавливаясь, она машинально прошла в зал заседаний. Свет там был погашен, шторы опущены, и царивший в зале полумрак только усугубил её состояние.

Чувствуя, как ноёт сердце, она повернулась, чтобы выйти, и увидела рядом с собой какого-то мужчину. От неожиданности у неё ёкнуло сердце.

Дежурный администратор Дерек Слейд был как всегда безукоризненно одет по последней нью-йоркской моде.

— Мадам, — учтиво произнёс он.

Он продолжал говорить, но чтобы понять, что он от неё хочет, ей потребовалось взять себя в руки и сосредоточиться. Дерек говорил, что узнал в ней женщину, которая накануне вечером прошла в этот зал вместе с пятью Сетами Митчеллами.

Куда исчезли, спрашивал Дерек, и где сейчас находятся четыре женатых Сета? Судя по записям портье из ночной смены, их жёны обрывали телефон с этим вопросом. Сейчас должна приехать полиция, поскольку в конце концов эти женщины решили обратиться к властям.

Сначала Мардж хотела заявить, что он обознался и она не та, за кого он принимает. Но потом, сообразив, что речь шла только о женатых мужчинах, спросила, что стало с пятым.

Дерек покачал головой.

— В номере его нет. Мне сказали, что он вышел рано утром.

Стоя в проходе, Мардж задумалась, что могло случиться с наилучшим из всех Сетов Митчеллов. Почему он ушёл, если они договорились вместе позавтракать? Посмотрев на Дерека, она увидела, что он смотрит поверх её плеча в глубь зала.

Его глаза округлились, и челюсть отвисла.

В зале раздался какой-то возглас.

Мардж обернулась.

В комнате стояли четыре Сета, исчезнувших ночью. Они стояли, повернувшись к ней спиной.

Один из них, видимо, издавший возглас, продолжил:

— Кому это понадобилось выключать свет?

Мардж сразу уловила, что означали эти слова. Она вспомнила, что рассказывал Билли Бингхэм после своего чудесного появления: он и не подозревал, сколько прошло времени с его исчезновения.

Здесь было то же самое.

Она потянулась рукой к выключателю и зажгла свет. Почти в тот же момент в углу зала очутился пятый Сет. Его вид выдавал недоумение. После расспросов было наконец выяснено, что этот Сет был Митчеллом из «кадиллака», чудесным образом появившимся целым и невредимым без простреленной головы и в абсолютно сухом и безукоризненно сидящем костюме.

Пока Мардж продолжала его разглядывать, у дальнего края стола заседаний появился шестой Сет. То, как он себя держал, и настороженный взгляд, которым он сразу обвёл присутствующих, а затем посмотрел на неё… радость, которая зажглась в его глазах при виде Мардж…

Увидев его и безошибочно определив в нём по характерным нюансам движений детектива Сета Митчелла, обычно выдержанная и рассудительная Мардж бросилась к нему, издав сдавленный крик:

— Сет! Любимый!

Они встретились точно посередине зала и замерли, заключив друг друга в объятия. Лишь через несколько мгновений Мардж начала вновь замечать происходящее. В нескольких футах от неё стояла Эдит Прайс и смущённо переминалась с ноги на ногу.

Около Эдит появился очередной Сет Митчелл, и по его рабочей одежде Мардж заключила, что он был фермером.

Мардж едва на него взглянула. Прильнув к детективу Митчеллу, она вновь посмотрела на Эдит и заметила, что на ней было другое платье, да и волосы были уложены по-другому. Несмотря на эти очевидные расхождения, Мардж не сразу поняла, а остальным это вообще не пришло в голову, что это та самая Эдит Прайс, которую наихудший из Аштаров убил в Нью-Йорке.

Об Аштарах не было ни слуху ни духу.

Прошло несколько минут, и в зал наконец вошёл последний из Митчеллов — тот, что был холостяком. Эдит Прайс — ориентация кристалла — так и не появилась.

Наилучший из Сетов рассказал, что отправился на прогулку, чтобы ещё раз поразмыслить над случившимся, и в конце концов пришёл к выводу, что всё должно обойтись. В заключение он сказал:

— И вот теперь, вернувшись, я застаю вас всех вместе. Каждый из вас является наглядным подтверждением, что Эдит Прайс всё-таки удалось обнаружить кое-что из того, что ей по силам. Или, — он задумался, — так кому-то захотелось.

— Но что ей в действительности по силам? — недоумённо поинтересовался один из Сетов.

Холостяк дружелюбно улыбнулся.

— Мне очень нравится эта молодая женщина. В каком-то смысле она — полное отражение нашего века, и всё же ей удалось подняться до вершин будущего.

Он обвёл взглядом вереницу совершенно одинаковых лиц и тихо сказал:

— Вы хотите знать, что она может сделать. Тогда я не мог об этом говорить, но теперь… Если бог умер, то кто может заменить его?

— Ты сам становишься богом! — подхватила Мардж и тут же прикрыла ладонью рот. — Не может быть! Эдит!

— Хотел бы я знать, как этим решили распорядиться Эдит и кристалл? — задумчиво произнёс Сет.

* * *

У Шалила были крупные неприятности. Великан продолжал выжидать, надеясь, что когда-нибудь у Эдит всё же появится какая-нибудь чисто личная мысль, узнав которую, как считали его коллеги, они смогут положить конец той власти, которую Эдит имела над будущим кристалла.

Но время шло, а она продолжала нести всякий идеалистический вздор о людях прошлого, против которого они не могли абсолютно ничего поделать. Все Сеты и все Эдит были восстановлены. Вынужденный компромисс, на который не могли не пойти великаны девяносто третьего века перед лицом страшной угрозы, исходившей от Сетов и Эдит.

Эдит, дав волю воображению, представила себе коридор времени между двадцатым и девяносто третьим веками. Ей удалось воспользоваться этим коридором, чтобы вернуть назад всю группу.

Когда ей удалось установить полный контроль над коридором, перепуганный Шалил дезинтегрировал её. Он вновь воссоздал её лежащей без сознания на столе в административном центре. И вновь группа учёных-великанов собралась вокруг бесчувственного тела молодой женщины, но на этот раз — чтобы обсудить всю глубину своего поражения.

— Если быть объективным, — сказал один их них, — мы должны признать, что случившееся никак на нас не отразилось.

Проблема заключалась в том, что им так и не удалось найти объяснения феномена. Эдит по-прежнему излучала абсолютную власть; каким-то образом ей удавалось черпать из кристалла такой потенциал энергии, о существовании которого они даже не подозревали.

Шалила осенила удачная мысль.

— Быть может, нам нужно оценить именно это — свою ограниченность. Не исключено, что в своём учёном рвении мы умышленно закрываем глаза на Тайну.

Его слова сменились гнетущей тишиной. Он видел, что его коллеги были потрясены. Тайна была запретной, ибо ненаучной областью мысли; этой Тайной была Вселенная. Почему она существовала? Как она появилась?

С самого зарождения науки учёные изучали предметы и то, как они действуют. Но никогда — почему.

Тишину нарушил хриплый смех одного из великанов.

— Я ничего не знаю о Тайне и не собираюсь знать, — сказал он. — Но я хорошо знаю, в чём заключается мой долг учёного — наш общий долг. Мы должны вернуть этой женщине сознание, рассказать ей о её власти и выяснить, как она ей распорядится.

— Но она может всех нас убить, — возразил другой и неуверенно добавил: — Меня никогда не убивали.

— Для тебя это будет интересным опытом, качественно отличающимся от дезинтеграции, — отозвался первый учёный.

В беседу решительно вмешался Шалил.

— Эдит — не убийца. На мой взгляд — это отличная идея. И я полагаю, что мы можем только выиграть.

Взвесив все «за» и «против», учёные решили так и поступить.

Эдит пришла в сознание.

Выслушав рассказ учёных о своей необыкновенной власти, она не сразу взяла себя в руки и, как они и предвидели, едва не поддалась первому импульсу, пришедшему ей в голову. Всё её существо поддалось страстной надежде исправить совершённые ошибки, которые привели её к жизни в одиночестве, к тому, что не было рядом мужчины, который хотел бы о ней заботиться и воспитывать нажитых вместе детей. Шквал эмоций, охвативших её при мысли о всех постигших на любовном фронте неудачах, вызвал сначала поток слёз, а потом не очень связный рассказ о своём самом сокровенном.

Немного успокоившись, она подвела итог, произнося слова, даже не подозревая этого, именно так, что обеспечила своё возвращение в двадцатый век:

— Иначе говоря, всё, что я действительно хочу, заключается в счастливом браке.

Учёным не составило труда понять, что, говоря о муже, она имела в виду Митчелла-холостяка.

Они тут же дали распоряжение кристаллу выполнить высказанное желание в буквальном смысле. Уже потом, с облегчением вздохнув с ощущением безопасности, они задумались над тем, какой глубокий смысл таил в себе брак.

В их эре, когда человек жил вечно при помощи простого дублирования оригинала, они в принципе не могли разрешить поставленных случившимся вопросов.

Шалил подвёл осторожный итог:

— Вполне возможно, что взаимодействие между нерегулируемыми людскими существами двадцатого века и регулируемыми — девяносто третьего века может обернуться уменьшением той ограниченности, которая, проявляясь по-разному, свойственна обеим расам.

Взгляд его чёрных глаз обвёл собравшихся коллег в ожидании протестов. К его удивлению, сделанное замечание никого не покоробило. Более того, кто-то из учёных задумчиво произнёс:

— Если это произойдёт, то не исключено, что когда-нибудь мы сможем постичь тайну кристалла.

Конечно, это было невозможно.

Кристалл был феноменом космоса. Энергия, пронизывавшая этот космос, её поступление и отток зависели от отдельных людей, различных событий и предметов. Но это была вторичная функция — как энергия мысли, рождающейся в центре человеческого мозга, которая заставляет сокращаться мышцу, сгибающую фалангу мизинца.

Но эта мышца должна сокращаться. Если этого не происходит, то это — беда. Если мышца постоянно бездействует, то мозг не сможет ей управлять на уровне сознания.

На уровне потока существования заданные модели внутри, вокруг и вне кристалла превышали в двадцать семь тысяч раз количество атомов во Вселенной — вполне достаточно для любых сочетаний всех возможных конфигураций жизни когда-либо живших людей, а может, даже и тех, кому только ещё предстояло жить на Земле.

Но для кристалла это было не главное. Как модель времени и жизни он прервал свою деятельность на двадцать пять лет, проведённых в музее Харкдэйла. Это было мгновение. Это было ничто по сравнению с космосом, чьё существование было вечным. Как и космос, кристалл занимал какой-то объём в пространстве и имел размеры. Хотя четверть века его энергия была не задействована, он не фиксировал происходящего, у него не было памяти, и он ничего не делал, но он, тем не менее, всё знал, всё замечал и всё мог.

Люди восьмого и девятого тысячелетий нашли этот и тысячи других подобных кристаллов, научились пользоваться их потоками энергии, но никогда им не удавалось постичь его космическую сущность. Они узнали основные «законы» — что и как, — по которым, действовали кристаллы, и лелеяли надежду, что им когда-нибудь удастся объяснить неопознанное в поведении волн энергии внутри, вокруг и вне кристаллов.

Когда-нибудь настанет день, в который все взаимодействия между формами жизни и проявлениями времени равномерно распределятся между кристаллами. Тогда они обретут свой конечный, истинный вид: один кристалл — один космос. Тогда их функция будет выполнена, и цель — достигнута.

Спешить было некуда.

Поэтому кристаллы ждали. И в этот период ожидания они решали другие, не основные свои задачи, задачи второстепенные и неважные, но, тем не менее, использовавшие потоки энергии, причудливо соединявшиеся в разнообразные связи, создававшие иллюзию движения: события, люди, предметы, которые в общем-то ничего не значили…

* * *

Сейчас в Харкдэйле стоит одноэтажное здание необычной архитектуры. Оно стоит на том самом месте на берегу озера Нараганг, где однажды таинственно исчез Билли Бингхэм. Это прочное строение производит внушительное впечатление. На золотой табличке, украшающей вход в это здание, выбиты слова:

КРИСТЛ ИНКОРПОРЕЙТЕД

ПРИНАДЛЕЖИТ И УПРАВЛЯЕТСЯ

СЕТАМИ МИТЧЕЛЛАМИ И ЭДИТ ПРАЙС

ДЛЯ ПОСЕЩЕНИЙ ЗАКРЫТО

Посетителей курорта, которые останавливаются перед этой необычной надписью, часто приводит в недоумение, что имена написаны во множественном числе. Жители Харкдэйла в ответ на расспросы рассказывают, что «КРИСТЛ ИНКОРПОРЕЙТЕД» занимается поиском и обработкой кристаллов, которые находят в местных горных породах.

Рядом с этим строением стоит просторный красивый дом. В этом доме живут Сет и Эдит (урождённая Прайс) Митчеллы.

К большому удивлению соседей, чета Митчеллов начала свою супружескую жизнь с официального усыновления тринадцатилетнего мальчика, которого зовут Билли Бингхэм Митчелл.