– Он все еще сердится, – сказал по телефону Подрэйдж. – Он не хочет с тобой встречаться.

Марин повесил трубку и подошел к Делинди, которая сидела на траве и читала. Он улегся у ее ног и стал задумчиво смотреть на притуманенный синий горизонт. Прошло уже почти три недели. Невероятно, но факт: ему удалось остаться в живых.

Молодая женщина опустила книгу.

– Ну что? – спросила она.

Марин мрачно улыбнулся.

– Я думаю, мы уже можем надеяться, что он не собирается меня убивать.., моя дорогая, сладкая Анделиндамина.

Он с нежностью произнес ее имя в джорджианской версии.

Они договорились об этом в первый же день после его приезда – открыто признавать, что она сестра королевы Джорджии. Когда он поставил ее перед фактом, что ему это известно, она признала это без колебаний.

– Никогда бы не подумала, что он нас пощадит, – сказала она. Ее взгляд стал отрешенным, – Ты знаешь, бывает, что мужчины уничтожают то, что любят.

– Особенно сердитые мужчины, – заметил Марин и покачал головой. – Моя дорогая Делинди, если человек действительно сердит, непременно найдется что-то, что заставит его изменить свое мнение. Я встречал подобных людей – они дуются всю жизнь и блокируются от любого, кто попытается пообщаться с ними более доверительно. Пробить такую стену можно либо пулей, либо кувалдой. Впрочем, удар может быть любой – например эмоциональный. Главное, чтобы он был нанесен с достаточной силой.

И больше ничего.

– Ты ошибаешься! – горячо возразила она. – Великого Судью вполне можно уговорить. Я ему позвоню. Я поговорю с ним.

Марин почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

– Я тебе запрещаю, – сказал он.

Делинди наклонилась и легко поцеловала его в лоб.

– Дэвид, дорогой, – мягко проговорила она. – Я здесь с тобой потому, что сама хочу этого, а не потому, что ты приказываешь, – она поднялась и пошла прочь.

– Я позвоню ему, – бросила она через плечо.

Марин остался в одиночестве. В каждой клеточке его тела кипела ревность.

* * *

– Дэвид, – сказал Великий Судья, – я пока не планирую выходить в отставку. Но сейчас я нахожусь в таком положении, когда мне нужно подумать о преемнике. В конце концов, я тоже старею.

– Сэр, у вас впереди еще много лет, – проговорил Марин.

Он держался несколько сдержанно. Это было на следующее утро после звонка Делинди. Они сидели в коттедже Судьи.

– Существует, конечно, много возможностей. Мы можем снова открыть препарат омоложения несмотря на то, что мои прежние друзья полностью уничтожили все разработки. Но я думаю, мы сможем обсудить твою роль в правительстве как-нибудь позже. Принципиальная причина, по которой я пригласил тебя приехать сюда, заключается в другом. Я наконец пришел к выводу, что вариант группового подхода, предложенный Траском, может послужить ответом на проблему, которая беспокоила меня все те семь месяцев – с тех пор как я узнал, что вы с Делинди живете вместе. Тогда я просто приказал удалить ее от тебя.

– Сэр! – воскликнул Марин.

Его щеки побледнели. Он сидел, совершенно пораженный. Он был далек от предположения, что такой разговор может возникнуть.

– Видишь ли, Дэвид, – тихо проговорил вождь, – в моей жизни много тайн. И не последняя из них в том, что я с ранних лет хотел иметь как можно больше детей. Я смог осуществить это желание – пока мне не пришло в голову, что через своих детей я становлюсь слишком уязвим для своих врагов. Поэтому я скрывал от них, что являюсь их отцом. Я скрыл это от тебя. Я скрывал это от твоей единокровной сестры Делинди.

– Я ваш сын? – хрипло переспросил Марин. – Делинди – ваша дочь? – и добавил невыразительным голосом:

– Это вы и сказали Делинди, и поэтому она.., ушла от меня?

– Да. Это было ошибкой с моей стороны – не заметить, как ты с ней относишься.

Марин открыл рот, чтобы что-то сказать. Но шок был слишком силен, чтобы он смог произнести хотя бы слово.

– Я полагаю, – продолжал Великий Судья, – что такое неизбежно. В наших играх по поиску партнера брат рано или поздно может выиграть единокровную сестру. Это становится все менее и менее вероятным, но прежде система регистрации работала не слишком четко. Короче, когда я попросил, чтобы послом Джорджии назначить Даррела, как он себя здесь называл, то сделал это лишь потому, что надеялся, что благодаря этому рядом со мной будет его дочь, Делинди, на самом деле – моя дочь.

Чувство одеревенелости постепенно оставляло Марина. В этом плане он был немного лучше осведомлен о своем происхождении.

Его мать и отец попали в плен в начале войны. Когда он подрос, его мать честно рассказала ему, что стала любовницей Великого Судьи. Она сказала ему, что диктатор считает его своим сыном, и добавила, что по этой причине он может ожидать со стороны Великого Судьи некоторого внимания. «Но ты – не его сын, – говорила она. – С твоим отцом мы прожили большую часть времени, пока были в плену, и мне стоило немалых усилий устроить так, чтобы его превосходительство поверил, что ты его ребенок.

Если он когда-либо скажет тебе об этом, изобрази удивление».

– Дочь посла – на самом деле ваша дочь, сэр? – медленно проговорил Марин. – И ваша привязанность к Делинди – это привязанность отца к дочери?

Диктатор улыбнулся.

– Чудесная девочка. Я горжусь, что у меня такая дочь.

– Как же джорджианский посол согласился – в то время – на такое соглашение между вами и его женой? – спросил Марин.

Мощное лицо Великого Судьи озарилось улыбкой.

– Брось, Дэвид. Ты прекрасно знаешь, что время было военное. Я служил в армии. Его жена в тот момент испытывала более приземленные интересы, чем потом. Но это мой ребенок, хотя она и сказала мужу, что девочка родилась преждевременно.

Марин хорошо знал, кто его родители. Может быть, Великий Судья и является человеком многих тайн. Но он не знал, что в интересах государства дочь посла – его дочь – подменили на младшую сестру джорджианской королевы.

– Вы говорили, – произнес он вслух, – что у вас возникло ощущение, будто существует решение проблем единокровия.

Великий человек кивнул.

– Я решил, что нам неизбежно придется пойти на этот риск.

Марин пытался скрыть растущее возбуждение.

– Ваше превосходительство, – неловко проговорил он, – должен ли я понимать это так, что вы решили терпимо отнестись к моей женитьбе на Делинди Дарелл, учитывая новый закон, разрешающий вступать в брак людям, у которых уже есть двое детей?

Великий Судья встал и протянул ему руку.

– Все дело в отношении, Дэвид. Я уверен, что вы двое можете быть очень счастливы.

Они обменялись рукопожатиями.

– Я тоже уверен в этом, сэр, – ответил Марин.

Он шел по дорожке и думал. Это только вопрос отношения. Я не его сын, а Делинди не его дочь. Но он думает так, а потому мы вполне могли бы быть его детьми – когда речь идет о чувствах.

Он ощутил, что прикоснулся к великой тайне человеческой натуры. Где-то у него в сознании затерялась мысль, ощущение, что если люди примут это, то они найдут ответ на свои устремления.

Они искали его в таких словах, как «товарищ», «брат», «друг». Но это были короткоживущие идеи, которые вскоре затерялись в стране теней истории. Может быть, сила притяжения таких чувств может быть усилена групповыми взаимоотношениями.

Чувство значительности момента поблекло. Он поймал себя на том, что улыбается и даже испытывает некоторую радость. Это ощущение полноты жизни он принял за то, чем оно и являлось – лукавой радостью человека, выигравшего у значительно превосходящих сил.

«Нет ничего приятнее, чем надуть старика», – с улыбкой подумал Марин.