Любовь — это поступки

Можно пригласить вас в древнюю Палестину, по земле которой когда-то ходил Иисус?

Если вы отправитесь из Иерусалима в Иерихон, то живо убедитесь, что путь туда лежит только в одном направлении — вниз. Эти города находятся на расстоянии всего тридцати километров друг от друга, но Иерусалим стоит на вершине горы, на высоте 750 метров над уровнем моря, а Иерихон лежит в Иорданской низменности, на 240 метров ниже уровня моря. На таком небольшом расстоянии перепад высот составляет около километра!

Иерихонская дорога — не из тех, по которым захочется ходить каждый день. Такой же она была и во времена Христа. Я бывал там несколько раз. Для облегчения спуска и подъема дорога устроена серпантином. И эти извилистые повороты, горы и обрывы по обеим сторонам дороги представляют собой удобное укрытие для разбойников.

Однажды Иисус рассказал историю о человеке, который спускался из Иерусалима в Иерихон. Теперь вы понимаете, почему Иисус употребил это слово.

Так вот, спускаясь по этой предательской дороге, путник должен был миновать часть Иудейской пустыни. Тропа проходила по мрачному скалистому ущелью, кишащему разбойниками. Они напали на путника, обобрали его до нитки, избили и оставили умирать у обочины.

Что же будет с этим несчастным? Кто позаботится об истекающем кровью человеке? Само небо замерло в ожидании.

Первым мимо прошел священник, едва удостоив раненого равнодушным взглядом. Затем подошел левит. Из любопытства он остановился посмотреть, что здесь произошло. Он знал, как ему следовало поступить, но не захотел утомлять себя — лучше бы он не ходил сегодня по этой дороге. Левит убеждал себя, что беда, случившаяся с этим человеком, не имеет к нему отношения. И потом, вдруг это самарянин?

А по дороге как раз шел один из этих ненавистных самарян. Он не стал задаваться вопросом, иудей ранен или язычник, он не подумал о том, что подвергает себя опасности, задерживаясь в этом пустынном месте. Человек оказался в беде — вот что главное.

Самарянин снял с себя плащ и накрыл пострадавшего; как умел, оказал ему первую помощь и накормил; посадил на своего осла и медленно тронулся в путь, чтобы не причинить раненому новых страданий; привез его в гостиницу и ухаживал за ним в продолжение ночи.

Наутро, заметив, что больному стало намного лучше, самарянин препоручил его заботам хозяина гостиницы, заплатил за постой, пообещав оплатить все дополнительные издержки в следующий раз.

Вот такая история. А как поступили бы «вы, случись вам проходить по той дороге?

Любовь — это не то, о чем говорят. Любовь — это то, что мы делаем. Мы оцениваем любовь Господа к нам, глядя на Голгофу. А Господь оценивает нашу любовь к Нему, глядя на Иерихонскую дорогу!

Он смотрит на Иерихонскую дорогу. И если ни Он, ни Его ангелы не заметят никаких следов нашего пребывания там и не увидят, что мы хотя бы раз проявили участие к ближнему, осушили хотя бы одну слезинку и утешили хотя бы одну душу, если вместо Иерихонской дороги мы выбираем скоростное шоссе, недосягаемое для нужд мира, то как сможет Господь или человек сказать, что мы вообще любили?

Любовь — это наши поступки. Христианская жизнь — это не безмятежное странствие на небеса. Вы и я, хотим мы того или нет, втянуты в великое противостояние добра и зла. Поэтому недопустимо отсиживаться в безопасном месте, наблюдая, как Господь сражается с сатаной!

С самого начала этого противостояния Господь Иисус хочет использовать нас как вещественное доказательство Своей способности преображать жизнь людей. Какого рода свидетельством и вещественным доказательством предстаем мы сегодня? Неудивительно, что ангелы проливают слезы, видя нашу неспособность к состраданию! Неудивительно, что Небо в ужасе от нашего равнодушия!

Кто из нас заботливо прислушивается к сбивчивому сердечному ритму страдания? Кто останавливается, чтобы нащупать затухающий пульс надежды и излечить израненные души? Для этого не требуются необыкновенные снадобья, нужны необыкновенные люди. Скорбь мира — это скорбь Иисуса, и мы обязаны разделить эту скорбь.

Страшно подумать, что, избегая ходить по Иерихонской дороге, мы в то же время смеем надеяться попасть на небо. Величайшее заблуждение — довольствоваться своими учеными степенями, в то время как сердце так и осталось непросвещенным.

Неужели царящее вокруг всеобщее разложение изгнало из наших сердец всякую способность к состраданию? Безусловно, это отвратительно. Но разве насилие, царящее на наших улицах, может оправдать насильственную смерть дара сострадания, совершившуюся в наших сердцах?

Покойный Моше Даян, хотя он и был профессиональным солдатом, испытывал глубокое сострадание к арабскому народу. К себе на свадьбу он пригласил араба, который однажды пытался его убить. В другой раз несколько арабов прибыли на контрольно-пропускной пункт с телегой, заполненной аккуратно разложенными для продажи фруктами. Пограничники порылись в ней, проверяя, нет ли там оружия, и перевернули все вверх дном. Моше Даян строго отчитал их за бездушие и черствость.

Любовь — если только это действительно любовь — всегда будет заметна на Иерихонской дороге. Она проявит себя и на базарной площади, и в церкви. Что говорил апостол Иаков о вере, которая ничем себя не проявляет? «Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? Если брат или сестра наги и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: «идите с миром, грейтесь и питайтесь», но не даст им потребного для тела: что пользы? Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак. 2:14—17).

Странная это вера, если она стоит в стороне и ничего не делает. Правда, и благочестивые дела нас не спасут. Ничто из того, что мы можем сделать, нас не спасет. Но то, что мы делаем, показывает, кто мы на самом деле. Наши поступки либо удостоверяют подлинность нашей преданности Христу, либо выдают наше лицемерие. Одно из двух.

Иисуса всегда озадачивала и разочаровывала непоследовательность тех, кто утверждал, что любит Его. Это продолжается и по сей день. Обратите внимание на краткие, но волнующие высказывания Иисуса: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14:15).

В другой раз Он выразил Свою мысль так:

«Вы — друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам» (Ин. 15:14).

Проникнитесь болью этих слов Иисуса:

«Что вы зовете Меня: «Господи! Господи!» — и не делаете того, что Я говорю?» (Лк. 6:46).

Вы встречали на бамперах наклейки с надписью: «Сигналь, если любишь Иисуса»? Но я как-то встретил и несколько иную наклейку: «Если любишь Иисуса, плати десятину. Сигналить может каждый!»

Да, все могут сигналить. Любой может выставить напоказ плакат «Я верю в Иисуса». Но наш Господь ожидает чего-то большего. И Он имеет право рассчитывать на большее.

Беда в том, что поведение в наши дни непопулярно. Современные люди склонны скорее к эмоциям, чувственности и непременной любви, причем каждый все это понимает по-своему. Но нам катастрофически не хватает абсолютов. Нам необходимы Десять Заповедей, чтобы твердо знать, как должна проявлять себя любовь.

Об этом хорошо сказал Ллойд Джон Оджилвай: «Принять Его! Принять величайшим Человеком, жившим когда-либо на земле! Почитать Его как самого проницательного психолога, когда-либо анализировавшего человеческую жизнь. Разделить календарь на две половины — до Р. X. и по Р. X. Приурочить свои обычаи к Его рождению, смерти и воскресению. Говорить о добром Иисусе, кротком и милосердном. Рисовать Его изображения, написать о Нем целые библиотеки книг и стихов. Петь Ему, проповедовать Его. Мы сделаем все, на что способен человек за свою короткую жизнь, кроме одного: мы не сделаем Его абсолютным Господином своей жизни!»

Разве не так? Да, мы готовы вознести Иисуса на золотой пьедестал. Но мы не желаем, чтобы Он восседал на троне!

Последовательность когда-то была названа драгоценностью. Нынче это, несомненно, самая редкая драгоценность — немногим приходилось ее видеть!

Эту историю рассказал Ч. В. Гарнетт в журнале «Инсайт». Семеро мужчин плечом к плечу мотыжили под палящим солнцем огромный участок земли. Вечером должен был вернуться хозяин и проверить их работу.

В полдень работники сменили мотыги на котелки с едой и уселись в тени. В то время как другие начали обедать, седовласый — они звали его Старый Лу — опустился на одно колено и склонил голову. Они уже привыкли к этому ритуалу и не обращали на него внимания. Полчаса, отведенные на обед, пролетели слишком быстро, и старый Лу вновь взялся за мотыгу.

«Посиди, Лу. К чему торопиться в такую жару? — предложил Дан. — Хозяин ничего не заметит, если мы отдохнем лишние пятнадцать минут.

«Вы, парни, поступайте, как хотите», — ответил старый Лу и покинул тенистый уголок.

Когда он отошел подальше, Дан покачал головой. «Не понимаю я этого. Что изменится из-за лишних пятнадцати минут отдыха?»

«Для него — многое. Честная работа — это часть его религии», — подал голос молодой Лу. Так они называли его, чтобы отличать от пожилого.

«Знаешь, ты не должен за него заступаться, потому что ухаживаешь за его дочкой, — предупредил Дан. — А я смотрю на это так: мы работаем, потому что должны. И если я сделаю себе небольшую поблажку, кому это повредит?»

«Это повредит ему, — пытался объяснить молодой Лу. — В договоре сказано, что обед длится полчаса».

«Не верю я ни ему, ни его дурацкой религии», — твердил свое Дан.

Но Билл с ним не согласился: «Он отличный парень и никому не надоедает».

Тут в разговор вмешался Руб: «Я им восхищаюсь, вот если бы только не его странная религия».

На что молодой Лу ответил: «Погоди! Его религия — это и есть то, из-за чего ты им восхищаешься. Невозможно одно отделить от другого! »

Чтобы ослабить возникшее напряжение, Том Уилсон рассказал анекдот. Билл вспомнил еще один, а Руб рассказал свой любимый. О времени забыли.

Внезапно Руб воскликнул: «Эй! Посмотрите на часы!»

Они вскочили и побежали на поле.

«Старик, должно быть, уже прошел до конца участка и вернулся!» — крикнул Дан.

«Хозяин узнает, что мы лодырничали!» — отозвался еще кто-то.

«Старик, наверное, все ему расскажет», — предположил Дан.

Но молодой Лу возразил: «Ничего он не расскажет. Наши борозды скажут сами за себя».

Издалека они увидели старого Лу, склонившегося с мотыгой над бороздой. Подбежав ближе, они остановились как вкопанные. Как они и предполагали, борозда старого Лу ушла далеко вперед по сравнению с тем, что была до обеда. Но остальные шесть борозд шли вровень с нею!

Они не верили своим глазам, но когда они увидели, как старик переходит с одной борозды на другую, поняли, что это явь. Старый Лу переходил от одной борозды к следующей, ведя каждую из них вровень со своей!

Вот это проповедь! Проповедь человека с мотыгой в руках!

Друзья мои, что, если бы любовь Господа к нам ограничивалась одними словами, не подкрепленными делами? Что, если бы Иисус не стал утруждать Себя приходом на нашу землю и не принял бы за нас смерть? Что, если бы Он отринул нас, как поломанные игрушки, и создал вместо нас новых людей? Что, если бы Он проливал Свои Божественные слезы над нашими невзгодами и посылал нам только патетические послания, исполненные красноречивого сочувствия к нашему бедственному положению? И ничего более.

Что, если бы Он показался из-за туч и подкрепил Свои уверения в любви небесным фейерверком, но обещаний Своих никогда бы не выполнял? Что, если бы Он дошел до самой Голгофы, но решил, что важнее спастись Самому, чем спасать нас?

Мы прославляем в пении любовь Бога и говорим, что потребовался бы величайший свиток бумаги и океан чернил, чтобы рассказать о ней. Но задумывались ли вы о том, каким мрачным был бы наш мир, если бы не было Голгофы? Всего лишь свиток, развернутый от неба и до неба!

Благодарение Господу, что это не так!

А как насчет нашей любви и нашей преданности Ему? Не одни ли это слова, только слова, и ничего больше?

Многие люди считают, что с тех пор, как они признали Христа, им ничего больше не надо делать; они также полагают, что в момент обращения мы спасаемся раз и навсегда, а делаем ли мы что-либо впоследствии или не делаем, уже не изменит наш статус спасенных.

Но так ли это? Разве обращение — каким бы оно ни было искренним — освобождает нас от свободы выбора? А если человек, сегодня искренне преданный Христу, вдруг завтра или на следующей неделе, или через год передумает и начнет служить сатане? Может случиться, что человек сегодня желает быть спасенным, но когда-нибудь в будущем не захочет этого? Спасет ли его Господь — вопреки его воле?

Задумайтесь еще раз об Иисусе. Что, если бы Он решил умереть за нас, а потом передумал? Разве были бы мы спасены только потому, что у Него когда-то появлялось намерение спасти нас?

Каким необыкновенным было обращение апостола Павла! Но означает ли это, что после пережитого им по дороге в Дамаск и после его проповеднического подвига он уже был застрахован от неудачи? «Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» — вот что писал славный апостол (1 Кор. 9:27).

Павел окажется недостойным? А ведь он понимал, что это возможно!

Да и Сам Иисус говорил, что даже для обращенных возможность отступничества и, в конечном счете, гибели не исключена, но «претерпевший же до конца спасется» (Мф. 24:13).

В книге Откровение наш Господь дважды ясно дал понять, что венец жизни предназначен только тем, кто выдержит до конца. «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2:10). «Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего» (Откр. 3:11).

Очевидно, решение в пользу Христа не лишает человека способности выбирать. Его первое решение может быть пересмотрено. Быть спасенным однажды — это, оказывается, не значит быть спасенным навсегда. Иуда принял решение примкнуть ко Христу. Он был одним из самых блестящих Его учеников, и товарищи гордились тем, что он — один из них. Но Иуда кончил тем, что предал Господа. Так будет ли он спасен только потому, что был когда-то одним из двенадцати?

Очевидно, вера должна быть доказана. Повиновение, хотя оно и не всем доставляет удовольствие, очень важно. Человек, который любит Господа, с удовольствием будет Ему повиноваться. Но почему же тогда тысячи христиан — очень искренних христиан — живут такой скучной и однообразной жизнью? Как они умудрились утратить ощущение чуда? Они соблюдают заповеди или, по крайней мере, пытаются делать это; они хорошо знают Библию; различают добро и зло; преданно служат Господу. Но у них нет живых, трепетных личных отношений с Ним.

И почему тысячи из тех, кто хочет соблюдать заповеди и пытается их соблюдать, по-видимому, не способны на это? Они то и дело терпят поражение, будучи беспомощными перед натиском врага. В их жизни нет силы. И они недоумевают, они ошеломлены, они вопрошают: неужели христианство все-таки бессильно?

Тысячи людей искренне посвящают себя Христу. Они испытали рождение свыше. Уверенность в том, что их грехи прощены, окрыляет их. Они наслаждаются новой жизнью. Месяцами они живут как бы в ореоле чуда. Но вот ореол рассеивается. В чем причина? Неужели Господь творит чудо только при нашем вступлении в новую жизнь, а потом предоставляет нам возможность самим бороться и совершать ошибки, пока мы не потерпим поражение? Тут что-то не так!

То, что я вам сейчас скажу, может вас шокировать: дело в том, что одного прощения, как бы ценно и прекрасно оно ни было, недостаточно. Если Евангелие Христа не предлагает ничего, кроме прощения, то это несовершенное Евангелие. Если Иисус может оказать нам чудесную поддержку в начале пути, но не в состоянии обеспечить постоянные меры предосторожности против направленных на нас сил зла, то с таким же успехом Он мог вообще не приходить на эту землю!

Неужели Иисус допустил столь неслыханную ошибку? Неужели Он намеревался только простить нас и дать нам возможность правильно начать, а затем предоставить нас самим себе — все таким же рабам греха, все таким же бессильным перед лицом зла?

Нет, это не входило в Его намерения! Нам крайне необходимо прощение. Нам необходимо заново родиться. Но ничуть не меньше нам необходима сила перестать грешить. Прощение и сила. Мог ли Иисус дать нам одно и забыть о другом? Неужели Он может простить наше прошлое, но не может как-то изменить нас, приспособить к будущей жизни?

«Нет», — говорит апостол Павел. «Я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину» (Рим. 1:16). «Нет», — говорит апостол Иуда. «Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости» (Иуд. 24). «Нет». — говорит апостол Петр. «Силою Божиею через веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время» (1 Петр. 1:5).

Такая сила существует, но эта сила Господа и никак не наша. Не сила воли и не самодисциплина. Источник силы находится вне нас. Это нечто такое, что дает нам Господь. Вся христианская жизнь — а не только ее начало — это чудо Божественной силы.

Нам следовало бы знать, что мы ничего не добьемся, сражаясь в одиночку, в то время как то, что нам известно о происходящем внутри, смеется над нами. Нам обязательно следовало бы это знать, ибо Иисус говорил: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5).

Но иногда эти слова не производят впечатления, правда, до тех пор, пока нас не заставит о них вспомнить крайняя нужда. Тогда они сияют подобно солнцу, и тогда мы понимаем, что пытались делать то, что может совершить только Господь!

Как ни странно, но этот мучительный опыт, эти разочарования и отчаяние, вызванные нашими постоянными поражениями, по-видимому, являются частью процесса, частью стратегии Господа, направленной на наше спасение.

Почему? Потому что мы до тех пор не готовы изумиться тому, что может совершить Господь, пока не убедимся в абсолютной тщетности собственных попыток. Только если мы пытались что-то сделать и терпели неудачу бессчетное число раз, если мы исчерпали все свои возможности и потеряли надежду, только тогда мы будем готовы к чуду жизни, исполненной веры. Только тогда мы испытаем то, что так долго ускользало от нас, — мир, радость и победу, которые придут вместе с верой в прощение и силу Христа.

Почему мы так неохотно позволяем Господу сотворить в нас чудо? Мы ведем борьбу, полагаясь на свою ничтожную мощность в пять ватт, тогда как мы могли бы объединиться с силой, сотворившей миры! Мы плетемся на поезде, тогда как вокруг летают самолеты Господа. Мы сами толкаем троллейбус, тогда как силовой провод был в пределах досягаемости. Как будто Господу не хватает силы, и мы должны помочь Ему!

Так или иначе, мы не можем избавиться от убеждения, что сможем как-нибудь сами спасти себя, что сможем купить спасение ценой добрых поступков, что если будем достаточно усердно и долго молиться, то заработаем себе прощение.

Но, друзья мои, подумайте хорошенько. Что, если бы Небо обязалось заплатить Иисусу за Его миссию на этой земле? Сколько в год? Сколько в неделю? Сколько в час? А за Гефсиманию, вероятно, в тройном размере?

Разве это не кощунство — считать, что Иисусу можно заплатить за то, что Он испытал? Разве это не оскорбление Спасителя — считать, что мы можем заработать вечную жизнь делами или купить себе прощение ценой длинной и подробной исповеди? Хватит ли всех молитв, когда-либо произнесенных в нашем мире, чтобы заплатить Иисусу за отданную Им жизнь? Ведь ценой является Его собственная Кровь!

Неудивительно, что нам надо понять свою слабость, прежде чем мы будем готовы вручить себя Его силе!

 

Красная лестница к солнцу

Сегодня позвольте пригласить вас в другое путешествие. И я обещаю, что в результате мы лучше поймем, что значит «красная лестница к солнцу». На нескольких следующих страницах вам откроются весьма удивительные, наводящие на размышления истины. Поэтому, повторяю, позвольте пригласить вас в Петру! Красный, как роза, и почти такой же древний, как само время, город, высеченный в скалах, ибо из этой твердыни поднимается красная лестница, посвященная солнцу!

Лестница, высеченная в скалах давно забытыми поколениями. Лестница, ведущая к алтарю солнца. Лестница, веками принимавшая на свои ступени нескончаемую поступь шагов, поднимающихся почтить странное, непостижимое божество!

Красная лестница, возвышающаяся над городом мертвых. Безмолвный символ поклонения солнцу!

Представьте себе наши чувства и наше волнение, когда мы, оставив позади Иорданскую пустыню, увидели отвесные скалы и подошли к реке Сик! Эти прямые, Грозно нависшие скалы стояли так близко, что временами казалось, что до них можно дотянуться рукой. Высоко над нами голубела узкая полоска, свидетельствовавшая о том, что небо все еще оставалось на месте. Мы знали, что там, на другом конце Сика, располагалась Петра — красный, как роза, город, почти такой же древний, как само время!

Неудивительно, что Петра считалась практически неприступной крепостью, ибо имела только один вход, он же и выход одновременно. Любая вражеская армия должна была пройти по ущелью Сика колонной по одному человеку, рискуя оказаться под градом камней, которые сбрасывали сверху защитники города. Путь по Сику занял у нас полчаса, и нашему взору предстало древнее величественное здание городской казны, высеченное в скале. Затем — театр, дворцы, храмы, мавзолеи и жилые дома. Мы осматривали город, разъезжая верхом на лошадях и верблюдах, изумляясь чудесам давно умершей цивилизации. Но мы искали красную лестницу, так как именно ради нее приехали в Петру.

Да, в этом удивительном, сказочном городе мертвых находится лестница из красного песчаника, которая когда-то вела к алтарю солнца. И когда я стоял на ее вершине, мне казалось, что я ощутил пульс великого противоборства столетий. Почему? Да потому, что здесь находился древнейший центр культа солнца, веками оспаривавшего истинного Бога. Здесь располагался его алтарь А за ним — пруд девственниц, в котором совершали омовение молодые девушки, перед тем как их сжигали на костре в качестве человеческого жертвоприношения солнцу!

Нетрудно догадаться, почему подобный культ — культ солнца, а не Бога, сотворившего солнце, — должен был вызвать Божественное порицание. Уместно предположить, что Господь должен был как-то ответить на этот вызов. Налицо было общество, сжигавшее своих детей в угоду богам. Невозможно представить, что Господь долго оставался безучастным к этому варварству, тем более, что язычество все больше затрагивало Его собственный народ!

Во времена пророка Илии культ солнца проник в пределы Израиля. В среде избранного народа распространились самые унизительные культы. Царь Ахав женился на Иезавели, имя которой с тех пор ассоциируется с распущенностью и подлостью. И народ следовал за своими бесхарактерными вождями! Что из этого вышло? Читаем библейский рассказ: «И оставили все заповеди Господа, Бога своего, и сделали себе литые изображения двух тельцов, и устроили дубраву, и поклонялись всему воинству небесному, и служили Ваалу» (4 Цар. 17:16).

Здесь отмечен очень важный момент. Израильтяне не только стали поклоняться Ваалу, солнечному божеству, хуже того — поклонение Ваалу подразумевало забвение Божьих заповедей. Так всегда и бывает. Ложный культ — это вовсе не внеклассные занятия в добавление к истинному вероисповеданию. Это сознательный выбор: либо одно, либо другое. Как в древности, так и в наше время различие между ложным и истинным вероисповеданиями состоит в полярном отношении к Божьим заповедям. Это, друзья мои, ключ, с помощью которого вы можете их отличать.

Представьте, что должен был чувствовать Господь, — в мире, который Он сотворил, род человеческий, подстрекаемый Его врагом, поднял мятеж; и это был народ, за который Ему предстояло однажды отдать Свою жизнь. Его собственный народ пустился в бродяжничество, увязавшись за другими богами!

Таким образом, мы видим, что во дни Илии происходило наиболее драматическое противостояние между культом солнца и поклонением истинному Господу, то есть наиболее драматическое противостояние.

События происходили примерно в 900 г. до Р. X. Илия вышел из укрытия и предстал перед царем Ахавом, требуя, чтобы пророки Ваала, солнечного божества, встретились с ним на вершине горы Кармил. Там должна была состояться открытая проверка сил. Надо было решить раз и навсегда, кто является истинным Богом.

Итак, они стали подниматься на гору Кармил — 450 пророков Ваала, один-единственный пророк Господа и толпа желающих узнать исход поединка. Пророки Ваала соорудили алтарь и весь день призывали это языческое божество послать огонь и поглотить жертву. Огня не было, жертвоприношение не состоялось.

А потом, как вы помните, Илия восстановил алтарь Господа, возложил на него жертву, залил жертву и алтарь двенадцатью ведрами воды и произнес простую, идущую от сердца молитву. И Господь услышал. Тут же с неба ниспал огонь и поглотил не только жертву, но и алтарь, и камни, и даже воду. Ибо Тот, Кто создал атом, знает, как им управлять!

Там, на горе Кармил, стоя в одиночестве перед верховными пророками Ваала и непокорным народом, Илия призвал сделать выбор: «И подошел Илия ко всему народу и сказал: долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте» (3 Цар. 18:21).

«Долго ли вам хромать на оба колена?» Это был призыв прийти к окончательному решению, призыв сделать выбор между культом солнечного божества и поклонением истинному Богу.

Вы спросите, какое отношение все это имеет к вам? Очень важное, уверяю вас. Известно ли вам, что в Писании сказано, что Илия должен будет вернуться, то есть снова прийти на эту землю? Причем в наши дни. Давайте прочитаем об этом удивительном пророчестве из Ветхого Завета: «Вот, я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием» (Мал. 4:5, 6).

Великий и страшный день Господень. Этот день уже близок. И Господь собирается послать Илию на землю в наше время.

Что произойдет? Перевоплощение? Означает ли это, что мы увидим самого пророка Илию в длинном ниспадающем одеянии, стоящего на Таймс-сквер в Нью-Йорке или разгуливающего по Пеньсильвания-авеню в Вашингтоне или по Торговой улице в Сан-Франциско? Или в Монреале, Сиднее или Лондоне? Думаю, что такого не произойдет.

В действительности это пророчество, как и многие другие, имеет двойное применение. Оно должно было исполниться дважды. Илии предстоит вернуться на землю в наши дни, перед Вторым пришествием нашего Господа, но сначала имело место его явление накануне Первого пришествия Иисуса.

Любопытно, что ученики Христа были озадачены этим пророчеством. Они поняли его в том смысле, что Илия появится перед Мессией. И когда они убедились в том, что Иисус и был Мессией, они удивились, почему нет никаких известий об Илие. Они спросили об этом Иисуса, и Он ответил, что Илия уже приходил, но они его не признали. Было совершенно очевидно, что Иисус говорил об Иоанне Крестителе. Но когда спрашивали Иоанна, не Илия ли он, тот отвечал отрицательно.

Вы испытываете некоторое замешательство? Что ж, все прояснится, если мы прочитаем один отрывок из Писания. Это предсказание ангела Захарии, отцу Иоанна Крестителя, о рождении Иоанна. Послушайте, что сказал ангел: «И предыдет пред Ним в духе и силе Илии, чтобы возвратить сердца отцов детям, и непокоривым образ мыслей праведников, дабы представить Господу народ приготовленный» (Лк. 1:17).

Этим все объясняется, ибо точно процитированы несколько слов древнего пророчества. И Иоанн Креститель, как сказал ангел, должен был исполнить его.

Безо всякого перевоплощения, заметьте. Самому Илии не было необходимости являться заново, так как Иоанну предстояло действовать и проповедовать в духе и силе Илии. Повторное явление было суждено именно миссии, а не человеку.

Но была ли деятельность Иоанна Крестителя похожа на работу Илии? Да, Иоанн с юных лет жил жизнью пророка. Своим поведением и одеянием он даже напоминал Илию. Это была одежда древних пророков — накидка из верблюжьего волоса и кожаный пояс.

Но не это важно. В его речах были тот же дух и та же сила; он бесстрашно обличал лицемерие; его проповедь, как и проповедь Илии, была призывом к покаянию и исправлению. Все речи Иоанна — это призыв к возвращению к заповедям Божьим, призыв прийти к решению, призыв сделать выбор.

Противостояла ли деятельность Иоанна культу солнца? Илия воевал с язычниками, а как насчет миссии Иоанна? На первый взгляд, казалось бы, ответ отрицательный, но если мы копнем глубже, откроются некоторые интересные факты.

Как вы помните, Римская империя была в то время всесильна. Рим правил миром. Иудейский народ глухо роптал под властью Рима. В Иерусалимском дворце сидел римский наместник. Именно римский префект Ирод пытался уничтожить Христа вскоре после Его рождения. Обязательно стоит отметить, что Ирод по происхождению был идумеем, а обитатели древней крепости Петра с ее красной лестницей к солнцу были именно идумеями. Солнцепоклонство было у Ирода в крови. И во всей Римской империи был распространен культ солнца, и народ Божий не был защищен от его влияния. Иоанн же проповедовал как иудеям, так и язычникам.

Римская империя, как я сказал, была охвачена культом солнца. В 321 г. по Р. X. римский император Константин издал закон, по которому воскресенье, языческий священный день, со времен глубокой древности посвященный солнцу, должен был праздноваться как день отдыха по всей империи. В этом законе он даже назвал воскресенье «священным днем солнца». Вот такое событие немалой важности произошло всего лишь через 321 год после Христа. Но надо помнить, что солнечный культ не был мертв и во времена Иоанна Крестителя.

Однако накануне Второго пришествия Христа, согласно пророчеству, должна заново прозвучать проповедь Илии. И подобно тому, как миссия в духе и силе Илии должна была подготовить почву для Первого пришествия Христа, такая же миссия подготовит почву и для Второго пришествия нашего Господа. Подобно проповеди Илии и Иоанна, она будет призывом к покаянию и исправлению. Она станет призывом к возвращению к заповедям Божьим и призывом к принятию решения. Короче говоря, призывом сделать выбор.

Поэтому спросим, слышим ли мы сегодня такую проповедь? Я осмелюсь ответить: «Да». Читаем в книге Откровение: «И увидел я другого Ангела, летящего посредине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле, и всякому племени, и колену, и языку, и народу» (Откр. 14:6).

Вот она, проповедь, возвещенная тремя ангелами. Это последний призыв Господа к человечеству, раздающийся по всему миру в наши дни. Это вечное Евангелие, особо подчеркивающее важнейшие, касающиеся каждого из нас вопросы жизни и смерти. Оно делает это лаконично и настойчиво. В конце времен не может быть ничего важнее этого последнего призыва Господа к человечеству!

Почему я так думаю? Да потому, что почти сразу после этой вести в стихах 14—16 говорится о Втором пришествии Христа.

Но есть ли какое-то сходство между тем, что возвещается в 14-й главе книги Откровение, и тем, что проповедовал Илия? Да, есть. Поразительное сходство. В 7-м стихе содержится призыв к человечеству поклоняться истинному Богу. Стих 12 указывает на необходимость возвращения к заповедям Божьим. А стихи 9—11 призывают человечество сделать выбор между истинным и ложным вероисповеданиями.

Кто-нибудь скажет: «Пастор Вандеман, вы, конечно, не намерены утверждать, что здесь подразумевается солнцепоклонство, ведь в наше время никто не поклоняется солнцу. Культ солнца уже давно мертв!»

Я в этом очень сомневаюсь! И вот почему. К сожалению, уже в первые столетия после Христа в Церкви начали происходить изменения. Соглашательские круги недавно возникшей Церкви допустили проникновение в нее языческого влияния, исказившего и фальсифицировавшего подлинное учение Христа. Соглашательство одержало верх, а истина оказалась искаженной и запутанной. Затем наступило средневековье. Писание стало труднодоступным, и в Церковь, лишенную надежной защиты Слова Божьего, проникли ритуалы и обряды, которые ужаснули бы Петра и Павла. Возьмем для начала мелочи — то, что не имеет какого бы то ни было нравственного значения. Это даже не вопрос истины и не истины. Но я хочу, чтобы вы увидели, что произошло.

Вы когда-нибудь задумывались о том, какое отношение имеют к воскресению нашего Господа шоколадные яйца и кролики из теста? Согласно древней легенде, в Евфрат с неба упало яйцо невероятных размеров, и рыбы вынесли его на берег. Вот откуда покатилось наше яйцо. На него опустились голуби и сидели до тех пор, пока из яйца не появилась Венера, известная на Востоке под именем Иштар, — великая дева-мать, богиня любви и плодородия, также называемая владычицею небес.

Пасхальные яйца, кролики из теста — плодородие, как видите.

Теперь задумайтесь вот о чем. Считается, что Иштар родила своего сына, Фаммуза, без мужа. В языческой мифологии, задолго до появления Христа, мы обнаруживаем идею непорочного зачатия. Вообразите!

Некоторые из мужских божеств плодородия превратились в богов солнца. Все они каждый год умирали и должны были воскреснуть, чтобы вернуть растениям, животным и людям плодородие.

Но Фаммуза, как повествует легенда, растерзал вепрь. И почитатели его культа самозабвенно оплакивали Фаммуза каждый год в течение месяца. Разве вы не слышали о сорокадневном посте, предшествующем празднику воскресения? Разумеется, слышали.

Даже в Иерусалиме, как сказано в Библии, некоторые оплакивали Фаммуза. И пекли пироги в честь владычицы небес. Вы когда-нибудь слышали о булочках с крестом, которые едят в великую пятницу?

Считалось, что Фаммуз должен был воскреснуть в день рождения солнца, что совпадает с 25 декабря. Вы когда-нибудь слышали об этой дате? Поскольку христиане не знали точного рождения Христа, они приняли дату рождения солнца.

В Вавилоне, однако, возрождение местного божества, приуроченное к встрече нового года, отмечалось во время весеннего равноденствия. Вы когда-нибудь слышали о празднике воскресения, которое отмечают в первый день недели после завершения первого лунного месяца после весеннего равноденствия? Мы называем его Пасхой.

Но это еще не все. Помните красную лестницу Петры? Жители этого города ежедневно поднимались на крыши своих домов, чтобы воскурить фимиам своему солнечному божеству. Кроме того, они поклонялись солнцу на других возвышенностях, вроде вершины красной лестницы. Представьте такую картину: эти люди поднимаются ранним утром по красной лестнице, чтобы дождаться восхода солнца и совершить богослужение в его честь! Знакомо, не правда ли? Вы когда-нибудь слышали, что христиане приветствуют восход солнца в самой высокой точке города? Один раз в году?

Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Пережитки язычества несущественны. Нет ничего нравственно ущербного в съедании шоколадных яиц или горячих булочек с крестом или в подкладывании в детские корзинки кроликов из теста, или в восхождении на вершину холма для встречи восхода солнца — если только вы не поклоняетесь этому. Ничего нет плохого в дарении друг другу подарков на Рождество — хотя нам не известна точная дата рождения нашего Спасителя. Все это, повторяю, второстепенные вопросы.

Но здесь есть важный момент. Если периферийные области христианского вероисповедания настолько пронизаны атрибутами солнцепоклонства, какими бы добродетельными деяниями ни окружили их с течением времени, то откуда нам знать, что какая-то важная область нашего вероисповедания, то есть что-то действительно имеющее значение, не была подделана? Таков мой вопрос. И ответ состоит в том, что мы этого не знаем.

Можно, я повторю свой вопрос? Если периферийные области христианского вероисповедания настолько пронизаны атрибутами солнцепоклонства, какими бы добродетельными деяниями ни окружили их с течением времени, то откуда нам знать, что какая-то важная область нашего вероисповедания, то есть что-то действительно имеющее значение, не была подделана? Таков мой вопрос. И ответ состоит в том, что мы этого не знаем.

Выше мы говорили о последнем воззвании Господа к человечеству в 14-й главе книги Откровение. Я отметил, что в нем звучит требование окончательного выбора между истинным и ложным служением, между жизнью и смертью. Не будете ли вы шокированы, если я скажу, что упорные пережитки культа солнца являются главным пунктом спора в этом последнем столкновении истинного и ложного? И это не шоколадные яйца! Не второстепенный вопрос!

Ныне, на самом пороге великого дня Господня, снова слышится пронзительный возглас Илии: «Долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте!»

Будет ли это Господь? Или это будет Ваал? Красная лестница к солнцу или кроваво-красный источник, который может омыть и исправить вину грешников?

Пришло время решать. Возможно, вы еще не осознали эту проблему во всей ее полноте. Но все же вы можете прямо сейчас принять решение занять свое место на стороне Господа.

 

День, который необходимо помнить

Разрешите пригласить вас на два тысячелетия назад в небольшой тихий городок Назарет, что в древней Палестине. Середина недели; мы бродим по узким мощеным булыжником улочкам, минуем открытые настежь лавки и мастерские; видим занимающихся своим ремеслом горожан. Всюду разлита атмосфера спокойствия и неторопливости, присущая Среднему Востоку.

Но вот мы подходим к мастерской, непохожей на остальные. Фасад аккуратно выбелен, улица перед ней тщательно подметена. Мы входим и видим крепкого благообразного человека, занятого плотничьим ремеслом, а рядом с ним — Помощника, Которому можно дать лет восемнадцать. Молодой человек строгает доску, придавая ей необходимые размеры и прямизну. Он делает минутную передышку и вытирает пот со лба. Когда Он оборачивается, мы замечаем, что у Него благородная, царственная стать, ибо это не кто иной, как Царь неба, Царь Иисус, пришедший, чтобы связать Свою судьбу с жизнью простых тружеников, чтобы жить среди людей и умереть за них.

Мы спешим уйти, но вскоре возвращаемся снова, ибо эта маленькая мастерская околдовала нас. Мы приходим в четверг, потом в пятницу; возвращаемся в субботу. Но в субботу мастерская закрыта, инструменты аккуратно сложены, стружка с пола убрана. Везде тихо.

Мы замечаем, что все жители устремляются к самому заметному зданию в центре городка. Следуем за ними и занимаем места в задних рядах почти целиком заполненного людьми молитвенного дома. Некоторое время ждем. Но представьте наше удивление, когда мы видим Сына плотника, направляющегося к кафедре, раскрывающего книгу и начинающего читать.

Все это происходит в нашем воображении? Нет. В Евангелии от Луки кое-что сообщается о религиозных привычках Иисуса.

«И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать» (Лк. 4:16).

Кого мы здесь наблюдаем? Человека, покорно подчиняющегося обычаям Своего времени, приемлемым для Его современников, но никак не для нас? Или же мы видим перед собой священный Образец, Которому хочет следовать каждый христианин?

Видим ли мы перед собой Назаретского Плотника, бездумно исполняющего традиции Своего времени, или Творца, отдыхающего в тот день, который Он сам предназначил человеку? В чем истина Его поведения в этот день? Как случилось, что возникла путаница? Может быть, кто-то перевернул указатель? Не все ли равно, какой день человек соблюдает как субботу? Разве какой-то из дней недели более угоден Господу — пятница, суббота или воскресенье?

Позвольте рассказать вам случай из моего личного опыта, преподнесшего мне ценный урок. Я ехал по скоростной магистрали из Детройта в Нью-Йорк. Мне было восемнадцать лет, и я был совершенно уверен, что еду правильно. Я проехал Толедо, Кливленд и приближался к Питсбургу, а там через Филадельфию путь лежал прямо в Нью-Йорк. Вы не смогли бы меня убедить, что я ехал не в том направлении. Уж я-то был уверен, куда я ехал. И знаете, что приключилось? Внезапно мимо меня в противоположную сторону промчался автобус, набитый людьми, на котором было ясно написано — «на Нью-Йорк». Я сказал себе: «Либо ошибается водитель этого автобуса, либо ошибаюсь я». И сразу утратил уверенность. Я был смущен. А в таких случаях смущение полезно. И знаете, что было дальше? Я заехал на бензозаправку и задал вопрос в такой форме, как это обычно делают дети, чтобы получить нужный ответ. Итак, я спросил у оператора, показывая куда-то вперед: «Эта дорога, случайно, не в Нью-Йорк?» «Да, — ответил он. — Только если ехать в эту сторону, до Нью-Йорка будет сорок тысяч километров. И на пути вы встретите очень много воды. Нет, вот дорога на Нью-Йорк».

Очевидно, выезжая из придорожного ресторана или с бензозаправки, я повернул не в ту сторону, не отдавая себе отчета, что еду в обратном направлении.

Друзья мои, возможно ли, что кто-то просто перевернул указатель субботы, и некоторые из нас даже не догадываются об этом? Я повторяю свой вопрос: «Имеет ли значение, какой день человек соблюдает как субботу? Или Господу угоден любой день?» Чтобы ответить на этот вопрос, я хотел бы прочитать с вами три отрывка из Писания:

«Я был в духе в день Господень и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный» (Откр. 1:10).

Но данный отрывок говорит нам не так уж много, не правда ли? Это просто констатация факта. Иоанн был в духе, то есть находился под воздействием Святого Духа в день Господень. Однако одна деталь в этом стихе действительно о чем-то говорит, и говорит очень ясно. Она говорит нам, что у Господа есть особый день — день Господень. Пока еще непонятно, какой из семи является днем Господним, — установлено лишь, что у Господа есть такой день. Но это уже шаг в нужном направлении. Мы больше не вправе утверждать, будто не имеет значения, какой именно день мы соблюдаем, только на том основании, что мы уже соблюдаем один день из семи. Нет, Господь имеет особый день. Теперь обратимся ко второму отрывку.

«Ибо Сын Человеческий есть Господин и субботы» (Мф. 12:8).

Мы уже знаем, что у Господа есть день, который Он называет Своим собственным. И, следуя библейской формуле поиска истины — строка за строкой, наставление за наставлением, — мы нашли в этом стихе дополнение к первому. Сказано: «Христос есть Господин субботы». Отсюда естественно вытекает, что суббота — это день Господень. Действительно, в Книге Исаии Господь называет субботу «Мой святой день».

Значит, у Господа есть Свой день, и этим днем является суббота? Но который день из семи является субботой? Теперь посмотрим третий отрывок. Вы сразу узнаете, что он взят из Десяти Заповедей:

«Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу Твоему».

А вот как все это звучит, соединенное в одном отрывке:

«Не делай в оный день никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:8—11).

Итак, у Господа есть день. Этот день — суббота. Седьмой день — это суббота. И Господь посчитал субботу настолько важной, что сделал ее одной из Десяти Заповедей.

Можно, я расскажу вам про своего отца? Вплоть до самой своей смерти он был священником. Ровно сорок лет. А до принятия духовного сана он занимался бизнесом в Денвере. Мой отец был хорошим христианином, лидером методистской общины.

Как-то раз на разгрузке судна один из рабочих получил небольшое увечье и произнес нечто такое, чего методисту произносить не следует. Остальные рабочие подошли, чтобы посмотреть, не требуется ли ему помощь. Увидев, что ничего серьезного не произошло, они вернулись на свои места. Но мой отец на минуту задержался. Он сказал: «Простите. Я понимаю, что вам больно. Но так или иначе вы должны чуть более тщательно выбирать выражения. В конце концов, упоминание имени Господа всуе — это нарушение одной из заповедей Господа». Рабочий ответил: «Конечно. Мы, христиане, действительно стали невнимательными. Я благодарен вам за то, что вы мне напомнили об этом». И они вместе помолились.

Мой отец вернулся в свой кабинет, довольный, что помог человеку соблюсти одну из заповедей. Но внезапно какой-то голос сказал ему: «Вандеман, но ты сам нарушаешь четвертую заповедь!» И это очень его расстроило. Понимаете, эта истина о субботе уже давно не давала ему покоя.

Несколько месяцев он боролся с самыми противоречивыми чувствами, пытаясь найти решение. Он понимал, о чем говорит Слово Божье. Но существовали церковные узы, семья, друзья, бизнес. Только что он пытался помочь другому соблюдать заповеди, а сам нарушает одну из них.

Отец упал на колени и стал говорить с Господом. Вскоре после этого он продал свое дело и, несмотря на хорошее экономическое образование, поступил в христианский колледж, чтобы подготовиться к служению, а затем в течение многих лет был проповедником.

Так вот, я хотел бы повторить свой вопрос: можно ли объяснить субботние посещения Иисусом молитвенного дома только тем, что Иудейский Плотник машинально следовал обычаям Своего времени? Или это был Творец, отдыхавший в тот день, который Он Сам создал?

Знаете ли вы, что субботу установил Иисус? Как ни удивительно это может вам показаться, но Он не только наш Спаситель, но и наш Создатель! Давайте прочитаем:

«В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин. 1:10).

Но о ком все-таки говорится в этих строках? В стихе первом сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». А стих четырнадцатый гласит: «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца».

Может, это относится к кому-либо другому, кроме Иисуса? В Кол. 1:15, 16 об Иисусе сказано: «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано все, что на небесах и что на земле».

Может быть, некоторые из вас впервые узнали, что Иисус был нашим Творцом задолго до Своего рождения в Вифлееме? Понимаете, Господь «отдал Своего Сына». Чтобы отдать нам Его, Сын должен был извечно быть с Ним. Отсюда вытекает, что Иисус — наш Творец! Фактически суть всего можно выразить так: если бы не существовал Творец, у нас не было бы Спасителя.

Как и почему я осмелился высказать столь радикальное утверждение? Именно потому лишь, что Они являются одной и той же Личностью. Христос Голгофы — это Творец Бытия.

Отрицание одного — это отрицание другого. Суббота, таким образом, — это не софистика по поводу дней недели и не бесполезный пережиток забытого прошлого. Она — средоточие Евангелия.

Иисус имел полное право утверждать: «Сын Человеческий есть Господин субботы», ибо Он установил ее!

Все это вас удивляет? Вы привыкли считать, что Иисус не придавал значения субботе?

Действительно, Сам Иисус мало говорил о субботе. Обсуждать это не было причин, поскольку истинность дня отдыха никогда не подвергалась сомнению. Полемика возникла только относительно Его манеры, соблюдать субботу. Он постоянно исцелял больных в ее священные часы — и шокировал этим религиозных лидеров Своего времени. Они и не подозревали, что Находящийся перед ними — это как раз Тот, кто установил Субботу!

Иногда, чтобы лучше понять твердость убеждения лидера, надо понаблюдать за его последователями. А посему давайте-ка перенесемся в тот трагический конец недели, когда завершилось служение Христа, и посмотрим на Его сподвижников в час захода солнца, то есть начала субботы в ту черную пятницу.

Начало субботы — в пятницу?

Да, в первой главе Книги Бытие, содержащей перечисление дней недели Творения, мы читаем: «И был вечер, и было утро: день один», «И был вечер, и было утро: день второй», «И был вечер, и было утро: день третий» и так далее. Темная часть дня предшествует светлой. Поэтому день, по расчету Господа, начинается на закате. А это означает, что суббота продолжается от захода солнца в пятницу до захода солнца в субботу. Действительно, Слово Божье гласит: «От вечера до вечера празднуйте субботу вашу» (Лев. 23:32).

Теперь посмотрите на Его последователей. Иисус распят. Он уже положен в гроб. И приближается суббота. Что они станут делать? Раньше они, возможно, относились к субботе внимательно, но как они поступят теперь — в час самой чрезвычайной ситуации в истории? В этот день их надежды потерпели жестокий крах. Им казалось, что они совершили какую-то ошибку. Никакими словами не описать всей глубины их отчаяния, а мне не надо вам говорить, что отчаявшиеся люди очень часто бывают небрежны. Если бы они испытали соблазн отменить все ограничения, то это был как раз подходящий момент. И если бы надо было найти этому оправдание, в единый миг оно нашлось бы.

Да, если бы пример Иисуса хотя бы частично поощрял легкомысленное отношение к субботе или побуждал считать себя свободными от ее установлении, мы наверняка обнаружили бы это в поведении Его самых близких друзей. Но давайте посмотрим, что произошло.

Иосиф из Аримафеи «пришел к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв Его, обвил плащаницею и положил Его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб и как полагалось тело Его; возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди. В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие» (Лк. 23:52—24:1).

Мы можем прийти к единственному заключению: неукоснительность последователей отражает неукоснительность их Господа. Если Иисус и имел какие-то отговорки относительно значения субботы, то Ему совершенно не удалось передать их тем, кто знал Его лучше всех.

Возможно, вы спросите: «Откуда нам знать, какой именно день является седьмым и какой праздновали Иисус и Его последователи? »

Однажды я обратился с этим вопросом к аудитории. Мне пришлось сделать паузу и перевести дух, или что-то в этом роде. Я просто спросил: «Как мы можем знать, что суббота наших дней — это седьмой день времен Христа?» И не успел я замолчать, как кто-то из середины зала громко воскликнул: «Именно это я хотел бы знать!»

Вы, возможно, удивитесь, когда осознаете, что стихи Писания, только что нами прочитанные, вносят полную ясность в этот вопрос. Заметьте, что упоминаются три последовательно идущих дня: подготовительный день, суббота заповеди и первый день недели. Двум из них даны их сакральные наименования — «приготовление» и «суббота», а один дан под обычным номером — «первый день недели». Или, если обозначить по-другому, — день распятия, день, когда Иисус покоился в гробу, и день, в который Он воскрес.

Тот факт, что Иисус был распят в день, который мы называем пятницей, и воскрес в день, называемый воскресеньем, является наиболее твердо установленным большинством религиозных ученых. Суббота — это день между пятницей и воскресеньем. Что может быть ясней?

Но здесь мы сталкиваемся с большой проблемой. Если Библия так ясно указывает на то, что седьмой день является субботой Господней, то как случилось, что большинство христиан соблюдает первый день недели? Кто произвел замену?

В следующей главе мы увидим, что Новый Завет не содержит никаких намеков на перенос субботы с седьмого дня на первый день недели (воскресенье). Поэтому нам придется обратиться к истории, чтобы выяснить, как, когда и почему была произведена эта замена.

Послушаем, что поведают нам средние века.

Это происходило на фоне весьма запутанных обстоятельств. Начнем с того, что примерно в 132—135 гг. по Р. X. имело место иудейское восстание под предводительством Бар-Кохбы. В результате этого восстания иудеи, жившие в Римской империи, были основательно скомпрометированы. Чтобы избежать последовавших за этим преследований, христиане стали все более чувствительно реагировать на всякую попытку отождествить их с иудеями. А поскольку соблюдение субботы было в обычае прежде всего у иудеев, многие христиане стремились свести до минимума ее требования.

Но преследования со стороны властей стали только одним из факторов. Жажда признания и популярности сыграла не меньшую роль в распространении пренебрежительного отношения к заповедям, завершившегося прямым отступничеством. Церковь в лице некоторых ее вождей быстро разглядела преимущества, которые сулило ей соглашательство с язычеством. Она желала возрастания своей популярности, которое должно было произойти с притоком новых членов из языческого мира. Почему бы ради более успешного привлечения их в Церковь не привнести в христианство некоторые распространенные языческие обычаи? Разве подобное слияние обычаев не поможет язычникам чувствовать себя в христианском храме как дома? Почему бы не ввести в обычай языческий день возлияний? Не должны же язычники перестать праздновать свои праздники, приняв христианство?

Так началось постепенное размывание чистоты Церкви, размывание, растянувшееся на несколько столетий.

В начале IV в. по Р. X. римский император Константин, тогда еще язычник, издал закон, по которому государственные учреждения, суды и мастерские ремесленников не должны были работать в первый день недели — «священный день солнца». В том же столетии (365 г. по Р. X.) выразил предпочтение воскресенью и Лаодикийский собор.

Поскольку многие новообращенные христиане прежде были солнцепоклонниками, а солнцепоклонники на протяжении столетий почитали первый день недели, превращение празднования воскресенья в христианский обычай будет выгодно Церкви — так думали ее вожди. Церковь станет более привлекательной, если воспримет некоторые языческие обычаи, рассуждали они.

Первоначально воскресенье было введено не как день богослужения, хотя служба в этот день и проводилась, а в качестве светского выходного дня с небольшим богослужением в придачу. В течение нескольких столетий праздновали оба дня — субботу как истинную субботу и воскресенье как светский выходной день. Подобная практика продолжалась вплоть до шестого столетия наряду со строгим соблюдением истинной субботы во многих областях христианского мира. Но по мере все большего проникновения в Церковь язычества воскресенье приобретало нарастающее значение, а суббота утрачивала его.

Об этом рассказывают нам отцы раннехристианской Церкви. Они зафиксировали развитие отступничества, описали темные дела, творившиеся в раннехристианской Церкви. Знаменательно — и я прошу вас обратить на это внимание, — что ни один церковный писатель не приписывал Христу или апостолам происхождение обычая соблюдать воскресенье. Огаст Ниндер, крупнейший историк христианства, пишет:

«Празднование воскресенья, как и все остальные праздники, всегда было исключительно человеческим установлением, и в намерения апостолов отнюдь не входило освятить воскресенье своим священным авторитетом; отнюдь не они и не первоапостольская Церковь перенесли законы субботы на воскресенье» (История христианской религии и Церкви, с. 186).

Дин Стэнли в своих «Лекциях по истории восточной Церкви» говорит:

«Сохранение древнего языческого наименования «день солнца» для еженедельного христианского праздника в огромной степени обязано слиянию языческой и христианской сентиментальности» (Лекция 6, с. 291).

В последние годы многие хорошо осведомленные христиане, соблюдающие воскресенье, публично заявляют, что день богослужения был заменен человеком, а не Господом. Таково, например, высказывание, опубликованное в официальном католическом издании «Ауа Санди визитор» 11 июня 1950 г., высказывание, подтверждающее приверженность католиков традиции и подчеркивающее непоследовательность протестантов в ее соблюдении.

Редактор «Ауа Санди визитор» лично разрешил мне использовать указанную публикацию, и вот что в ней говорится: «Во всех своих официальных руководствах протестанты заявляют, что их религия основывается на Библии и только на Библии, отвергая традицию даже как часть их вероучения… В Новом Завете отсутствует ясное указание на то, что Христос перенес день богослужения с субботы на воскресенье. Однако все протестанты, кроме адвентистов седьмого дня, соблюдают воскресенье… Празднуя воскресенье, протестанты следуют традиции».

Неужели дух Реформации настолько ослабел, что большинству протестантов пришлось обратиться к той самой традиции, которую они отвергают, чтобы обосновать свой выбор дня богослужения? Какой запутанный компромисс!

Друзья мои, в столь серьезном вопросе мы должны разобраться основательно. Я хочу, чтобы вы располагали фактами. Я хочу, чтобы вы сами в них убедились. Но что выбрать, если исторические ссылки, описывающие это изменение, а также книги, посвященные этой теме, заполнили бы двухтонный грузовик?

Возьмем для примера отрывок из «Введения в историю Западной Европы» Дж. X. Робинсона. «Простота, присущая Церкви на первоначальном этапе, постепенно сменилась сложно разработанным богослужением и возникновением особой прослойки духовенства. На этом пути с течением времени христианство все больше сближалось с высшими формами язычества. Правда, в одном отношении они сталкивались как враждующие стороны в смертельном конфликте, но в то же время они проявляли тенденцию к слиянию, словно два соединяющихся потока» (с. 30).

Кстати, вы помните нашу главу, озаглавленную «Красная лестница к солнцу»? Весть Илии, обращенная к последним дням, предостерегает от солнцепоклонства. Теперь смысл проясняется, не правда ли?

А теперь послушайте следующее откровенное заявление. Уильям Фредерик в книге «Три пророческих дня» пишет: «В то время Церковь должна была либо перенять праздничный день у язычников, либо заставить язычников перенести этот день. Но перенесение праздника оскорбило бы язычников и стало бы для них камнем преткновения. Естественно, Церкви было легче распространить на язычников свое влияние, сохранив их праздники» (с. 169, 170).

Невольно содрогаешься при мысли, что допустимо выдвигать такой поверхностный аргумент! Но именно так все происходило. Горькая правда состоит в том, что суббота Господа Иисуса Христа была принесена в жертву божкам популярности и компромисса!

Кардинал Гиббоне сказал так: «Вы можете прочитать всю Библию от Бытия до Откровения Иоанна и не найти ни единой строчки, подтверждающей освящение воскресенья. Писание санкционирует религиозное соблюдение субботы — дня, который мы никогда не считали священным» (Вера наших отцов, 92-е изд., с. 89).

Воскресенья нет в Библии, и его никогда не вводил Христос. Это исключительно человеческое установление. Правда, оно возникло на раннем этапе истории Церкви. Но разве не трагично, что воскресенье появилось, заклейменное именем бога солнца, запятнанное отступничеством как прямое наследие язычества? Какая жалость, что Церковь так охотно, так слепо и опрометчиво приняла его!

Почему происходят подобные вещи? Почему столь бросающаяся в глаза фальшь осталась незамеченной? Неужели мы невольно взрастили обычай, вовсе не являющийся священным? Очевидно, это так. Но теперь вы знаете и понимаете, как это произошло. Учитывая, что со времен апостолов прошло двадцать столетий, многие из которых ознаменовались подавлением истины, зная, что Священное Писание было доступно только правителям и богачам, а в сознании людей постепенно утвердилась традиция, надо ли удивляться, что миллионы наших современников никогда не сомневались в правильности выбора дня отдыха?

Миллионы христиан совершают богослужение в воскресенье, рассматривая это как свою священную привилегию. Они искренне молятся, веря, что этот день является подлинным поминовением торжества нашего Господа над смертью. И Господь принимает их искренние молитвы. Но если истинное значение этого вопроса стало проясняться, то что мы еще можем сделать, как только жить в свете, который дал нам Господь, и позволить Ему сделать соблюдение истинной субботы блаженством, как Он и обещал?

А теперь оставим человеческие свидетельства, оставим печальную историю предательства и обратимся к словам нашего Господа. Ибо это слова жизни! Обратимся к последней странице Библии — последней странице книги Откровение, написанной специально для конца времен, книги, содержащей последний призыв Господа к человечеству. Слушайте с молитвенным благоговением последнюю главу этой священной, спасающей душу книги:

«Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его.

Я семь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний.

Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.

А вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду.

Я, Иисус, послал Ангела Моего засвидетельствовать вам сие в церквах. Я семь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя.

И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром.

И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей;

и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в святом граде, и в том, что написано в книге сей.

Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!

Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Аминь» (Откр. 22:12—21).

Мы прочитали заключительные слова Писания. Как освежает их воздействие после знакомства с заплесневелыми свидетельствами прошлого и вражескими попытками уничтожить истину! Благодарение Господу за эти окончательные, недвусмысленные и обнадеживающие слова Самого нашего Господа!

Я вспоминаю своего друга пастора, который поделился этой истиной о субботе со своей аудиторией. Во время пения последнего гимна он незаметно вышел в боковую дверь. Пастор хотел быстро пройти к главному входу, чтобы приветствовать покидающих церковь людей. Какой-то джентльмен из публики тоже вышел во время пения заключительного гимна из зала. Очевидно, ему захотелось побыть одному, поразмышлять и помолиться. В спешке пастор едва не столкнулся с этим высоким человеком, остановившимся в задумчивости в тени. Он был один. Его глаза были влажны. Он был глубоко взволнован услышанным. Пастор положил руку ему на плечо и спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. Человек медленно повернулся, посмотрел пастору прямо в глаза и сказал: «Всю свою жизнь я молился за истину. Но я никогда не догадывался спросить у Господа, чего это будет стоить!»

Да, истина будет вам дорого стоить, причем я не имею в виду деньги. Но она не только стоит всех затрат, она неизмеримо дороже.

Вы хотите поблагодарить Господа за то, что узнали из Его Слова? Хотите поблагодарить Его за субботу и сказать Ему, что вы готовы, чего бы это ни стоило, заплатить цену и жить в свете, который Он нам дал? В потаенном святилище своего сердца вы можете сделать это прямо сейчас.

 

С того дня, как Он умер

Вернемся мысленно в недавнее прошлое, когда вся Америка застыла в молчании. Это произошло в 14 часов 38 минут восточного поясного времени. В черную пятницу. Первое информационное сообщение прозвучало часом раньше, прервав показ тривиальной мыльной оперы. С этой минуты комментаторы, словно солдаты, продвигающиеся по минному полю, с опаской пробегали глазами сообщения телетайпа. Но страшное слово все-таки прозвучало, разом оборвав все слухи. Президент Соединенных Штатов был мертв!

Дикторы старались сдерживать свои чувства. Весть передавалась из уст в уста, и люди открыто рыдали на улицах. Покупатели потеряли интерес к покупкам и разбрелись по домам. Уровень цен на бирже резко упал, и биржа закрылась. Глаза всех были прикованы к телевизионным экранам, и три с половиной дня мы не видели никаких коммерческих программ.

Мы были ошеломлены. Мы были сбиты с толку. Смертоносная винтовка наемного убийцы, заказанная им по почте, поставила под угрозу безопасность нашей страны. Но постепенно мы овладели собой. Конечно, законы государства были серьезно нарушены, привычный мирный порядок разлетелся вдребезги, но Конституция, оплот закона и порядка, осталась незыблемой. Закон был попран с чудовищным цинизмом, но смерть главы исполнительной власти не изменила и не ослабила закон ни на йоту. Три выстрела из-под крыши одного из домов Далласа только укрепили нашу демократию, чтобы в будущем она более тщательно обеспечивала соблюдение закона.

Хотя сравнение и неравноценно, но была и другая черная пятница, когда замерло сердце всей Вселенной!

Когда умер Христос, люди не сидели, как приклеенные, у своих телевизоров. Лишь немногие знали и тревожились о том, что произошло. Однако все небо знало о случившемся. Знали неотпавшие миры; безгрешные существа потрясение замерли в молчании, увидев своего возлюбленного Предводителя в руках врага, поставившего под угрозу Его правление.

То, что они увидели в этот день, навечно убедило даже самых сомневающихся относительно истинной природы греха. Характер падшего ангела был окончательно разоблачен, ибо он зашел в своем бунте так далеко, что отнял жизнь у Сына Божьего, своего Творца!

Но как ни велико было потрясение неба, вызванное смертельным ударом врага, оно сохранило уверенность в том, что его правительство устоит. Справедливость Его Конституции была навечно доказана смертью Иисуса. Его законы остались незыблемыми — за исключением того, что преданность Иисусу, умершему в тот день, сделала неповиновение немыслимым!

Да, Сын Божий умер. Однако Он выполнил все, что задумал. Он не только дал падшему человеку возможность спасения, но сделал и нечто большее, а именно: отстоял Свое правление. Своей собственной смертью Он показал неизменный характер Божественного кодекса и навеки гарантировал безопасность мироздания. Ничто отныне не угрожало Его Закону и Его Любви. Своей смертью Он прославил Закон и показал Вселенной, насколько Ему небезразлична ее судьба!

Сын Божий был мертв. Но Ему суждено было воскреснуть!

Сразу после смерти Джона Ф. Кеннеди по всей стране выросло бесчисленное количество мемориалов. На многих из них Жаклин Кеннеди зажгла вечный огонь. В честь погибшего президента были названы дороги, стадионы, аэропорты. Мыс Канаверал был переименован в мыс Кеннеди. Линдон Джонсон понял, что самым лучшим памятником Кеннеди будет завершение его программы, прерванной далласской пулей, и сказал: «Давайте продолжать!»

Вполне естественно, что христианский мир пожелал воздвигнуть памятник смерти и особенно воскресению Иисуса. Почему бы, рассуждали христиане, не превратить воскресенье в напоминание миру о том дне, когда Он вышел из гроба, оставив его пустым? Это представлялось таким естественным. И таким правильным.

Но здесь есть проблема. Но Господь Сам избрал, как мы будем поминать Его смерть на кресте. Это Вечеря Господня, или служение причастия. Каждое наше причащение хлебом и вином — чистым, неперебродившим виноградным соком — это память о том, как было изранено Его Тело и как пролилась ради нас Его Кровь.

Но знаете ли вы, что Господь определил и поминовение Своего воскресения? Да, да, именно Своего воскресения? И это в высшей степени логично. Вот оно:

«Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо, если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения» (Рим. 6:3—5).

Какое поминовение может быть более подобающим и исполненным смысла, чем крещение? Погружение в воду наиболее точно отображает воскресение. Когда человек вступает в воду и задерживает дыхание, это символизирует смерть для греха. Когда он погружается в воду, это символизирует погребение прежней жизни. Когда он выходит из воды, это символизирует воскресение к новой жизни. Всеми этими действиями, проникнутыми полной самоотдачей и глубоким чувством, христианин вспоминает смерть, погребение и воскресение своего Господа и принимает в них участие. Избранное Самим Господом, это таинство не имеет себе равных и совершенно в каждой детали. Трудно понять, почему смертные должны пытаться это превзойти.

Но именно это люди и пытаются сделать, ибо на вопрос о причине замены библейской субботы на воскресное богослужение значительная часть христианского мира отвечает, что это сделано во славу воскресения.

Вы скажете: «Но поминовения похвальны. Разве их не может быть несколько во славу Его воскресения?»

Да, поминовение похвально, однако проблема вот в чем: у Господа уже есть день отдыха. Он был установлен в конце недели Творения. И это тоже памятный день. Весьма памятный. Давайте еще раз прочитаем об этом:

«В шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:11).

Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю. Поэтому Он дал нам субботу. Это памятник Творению. Суббота — это вечное, повторяющееся каждые семь дней напоминание о том, что мы — не плод случайности и произвола, а дети любящего Творца.

И еще один вопрос. Должно ли быть у нас два дня отдыха? Один — чтобы напоминать нам о Его воскресении, другой — чтобы напоминать о том, что Он — Творец? Как отзовется человеческая природа на два дня отдыха? Не станет ли она отдавать предпочтение какому-то одному из них? Не станут ли люди выбирать тот день, который для них более удобен?

Это означало бы, что о воскресении Иисуса помнят, но Его деяния в качестве Творца забыты. Мы всегда чтим Господа своей любовью и преданностью, своей памятью о пустом гробе. Но понимаете, в чем здесь ошибка? Каким бы искренним ни было празднование воскресения, это нарушает — по меньшей мере, по небрежности — одну из десяти заповедей Господа. Ибо те, кто соблюдает воскресенье, не соблюдают заповеданный Господом день. Можем ли мы надеяться на то, что Господь будет доволен повиновением, которое запятнано нарушением закона, и преданностью, которая отдает вероломством и пожертвованием, замешанными на непокорности? Едва ли!

В этом месте вы, возможно, скажете: «Я в полном недоумении. Не знаю точно, что я читал и где, но я всегда был уверен, что воскресное богослужение установлено Новым Заветом. Неужели мне это приснилось?» Нет. Вам это не приснилось. Вы просто усвоили то, что миллионы людей до вас считали правильным. Дело в том, что первый день недели упоминается в Новом Завете всего восемь раз. В пяти случаях это просто указания на тот факт, что воскресение произошло в первый день недели, и они никем не оспариваются. Таковы фрагменты из Мф. 28:1; Мк. 16:2, 9; Лк. 24:1. Ин. 20:1.

Воскресение действительно произошло в воскресенье. Так говорит нам Новый Завет. Но содержатся ли в этих фрагментах какие-либо намеки, указания или распоряжения насчет почитания этого дня как дня отдыха? Достаточно прочитать эти фрагменты, чтобы вопрос прояснился, ибо, как я уже сказал, они просто указывают на то, что воскресение имело место в этот день.

«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб» (Мф. 28:1).

Обратите внимание, что первый день недели начинается на рассвете после субботы. Здесь явно отсутствует Божественное указание на то, чтобы мы соблюдали первый день недели как субботу, не так ли? Теперь следующий отрывок.

«Весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца» (Мк. 16:2).

И снова — просто фактическое указание на время воскресения.

И обратите, пожалуйста, внимание на начало первого стиха, пока Евангелие открыто на этой странице. В нем говорится: «по прошествии субботы» женщины купили благовония, чтобы помазать Иисуса; то есть субботней ночью, после захода солнца, а затем рано утром в первый день недели пришли ко гробу.

Третий фрагмент с упоминанием первого дня недели находится на этой же странице, в стихе 9:

«Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов».

Знакомые слова. Мы неоднократно читали их прежде, и снова — отсутствие каких-либо указаний на то, что этот день наделяется значением субботы, вы это заметили?

Теперь обратимся к Евангелию от Луки.

«В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие» (Лк.24:1).

Полезно было бы обратить внимание на предшествующий стих, т. е. 56-й стих 23-й главы: «Возвратившись же, приготовили благовония и масти, и в субботу остались в покое по заповеди».

Следовательно, перед тем как прийти к гробу в первый день недели, женщины провели субботу в покое. Снова и снова мы убеждаемся, что суббота предшествует первому дню недели — что к моменту наступления первого дня недели она уже миновала. Пока мы не слишком преуспели в поисках в Писании объяснения празднования первого дня недели как субботы или дня Господня.

Имейте в виду, что во всех фрагментах Священного Писания суббота названа своим сакральным именем, а воскресенье — просто по номеру: «первый день» недели.

И теперь Евангелие от Иоанна.

«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба» (Ин. 20:1).

Итак, все они перед вами. Мы изучили все пять фрагментов, включающих ссылки на факт воскресения Иисуса в первый день недели. По поводу этих фрагментов не может быть никаких споров.

Следующий фрагмент, упоминающий первый день недели, находится в той же 20-й главе Иоанна, стих 19:

«В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!»

Те, кто ищет в Писании оправдания замены субботы, иногда приводят этот фрагмент в доказательство того, что собрание в честь воскресения состоялось в первый день недели. Но в это трудно поверить, поскольку ученики собрались за закрытыми дверями из страха перед иудеями и сами еще не вполне убедились в воскресении, пока Иисус не появился перед ними. Но даже если это было собрание в честь воскресения, разве тем самым первый день недели превращается в субботу? Едва ли!

Осталось еще два фрагмента. Седьмое упоминание о первом дне недели находим в книге Деяния Апостолов:

«В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи» (Деян. 20:7).

Мы прочитали о прощальной проповеди Павла в первый день недели и о преломлении хлеба. Однако произнесение проповеди или проведение служения причастия не превращают какой-либо день в субботу. Евангелисты часто проповедовали каждый вечер на неделе, но, конечно, не считали каждый день субботой. Ученики тоже проповедовали каждый день. А что касается Вечери Господней, то имейте в виду, что Сам Господь установил ее в четверг вечером. Но разве это превращает четверг в субботу? Я бы не хотел основываться в своей вере на подобном допущении, а вы? Особенно, учитывая, что в Священном Писании десятки раз упоминаются проповеди Павла и других апостолов «в субботу». Павел по своему обыкновению проповедовал в субботу — таково было его обыкновение. В Деян. 20:7 речь идет о прощальном собрании.

Мы подошли к последнему упоминанию первого дня недели в Новом Завете. Вот оно:

«В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду» (1 Кор. 16:2).

Я думаю, было бы полезно прочитать и следующие два стиха. «Когда же приду, то, которых вы изберете, тех отправлю с письмами, для доставления вашего подаяния в Иерусалим. А если прилично будет и мне отправиться, то они со мной пойдут». Читая послания Павла к различным церквам, вы увидите, что он проводил в жизнь очень дорогой его сердцу замысел. Верующие в Иерусалиме нуждались в финансовой поддержке. И Павел просил, чтобы церкви собрали крупное приношение для своих собратьев по вере. Похоже, что он даже поощрял церкви на некоторое соревнование, чтобы увидеть, какая из них наиболее щедра.

Этот фрагмент (ст. 2) не имеет ничего общего с обычаем ходить в церковь по воскресеньям и жертвовать на блюдо для подношений, как некоторые обычно его истолковывают. Павел просто обращается к коринфянам с просьбой, чтобы во время просмотра счетов и подведении итогов за прошедшую неделю они откладывали немного денег специально для этой цели, чтобы ему не пришлось собирать деньги, когда он прибудет их навестить. Различные переводы этого стиха ясно показывают, что данный финансовый учет и «откладывание» происходит дома, а не во время церковной службы. Понимаете? В анализируемом стихе ничего не говорится о сборе денег во время церковной службы.

Существует еще один фрагмент, который нам следует прочитать. В нем не упоминается первый день недели, но многие считают, что он подразумевается. По этой причине мы должны этот текст рассмотреть. Находим его в книге Откровение:

«Я был в духе в день Господень и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный» (Откр. 1:10)».

Вот так, утверждают некоторые, Иоанн получил откровение от Иисуса в день Господень — и это было воскресенье. Но не слишком ли много берут на себя эти люди? Во-первых, превращает ли получение откровения от Иисуса любой день недели в субботу? И является ли днем Господним воскресенье? Или мы пытаемся навязать Иоанну и ранним христианам один из современных обычаев? Какой день является днем Господним согласно тому, что сказал Он Сам устами пророка Исаии?

«Если ты удержишь ногу твою ради субботы от исполнения прихотей твоих во святой день Мой, и будешь называть субботу отрадою, святым днем Господним, чествуемым, и почтишь ее тем, что не будешь заниматься обычными твоими делами, угождать твоей прихоти и пустословить» (Ис. 58:13).

Народ Божий пренебрегал субботой; люди все больше привыкали использовать ее для угождения своим прихотям. И Господь воззвал к ним, чтобы они остановились и отказались от этой порочной практики; Он назвал субботу отрадою и святым днем Господним.

Это ключевой момент. Как сказано в Библии, Господь называет субботу «Мой святой день». Несомненно, суббота — это день Господень. И, конечно, суббота — это седьмой день недели, а не первый.

Но прежде чем мы закончим обсуждение слов из Откр. 1:10 и того, какое отношение они имеют ко дню Господню, я хотел бы познакомить вас с некоторыми материалами, касающимися происхождения обычая считать воскресенье днем Господним. Согласно хорошо сохранившимся историческим источникам, обычай применять это выражение к воскресенью проник в христианство к концу II в. по Р. X. Когда Иоанн писал цитированные выше слова, даже те, кто хотел бы отменить субботу, либо еще не родились, либо не могли помышлять об использовании этого выражения по отношению к воскресенью и усомниться в субботе. Печально, но факт, ибо когда выражение «день Господень» действительно вошло в употребление среди христиан, оно было запятнано язычеством, а именно: солнцепоклонством. Послушайте, что говорит Агостиньо Пайва, португальский исследователь митраизма:

«Первый день каждой недели, воскресенье, как утверждают историки, с глубокой древности был посвящен Митре. Поскольку солнце было богом, в прямом смысле слова, воскресенье стали называть днем Господним, что позднее было воспринято и христианами» (Митраизм, с. 3).

Вас не шокирует происхождение этого обычая? «День Господень». Но упомянутый здесь господин — солнце!

Теперь мы должны задать основной вопрос. Нашли мы в Писании подтверждение необходимости соблюдать воскресенье? Согласитесь, нас постигла неудача. Если бы таковое подтверждение имелось в Новом Завете, мы увидели бы его в только что приведенных стихах. Прочитайте их заново на досуге, если хотите. Молчание Нового Завета относительно Божественной санкции Христа или апостолов на замену дня отдыха — это, уверяю вас, красноречивое молчание! И весьма знаменательное. Надо помнить, что любая подобная перемена вызвала бы у первых христиан острую полемику. Подумайте о том, сколько внимания уделяет Павел проблеме обрезания и отношения к нему христиан. Он посвящает почти все Послание к Галатам обсуждению этого вопроса. Но обрезание основывалось исключительно на ритуальном законе, называемом иногда законом Моисея, то есть на законе жертвоприношений, обрядов и церемоний, который уже почти утратил силу к тому времени, когда Иисус, истинная Жертва, Агнец Божий, отдал Свою жизнь. Обрезание даже не упоминается в Десяти Заповедях.

Представьте, какое волнение поднялось бы при малейшей попытке хотя бы намекнуть на отмену субботы — одной из Десяти Заповедей Господа! Этому вопросу были бы посвящены многие главы, а может быть, и целые книги. И помните, что Новый Завет был написан между девятнадцатым и шестьдесят третьим годами после распятия. Это важно помнить при оценке каждого из этих текстов.

Бесспорно, в наши дни путаница в отношении Господнего дня отдыха получила широкое распространение. Миллионы людей верят, что распятие каким-то образом аннулировало авторитет заповеди о субботе. Но можно ли поверить, что в то время, когда еще под зорким присмотром апостолов ярко сияло пламя раннехристианской Церкви, суббота уже подвергалась серьезным нападкам, и об этом не появилось даже намека в Новом Завете? Едва ли!

Что-то когда-то произошло. Вышла какая-то ошибка. Путаница, безусловно, существует, но разве Господь хоть сколько-нибудь ответствен за эту путаницу? Разве Он отменил субботу?

Вовсе нет, напротив, Бог говорит: «Я Господь. Я не изменяюсь».

«Я не изменяю того, что вышло из Моих уст», — говорит Он.

Разве это изменение внес Иисус? Нет. Об этом совершенно ясно свидетельствует Писание.

Не отменяли субботу и апостолы. Как и Иисус, они соблюдали ее.

Иисус даже не намекал на какие-либо изменения, касающиеся субботы. В предсказании о разрушении Иерусалима, которому предстояло исполниться в 70 г. по Р. X., то есть примерно через тридцать лет, Он повелел Своим последователям молиться, чтобы их бегство не случилось в субботу.

А как насчет наших дней? Народ Божий в конце концов описан в книге Откровение как соблюдающий заповеди Божьи и веру в Иисуса и имеющий свидетельство Иисуса. В последнем обращении Господа к человечеству Он призывает всех людей поклониться Ему, сотворившему небо и землю (Откр. 14). А что может быть лучше для прославления нашего Творца, как не еженедельное празднование того дня, который является памятником Творению?

Да, на протяжении всего Писания суббота остается надежно защищенной, вечной и незыблемой, ибо она — памятник Творению, особый день, особая заповедь в средоточии Божественного закона, день, который соблюдали Иисус и Его последователи, день, который требовал соблюдения даже в страшную годину падения Иерусалима. И вплоть до наших дней народ Божий узнается по соблюдению заповедей Господних и по вере в Иисуса. И обратите внимание на звучащую в призыве настоятельность «поклоняться Ему, сотворившему».

Будет ли народ Божий соблюдать истинную субботу в последние дни земной истории? Наверняка будет.

Вам приходилось слышать, что субботу считают спорным вопросом? Да, это предмет спора, ибо наше поколение предпочитает верить в случай и хаос миллиардов лет, но не в шесть дней Творения нашего Господа. Самому Господу приходится спорить с теми, кто ставит под сомнение акт Его Творения. Вот почему суббота приобрела такое важное значение.

Кое-кто задает вопрос: «Сыграет ли в нашей судьбе какую-то роль один день из семи?» Подойдя к кресту и озарившись светом его истинного смысла, как можем мы такое спрашивать? Мы понимаем, что легкомысленное отношение к субботе — это то же самое, что легкомыслие по отношению к Творению, к Синаю, к самой Голгофе. Как мы можем смотреть на Господа Иисуса, умирающего на кресте, — поскольку компромисс с Законом невозможен даже ради спасения Его жизни, — как мы можем стоять в сияющем свете Голгофы и утверждать, что все, что было до креста, не имеет значения?

Миллионы людей наблюдали по телевидению момент неразберихи, когда репортер, передававший сообщения из Далласа, воскликнул: «Он убит! Он убит! Освальда застрелили!» Наемный убийца не дожил до суда и не рассказал свою гнусную историю.

Но убийца, несущий ответственность за Голгофу, все еще на свободе и бесчинствует, однако близок час расплаты и время его на исходе. И не обманывайтесь, не позволяйте застать себя врасплох. Враг рода человеческого настойчиво рассказывает искаженную версию того, что произошло в тот трагический конец недели. Это его главный черный замысел. Замысел, зародившийся в тени распятия!

Понимаете, сатана ненавидит крест, поскольку это знак его конца и его смертный приговор. Он знал, что крест вырвет из-под его власти миллионы людей. Сатана не решался сражаться с ним в открытую, но решил принять его, выкрасить по-своему, осветить обманчивым светом своего прожектора и представить миру в интерпретации, которая будет способствовать его дьявольской цели.

Крест Голгофы доказал незыблемость Божественного закона. Но падший ангел будет внушать человечеству, что смерть Иисуса упразднила моральный кодекс Господа и освободила нас от его требований. Он возьмет крест, с помощью которого Господь отстоял Закон, и превратит его в орудие борьбы с Законом. Он будет сражаться против распятого Христа под маской преданности!

Вы считаете, что это невозможно? Но вы ошибаетесь, ибо это произошло и продолжается по сей день, ибо обмануты миллионы людей.

Однако вопреки стараниям падшего ангела крест Голгофы надежно защищен, незыблем и чист, и он не несет никакой ответственности за распространенное равнодушие к Закону.

Повлияло ли убийство Джона Ф. Кеннеди на исполнение Конституции Соединенных Штатов? Нет.

Повлияла ли смерть президента на исполнение законов государства? Нет.

Повлияла ли смерть Иисуса на исполнение Божественного закона? Нет.

Повлиял ли крест Голгофы на соблюдение субботы? Нет.

Соглашаясь на такой ответ, мы должны помнить, что несравненная Жертва Голгофы, стоившая жизни Сыну Божьему, и глубокая, безраздельная преданность, которую она вызвала в сердцах людей, сделали неповиновение немыслимым с того дня, как Он умер!

Много лет назад, когда еще шла вторая мировая война, я сидел в вагоне-ресторане поезда. На обложке меню я увидел напечатанное цветное изображение звездно-полосатого знамени. Я сохранил это меню. Как преданный американец я чту государственный флаг. Поэтому представьте себе, как я удивился и растерялся, прочитав под его изображением такие слова: «Всего лишь кусок ткани. Кусок ткани и больше ничего. Вы можете сосчитать в нем нитки — он ничем не отличается от других кусков ткани».

Мой патриотизм взбунтовался бы, не прочитай я дальше: «Но когда повеет ветерок, и он взволнуется и оживет, трепеща на ветру, — красный, белый и голубой, — вы поймете, что никакой другой кусок ткани не может с ним сравниться. Да, этот флаг — всего лишь кусок ткани, пока мы не вдохнем в него жизнь, пока он не превратится в символ всего того, во что мы верим и без чего отказываемся жить».

Я мог бы взять обыкновенный кусок красной ткани. Вы могли бы пересчитать в нем нитки и не найти никакой разницы между ним и другими кусками красной ткани. Но если бы я взял кусок красной ткани, кусок белой и кусок синей, а затем сшил бы из них французский триколор, французы бы отдали за него жизни. Если бы я сшил из них «Юнион Джек», англичане отдали бы за него жизни. А если бы я сшил из этих кусков звездно-полосатый флаг, американцы отдали бы за него жизни — не смогли бы жить без него!

Вот так и Господь взял обыкновенный день. Вы можете сосчитать в нем часы. В этом отношении он ничем не отличается от остальных дней. Но затем Он выделил субботу. Он вдохнул в нее жизнь. Он превратил ее в символ всего того, ради чего живут и без чего отказываются жить христиане.

Теперь вы понимаете, почему суббота так важна. Если вам кто-нибудь скажет, что это несущественно, вы уже будете знать, что это очень важно: Голгофа — это священное свидетельство Господа человеку о том, что данная заповедь, являющаяся частью Его вечного Закона, важна для него!

Чем глубже вы изучаете этот вопрос, чем доскональнее его исследуете, тем тверже становится ваше убеждение, что где-то произошла ошибка, что в каких-то наиболее существенных вопросах мы плыли по течению, следуя за толпой, никогда не испытывающей сомнений.

Но пример Иисуса неизменен. Маленькая плотничья мастерская закрыта по субботам. И мы никогда не увидим, что ее распорядок изменился. Так было и в ту черную пятницу, в тени креста. Все осталось по-прежнему с того дня, как Он умер!

 

О чем рассказывают столетия

Говорят, что много лет назад юный русский царь, гуляя по дворцовому саду, заметил в поле за оградой стражника, стоящего на карауле при полном параде. Царь спросил молодого солдата, что он охраняет. Часовой этого не знал, но ответил, что правила предписывают обязательно выставлять караул на этом месте.

Юный царь заглянул из любопытства в архивы и узнал, что Екатерина Великая некогда устроила здесь огромный цветник с редкими розами, в центре которого возвышался самый необыкновенный и прекрасный розовый куст. Каждую неделю она позволяла крестьянам приходить полюбоваться розами, но на всякий случай приказала выставить у этого бесценного куста охрану. Розовый сад давным-давно исчез, но приказ не был отменен, и часовые несли дозор у клочка земли, поросшего сорняком!

Неужели мы тоже искренне и преданно охраняем некоторые вещи, которые вовсе не являются священными? Столетия ведь ох как щедры на небылицы.

Мы ощущаем твердую почву под ногами, поскольку знаем, что отступничество не преуспело при жизни апостолов, ибо их личное влияние на Церковь было безмерно велико. Поэтому-то мы и не находим в Библии никаких свидетельств отступничества. Но вскоре ему предстояло появиться. Сказал ведь Павел: «Тайна беззакония уже в действии» (2 Фес. 2:7).

Раннехристианская Церковь сияла чистотой учения, пока апостолы были живы. Но пришло следующее поколение христиан, несколько видоизменившее учение Христа и апостолов, несколько более восприимчивое к соблазнам популярности и компромисса, несколько более чувствительное к преследованиям и несколько более склонное к братанию с языческим миром. И отступничество не замедлило проникнуть в Церковь — в форме обрядов и обычаев, о которых Петр и Павел никогда не слышали.

А знаете ли вы, что древнее пророчество точно указало направление, которое примет отступничество? Послушайте:

«И против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени» (Дан. 7:25).

«Возмечтает отменить… праздничные времена и закон». Очевидно, какая-то сила посмеет экспериментировать с Законом Божьим. И эти эксперименты будут связаны со временем.

Я хочу задать вам вопрос: «Что в Законе Божьем связано со временем?» Очевидно, мишенью отступничества должна была стать суббота.

Ну что, позволим минувшим столетиям поведать нам свою повесть? Тогда обратимся к истории, к ранним христианским писателям, ибо, как я уже говорил, в Библии об этом ничего не сказано.

Все началось при весьма запутанных обстоятельствах. Еще раз напомню, что примерно в 132—135 гг. по Р. X. произошло иудейское восстание под руководством Бар-Кохбы. Следствием этого события явилось то, что иудеи в Римской империи были скомпрометированы. Желая избежать преследований, христиане все более чувствительно реагировали на отождествление их с иудеями. А так как соблюдение субботы сближало их с иудеями, они стремились свести до минимума ее требования.

Но преследования были только одной причиной. Не меньшую роль сыграло желание повысить популярность Церкви и обрести большее влияние, что и привело к пренебрежению Законом Божьим, завершившемуся вскоре прямым отступничеством.

Церковь быстро разглядела преимущества, которые сулило ей соглашательство с язычеством. Почему бы, в таком случае, не привнести в Церковь некоторые популярные языческие обычаи? Ведь подобное слияние даст язычникам возможность почувствовать себя в Церкви как дома. Почему бы не перенять какой-либо языческий праздник? Тогда язычники будут праздновать его в лоне христианства!

Первый день недели почитался солнцепоклонниками веками. Именно в этот день они наиболее восторженно проявляли свое преклонение перед солнцем. Почему бы не ввести воскресенье в церковный обычай — а заодно и язычников обрести для Церкви?

Так началось постепенное размывание чистоты Церкви, размывание, растянувшееся на столетия.

Чтобы проследить развитие отступничества, нам неизбежно придется обратиться к сочинениям отцов Церкви, часто цитируемым в поддержку обычая соблюдать воскресенье. Надо сказать, что их сочинения в оригинале представляют собой довольно утомительное чтение. Поэтому немногие утруждают себя обращением к оригинальным источникам; обычно довольствуются цитированием не из первых рук. Поэтому часто оказывается, что отцы Церкви в действительности не говорили того, что им приписывают. Однако мы должны помнить, что каковы бы ни были их высказывания, авторы говорят только от своего имени. Их писания ни в каком смысле не были богодухновенными. Они просто отражают деятельность раннехристианской Церкви, но отнюдь не являются ее священным авторитетом. Их писания дают частичное представление об этапах отступничества, а также указывают на то, что в течение многих столетий христиане продолжали соблюдать субботу.

И вот что знаменательно. Ни один церковный писатель первых трех веков по Р. X. не приписывал обычай соблюдать воскресенье Христу или апостолам. Послушайте, что говорит Огаст Ниндер, крупнейший историк христианства:

«Празднование воскресенья, как и все остальные праздники, всегда было исключительно человеческим установлением, и в намерения апостолов отнюдь не входило освятить воскресенье своим священным авторитетом; отнюдь не они и не первоапостольская Церковь перенесли законы субботы на воскресенье. Примерно к концу второго столетия начинает проявляться ложное усердие в этом отношении; люди, по-видимому, стали считать, что трудиться в воскресенье грешно» (История христианской религии и Церкви, с. 186).

В начале четвертого века римский император Константин, тогда еще язычник, издал закон, по которому государственные учреждения, суды и мастерские ремесленников не должны были работать в первый день недели — «священный день солнца». В том же столетии Лаодикийский собор выразил предпочтение воскресенью, что зафиксировано в Каноне 29:

«Христиане не должны соблюдать иудейские обычаи и оставаться в праздности в субботу, но должны в этот день работать; а день Господень они должны чтить особо и, поскольку они христиане, по возможности в этот день не работать. Если, однако, обнаружится, что они следуют иудейскому закону, они будут отвержены Христом».

Вы заметили, что воскресенье упоминается здесь как «день Господень». Некоторые считали, что слова Иоанна о видении в «день Господень» (Откр. 1:10) — это доказательство того, что соблюдение воскресенья восходит к его времени. Данный вывод ничем не подкреплен, ибо Иоанн явно подразумевал субботу.

Выражение «день Господень» никогда не применялось христианами по отношению к воскресенью вплоть до сравнительно позднего времени. Первые достоверные упоминания воскресенья как «дня Господня» встречаются только в самом конце II в. по Р. X.

Сначала это отклонение от истины было почти незаметным. Это не свершилось в одну ночь и не было узаконено каким-либо определенным декретом. Воскресенье первоначально было введено даже не как день богослужения, а как светский выходной день. Несколько столетий христиане соблюдали оба этих дня — субботу как таковую и воскресенье как выходной день. Но по мере проникновения в Церковь язычества воскресенье все больше и больше выдвигалось на первый план, а суббота оттеснялась.

Имейте в виду, что в эту эпоху Священное Писание не было доступно каждому человеку, как в наши дни. Учение передавалось устно, так что многие миряне с большим трудом могли уловить разницу между Писанием и традицией.

И традиция все больше и больше превращалась в авторитет. Стоит ли после этого удивляться, что такое поразительное изменение христианских обычаев, не будучи даже серьезно оспоренным, пережило столетия и стало почти повсеместно признанным?

Наступило темное средневековье — долгие века сокрытия истины от людей. Поколения приходили и уходили, но лишь немногие узнавали истину, как она представлена в учении апостолов. Священное Писание было доступно только состоятельным гражданам, хранилось оно в затхлых библиотеках или приковывалось цепями к монастырским стенам.

Затем настал час Мартина Лютера и Реформации. Долго скрываемые истины были открыты заново — одна за другой. Были заложены определенные основы, намечены определенные линии.

Видите ли, традицию вознесли на уровень с Писанием и даже выше. Поэтому, когда Лютер сказал: «Библия и только Библия — вот мерило нашей веры и обычаев», он произвел переворот в образе мышления многих людей своего времени.

Здесь, пожалуй, уместно будет пояснить, что мы понимаем под традицией. Традиция есть совокупность постановлений, документов, линии поведения и толкований Церкви, то есть ее высказываний, касающихся как богословских, так и нравственных ценностей.

Итак, продолжаем. Вскоре состоялся Тридентский собор. В истории Церкви не было более важного собора. Он начался в 1545 году и заседал с перерывами почти восемнадцать лет. Перед ним стоял следующий вопрос: можно ли успешно защитить церковную традицию от заразительного примера Реформации, которая стояла за Библию и только за Библию? Это был вопрос о власти. Он обсуждался годами. Собор пытался отыскать логические аргументы для осуждения протестантского принципа руководствоваться в вопросах веры только Библией. Многие влиятельные голоса ставили традицию выше Писания. «Традиция, а не Писание, — говорит Лессинг, — является камнем, на котором построена Церковь Иисуса Христа» (А. Нампон. Католическая доктрина, установленная Тридентским собором, с. 157).

Однако значительная часть собора настойчиво отстаивала мнение, согласно которому Церковь должна исходить исключительно из Писания. И дебаты продолжались. Ход событий изменила наконец речь архиепископа Реджийского, предоставившего необходимый аргумент в пользу традиции. Он заявил, что традиция должна быть поставлена выше Писания, поскольку Церковь заменила субботу воскресеньем только авторитетом традиции.

Вопрос был окончательно решен. Но вы понимаете, как он был решен? Вам понятен аргумент, с помощью которого была одержана победа и который в борьбе Церкви с библейской платформой протестантизма окончательно решил вопрос в пользу Церкви?

Обратите внимание, как д-р X. Дж. Хольцман в своей книге «Канон и традиция» охарактеризовал речь, предрешившую исход собора:

«Наконец на последнем заседании 18 января 1562 года все сомнения были отброшены: архиепископ Реджио произнес речь, в которой открыто заявил, что традиция стоит выше Писания. Следовательно, авторитет Церкви не зависит от авторитета Писания, ибо Церковь заменила… субботу воскресеньем не по заповедям Христа, а своей собственной санкцией» (с. 263).

Что принесло победу, когда все были охвачены сомнениями? Тот факт, что Церковь изъяла из Закона Божьего одну из заповедей, основываясь на авторитете традиции!

Нам удалось выяснить, что произошло с субботой? Несомненно. А теперь послушайте, что сказано в «Аугсбургском исповедании», изданном в 1530 году:

Она [средневековая католическая церковь] ссылается на замену субботы днем Господним вопреки, как это явствует, Десяти Заповедям; и у нее нет другого примера, кроме замены субботы. Церкви придется весьма усилить свою власть, чтобы она смогла обходиться без Десяти Заповедей» (Филипп Шафф. Символы веры христианского мира, т. 3, с. 64).

Друзья мои, в столь серьезном вопросе мы обязаны разобраться досконально. Я хочу, чтобы вы располагали фактами. Я хочу, чтобы вы сами в них убедились. Но что выбрать, если исторические ссылки на это изменение, а также книги, посвященные этой теме, заполнили бы двухтонный грузовик?

Возьмем для примера отрывок из «Введения в историю Западной Европы» Дж. X. Робинсона: «Простота, присущая Церкви на первоначальном этапе, постепенно сменилась сложно разработанным богослужением и возникновением особой прослойки духовенства. На этом пути с течением времени христианство все больше сближалось с высшими формами язычества. Правда, в одном отношении они сталкивались, как враждующие стороны в смертельном конфликте, но в то же время они проявляли тенденцию к слиянию, словно два соединяющихся потока» (с. 30).

Дин Стэнли в своих «Лекциях по истории восточной Церкви» говорит: «Сохранение древнего языческого наименования «день солнца» для еженедельного христианского праздника в огромной степени обязано слиянию языческой и христианской сентиментальности, с которой первый день недели был рекомендован Константином своим подданным — как язычникам, так и христианам — в качестве «священного дня солнца»… Таким образом одним общим установлением он примирял религиозные разногласия в империи» (Лекция 6, с. 291).

А теперь послушайте следующее откровенное заявление. Уильям Фредерик в книге «Три пророческих дня» пишет: «В то время Церковь должна была либо перенять праздничный день у язычников, либо заставить язычников перенести этот день. Но перенесение праздника оскорбило бы язычников и стало бы для них камнем преткновения. Естественно, Церкви было легче распространить на язычников свое влияние, сохранив их праздники» (с. 169, 170).

Невольно содрогаешься при мысли, что допустимо выдвигать такой поверхностный аргумент! Но именно так все происходило. Горькая правда состоит в том, что суббота Господа Иисуса Христа была принесена в жертву божкам популярности и компромисса!

Теперь обратимся к Католической Энциклопедии: «Церковь [римско-католическая], после переноса дня отдыха с иудейской субботы, седьмого дня недели, на первый, направила третью заповедь на воскресенье — день, который следует соблюдать в святости как день Господень» (т. 4, с. 153).

Или возьмем высказывание из официального католического издания «Ауа Санди визитор» за 11 июня 1950 года, подтверждающее приверженность католиков традиции и подчеркивающее непоследовательное отношение к традиции протестантов:

«Во всех своих официальных руководствах протестанты заявляют, что их религия основывается на Библии и только на Библии, отвергая традицию даже как часть их вероучения… В Новом Завете отсутствует ясное указание на то, что Христос перенес день богослужения с субботы на воскресенье. Однако все протестанты, кроме адвентистов седьмого дня, соблюдают воскресенье… Празднуя воскресенье, протестанты следуют традиции». (Некоторые небольшие протестантские конфессии, помимо адвентистов, также соблюдают субботу.)

Неужели дух Реформации настолько ослабел, что большинству протестантов пришлось обратиться к той самой традиции, которую они отвергают, чтобы обосновать свой выбор дня богослужения? Какой запутанный компромисс!

Эймос Бинни, методист, в своем «Богословском компендиуме» говорит: «Действительно, не существует никакого определенного указания на крещение младенцев». И продолжает: «Нет и указания на соблюдение в святости первого дня недели» (с. 180, 181).

Мы могли бы прочитать множество подобных утверждений. Кардинал Гиббоне выразил это так: «Вы можете прочитать всю Библию от Бытия до Откровения Иоанна и не найти ни единой строчки, подтверждающей освящение воскресенья. Писание санкционирует религиозное соблюдение субботы — дня, который мы никогда не считали священным» (Вера наших отцов, 92-е изд., с. 89).

Воскресенья нет в Библии. Воскресенье не было введено Христом. Это исключительно человеческое установление. Правда, оно возникло на раннем этапе истории Церкви. Но разве не трагично, что воскресенье появилось, заклейменное именем бога солнца, запятнанное отступничеством как прямое наследие язычества? Какая жалость, что Церковь так охотно, так слепо и опрометчиво приняла его!

Почему происходят подобные вещи? Почему столь бросающаяся в глаза фальшь осталась незамеченной? Неужели мы невольно стояли на страже обычая, который вовсе не является священным?

Очевидно, это так. Но теперь вы понимаете, как это произошло. Учитывая, что со времен апостолов прошло двадцать столетий, многие из которых ознаменовались подавлением истины и в течение которых в сознании людей постепенно утвердилась традиция, надо ли удивляться, что миллионы наших современников никогда не сомневались в правильности выбора дня отдыха?

Это могло произойти, и это произошло. Вместо того чтобы охранять истину, мы охраняли традиции. Прозрение нас ошеломляет.

Я знаю, что миллионы христиан совершают богослужение в воскресенье, считая это своей священной привилегией. Они искренне молятся, веря в то, что выбранный ими день является истинным поминовением торжества нашего Господа над смертью. И Господь принимает их искренние молитвы. Но теперь, когда подлинный смысл этого вопроса прояснился, когда люди почувствовали, что в этих экспериментах с Божественным законом не обошлось без заговора и интриг, они останавливаются и задумываются. Теперь, когда сознание осветилось светом истины, неповиновение немыслимо.

Понимаете ли вы теперь по-новому значение вопроса, который задал Иисус: «Зачем… преступаете заповедь Божию ради предания вашего?» И сказал: «Тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим» (Мф. 15:8, 9).

Века рассказывают свою повесть, и в последней ее главе мы видим миллионы людей, охраняющих то, что вовсе не является священным, и лихорадочно цепляющихся за то, чего нет в Слове Божьем.

Но в этой истории есть и другая сторона. На протяжении веков истина всегда имела надежных стражей. Всегда сохранялось ее надежное ядро. Преданные Христу пронесли факел истины даже сквозь темные времена средневековья.

А в дни Реформации стали открываться и ярко сверкать одна истина за другой. Многие реформаторы вносили свой вклад в развитие просвещения и по мере продвижения вперед собирали вокруг себя последователей. К сожалению, у этих последователей была склонность останавливаться в поисках истины там, где остановился их лидер. Они не продолжали исследований в свете истины. Поэтому у нас различные вероисповедания.

Не парадокс ли, что борьба за сохранение живой истины привела к разделению христианского мира, которое мы наблюдаем сегодня? Зорко охранять учение предков, почти не задумываясь зачем… Друзья мои, я очень давно решил найти людей, которые будут стоять на страже истины, даже если обрушатся небеса.

Очевидно, такие люди существуют, ибо Иоанн описывает тех, кто в эти последние дни будет «соблюдать заповеди Божий и веру в Иисуса» (Откр. 14:12).

Пламя Реформации, разгоревшееся несколько веков назад, еще не совсем потухло. Его самые яркие дни все еще впереди. И в эти последние дни земной истории они вспыхнут во славе. Я хотел бы приобщиться к ним. «Стезя праведных — как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня» (Притч. 4:18).

Да, века донесли до нас печальную повесть компромиссов, заговоров и интриг. Но они рассказали и о преданности Библии и Христу до самой смерти. Самая вдохновляющая глава этой повести — история вальденсов.

В долинах Пьемонта, на севере Италии, они упорно сопротивлялись искажению истины. Вальденсы нашли пристанище в этих долинах у подножия Альп и в буквальном смысле слова поклонялись Господу в пещерах. Там до сих пор сохранилась одна большая пещера — вы можете спуститься в нее на коленях, цепляясь руками за выступы, — где многие из них отдали свои жизни, до последнего вздоха воспевая хвалу Господу, когда враги развели у входа в пещеру костер.

Вальденсов с детства учили быть миссионерами. Они переписывали Священное Писание от руки. Молодые люди, переодетые торговцами, прятали за пазухой драгоценные рукописи и распространяли повсюду слово истины. Иногда им приходилось расплачиваться за это жизнью.

Но у этой истории печальный конец. Он не дает мне покоя с тех пор, как я о нем узнал.

Не так давно мой друг побывал в одной из долин Пьемонта с группой молодежи. Вечером они собрались у костра, распевая гимны и рассказывая миссионерские истории. Несколько современных вальденсов подошли поближе и стояли во тьме, прислушиваясь к их голосам. Они были глубоко взволнованы, услышав, что молодые люди пели о Втором пришествии Христа и готовились стать миссионерами, каковыми были сами вальденсы на протяжении столетий.

В наступившей тишине пожилой вальденс вышел из темноты к свету костра и сказал моему другу: «Вы должны продолжать! Мы, вальденсы, оставили великое наследие. Мы гордимся историей своего народа, сражавшегося за сохранение света истины в этих горах и долинах… Это великое наследие нашего прошлого, но будущего у нас нет. Мы оставили учение, в которое когда-то верили».

Он показал на окрестные горы и рассказал о молельнях вальденсов. «В последние годы в этих долинах, где все дышит священной историей, нас больше не посещают видения, какие были прежде. Мы напрасно старались удержать в церкви нашу молодежь. Рядом с этими молельнями, где высечены слова «Свет, горящий во тьме», мы построили танцевальный зал, надеясь, что таким образом сможем удержать нашу молодежь. Но наши дети не интересуются церковью и не любят ее; все их интересы там, внизу, в сверкающих огнями больших городах. Они больше не желают оставаться здесь. Какое чудо, что в вашей церкви все еще есть молодежь, которой интересно побывать в нашей долине и изучить историю, которая нам так дорога. Но все это в прошлом. Печально, но мы больше не идем вперед, смело глядя в будущее. Вы должны продолжать!»

Да, эти слова не дают мне покоя. Вот какое печальное послесловие: веками стоять на страже истины — и утратить ее. Случившееся наводит на серьезные размышления. Детям тех, кто не изменил своим убеждениям перед лицом всеобщего морального разложения, преследований и даже мученической смерти, суждено было поддаться соблазну легкой жизни; и хотя их отцы построили танцплощадки рядом с молельнями, они все равно утратили свои видения, своих детей и свою надежду. Это действует отрезвляюще. После столетий непреклонной преданности один из их числа вынужден сказать о своей священной истории: «Но все это в прошлом. Печально, но мы больше не идем вперед, смело глядя в будущее. Вы должны продолжать!»

Таков тревожный призыв вальденсов. Кто-то должен продолжать. Кто-то должен подхватить факел истины, выпавший из рук людей, веками хранивших верность, — и стоять на страже, пока Он не придет!

 

Когда «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать»

Столетиями свирепствовали в Старом Свете безжалостные законы деспотизма. Мы называем это время темным средневековьем. Некий колосс, в котором причудливо сочеталась светская и религиозная власть, сковал своими цепями умы и души людей.

Опыт этих столетий научил нас, что если религия ищет поддержки у государства для утверждения своих догм, то права человека будут уничтожены дотла. Свидетельства об этом нынче может прочитать каждый.

Но угнетенные не желали навсегда остаться таковыми. Преследования охватили всю Европу, вплоть до Британских островов. В конце концов небольшая группа героев, людей разного возраста и пола, бежала в Голландию в поисках уголка, где можно было бы поклоняться Господу. И вот однажды они вместе со своим пастором опустились на колени, помолились и вышли из небольшого голландского порта в плавание — сначала в Саутгемптон, затем в Плимут и, наконец, бросили вызов Атлантике. Храбрецов было чуть больше ста человек — мы называем их пилигримами, а их корабль носил нежное имя «Мейфлауэр», что означает «Майский цветок».

Более трех столетий миновало с тех пор, как первые пилигримы пересекли Атлантику на тесном, расшатанном штормами паруснике, чтобы начертать на небесах видимое всему миру слово «свобода».

Но была ли когда-нибудь человеческая свобода в большей опасности, чем в наше время? Свобода, несмотря на ее достойное восхищения прошлое, может быть легко брошена на алтарь современного легкомыслия. Ибо даже если вы с удобством расположились в вашем надежно защищенном доме, враги свободы изобретают кандалы для разума!

Могу я говорить откровенно? Господь, Который дал вам жизнь, дал вам и свободу. Ваша душа свободна. Никакой правитель не может даровать вам религиозную свободу. Она у вас есть. Привилегия выбора — это дар вашего Создателя. Правителям остается только признать это.

На самом деле, право мыслить, мыслить самостоятельно — это такая функция человеческого существа, которую, как и право дышать, невозможно разрешить или запретить. Однако наиболее жестокие проявления тирании в истории — насилие, лишение свободы и пытки — возникли из-за желания большинства навязать свои взгляды другим.

К сожалению, многие из тех, кто искал на скалистых берегах Новой Англии политическую и религиозную свободу, не распространяли это право на других — во всяком случае, не в первое время. Те первые годы отмечены такой же нетерпимостью, от которой сами пилигримы спасались бегством.

Именно Джеймс Медисон услышал в юности бесстрашную проповедь баптистского священника из окна тюремной камеры в старой Вирджинии. С того дня у него зародилось страстное желание обеспечить свободу совести своему народу, если у него когда-нибудь появится такая возможность. Он неутомимо трудился вместе со своими единомышленниками, пока наконец первая поправка не заняла свое место в федеральной Конституции. Она звучит просто и величественно:

«Конгресс не намерен создавать закон, касающийся введения религии или запрещения ее свободного исповедания;

или ограничения свободы слова и печати; или права граждан на мирные объединения и обращения к правительству ради восстановления справедливости».

Свобода вероисповедания, свобода слова, свобода печати, свобода собраний, свобода петиций — все это было гарантировано.

В вопросах религии отцы-основатели Церкви руководствовались тем принципом, что совесть никогда не принадлежит кесарю. Совесть принадлежит Богу. Никто не выразил этого лучше, чем Сам Иисус: «Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21).

Так сказал Иисус. Но не всегда так поступали люди. Слишком многие кесари пытались принуждать совесть, слишком многие влиятельные общественные силы пытались подавлять всякое инакомыслие. И слишком многие самозваные стражи истинных убеждений считали, что они вправе препятствовать проявлениям свободной мысли.

Конечно, и в наше время свободное выражение мыслей можно подавить силой. Если перед человеком поставить взвод вооруженных солдат, это положит конец всякому мышлению!

Но Америка была построена на других основах. Свободные люди действительно меняли свои взгляды. Но свободное сознание меняется не силой, а весомостью представленных доказательств. Запреты, цепи и огонь могут изменить внешнее поведение человека, если он слаб. Но они не смогут изменить его убеждений.

У нас обязательно должны быть убеждения. И каждый должен быть готов честно и непредвзято отстаивать их словом и делом. Никогда не поддавайтесь нелепой теории о том, что одна позиция ничем не хуже другой. Имейте свои убеждения. Живите ради них. Умрите за них, если это будет необходимо. Но никогда не забывайте, что убеждения вашего соседа так же священны, как и ваши.

Я, например, твердо убежден, что земля круглая, что демократия — это высшая форма правления, что семья — это священный союз, учрежденный Господом, что истинная религия необходима и что Христос — Спаситель человечества. Но у меня нет ни малейшего желания подвергать пыткам, заключать в тюрьму или обвинять человека, взгляды которого отличаются от моих.

Право на различие во мнениях, независимо от их справедливости или ошибочности, — это священное наследство, которое надо защищать любой ценой. К несчастью, наиболее просвещенные защитники политической свободы иногда первыми проявляют фанатизм и стремление ограничить религиозную свободу.

Эта нетерпимость явилась причиной того, что страницы истории окрашены кроваво-красным цветом. Я настоятельно прошу вас никогда не содействовать принуждению совести в вопросах веры и морали. Почему? Позвольте привести пример.

Допустим, что ревностные, действующие из самых лучших побуждений христиане проводили бы в свободной стране агитацию до тех пор, пока не получили бы закон, требующий обязательного крещения. Крещение, безусловно, необходимо. Сам Господь в Писании говорит об этом: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Мк. 16:16).

Допустим, я пытаюсь убедить соседа в том, что он должен креститься. Он отвечает: «Не хочу». Я убеждаю: «Но вы должны, таков закон». «Нет, не могу, я даже в Иисуса не верю», — отвечает сосед. «Не важно, — твержу я свое, — закон гласит, что вас надо крестить».

Вы сразу видите, как все это глупо. Вы понимаете, что вещи, сами по себе правильные, превращаются в нелепость, если их навязывать насильно.

Другой пример. Допустим, я кричу соседу через забор: «В следующий раз, если услышу, что вы богохульствуете, я предам вас в руки закона!» Законы, запрещающие богохульство, существуют, как вы знаете, даже сегодня. Но в прежние времена наказания были суровыми. В моем собственном штате Мэриленд в 1723 году был закон, по которому человеку, уличенному в богохульстве, проклинающему Бога или отрицающему Христа, следовало «за первый проступок проткнуть язык и оштрафовать на двадцать фунтов стерлингов». А за третий случай богохульства наказание состояло в «смерти без права помилования» (Американские государственные документы, с. 49).

В те времена наказывали не только за богохульство. До включения в Конституцию принципа свободы совести существовали многочисленные законы, требующие строгого соблюдения воскресенья, первого дня недели. В Вирджинии, например, в 1610 году закон обязывал всех принимать участие в Божественной литургии в воскресенье утром. Человек, который предпочитал остаться дома, на всю следующую неделю лишался жалованья. За второй такой проступок его секли розгами, а в третий раз он должен был «принять смерть» (там же, с. 19, 20).

Так что наш пример с обязательным крещением, как видите, совсем не забавен. Такие вещи действительно происходили. И они могут повториться!

Интересно, знаете ли вы, что в наши дни «воскресные» законы можно обнаружить в кодексах почти всех штатов. Конечно, некоторые из них устарели и не применяются, но поразительное их количество принято в последние месяцы и годы — вопреки Конституции! Не далее как в 1963 году законодательным властям сорока одного штата было представлено двести сорок «воскресных» поправок. Однако в этих законах затронуты гораздо более важные вопросы, чем лежащие на поверхности. Законодательство, касающееся дня отдыха, может выглядеть вполне безобидным, гуманным и достойным одобрения. Но вы чувствуете опасность? Вы понимаете, что может произойти — даже в Америке, даже в свободной стране, даже в вашем родном городе?

Многие люди искренне чтут и выполняют четвертую заповедь нашего Господа о седьмом дне. Многие хранят в сердце глубокое убеждение, что верность распятому Христу требует такого безоговорочного повиновения. Но седьмой день — это, конечно, суббота. Разве какой-нибудь народ или государство имеют право навязывать соблюдение воскресенья людям, у которых иные убеждения? Не попадут ли, благодаря такому законодательству, многие глубоко верующие христиане в ситуацию, когда им придется повторить вслед за апостолом Петром: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29).

Представляете, какое насилие может совершиться? Главная проблема — это не крещение, не воздержание от богохульства, не выбор дня богослужения, хотя, конечно, все это важно. Главная проблема — свобода нашего сознания. Именно это поставлено на карту!

Наше поколение устало от фанатизма. Мы прочитали его страшную историю на страницах, алых от крови мучеников. Наше отечество было основано теми, кто бежал от фанатизма. Но теперь заблуждения прошлых столетий осознаны и отвергнуты. Мы хотим навсегда покончить с ними.

Мы на это достаточно насмотрелись даже на протяжении собственной жизни. Ненависть и фанатизм подняли свои уродливые головы на национальных выборах. Американцы впервые избрали президента-католика не только потому, что он был блестящим государственным деятелем и тонким политиком, но потому, что хотели доказать всему миру, что Америка покончила с фанатизмом. А потом увидели, как нашего любимого президента сразила пуля ненависти. Мы не хотим, чтобы это повторилось. Мы твердо решили очистить наше национальное сознание от ненависти и фанатизма — как расового, так и религиозного.

Но удалось ли нам это? Рискуя быть неверно истолкованным, я должен сказать, что мы являемся свидетелями едва ли не самого худшего фанатизма в мировой истории. Я основываюсь в этом убеждении на ясных и недвусмысленных словах живого Бога. Ибо жутко описан в Откровении этот тупик и определены пункты этого противостояния из противостояний. Слушайте!

«И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его» (Откр. 13:16, 17).

Мы явно не покончили с фанатизмом. В эти последние дни — а я искренне верю, что это совершится при нашей жизни, — должно быть положено начертание, и какое-то религиозное требование должно будет стать обязательным — под угрозой бойкота и даже смерти. Ибо стих 15 гласит: «И дано ему было вложить дух в образ зверя… чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя».

Это не просто бойкот. Не национальная забастовка. Мы читаем не об уличных беспорядках. Все это детские игрушки по сравнению с тем, что нас ожидает. По-видимому, это начертание и это религиозное требование представляют собой нечто наиболее отвратительное Господу, нечто прямо оскорбляющее Его и Его правление. Ибо заметьте, что Он говорит об этом в Откр. 14:9, 10:

«И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией, вино цельное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и сере пред святыми Ангелами и пред Агнцем».

Перед нами проблема, касающаяся каждого человека. Ибо Слово Божье гласит: «Кто… принимает начертание». Принимает — даже под угрозой бойкота! Принимает — какими бы ни были его вера, мировоззрение или жизнь! Если какой-то человек принимает это начертание, для него припасено неразбавленное вино гнева Божьего!

Очевидно, Господу это далеко не безразлично. Должно быть, это начертание несет в себе некую настойчивость, равную или даже превосходящую все доступное нашему обсуждению. Ибо чем бы ни было это начертание, вы, я думаю, согласитесь, что мы должны выяснить, что это такое, чтобы нам избежать его.

Откровение 13 — самая необычная глава в этой книге о последних событиях. Читая ее, поражаешься сходству, особенно в стихе 5, между силой, описанной здесь, и той силой, о которой говорил Даниил (Дан. 7:25} и которая будет экспериментировать с Законом Божьим.

Не этим ли вызван гнев, побудивший Господа высказать самое мрачное предостережение в Библии? Не затрагивает ли это Его Закон? И (смеем ли предположить?) не подразумевается ли здесь день отдыха?

Счетчик Гейгера начинает громко трещать, когда мы задумываемся о поспешности, с которой вводятся в действие воскресные законы. Не истоки ли это того, о чем говорили священные предсказания? Не замешано ли здесь воскресенье? Как воскресенье может быть начертанием?

Вернемся к Тридентскому собору. Вспомним слова д-ра Хольцмана:

«Наконец на последнем заседании 18 января 1562 года все сомнения были отброшены: архиепископ Реджио произнес речь, в которой открыто заявил, что традиция стоит выше Писания. Следовательно, авторитет Церкви не зависит от авторитета Писания, ибо Церковь заменила… субботу воскресеньем не по заповедям Христа, а своей собственной санкцией» (Канон и традиция, с. 263).

Что решило исход борьбы, когда все пребывало в неустойчивом равновесии? А именно то, что Церковь изъяла из Закона Божьего одно из его предписаний. Тот факт, что день богослужения был перенесен не по заповеди Христа, а санкцией Церкви — именно это деяние Церковь приводит как самое веское доказательство своего авторитета в религиозных вопросах!

Это деяние, друзья мои, и по сей день выставляют напоказ перед всем миром в качестве знака церковной власти. Послушайте этот отрывок из «Катехизиса» Стивена Кинана:

«Вопрос. Имеются ли у вас доказательства того, что Церковь имеет право устанавливать праздники по своему усмотрению?

Ответ. Если бы у нее не было такого права, она не смогла бы сделать того, в чем современные религиозные люди согласны с нею; она не смогла бы заменить празднованием воскресенья, первого дня недели, празднование субботы, седьмого дня, то есть совершить замену, для которой нет основания в Писании» (с. 174).

А вот отрывок из «Краткого изложения христианского учения» Анри Тюбервиля, д-ра богословия из Франции:

«Вопрос. Чем вы докажете, что Церковь имеет право устанавливать праздники и святые дни?

Ответ. Самим актом замены субботы воскресеньем, что было признано протестантами; поэтому они наивно противоречат себе, строго соблюдая воскресенье, но нарушая при этом большинство остальных праздников, установленных Церковью» (с. 58).

Освобождение от одной из заповедей Десятисловия и замена ее днем, который Господь никогда не устанавливал, преподносится как доказательство власти, обязывающей людей подчиняться. Как ни ужасающе это разоблачение, но утверждение первого дня недели в качестве дня богослужения вопреки ясному слову Господа о том, что седьмой день является Его субботой, — это, по многочисленным свидетельствам и откровенным признаниям, и станет тем начертанием, которое скоро будет положено!

Вы начинаете понимать, что будет истинным предметом спора в этом последнем конфликте? Такие вещи не делаются тихо и незаметно. Суть спора занимает центральное место в библейском пророчестве о конце времен. И тем не менее некоторые беспечно спрашивают: «Разве это имеет значение?» Господь поможет нам увидеть, что значение этого неизмеримо велико.

Господь привлекает внимание людей к данному вопросу в канун того времени, когда он встанет со всей непреложностью. Правда, Церковь может внешне измениться. Ее нынешние, достойные одобрения высказывания основаны на Писании, а не на традиции. Но ее стремительные реформы имеют отношение только к внешним проявлениям религиозности и не затрагивают основ учения. Они не сглаживают серьезного нарушения Закона Божьего, за которое Церковь в течение столетий несет ответственность.

Не отказывается современная Церковь и от поисков сотрудничества с государством. А если Церковь объединяется с государством для регулирования духовных вопросов, это всегда кончается преследованиями.

Да, именно этому, уставшему от фанатизма поколению Господь предлагает суровое испытание. И мы выстоим только в том случае, если усвоим основные принципы. Ибо, подобно тому, как пилигримы, сами того не сознавая, превратились в преследователей, современные люди, ненавидящие фанатизм, сами вносят свой вклад в тот поток нетерпимости, который приведет в ужас людей и ангелов!

Помните супермаркеты? Поскольку первая поправка в нашей Конституции запрещает принимать любой закон, касающийся религии, некоторые торговые дома настаивали на том, что законы штатов, предписывающие не работать по воскресеньям, являются, таким образом, неконституционными. Дело рассматривалось Верховным судом. Я присутствовал на этом историческом заседании и слышал, как сей высокий суд — хотя трое судей и выразили свое несогласие — постановил, к удивлению многих, что законы, предписывающие не работать по воскресеньям, больше не являются религиозными, а постепенно превратились в обычные социальные установления, обеспечивающие благоденствие и здоровье нации.

Таким образом, при поддержке Верховного суда проходят новые законы, предписывающие считать воскресенье нерабочим днем. К тому же старые законы, многим из которых более ста лет, выкапываются из архивов и неуклюже насаждаются.

Странное разграничение между тем, что можно и чего нельзя продавать в воскресенье, невольно вызывает улыбку. Бегло просмотрев различные законы, мы обнаружим неправдоподобную мешанину запретов и исключений. Вы можете купить молоток, но не гвозди, птичку, но не клетку для нее. Вы можете купить себе пива, но не молока своему ребенку. Вы можете приобрести антиквариат, но не имеете права купить новую мебель. Спрашивается, какое отношение эта бессмыслица имеет к здоровью и благоденствию?

Нет, друзья мои. Дело не только в супермаркетах. Здесь нечто большее, чем продолжительность рабочей недели, установленная с учетом интересов трудящихся. Поверьте, это серьезно затрагивает проблему религиозной свободы в целом. То, что мы наблюдаем, — это трудноразличимое, но преднамеренное посягательство на права свободного человека. Однако оно незаметно протаскивается под дымовой завесой напускной невинности и ослепляет тысячи людей, которые отдали бы жизни за религиозную свободу — если бы. знали, что поставлено на карту.

Позвольте привести пример. Допустим, на вашей улице расположено небольшое предприятие, возглавляемое адвентистом седьмого дня. Один из его наемных работников — молодой, заслуживающий доверия мусульманин. Закон предписывает, чтобы предприятие не работало по воскресеньям. Адвентист седьмого дня, искренне веря в то, что суббота является днем отдыха по Божественному установлению, должен закрывать свое предприятие и по субботам. А работнику-мусульманину, у которого днем отдыха является пятница, приходится терять три рабочих дня еженедельно или насиловать свою совесть. Одно из двух!

А теперь представим, что политическая власть в нашей стране перешла в руки друзей нашего мусульманина, которые бы провели закон, предписывающий считать пятницу нерабочим днем. Признаем ли мы его без всяких возражений как обычное социальное установление? Подумайте.

Однако тысячи преданных и верных христиан, не осознающих, чем это чревато, ведут борьбу с воскресным хождением по магазинам с помощью наклеек на бамперах своих автомобилей. Они и не подозревают, что, несмотря на свою ненависть к фанатизму, они невольно оказались втянуты в водоворот самого ярого фанатизма. Они и не подозревают, что очень скоро наступит время, когда невозможно будет ни продать, ни купить, не имея начертания. Они и не подозревают, что от борьбы до гонений всего один шаг.

На карту поставлено сознание. А сознание не находится в сфере владения государства. В человеке есть нечто более важное, чем кости, нервы и клетки; нечто большее, чем мышцы, уставшие после сорокачасовой рабочей недели. Сознание — это нечто принадлежащее Создателю, нечто такое, во что и Господь, и отцы-основатели нашей Церкви запретили вмешиваться государству.

Человек рожден свободным — свободным мыслить, делать выбор, действовать в соответствии со своими убеждениями независимо от того, верны они или нет. Он свободен отдать жизнь за правое дело — или даже за неправое.

Сознание — это тайное святилище, куда Сам Господь никогда не входит без приглашения. Именно в этом священном тайном пространстве человек принимает решения. Господь внушает, Господь руководит, Господь обо всем написал, но Господь не принуждает. Он не войдет и никогда не позволит кому-нибудь еще войти туда, если человек сам этого не захочет.

Сатана предпочитает вторгаться силой. Наши близкие тоже хотели бы войти — те близкие, которые ничего этого не понимают. Иногда хотели бы войти церковные власти, иногда — государственные. Но Господь Сам охраняет вход. Его пылающий меч пресекает попытки принуждения со стороны друзей или врагов. Душа свободна. Христос сделал ее свободной на Голгофе!

Да, исповедать Христа — это чего-то стоит. Открывшаяся правда часто вызывает изумление. Она может потрясти до глубины души, ибо мы внезапно начинаем понимать, как высока ее цена.

Один пастор рассказал прихожанам о дне, который Господь велел помнить. Во время пения последнего гимна он не заметно вышел через боковую дверь. Он хотел быстро пройти к главному входу, чтобы приветствовать покидающих церковь людей.

В спешке пастор едва не столкнулся с каким-то высоким человеком, задумчиво остановившимся в тени. Его глаза были влажны. Пастор положил руку ему на плечо и спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. Человек медленно повернулся и, посмотрев пастору прямо в глаза, сказал: «Всю свою жизнь я молился за истину. Но я никогда не догадывался спросить у Господа, чего это будет стоить!»

За истину придется дорого заплатить. Но она стоит этого — даже если означает ваше отличие от других.

Генри Торо, непреклонный индивидуалист XIX в., живший в Новой Англии, однажды заявил: «Если человек не идет в ногу со своими товарищами, возможно, это происходит потому, что он слышит какого-то другого барабанщика. Пусть шагает под музыку, которую он слышит, даже если она доносится издалека и имеет совсем другой ритм».

Дезмонд Досс был человеком, который слышал другого Барабанщика. Этот небольшой, почти хрупкий человек, в котором трудно было предположить большую отвагу, служил во время второй мировой войны санитаром. И был удостоен ордена Почета. Вот как это произошло. Было субботнее утро на Окинаве. Дезмонд Досс в тот день не дежурил, поскольку была суббота. Но его часть собиралась предпринять еще одну попытку захватить высоту 167, а найти другого санитара было невозможно. Пойдет ли он с ними?

Досс ответил, что безусловно готов спасать жизни даже в субботу, и быстро собрал свое снаряжение. А затем попросил товарищей подождать. «Нельзя идти в атаку, не помолившись», — сказал он.

И подразделение армии Соединенных Штатов ждало, пока Дезмонд Досс молился вслух. Но все ждали охотно. Они доверяли этому человеку и его молитвам. Так или иначе, но они чувствовали себя спокойнее.

Они поднялись на крутой холм, но вскоре были отброшены врагом. А когда сделали перекличку, Дезмонд Досс не отозвался. Но внезапно всеобщее внимание привлек какой-то человек, махавший им с вершины холма. Это был санитар Досс, и он звал на помощь.

Ему приказали немедленно спуститься. Но приказы для него ничего не значили, когда на карту были поставлены человеческие жизни. Увидев, что он занят делом, остальные побежали, чтобы ему помочь; они бросали через холм ручные гранаты, чтобы прикрыть его, и Дезмонд продолжал свою работу. Он был ранен в руку, но под огнем противника перенес в безопасное место семьдесят пять раненых!

Семьдесят пять человек остались в живых благодаря одному человеку, который слышал другого Барабанщика и который имел смелость быть отличным от других!