Когда прокурор Ахилл Мезомед вошел в то утро в свое бюро во Дворце юстиции, секретарша, смущенно посмотревшая на него из-за ширмы, сообщила: - О вас спрашивал Буркьелло. Похоже, он сердит. Вы должны немедленно зайти к нему!
Мезомед поставил кейс на письменный стол и отправился в кабинет старшего прокурора. Его уже ждали.
Джордано Буркьелло, полный седой юрист, считался главным борцом с мафией. Он возглавлял прокуратуру Рима и руководил дюжиной молодых прокуроров, среди которых был и Ахилл Мезомед.
– Доктор Мезомед, - начал он, делая ударение на слове «доктор», как будто издевался над собеседником. Сам он так и не получил академической степени. - Доктор Мезомед, я решил пригласить вас, как только до меня дошли слухи, что вы по своей инициативе возобновили расследование закрытого дела.
– Это правда, господин старший прокурор. Я не думаю, что это неприемлемо или противозаконно.
Буркьелло снял очки в черной оправе и швырнул их на стол, который по своим размерам мог соперничать с теннисным. По том он скрестил руки на животе и сказал:
– По законам этой страны у прокуроров, в отличие от судей, нет такой привилегии, как деловая и личная независимость. Кроме того, вы обязаны соблюдать субординацию. Только тот, кто возглавляет прокуратуру, а это, к слову, я, имеет право на подобное решение. Я, к сожалению, не припоминаю, чтобы давал вам указание заново возбудить дело о смерти Марлены Аммер.
– Не буду спорить, господин старший прокурор, - покорно ответил Мезомед. - Но, если позволите заметить, я не возбудил заново дело. Я просто занимался просмотром матери алов с обучающей целью и при этом натолкнулся на ряд странностей и нестыковок, которые вызвали у меня подозрение…
– Значит, вы сомневаетесь в серьезности моей работы? - прервал Буркьело речь молодого прокурора.
– Нисколько!
– Но я остановил следствие, и на документах стоит моя подпись! Женщина захлебнулась в ванне. На этом дело закрыто. Вы говорили о каких-то странностях?
– Ну да, - подтвердил Мезомед. - Вот хотя бы результаты вскрытия. С вашего позволения, вскрытие проведено очень небрежно.
– Квалификация доктора Вебера не подлежит сомнению!
– Я этого и не утверждал! Но даже высокая квалификация не гарантирует, что у человека был хороший день. Мне кажется, что этот документ появился вообще без вскрытия. В нем описаны только этапы, из которых нельзя сделать никаких выводов. А самая необычная улика вообще осталась без внимания.
– Что вы имеете в виду, доктор Мезомед?
– Следы ароматических веществ на халате синьоры Аммер - смесь драгоценных древесных смол, таких, к примеру, как олибанум и бальзам дерева толу, из которых делают самые дорогие благовония в мире. Благовония, использующиеся только в Вати капе.
Буркьелло откашлялся, словно от дыма благовоний у пего запершило в горле.
– Интересно, - сказал он, осклабившись, - и какой вывод вы сделали? Надеюсь, вам не пришло в голову, что в этом деле замешано папство? - Старший прокурор рассмеялся и снова кашлянул. - Хорошенькая история! История действительно хороша! - повторил он несколько раз.
Когда он наконец успокоился и вытер пот с порозовевшего лица, Мезомед невозмутимо продолжил:
– Папство - нет. Но, возможно, курия?…
– Я вас не понимаю, - озадаченно произнес старший прокурор.
У Мезомеда был припасен еще один козырь. И он тут же его выложил.
– В журнале «СиагсНапо», - начал он с ходу, - появилось интересное журналистское расследование этого случая. Статья была написана репортером криминальной хроники Катериной Лимой.
– Боже мой, это имя мне известно! - Буркьелло умоляюще воздел руки. - Я ни во что не ставлю такой вид журналистики.
– Как бы там ни было, в статье были приведены факты, которые требовали проверки и которые нигде, кроме этой статьи, не встречались. Я связался с журналисткой. При встрече она показала мне фотографии, сделанные ею на похоронах Марлены Аммер.
– И что? К чему вы клоните, доктор Мезомед? Все похороны выглядят одинаково.
– Я готов опровергнуть ваше утверждение. Есть пышные похороны и не очень, с церковным богослужением и без него, но эти показались мне в высшей степени необычными. На похоронах Марлены Аммер присутствовали как минимум два кардинала курии, а может, и больше. На снимках запечатлены государственный секретарь Ватикана Филиппо Гонзага и глава Святой Палаты Бруно Моро.
Буркьелло вскочил с места и, сцепив руки за спиной, стал ходить вдоль своего стола. Затем он остановился, уставился в пол и тихо пробормотал:
– Я так не думаю.
– Эти фото не оставляют сомнений, - настаивал на своем Мезомед. - По крайней мере, относительно этих двух вышеназванных личностей. Я не доверяю высокопоставленным лицам Ватикана, но на снимках можно узнать и других членов курии.
– Ну и?… - Старший прокурор пронзительно посмотрел на Мезомеда. - Что это значит?
– Я бы сказал, что это само по себе уже необычно. Я не представляю, чтобы члены курии - хотя бы один! - появились у меня на похоронах. И вообще, откуда достопочтенным синьорам было известно, что тело Марлены Аммер выдали для захоронения? Почему эту жсч иципу похоронили анонимно? И почему на кладбище один из участников похоронной процессии велел журналистке Лиме достать из фотоаппарата карту памяти и отдать ему? Это лишь несколько вопросов, которые сейчас приходят мне па ум. Также нельзя отбрасывать предположение, что у курии есть определенные связи с римскими правоохранительными органами.
– Смешно! - Буркьелло недовольно покачал головой. Потом он подошел вплотную к Мезомеду и почти шепотом произнес: - Вы решили совсем загубить свою карьеру? Я дам вам хороший совет. Если уж вы попали в это болото, хотя бы не шевелитесь. Я, конечно, могу вас понять. Я тоже когда-то был молод и честолюбив.
«Могу себе представить», - вертелось у Мезомеда на языке, но он смолчал и вместо этого вежливо возразил:
– Речь идет не о честолюбии, синьор старший прокурор, а исключительно о законе и справедливости.
Буркьелло бесстыдно усмехнулся.
– Праведники должны много страдать. Так написано в псалмах.
– В псалмах случайно не написано, что право должно оставаться правом?
– А вы упрямец, доктор Мезомед. Остается только надеяться, что упрямство не приведет' вас к гибели. - В голосе старшего прокурора появились угрожающие нотки.
Мезомед почувствовал себя героем американского гангстерского фильма, в котором прокуроры всегда продажны и бессовестны.
Тут зазвонил телефон. Буркьелло снял трубку:
– Ргопго!
Мезомеду показалось, что его начальник отчитывается перед своим собеседником.
– Нет, - с подобострастием говорил старший прокурор, - это просто ошибка… Конечно, я об этом позабочусь и лично проконтролирую… Простите за беспокойство… Передайте поклон его высокопреосвященству!
Он повесил трубку и, повернувшись к Мезомеду, сказал:
– Вот так. Мы, надеюсь, поняли друг друга.