Зал аукционного дома Хартунг amp;Хартумг на Каролинен-плац в Мюнхене был забит до отказа. В тесноте, друг возле друга сидели работники крупных библиотек из Европы, торговцы книгами и антиквариатом, прибывшие из-за океана, и, конечно же, коллекционеры, которые ждали удобного случая.

Аукционист в очках в золотой оправе, ухоженный лысоватый мужчина невысокого роста, получил, казалось, невыполнимое задание. За три дня он должен был продать две тысячи пятьсот сорок позиций: книги, манускрипты и автографы.

У Мальберга появился шанс пополнить полки своего магазина. Как всегда, он уселся на последний ряд (хороший пример для неопытных покупателей), чтобы держать в поле зрения всех претендентов и делать выводы об их платежеспособности.

В результате он купил семнадцатистрочный молитвенник от 1415 года за восемнадцать тысяч (стартовая цена - шестнадцать тысяч евро). Рукопись на латинском с цветной каймой и красно-золотыми буковками была выгодным приобретением, поскольку в будущем Мальберг рассчитывал продать ее вдвое дороже.

Травник от Иеронима Босха 1577 года Лукасу купить не удалось. Книга в тисненом кожаном переплете, с многочисленными изображениями растений того времени считалась лучшим травником шестнадцатого столетия. Она поступила из монастыря Вайнгартен. Со времени ее издания были известны имена всех владельцев книги. Такая книга, конечно, имела цену. Но Мальберг не был готов заплатить вдвое больше реальной цены - тридцать тысяч евро - и закончил торг на двадцати тысячах.

Сражения между покупателями происходили активней-да аукционист приступил к лоту 398, в зале зашептались

Книга середины девятнадцатого столетия, выставляй аукцион, была заранее разрекламирована: вот уже несши дней о ней писали в литературных рубриках газет, а среди» циалистов ходили слухи как о стартовой цене, так и оси содержании. Книга под названием «РессаШт OctavuiiV сила настоящей сенсацией. Официально экземпляр не былзаре-гистрирован, потому что книга числилась среди запреирш изданий со времен Пия IX. По папскому указанию, все» пляры книги должны были изъять из библиотек и сжечьпрн свидетелях.

Автором книги был монах-августинец, естествоиспытш Грегор Мендель, тот самый Мендель, который создал зш и назвал их в свою честь. Именно он стал основоположний учения о наследственности . Мендель был родом из австрийской Силезии, сегодняшней Чехии, где незамеченным ихраш-ся экземпляр этой книги, а точнее, у одного коллекциотр-между первым изданием Карла Мэя и немецким шдши «Приключений солдата Швейка» в отделе «Иностранные»-ки». Студент-генетик приобрел эту книгу за двадцать еврод тому что ему было известно имя автора. Несмотря на латинское название, книга была написана странным языком, которыЕ вряд ли кто-нибудь из читателей смог бы понять без определенной подготовки. В поисках помощи студент обратился кэш нитому аукционному дому и получил справку о стоимости» ги. В ней говорилось, что книгу можно выставить на аукцион. Стартовая цена шедевра была шестизначной.

1 «Восьмой грех».

– Начинаем торги со стартовой цены в пятьдесят тысяч евро! Кто больше? - Аукционист сделал серьезное лицо оглядывая зал. Одна газета оценила эту книгу, содержанием ром было столь же таинственным, сколь и ее происхождение, в сто тысяч евро.

– Пятьдесят пять, шестьдесят, семьдесят, семьдесят пять, восемьдесят. Восемьдесят раз!

Тишина.

– Восемьдесят пять тысяч! - Аукционист указал на муж-чипу из первого ряда в сером двубортном костюме.

– Сто тысяч евро! - отозвалась с задних рядов женщина, которая информировала покупателя о торгах по телефону.

– Сто тысяч раз…

В тот же миг торги за книгу вновь разгорелись, и за сорок секунд присутствующие в зале и телефонные покупатели подняли цену лота до двухсот тридцати тысяч евро.

– Двести тридцать тысяч евро,- повторил аукционист с наигранным спокойствием. - Раз… два…

Вдруг, будто проснувшись, рядом с Мальбергом поднялся мужчина с номером 222 - бледный тип с зачесанными назад волосами.

– Двести тридцать пять тысяч евро для господина с последнего ряда… Раз, два… Больше никто не желает? Три! Продано.

В зале раздались аплодисменты, всегда сопровождавшие крупные покупки. Мальберг искоса взглянул на соседа. У того на лице не отразилось никаких эмоций: он смотрел прямо перед собой, словно его это не касалось. И далее в ходе аукциона, когда с молотка шли ценные инкунабулы, незнакомец сидел неподвижно, как статуя.

– Простите, что я к вам обращаюсь. - Мальберг повернулся к бледному мужчине. - Вы коллекционер?

Будто марионетка, незнакомец резко повернул голову в сторону Лукаса и взглянул на него глубоко посаженными глазами. Потом он неприветливо и решительно ответил:

– Мне кажется, это вас не касается, мой друг! Несмотря на то что у него было почти идеальное произношение, можно было уловить легкий итальянский акцент.

– Да, да, конечно, - ответил Мальберг и подумал, что на этом разговор будет закончен. Но мужчина неожиданно спросил:

– С чего вы взяли, что я коллекционер?

– Ну, знаете ли… - Ответ дался Лукасу нелегко: - Только коллекционеры способны так переплачивать за книгу сомнительной ценности.

– Вы думаете, что книга - подделка?

– Конечно нет. На рынке старинных книг фальшивки встречаются крайне редко. Вам наверняка знакомо высказывание: «Камиль Коро1 написал за всю свою жизнь две тысячи картин, три тысячи из которых висят в Америке». Нет, чтобы подделать книгу времен зарождения печатного искусства, нужно потратить колоссальную сумму. И вообще, нет ничего проще, чем установить возраст бумаги или пергамента.

– Но ведь книга Менделя относительно нестарая!

– Да. Но цена зависит от уникальности, истории и, конечно, содержания.

Незнакомец начал вдруг проявлять к Мальбергу интерес.

– Вам знакомо содержание этой книги? - спросил он.

– Да. То есть… нет. Я лишь приблизительно знаю, о чем говорится в книге.

– Ах вот как! - Мужчина задумчиво улыбнулся. Это не было радостью, скорее ощущением превосходства. Продолжая наблюдать за торгами, он шутливо добавил: - Тогда вы знаете больше меня.

Мальберг почувствовал, что его ни во что не ставят. Мужчина явно не воспринимал его всерьез. Мальберг наклонился к нему и шепотом произнес:

– Лишь немногие библиофилы, даже не эксперты, вообще знают о существовании этой книги Грегора Менделя. Вероятно, она относится к величайшим произведениям, которые когда-либо были написаны. Но поскольку «РессаШт Осгауит» считалась утерянной и к тому же была написана зашифрованным текстом, то канула в небытие. Неудивительно, что книга и ее содержание вызвали столько слухов. Но это вам и самому, вероятно, известно. Все газеты кричат об этом.

Французский пейзажист Жан Батист Камиль Коро (1796-1875).

– Нет, нет»! - Бледный мужчина был удивлен. - Вы, я вижу, знакомы с предметом не понаслышке. Остается только гадать, откуда вы все это знаете.

Теперь настала очередь Мальберга. Задумчиво улыбаясь, с легкой надменностью во взгляде он ответил:

– Я изучал библиотековедение и написал дипломную работу на тему забытых памятников мировой литературы. К ним также относится и книга Грегора Менделя «Рессагшп Осгаушп». Я и предположить не мог, что где-то сохранился экземпляр этого выдающегося произведения.

Время близилось к обеду. Тихая беседа на заднем ряду вызвала недовольство в зале.

– Не окажете ли мне любезность отобедать вместе со мной? Учтивое обращение незнакомца не осталось незамеченным

Мальбергом.

– С удовольствием, - не раздумывая ни секунды, ответил Лукас и даже не подозревал, как круто изменится после этого его жизнь.

Расположенное рядом бистро отличалось холодностью интерьера и будничностью постмодернистской архитектуры, но оно славилось средиземноморской кухней.

После того как ловкий официант порекомендовал им пасту и жаренную на гриле золотую макрель, незнакомец снова вернулся к теме разговора.

– Значит, вы считаете, что будет нелегко прочитать книгу, написанную таким странным шифром? - осведомился он.

– Конечно нет. Но насколько я помню, Фридрих Франц, монах из аббатства Святого Томаса в Брюнне, в одной из своих работ ссылался на эту таинственную книгу Грегора Менделя. Также он писал о содержании книги и о ключе к шифру. Очевидно, большинство братьев из этого аббатства не знали о результатах исследований ученого.

– Вам известно значение названия этой книги? - Незнакомец самодовольно улыбнулся.

– Откровенно говоря, нет.

– Тогда мне нужно кое-что объяснить! Мальберг не смог сдержать любопытства:

– Я весь внимание!

Незнакомец принял позу проповедника и, сделав театральное движение рукой, приступил к рассказу:

– Богословская теория морали называет нам семь основных грехов: гордыня, алчность, невежество '•, чревоугодие, зависть, гнев, уныние. У Матфея в двенадцатой главе Иисус говорит: «Всякий грех и хула простятся человекам» -. Но другой евангелист называет и восьмой грех - грех против Святого Духа. И этот грех, как говорил Иисус, не простится ни на этом, ни на том свете.

Мальберг долго, испытующе смотрел на незнакомца.

– Вы теолог, наконец сказал Лукас.

– Как вы догадались?

– Вы употребляете формулировки, которые характерны только для теологов.

Незнакомец лишь пожал плечами:

– Столетиями теологи гадали, что же это за восьмой грех против Святого Духа. Я уверен, Грегор Мендель ответил на этот вопрос в своей книге.

– Насколько я знаю, - сказал Мальберг, - в Библии Святой Дух ратует за познавание. И Мендель открыл то, чего лучше бы и не открывал. Поэтому папство и запретило книгу. Очень странным человеком был этот Грегор Мендель. Вы не находите?

– Да, разумеется. Но для его странности, видимо, были веские причины. Вы же знаете, что при жизни Грегора Менделя так и не признали открывателем биологических законов

' Автор вместо похоти назвал невежество, хотя оно не является смертным грехом. Невежество считается корнем всего зла в буддизме.

! Цитата из Евангелия от Матфея звучит полностью так (глава 12): «Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам» (31 стих); «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Свя-таго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (32 стих).

наследственности. Только спустя годы после его смерти вновь заговорили о взаимосвязи между основами эволюционной биологии и законами человеческой наследственности. Мендель чувствовал себя отвергнутым, непонятым и поэтому долго хранил свое великое открытие для себя, а позже написал книгу, которую хотел распространить среди немногих посвященных.

Незнакомец с бледным лицом уже давно закончил трапезу. Он наблюдал, как Мальберг реагирует на его речь, будто хотел доверить ему тайну. Наконец со всей серьезностью он спросил:

– Вы могли бы расшифровать текст книги? О цене мы с вами, безусловно, договоримся. За безупречную работу по расшифровке кода, в зависимости, конечно, от материальных затрат, я мог бы предложить сто тысяч евро.

Сто тысяч евро! Мальберг пытался сохранять спокойствие. Разумеется, он давно писал свою дипломную работу, но еще помнил, что Фридрих Франц в своем исследовании упоминал один трюк, который использовал Мендель. При написании книги на немецком языке ученый заменил латинский алфавит греческим. Такая криптография часто использовалась во времена Ренессанса.

– Правда, - снова заговорил незнакомец, пока Мальберг думал над системой шифра, - вы должны будете выполнить свою работу в замке Лаенфельс, расположенном на берегу Рейна.

В голове Мальберга взревела сирена. Неужели этот бледный тип упомянул о замке Лаенфельс? Замок, у стен которого таинственно погиб монсеньор Соффичи? Мозг Мальберга лихорадочно работал: «Замок Лаенфельс, замок с загадочным символом над входом? Символом, который изображен на медальоне Марлены?»

Лукас чувствовал бешеное биение сердца, стук которого отдавался в ушах, и отсутствующе смотрел на ослепительно белую скатерть. Что бы это все могло значить? Ситуация, в которую он попал, не могла произойти случайно.

– Вы должны понять, - продолжал незнакомец, - я не могу отдать драгоценную книгу в руки первому встречному.

– Конечно нет, - смущенно залепетал Мальберг. Он не знал, как вести себя в подобной ситуации. Просто отказаться было, очевидно, не лучшим решением. Он должен как минимум узнать что-нибудь об этом человеке. Но возник еще и другой вопрос: знает ли незнакомец Мальберга? «Маловероятно, - подумал Лукас. - Я сам заговорил с ним. И поначалу этот тип даже не хотел говорить со мной».

– Когда вы сможете приступить? - не дожидаясь согласия Мальберга, спросил новый владелец загадочной книги. Похоже, он куда-то торопился.

Лукас почесал подбородок, будто вспоминал график встреч на следующую неделю. В действительности он был слишком поражен происходящим, чтобы так быстро дать ответ. Он уже хотел и вовсе отказаться, поскольку не мог предположить, что его ждет. С другой стороны, у него появилась возможность распутать наконец дело Марлены.

Лукас чувствовал на себе пронзительный взгляд теолога и не решался посмотреть ему в глаза. Когда к ним подошел официант, чтобы забрать грязную посуду, Мальберг облегченно вздохнул.

– Вы мне не доверяете, - сказал мужчина, прервав молчание. - Я не могу вас в этом винить.

Но Мальберг хотел объясниться. Не потому что слова незнакомца попали в точку - скорее из вежливости и чтобы хоть как-то оправдать свое беспомощное молчание. Однако этого не случилось. Незнакомец достал кейс, который во время обеда он поставил между ног, положил его на стол и открыл.

Мальберг округлившимися глазами смотрел на содержимое кейса - наверняка там было полмиллиона евро: купюры достоинством в пятьсот евро были собраны в пачки по десять тысяч евро, на которых стояли печати немецкого банка.

Незнакомец вынул двадцать тысяч евро и придвинул их к Лукасу через стол:

– Пусть это будет авансом за предстоящую работу.

– Но вы же меня совершенно не знаете, - сказал, заикаясь, Мальберг и оглянулся по сторонам. Подчиняясь интуиции,

Лукас с небольшим опозданием добавил: - Меня зовут Андре-ас Вальтер.

– Аницет, - ответил собеседник, - называйте меня Ани-цет. А сейчас заберите деньги со стола.

«Аницет? Один из коварнейших демонов? Странное имя», - подумал Мальберг, но не выказал беспокойства.

– Итак, когда я могу на вас рассчитывать? - настаивал человек, который назвался Аницетом. - Я ведь могу на вас рассчитывать?

– Конечно, - ответил Лукас и сунул деньги в карман куртки. - Скажем, послезавтра, если вас устроит.

– Вы качаете головой? - недоуменное движение собеседника не ускользнуло от взгляда Аницета.

– Еще пару часов назад мы были совершенно незнакомы, - повеселев, заметил Мальберг, - а теперь вы выкладываете передо мной двадцать тысяч евро и надеетесь, что я соглашусь выполнить предложенную вами работу. А ведь я неуверен, что смогу с ней справиться.

Аницет пожал плечами:

– Поверьте мне, я хорошо разбираюсь в людях и еще никогда не ошибался.

Мальберг вздрогнул. Но он уже решился. Теперь обратной дороги не было.

Он не мог не думать о цепочке с загадочным медальоном, который навел его на новый след и одновременно породил новые вопросы. Помедлив, Лукас спросил у Аницета:

– Чем вы занимаетесь в замке Лаенфельс? В газетах писали…

– Это все вранье, - перебил его теолог. - Надеюсь, вы не верите всему, о чем пишут в газетах. Вы же знаете этих газетных писак! Братство Fideles Fidei Flagrantes состоит из ученых, историков и теологов, исследования которых не признаны общественностью. Их не поняли дураки и оклеветали конкуренты. Объединяет их желание разгадать чудо человеческого бытия. И к этому относится также феномен веры.

Мальберг лишь частично воспринимал то, что говорил ему Аницет. Без сомнения, книга, которую тот приобрел на аукционе за бешеные деньги, имела большое значение для этих исследований. Но в данный момент Лукаса это мало интересовало. Многим больше его занимал вопрос, как была связана с этим братством Марлена.

– Ах, что я еще хотел спросить, - вдруг сказал Лукас, - в вашем братстве есть женщины?

Аницет скривился и ответил вопросом на вопрос:

– Вы женаты?

– Нет. Я просто так спросил.

– Женщины вносят в жизнь нашего братства лишь беспокойство. Поверьте мне. - Он театрально вздохнул и посмотрел на улицу сквозь стеклянную стену кафе. - Для удовлетворения сексуальных нужд в Кобленце или Кельне всегда найдутся свободные дамы. Я надеюсь, что ответил на ваш вопрос.

– Да, конечно, - коротко отозвался Мальберг. Честно говоря, Лукаса задело, что Аницет неправильно его понял.

– Значит, мы договорились? - Аницет просто сверлил его глазами.

Мальберг кивнул.

– Я надеюсь, что своей работой смогу быть вам полезен.

– Вы настоящий мужчина! - Аницет попытался рассмеяться, но у него это не получилось. - Счастливый случай свел нас. И еще одно условие: молчание - строжайшая заповедь нашего братства!

– Я понимаю.

– По прибытии в замок Лаенфельс просто скажите кодовое слово «Апокалипсис 20:7». И вам откроют ворота.

Мальберг почувствовал, что у него вспотели руки. Он будто под чьим-то нажимом проговорил:

– «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей».

Аницет был очень удивлен:

– Мне кажется, в вас пропал отличный теолог. К тому же не каждый теперешний теолог может цитировать «Откровение» Иоанна.

Мальберг пожал плечами и попытался приуменьшить свои знания. А что ему было делать, не мог же он сказать: «Маркиза, лучшая подруга Марлены, незадолго до того как ее застрелили на улице, открыла пароль»? Разве он мог признаться этому загадочному бледному типу, что с тех пор ломает голову, раздумывая, на что намекала Лоренца Фальконьери.

Поэтому Лукас ответил:

– Для такого человека, как я, который занимается старинными книгами, «Откровение» Иоанна знать просто необходимо.

И он попал в яблочко. Аницет одобрительно кивнул.

– Такие люди, как вы, - произнес он, немного поразмыслив, - просто созданы для нашего братства. Вы должны над этим подумать.

Потом он подозвал официанта и попросил счет. В тот же момент в кармане куртки Мальберга зазвонил мобильный телефон.

– Простите меня, - сказал он и поспешил выйти на улицу. Звонила Катерина.

Мальберг с ходу перебил ее:

– Я не могу сейчас говорить. Прости. Я перезвоню тебе через десять минут.

Когда он вернулся в кафе, Аницета за столиком уже не было. Еще мгновение Мальберг стоял в нерешительности. Но только мгновение.

Было около десяти часов вечера. По телевизору на первом канале, как всегда, шло одно из бесчисленных ТВ-шоу с полураздетыми девушками и тупыми, рано полысевшими ведущими. В дверь позвонили. Катерина посмотрела на часы. В такое время?

– Да, кто там? - спросила она через закрытую дверь.

– Синьора Феллини, - раздался ответ. - Мне нужно срочно с вами поговорить!

– Кого я ожидала увидеть в последнюю очередь, так это вас, - сказала Катерина, щелкая замком и сбрасывая дверную цепочку. Она открыла дверь и испугалась: - Боже мой, что случилось?

У женщины, которая совсем недавно разгуливала по Риму в дорогом платье и с шикарной сумочкой, был невероятно запущенный вид. Сомнений быть не могло: она опять напилась. Ее испачканное лицо было осунувшимся и бледным. Всклокоченные волосы падали на глаза. Она хватала ртом воздух, словно задыхалась.

– Вчера… в аэропорту, - с трудом начала Феллини, произнося по отдельности каждое слово. - Вы же… меня… узнали?

– Да. Что там произошло? Но прежде войдите в квартиру! Когда незваная гостья прошла в комнату, Катерина предложила ей сесть на стул и сказала:

– У меня сложилось впечатление, что один из мужчин угрожал вам оружием. В любом случае было ясно, что они насильно вели вас куда-то.

Сжавшись в комок и пытаясь не разреветься, синьора кивнула.

– Я хотела бежать. Просто бежать. Все равно куда. Я думала, что смогу купить билет в последнюю минуту перед вылетом, выйти в транзитном аэропорту и все забыть. В спешке я не заметила, что еще по дороге в аэропорт за мной следили двое мужчин. Как раз когда я хотела войти в пассажирский зал, меня схватили. Один тихо сказал: «Синьора, разве вам у нас больше не нравится? Вы же не можете просто так улизнуть. Это против всех наших договоренностей. И вы это знаете!» Второй ткнул мне в ребра дуло пистолета. Он не говорил ни слова, но вид у него был и без того угрожающий. Вам когда-нибудь тыкали пистолетом в ребра?

– Упаси Бог. У меня бы сердце, наверное, остановилось от страха.

– Мне тоже поначалу так казалось. Но оно, напротив, стучало у меня в ушах, будто церковные колокола.

– Вы знаете этих мужчин?

– Нет, имен я не знаю. Но в том, что они действовали по поручению Гонзаги, я ни секунды не сомневаюсь. Один сказал, что мой побег - это нарушение всех договоренностей.

– Я не понимаю. Я не понимаю, что значит «против всех договоренностей»?

Синьора Феллини убрала волосы с лица и молча уставилась в пол. Через некоторое время она произнесла:

– Я боюсь, чудовищно боюсь.

– Да, я понимаю, - ответила Катерина. Она подошла к холодильнику и прихватила бутылку «Амаретто». «Синьоре, похоже, очень хочется поговорить о наболевшем, - подумала Катерина. - Может, стоит ее чуть-чуть подтолкнуть к откровенному разговору?» Она наполнила до краев два бокала и, протянув один из них синьоре Феллини, сказала: - Salute!

Гостья залпом осушила бокал.

Катерина придвинулась к ней поближе и поинтересовалась:

– Что имели в виду эти двое, когда сказали, что вы поступаете против всех договоренностей?

– Нуда, - нерешительно начала Феллини, - все из-за этого проклятого договора!

– С государственным секретарем Гонзагой? Синьора молча кивнула, не глядя на Катерину.

– Договор, по которому вы обязаны хранить молчание? Феллини снова кивнула.

– Вы никому не должны были говорить о тайной связи его преосвященства с Марленой Аммер? - уточнила Катерина и заметила, как синьора молча сжала бокал. Ее руки и губы дрожали. - Именно по этой причине Гонзага настаивал, чтобы вы молчали?

И тут женщина выпалила:

– Если бы только это! Вы не представляете, каковы масштабы этой истории! Вы должны понять: в смерти Марлены Аммер замешана вся курия!

Несколько секунд Катерина сомневалась, не с пьяных ли глаз говорит бывшая консьержка. Кто знает, сколько та уже успела выпить… Но когда гостья снова заговорила - медленно, с остановками, подыскивая нужные слова, - Катерина быстро поняла, что Феллини не преувеличивает.

– После всего, что вам удалось узнать о кардинале Гонзаге, вы, наверное, думаете, что это он заказал убийство Марлены? Все совершенно не так!

Катерина недоверчиво посмотрела на синьору. Отяжелевшие веки женщины были едва приоткрыты.

– Не Гонзага? Но тогда кто стоит за всем этим?

– У Гонзаги в курии есть заклятый враг - кардинал Бруно Моро, префект Святой Палаты…

– Вы говорите, Моро… Почему именно Моро?… Феллини с трудом удавалось следить за ходом мысли. Вздохнув, она продолжила:

– Конечно, греховные похождения государственного секретаря не остались незамеченными в Ватикане. В определенных кругах это была тема дня на протяжении нескольких недель. Наконец Моро созвал тайное собрание, чтобы разобраться, как можно решить эту проблему. Вот уже несколько столетий в Ватикане не было подобных скандалов. И если все откроется, считал Моро, это принесет Церкви больше вреда, чем монах из Виттенберга'. Поэтому нужно было действовать в абсолютной секретности.

– Но почему Моро не принял никаких мер против своего кровного врага Гонзаги? - Катерина беспокойно заерзала на стуле.

– На самом деле они хотели сначала как-нибудь сместить Гонзагу. Но Джованни Саччи, начальник тайного архива и доверенный Моро, считал, что воспоминания о таинственной смерти Иоанна 11авла I еще свежи в памяти людей и может возникнуть новый скандал.

– Могу себе представить, - сказала Катерина. - Однако же, если выяснится, что Марлену убили по приказу Моро, скандал тоже будет немаленький!

– Этого не произойдет.

– Почему?

– Потому что это было не заказное убийство.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Сейчас вы все поймете. Можно мне еще плеснуть? - синьора Феллини протянула Катерине пустой бокал.

«Амаретто» словно подстегивал ее.

– Синьор Саччи вдруг высказал мнение, что греховному поведению государственного секретаря есть только одно объяснение: эта женщина одержима дьяволом, а Гонзага околдован.

– Ах, как все просто! Как же я раньше не догадалась? - с иронией вскрикнула Катерина. - Эти набожные старики из Ватикана до сих пор думают, что все несчастья на земле от женщин.

– Когда государственный секретарь был в командировке, - продолжала Феллини, - Моро письменно приказал эк-зорцистудону Ансельмо провести полный обряд по изгнанию и, если нужно, применить силу.

– Боже мой, - тихо произнесла Катерина.

Движение против римского понтификата началось в Германии, где августинский монах из Виттенберга, Мартин Лютер, выступил со своими страстными обличениями.

– Конечно, Марлена оказывала дикое сопротивление. Я сио ими ушами слышала ее крики. В конце концов, я была консьерж кой в этом доме и знала практически все. Я видела, как трое мужчин поднялись наверх. Когда я услышала усердные закли нания экзорциста, я поняла, что из синьоры изгоняют дьявола.

– Вы верите в это?

Феллини покачала головой. Ее речь замедлилась.

– Я боялась самого страшного, - запинаясь, сказала она, - и очень испугалась, когда услышала, что крики синьоры стали глуше, словно ее накрыли подушкой. Вдруг все стихло. Через мгновение один из мужчин распахнул дверь, оттолкнул меня в сторону и бросился вниз по лестнице, как будто собственными глазами увидел сатану. А потом из квартиры донесся крик: «Дон Ансельмо, дон Ансельмо! Посмотрите!»

– Что бы это значило?

– Тогда я тоже задалась этим вопросом. Прошло несколько минут, и мне стало ясно, что случилось. «Она умерла! - закричал помощник экзорциста. - Мы ее убили!» - «Ерунда, - ответил дон Ансельмо, - это дьявол убил ее грешное тело».

– И что случилось потом? Говорите же! Синьора Феллини поднялась и вздохнула.

– Помощник экзорциста истерически разрыдался. Юноша кричал, причитал и угрожал выороситься из окна, и это продол жалось минимум десять минут, пока он не успокоился. О том, что бьшо дальше, я могу лишь догадываться, потому что муж чины говорили шепотом. Я слышала, как они напускают в вап ну воду, как что-то тянут по полу. Больше я ничего не знаю.

Синьора замолчала.

– И что потом?

– Можете представить, что я чувствовала. Нервы омли на пределе. Я знала, что эти двое в любой момент могут выйти из квартиры синьоры. И поэтому я ушла.

– А дальше? Что было дальше? - настаивала Катерина.

– Ничего. Сначала ничего.

– Что значит «ничего»? Вы же должны были как-то отреагировать!

– Казалось, я была парализована и не могла думать. К тому же этот мужчина, который выбежал первый, видел меня! Вы не представляете, в каком состоянии я находилась! Если бы вы пережили такое, то наверняка лишились бы рассудка. Только поздним вечером я поднялась наверх и открыла квартиру своим ключом. Тогда я и увидела синьору в ванне, под водой. На полу лежал ее голубой халат. Я тут же развернулась и ушла, оставив дверь незапертой, чтобы преступление быстрее обнару жили. Ее нашел почтальон…

Катерина пыталась осознать услышанное. Она сидела, подперев голову руками, и смотрела в пол. Анализируя рассказ Феллини, она поняла, почему на похоронах присутствовали члены курии! Они чувствовали себя виновными в смерти Марлены.

– А кто еще, кроме Гонзаги, ухаживал за Марленой Аммер? Синьора протерла глаза и нескромно ухмыльнулась.

– Вы имеете в виду, пользовалась ли она успехом у мужчин?… Нет, я не могу такого сказать. Я лишь здоровалась с синьорой, не более того. Ее личные отношения меня не интересовали. - На губах женщины появилась кривая улыбка. - Ну да, я заметила, что иногда к ней заходит какой-то тип, уже немолодой, да и не красавец. Он приходил очень редко, и они разговаривали по-немецки.

– У него были какие-нибудь особые приметы?

– Нет. Самым заметным в нем была его незаметность. Это был образен среднестатистического мужчины, если вы понимаете, о чем я.

После долгих раздумий Катерина неожиданно спросила:

– А откуда кардиналу Гонзаге стало известно, что вы подслушивали?

Феллини с трудом ворочала языком:

– Сперва я тоже себя об этом спрашивала. Но потом я вспомнила о третьем человеке из сопровождения экзорциста, который первым выбежал из квартиры Марлены. А кто бы еще рассказал обо мне Гонзаге? На следующий день кардинал стоял у моей двери и объяснял мне, что я незамедлительно должна выехать из этого дома.

– Не много ли он требовал?

– Да, конечно. Но государственный секретарь не терпел возражений. У меня был выбор: либо могила, либо квартира в лучшем районе и пожизненное содержание. Но при этом меня предупредили об одном условии - я должна молчать.

Часы показывали уже глубоко за полночь. Катерина смертельно устала. И что теперь делать? Ей было жаль эту женщину. У нее, наверное, окончательно сдали нервы. Но как ей помочь?

Катерина поднялась, подошла к окну и посмотрела на пустую Виа Паскара. Не заметив ничего подозрительного, никаких темных блуждающих теней, она спросила:

– Как вам удалось оторваться от слежки?

– Через задний двор… по мусорным бакам и крыше гаража, - пробормотала Феллини, теребя изодранную одежду. - Сначала я перебралась в соседний дом на параллельной улице… Надеюсь, меня за это не покарают.

С минуту Катерина вглядывалась в темноту за окном. Она чувствовала странную тревогу, вызванную тем, что случилось сегодня вечером. Теперь ей нужно учитывать, что синьора Феллини, сама того не желая, натравила на нее людей Гонзаги. Катерина прижалась лбом к холодному стеклу. Что же делать?

Мальберг! Она должна поговорить с Лукасом. Ей нужен его совет.

– И что вы намерены предпринять? - спросила, не отходя от окна, Катерина.

После долгого молчания, так и не получив ответа, она обернулась.

Дверь в квартиру была распахнута. Синьора Феллини исчезла.