Когда Лене был поставлен страшный диагноз, я сказал, что, как японская девочка, нарисую для нее тысячу рисунков.
Слово сдержал.
Это были рисунки на разного формата и цвета плотных бумагах (обрезках обложек, которыми меня щедро одарили в РИО Института истории искусств) в последней моей, спиральной манере.
Несколько лет назад я стал закручивать спирали. Из одних выходили люди, из других – животные, из третьих – монстры.
Когда я принялся за тысячу, то почувствовал себя Саваофом. Из-под руки выпархивал – а эта спиральная техника мгновенна (раз-два и готово) – новый мир.
Я не спас Лену Шварц. Мир частично войдет в мою новую книгу «Слова и рисунки».
Но это добро от этого худа так горько.
Так горько.
Так горько.
Так горько.
И т.д.
1000 раз.