— 1969. Сибирь
1
— Э, Ванёк! Хорош филонить! — прикрикнул на Ивана Шихов, пуча, будто от натуги, свои навыкате глазки.
— Задумался, — Иван продолжил долбить лунку. Закладывали взрывчатку.
— Задумался он! А когда взрывать будут, тоже здесь задумаешься? Смотри ведь, никто не окликнет. — Шихов строил из себя командира.
— Вот ведь послал Бог бригадира, — вполголоса буркнул Андрей Федотов, отбрасывающий камушки.
— Да пёс с ним.
— Так-то оно, конечно, так, а работать с ним не шибко удобно.
— «Шибко», — передразнила Оля Орехова, проходившая мимо. — Вот он, оплот деревенской словесности!
— Хочу напомнить, Орехова, что мы — москвичи, в отличие от некоторых, — не остался в долгу Андрей. Иван молчал, витал где-то, но от долбления уже не отвлекался.
— Ой-ой, знаем мы эту вашу «Москву». Куры, гуси и картошка за домом.
— Слушай, ты чего хочешь, а? — Андрей воткнул лопату и стал вытирать руки.
— Ой, всё-всё! Ухожу. А то грозные «москвичи» меня поколотят. — Она повернулась и стала удаляться, демонстративно виляя задом. — Шибче надо работать, шибче! — смеялась она, исчезая в деревьях.
— Вот ведь баба вредная, — злился Андрей.
— Ты чего сегодня неспокойный такой, а? — словно очнулся к реальности Иван.
— Да нормальный я.
— Ага, нормальный. На пучеглазого реагируешь, на вертихвостку эту.
— Надо ей сказать в следующий раз, что с её фамилией она наверняка родом из наших земель, — улыбнулся, наконец, Андрей.
— Ну, так себе подколка, — подмигнул Иван, и они продолжили работать.
Сразу после сессии они вдвоём пошли и записались в стройотряд. «Пора уже! Полентяйничали в прошлом году…», — подгонял Андрея Иван. Да тот и не сопротивлялся — второй курс, они перестали быть перваками, скоро уже и в старшекурсники перейдут. Пора. Конечно, Таня Митрофанова увязалась за ними. Андрейка покривился, Иван смутился, но запретить они не могли. Ещё с их курса отправились несколько ребят. И одна девочка — Оля Орехова, невысокая изящная брюнетка с едким характером.
«И чего мне с ними делать?», — разлился мыслью Иван, лёжа на койке после отбоя. Сон не шёл, и мысли активно бурлили в неуставшем мозгу. А подумать было, над чем. Когда ты объект воздыхания таких девиц, которые сами охмуряют десятки парней, то задумаешься поневоле.
С Таней так и не складывалось ничего — как дружили с детства, будто стесняясь друг друга, так и продолжили дружить. Он в старших классах ушёл в учёбу и спорт, на девочек не распылялся. Она упорно следовала за ним: он в МЭИ, она туда же; он на лыжи, она сдала на первый разряд; он в турклуб, она там секретарём. Вот и в стройотряде она рядом. Он не избегал её, нет. Он чувствовал, что то чувство, что зашевелилось ещё тогда, в детстве никуда не подевалось. Но непонятно откуда взявшаяся недооценка самого себя не позволяла ему обратить свои симпатии в ухаживания. «Не, не моего полёта птица. Вона, даже в этой брезентухе она тут первая королева. Не говоря про старшаков, прорабы, увиваются. На кой ей я…» А Таня смотрела на него своими огромными глазами и горько усмехалась. Они перебрасывались ничего не значащими словами, поддерживали друг друга — и всё, будто стену вкопали, да колючей проволокой обнесли.
А тут для усугубления прилипла эта желчная Оля. Вот от неё хода не было. Отпускала свои шуточки, злилась, иногда и хамила откровенно. Доставалось и Андрею — друг всегда рядом, его и задевало. А иногда адресовалось и прямиком Андрею. Тем не менее, Ивану Оля эта нравилась. И в противовес тому родному, надёжному, но откуда-то из детства чувству к Тане, Оля будила в нём нечто новое, взрослое.
«Все беды от баб. Гадость ведь какая подумается… Но так-то я, конечно, отвлекаюсь на них. Так можно и травму получить. И совсем даже не душевную, а вполне осязаемую. Придавит камушком каким, или дерево по котелку треснет… Не, надо завязывать с девицами», — резюмировал он, будто многоопытный ловелас.
— Чего ты там всё ворочаешься? — недовольно буркнул сонный Андрей.
— Э, хорош болтать! — зашуршали из угла многоместной палатки.
— Да сплю я, сплю! — шепнул Иван и, повернувшись на другой бок, почувствовал, что, действительно, засыпает. Принял решение и успокоился.
2
С утра полило. Верхушки сопок отхватило низкими облаками, и низкая вата цеплялась за кедрачи и лиственницы. Мигом образовалась хлюпающая грязь, камни стали сколькими. Сырость быстро распространилась по палаткам, одежда стала волглая, кругом зашмыгали носами.
Сидели под навесами, завтракали. Гора пшёнки дымилась в алюминиевой миске. Иван смахнул каплю с носа, сунул в себя ложку горячего.
— А масло где? — возмутился сидящий рядом Андрей.
— К завхозу вопросы, кончилось масло вчера ещё, — отбрил претензии повар.
— Отощаем, — пробубнил с набитым ртом Иван. Глаза улыбались. Погода погодой, а настроение у него сегодня было что надо. Решение «по девкам» принято, и грустить не о чем. «Поработаю сегодня в удовольствие, погода шепчет».
— И так дрыщ, куда тебе, — вставила Оля, ковыряясь ложкой в миске. — Как вы, вообще, с таким удовольствием это наворачиваете? — глядела на уминающих парней.
Рядом сидела и Таня, она скромно, но тоже с аппетитом поедала завтрак. После слов Оли стала загребать ложкой побольше, демонстративно запихивая «вкуснятину».
— Кто не работает, тот не ест, — отреагировал Иван на колкость Оли, выскребая остатки. Заржали с Андреем. Оля открыла рот ответить, но быстро не придумалось, и она смолчала.
Тут появился из административного барака Шихов.
— Так, сегодня на работы в створе требуется бойцы.
— О! Мы хотим, — сразу дёрнулся Иван.
— Желтоваты вы для таких работ, тут опытные товарищи требуются.
Но опытные товарищи были неактивны, и Шихов записал Ивана с Андреем.
— Кстати, говорят, что нормальный люд в бараках не живёт, им в Черёмушках дома настроили, — умывались после завтрака, сплетничали.
— Так то нормальный, а мы кто — студни всего лишь. Да ладно, жарища бахнет, у них там ад в этих бетонных коробках. А у нас тут тишь, романтика.
— Ага, жарища! Вон, в палатке хоть выжимай, а только первый день дождит. А тут, говорят, по нескольку дней тучары залипают.
Народ уходил на работы, лагерь пустел. Таня задержалась, застывшим взором упёрлась сопку напротив лагеря. Иван, залезая в кузов транспорта, глянул на её печальную спину, вздохнул.
— Танюш, вечером в кино идём? — не удержался, крикнул; сам понял, что вчерашние решения вновь перечеркнул.
Она вздрогнула и обернулась посветлевшим лицом.
— Ты чего, дурень, делаешь? — Андрей схватился за борт — машина тронулась. — Сейчас Ольга озвереет — она же слышала всё. Или ты чего, решил что ль?
— Да само вырвалось, уж больно грустная она, — покачал головой, досадуя, Иван.
— Вот и будешь теперь разгребать. Сам. Мне и так за тебя прилетает постоянно.
Иван не ответил, понуро спрятался под капюшон штормовки.
Тайга пахла мокрым. Кругом всё посерело, осенними тонами заштриховав зелень. Шуршало и капало, скрадывая остальные звуки. На дороге мигом образовались шоколадные лужи. Земля принимала на себя небесную влагу.
Зилок раскачивался и поскрипывал, разбивая лобовым стеклом капли.
— Хорошо хоть близко ехать, а то всю кашу можно расплескать, — отметил качество дороги Андрей. Машина подтверждая, ухнула вниз и уткнулась бампером в камень. Ребята кувырнулись к кабине.
— Держи, держи кашу! — потирая плечо, поднялся Иван. Андрей держался за голову. — Крови нет?
— Да вроде нет, но шишак будет.
Из кабины матерился Витя, но не вылезал, разглядывая в открытую дверь масштабы озера, в которое бухнулась машина.
— Вот ведь, в душу-мать, не было такой ямы! Не было! Едрёна вошь! Всё, парни, пёхайте дальше сами, я буксир буду ждать, — сказал он ребятам.
— Да уж понятно. Тут близко. Вызвать кого?
— Да скажите, но, наверное, проезжать будут, вытянут.
— Ладно, скажем, что застрял, пусть сами думают.
— На то и начальство.
— На то…
— Вы уж это, парни, простите… набили шишки-то? Я вроде аккуратно, но чего вымыло тут, как ни старайся… надо заплатку делать, а то ещё народ сыпется.
— Ладно, чего уж. Почапали мы. Бывай.
Они пошлёпали по склизкой дороге, бухая сапогами по камням и песку. Идти оставалось около километра, и уже слышались сквозь шум дождя скрежет экскаваторов и грохот самосвалов. Шли молча в темпе, разогревая озябшие организмы.
— Потеплело, что ль? — Иван выглянул из-под капюшона на смурное небо.
— Шагаем быстро, вот и потеплело, — ответил Андрей. Они подходили. Лес оборвался, дорога вывалилась к реке.
Енисей двигался махиной, широкой полосой мчал воды туда, на север, в Карское море. Иван остановился, в очередной раз, поразившись мощи великой Реки.
— Да… такая ширина, и так быстро течёт! Стихия!
— И эту стихию перекроем напрочь! — хмыкнул Андрей.
— Перекроем. Как пить дать. Ты только представь: будет нависать двести метров стена.
— И на хрен с той стороны затопит всё.
— Ну, во-первых, там горы, так что тут тебе не Братск; во-вторых, тут уж надо считать: последствия негативные, последствия позитивные. Ведь погляди, энергия от ГЭС она самая… самая такая невредная, что ли. Не жжём ничего, отбросов нет. И пока вода будет, будет и электричество. Да, деревни надо перенести. Вон, даже городок цельный, Шагонар, говорят, затопит. Полосу тайги затопит. Климат изменится. Река свою природу потеряет. Это всё грустно, печально, согласен, — Иван замедлил шаг, разговаривая вроде с Андреем, на самом деле, дискутировал с собой, уминая внутренние противоречия. Андрей хмуро топал рядом, не нарушая монолога. — Но ведь без энергии ничего и не сделаем мы, человеки! Ни шиша не сможем! Пока вот это лучшее, чего есть. Атомные, они, конечно, круты. Похоже что это будущее. Но там ведь такие отходы ой-ой! Неизвестно ещё, как оно потом откликнется. А тут да, природу под себя подминаем, корёжим. Но ведь не безвозвратно всё! Устаканится — озеро, считай, получится. Сколько таких озёр в горах бывает? Сель сошла, обвал — бац! Озерцо. Поначалу переходной процесс, притирается стихия. Сложно. Люди опять же привыкшие. Но потом, а? Должно всё в колею войти, будто так и было. Главное, подойти тщательно, не халтурить. И потом энергию куда надо пускать, не разбазарить.
Он себя, наконец, уговорил. В очередной раз. И уже бодрее пошёл к каморке управления. Андрей, усмехнувшись, не отставал.
— Куда надо пускать… А если полицаи, а? — буркнул он тихонько, но Иван услыхал. Резко обернулся, сразу потемнел лицом и обвис плечами. Что-то захотел сказать, да смолчал и так, кислый, зашёл в здание.
К полудню дождь не ослабел ни на чуть-чуть, наоборот, припускал иногда мощным ливнем. Вода в реке была пока прозрачная, лишь там, где в неё сгружали кубометры гранита из кузовов, там мутнела, завиваясь водоворотами.
— Половодье будет, ага, — Иван сидел вверху столба, крутил провода. Андрей под ним возился с предохранителями. Сегодня они были за монтажников. Дело было не особо искусное, но требующее аккуратности и ловкости. Ребята за несколько недель себя зарекомендовали с лучшей стороны, и допустили их на эти работы с лёгкостью.
— Наверное, ага, — Андрею водные пристрастия друга ему были не очень понятны. Его мысли витали вокруг Оли. Эта «стервозина» донимала его больше других Больше того, ему доставалось больше за Ивана, он-то особо был ни причём. Иван удивлялся, как так его, неробкого десятка друг, никак не даст отлуп этой вертихвостке. Андрей лишь в рамках приличий одёргивал, но совсем не так, как сбивал спесь обычно в деревне или даже в институте со всяких там выскочек, пусть и девчонок. С Олей он не то, что робел — этого за ним с роду не водилось — она своим грубоватым вниманием доставляла ему некоторое непонятное ему, Ивану, удовольствие. Он прямо-таки ждал её подколок, порой, специально нарываясь на её едковатые замечания.
— Слушай, с этим половодьем, я чего подумал, — вновь Иван сверху вырвал Андрея из интересных дум.
— Чего? — Андрей тряхнул головой, сливая лужицы с капюшона.
— Чего-чего — про воду задумался. Правда, это ты ещё полешек подкинул, когда про полицаев вспомнил, будь они неладны.
— А, и чего? — Андрей бубнил одно и то же.
— Заладил ты, право слово! Короче говоря. Хоть мы и зарекались сто раз про переходы наши даже и говорить… А я всё ж думаю иногда. Вот и сейчас. Все те разы случались после приключений моих с водой — тогда в Шмелёвке ты тонул, я за тобой прыгал. Потом в море меня тогда замололо. И всё видения потом на меня сваливались.
— Это я помню всё. Сейчас ты к чему это всё, не просеку никак.
— А к тому, что вода хлещет небывалая с небес.
— Тю! Небывалая! — хмыкнул Андрей, поглядев на серые небеса. — Так, побрызгало пока слегка. Енисей ещё даже прозрачный. А тут знаешь, какое бывает.
— Знаю. Но вот кажется, что это только начало прорезалось. В общем, это раз.
— Кажется ему… Ну, а два?
— А два — это плотина! — Иван заулыбался голосом, а чего там на лице было написано, под капюшоном было не видать.
— Хаха! Ванёк, ты совсем уже — того! — Андрей покрути пальцем, где следует.
— Конечно, того. А то ты не знаешь, — Иван, довольный, скручивал провода. — В общем, надо попробовать тут пероход сделать.
— Хорош, Вань. Шутки шутками, а лазать здесь, проверяя всякий бред… Это уже ни в какие ворота!
— Ничего и не бред, — сразу надулся Иван. — Я чего, разве когда-нибудь тебя на авантюры звал?
— Вообще-то, всю жизнь только так — авантюры сплошные.
— Ну, и фиг с тобой. Один попробую, — буркнул Иван, но Андрей услыхал.
— Э, ты это не дури. Слазаю я с тобой, куда надо.
— Да ладно, чего на «бред» всякий вестись… — Иван от обиды ещё не отошёл.
— Разобиделся. Хорошо, не бред. Интересная теория — так пойдёт?
— Идёт, — не очень внятно сказал Иван.
— Только я не понял — плотины нет ещё никакой. Где тут пероход делать?
— А я продумал, — вновь загорелся Иван. — Будет обед, я тебе покажу.
Кругом продолжало намокать, разбухая влагой. Взглянешь наверх, не поймёшь — двигается там чего, иль замерло навеки. Серая вата равномерно заполнила пространство надо головой. Сильно пахло древесиной.
— Я уже как весь этот лес отсырел.
— Сдаётся мне, завшивеем совсем.
— Да ладно, в баню можно будет сходить.
— Да кто его знает, будет баня, нет.
Друзья, повинуясь гулкому звону рынды, потянулись в столовую.
— Давай, там как раз всё равно пока ажиотаж, я тебе покажу участок.
Андрей нехотя согласился. Ему хотелось есть.
— Ну, пойдём.
Они по гранитным глыбам вскарабкались на отвалы. Здесь на правом берегу шла полным ходом отсыпка котлована. И Енисей, упираясь струёй в рукотворный мыс, взбрыкивал водоворотами и «поганками».
— Вот, черта? плотины, считай, уже есть. Прошли по воде, и привет, пересекли.
— Ха, а плотины ещё нет! Ты представь: ты такой переходишь, а там плотина и чего, ты в машинном зале оказываешься? Или где, в водосливе? Или, может, уже в водохранилище? Это я тебе обрисовал твои идеи, ты не подумай, что я верю в этот переход.
— Да не верь, кто тебя заставляет, — Иван пожал плечами, глядя на воду. — А где мы там окажемся, когда плотина уже на месте — это ты правильно возразил. Это мне надо подумать.
— Вот и подумай. А пока пошли жрать, а то не достанется ничего, — Андрей спрыгнул с плиты и пошагал в столовую. Иван задумчиво пошёл следом.
3
— И чего там сегодня идёт?
— Где?
Таня подсела неожиданно. Иван рубал ужин. Они с Андреем задержались, в лагере все уже поели, они сидели за столами одни. Тут подошла Татьяна.
— Как где? В клубе. Ты ж в кино утром звал.
— А, ну да. Да какая разница, чего идёт.
— Как так, какая разница? На какую-нибудь ерунду я не пойду.
— Ну, если ерунда, то и не пойдём, ладно.
Таня так и замерла с улыбкой. Улыбка ещё не успела за настроением, отстала от погрустневших сразу глаз. Андрей не глядел на этих двоих, у него были и свои душевные заботы: «Сейчас ещё только Ольги не хватало».
— Ага, деревенские культурных мероприятий избегают, — вот и легка на помине. «Чёрт бы её побрал! Явилась!», — привычно не то обрадовался, не то разозлился Андрей.
— Оль, какие ещё мероприятия? — отреагировал Иван. Таня, уткнулась в пол, махала тонким прутиком.
— А такие! Инженер приехал, один из проектировщиков ГЭС. Показывать будет, чего мы тут строим.
— Ого! Это ж интересно! Андрюха, давай быстрее. Как раз — в самую жилу лекция.
Андрей вскинул хмурое лицо, в глазах было непонимание.
— Ну, твои замечания к моей идее, забыл?
— Ааа… а лекция тут при чём?
— Да при том, что увидим, как всё должно быть.
Ольга не понимала, но глядела всё равно с ухмылкой. Таня же сразу навострила уши, что-то родное из детства послышалось в этом «должно быть».
— Пойдём, что ли? Как раз вместо кино, — она зыркнула на соперницу. Та удар пропустила, и улыбка с лица ушла насовсем.
— Таким образом, плотина будет представлять собой уникальную арочно-гравитационную конструкцию! И сейчас вы, товарищи, участвуете в этой, не побоюсь, стройке века!
Лектор был инженером из Красноярска не самого высшего звена. Он говорил общие торжественные слова, не вдаваясь в излишние подробности. Аудитория скучала и развлекала себя шуточками и подколами. Оратор лекторским опытом не обладал, и контроль над вниманием регулярно терял. В доме культуре было шумно, душно и не очень, в общем, культурно. Иван страдал, пытаясь выцепить ценные данные в потоке слов. Он чиркал в блокноте, разбирая в гомоне негромкий голосок лектора. Когда тот вывесил диаграммы и схемы, Иван не выдержал и полез на первые ряды.
— Чего это он так загорелся? — поинтересовалась Ольга у сидящих рядом Тани и Андрея.
— Дык это, мы с деревни-то, всё охочие до знаний, ага, — напирая на «о» ответил Андрей серьёзным тоном. — Пойду и я поближе, — окнул он ещё разок и полез вперёд через ряды стульев. За ним, высокомерно взглянув на Ольгу, пошла и Таня.
— Дурные, — резюмировала Ольга, оставшись в одиночестве.
— Смотри, вот котлован, где отсыпают, тут будут бетонные блоки укладывать, — Ваня тыкал то в блокнот, то в развешенные плакаты инженера. — Поэтому, выходит, если переходить по воде вот в этом месте, — он чирканул карандашом по уже и так изрисованному листку, — то мы окажемся как раз в основании будущей плотины. Не внутри, не в водохранилище, а рядом.
— А какой же это тогда будет переход, — зашептал, возражая, Андрей, — ежели мы только рядом походим.
— Будет, точно тебе говорю, дождь поливал меня на столбе, и мне эти мысли сродни тем видениям пришли. Как воочию увидел. Да только ты меня своими рациональным возражениями сбил. Зато, вот, человек подтверждает, что виделось мне всё правильно. Ээ, Тань, ты чего ж, подслушиваешь, что ли? — Иван обратил внимание на Татьяну. Она притаилась мышкой сзади ребят и ловила каждое их слово.
— Я так… интересно же. Чего-то только я не поняла… Или показалось мне, что где-то я уже это слышала… лет, эдак, семь-восемь назад, а?
— Показалось, показалось… — буркнул Иван, недовольный. — Ну, и чего? Мало ли, чего парни могут тут фантазировать?
— Я, Вань, к твоим фантазиям, после всем нам известных событий давних отношусь с почтением, если не сказать, с придыханием. Так что ты так от меня не отбрыкаешься. Давайте, выкладывайте, чего вы там надумали?
Андрей тяжело вздохнул, покачал головой, подумав: «Точно, все беды от баб. Так и есть. Никуда не скрыться… Глаза бы мои вас не видели, если б… Эх, ладно. К чёрту!».
— Да ладно, Тань, чего ты? Всякую лабуду обсуждаем, где мы сегодня были относительно будущих сооружений. Интересно же, а? — с надеждой, что отлипнет, глянул на подругу Иван.
— Не, ни ничего это неинтересно. А если ты такой скрытный, что и слова не можешь сказать правды, то и катись ты, знаешь, куда?! — Таня, выплеснув накопленное, голос уже не сдерживала, и народ кругом, притих, оглушённый её напором. Она в гневе встала и, прошагав на выход, исчезла в мокрой темени за дверью. Ольга недоумённо проследила за соперницей из своего угла.
Иван нахмуренно глянул на захлопнувшуюся дверь, вздохнул и вновь обратился к докладу.
— Да… разобрался он с девками, ничего не скажешь. Чем дальше в лес… — покачал головой Андрей. — И ведь, главное, осколками и меня цепляет, — добавил он погодя.
— Чего-то да, не то делаю, — согласился Иван. — Но ведь она же чего хотела? Она снова, как тогда в Шипилове, хотела с нами. Она ж сразу просекла, я уж не знаю, как. Хотя ты ж понимаешь, что со стороны это бредом выглядит.
— Так она не со стороны.
— Вот то-то и оно.
— Вань, а чего всё-таки между вами, а? Ведь на всю округу известно тыщу лет уж, что Митрофанова всем отлуп даёт только потому, что Мельнику верна. А ежель спроси кого, видел ты их вместе, кто из них говорил, что вместе они, так не знают, не слыхали, не видели. И откуда тогда чего?
— Так это…
— А я скажу, — перебил, вдруг разговорившись, Андрей. — Скажу. С собственной колокольни, но чем я не всякий, а? В общем, как начали девочки интересовать мальчиков, а мальчики девочек, начались по школе все эти шуры-муры, мы с тобой вроде как-то в стороне держались. У нас было, чем заняться. Это братаны, парни открытые чересчур, в эти бабские дела втянулись. А мы как-то в стороне и держались. И Танька, она ж с нами, крутилась. Она своих ведь давно забросила, ведь так? Она нам была типа «своего пацана», ага. И не смотрел я на неё, что она девчонка. И позабыл вроде, что ты при ней столбенел и язык проглатывал. Но как вот пора пришла, когда школу закончили, тут и бахнуло. Не знаю, когда точно… кажется, готовились мы как-то к вступительным у вас в избе. Я задержался. И сидите вы, вроде как чего-то там решаете. А такое напряжение… Не, не так… Скорее, наоборот, тишь да гладь рядом с вами… не знаю, как описать-то! Короче, я вошёл, взбудораженный был, злой, а тут раз! Будто бальзам на душу пролили, отлегло, лыба на лицо пролезла. А вы сидите, молчите просто. Только ты в окно уткнулся, а она в ухо тебе смотрит. И хочешь, не хочешь, любой бы сказал — любовь до гроба у них, и точка! Вот. И что-то такое, каждый чувствовал, когда рядом вас видел. Ты думаешь, Ольга эта, она, думаешь, всегда такая? Да фиг там! Нормальная она, спокойная. А как только вас рядом видит, так её и прошибает насквозь, так из неё желчь и вытекает… — Андрей почесал голову, ошалело оглядываясь — сам не ожидал от себя такого красноречия. Лекция давно закончилась, кругом опустело. Ванька лишь рядом задумчиво крутил карандаш в зубах. — И чего ты думаешь?
— Думаю, как нам потом в Красноярск добираться?
— Дурак ты совсем, Иван! — Андрей махнул безнадёжно рукой да пошёл на выход.
— Это уж не оспоришь, — Иван опять вздохнул. Собрал пожитки и потянулся следом.
4
— В общем, надо нам дня на три отпроситься. Чтобы не искали, — шептал уже в темноте Иван. Кругом спали.
— Да кто нас отпустит?
— Надо, чтобы отпустили. Я подумал, что если Шихову просто нас вычеркнуть из ведомости на три дня, то ему и лучше будет. Он завсегда рад, когда кто-то выпадает. Мы ж работники так себе, а зарплату выдавай. Жратву выдавай. А тут нет людей, нет забот.
— Ну, а выше? Они посмотрят, ага, было двое, куда подевались?
— Я тя умоляю! Кому там дело до этого есть? Стройка только начинается, а народищу согнали… Главное, своих предупредить, чтобы шума не было.
— А зачем, я не понял, нам Красноярск?
— Так это ж, вспомни схему на бариках наших: одна плотина вход, другая выход.
— Офигеть! Это чего, нам возвращаться через Красноярскую ГЭС, хочешь сказать?
— О! Пошёл мозг работать! Не перегрей его теперь, гляди.
Андрей не обратил внимания. Остроты улетели мимо. Он сел, свесив голые ноги с кровати.
— Не, ты, Ванёк, вообще, очумел с водными видениями своими. Ты ж подумай, как мы там пролезем — это ж охраняемый объект! Если достроили его вообще. Вроде говорили, что в следующем году.
— Работает всё, Андрюх, работает! Я в Москве ещё узнавал. Это они не все генераторы поставили и запустили. А так уже пошло, водохранилище наполнено, плотина стоит.
— Тьфу, рассуждаю с тобой тут, как будто действительные дела, а не бредни твои, — Андрей досадливо брякнулся обратно на койку. — И зачем ты, вообще, в Москве узнавал? — насторожился он, осознавая.
— Ну, интересно мне было… — уклончиво ответил Иван. — А ты оттого и рассуждаешь, что знаешь — не бредни это. Сам веришь. Но я могу и один сходить. Главное, не заложи меня, — Иван шепнул спокойно, сделал вид, что ему всё равно. Откинулся, заложил руки под голову — типа, спит.
Андрей не стал лезть на рожон, покряхтел, поворочался да затих.
На следующий день Ивану работалось плохо — он постоянно отлучался, с кем-то переговаривал, шумел с Шиховым.
Вечером, высвечивая довольной физиономией, кивнул Андрею за ужином.
— Всё, отпросился. Не должны нас заметить, — полголоса пояснил он. — Хотя непросто было, ой непросто.
— Вот ведь ты ужаленный! — Андрей покачал головой. — Охота ведь! Стой, а девки?
Иван даже есть перестал, так его огорошил вопрос. Вроде всё предусмотрел, обдумал. И тут на тебе!
— Вот ведь чёрт! Чего теперь делать? — охнул он. — А, ладно. Скажу Тане, что мы в командировку поедем в Абакан. Хотя, может, и не говорить ничего? Она, вон, дуется…
— Не говорить? Сдурел? Она, как тебя не будет полдня, тревогу поднимет. Нет уж, дружок, давай-ка ты поговоришь. И про Ольгу не забудь.
— А Ольга чего?
— А того! Она тож тебя вечно выискивает.
— Не, как ты себе это представляешь? С Таней, понятно. А этой чего? «Знаете, Ольга, вы нас завтра не ищете, мы убываем в Абакан с рабочим визитом»… Не, давай уж, без Ольги. Она как-нибудь потерпит.
— Как знаешь. Когда вернёмся, сам будешь тут разгребать, ежель чего.
— Если вернёмся, — хихикнул Иван, заглотив ложку супа.
— Чего?!
— Шучу, шучу!
Вечером собрали нехитрые пожитки. Взяли и сухой паёк: Ваня запихивал в сидор сгущёнку, тушёнку и буханку хлеба.
— Деньги брать?
— А как без денег-то?
— Там… Там они вряд ли пригодятся, а здесь — здесь на попутках.
— Не, как знаешь, я прихвачу червонец.
— Прихвати, прихвати. И спички не забудь.
— Не забуду. Ты с Таней поговорил?
— Да не успел ещё.
— Давай, иди уже. Она, вон, на крыльце читает.
— Схожу, схожу…
— Вот и сходи.
Иван, до этого разгорячённый сборами, сразу потускнел и померк. Но друга послушал и вышел на улицу.
— Чего читаешь?
Таня безмолвно повернула к нему обложку.
— Ага, опять Эрих Мария. Куда ж без него…
— Ты меня учить пришёл, что ли? — Таня гневно сверкнула глазами.
— Да не, я это… нас тут отсылают…
Оп, и сразу во взоре подозрительность и тревога. Не, её так не проведешь.
— Куда ещё отсылают? Зачем это?
— Да там нужно чего-то отправить, купить-привезти, что ли… ну, скажут, короче. В Абакан, — добавил после паузы.
— Ааа… и надолго? — она сделал вид, что уткнулась обратно в книгу.
— Дня на три, наверное…
— Ну, пока.
— Пока, — растерянно попрощался Иван, удивлённый её спокойствием. «Ведь не поверила ж ни черта! Задумала чего или просто обижается? Да, ладно… Как ни обижается, подлянки нам делать не будет и шума лишнего не поднимет».
5
Дождь всё не унимался — вступил в хроническую фазу. Моросил, расплёскивая влагу по самым укромным уголкам.
— Уже и жёлтый лист кое-где, — Иван кивнул Андрею на пятнышко на дрожащей осинке. Они шагали к стройке.
— Так август на дворе.
— У нас жара ещё бывает в августе. Хотя и здесь бывает, чего-то не заладилось просто.
— У нас арбузы не растут, а тут, пожалуйста.
— Это ты не путай, не здесь. Здесь горы, здесь арбузов нету никаких. Это минусинская котловина славится своим климатом. А тут нет, тут осень скоро.
— Хватит умничать, ты лучше свой ум прибереги, если переход получится. Чего-то тревожно мне.
— Да ладно, чего тревожиться? Так, небольшое приключение. Опыт у нас уже есть.
— Опыт… я бы этот опыт удачным не назвал. Кто его знает, куда нас занесёт, и чего там будет.
— Не, когда у меня ощущение есть, значит, и бояться нечего.
— Нострадамус тоже мне!
— Ну, всё-таки согласись, кое-чего правдой оказалось?
— Ладно, подходим. Вроде ещё народу нет.
— Конечно, к восьми все подтягиваются. Сейчас на завтраке ещё все. Самый раз.
Они прошлёпали мимо поворота к жилой части и направились прямиком туда, где дыбились отвалы.
— Надо в воду лезть, — Иван поёжился.
— А ледяная ведь, едрёна корень!
— Не Ташкент, конечно.
— Где тут твоя линия воображаемая?
— Вот гляди: здесь чёткий мыс, перед ним как раз котлован рабочий будет, откуда плотина и вырастет. Значит, мы здесь по воде и переползём.
— И чего, идея в том, что ТЫ проходишь по воде в приблизительном месте плотины?
— Точняк. В этом всё и дело.
— А если не проканает?
— Проканает. Пошли. Разуемся только и штаны снимем. Там глубоко сразу.
Раздевшись, сразу озябли. Слезли в ледяную воду. Крупно задышали — вода плескалась выше колен.
— Хороша водица! — выдохнул Иван.
— Иди уже быстрее! — поторопил в ответ Андрей.
Холод, вкупе с волнением, вызвал дрожь — теперь ребята застучали зубами и завибрировали телом.
— Когда уже вылезать, холодно ж! — воскликнул Андрей.
— Да вроде уж можно уже, — неуверенно откликнулся Иван, озираясь. Никаких изменений. Вон, зилок вчерашний стоит.
— Уж давай вылезем. До верховьев так, что ли, шлёпать?
Содрогаясь, вылезли на камни.
— Н-н-надо подвигаться, сс-соггреться, — еле двигая челюстями, сказала Андрей. Они начали приседать и отжиматься. Сосредоточенные на физкультуре, замёрзшие, они плохо воспринимали действительность. А вдруг вокруг всё резко изменилось. В пасмурных сумерках нависла большая тень. Рубануло резко шумом. Сбоку появилась асфальтированная дорога. Андрей замер в упоре лёжа головой вверх по течению.
— Ох, ни хрена ж себе! Получилось ведь!
Иван резко вскочил, повернулся. Смахнул капли с лица, слабо улыбнулся.
— Ага.
Они встали рядом, поражённые махиной стоящей плотины. Плавным изгибом, она распирала ворота гряды, нависала, надавливая сверху. Ребята оцепенели, разглядывая.
Тут вдруг, снизу, ближе к их берегу забил фонтан, а на теле плотины вскочили пузыри взрывов и замыканий. На другом берегу из помещений выскакивали люди, стремясь отбежать подальше и побыстрее.
— Вот так попали! — Андрей, зашевелился, осматриваясь, куда можно скрыться. — Сейчас всё это к чертям рухнет!
— Вот это мощь… — Иван же, зачарованный, продолжал глазеть, не шевелясь.
— Ванёк, очнись! Ноги надо делать! — толкнул друга в плечо.
— Какие ноги, ты чего? Тут что-то историческое происходит, а ты бежать собрался.
— Ты охренел?! Видишь, чего твориться? Ты представляешь, сколько там воды? Она, вон, сверху там плещется! — Андрей ткнул наверх. — Явно, что нас кинуло в какой-то аварийный год. Кто знает, может, тут и рухнуло всё. Вон, гляди — продолжает фонтанировать и взрываться.
— Похоже, что прорыв в турбине произошёл, вот и «казэ» шарашат там везде. Сейчас вся электрика и отрубится. Интересно, какой это год? И долго ли она уже стои?т?
— Если нас сейчас тут накроет, мы этого никогда не узнаем. Попёрли отсюда.
— Стой, надо не по долине убегать. Давай тут вот, вверх полезем. Заодно и поглядим на водохранилище.
— Вот ведь ненормальный! Хана может придти в любой момент, а он экскурсии задумал…
— Я ж говорю — разумнее вверх бежать, если чего.
Андрей посмотрел вниз по течению, на ближайшую сопку и как на том берегу люди кидаются в машины и мчатся по дороге вниз.
— Ладно, чёрт с тобой. Побежали!
Они ринулись вверх по крутой сопке, цепляясь за кусты и ветки деревьев.
— Странно, что охраны нет никакой, — задыхаясь, отметил Иван.
— Какая охрана? Вишь, сбежали все, как жаренным запахло. Сдаётся мне, год какой-нибудь из тех, в которые мы у себя попадали.
— Машины похожие, ага. Ладно, сейчас посмотрим, чем дело кончится, потом и узнаем. Если вдруг, не дай бог, авария и плотине капут, то чего будет…
— Это чего, Абакану конец?
— Да уж наверняка. А то, может, волна и до красноярской ГЭС дойдёт, и там тоже чего-нибудь не сдюжит.
— Ты уж не каркай, давай. Время хоть и другое, но люди здесь тоже живут.
— Да я ж не каркаю. Так, экстраполировал просто.
— Лезь дальше уже, экстраполятор.
Они продолжили карабкаться. Темп замедлился, они подбирались к вершине. Вот уже и поравнялись с верхом плотины. Внизу продолжало фонтанировать.
— Всё, хорош! — Андрей присел, отдуваясь.
— Гляди, засуетились наверху тоже. Чего-то пытаются сделать.
— Ещё бы не пытались. У них авария, а они все сбежали!
Друзья вроде бы тоже испугались потенциальной опасности, но всё же наблюдали катаклизм как-то отстранёно, будто на экране смотрели на происходящее.
— А водохранилище какое, а! Красота! — Иван восторженно вглядывался в туманную даль, где расстилалась гладь «пруда».
— Лучше подумай, сколько этой красотой затоплено. Сколько тут? Метров двести высота.
— По проекту около того было, да.
— Вот и подумай, чего там под водой только не оказалось.
— Ерунда! Там скалы, в основном. Небольшой объём древесины. Как раз шикарное место для ГЭС. Селений почти нет. Шагонар в Туве хотели только переносить.
— Всё вот тебе ерунда! Нарушать биологическую систему — ерунда! Людей переселять — ерунда! Воду засорять — ерунда! Ход рыбы нарушать — ерунда!
Спор разгорался, внизу бултыхала авария.
— Ну, Андрюх, конечно, где-то ты прав…
— Где-то!
— Погоди. Я к тому, что, конечно, есть эти последствия всякие нехорошие. Но ведь важно что? Целесообразность! Если, в целом вектор будет смотреть, куда надо, то что ж… лес рубят, щепки летят. Без жертв никуда. Вспомни тридцатые.
— О! Начинается! Давай, Сталина приплети ещё, мало развенчивали.
— Ладно, ладно. Не буду. Короче говоря, пока вот так — ГЭС со всеми этими своими минусами, затоплениями территорий смотрится наиболее «природным» источником энергии. Энергия она ведь нужна для строительства… ну, если не коммунизма, то, по крайней мере, какого-то прогресса. Ведь нужно же прогрессировать, а?
— Вот в том и дело — нужно ли?
— Как это так?
— А вот так. Пыжится кругом человек, природу перелопачивает, а для чего? Чтобы потом на обломках жить? Ладно, ещё у нас план какой никакой в страе есть, а, вон, у буржуев погоня за прибылью и хоть трава не расти. Вот и не будет расти, если мы всё гэсами застроим или атомными отходами заполоним!
Андрей понуро замолчал. Иван тоже затих. Оба смотрели вниз, где продолжало фонтанировать.
— У них, говоришь, прибыль? А вот это, чего, как думаешь? Социализм-коммунизм построили, а? Или тут уже без СССР обошлось?
— Кстати, да. Если мы в тех годах, что и тогда, на пруду, то, сдаётся мне, авария эта совсем не случайно.
— О, гляди, наверху движение сильнее стало, — Иван махнул рукой туда, где копошилась усердно группа людей. — Может, и не развалится.
— Слушай, Вань, а у тебя такое есть сейчас, что ты будто откуда-то со стороны на всё это дело смотришь, как кино, что ли? Ведь если подумать, мы тут в мыле должны бегать с тобой: такие дела творятся, такая опасность нависла. Нет, сидим тут, спокойно так философию разводим.
— Ага, есть такое. Сам даже удивляюсь. Видать, непросто мозгу такие переходы даются. Отсюда и заторможенность такая. Хотя, нет, не заторможенность. Я бы сказал, наоборот, мы как бы сверху наблюдаем. Нам будто бы лучше видно, чем всем им, — Иван кивнул на людей, — современным гражданам.
Снова помолчали. Бурление внизу вдруг затихло.
— Так. Перекрыли, видать. Теперь вхолостую вода через водосброс должна пойти.
— И чего теперь?
— Да ничего. Вода вместо того, чтобы в турбину течь, теперь мимо вся будет сбрасываться. А там уж ремонтно-спасательные работы будут, наверное. По идее, должны быть залы машинные. Там могло порушиться, затопиться чего-нибудь.
— И люди могли быть?
— Наверное.
Андрей медленно помотал головой.
— Чего там по плану у нас, если затопление откладывается пока?
— Пробираться в сторону Красноярска. Хорошо бы попутно глядеть, чего тут и как. Но это по ситуации. У нас примерно 3 дня. То есть полтора туда, полтора обратно.
— Это если ещё обратно переход состоится.
— Ну, если не состоится — то чего нам, вообще, торопиться? — Иван подмигнул Андрею.
— Ну тя к чёрту! — расстроился Андрей.
— Шучу я, чего ты. Давай, что ли, вниз пробираться. И задача номер один — попутку до Абакана искать.
— Какие у них тут порядки, попутку искать? А не думаешь, что сейчас все в панике линяют и лишнего не подсадят?
— Да всяко может быть. Но делать нечего, другого выхода нет. Уверен, что переход назад только там, в Дивногорске.
Андрей вздохнул и полез вниз.
— Угораздило мне с тобой ведь опять ввязаться, — пробубнил он.
— Ну, ты же мне друг.
— Друг, друг…
Они спустились и в темпе пошли вниз по течению вдоль хорошей асфальтированной дороги.
— Однако и здесь всё укатали в асфальт!
— А как ты думал? Чего мы там строим? И, вообще, ты чего раззуделся? Сам же ведь строишь.
— Строю. Участвую, да. Но, думаешь, у меня чего, теперь никаких внутренних терзаний не может быть?
— Ты, Андрюх, меня удивляешь последнее время. Не, в хорошем смысле. Оказалось, не совсем ты чёрствый чурбан, — улыбнулся Иван.
— Договоришься ведь!
— Молчу, молчу. Слушай, нет ведь никого. Смотались, что ли, напуганные? Эдак, мы до Красноярска не дочапаем.
Андрей сурово глянул на друга, и тот примолк. Они шли, а сбоку плескал взбудораженный Енисей. Дождя не было, но облака висели низко — срезали сопки ватой.
— Смотри, мост впереди! — Иван указал на фермы переправы.
— И напротив посёлок.
— Домины какие отгрохали, цельный город!
Они машинально прибавили ходу, завидев цель. Вокруг по-прежнему было пустынно, и даже на мосту им никто не встретился.
Иван оглянулся назад.
— Гляди, как выглядит монументально! — он кивнул на громаду плотины. — Красота!
— А какого жителям тут под этой красотой жить? Вот когда такие аварии?
— Опять ты за своё! Ведь, может, это единственная авария за всю истории существования?.
— И нет никого, будто повымерли все, — Андрей глядел уже на приближающийся посёлок. — Хотя нет, вон, народец кучкуется.
— Похоже, на лёгкую панику: один подбежал, теперь все подбежали. Вон и возле «продуктов» толкутся.
Друзья остановились, разглядывая с моста происходящее.
— Разнёс, судя по всему, какой-нибудь гад про аварию.
— Почему сразу гад? Проинформировали людей просто.
— Если это всё централизованно делать, разве так эвакуируются? Где автобусы, грузовики? Вон, народ стихийно суетится.
А паника росла, как снежный ком. Из подъездов многоквартирных домов выскакивали граждане с тюками, тащили детей из садиков, бежали из магазинов с пакетами. Все старались побыстрее сесть в автомобили или какой другой подходящий транспорт.
— На ближайшие сопки ломятся, очевидно.
— А куда ещё деваться?
— Ну, так-то правильно, конечно. Только если чего, волной всё это накроет, по-моему.
— Думаешь, всё-таки будет?
— Не, не думаю. Чисто гипотетически рассуждаю. Ладно, мы сами не паникуем ведь, а?
— Да уж, своё мы на сопке отсидели. Двигаем дальше? Вниз по дороге?
— Городок не будем осматривать?
— Вообще, можно глянуть. Только времени не так чтобы навалом у нас. Тут в этой панике попутку разве словишь?
Они спустились с моста и спокойно пошли по улицам. Вокруг шнырял народ.
— Полицаев ни видно никаких, за порядком кто следит?
— Кстати, вон, — Иван ткнул вперёд. Там ехала машина с мигалкой. — Милиция, кстати, написано на борту. Может, мы всё-таки ещё где надо, а? — с надеждой спросил Иван.
— Вряд ли. Машины всё непонятные, явно не отечественные. Потом, вон, смотри, вывески на английском. Не, явная лажа.
— Просто, может, и ещё при СССР было такое, а? Слушай, а давай спросим у граждан?
— Не слишком ли рискованно?
— Вообще, всё наше предприятие такое, мягко говоря, рискованное, — подмигнул Иван. — Кроме того, контактов с местными нам вряд ли избежать. О, пацан как раз, вон, бежит. Эй, парень!
Пробегающий мимо мальчик на миг остановился, нахмуренно поглядывая на ребят.
— Чего вам? — грубо ответил он.
— Нормально они тут вежливые, — хмыкнул Андрей. — Того нам! Год какой сейчас, не скажешь? — рубанул он без раскачки, даже сам удивился. Иван состроил страшную рожу, мол, куда так резко?
Мальчик, нахмурился ещё больше и бочком, так бочком в сторону. А потом и рванул на полную, оглядываясь.
— Чего ты так сразу?
— Да вот вырвалось, — Андрей почесал затылок. — От хамства, наверное, обалдел.
— Будто ты прямо был другой в его возрасте. Тем более, что я тоже не расшаркивался перед ним. Чего ты взъелся на парнишку?
— Ну, согласен, согласен. Погорячился. Но больше неохота спрашивать теперь. Может, газетный ларёк найдём, а?
— Смотри, чего там человек делает?
— Где?
— Ну, вон, в яркой такой курточке, возле синего автомобиля стоит.
— Не знаю, будто ругается с кем-то. В руку будто кричит. Чокнутый, может?
— Странный он, да. Вообще, нам тут всё странным и должно казаться. Пойдём потихоньку.
Друзья, оглядываясь по сторонам, пошли дальше.
— Ё-моё! Ещё один! — Андрей махнул рукой.
— Точняк! Тоже эмоционально говорит, никого рядом нет, руку к уху прижал. Слушай, я понял, на что это похоже!
— На что?
— Когда по телефону люди разговаривают, вот так же себя ведут. Жестикулируют, кричат иногда.
— Ну, похоже, не спорю. Только вот он, на улице стои?т, какой тут телефон? Будки нет, даже стены рядом нет, где автомат мог быть.
— Да вижу я, не слепой. Но чего они тут все помешались и стали по выдуманным телефонам, как дети, разговаривать?
— Откуда ж я знаю? Тут много непонятного, на все вопросы сразу и не ответишь. Слушай, всё-таки, я думаю, никакого Союза нету уже — одеты они вот так же, как попугаи. Я тогда запомнил эту моду чётко.
— И, как назло, никакого киоска, ничего. Хотя вру, вон, мороженное есть. Хоть что-то знакомое. Глянем?
Они подошли к ларьку. Он был закрыт, но на витрине был выставлен весь иконостас холодных лакомств.
— Вот это цены! — присвистнул Иван.
— Ха, видишь, чего — бравируют ГОСТом.
— Ага, ещё, смотри, бред какой — написано «сорок восемь копеек», а сто?ит кучу рублей! Название, что ли, такое? Это они так тут ностальгируют?
— Нутро говорит мне, что вряд ли, очень вряд ли. Откуда ж тогда полицаи?
— Чего ты к полицаям пристал? Здесь нет же! Мы, вообще, не знаем, какой год.
— Ну, хорошо, не знаем. Но ты тоже понял, что уже не СССР? — Андрей сам удивился, как спокойно произнёс страшные слова. Иван затравленно на него поглядел.
— Угу, — если слышно буркнул он в ответ.
— Вот, а вспомни, какую ты дату в книжке вычитал. Не помнишь, что ль, уже?
— Как не помню, это мне навсегда вгрызлось — девяносто первый. Да, девяносто первый.
— Вот, а когда мы газету зырили — там с двадцатки начиналось, да?
— Да, две тысячи тринадцатый.
— Как ты всё запомнил! Так что, выходит, мы где-то вот в этом двадцати двухлетнем промежутке.
— А ты не подумал, что может, они милицию отменили, сделали полицаев, а потом снова, милицию?
— Да ну, бред! Это ж тогда разворот должен быть. А ты разве не чуешь, что здесь сейчас гораздо больше похоже на тот полицейский год? Да, собственно, так ли уж важно, какой год.
— Да ты чего?! Ещё как важно, когда вернёмся, надо будет представлять, когда там и чего произойдёт.
— Постой, ты что ж, хочешь будущее менять? — Андрей заржал, как конь.
Иван потупился.
— Почему бы и нет? — и пошёл дальше, встряхнув и поправив на плечах рюкзак.
— Ладно, ты только не дуйся, — Андрей бросился его догонять. — О, опять телефонные чудаки.
Иван вдруг остановился.
— Ты чего?
— Тсс! — махнул рукой, призывая к тишине, Иван. Он прислушивался. Они стояли рядом с девятиэтажным домом. Из-за угла доносился густой бас.
— Я тебе, твою мать, втолковываю — мы отсюда линяем! Чего ты тупой такой? Народ с плотины прискакал, говорит, авария — чего тебе ещё надо?… Паника? А как ты хотел, конечно, паника!.. Нету никаких спасателей к хренам собачьим! Вон, народ, уже заправки штурмует и магазины… Спасатели!.. Что?… Ты охренел, что ли, совсем? Ты там, в Красноярске своём, учти, что вас к чертям тоже смоет, ты не думай… Я развожу? Ты, давай, бери свою вертушку, да мотай сюда, поглядишь. А я тут не останусь… Запомню, не волнуйся, запомню… да-да, девятый год, можешь записать… Да, пошёл ты!
Разговор оборвался, из-за угла выполз живот, а потом и его хозяин. Расхристанный, в костюме, рубашка расстёгнута, лицо брылястое всё запотело. Мужик, вытираясь платком, в другой руке держал маленькую пластмасску и мял её большим пальцем. Сделав, наконец, нужные операции, приложил пластмасску к уху и, перекатываясь своими жирными боками, двинулся в сторону.
— Алло, Кузьмич? Здорово, Кузьмич, — загромыхал он, затихая за следующим зданием.
Друзья переглянулись.
— Понял? Телефоны это у них тут такие, — Иван поднял многозначительно палец.
— Типа раций, ага. Ну, удобно, чего уж.
— Это ж, если они так постоянно балакают, какое облучение башки постоянно, а?
— Может, поэтому он такой толстый? — подмигнул Андрей. — Кстати, как думаешь, девятый год — это он про дату говорил или что-то своё имел ввиду?
— Чёрт его знает. Но, на всякий случай, возьмём на заметку. Слушай, уж середина дня, а мы ещё в пределах видимости плотины. Никуда так не успеем.
— Так пойдём, чего мы здесь ошиваемся.
Они определились, где находятся относительно реки, выбрали улицу параллельно руслу и двинулись вниз по течению.
— Ты заметил, что народу на нас всё равно?
— В смысле?
— Ну, мы явно от них отличаемся, а никто и внимания не обращает.
— Так я бы не сказал, что сильно отличаемся. Тут, вон, мужики пробегали — не знаю, может, охотники какие или рыбаки, тоже в каких-то брезентухах таких выцветших. На наши похожи. Конечно, городские другие. Но всё равно тут тайга кругом. Да и это, не забывай — ЧП тут. Не до странных прохожих, добро спасают и себя.
— Ну да, наверное, ты прав.
Дальше шагали в тишине. Набрали темп, погрузились в равномерные думы. Городок скоро кончился, дорога выползла поближе к берегу — через ветки засквозила лента Енисея, всё так же смурно отражающего соответствующее небо. Мимо на огромных скоростях, все в одну сторону, проносились машины. Разбрызгивая лужи, не считаясь с одинокими пешеходами.
— Хоть в лес забирайся — собьют, не поперхнутся!
— Надо прижиматься к обочине.
— Главное, куда летят? Ведь если волну брать в расчёт — чего, она поможет, скорость эта им?
— Когда паника, не сильно хорошо мозг работает. Видать, на ближней сопке не сидится.
Они не раз пытались остановить хоть кого-нибудь, ведь было явно, что всем сейчас по пути — но нет, все проскакивали мимо, обдавая презрительно брызгами.
— Вань, а у нас легенда какая-нибудь есть?
— Какая ещё легенда?
— Ну, вот, допустим, подсадит нас кто-нибудь, спросит, откуда и чего тут делаем, чего ответим?
— Аа… Да придумаем, чего-нибудь…
— Не, так не пойдёт. Давай уж что-нибудь слаженное врать. А то никуда не доедем.
Иван задумался.
— Ну, чего — скажем, что из Москвы, туристы.
— То есть так, без изысков?
— А чего выкобениваться? Чем проще, тем лучше.
— Не знаю, не знаю. Само упоминание Москвы может служить не лучше визитной карточкой.
— Так это у нас, в нашем Мире. А тут, может, всё иначе.
— Сдаётся мне, это как раз то, что не изменилось.
— Да с чего ты взял? Наоборот, вон, смотри, всякой такой ерунды, что мы тогда в Москве видели и здесь навалом. Чего местным москвичей не любить? — Иван пожал плечами. — Ладно, хорошо. Свой вариант тогда предложи.
— Не кипятись, сделаем по-твоему.
Они снова затихли, продолжая мерно шагать по сырому асфальту. Шли они бодро, тренированные организмы чеканили шаг, шустрый темп горячил лица. Иван давно снял штормовку, шёл в линялой футболке, армейский ремень сверкал тускло бляхой. Андрей шлёпал в полной выкладке и даже не вспотел. Тут их обогнал очередной автомобиль — такой маленький и узкий автобусик.
Из окошка справа высунулся водитель:
— Эй, парни, надо куда?
— В Абакан идём, — с готовностью ответил Иван.
— По пути! Залезайте.
— Только у нас денег нет, — сразу предупредил Андрей.
Водитель немного призадумался.
— Да и ничего, так подвезу. Залезайте.
Парни подхватились, подбежали к машине. Уткнулись в стенку машины.
— Где дверь-то? — в волнении, вполголоса спросил у друга Иван.
— А чёрт её знает.
Водитель, наблюдая мыканье ребят, выглянул в окно.
— Японская тачка же, с другой стороны всё, — улыбнулся он.
Залезли, тронулись.
Иван с Андреем робко присели на удобные кресла. С любопытством разглядывали внутреннее убранство. Заглядывали и к водителю. На панели у того был прикреплен образок. Водитель захотел общения, чего ребята и боялись больше всего.
— Откуда сами-то?
— Из Москвы, — сразу брякнул Иван.
Водитель покосился на них через зеркало.
— Туристы?
— Туристы, ага, — Иван подмигнул Андрею, мол, по плану всё само собой получается.
— Аварию видали?
— Ага.
— О, подвезло вам, — хмыкнул водитель. — Сейчас смоет на хрен!
— Думаете? Там вроде начались работы спасательные.
— Да начались, но раз прорвало, тут, значить, никакой надёжности и нету. Простояла тридцать лет, и вот, нате, пошло поехало. Хотя вру — в восемьдесят девятом водосброс разбило половодьем. В общем, под косой ходим мы тут. Меня Сергеем зовут, — представился он под конец эмоциональной тирады. Было ему на вид лет тридцать пять — сорок. Крепкий, с разлапистыми руками, небритым суровым лицом и совсем будто не своим, прилепленным от кого-то другого, носом-лепёхой.
Иван, чуть ли не блокнот достал записывать ценные сведения. Андрей слушал спокойнее, но тоже был весь во внимании.
— Когда, вы говорите, была авария ещё?
— Да точно не помню, но вроде лет двадцать назад.
Парни переглянулись — времянахождение было, похоже, определено.
— Вообще, конечно, с плотинами с этими наделали дел в совке. Не, так понятно, стройка социализьма-коммунизьма, все дела. Но загубили, конечно, много.
— А вы почему нас подобрали? Народ, вон, кругом торопится смыться поскорее, — вдруг сменив тему, встрял неожиданно Андрей.
— А чего торопиться? Ежель хлынет, так и хана всё равно, что так, что эдак. Куда тут не залезь. А вы идёте такие мокрые, явно неблизкий путь держите, чего не подвезти?
— Так что насчёт загубили? — Иван вернул назад.
— Да чего-чего… Затопили земель сколько, лесов. Людей сколько переселили. У меня батянька родом из-под Братска — переселили. Цельная трагедия была, рассказывал. Хотя сам он мелкий ещё был, но запомнилось. Врезалось в память, можно сказать. А сейчас, слух пошёл, Богучаны будут достраивать. О, парни, скажу я вам, это хана совсем будет. Раньше, конечно, тоже валом переселяли, но хоть какую-то справедливость старались соблюсти. А эти сейчас чубайсята, они разве ж о людях подумают? Где там! Спихнут с землицы своей, как хошь, так и живи. А кто воспротивится, с тем церемониться не будут. Затопят, и всего делов.
— Как затопят?!
— Да вот так. Эта гидра и не такое может. Чубайсята, я ж говорю.
— Кто? — не удержался Иван.
— Да РусГидро это — мы их так называем. Там же Чубайс главный. Вот они всё и гребут под себя.
Сергей покачал головой, притих. За окном просветлело — расступился лес, дорога выползла в маленький городок. Друзья прилипли к окнам.
— Майна, — прокомментировал Сергей.
Вдруг Иван резко ткнул Андрея в бок. И показал в окно.
— Чего там? — недовольно буркнул Андрей.
— Плотина.
— Ну, и чего?
— Того! — Иван сделал бешенные глаза.
— Ага, Майнская ГЭС — спутник верхней махины. Когда там сброс большой, тут выравнивают. А то народ снизу совсем офигеет от такого счастья — половодья раз в неделю. Тут хоть немного о людях подумали. Кстати, рыбхозяйство здесь — форельку развели. Я иногда беру.
Иван не слушал, а уткнувшись к стеклу, разглядывал очередное водопрепятствие.
— Чего ты раскипишился-то? — Андрей тоже забеспокоился волнениями друга.
— Ты забыл, что ли, наш принцип перехода?
— Да помню я. Через одну плотину зашли, через другую вышли.
— Вот!
— Чего вот? Поэтому и лудим до Красноярска.
— Чего ты такой тугоумный, а? — возмущённо шипел Иван. — Выход через плотину! Плотину!
Андрей, нахмурившись, мысль уяснил.
— А может, необязательно?
— Может, но ты также сомневался в переходе сюда. А в том, что должна быть нижняя сразу за верхней, это у меня такая же уверенность, — налепил в косноязычном волнении Иван.
— Ну, если уверенность… Чего, тормозим тогда?
Иван задумался, закусив губу.
— Нет, давай уж Абакан поглядим современный. А потом сюда. Хотя… если тут не получится, надо будет гнать до Красноярска, а времени не будет. А, ладно! Была не была! Рванули в Абакан!
Сергей с интересом поглядывал в зеркало на приглушённо, но возбуждённо беседующих ребят.
— Первый раз у нас? — нарушил он их беседу.
— Первый, — ответил неуверенно Иван. Андрей продолжал молчать.
— Чего, и в Сибири не бывали раньше вообще?
— Нет, не бывали.
— А, ну, конечно, тогда вам тут всё в диковинку. Просторы, горы, реки, тайга ядрёная? — хмыкнул водитель. — За романтикой, выходит?
— За романтикой, — поддакнул Иван.
— Да… Я вот тоже, помоложе был, романтизьм какой-то всё видел. А, когда Союз крякнул, то уж тут не до романтики было. Тувинцы, например, оборзели совсем. У меня дружбан из армии — как раз оттуда, из Кызыла. Слиняли они в девяностые. Ведь на улице не появишься…
— Но тайга на месте осталась? — Андрей не удержался, съязвил, прервал. Иван пхнул его в бок — он опять «конспектировал» ценные сведения.
— Тайга? А как сказать, — с прищуром в зеркале засомневался Сергей. — Китаёзам, вот, отваливаем лес. Выходит, не очень на месте. Не, парни, кругом на природу ошейник набросили, не продохнуть. Не поймёшь, куда жить… Вроде работать можешь если — не пропадёшь. Вон, опять же машина, дом у меня. Кручусь, жить можно. Но чего-то ведь не хватает, и романтизьма нету, — засумбурил случайно прилетавшими мыслями водитель. — Одно время хотел тут народ чуть ли не отделяться, когда распад этот начался. Поначалу все испугались, хоть и орали про демократию там всякую. А как до дела дошло — трухнули. Потом хреново стало — пояса затянули, жрать нечего. Ельцина на рельсы требовали, а у нас тут Москву вашу толстую отцепить захотели. А чё? Доят Сибирь-матушку, себе сливки, а нам земли разорённые… Конечно, народ возмутился. А потом вроде притихли. Хотя я бы вот Туву это отсёк вместе с Чечнёй поганой.
— Как отсёк? — выдохнул в изумлении Иван.
— Да вот так! Пусть отдельными государствами живут. Пусть помучаются в независимости. Вона, на что в Союзе грузин кормили, первые они ведь на лихом коне отскочили. И чего, счастливы? Постоянно резня у них теперь без старшего брата. А, вообще, парни, грустно. Я мелкий был, помню, что дружнее было. Даже тувинец с бурятом смирные ходили. А тут сразу нож за спиной затаили. Не знаю, не понятно. Я вот интернет недавно дочурке сделал. Тоже стал посиживать. О, парни, скажу я вам, чего только не понапишут! Совок пнуть — первое дело! А западу подлизнуть. Не, ну, кое-что верно пишут. У меня у самого брат деда в БАМлаге сгинул, я спасибо за это никак не могу сказать. Но эти ведь всё в один котёл мешают. Уж и космосом недовольны, лучше, говорят, машины бы легковые делали.
— Где говорите, такое пишут? — Иван уже перегрузился непонятной информацией, половину пропускал, не мог всё впитать.
— В Интернете, мать его за ногу!
— Газета, что ль, такая?
Сергей не смутился, продолжал на своей волне:
— Газета тоже. И телек. Чего там только нет. Всё там! И все! Каждая шавка теперь брякает, народ подхватывает, и понеслось. Непонятно, работает кто, аль нет? Горы понаписаны, не разгрести. Я, бывает, сяду за компьютер этот, будь он неладен! И время уж час прошёл, а и не заметишь. Плюну, уйду подальше. А молодые, дети? Сиднем просиживают! У вас, наверное, совсем плохо, в городе большом?
— Да вроде ничего, — не подумав, выдал Андрей.
— Ничего, — усмехнулся Сергей. — То-то ничего, что народ к нам на отдых прёт. Не на моря какие, а к нам.
— Так красоты ж какие! Мощь!
— Красоты, это верно. Только наш вот народ, местный, сам всё больше в Таиланд чешет отдохнуть.
— Куда?! — воскликнули разом и Иван, и Андрей.
— Ага, я сам офигел, когда жена такое выдала. Хочу, говорит. Все едут, и я хочу. Я за голову схватился. А тут и дочка поднасела. Ладно, думаю, чёрт с вами! Поднакопили деньжат, слетали. О, парни, скажу я вам… вы-то были, небось?
Парни покачали головами.
— Нет? Хм… ну, ладно, — Сергей недоверчиво пожал плечами. — Я так думал, что в Москве каждый уж там побывал в далях этих китаёзных. Ну, или кто там они?
— Таиландцы? — Иван с трудом улавливал суть, цепляясь за знакомые названия — географию он знал хорошо.
— Вот-вот. Короче, парни, порнуха полная! Шлюхи на каждом углу! Шоу всякие! И, главное, ведь не простые шлюхи кругом, — он покачал головой, вспоминая. — Эти они все…
Сергей запнулся и покраснел.
— С хренами они шлюхи, вот какие, к едрёной матери! — выплюнул он, наконец, трудные слова.
— Чего? — Андрей даже не удивился, обомлел просто. Иван, тот давно уже просто слушал, не сильно погружаясь в смысл сказанного.
— Вот и того! Операции делают, сиськи ро?стят, жрут всякие таблетки от этого и выходят такие… бабо-мужики. Жена ржёт, весело ей, а я и деваться, не знаю, куда. Хорошо дочку спать уложили, когда это безобразие смотреть ходили. Шоу это грёбанное. Не, пацаны, дрянь дело! Наши там дома скупают, вывески по-русски… А на хрен нам эта земля позорная? Нет, ведь лезут туда бездельники всякие. Ага, московские, в основном, — он глянул в зеркало на ребят. Те слушали. — На чужой земле остаются, а свою ведь бросают, черти! Вот, что обидно! Кой-какие деньжата у страны появились, так давай, сверху до низу всё просирать, в землю свою родную ни черта ни вкладывать!
— А вы вкладываете?
— А как же! — Сергей расправил плечи. — Это я вам только по секрету… Я чего тут на ГЭС заработал, да жена чего там подгребает в агентстве своём, мы ж не только дом построили и всякие цацки, да на поездку эту дурацкую. Я лесопилку делаю. Ага. Так-то она пока не работает, но уже на мази всё.
— И чего, в одиночку всё?
— Это ты верно бьёшь. Есть тут слабина. Не набрал пока народ. Но не думай, я наравне буду работать. Не, ну, как организатор, конечно, побольше себе буду забирать, но ведь так и до?лжно, же, а?
— Так это эксплуатация человека человеком выходит, — возмутился Андрей и получил тычок от Ивана.
Сергей зло зыркнул в зеркало и замолк.
— Ты чего? Высадит нас сейчас, — зашипел Иван.
— Да и пускай, — отмахнулся Андрей, отвернувшись в окно. За окном лес отступил; поля чередовались с отдельными островками деревьев.
— Подъезжаем, — Сергей обиделся и больше не сыпал пространными рассуждениями, не скакал с одного на другое. — Вас где высадить? Я через центр буду проезжать.
— Возле вокзала где-нибудь можно?
— Можно и возле вокзала.
Так в тишине они въехали в мокрый город. Наблюдалось всеобщее беспокойство — слухи дошли, улей растревожился. На заправках стояли очереди, народ мельтешил на улицах, снуя между торговыми точками.
— Закопошились тоже. Боятся, что смоет, — кивнул Сергей. И вновь перескочил, видно, не давало покоя. — Ты, это, прав. Меня это тоже ка?лит всё время: как так, люди вкалывают на дядю, дядя всё себе сгребает. Не, ну ладно, если ещё, действительно дядя этот с нуля всё поднял. Но ведь чаще всего как? Притырил там чего, отжал в своё время и привет! Вкалывают на него, он срубает себе в карман. Несправедливость? Ещё какая! Выходит, и я так же хочу? Не, парни, вот точно вам говорю, хоть вы и первые встречные-поперечные, наравне с работниками своими буду батрачить. Я чего, думаете, деревня деревней? А вот и не, я ж в Интернете ентом книжки по организации труда всякие умные читаю, как дело построить, как работника стимулировать. Вот оно чё! Тоже не лаптем щи хлебаем, — он снова раздухарился, подмигнул в зеркало. Всё, хорош базарить. Приехали.
Андрей с Иваном засуетились, засобирались. Стали благодарить. Благодарил, конечно, один Иван. Андрей чего-то там буркнул, да отвернулся.
— Ладно тебе, чего надулся? — Сергей вылез из машины, пожал руки парням. Похлопал Андрея по плечу. — Ну, бывайте! И давайте, в Москве там своей за страной глядите, а то не станет скоро страны.
— Куда ж больше? И так уже нету, страны нашей, — грустно резюмировал Иван вслед уезжающей машине. Они стояли на вокзальной площади. На удивление, вокзал никто не штурмовал.
— Они тут чего, исключительно на автомобилях, что ли, передвигаются? — глядя на пустоту вокруг, отличную от дорожной суеты на заправках, спросил Андрей.
— Да чёрт ногу сломит, как они тут живут. А нормальный мужик, а?
— Да ну, ерунду какую-то гнал, сам, по-моему, не знает, за что словом зацепиться. С одного на другое, с пятого на десятое. Слушай, а, похоже, у них тут капитализм махровый, а?
— Не ясно, чего у них тут. На бардак больше смахивает. Но опять же, если Сергея этого слушать. Таиланд ведь, понял. Не абы чё, — Иван мотнул головой. — Так, ну чего стоять? Можно и по пути поговорить. В Абакане мы гуляли у себя, теперь погуляем тут?
— Слушай, жрать, вообще, охота. Перекусим, может?
— Годится. Прямо, вон, на лавочке, давай, и присядем.
— Чего, прямо тут посреди площади у всех на виду?
— Ну да.
— Не, мне комок в горло и не полезет. Давай, чего-нибудь поукромнее найдём.
— Ладно.
Они отошли от вокзала. Приглянулся тенистый дворик, сели. Достали снедь. Иван откупорил банку тушёнки, Иван нарубал хлеба. С аппетитом стали наворачивать.
— Конечно, чего он плёл про гермафродитов этих — это, конечно, ни в какие ворота.
— Чего тебе, однако, из его слов запомнилось больше всего, — подмигнул Иван.
— Можно подумать, про лесопилку тебе интереснее показалось?
— Так ты с вопросом полез, после чего он нас чуть не высадил.
— Кстати, про высадил. Чего с планом нашим первоначальным?
— С этими россказнями забыл совсем, ага. Короче, думаю я, что надо нам к той плотине, что проезжали двигать. Майна, кажется, городок? Ну, вот. Туда. Там пробуем переход. Уверен, что это место — путь назад. А Красноярск в другой раз тогда.
— Какого ж лешего мы сюда припёрлись?
— Андрюх, ну какого — мы ж сюда не просто переход сделать и обратно слинять.
— Нет?
— Нет! Желательно вкусить действительности, пусть и кривой такой, местной. Осмотреться, поглядеть. Неужто не пригодится там, у нас?
— Вот сейчас ты и осмотришься, чую, — Андрей кивнул в сторону приближающегося человека.
Человек оказался не простой, а милицейский. И совсем неслучайно он шёл к ребятам. Андрей дёрнулся, намереваясь смыться.
— Сиди! Ничего он нам не сделает. А вот если бежать…
Милиционер подошёл.
— Старший сержант Рыкин, — вялое касание фуражки. — Разрешите посмотреть ваши документы?
— А зачем это, старший сержант? — Андрей, не сумев сбежать, начал наглеть.
Рыкин удивился, скривив рот.
— Поступил сигнал. Обязаны проверить, — лениво объяснил Рыкин.
— Что проверить?
Рыкин начал терять терпение.
— Граждане, не борзейте! Давайте уже документы, а то я буду вынужден препроводить в отделение. Там будете ваши вопросы задавать. Волнуются бабули, что за подозрительные личности закусывают тут.
— Да вон же сидят люди! Ещё и выпивают! — Иван возмущённо показал на алкашей невдалеке, — «Вот мы и забурились, не вылезти».
— Так, короче, заболтался я с вами. Либо документы, либо пройдёмте.
«Была не была», — Иван выхватил из рюкзака паспорт. Блеснула соответствующая надпись, герб с венками. Андрей очумело поглядел на друга, постучал пальцем по виску.
Милиционер аккуратно принял документ. Поглядел на обложку. Хмыкнул. Раскрыл. Вчитался, сдвинул на затылок фуражку. Глянул на Ивана, снова уткнулся в паспорт.
— Это… это чего такое? Документики нормальные есть? — он растерялся.
— Так вот же, паспорт гражданина. Чем не документ? — Иван от волнения вышёл на новый уровень наглости и попёр в атаку.
— Так это… Нет таких документов давно, отменили. Кажется, — Рыкин пребывал в растерянности.
— Ну, где отменили, а где вот, есть. Что там не так?
— Ну это…, - твердил милиционер. — Вот год рождения ваш, гражданин Мельников, какой? — вдруг прищурился Рыкин, пытаясь обрести почву под ногами.
— Тысяча девятьсот пятидесятый, товарищ старший сержант!
— Хехе, — нервно захихикал Рыкин. — Выходит, вам это… — начал считать туго в уме. — Пятьдесят девять лет?
— Если год на дворе две тысячи девятый, выходит, так. «Что я несу, что за вздор?», — Иван сам себе поражался.
Рыкин вдруг посуровел.
— Так, дошутились! Хватит! — взял под козырёк. — Пройдёмте!
— А если мы не захотим? — продолжал наглеть Иван.
Андрей пихнул его, собираясь:
— Хорош уже, пойдём. Допрыгались.
— Если вы окажете сопротивление, я вызову подмогу. Но не советую, это же сразу статья. По-хорошему же прошу.
С Ивана нахрапистость вдруг слетела, он и тоже стал собирать пожитки.
Они вяло поплелись за приосанившимся сержантом, вышли из двора и оказались перед уазиком. То, что это УАЗик — ребята поняли сразу, хоть он и отличался от привычного им автомобиля.
— Залезайте, — Рыкин отворил дверцу сзади. Друзья послушно заползли внутрь. Дверца с решётками захлопнулась.
— Дело табак, — подвёл итог Андрей.
— Да ладно, отпустят. Чего мы такого сделали? — вновь приободрился Иван.
— Конечно, сущая ерунда — документы поддельные!
— Чегой-то они поддельные? Всамделишние, настоящие.
— Ага, конечно. Страны нету, а паспорт есть — как это называется?
— Да ладно, скажем, что не простые туристы, а путешественники во времени.
Андрей даже не улыбнулся, глянул исподлобья. Отвернулся.
— Вот ведь дурья башка, — пробубнил под нос.
Рыкин залез. Рядом сидел ещё один старший сержант.
— Чего за ханурики?
— Бабкин сигнал отработал. Мутные какие-то типаны.
— Серьёзные? — водитель обернулся.
— Да не… Но придуряться начали, шутковать удумали — для воспитательных целей отвезём.
— А, это правильно. Чего, в отделение тогда сгоняем?
— Ага, поехали.
Мотор взревел, они рванули. Ехали в молчании. Рыкин не делился с партнёром деталями задержания — то ли боялся, что засмеёт, то ли благородно покрывал ребят. А сами ребята, подавленные, качались на ухабах на лавочке.
Тормознули. Хлопнули дверьми милиционеры.
— Давайте, хулиганы, вылезайте, — пригласил на выход Рыкин, выпуская на воздух.
— А вас в полицию ещё не переименовали? — читая надпись про милицию и номер отделения, выдал Иван. Андрей в полном изумлении посмотрел на друга.
— Какая ж муха тебя укусила? — прошептал он.
Сержанты замерли.
— Слушай, Мельников, или как там тебя? Ведь моя доброта, она ведь может и кончиться. Ты чего несёшь? Ты чего нарываешься, а? Я к вам нормально же? Ты чего, хочешь пятнадцать суток метлой махать, с алкашами и бомжами тусить в грязной камере? Я ведь устрою!
— Никак нет! — по-военному вытянулся Иван. — Простите, ляпнул, не подумав. — И добавил втихаря Андрею. — Смотри-ка, пятнадцать суток осталось.
— Вот! Ладно, проходите. Оформим вас.
Прошли в тусклое помещение. Миновали скучного дежурного, зашли с другой стороны.
— Рыкин, ты кого мне привёл? Кто это? — нарисовался усатый капитан.
— Товарищ капитан, подозрительные лица. Без документов.
— Да какие они подозрительные? Турист обыкновенный. Чего ты ерундой занимаешься? Ты видишь, чего в городе творится?
— А что творится, товарищ капитан?
— А то творится, что вот-вот мародёры полезут, как только паника усилится! А ты туристов привёл.
— Так я ж, как раз за порядком и следил.
Тут из другого кабинета влетел ещё один милиционер в звании старшего лейтенанта.
— И погоны у них такие же примерно, — продолжал свои наблюдения Иван.
— Вот ведь натуралист! — возмутился Андрей. — Ванёк, ты, может, не будешь больше хрени всякой болтать, а то ведь загребут.
— Прорвало! — у лейтенанта был расстёгнут ворот, вид он имел расхристанный и всклокоченный. — Только что позвонили из Майны — слышали грохот.
— Грохот? Воду они видели?! Вась, ты мне брось тут разводить!
— Воду вроде не видели, — старший лейтенант полез в карман. Достал небольшую коробочку, потыкал в неё, сунул в ухо.
— Точно — телефоны такие. Переносные, — подмигнул Иван другу. Его понурость совсем прошла, ему было интересно. Форс-мажор давал много ценных наблюдений.
— Я уж догадался, — а вот Андрей был по-прежнему хмур. Его все эти перипетии радовали мало.
— Не берёт никто, — лейтенант оторвался от коробочки, показывая её растерянно окружающим.
— Так. Спокойно. Если чего, должно же быть оповещение, правильно? Нас — в первую очередь, я уж не говорю про сирены в городе.
— Пал Палыч, сдохло всё ведь давно, — робко встрял Рыкин.
— Как сдохло?!
— Так вот год назад была учебная тревога — не сработало почти ничего. Мэр тогда велел всё починить. Строку в бюджете завели.
— А, и деньги все просрали, и ни хрена не сделали! Вот ведь ж везде козлы! Хапуги!
Подчинённые виновато глядели на разбушевавшегося начальника.
— Товарищ капитан, так может, надо позвонить в центральную?
— Звони, Васенька! Давай!
Лейтенант бросился к дежурному и начал накручивать колесо телефона.
— Товарищ капитан, а с этими что? — будто вдруг вспомнил Рыкин про Ивана и Андрея.
— С этими? — капитан задумался на мгновение, окинув мутным взором ребят. — Рыкин, ты чего меня всякой хренью отвлекаешь? Пусть валят на четыре стороны! А лучше на горку куда-нибудь, — добавил капитан задумчиво.
— Свободны, — великодушно сказал Рыкин ребятам и сразу отвлёкся.
— Смываемся, пока они не передумали. И поживее надо! — дёрнул за рукав Андрей друга.
— Погоди, интересно же.
— Ванёк, ты совсем одурел? Если действительно прорвало, оно через час тут будет! Смоет к чертям!
— Ну, не через часок, а, скорее, два. Так что успеем.
— Куда успеем, тут же плоско кругом!
— Не, есть там холмик, я помню, когда нас привезли, заметил башни на нём.
Андрей схватился за голову, но бросать друга не стал.
— Ванька, ты чего? Ты ж видишь, они тут в панике, дыма без огня не бывает.
— Андрюх, ну ещё немного давай побудем?
— Делай, чего хочешь, — бросил Андрей сопротивляться, уселся на стул.
— Скоро пойдём, — обрадовался Иван.
Но только ничего особенного не происходило. Милиционеры вяло суетились, начальник потел, названивая, задержанные за решёткой наблюдали.
— Товарищ капитан, может, всё-таки сами, на Самохвал двинем?
— Ты озверел, Поляруш?! Без команды?! Ты куда задержанных денешь? Ты что, пост свой оставишь?! — капитан бушевал.
— Вы как хотите, Пал Палыч, а я тикаю. Они там все посбегали, а мы тут будем ждать второго пришествия. Нет уж, дудки! Я эвакуируюсь, — лейтенант надел фуражку, прихватил кожаную сумку и сунулся на выход.
— Стоять! — заорал капитан. — Стоять, старший лейтенант!
— А что вы сделаете? Стрелять будете? — усмехнулся от двери Поляруш.
А капитан не шутил, капитан достал табельное и направил ствол вверх. Лейтенант побледнел и прижался к стене.
— Быстро. Вернулся. На своё место, — бухая отдельно тяжёлыми словами, скомандовал капитан.
Лейтенант также по стенке протиснулся в свой кабинет. Капитан, шумно дыша, утёрся платочком, сунув оружие в кобуру.
— Видал, спектакль какой? — восхищённо пролепетал Иван.
— Всё, теперь дёру, — снова потянул его за локоть Андрей. Иван нехотя подчинился, они тихонько вышли на улицу.
Пасмурный день тянулся неспешно к вечеру, облака будто поредели, но чистого неба всё равно не показывалось. Кругом было шаром покати: ни людей, ни машин. Только котяра с оборванным ухом сидел, да спокойно умывался.
— Я так и не понял, затапливает или нет. А ты? — Иван настроился, наконец, на текущие проблемы. Отошёл с «наблюдательного поста».
— Чего-то не разберёшь. С одной стороны, такой кипешь в милиции — с просто так, что ли? С другой, ну не может же так всё развалиться, что никакого оповещения? Эдак, в любое время провокации устраивай. И, главное, нет вокруг никого — это чего, сарафанное радио?
— А чего им радио? Они, видишь, из первых рук теперь информацию получают сразу. Остался там человечек, он звонит через этот телефон свой переносной — сигнал дан. И тут, давай, слух расползаться. И быстро так всё. Вот жители и подсуетились. Уж с утра времени сколько прошло? Начало седьмого, кстати. уже.
— Да, нам бы такой телефон не помешал.
— Чего бы ты сделал? Шихову б позвонил? Сказал бы: Владик, глянь-ка, чего там и как, — улыбнулся Иван.
— Не неси пургу. И, вообще, Вань, у меня временами ощущения, что ты того, с приветом здесь сделался. И эти времена всё чаще. Не, ты и в нашем миру не самый нормальный из всех, но тут из тебя так и прёт!
— Есть такое, ага, — вздохнул, соглашаясь, Иван. — Я ж говорю, будто во сне я такой, со стороны смотрю на это всё, не ощущаю присутствия своего тут. Ты для меня такой стержень, за который и держусь.
— Стержень тоже мне нашёл! Держись уж тогда сильнее, а то ведь и не сдвинешь иногда, — усмехнулся Андрей. — Так чего, плюём на потоп тогда уж? Чему быть, того не миновать?
— Ага, думаю, так. Нужно из города выбираться, чтобы переночевать. Ночью тут спокойно точно не будет. А завтра двинем тогда в Майну эту. Будем переход обратно пробовать.
— Это дело! Переход назад — это приятно, — обрадовался Андрей. Возвращение замаячило в конкретных планах.
— Я бы знаешь, ещё чего? В кино бы зашёл местное.
— Ты опять?!
— Шучу! Но газетку из киоска, может, стырим? Ну, подумаешь, одна газетка всего.
— Ещё и ворюга! А такой ведь хороший мальчик рос.
Наводнения всё ж не случилось. Друзья, выйдя из города, видели машины, робко возвращающиеся назад. Таких было мало, видимо, основная масса сидела вокруг по сопкам, ожидая проверенных новостей. А проверенного, похоже, ничего и не было. Каждый был сам за себя.
— Как же этот мирок их неустроенный меня напрягает! Что тогда в Москве, что тут. Вроде тайга, поближе нам должно быть, а нет какая-то жаба лезет отовсюду, подленькое чувствуешь на каждом шагу, — Андрея потянуло на откровенность. — Ведь посмотри, люди не люди, волки! Капитан вроде ничего… Но что это за дисциплина, что за организация, если ему за оружие приходится хвататься?
— Да, капитан нормально этого хлыща приструнил, согласен. Ты знаешь, Андрюх, я ж со своего «наблюдательного поста» тоже такое чувствую, хоть и отстранённо. Только ведь непонятно, как оно должно быть: в другое время мы, так и кажется всё не тем, как есть. Путано получается.
— Но понятно. Мы чужие, от этого и душевный неуют. Это ясно. Но подумай сам — мы там у себя, строим светлое будущее. И чего? Не построили? Или это вот светлое — оно вот такое сероватое? Как нам там у себя теперь быть, зная, что такая неприятность выйдет, как там не тужься?
— Да нормально быть! Ничего ж нам не сделалось от тех детских путешествий?
— Это как сказать. Танька, например, не изменилась, хочешь сказать? Я уж про Сёму пресловутого молчу.
— А что Танька?
— Ага, давай, изобрази наивного дурачка. Была гром-баба, гроза всех пацанов, а стала тихая красавица, вздыхающая по своим алым парусам. Хоть паруса и рядом, просто опущенные. Про тебя, про тебя толк, чего хихикаешь?
— Ну, я понял. А мы с тобой как изменились? Чем таким на нас повлияло, если ничего особенно не произошло — школа, институт. Как у многих.
— Не скажи. Случилась такая цепочка, что мы вот тут оказались. Вряд ли ж случайность?
Иван задумался. Они вновь шагали по дороге, былой бодрости уже не было, за день нахожено было немало, усталость цепляла вялые ноги, накидывала теней на лица.
— Может, и не случайность, — согласился Иван. — Ведь я сколько ещё раз пытался перейти там, у нас — и ничего. А тут раз, щёлкнуло — надо идти! И сразу случилось. Так чего, выходит, там, в детстве тренировка, что ли, была? А сейчас всё по-серьёзному?
— Не знаю, Ваньк, не знаю. Твои видения, твои переходы — знать, тебе и карты в руки, Андрей помотал головой. — Слушай, пора бы уже нам ночлег искать. Может, как раз за мостом слезем и возле реки поищем чего? Там кусты хоть какие-то, дрова есть. Чайку сделаем, а? — он указал вперёд.
— Это да, надо бы уже и отдохнуть. Устал, как собака, если честно. А за два дня надо будет километров шестьдесят отмахать ведь.
— Сколько?!
— А может, и поболе. Мы ж ехали часа полтора, а гнал он прилично. А чего ты? Сорокес сделаем, нормально будет.
— С тобой свяжешься, никакой жизни не будет, — заворчал Андрей, слезая с дороги на перпендикулярную тропинку.
— Так это, так же интереснее? — робко поинтересовался Иван.
— Интереснее ему, — продолжал бурчать Андрей, шлёпая по лужам.
Они продвинулись ещё немного и вышли к прибрежному кустарнику. Внизу вяло шебуршился Абакан. Тропинка вывалилась на небольшую полянку со следами костра.
— Загажено, конечно, — Иван окинул взором помойку кругом. — Но сойдёт для ночёвки, а?
— Вот ведь свиньи! И чего, если мы бы здесь родились, то, думаешь, такими же были бы? Спокойно бы глядели, да ещё и своего подбросили? Тьфу! — возмутился Андрей, пнул консервную банку и стал доставать из рюкзака продукты.
— Ну, чего, где-нибудь здесь и заляжем? Подстилку тут кинем, а?
— Да, давай. Я водички вскипячу, макарончиков сварим.
Они по-быстрому наладили нехитрый походный быт. Сгребли мусор в кучу, расчистили от веток место под лежанку, натаскали плавника для костра, расстелили старое одеяло, набросав под него сухой травы. На костре забулькало.
— Жрут маленько, — Иван звонок прилепил комара к щеке.
— Да несильно уж, всё-таки август.
— Но я под сеткой буду спать.
— Конечно, ночью навалятся. Особенно перед рассветом.
— А вот так прибрались, костерок горит, варится еда, и вроде бы всё то же самое, как у нас, — мечтательно проговорил Иван.
— Так это ж вечные дела: костёр там, вода. Хотя воду видишь, сами же с тобой перекрыть хотим. Вот, может, они тут, вообще, всё перегородили — вспомни, чего водила рассказывал? Так что не факт, что течёт всё то, что у нас текло.
— Зато мы делаем ракеты, и перекрываем Енисей. Андрюх, ну а как, как иначе?
— Да вот не знаю, я как! Про что и говорю, что путано и непонятно в душе?. Думаешь, мне не охота делать великие дела, перелопачивать всё вокруг? Да когда даже огород вскопаешь, и то удовлетворение. А тут стройка такая! Конечно, удовольствие, чувство жизни. Но только иногда и призадумаешься, а после путешествий с тобой, так, вообще, голова трещит от мыслей. Как бы так сделать, чтобы сооружать, но не ломать; строить, но не корёжить старое; подчинять природу, но не ломать ей шею; не плыть по течению, но и не иссушать это течение к чертям? Как найти тот баланс и грань, но которой сбалансировать?
— Мне дед Андрей, знаешь, чего говорил?
— Чего?
— Не сиди, сложа руки, но и смотри вдаль, чего там в этой дали руки понаделывавают. А я ему — как увидеть, чего получится? Это я ещё мелкий был, а соображал. А он — а ты смотри, чтобы людям было до?бро от деяний твоих. Да детям этих людей, да внуками. Так ладно и получится.
— Ну и чего? А как понять, что такого сделать, чтобы внукам было хорошо? Вот мы сюда заехали, тут, по идее, наши внуки могут быть. Чего мы им хорошего понаделали? Море рукотворное, чтобы купаться?
— Опять ты за старое! Я ж тебе говорил, что, может, это не самое лучше решение энергетических проблем — ГЭС наши пресловутые — но, на данный момент… тьфу! — Иван за разговором забылся, — На момент нашего шестьдесят девятого, мне лично представляется лучшим решением. Атомные кажутся много опаснее для природы, земли, потомков. Или сидеть без энергии — но это другой полюс, это сидеть, сложа руки. А обидно: столько знаний, умений, технологий, а применить некуда. Жизнь утекает мимо, не оставляя следа. Душа пустеет.
— А не думал ты, чтобы направить все вот эти знания и умения, про которые ты сказал, как раз на придумывание, как энергию в нужном количестве достать, не корёжа природу совсем?
— Как так совсем? Совсем не получится, мы своим рождением уже наследили.
— Хорошо, хорошо. Имел ввиду, чтобы усилия были направлены не на эффективность добычи энергии, то есть, не на то, чтобы как можно проще, с наименьшими затратами получить джоули, а так, чтобы пусть и дорого обойдётся, да поменьше разрушения планетарного будет. Вот как-нибудь так.
— Так вот, гидроэлектростанции всем этим требованиям и отвечает.
— Ага, а как насчёт аварии, которой стали свидетелем?
— А тут я бы спихнул на недобросовестность эксплуататоров, а никак не на создателей и творцов.
— Эх, Ваньк, по-моему, идеализируешь ты Союз.
Иван удивился словам друга, вылупился на него сквозь дым.
— Не, ты не думай, что я крамолу какую задумал! Ты ж меня тыщу лет знаешь. Я ж комсомолец, в конце концов! Уставился, как на врага народа, — Андрей заглянул в котелок. — И давай уже пожрём, в конце концов. А то желудок прилип к позвоночнику.
Они слили воду из котелка, кинули в дымящиеся макароны тушёнку и начали рубать ложками из одной посудины.
— Так чего ты там предъявить хотел? — с набитым ртом пробубнил Иван.
Андрей вдыхал открытым ртом — зачерпнул слишком много, стало горячо.
— К тому, что, может, мы коммунизм и построили, да, похоже, он рухнул. Вспомни тот учебник по истории, погляди тут вокруг — значит, чего? Неидеальность вкралась, не всё там гладко у нас. Да это понятно, что даже в партии гнид всяких хватает. Я не про это, я про то, что, похоже, людям простым нутро тоже заменили. Негеройские они тут. То ли дело у нас на стройке. В кого ни ткни…
— А как же Орехова?
Андрей сразу споткнулся, замолк, только замахал активнее ложкой.
— Орехова? А чего ты думаешь, она тоже это… геройская, — подумал немного, потом махнул рукой. — А! Чего с тобой!
— Да погоди ты этот мир хоронить, может, тут перестройка какая случилась. Может, это коммунизм такой, — ляпнул вдруг Иван.
Андрей поперхнулся. Заржал.
— Ты, Иван, как бухнешь хрень какую-нибудь, аж неудобно становится. Коммунизм тут! Ага, и полицаи надсмотрщиками, — он снова засмеялся.
Увлечённые разговором и ужином, они не заметили, как к ним на полянке вышли трое.
— Здорово, парни! — растягивая «о», поприветствовал один из них, мо?лодец лет двадцати пяти с наглой рожей и широкими плечами. — И чего вы тут такого на нашем месте делаете, а? — он подошёл к костру сплюнул.
Андрей и Иван на голос обернулись, жевать прекратили, затихли. Но плевок их вывел из ступора, Андрей плюнул тоже.
— Ужинаем мы тут. А что это место чьё-то, нигде не написано, — уверенно ответил он.
Иван разглядывал остальных. Их наглость была не столь очевидна, да и ширина плеч поменьше. Выделялись животы под блестящими курточками. Они, вообще, были похожими, только ростом сильно разнились. Оба щекастые и с маленькими глазёнками. Изучали обстановку издалека, оставляя за главарём право на дознание. А то, что первый тип был главарём, стало понятно сразу.
— А почему ты такой дерзкий? — даже будто искренне удивился наглый. — Откуда вы такие, вообще, тут нарисовались? Из Абика, что ли?
Андрей начал накаляться. Иван, заметив напряжение друга, попробовал обстановку разрядить.
— Не, мы с ГЭС. Туристы мы. Путешествуем.
— А, туристы! То-то я гляжу, барахло у вас чудно?е какое-то. И чё, туристы, чего у вас интересного есть? — наглый присел на корточки, ещё разок сплюнул в костёр. Напарники подтянулись поближе. — Вы не очкуйте, чисто интересно просто, — наглый заржал.
— Вот, тушёнка у нас есть. Интересует? — Иван начал ёрничать, Андрей белел бешенством, но пока сдерживался в молчании. Лишь сжал кулаки.
— Какая ещё, на хрен, тушёнка?
— Говяжья. Из старых запасов. Не хотите?
— Ты, это, не очень борзей. Договоришься сейчас. Короче, часы там, навигаторы, фотики какие? Есть чё?
— Часы и компас имеются, а как же! В походе нужное дело. А чего вам так наше снаряжение любопытно?
— Слышь! Ты задолбал! Выкладывай, давай! — предводитель обозлился, перешёл сразу к главному. Предисловия закончились.
Андрей вскочил, Иван тоже приподнялся, загородил Андрея, одновременно утихомиривая.
— Чего ты грубишь? — Иван тоже начал накаляться. И им обоим было всё равно, что сейчас они были в меньшинстве. Назревала драка.
— Ну, всё, достал! — наглый махнул рукой, кулак просвистел мимо, а сам наглый согнулся пополам, получив удар в живот. — Ах ты, су… — договорить ему не дали, обрушив на землю.
— Э, хрена вы делаете?! — подельники высунули ножи, но даже с оружием были довольно робки и трусоваты. Андрей схватил здоровенный сук и резким движением жахнул низкого по руке. Тот взвыл, матерясь, и выронил нож. Высокий, затравленно поозиравшись, ринулся вон с поляны. За ним, рассылая угрозы, ломанулся и второй.
— Незваный гость хуже татарина. Подымайся и вали за своими дружками, — Андрей попинал лежачего бандита. Тот закряхтел, но встал, пошатываясь.
— Хана, вам, козлы, — плохо ворочая языком, тыча в ребят кривым пальцем, пригрозил тип. — Так просто вы не уйдёте.
— Давай, давай, ползи отсюда, — Иван взмахнул палкой. Предводитель вздрогнул и поплёлся в кусты.
Ребята уселись.
— Вот ведь мерзавцы! Ужин весь испортили, — Иван взял миску.
— Надо линять отсюда. Этот главарь их сильно обиделся. А такие ублюдки обиды не прощают.
— Это верно. Надо менять место дислокации. Отдохнули, называется.
— Так что, давай, доедаем и собираемся отседова.
— Лишний штришок нехороший к этому миру. Хотя, конечно, хулиганы везде сыщутся. Но наглость какая, а? Не ждали они будто сопротивления никакого. Это что ж, народец местный, получается, безропотно выкладывает всё, только на него прикрикни?
— Ну, всё ж таки они с ножами были. Но, вообще, ты прав, конечно, непуганые они совсем. Брр! Прямо снова накаляться начинаю, как вспомню рожи эти. Так, чего, хорош, собираемся?
Они покидали веши в котомки, прибрали кругом, зарыли банку консервную, засыпали костёр.
Вечер накинул вязкие сумерки, заросли будто загустели. Ребята пробирались на дорогу.
— Слушай, так они, если чего — или тут же и окопались, или здесь пойдут. Надо, может, в сторону податься? — предположил Андрей.
— Может, мы чуть в бок свернём, да где-нибудь в кустах и перекантуемся.
— Чего, прямо в зарослях?
— Ну, а чего, как раз и маскировка подходящая будет.
Они свернули с тропинки и сразу окунулись в «джунгли». В полутьме их цепляли какие-то «лианы», кусты, ветки, ноги путала крепкая трава.
— Вот ведь разрослось! — чертыхался Андрей.
— Ты не сильно ори, а то смысла в наших прятках тогда, — упрекнул друга за громогласие Иван. Андрей послушно притих, но ругаться, уже шёпотом, на растения не перестал.
Они шли таким нескорым образом до тех пор, пока темнота не стала — хоть глаз выколи.
— Всё, хорош. Падать надо, — скомандовал Иван, отдуваясь. — Грязные мы, наверное, как черти.
— Слушай, Вань, дождь будет? Давай, может, под ёлку заползём? Всё ж укрытие, — Андрей указал на еловые ветки, которые впотьмах самоопределись колкостью и запахом.
Они подлезли под дерево, на ощупь раскатали подстилку и улеглись. Головы кружило от пережитого, тело ломило усталостью, под боками буравились корни, но друзья почти сразу погрузись в сон. Ивану снилась родная деревня. Деревня была узнаваемой, но она была словно воткнута посредь высоких домов, широких улиц. Это был почти и не сон, это была почти действительность. Лишь только огромная плотина, перегораживающая борисовские пруды добавляла свойственной сну несуразности.
А Андрею ничего не снилось. Лишь промелькивал образ Оли Ореховой, да быстро пропадал. В последний раз явилась она ему под утро и молвила:
— Вставай, тварь позорная, — и пнула ощутимо в бок. Андрей открыл глаза, чувствуя ломоту в теле. Было светло, шуршал малоприметный дождь, наполняя взвесью атмосферу. Атмосфера была также загрязнена винными парами от вчерашнего типа. Тип нависал над друзьями, ухмыляясь. — Просыпайтесь, говорю, гадёныши. Думали сдристнуть по-тихому? — он усмехнулся.
Андрей угрюмо потёр лицо и глаза. Потряс Ивана. Тот сразу подскочил, въехав головой в нависающие ветки.
— Чего такое?
— Да вот, друзья наши соскучились, — Андрей кивнул на предводителя. В этот раз он был с округлой дубиной; ей он поигрывал, перекидывая из одной руки в другую.
— Вы это, не балуйте больше, — наглый присвистнул, послышался треск сучьев, ругань, и в поле зрения выпал пяток головорезов. Рожи были перекошенные от пьянки, глаза красные, губы кривились злобой. — Вот, ребята хотели посмотреть, кто тут борзый такой ходит по лесам. Не, ты прикинь, хотели запрятаться в наших зарослях, — наглый заржал. — Дурни, вы ж за собой, считай, след специальный оставили. Натоптали.
Иван с Андреем хмуро огляделись вокруг — вчера в темноте они изрядно наследили, и вычислить их местонахождение с рассветом особого труда не составило.
— Чего вам надо? — буркнул Андрей.
— Нам чего надо? Не, прикинь, он ещё спрашивает! — наглый тип резко обозлился и вдарил дубиной по ноге Андрею. Боль заискрила в глазах. Андрей скривился, схватился за ушибленное место. — Проучить надо, вот чего! Да заодно проверить, чего в ваших мешках вонючих. Чуете, парни, какой турист вонючий? Хуже бомжа.
— Линять надо резко. В разные стороны. Они пьянющие, не догонят, — пока тип громыхал перегаром, Иван нашептал план. — Давай, на раз-два. Подстилка — фиг с ней, сидоры только хватаем.
Андрей, сморщившись от боли, кивнул.
— Раз-два! Пошли! — ребята резко рванули из-под ёлки, мимо раскисших в алкоголе бандитов. Их предводитель лишь метнул вслед дубину, но та застряла в кустах.
— Чё встали? Догнать козлов! — в ярости заорал он. Пьяная орава нестройными рядами ринулась вслед.
Ребята же уже немного оторвались. Иван, продираясь через обдающие капелью заросли, вымок в минуту. Слева он слышал шум пробирающегося Андрея. Сзади глухо шумела погоня.
— Андрюх, если что встречаемся в Майне в этой, возле плотины! — крикнул он, глубоко дыша.
— Принято!
Они разбежались в разные стороны, путая преследователей. Те, путаясь в траве, задохнулись в своём похмелье, упали на траву. Предводитель пытался поднять нерадивых соратников, но был послан куда подальше. Субординация отсутствовала, как и дисциплина.
Иван, сверяясь с компасом довольно скоро вылез на дорогу. Увидел недалеко несколько здоровенных автомобилей, стоявших на опушке возле шоссе. «Ага, отребья этого рыдваны», — решил он. Без раздумий уверенно повернул налево: до дороги, по которой они приехали ещё стоило дойти. Направление — северо-восток. «Чёрт, надо было на перекрёстке уговариваться. Куда ему тут ещё деваться, а ждать на дороге нельзя» Он шёл, одиноко разбивая всю ту же мокрую взвесь, погруженный в думы. Влажная муть поглотила звуки, и казалось, что жизнь кругом замерла. Иван остался наедине с дорогой. Думалось особенно легко.
«Смолкло всё, не скажешь, где ты и как… Идти хорошо и свободно, если не вспоминать про уродов этих. Да и уроды ли они? Если тут жизнь такая кривобокая, то и люди чаще оступаются, сваливаются с нужной тропинки. Знают ли они, вообще, какая она — нужная тропинка? Ведь нас там, в Союзе не спрашивают, ведут. А мы согласные… ну почти согласные, ломим послушно и безропотно» Мимо пролетел автомобиль, оставив шлейф выхлопных газов. Иван поморщился. «Не, не так уж и безропотно. Сколько всяких размышлений и сомнений. Только уверенность не пошатывается, она лишь проверяется на прочность. Почва под ногами есть, а руки уж свободно тогда вертят. За воздух хвататься не надо. Человека его ведь и надо тянуть, подталкивать. Во времена доисторические — чего? А того, что жизнь сама по себе не давала расслабиться, вот хомо сапиенс и прогрессировал. Вынужденно. А как только условия сложились сладкие, да гладкие, человечишко готов на диване лежать, да думу думать. Лень разливается, воля притупляется. Это если про среднего говорить гражданина. Вот тут, яркие примеры кругом. А чуть петух какой клюнул, засуетились, задёргались, всё наружу попёрло — а если не нажито ничего правильного, то изнутри только гадость одна и лезет».
Иван активно разговаривал сам с собой. Мысленно. Он думал, как шёл — ровно, в спокойствии. Беспокойство за ближайшее непонятное будущее растворилось в сонной погоде. Даже про друга про своего не волновался: «Андрюха тёртый калач, выберется».
Из мерной ходьбы Ивана выдернул гул машин сзади (до этого пролетела лишь одна навстречу), прошиб пот волнительный — а если это бандюки? Иван скакнул в кювет и побежал в придорожные кусты. Отмахав несколько десятков метров, он упал на мокрую траву. Сквозь жидкие растения просматривалась дорога. «Так и есть. Они», — Иван разглядел, как неторопливо по дороге ползли страшные машины. «Осматриваются, похоже. Ищут», — он плотнее вжался в землю. Бояться ему особо не стоило — весь болотного цвета, он удачно терялся на воне блёклых трав и желтоватых ив. «Плохо. Теперь они будут впереди. По кустам, что ли шариться? Эх…» Машины смолкли вдали. Иван приподнялся.
— По компасу придётся идти, — он знал, что находится от нужного перекрёстка недалеко, но при такой облачности можно было заплутать и на ста метрах. — А срежу-ка я!
Он сверился по компасу, высмотрел азимут. И направился ровно на восток. Довольно скоро он пересёк просёлочную дорогу, а чуть позже справа показались заборчики и небольшие домишки. «Дачи», — решил путешественник. «Теперь можно и без компаса, пойду вдоль заборов, явно они к шоссе выходят».
Вскоре он вышел-таки на шоссе в сторону плотины. Иван понял, что это нужное шоссе по направлению и по качеству дороги. «Точно оно», — кивнул сам себе и пошлёпал по обочине.
Иван шагал целый день, мерно оставляя за собой километры. Погода рассветлела, видимость улучшилось. Но ничего интересного не открылось: плоская степь с небольшими пригорками, желтоватая от августа и пыли. В этой котловине лето было столь тёплое, что жители растили арбузы. Только вот многолетние растения южных широт не приживались — зимой трещали континентальные морозы.
Прорыва плотины так и не случилось, но граждане все будто попрятались — пережидали. Одни ждали сообщения от властей, которые и так заявляли, что всё под контролем и в порядке. Другие снаряжали разведчиков, не доверяя официальной информации. И те, и другие, сидели по сопкам, в тревоге поглядывая на юг. Слухов расплодилось множество: говорили про сотни жертв, перекособоченную плотину, покорёженные сооружения. Уверенности ни в чём не было, нервы натянулись, вот и сидел народ по закоулкам и ждал. Потом, так и никто ничего не выждав, а просто устав висеть в непонятном состоянии, люди стали возвращаться по домам. А пока Иван шёл по пустынному шоссе, лишь изредка встречались ему быстрые машины.
По его прикидкам, под вечер (отдыхал он всего два раза, с перекусами), он оставил за спиной километров сорок-сорок пять. Ноги гудели, поясницу ломило, но главное, он избежал мозолей — обувь была удобной и прилаженной.
— Можно искать, где бы приложиться, — разрешил он сам себе. Да только кругом было шаром покати — даже кюветы и те были лысые. — Как последний человек, что ли, в канаве валяться?
Но нет, на его удачу, метрах в трёхстах справа завиднелся оазис с деревьями возле небольшой лужицы прудика. Там Иван и забазировался. Поужинал, распределив харч на оставшийся день, запил водой из фляжки. «Надо будет в селении пополниться водицей. Хотя, по плану, должен выйти к Енисею — из него и напьюсь» Утомлённый, он был не в силах размышлять здраво и шустро, и про Андрея всё ему виделось в тёмном свете. Он не знал, не мог придумать, что делать, если друга он не встретит. Сколько он может его ждать, и можно ли уходить с условленного места встречи. Не находя ответов, он плюнул на бесплодные рассуждения, отпустил себя в сон.
Ночь прошла без приключений, но вот организм и безо всяких происшествий бастовал. Накопилась усталость. С трудом разогнув ноги-руки, Иван встал, размялся. Понюхав воду в прудике, умылся. Глотнул немного воды из фляги, съел несколько сухарей и двинулся вновь вперёд.
Примерно через час его обогнала угловатая большая машина. Обогнав, водитель дал по тормозам и остановился впереди. Иван напрягся, приготовился дать дёру. Стал крутить головой, осматривая пути к отступлению. Из правой двери автомобиля выпрыгнул Андрей.
— Андрюха! — заулыбался Иван.
Андрей же бурно замахал руками, подзывая друга к себе.
— Скорее, сюда! — закричал он.
Улыбка у Ивана сползла, он неуклюже побежал, с трудом переставляя непослушные ноги.
— Запрыгивай! — Андрей открыл заднюю дверцу.
Иван без лишних слов залез, захлопнул за собой. Андрей вскочил вслед.
— Погнали! — скомандовал он водителю.
Иван вгляделся. За рулём сидел парень в кепке с длинным козырьком.
— Володя, — представился он.
— Иван.
— В общем, Ваньк, Володька спас меня. А сейчас спасает и тебя уже. Хмыри эти следом несутся. Володя нас до Майны подкинет, там мы зашифруемся и ага, — впопыхах рассказывал Андрей. Потому притих. — И это, Вань. Так получилось, что я всё рассказал.
— Как рассказал?
— Ну, вот так. И, главное, Вова поверил.
— Да ладно!
— А чего такого? Я ни от чего не зарекаюсь, парни. Я чего в Сибирь поехал — потому что тут всякое такое постоянно происходит.
— Володя из Москвы. Путешествует по стране на машине, — пояснил Андрей.
Иван не узнавал друга — обычно нелюдимый, Андрей сложно всегда шёл на контакт. А в этом мире он так, вообще, всех врагами считал и только что не рычал. Откуда вдруг эта дружественность к очередному случайному персонажу?
— Эээ… а чего случилось, расскажи? — хотелось ему знать подробности Андреева «спасения».
— Да я не в ту сторону ломанул по дороге, затерялся. Вышел в деревню. Точнее, дачи вроде. А тут как раз эти бандюки подъезжают — видно покружили по округе, нас поискали и вернулись на базу. А база у них — хоромы такие! Но не суть. Я как увидал машины здоровенные их (на дороге, как мы вылезли, я их заприметил), тыр-пыр по сторонам, везде заборы, я как мышь в углу запертая. Тут раз, Володя из калитки выходит. И, видать, внешность у меня затравленная была, да и парень понятливый…
— А чего тут понимать? Субъект шарится, едут джипари здоровенные, ясно же, что нужно или за шкирман и сдавать, или прятать. Джипы мне с предыдущего дня ещё не понравились, поэтому выбрал второй вариант, — пояснил Володя, крутя баранку.
— Ага, я шнырнул в калитку. И затаился. Джипы проехали, я хотел назад сунуться. Да только из дворца этого бандитского народ начал шастать туда-сюда.
— Да баб по избам ищут, шатаются везде. Я в этой деревне несколько дней провёл — снял у бабушки комнатку, отдохнуть, помыться. Так она про этих отморозков чего только не рассказывала, — он горько усмехнулся.
— В общем, Володя предложил мне перекантоваться до темноты, пока эти не утихомирятся. И так получилось, что я разговорился. Ну, да, сам не ожидал, — Андрей увидел в зеркале вопрошающий взгляд Ивана.
— Дерябнули, наверное? — подмигнул Иван.
— Не без этого, — кивнул Андрей. — В общем, Володя, как узнал, куда мне надо, взялся с утра подвезти. А тут я ему и, вообще, всю подноготную выложил. Паспорт показал. И это… Володя не просто поверил, он с нами хочет.
— Куда с нами? — опешил Иван.
— Ну, туда, в шестьдесят девятый.
— На экскурсию, что ли?
— Иван, я понимаю, некоторую наглость своей просьбы и, вообще, полный авантюризм. Все мы… ну, в наше вот время, то есть, смотрели фильмы и читали книжки про всякие временные парадоксы. Я уж, если верю в это (признаться, не до конца — но посмотреть на вас любопытно, и в сумасшедший дом я вас не повезу), то и последствия всякие должен предусматривать.
— А что ты имеешь в виду под последствиями?
— Не охота вам лепить банальщину про бабочку от Брэдбери… не читали? Ну, короче, смысл в том, что если человек лишний, то есть, из будущего в прошлое попадает, то он там инородное тело и каждое его действие, даже самое незначительное, может будущее кардинально изменить. То есть если вы в будущее ездите, то вроде никакой такой опасности. А вот если в прошлое… Вы же не были в прошлом? — этот Володя будто каждый день имел дело с путешественниками во времени. Видно, что просто развлекался — интересно брешут парни, чего ж не подыграть.
— Не, вроде нет.
— А как же Сёма, Андрюх?
— А! Точно! Мы тогда до революции побывали. Но вроде не было последствий. Если, конечно, самого Сёму не считать.
— Вроде не было, да.
— О, вы и в прошлом, значит, побывали! Но, в общем, наверное, это не обязательно. Это ж всё в кино, для интересности добавляют. А как на самом деле, кто знает. В общем, я бы рискнул, я ж ничего не теряю. То, что вы не мошенники, это точно. А я отдыхаю, в отпуске — чего мне не попробовать?
— А как же риск?
— Риск? Ты про то, что если я не вернусь? Хм, — Володя задумался. — Сейчас, погоди. — Он стал смотреть в зеркало заднего вида. — Вроде нет их, а? — обратился он к Андрею. Тот тоже оглянулся.
— Вроде не видать. Мы с утра только поехали, один их хмырей заметил меня, как я в машину садился. И давай шуметь. Только они пьяные все были. Но зашебуршились, поэтому мы гнали. И тебя, вот, поторопили. Но вроде нет преследования.
— Так вот, про риск чего я думаю. То есть, если мы версию берём ту, что вы излагаете: вы возвращаетесь путём перехода через плотину (этот момент я не очень уяснил, ну да ладно), я, допустим, увязываюсь за вами; смотрю, как чего, а потом назад с вашей же помощью. Вот. И, допустим, что самое страшное для меня может быть — я туда, «к вам», попадаю. А назад никак не получается. Это ж плохой вариант как будто? То есть застреваю в Советском Союзе со своим мозгом начала двадцать первого века. Так, выходит?
— Вроде как. Вон, Сёму мы нашего вспоминали. Он же как раз так и застрял. Лет на десять. Не особо радостно ему вроде было. Поэтому ты бы подумал. Родственники, друзья, привычный уклад. Это нам непонятно, как тут, вообще, жить можно, обратно скорее хочется. А тебе-то всё тут привычное и родное.
— Да в том всё и дело, ребят! Что, как чужой я на этом празднике жизни. Вы не поглядите, что похож на всех тех, кого вы тут видели.
— Разных мы видели. Мы, в целом, жизнь тут не поняли.
— Ну, не важно. В общем, родителей у меня нет — детдомовский я. Друзья не нажились, я учился, потом сразу давай работать. Девушки никакой постоянной не образовалось. Так что гол, как сокол. Даже и цацек никаких не нажил, вот, драндулет только и есть, — Володя похлопал по рулю. — Не могу, не получается у меня с удовольствием устроиться в этой колее. Через натугу всё. Строишь планы, вкалываешь, вроде не хуже других, но удовольствия нет. Знаете, как таких, как я называют? Совок.
— Совок?
— Наверное, это попозже появилось, когда перестройка там всякая, или, может, диссиденты придумали. В общем, это так поклонников советского уклада жизни называют. В самом уродливо-негативном представлении. Всё худшее и собрали.
— Не понял. Этот совок — поклонник СССР при том, что СССР уже нет?
— Да, так и есть.
— То есть ты поклонник, а кругом, в основном, народ ругает прошлое?
— Не то, чтобы кругом. Ностальгируют, конечно, многие. В основном, в провинции. Те, кто хуже жить стали. Но вот в столице, где разжирели граждане совершенно по-буржуйски, там это точно моветон — СССР вспоминать в положительном ключе. Я ж сам только детство раннее помню. Поэтому, что с меня возьмёшь? Да и каждый субъективен. Кто твердит про бесплатное образование и медицину, промышленность, ракеты и балет, а кто пеняет пустыми прилавками, отсутствием сапог и соковыжималок, серостью, зашоренностью и цензурой. Но я не просто так симпатизирую из противоречия или ещё там чего. Я ж философию развёл, статистику изучил — вот и получилось, что граждане делом занимались. Общим делом. А не наживали себе кусок, думая непрестанно о собственном комфорте, развлечениях и не стремились к гедонизму поголовно. А это у нас и наблюдается. Мне бы, конечно, оппонентов найти у вас — а вы вроде не похожи. Комсомольцы, небось, на стройке века молодёжной, да?
— Комсомольцы и на стройке, да, — Ване стало весело.
— Вот, поэтому вы меня вряд ли разубедите, ещё и поддакнете. А собственные убеждения проверять следует непрерывно на прочность. Хотя, может, я, как попаду к вам, как увижу всё такое примитивное на мой, вот текущий взгляд (не то, что современная Россия, а, в целом, прогресс какой-никакой идёт, покажется всё устарелым), так и захочется назад. Но, повторюсь, хочется рискнуть.
— Жизнь пресная?
— Ну, я бы так не сказал. Сейчас же до фига всяких развлечений, даже и денег много не очень нужно. Потеребить фибры, впрыснуть адреналину — на любой вкус. Лишь бы бессмысленность жизни разбавить, отвлечь пипл, ну, народ, то есть. Скучать тебе здесь не дадут. Только пустота всё равно. Дело сложно делать серьёзное. Вроде чем-то займёшься, бац! Опять на деньги всё заточено, как прибыль выбить побольше — расстраиваешься от этого.
— Но ведь, вон, прогресс заметен. Телефоны мы ваши переносные видели.
— Мобильники в смысле? — Володя усмехнулся. — Это вы ещё про Интернет не знаете! А всё отголоски военного соревнования. Ага, США и СССР. А сейчас форму такую этот прогресс принял, что мозг человеку свой уже и не очень нужен. Я гляжу, даже тут, в провинции, чуть ли не в деревне народ подзалип на эти побрякушки. А если вдруг электричество отрубается, всё, караул хоть кричи — ни себя развлечь, ни делом занять не могут. Я вот специально в дорогу ничего не взял, тоже ведь зависимость имеется — пытаюсь бороться. И быстро, знаете ли, отвык, — Володя город поглядел на собеседников. — То есть изменения налицо, но есть ли это прогресс? Это вопрос большой. Куда мы движемся, что с человеком происходит, куда он развивается? Мне вот это направление не очень нравится. А куда денешься — поток столь бурный, что особо и не воспротивишься. Вот поэтому, парни, вы очень вовремя мне попались. Самое как раз то — в прошлое сгонять, — Володя улыбнулся. — Вроде скоро подъезжаем, вон, указатели.
Иван, увлечённый рассказами нового знакомого, забыл уже и в окна глядеть. А тут сразу прилип к левому окну. Замелькал сталью Енисей. Погоды стояли холодные, облачность поднялась, отодвинулась от земли, пуская свежий полярный воздух, который подсасывался уходящим циклоном. Очертания сопок обострились, проявился кочковатый горизонт.
— Я так думаю, что надо нам вдалеке остановиться, и подойти пешком, осмотреться, — сказал Иван.
— Тогда я сейчас укромное местечко присмотрю — так, чтобы тачка могла подольше постоять, не бросаясь в глаза, — Володя вертел головой, ища, куда бы приткнуться.
Наконец, они нашли закуток — густые кусты обрамляли небольшую полянку, туда и загнал свой автомобиль Володя. Все трое вылезли, разминаясь.
— Надо бы глянуть, чтобы этих друзей не было, — Андрей озирался по сторонам. — Вообще, безлюдно, — отметил он.
— Да какой же тут шухер был из-за угрозы потопа! Я и бабка моя даже не шелохнулись, она по старости, я по фатализму. А народ кругом зашуршал, только в путь! Так что здесь, может, тоже запрятались, всё боятся возвращаться.
— Похоже на то. Но если какой-нибудь пункт пропускной есть, то же должны люди быть?
— Ха! Это ты зря так уверен. Мне кажется, что в этой панике у нас и ядерный склад караул оставит, убежит.
— Да ладно тебе!
— Точно тебе говорю. Чувства долга не развито, а про самопожертвование, вообще, никто не слышал. Только брякнешь об этом — кривят презрительно рты. Мол, для плебеев это, для быдла. А правильные люди о себе заботятся, свою рубаху берегут. Так что надо пользоваться моментом, если нет никого. Вы лучше расскажите, как выглядит техника перехода, я ж в первый раз, мне надо знать же, — Володя заметно волновался, становясь излишне болтливым.
— Сейчас посмотрим, чего тут и как. Сами ж ещё не знаем.
Вся троица пошла к берегу реки. Так и есть, подходы к плотине были загорожены забором, с колючей проволокой и предупреждениями. Но ворота были открыты, и ребята, оглядываясь по сторонам, ожидая внезапного окрика, прошли за загородку. Тишина.
— Ну, точно. Никого. Разгильдяйство, конечно, — покачал головой Володя.
— Как же так?! Это ж стратегический объект! А если мы вредительство какое задумали? — возмутился Иван.
— Вот так вот! Вреди спокойно, если хочешь. Но только я не пойму, ребят, как же вы так удивляетесь отсутствию охраны, если вам надо как раз по плотине пересекать.
— Да вроде и не обязательно по плотине, можно и сбоку, — пожал плечами Иван. — Вроде бы… А сейчас делаем так, — добавил он уже решительно, — касаемся воды ниже, переходим по берегу и, очень важно! Касаемся воды спереди, то есть, выше по течению таким образом, чтобы не оказаться в воде потом, то есть как можно ближе к берегу.
— Так если у вас там плотины нет, так и окажемся на берегу.
— А не скажи! Как оно тут, русло-то, проходило? Неизвестно. Так что перестрахуемся, по краю пройдём.
Иван стал спускать с крутичка к воде. Андрей двинул за ним, а Володя застрял наверху. Он вдруг, неожиданно даже для себя, сдрейфил. Он стоял в смятении, оглядываясь, будто прощаясь.
— А может, не надо мне лазить, куда ни попадя, — бормотал он под нос.
— Володя, чего ты там? Спускайся, — крикнул ему снизу Андрей.
— Да-да, иду! — Володя откликнулся и робко пошагал к ребятам. — Ну, сейчас тут воды коснусь, а там уж и решу, — успокаивал он себя, ощущая неподдельную дрожь по всему организму.
— Так, давайте, ноги, что ли, ополоснём, — Иван стал разуваться. — Третий день не мылся, — хмыкнул он.
— А мы в бане помылись, — улыбнулся Андрей.
— О, ничего себе! У тебя там просто курорт был!
— И щами меня покормили, эх! — причмокнул, задираясь, Андрей.
— Хорош, а! А то купаться сейчас целиком пойдёшь, — пригрозил Иван, заворачивая штанины и залезая в воду. — Ох! Свежа!
Володя, пластилиновыми движениями затягивал своё омовение, остекленело глядел на мощную воду.
— Володя, ты чего, передумал, что ли?
— Да нет! Я это, разволновался просто, — частично признался Володя.
— Понятное дело, я тоже переживаю — не получится, чего делать? Ты хоть дома, а вот нам тут несладко. Ладно, давай, кунай ноги, да пошли на ту сторону, — скомандовал Иван, выбираясь из воды.
Коряво переставляя босые ноги по колкой поверхности, доковыляли до верхнего бьефа. Тут уже притормозили все втроём — предстоящий шаг обыденным не назовёшь, волнение захлестнуло всех. Так они бы и стояли, упёршись в невидимую преграду, если бы не шум и крики за спиной.
А на площадку перед плотиной вырулила кавалькада чёрных огромных машин, из которых высыпали орущие люди. Путешественники опознали знакомых. Эти знакомые, размахивая дубинами, ринулись к троице, изрыгая злобу и ненависть из пьяных ртов.
— Опа-на! Вот теперь назад дороги и нет, — решился сразу же Володя.
— Вперёд, пацаны! — Иван шагнул, за ним тронулись и остальные.
Через миг бешенные бандиты остолбенело замерли на краю плотины, озираясь в поисках исчезнувших «жертв».
— Я тебе говорил, конченные они какие-то! — сказал один из преследователей главарю.
— Ладно, козлы. Достану, землю будете жрать, — сплюнул в гневе предводитель.
6
Троица выскочила обратно в шестьдесят девятый. Ещё больше развиднелось, в Енисее отражались голубые дырки, а сопки пятнисто освещались солнцем. Даже немного пригревало.
— Ну, чего, Володь, добро пожаловать, — улыбнулся Иван. Зачерпнул горстью воду, умылся. — И дышится будто легче.
— Ага, и вода чище.
— Кстати, может, и чище. Плотиной взбаламучивается, а тут только если порог какой. Но это с двумястами метров перепада не сравнить.
Иван и Андрей словно сбросили неведомую тяжесть, посветлели, сошло напряжение.
— Даже в ногах слабость образовалась, — Иван присел на пригорок, с наслаждением вытянул ноги. — Володь, как ты?
Володя стоял оглушённый и пришибленный.
— Наверное, почувствовал груз содеянного? — покачал головой Андрей. — Володьк, ты не думай ни о чём просто. Сейчас придём в лагерь, поедим каши, устроим тебя в барак.
— Так говоришь, будто пять минут идти. К вечеру только и дойдём, — сказал Иван.
— Ребят, а когда это… назад попробовать можно будет? — слабым голосом спросил Володя, присевший, наконец, рядом.
Друзья расстроились.
— Да можем сразу и попробовать, чего там. Как дойдём стройки, так и попробуем, — будто отбрыкиваясь, рублено ответил Иван.
Молчание душной ватой забило пространство, стало невмоготу.
— Ладно, пойдём, что ли. Может, передумаешь ещё, — Андрей встал.
Володя с виноватым видом поднялся следом.
Они собрали пожитки, и тронулись в путь. Дорогу размочалило прошедшими дождями, глубокие колеи пробили слабую подсыпку, матёрые грузовики разбили здоровенными колёсами в хлам слабое покрытие.
— Километров двадцать идти, — покачал головой Андрей.
— Ну, не двадцать всё же, поменьше.
— По такой дороге и десяток — непростое испытание. Тем более, у нас вон, непривычный автомобилист, — Андрей кивнул на отставшего Володю.
— Вот как так, Андрюх, а? Вроде нормальный парень, а как до дела дошло, сразу в кусты. Хлипковатый народ.
— Нет, постой. Нормальный он парень, я чуть побольше его узнал — всё в порядке с ним. Считай, он нас два раз от бандюков спас. А это о чём-то да говорит. Ну, а что раскис он тут — так это, знаешь, удар такой, неслабый — во времени шагнуть. Одно дело слегка в это верить, другое, когда произошло. Конечно, долбануло со всей дури его. Сразу не очухаешься. Я так думаю, что надо не торопиться — пока доковыляем, он освоится. В дороге хорошо думается, шок сейчас пройдёт, осадок растворится. Я тебе говорю — как опытный путешественник. Во времени, — Андрей неумело пошутил.
— Ладно, шагаем. Там видно будет. Несложно будет его обратно отправить, — кивнул Иван.
— Думаешь?
— Чего?
— Думаешь, несложно будет?
— Ну, а чего — сделаем, как с тобой, доберёмся с ним до Майны, мы обратно, он в машину свою.
— Это понятно, но ты уверен, что туда же попадём? Вспомни, как за Сёмой возвращались.
Иван аж приостановился.
— А об этом я не подумал.
— А я вот подумал. Очень уж неоднозначно всё.
— Слушай, действительно, неувязка может быть. Надо Володьке рассказать ситуацию, может, он решение скорее примет остаться. По крайней мере, пока.
— Рассказать, конечно, надо будет. Но точно не сейчас. Ему новых потрясений не нужно совсем. Володь, ты как? Идёшь? — обернулся Андрей к вяло шагающему Володе.
— Нормально, парни. Всё в порядке, — Володя кисло улыбнулся, помахал рукой.
— Как устанешь, скажи, привал сделаем.
Володя покивал и вновь поник головой.
— Да… чего он там себе надумает? — почал головой Иван.
Они шли час, другой третий.
— Слушай, где все грузовики? Не едет никто. А то подъехали бы.
— Ну, здесь они и не ездили один за одним никогда, тем более, видишь, дорога какая. Но я бы не очень рассчитывал на попутку. В ту сторону они все гружённые едут.
— Это да.
В подтверждение слов Андрея сзади зашумел надсадно двигатель, из-за поворота вырулил грузовик с бетонными обломками в кузове. Он переваливался, то и дело, сваливаясь в глубокие ямы.
— Здорово, парни! — грузовик притормозил. — Подвезти?
— А мы влезем?
— Ну, вот двое в кабину, один в кузов.
— Ага, там глыбами этими и раздавит.
— Ну, хозяин — барин. Не хотите, как хотите.
— Погодь, Андрюх, — остановил скептицизм друга Иван. — Мы поедем. Володя! Давай, подъедем немного.
Володя физически совсем устал. Но при этом с лица сползла тоскливая маска, а глазах зашевелился лёгкий энтузиазм — сказалось «лечение» дорогой.
Не сказать, что оставшиеся километры они долетели: самосвал, покачиваясь неуклюжим баркасом среди шторма раздолбанной дороги, неспешно преодолевал непростой путь. Иван ехал в кузове и ловил капли с задеваемых машиной веток. К концу дороги он был окончательно мокрым.
— Чего это, Вань, ливень был, что ли? — вылезая перед переправой, осмотрев друга, улыбнулся Андрей.
— Душ принял, давно не мылся, — отбрыкнулся Иван. — Володь, ты как?
— Всё в порядке, вроде привыкаю.
— Чего, обратно сейчас или погодим немного?
— Да погодим пока, вроде паника отпустила немного, — сконфуженно признался в недавней слабости Володя.
— Отлично! Тогда идём на переправу.
Через полтора часа они стояли уже возле администрации — пристраивали Володю. Дело это было несложное, даже и паспорта не требовалось, рабочие руки были нужны. За него поручились Иван и Андрей. Выделили Володе робу, койку и пайку.
— Всё, влился в наши стройные ряды, — Андрей хлопнул по плечу товарища. Тот, обалделый, стоял неприкаянный, не зная, куда податься. — Ну, чего ты растерялся? Дальше всё понятно — завтрак, работа, обед, работа, ужин, досуг, сон — чёткий распорядок. Вкусишь нашего времени, уверяю тебя.
— Слушай, Андрюх, а всё ж если проверка какая? У Вовы документов никаких, начнётся разбирательство…
— Да ну, не нагоняй паники! Будет проверка, придумаем чего-нибудь.
— Ладно, придумаем, — Иван стряхнул задумчивость. — Ну, чего — в душ и на работу?
Но в душ они не попали не сразу. Во дворике администрации столкнулись лбами с галдящими девчонками. Раздались выкрики: «Вот они, халявщики!», «Мы тут вкалываем, а они!». Новенький притягивал взгляды, и девчонки старались вовсю. А Татьяна молчала — она смотрела укоризненно и печально. Смотрела на Ивана. Тот глаза отвести не мог. Сглотнул ком.
— Девушки, это Володя. Прошу любить и жаловать.
— А Володя холостой? — девчонки захохотали дежурной шутке.
— Это к его рабочим качествам не имеет отношения. Дайте пройти.
— Владимир, а что вы делаете сегодня вечером? — не унимался женский пол.
— А ночью?
— Хватит галдеть! — рыкнул Андрей, но девушки продолжали прыскать и хихикать.
— Таня, познакомься, Володя. Он тоже из Москвы, — Иван, не зная, куда деваться от Таниной печали, решил атаковать в лоб.
— Очень приятно, Татьяна, — она пожала руку Володе, не потрудясь даже улыбнуться.
А Володя размяк, ему было не до улыбок, он утонул в этих огромных глазах, раскис мозгом и позабыл о недавних своих переживаниях. Теперь он точно никуда не торопился.
— Владимир, — от волнения он пустил «петуха».
Иван понимающе посмотрел на нового знакомого — не он первый, не он последний. Сколько уж их потонул в этих глазах.
Андрея заботила своя заноза — Ольги среди весёлой компании не было.
— А где же Ольга?
— Не знаю, не видела её сегодня.
— Странно, она всегда с девчонками крутится.
— Да она чудная какая-то ходила, пока вас не было. Не задиралась. Видать, не к кому было, — Татьяна разговаривал с Андреем, а смотрела всё равно на Ваню. Тот уже весь изнемог под этим прожектором.
— Тань, ты прости нас — нам бы помыться, ладно? — выскользнул он.
И, потащив за собой вялого Володю, поторопился в душ.
7
Успев поработать полдня, ребята вконец устали. Володю они утянули под своё крылышко. Тот оказался довольно рукастым. Усмехаясь, порой, инструментам и оборудованию, он довольно ловко справлялся с грубой работой, а когда ребят снова отправили на «провода», показал себя довольно сносным электриком. Его шок давно прошёл, он теперь искрил энтузиазмом и воодушевлением.
— О, гречка с тушёнкой! Класс! — теперь всё вызывало его неподдельное восхищение. Вот и теперь, за ужином, Володя будто с шилом не мог усидеть на месте, разглядывал шурующую ложками молодёжь, порываясь сходить куда-нибудь, «посмотреть что-нибудь».
— Охолони, Вова! Успеешь ещё, — Андрей радовался за товарища, но удерживал его порывы, боясь, что тот перегорит и снова запросится домой. А хотелось с ним ещё поговорить, разузнать всякое про «тот» мир.
— Ффухх! Устал я всё-таки. Сейчас почитать немного, и спать, — потянулся Иван, сработав ужин и готовясь хлебать чай с сушками. — Хотя нет, у нас же теперь вместо почитать есть Вова.
— А что я? Я хотел в клуб сходить, там кино, говорят, будут показывать.
— Глянь на него, Андрюх, освоился совсем, — Иван был доволен. — Клуб клубом, но ты среди нас тоже должен политинформацию проводить, как там в будущем и чего. Нам же его строить, в конце концов, — улыбнулся он.
— Вот-вот, строить. А вы хотите, чтобы я вам секреты какие-нибудь выдал. Вы и так много повидали, — неожиданно воспротивился Володя.
— О, видали?! Человек будущего учить нас вздумал. Ладно. Иди в клуб, я так думаю, что меня срубит уже вот прямо сейчас, — махнул рукой Иван, позёвывая. — Андрюх, а ты чего?
— Я думаю пройтись пока.
— А, ну пройдитесь, ходоки. А я пошёл.
— Иван, а где обычно Татьяна вечером бывает? — с напором спросил Володя.
— Где? Да где все, там и она, — Иван пожал плечами, уже готовый отчалить, задержался у стола. — А ты чего, Вов, решил приударить, что ли?
— Чего приударить-то сразу? Охота пообщаться с интересным человеком, я ж кроме вас только с ней и знако?м.
— Да ладно, ладно, это я так. Только ты аккуратнее — влюбишься, а она девчонка непростая у нас.
— Да ну — влюбишься! — усмехнулся не очень натурально Володя, лишь усиливая подозрения Ивана.
— Всё-всё, молчу. Пошёл я парни.
Иван, умывшись, приплёлся в барак, с трудом передвигая ноги. Бухнулся на койку. В дверь постучали.
— Кто там робкий такой? Заходь! — крикнул он.
В пустой в этот ранний ещё час барак зашла Татьяна.
— О, легка на помине, — Иван уселся на койке. — Только я расположился.
— Сесть-то можно?
— Да садись, чего уж там.
— Как вы съездили?
— Хорошо съездили, Тань. Видишь, ещё одного ухажёра тебе привезли.
Татьяна гневно сверкнула глазами.
— Ой, сожжёшь ведь так дотла! Молчу, молчу. Просто поразила ты Володю своими глазищами, сразу же видно. Тебя пошёл искать, между прочим.
— Чего ты мне про Володю своего? Больше мне ничего не хочешь сказать?
— Хочу. Красивая ты очень — вот, например.
Они уставились друг на друга. Иван с наглой полуулыбкой, Таня с каменным напряжением. Вдруг она резким движением притянула голову Иван к себе и впилась жадным поцелуем. Он и не вырывался.
— Будто голодная, прямо, — Иван даже после этого сарказм свой не оставил.
— Вань, чего я тебе сделала, а? Чего ты меня прямо лупцуешь? — Таня отвела глаза куда-то в пол. Голос её треснул.
Тут вот Иван растерялся и даже немного испугался. Их отношения напоминали спутанный клубок, потянешь, неизвестно, чего распутаешь, а может, только сильнее узлы затянешь. И он не понимал, что игры давно закончились, что Татьяну он ранит сильно и беспрестанно. Вдруг осознав, он сразу вспотел и заволновался.
— Да я чего? — неумело начал оправдываться он.
— Да того! Я за тобой собачонкой вечно бегаю, а ты отпихиваешь меня. Я ж не прошу любви сразу до гроба вечной. Но ведь я тоже человек и уважения заслуживаю!
— Так я это… уважаю! Танюх, да ты самый родной человек мне из женского пола! Мы ж с этих, с горшков вместе. Больше только с Андрюхой и роднёй. Мы ж в Шипилово на тебя, как на принцессу всегда глядели, боялись рядом стоять. Как я могу тебя не уважать?! Ты чего?
Он приобнял загрустившую подругу. Та была печальна, но слёз никаких не было — она была своя, она была «свой пацан», а такие не плачут, такие только огорчаются.
— Но только когда всякие там женские штучки начинаются, мне смешно становится, понимаешь? Не место тут этому, не место. А так — я ж за тебя всех порву! И Андрюха порвёт. Правда, сейчас ему Ольга голову морочит.
— А тебе?
— Что мне?
— А тебе она не морочит?
— Я тебя умоляю! Если её желчь в мою сторону больше других льётся, то, что ж, я и реагировать больше других должен? — Иван лукавил, ему Ольгино внимание было приятно. Как не очень был он искренен в словах о том, что здесь, на стройке было не место всяким там «невинным шалостям». Но он был юн, его порывы и стремления не всегда ложились в принципиальные убеждения. Вектор не всегда выдерживал направление, дрожь и отклонения случались. А он свято верил в текущий момент. Он дышал настоящим. И кто попрекнёт его в том, что в это возрасте не мог, не умел глядеть вперёд, оглядываясь на содеянное?
— Мне кажется, что просто она влюбилась в тебя по уши.
— Влюбилась? Ольга? — Иван слишком громко рассмеялся. Слишком громко для того, чтобы быть искренним. — Думаешь, она на такое способна?
— Уверяю тебя, на такое способна любая женщина. Тем более юная, — Таня взяла себя в руки, будто смахнув паутину смятений и переживаний.
— Ну, вам, конечно, виднее, — тихо ответил Иван.
— Вань.
— Да? — он снова напрягся, ещё одного всплеска «по душа?м» он бы не выдержал.
— Да расслабься, — засмеялась Таня. И резко посерьёзнела. — Чего там, в будущем нового увидели?
Иван взглянул на неё, упёрся в твердыню таких суровых сейчас глаз, и понял, что надо начистоту.
— Всё то же, Тань. На каждом углу удивление, огорчение, опасности.
— А Володя этот — он оттуда?
— Ну да. Сразу видно, да?
— Нагловатый тип такой.
— Ну, я бы так не сказал. Как нам показалось, один из лучших представителей того Мира. Просто для него, представь, какой внутренний переполох! Он сначала, наоборот, сник, назад просился (при том, что там, «у себя» пылал энтузиазмом). Теперь реакция пошла, возбуждение. Андрей его получше узнал. Уверенно говорит, что нормальный парень.
— А чего он его получше узнал? Вы разве не вместе были?
— Да там перипетии всякие. И, так получилось, что разделились. И Володя Андрюху в трудную минуту выручил.
— Трудную? Чего там с вами стряслось? — Таня нервно затеребила уголок одеяла.
— Да ну! Всё ж благополучно обошлось, тута мы, — взглянув на подругу понял, что нужны пояснения. — От негодяев одних скрывались.
— Негодяи?
— Тань, понимаешь, нам там столько всего непонятного, что даже милиционер негодяем кажется. А эти много чего грозились с нами сделать. Ну да пёс с ними! Вот ГЭС построенную мы видели, это да! — восхитился вновь, вспоминая, Иван. — Такая громадина! Мощь! Красота! Правда, авария там как раз приключилась. При нас. Народ снизу весь зашхерился, пустые районы, посёлки, города. Попрятались по сопкам — паника небольшая, как я понял, случилась.
— Паника? Угроза прорыва плотины?
— Вроде того. Так мы и не узнали, насколько всё серьёзно было. Но вода хлестала по ненормальному, это понятно было. Слухи, естественно, расползлись. Тем более, у них там такие штуковины есть — переносные телефоны. Никаких проводов, маленькая коробочка. Из любой точки разговаривают с другим человеком. В таких условиях вести быстро разносятся, попробуй, панику обуздай.
Таня не сильно заинтересовалась россказнями, слушала спокойно, будто внимательно, но, в то же время, постоянно ассоциируя слова Ивана со своими мыслями.
— Беспорядок у них, Таньк, понимаешь! И Володя это косвенно подтвердил. А чего нам там ещё один водитель рассказал — уму не постижимо! Они, знаешь, куда в отпуск «гоняют»?
— Куда же?
— В Таиланд! Да-да, им теперь юго-восточная Азия ближе, чем наши курорты! Хотя, постой, может, они уже и не наши вовсе. Это я не уточнил, а из учебника того, ну, того… не помню, как там было сказано. Чего там отвалилось, то ли Батуми, то ли Крым? А чего там про Таиланд рассказывал, и вспоминать не хочется. Кстати, думаю, Володя в курсе. Надо будет как-нибудь с ним поговорить, он много чего интересного поведает, думаю.
— А чего, думаешь, он надолго тут?
— Да кто ж знает? Заряд такой был, что если даже застрянет тут, то и нестрашно, нечего, мол, ему в том мире терять. Гол, как сокол. Жизнь неустроенная, всё ему не нравится. И, вообще, неизвестно ещё, сможем ли мы его туда вернуть.
— Как это так?! Ведь ему тут всё чужое! Он, как Сёмка будет!
— Смотри-ка! А то «наглый тип», — подмигнул подруге Иван. — Забеспокоилась. Ну, вот так — под его ответственность же, не тащили мы его сюда. Хотя и нельзя сказать, что он десять раз подумал. Мы как раз переход делали, когда эти мерзавцы нас настигли почти. А его с нами видели. Тут уж не до раздумий было. Шагнул за нами, и привет! Тут теперь. Но ты ж видела, он соколом пока ходит. Нравится ему тут. Может, чем чёрт не шутит, захочет насовсем у нас остаться.
— Вы, мальчики, конечно, умные шибко. Но оторванные от жизни совсем. Как остаться? Он чего умеет? А документы у него есть? Его ж в тюрьму могут посадить!
Иван почесал маковку.
— Гм, придумаем, чего-нибудь. Мне кажется, это не проблема.
— Я поражаюсь, конечно, насколько вы авантюристы! Вроде здоровые лбы, а всё мальчишество играет. Володя, так, вообще, взрослый, по-моему?
— Лет двадцать пять, что ли.
— Вот-вот. А туда же — игрунькается всё!
— Тань, ну чего ты разошлась? Чего ж не рисковать? Не делать порывистых движений? Без этого никакого прогресса и не будет! На печи лежать всё время? Ладно, у нас партия есть, комсомол, старшие товарищи, подскажут, направят. Но у Володи? У них там бардак с этим! Вот он и мыкается, тыркается, ищет выход. А тут мы подвернулись.
— Ну, ладно, он. Их жизнь там мне неизвестна. Возможно, что там капут полный. Но вас кто туда тащил?
— А тут заноза эта детская вновь задёргала. Про будущее наше, оказывается, несветлое совсем. Вроде тошно там, не для нас там. Но ведь тянет. И знаешь, что? Видимо, есть шанс всё изменить, найти точку, с которой всё пошло? не так.
— Какую ещё точку?
— Такую! Ведь в истории любой цивилизации, человечества, планеты даже — вагон таких узлов… Знаешь, в географии есть термин такой — бифуркация?
— Нет, в географии не знаю.
— А так слышала, что ли?
— Нет, и так не слышала! Вот ведь зануда! Будешь говорить, что это значит, или мне уже пора идти? — вдруг вспылила Таня. Хотя никуда она идти не собиралась. Она бы так всю ночь тут просидела.
— О, распыхтелась-то как! В общем, бифуркация — когда река разделилась на рукава, течёт дальше. Только не просто остров получился. Воды этих рукавов, считай, больше не сходятся. Один в один речной бассейн утёк, другой в другой. Если где и встретятся, то в океане каком-нибудь или море.
— Чего-то я не очень поняла. Не знаток я твоей географии.
— Ну, вот смотри. То, что Днепр, Волга, Западная Двина почти из одной точки начинаются, ты знаешь?
— Знаю. Но не так, чтобы прямо из одной.
— Нет, конечно. Это я в масштабах континента сказал. Таким образом, вот если бы тёк себе ручеёк, речонка, скажем, небольшая на Валдайской возвышенности. А тут холмик, а с двух сторон одинаковые долины. Речонка пополам и вокруг холмика. А там ещё один холмик, а там ещё и вот уже цельная гряда разделила рукава. И покатились воды с одной стороны, скажем, в Волгу, а с другой в Западную Двину. И привет, никогда больше не встретятся.
— Поняла. Так и чего?
— Ну, то, что не встретятся — нам не очень важно. А вот то, как раздвоилось — важно. Есть щепка, несёт её по течению. Чуть ближе к правому берегу — в Волгу поехала, чуть ближе к левому, в Западную Двину.
— Понятно про щепку. Ты то загадками, то разжёвываешь, что аж тошно от подробностей.
— Это я так, для лучшего понимания, — нисколько не обиделся Иван. Он раздухарился от объяснений, оживлённо махал руками, довольный своей аналогией. — Вот я и сравниваю с историей. Вдруг распутье какое случается серьёзное, поворот какой крутой, яма ли, или косогор — и достаточно ерунды какой-нибудь мельчайшей, чтобы столкнуть в ту, или иную сторону.
— Так и чего? Ты вот думаешь, что всё это такое другое будущее (в сравнении с тем, что мы сейчас представляем, даже, можно сказать, строим) оно из-за ерунды приключилось? Ха! Ванюш, я так думаю, что его как раз и долго строили, а не шли-шли к коммунизму, а тут, раз, и полицаи возникли.
— Да! Я тоже думаю, что всё там неспроста приключилось. Поворот, хоть и резкий, но явно не с бухты-барахты. И то, что слышали от местных, от Володи, в том числе, подтверждает это. Но. Но также есть и надежда, что тут у нас собака всё-таки и порылась. Есть этот топор войны зарытый, который вынули зазря. Вот этот момент бы и перехватить и пресечь!
— Фантазёр ты, Ваня! — махнула рукой Таня.
— Может и фантазёр. Только про будущее — это тоже фантазия. Только настоящая — это ты сама знаешь. Коли мы туда шагать можем, то, значит, и повернуть тоже должны.
Дверь, скрипнув, открылась.
— О, а она тут, — Андрей, занеся ночные запахи тайги, прошёл к своей койке. Следом прошелестел Володя. Он был уже не так бодр. То ли сказалась усталость, то ли наелся досыта впечатлениями. Но при виде Татьяны, он приободрился, расправил плечи.
— Здравствуйте, Таня! А я вас ищу.
— Здравствуйте ещё раз. А чего это вы меня ищете?
— Ну, как же! Девушку с такими глазами нужно искать постоянно, — Володя нагловато-неуклюже начал флиртовать. Таня даже фыркнула.
— Знаете, что, Володя? Глаза, глазами, а вы всё же бы тут сначала освоились, прежде, чем за девушками бегать. Я пойду, поздно уже.
Володя не сводил восхищённых глаз. Отпор он пропустил мимо ушей.
— Да где же поздно? Время, самое, что ни на есть, детское.
Иван с интересом наблюдал за поединком. Он уже не раз был свидетелем, как Татьяна отваживала ухажёров. И всё равно это было забавно. И, конечно, льстило его самолюбию. Ведь он знал, конечно, знал, почему и ради кого она даёт постоянный отворот. Иван, наверное, и сам не подозревал, каким ударом для него стало бы другое поведение Татьяны. Если бы она не отказала в ухаживаниях, Иван сразу сбросил бы свою спесь. Татьяна интуицией женщины это прекрасно осознавала, но не хотела применять запрещённых приёмов.
— Я не знаю, детское там оно или взрослое, а мне спать пора, — Таня поднялась, собираясь на выход.
— Татьяна, ну… ну, давайте, хоть на звёзды посмотрим? — не унимался Володя. «А он, похоже, дамский угодник. Не всё он про себя рассказал, похоже. Надо посправшивать его в этом направлении», — всё наблюдал Иван.
— Какие там звёзды, пасмурнятина опять наползла! Спать давайте, — решил за всех Андрей.
— До завтра, мальчики, — Таня, не дав словоохотливому Володе ляпнуть ещё что-нибудь лишнее, выскользнула за дверь.
— Да! Диво, как хороша. И строптивая какая. Или занята она? — Володя присел на свою койку, размышлял вслух.
— У них с Иваном с детства связи непонятные, — ответил ему Андрей.
— Как? Иван, Татьяна — твоя девушка?!
— Да не, Андрюха наводит тут туману! Ну, было чего-то. Но чтобы мы вместе погуливали сейчас — такого нет. Так что смело можешь приударять.
— Эх, Володьк, не советовал бы я тебе это делать.
— Это ещё почему?
— Она девка жестокая у нас. Обламывает совершенно не по-женски. В институте у нас один аспирант из-за неё чуть с крыши не сиганул. А тоже бабник был, — вспомнил Андрей.
— Ну, это у вас тут человека из будущего просто не было, — улыбнулся Володя. — А что это за «тоже» у тебя промелькнуло?
— Про бабника? Так ты, сразу видать, из этого сословия. Головокружитель мамзельский, — Андрей тоже почуял в Володе «угодничество».
— О, друзья, это вы мне льстите! По нашим меркам — ну, тем, которые в две тысячи девятом, я однолюб и примерный семьянин!
— Так что ж, у тебя и семья есть?!
— Не, этим добром я не обзавёлся. Я иносказательно, то есть, что за юбками я не бегаю. Так, знакомлюсь, встречаюсь. Потом, когда обоим надоедает, по новой.
— И это вот не бабник, да?
— Не бабник! Бабник, это когда в неделю по девочке. В клуб сходил, зацепил, переспал — давай, за следующей. О, парни, а вот вам ещё байка из будущего про знакомства через Интернет. Будете?
— А чего ж нет? — Иван встал с кровати, прошёл к столу возле окна. — Я только чайка тогда сделаю, — он сунул кипятильник в здоровенную алюминиевую кружку.
— Кипятильник, кружка! Красота! — потёр руки Володя. — Нравится мне тут у вас, парни! Прямо душа будто прочистилась. Вот, правда, думаю, когда пристукнет тоска по привычным вещам, тогда, может, снова закисну. А пока всё очень задорно. Путешествие, что надо.
— Так чего там про знакомства? — напомнил Андрей. Он улёгся, но спать не с обирался. Приготовился слушать.
— Ага. Я уже вскользь упоминал уже про этот самый Интернет. Это такая штуковина, которая позволяет объединять информацию, различные базы данных, видео, аудио, людей. Всё у вас под рукой, а вы сидите у себя дома. Всё на экране комп… Эх, как же, ведь этого вы тоже не знаете… В общем, экранчики такие, на них картинки обновляются, двигаются. Ну, как кино или мультики. И вы, куда хотите, тыкаете в эти картинках и куда-то дальше скачете. Понятно, хоть немного?
— Ну, так. Типа, потыкал в экран, там тебе кино показали?
— Вроде того. Только это лишь малая толика. И, самое главное, не какое-то кино! А то, которое ты сам выбрал, нашёл!
— И чего, бесплатно?! — удивился Андрей.
— Это ты правильный вопрос задал, в самую точку. Конечно, ничего совсем бесплатного там нет, в интернете в этом. То есть, конечно, есть. Но косвенно всё равно деньги платят. Или ты за включение этого монитора в эту глобальную сеть платишь. Ну, и есть, конечно, всякое воровство, типа, бесплатно тебе предлагают. Но там всякие уловки, большинство на них ведётся. Поэтому бесплатно, в общем, да не совсем. Но, по сути, всем доступно в той или иной мере. Даже в деревне.
— Так, ну ладно. Доступ ко всяким там данным. А чего про знакомства? — не унимался Андрей.
— Вот, знакомства. Есть значит, всякие базы с людьми, которые хотят познакомится. Ну, большинство не для того, чтобы там семью, замуж, жениться, дети. Нет. Большинство как раз на разок. Причём, не только парни, но и девки тоже.
— Так это ж проституция чисто воды!
— Если грубо, то да. Но, будто бы, стараются фильтровать таких. Но это всё ерунда, пролезают и такие. Даже их большинство. В общем, проходите вы регистрацию, заполняете форму…
— Погоди, так и у нас есть же в газетах разделы — знакомства по объявлению.
— Да? А, ну тогда вам легче это будет понять. То есть, вот вроде объявление — сколько там лет, рост, вес, чего хочется, о себе сколько-то слов. И, самое важное — фотография! А лучше побольше. Тут вот раздолье для подделок и обманов. Девчонки, ой, как любят пыль в глаза пустить!
— Не свои фотографии показывают? — догадался Иван. Беседа была не то, чтобы сильно познавательной, но забавной — спать расхотелось.
— Точно! И ведь, самое главное, зачем?! — Володя распалился, сложил ладони возле груди. — Зачем?! Если такие комплексы по поводу своей внешности, то они только усугубятся! Хотя есть такие, конечно, которые уже завязли в этом виртуальном мире знакомств.
— Виртуальных?
— Ну да. Ненастоящий мир этот. Вот фотографии липовые, тексты на экране — пишешь, чего хочешь, поди, проверь. Так и живут мечтами. Но всё же есть, есть те, которые лишь как техническую возможность используют для настоящего знакомства. С потенциальным продолжением. Я из таких, надеюсь.
— То есть вот по этим картинками, по общим словам понравились друг другу и уславливаетесь встретиться?
— Точно! Тут первый этап, когда засада может быть.
— В смысле?
— Бывает, что общение вот это виртуальное… — встретив вопросительные взгляды товарищей, Володя опять начал объяснять. — Ну, ненастоящее. Я вот фотографией своей прикрылся, а под ней буду тексты писать, — он пошевелил пальцами, ища аналогию. — Ну, как телеграммы, что ли. Только всё это быстро. Часто, прямо сразу мой собеседник… собеседница, точнее, получает, отвечает. Такое плотное общение может быть. Суховато, конечно, не замена живому. Хоть и есть способы вроде бы для передачи некоторой эмоциональности. Но всё не то. И тут опасность какая — возникает симпатия через это вот общение ненастоящее. У собеседников возникают непроизвольно образы друг друга. И вот эти образы чёрти как могут соотноситься с настоящими личностями. Тут тебе и фото с удачного ракурса, а на самом деле нос кривой. Тут и шепелявит вдруг. Не тот наклон головы, взгляд слишком суровый. Речь может быть не такой гладкой, как написательная. Голос грубоват, жесты бурные слишком. В общем, тысяча мелочей, которые в мозгу сложились, а на деле совсем всё другое. Вот при встрече разочарования и рождаются. Но бывают удачи, конечно — когда всё совпало примерно. И в таком разе можно вроде продолжать. Но тут следующее препятствие.
— Делать вам там нечего, из-за ерунды такая кутерьма. Головы забиваете, — прокомментировал Иван.
— Прав ты, Иван! Тысячу раз прав! Для этого собственно и рассказываю так подробно, чтобы вы ощутили пустоту нашего мира. Ведь эта штуковина — Интернет — она занимает умы миллионов. А знакомства через Интернет — молодёжь занимает. Да и не только молодёжь. Всякие там есть.
— А что про следующее препятствие? — Андрею было интересно про знакомства.
— Короче, вроде симпатия появилась, можно продолжать знакомиться плотнее. Но тут чего многие делают? Точнее чего НЕ делают — не уходят с сайтов этих… ну, не прекращают сразу же поиск знакомств.
— Как это не прекращают? Ведь если состоялось свидание, нужно идти до конца!
— Вот! В корень зришь, Андрюх! В том всё и дело, что даже у тех, кто туда за действительным знакомством обращается, появляется некая зависимость от просмотра этих анкет, от запросов, от ожидания ответа от красивой девушки/парня. Пусть появилась действительная знакомая приятная, но ежели не влюбился сразу от души (что редко, вообще), то свербит внутри: а та-то ответила мне вчера вроде; а вечером надо придти, проверить, сколько там понаписали. И чего получается? Лицемерие ходячее, вот чего! То есть, вот вроде бы вариантик ничего. Но вдруг получше ещё есть.
— Тю! Чего это магазин, что ли?
— Именно! Люди черствеют, мнимым огромным выбором пресыщаются, сами не знают, чего хотят, залипают от самого процесса, забывая, что человека своего нужно заслужить, а не выбрать. И получается бесконечная чехарда — скачешь от одного знакомства к другому, теша самолюбие, получая разочарования, влюбляясь, но всё равно не останавливаясь. У меня вот так, — вдруг понурил голову Володя, резюмировав.
— О! Так это ты себя так очернил, получается?
— Может, я и не самый яркий представитель из тех, кто пользуется такими способами знакомств, но опыт имею, и даже пытаюсь взглянуть со стороны. Думаю, что картину я примерно верную нарисовал.
Повисло молчание.
— Я ж вам говорю, парни — засасывает трясина, засасывает! Чего и сбежал.
— Да уж, прямо паскудство какое-то выходит. Но идея со знакомствами всё-таки ничего, если разумно подходить, а?
— Андрюх, так это, дай объявление в газету, — сонно улыбнулся со своей койки Иван.
— Я ж серьёзно! Если вот отбросить эту непотребщину всякую, оставить только саму идею: люди собрались по интересам. Соответственно, время уходит меньше. А то ты, допустим, пошёл в парк прогуляться, с девчонками там зацепиться. А там же не все девчонки незанятые ходят. Ну, или, может, незанятые, но не особо интересующиеся. А ты подходишь, тратишь время, эмоции. А тут почётче будет.
— Ага, вот все чёткие парни и девчонки и толпятся в одном месте. И знакомство ради знакомства становится целью, цепляет это крепко. Я правильно же понял?
— Примерно так, да. Понимаешь, Андрюх. Я сам всегда оправдывал этот способ — мол, вот, время я не трачу, занятой, туда-сюда. Пока не заметил, что я на это дело время трачу больше, чем, скажем, на работу. Или вместо прогулки, встречи с приятелями, спорта какого-нибудь или культурного мероприятия — тянет в болото это. А как придумать, чтобы не засасывало? Чёрт его знает! По-моему, устроены все эти штуки специально, чтобы народ залипал там безвозвратно. Эх, парни, сколько там ещё другого дрянного, вам и не снилось!
— Кстати, про снилось — всё ж таки пора и честь знать. Двенадцать уже. Спать давайте. Ты, Володь, ещё не надумал назад?
— Ты что?! Только во вкус вхожу.
— Вот и славно. Тем более, давайте спать.
Они угомонились, улеглись. Вскоре засопели, иногда всхрапывая. А Андрей лежал с открытыми глазами.
«Да… Дурацкий у них там Мир. Вот, скажем, чего, выходит, были бы у меня знакомые такие, а я тут оказался. И чего, уже с Ольгой, выходит, и не познакомишься? Непонятно. Надо у Володи узнать по-нормальному они там хоть встречаются, без объявлений этих непонятных» — мысли неспешно ворочались в не засыпающем мозгу Андрея. «А, Ольга, собачонка эдакая! Ведь и глазом не повела, что я появился. Так, дежурно-желчное отпустила, а как будто мы не и не уезжали. Хотя про Ивана спросила, и глаз сверкнул, чёрт бы её побрал! Сама такая независимая вроде, а на Ваньку, похоже, точно запала! Эхэх, Ванька, Ванька! Девки вокруг тебя так и вьются, а ты дурью всякой голову забиваешь. Прощёлкаешь своё счастье. Ясно же, что два сапога пара с Танькой. Нет, кочевряжится, выдумывает чего-то! А так бы и Ольга, глядишь, отвяла бы. А то так вроде он ей и шанс даёт» Но сон вскоре сморил и его.
За окном вновь зашелестело, на окнах обозначились капли, погода оставалась ненадёжной, как ржавое ведро.
8
— Мельников, Федотов и этот, новенький. Как фамилия?
— Годин!
— И Годин. На столбы, — Шихов назначал наряды.
— Влад, а можно мне с ними? — подала голов Ольга.
— Ты-то куда? Ты чего, в электрике петришь?
— Так там подай-принеси неужто нету?
— Свои люди имеются! — отрезал Шихов.
— Не, Влад, зачем тамошние люди, если свои есть? Они тебе потом и премию не дадут, скажут, там не из твоей бригады работали, — Ольга вдарила по больному.
Шихов открыл рот, чтобы отрезать ещё раз, но мысль пошла, забурлила. Рот и захлопнулся.
— Ладно, Орехова, будь по-твоему. Только ещё один нужен тогда человек. Чтобы комплект был.
— Можно я? — Татьяна тут как тут.
— Митрофанова? Чего, девушки одни? — Шихов хмыкнул. — Ладно, записываю.
Ольга бешено глядела на конкурентку, фырча ноздрями. Таня, будто не замечая, поглядывал на верхушки лиственниц. Они качались, грозя отломаться.
— Как задуло сегодня капитально! — Ивана больше всего волновала погода. — Того и гляди дерева падать начнут.
— Крутяк! С девчонками будем работать, — а Володя был на своей волне.
— Ты с Ореховой ещё не знаком, обожди радоваться.
— А чего? Стерва? — заинтересовался Володя, потирая руки. — Сразу видно!
— Ну, такая — ершистая! За словом в карман не лезет.
— Так это интереснее ещё.
— Володь, у нас главное работа на кону, ты ж понимаешь.
— Э, парни! Обижаете! Спрос с меня, как со всех, — Володя бил себя в грудь.
— Так, электрики, хватит базарить. Вон, ваша машина, идите уже, — Шихов не переставал командовать.
— Ладно, пойдёмте, что ли.
Девчонок посадил в кабину: Орехова отворотила нос и коленки к двери, к окошку, Татьяна спокойно села посредине, разглядывая в неширокую амбразуру, размытую «дворником», дорогу.
— Они там волосы друг дружке не повыдирают? — Володя заметил напряжённость между женским полом в кабине. Да и трудно было не заметить — искры вот-вот и полетят.
— Да ну, ты это брось! Нормальные же девчонки, не психопатки же! — возразил Андрей.
— От Ореховой, конечно, всякого можно ожидать. Но Таня спокойная. Она погрустить, вспылить может. Но чтобы сколопендре какой волосья рвать? Не.
Утихомирились. Закачались по ухабам. А ветер всё нахлёстывал упругими волнами, срывая остатки ночной влаги с иголок и веток, бросая колкими брызгами в лицо студентам.
— Хорошо, свежачок! — бодрился Володя. Остальные закутались в капюшоны штормовок.
— Вообще, конечно, с девчонками веселее. Только вот они ж друг друга не выносят, — Андрей обдумывал своё.
— Да ну, без девчонок работать завсегда лучше. Зря Шихов согласился.
— Ну, его интерес понятен. Его Ольга на этом и подловила.
— А чего, Шихов этот — прижимистый такой? Жмот?
— А чего, по нему не видно, что ли? Мелочный карьерист. Неприятный типок.
— Ему бы в наше время понравилось. Он бы хорошо устроился, думаю.
— Такому в любое время неплохо живётся. Только недолго. Рано или поздно «за ним придут». Не закон с властью, так народ взбунтуется.
— Ха! У нас как над людьми не измывались, а ни до кого пока не дотянулась «рука гнева». Живут себе припеваючи. Только если от инфаркта кто помрёт, переживая. Это если совесть есть. Но обычно она наглухо задраена, совесть эта.
— Короче, ухо держать надо востро, а то не наработаем ничего сегодня. Орехова будет если козни строить, так вообще, сливайте масло. Кстати, ей будем рассказывать, откуда Володя взялся?
— Ты чего?! Исключено!
— А что такого? Она не из болтливых. Шутить будет? Так все привыкли, внимания и не обратят. Да может и не поверит она.
— Зачем тебе это надо?
— Охота порасспрашивать детали некоторые у Володи.
— Вечером спросишь, тут работать надо.
— Ладно, поглядим.
Дорога была недлинной, они и замёрзнуть не успели. Но покачало в кузове на пронизывающем ветру их изрядно. Иван с некоторой тревогой, спрыгнув из кузова, сунулся к кабине. Оттуда неспешно, аккуратно переставляя ноги по грязным уступам, вылезла Ольга. Иван обернулся к друзьям, мол, в порядке, нерасцарапанные.
— Ну, чего, вон наше поле деятельности, — кивнул Андрей девушкам на столбы. Парни разгружали провода, предохранители. — Вы будете нам провод разматывать, готовить.
Ольга была не в духе и помалкивала. Татьяна кивнула, задумчиво поглядывая по сторонам.
— А вас не сдует со столбов? — проснулась всё же Орехова. — Может, вас поддерживать надо?
— Кошки нас будут держать. За себя лучше беспокойтесь. Не упало чтобы чего, — ответил Иван.
— Кошки? — засмеялась, намекая, Ольга.
— Да ну тебя, Орехова! Работать давайте!
Они приступили. Пока срабатывались, начали раздражаться друг на друга — дело не спорилось. Орехова постоянно подзуживала, отпускал шуточки; Татьяна была заторможена, задумчива; Володя флиртовал сразу с обеими; лишь Андрей с Иваном, чертыхаясь, делали дело; пытались работать.
— Тьфу-ты, ну ты! Ну, куда ты его протягиваешь, Вова! — в досаде плеснув рукавицами, воскликнул Иван. — Сюда же надо, ко мне. А ты от меня идёшь! Время к обеду, мы ещё на столбы ещё и не залезли даже!
— Слушай, Вань. А может, отбой сегодня дадут? Уж больно сильно задувает. Смотри, сколько веток уже наломало.
Будто в подтверждение слов Андрея, с реки потянулся народ.
— Вон, гляди.
— Да это верховщики, там на них каменья посыпались наверняка. Конечно, их переведут. Чего рисковать. А нам чего? Сверху не валится ничего.
— Я за девчонок переживаю, — виновато, будто и не он вовсе, пробурчал Андрей.
— Есть такое дело, — кивнул Иван, соглашаясь. — Мы сейчас залезем, они понизу будут шуровать, а при таком ветрюгане с нас чего-нибудь обязательно ссыпется, — рассуждал он, думая, как защитить девушек. — Эй, мамзели! Каски наденьте, пожалуйста. Мы наверх полезли.
— У меня причёска испортится, — деланно закочевряжилась Ольга. Татьяна послушно нацепила. Ваня улыбнулся — даже каска ей шла. А на Ольгу рявкнул:
— Орехова! Прекращай! Надевай, тебе сказали!
И так сурово у него получилось, прямо зло даже, что Ольга прикусила язык; стала нацеплять скорее защитный головной убор.
Работа пошла пошустрее, претензии друг к другу поутихли. А может, просто напор воздуха мешал разевать рты лишний раз — щёки надувались разом.
— Я вот думаю, а если за нами так никто и не придёт? Как понять, что уже опасно работать? — громко задумался Володя.
— Как это не придёт? Даже Шихов технику безопасности блюдёт, с него же потом спросят. А позабыть про нас он не сможет, — уверенно возразил Иван. Он же не знал, что народ с берега уже давно утёк в рабочий посёлок — на берегу штормило уже очень сильно; что на дорогу в нескольких местах упали деревья, преградив всякое движение; что машина, которая должна была их забрать, была придавлена поваленной лиственницей и водителю было совсем не до студентов — он чудом остался жив в расплюснутой кабине, но вот выбраться ему было совсем не просто.
— Но, вообще, уже время обеда, кто-то должен был бы объявиться — или забрать нас, или полевичка прикатить, — Андрей взглянул на часы.
Девчонки, слушая разговор ребят, работу приостановили, обеспокоенно глядя наверх.
— Может, нужно сходить всё-таки? — предложила Татьяна.
— А если в дороге случится чего, мне отвечать! — Иван продолжал упрямиться, хотя уже и сам понял — нештатная ситуация всё же приключилась.
Тут ЧП случилось и у них.
— Полундра! — заорал Андрей. Ребята, как горох посыпались со столба и бросились в сторону — здоровенная лиственница с вековым скрежетом, треща сучьями, разрывая все свои жилы, покренилась под порывом ветра в их сторону.
Ольга, завороженная зрелищем, замерла на линии падения. Иван, пробегая мимо, хватанул её в охапку, вытащил из убийственной зоны. Дерево завалилось, порушив только что натянутый провод и покренив два столба.
— Фиговато закрепили, — прокомментировал Иван.
— Это чего это?
— А того — если бы нормально, то столбы бы завалились или провод порвался. А так в крепеже оторвалось с радостью и всё.
Они лежали в канаве сбоку от только случившегося бурелома. Володя укрылся первый, следом ухнулась Татьяна, а Андрей и Иван с Ольгой завалились в самый последний момент.
— Ты чего ж, Орехова, как сонная муха? Тут тебе твой задор изменил, — прокомментировал Иван. Он держался молодцом, с улыбочкой. Но вот внутри у него всё ныло и скрипело, хотелось орать. А Ольгу ту так, вообще, будто бы деревом задело — она тяжело дышала, лицом зелёная, в глазах вода.
На них обоих глядела Татьяна. Её тоже потряхивало: как Ивана чуть не накрыло из-за этой «курицы» она видела во всей панораме, и это зрелище до сих пор не покидало её. То, что пигалицу он вытащил — сильно не беспокоило. Не бросать же её было под деревом. Но если бы он повредился из-за неё, вот этого она бы Ольге не простила.
— Да, братцы! А приключения набирают обороты, — голос у Володи стал сиплым от переживаний. — Ведь сейчас бы склонил тут голову за здорово живёшь. А вы говорите — техника безопасности! Надо сворачиваться.
— Уж наверняка надо, — Андрей встал, отряхиваясь. Огляделся. — Работы только жалко нашей.
— Чего, тогда назад пойдём? Скажем, так, мол, и так — обедать пора, — пошутил неудачно Иван. Андрей криво оглянулся. — Шучу! Ладно, пойдём потихоньку. Только ветер же задувает по-прежнему. Вон, как мотает.
Они и разговаривали с трудом, так кругом шумело. Это им ненадолго показалось, что поутихло.
— Оль, ты как? Идти сможешь? — уже безо всяких подначек спросил Иван. Та кивнула. — Танюш, а ты? — вырвалось уменьшительное. Таня отреагировала. Улыбнулась. — Ну и пойдёмте тогда. Чего думаете, по дороге идти, или через лес ломиться?
— Зачем это через лес?
— На дороге, мне кажется, вероятность больше, что придавит чем-нибудь. Там раздербанили почву же.
— Ну, может, всё же не так, чтобы прямо через тайгу фигачить, а рядом с дорогой, просто чуть в стороне. Не хватало нам ещё и заблудиться, — скорректировал предложение Андрей.
— Ну, да, так лучше. Двинули.
Тут шарахнула молния, почти сразу следом бахнул гром. Все инстинктивно пригнулись.
— Час от часу не легче, — пробормотал Володя. Он был уже не рад совсем своему путешествию. Захотелось в уютный свой автомобиль, где надёжно и крепко.
— Ливанёт ведь! Давайте под ёлку вон ту, переждём! — крикнул Андрей, указывая на разлапистую ёлку.
— А она не завалится? — Татьяна тревожно оглядела дерево.
— Ну, уж если такое дерево завалится, то нам везде капут. Пойдём, переждём.
Тут дунуло уже совсем крепко. Шум ватой заткнул уши, ветер было не перекрикнуть. Ребята заползли под пушистые лапы ели — тут было потише.
— Можно сказать, даже некоторый уют образовался, — с удовольствием констатировал Иван.
Ольга посмотрела на него затравленно — с неё отхлынула её обычная ершистость, она присмирела, а теперь её совсем «пришибло».
— Девчонки, не бойтесь уж так — подумаешь, шквал, — Иван увидел лихорадочный блеск в её глазах и решил обобщить успокоение. Хотя Татьяна как раз вела себе пристойно: не истерила, слушалась и не выказывала особого страха. Но тут потерял выдержку Володя. Вдруг прорвалось негодность к испытаниям, тепличность и оторванность от родного мира.
— Парни, что хотите делайте, но я хочу домой! — взвизгнул неожиданно он. — Хоть сейчас вертолёт вызывайте, спасателей! Осточертел мне ваш мирок совковый!
Иван с Андреем переглянулись.
— Володя, как тебе не стыдно! — вдруг вклинилась успокаивать истерика Татьяна. Взяла специально для этого нарочито вежливый тон. — Возьми себя в руки. В конце концов, ты мужчина!
— Мужчина? А у нас в нашем мирке убогом женщины избы горящие берут штурмом, лишь бы быть не хуже мужиков! Понятно?! Вот и дерзайте, а я хочу спокойствия! — его несло без остановки. Не такой уж великий стресс вывернул всё нутро.
— Э, хорош вопить! — Иван взял его за грудки. — А то из-под ёлки выкину. Как успокоится, вернём тебя обратно. Только сейчас не вопи. Не надо.
Володя обмяк, зашмыгал носом и стыдливо отполз к стволу, где и вжался меж корней. Остальные тоже придвинулись ближе к центру кроны — наконец, полило.
Наверху словно включили кран. Сплошняком стояла стена воды. Ветер, не стихая, ломал эти потоки-струи. Вдруг добавился новый шум.
— Ох, ничего ж себе! Град! — к ногам Андрея отскочил кусочек льдинки с верхотур туч. — Огроменный какой!
С неба будто лупили камнями, стояла грохот и треск.
— Всё к чертям поломает! Порушит и крыши, и урожаи! — сокрушался Иван. — Но ёлку мы классную выбрали, а?
Ель, действительно, плотно укрывала их от потоков, лишь поскрипывала от порывов.
Стало холодно. Ребята сбились в кучу, грея друг друга спинами. Таня спокойно привалилась к Ивану. С другого бока к нему жалась Ольга, замыкал круг Андрей. Володя хлипко покачивался на корточках в одиночестве.
— Фронт прошёл, сейчас ослабеет, — дал прогноз Иван.
Не прямо так скоро, но всё же подутихло. Прорезалась неожиданная тишина.
— Теперь надо выбираться, — Иван вылез с нагретого бивака наружу. — Свежо!
Остальные потянулись за ним. Лишь Володя в прострации торчал под ёлкой.
— Володя! Пошли! — ему потребовалось отдельное приглашение. От шока он перешёл в аморфную стадию — из-под веток дерева его пришлось вытаскивать силком. — Вот ведь обуза образовалась.
Они двинулись по дороге. Точнее, по тому, что раньше было дорогой. Теперь колея с трудом угадывалась под ворохами веток. Через каждый пять метров, просеку перегораживало упавшее дерево. В заваленных колеях бултыхались озерца воды. Ребята, пробираясь сквозь бурелом, стали мокрыми насквозь. Под ногами хрустел не растаявший ещё град.
— Давайте шустрее, а то замёрзнем.
— Ещё неизвестно, сумеем ли отогреться на базе, — возразил Ивану Андрей.
— Думаешь, всё там разворотило?
— Не исключаю.
Ольга испуганно переводила взгляд с одного на другого.
— Ладно вам, мальчики. Костёр раззожём. Поедим. Нечего пессимизм разводить, — встряла вновь Татьяна.
Иван с уважением поглядел на её спокойное лицо. Мокрая чёлка и прилипнувший мусор с веток лишь подчёркивал её красоту. Иван залюбовался.
— Вань, ну вот чего ты уставился? Давай, лезь вперёд, веди народ, — одёрнула его Таня.
Через час совершенно уставшие, продрогшие, они выползли на поляну. Тут кипели восстановительные работы — шторм заметно потрепал лагерь. Крыши зияли пробоинами — град не пощадил. К вышедшим ребятам выскочил Шихов.
— Где вас черти носят?! Я должен переживать из-за вас, разгильдяев! Почему вы не вернулись до урагана? Ведь всех же собирали? — видно было, что он действительно переживал. Только переживал он за свою шкуру, а теперь, почувствовав облегчение, орал вовсю.
— Ладно, Владик, не ори. Твоя ошибка, что до нас сигнал не дошёл, вот и не ори, — устало охолонул его Иван. Тот захлопнулся от такого ответа. — Погреться и поесть дадут?
— Да, вон, идите на пищеблок. Там и костры жгут рядом, — виновато сказал Шихов.
Они рубали гречку остервенело, звякая по горячим бокам алюминиевых мисок. Потом, обжигаясь, пили чай, пустив по кругу банку сгущёнки, совали туда столовые ложки.
— Кажись, жизнь налаживается, — подмигнул друзьям Иван.
— Ага, только спать непонятно, где будем, — возразил Андрей.
— Чего это непонятно? В свои палаты и пойдём. Подумаешь, дырки маленько — небо будем разглядывать.
— Небо? Небо это тебе в лицо твоё любопытное капельки дождя будет кидать, — хмыкнул Андрей, сам развеселившись. Засмеялась и Таня, за ней улыбнулась и Ольга. И вот уже все вчетвером неудержимо хохотали, сбрасывая то нервное напряжение, что сковывало их полдня.
Лишь Володя сидел истуканом, вцепившись в кружку с чаем.
— Володя, как ты? — отсмеявшись, обратился к нему Иван.
— Домой хочу, — обрубил ещё теплившийся смех Володя. — Там, может, у меня истерика и была, но сейчас я спокоен и точно знаю, что хочу обратно. Чем скорее, тем лучше.
— Ну, ладно — хозяин барин. Запрос получен и обработан. Сейчас чай допью, да пойдём. Но смотри, уже темно будет.
— Да мне всё равно.
— Хорошо, — пожал плечами Иван.
— Куда это вы? — забеспокоилась вдруг, будто проснувшись, Ольга.
— Да вот, отправить товарища надо на пароход, — кивнул Иван в сторону реки.
— Какой ещё пароход?
— Такой. Специализированный.
— Иван, ты мне эти шуточки брось, я ж всё равно тебя достану, — Ольга, отъевшись, успокоившись и насмеявшись, входила в прежнюю силу.
— Достанешь. Это не оспоришь. Только, Оль, давай как-нибудь пото?м, а?
— Смотри, Мельников. Я не забуду.
Таня смотрела на Ольгу не то, что презрительно, а с недоумённым непониманием. Какая же эта пигалица оказалась упёртой, даже и общие приключения её ничему не научили. «В образе всё же. Неплохая в душе? только строит из себя. Или в Ваньку сильно втрескалась, или общего внимания хочет?», — Таня вздохнула, да собрав посуду, понесла на мойку. Вспомнив, оглянулась.
— Так чего, к утру, что ли, ждать?
Иван задумался, прикидывая.
— Ну да, где-то так. Если чего, прикроешь, а?
— Куда ж я денусь — я ж верный подруг.
— Ещё какой!
Они продырявили друг друга в очередной раз взглядами.
— Володя, забирай свои манатки, да пойдём. Фонарь надо ещё взять.
Через пятнадцать минут они были готовы к выходу.
— Я с вами пойду, — вдруг выпалил Андрей.
— Да ну, Андрюх, зачем?
— Затем, что ночью придётся шкандыбать, нечего тебе одному там ходить.
— Как одному, а я?
— А тебя, по идее, он на обратно пути оставит.
— Ах, чёрт! Ну да.
— Андрюх, ну один и один — подумаешь. Нет там никого, — не очень уверенно возражал Иван другу.
— Короче говоря, иду с вами и точка! — друг был непреклонен.
И ведь оба друга даже и не думали возражать разнюнившемуся Володе, уговаривать его подождать до утра никто не стремился. Оба они чувствовали некоторую вину перед этим человеком будущего, поэтому и шли ему навстречу. Засунули поглубже свою усталость и желание помыться, отоспаться; пошли сквозь буреломы обратно.
9
Енисей бушевал. Воды натекло в него в верховьях ещё раньше и ещё больше, теперь она прибывала, валы пенились бурой пеной, в потоке несло огромные стволы деревьев.
— Иж, как разошёлся батюшка-то! — восхитился Иван.
— Лучше подумай, как мы в воду будем заходить при таком течении?
— Да нам немножко и надо. Только ноги смочить.
Володя с ужасом смотрел на беснующуюся реку.
— Да, Володь, испытания, выходит, ещё не закончились. Только ты не думай, что это в наше время только. Перемена погоды бывает во все времена.
Володя молчал.
— Ты это, Володь, не молчи, скажи, чего тебя тревожит, лучше станет, — Иван от усталости и бесконечно череды усилий стал раздражаться на попутчика.
— Ладно, чего пристал к человеку? Он же не со зла, — Андрей раздражения решил пресечь.
— Это я так. Виноват, — Иван сконфузился от справедливого упрёка. — Ладно, друзьям мои, прошу вас разуться, и проследовать за мной.
Они слезли в ледяную воду там, где было неглубоко. И всё равно течение неимоверной силы вдарило по ногам. Устояли, протиснулись вдоль берега немного.
Всё стихло. Потемнело.
Не шумел поток, а робкий вечерний свет совсем загородила махина плотины.
— Перешли, — удовлетворённо заключил Иван.
Они стояли, озираясь.
— Но вроде бы не совсем то, а? — Андрей скривил губы. — То ли не хватает, то ли лишнее.
— А мы туда попали? — Володя затревожился.
— Этого, Володь, точно никто не скажет. Мы ведь в разные года попадали обычно. Но тут вроде ты должен быть якорем.
— Думаешь?
— Есть такая уверенность, да, — Иван помолчал. — Парни, кажись, я понимаю, чего не так?
— Чего?
— Вон, глядите! — Иван махнул рукой в центр по низу плотины. Там зияла огромная дыра.
— Разорвало к хренам собачьим! — выругался Андрей. — Не удержалось!
— Не всё так просто, Андрюх. Точнее, ты прав, разрушение произошло, только оно явно несвежее. Погляди, следов недавнего наводнения и нет.
— Зато давнего — есть. Глянь на постройки, на берег.
Все они стали оглядываться, внимательно осматривая окрестности. А кругом, то там, то здесь, прослеживались намёки на былую катастрофу. То поваленная махина ели, засохшей с облупившейся корой. Строения с выбитыми окнами и обрывками металлоконструкций. Вздыбленная буграми дорога.
— Мост! — первым закричал Володя. Засуетился, забегал по берегу.
— Вот так-так… — Иван обалдело почесал затылок.
— Ёлки зелёные! — пробормотал Андрей.
Мост, вообще, был. Через реку виднелась переправа. Но никаких ферм, опоры кривые, сверху какие-то чуть ли не ниточки. Издалека всех деталей было не рассмотреть.
— Делать нечего, лодки нет, вплавь — не одолеем. Пойдём, поглядим, может, как-нибудь перелезем, — резюмировал Иван. — А плотину, видать, всё же прорвало…
— Лет десять как. А то и двадцать, — добавил Андрей.
— Вы в какой год меня притащили?! — взвился вдруг Володя.
Друзья недоумённо на него оглянулись.
— Володь, ты чего? Говорим же тебе — скорее всего, в твой. А там кто знает. Сам же нам рассказывал про изменения всякие, если в прошлом чего-нибудь пошебуршить. А ты вон, кипучую деятельность развёл, — Андрей быстро уяснил все эти временные парадоксы, сделал выводы. — Может, там теперь глыбу где-нибудь не доложили в ложе плотины, она и поплыла.
— Не доложили! А мне теперь чего делать?!
— Ну, во-первых, ты не ори и успокойся. Негоже истерить второй раз за день мужику. Соберись. Во-вторых, сейчас мы пробуем добраться до Майны — там и посмотрим, чего за год, что за обстановка. Здесь, как видно, полный глушняк и запустение.
— Так тут километров пятнадцать же!
— Около того. Мы фонари для этого и взяли — сейчас уже стемнеет. Но ты же срочно домой захотел, вот мы и подорвались. Заднего хода теперь всё равно нет. Ночевать здесь негде. Пойдём.
Володя после порыва скис, опустил плечи и поплёлся за ребятами к мосту.
По мосту будто прошлись огромной кувалдой: всё было искорёжено, гнутые обломки металла торчали во все стороны, бетон лохматился, свисая с боков. Но до середины с обоих берегов был сносный проход. А вот дальше с берега виднелась солидная брешь с одной балкой, соединяющий остатки опор.
— Отсюда не видать, может, и можно пролезть, — вглядываясь в опускающихся сумерках, сказал Андрей. — Надо туда лезть и, как говориться, щупать. Эх! Верёвок у нас нет, а так бы навели переправу.
— Ладно, полезли, что ли.
Всё оказалось не так страшно. Они довольно спокойно дошли-долезли до середины. Только лишь Володя чертыхался, припоминая все грехи судьбе, которая занесла в его в эти дебри. Иван с Андреем переглядывались, да помалкивали — сильно он их не донимал, а успокаивать его уже надоело.
На середине моста обозрели всю глубину проблемы.
— Ну, не так уж и безнадёжно. Метров тридцать только нужно аккуратно, остальное — ерунда, — дал оптимистичную оценку Иван.
— Что ерунда, в общем, ладно, я согласен. Подобраться можно. Но там гляди, балка шириной сантиметров в двадцать — как по ней без страховки?
— Как эквилибрист! Как ещё? Руки расставил и пошёл.
— Да? А качнёт если?
— В принципе, не смертельно — вода, конечно, холодная, и течение. Но доплыть можно, тут недалеко. Главное, не паниковать. В общем, размусоливать нечего. Я первый и пойду, а вы поглядите.
Володю трясло — он переводил очумелый взгляд с балки, по которой предстояло «идти», на тёмную воду, проносящуюся где-то глубоко внизу. Заметно стемнело, и река угадывалась скорее по звукам течения.
— Я не пойду! — вдруг пискнул он, когда Иван шагнул на плиту, ведущую к злополучному переходу. Обернулись к нему. — Давайте какой-нибудь плот сделаем или упрочим переправу.
— Какой плот, дурень?! Ты хочешь до зимы здесь куковать?! Видишь, нет тут никого! Уже давно нет. Никто не приедет нас спасть, сами мы отсюда не выберемся, — вдруг взорвался Иван. — Даже если до Майны идти по тайге, по правому берегу непролазному — далеко не факт, что там всё есть. — Он помолчал. Отдышался. — За дурня прости, был не прав. Но остальное в силе. Нет у нас другого выхода. Идти надо. Всё.
Он пошёл. Володя с Андреем застыли, наблюдая, как Иван вздохнул и ступил на балку. Проверил прочность, топнул. И глядя вперёд и вниз, раскинув руки в стороны, скорым шагом пошёл. Его качнуло только разок. Незначительно. Андрей успел матюкнуться, Володя ахнул. Обошлось. Прыжком Иван оказался на плите, где было шире и прочнее.
— Нормально! Вниз смотреть иногда всё же надо, там щербины есть, можно споткнуться, — крикнул он напутственно. И стал копаться в карманах.
Достал фонарь и направил его на переправу, стараясь не светить в глаза.
— Давай, лезь, — скомандовал Андрей.
— Я?!
— Я замыкающим. Лезь давай, не спорь.
Володя подошёл к краю, вибрируя всем организмом. Дёрнулся головой, оглянувшись. Выругался и… И встав на четвереньки, пополз.
— Ну, чего, тоже способ, — оценил Андрей сзади.
— Держись тогда крепче, что ли, — тихо сказал Иван спереди.
А Володя полз. Он собрал крохи воли: потел, пыхтел, но полз. Судорожно удерживая себя на тонкой полоске «дороги». Скорость его была так мала, что когда он, весь измождённый, добрался до Ивана, совсем стемнело.
— Герой! — похвалил Иван, с тревогой вглядываясь в темноту, высвечивая фонариком путь для оставшегося с той стороны друга. — Андрюх, пошёл!
Андрей решил взять препятствие на скорости. Направил вектор в нужную сторону и зашагал. Секунды растянулись резиной. Когда осталось несколько шагов, вестибулярный аппарат дал сбой, Андрея качнуло, он замер, накренившись вбок. Вытягивая себя, хватаясь за воздух руками, Андрей медленно начал валиться в пропасть.
— Держи меня! — закричал Володе Иван, шагнув на балку. Тот ухватился за его протянутую руку.
Иван успел зацепить ворот куртки Андрея, когда тот уже почти совсем потерял опору.
— Тяни нас! — заорал Иван. Володя изо всех сил дёрнул. Иван повалился на спину, а Андрей в отчаянном прыжке руками зацепился за скобу, ногами повиснув над темнотой.
— Тихо, тихо, тут уж я сам, — остановил Андрей сунувшегося на помощь Ивана. Закинул ногу и вылез уже целиком.
Они лежали, отдувались от пережитого.
— Обратно я не полезу, — выдал Володя.
— А это вряд ли и понадобится, — успокоил Андрей.
— В общем, первое препятствие одолели, — Иван попытался приободрить. — Но надо дальше идти. Вроде проще должно быть. А нет, кстати, желания на станцию сходить, поглядеть, чего там осталось? Темень переждём.
— Вот именно, что темно — лучше уж по дороге пойдём, она вроде тут прямая была. А лазить по обломкам сейчас — переломаемся сами все, — Андрей был против.
— Вообще, ты прав, конечно, — согласился с другом Иван. — Тогда двинули, что ли? Отдышались уже вроде.
— Пойдём.
— А ты молодец, шатался, но не падал, — вспомнил Иван. — И крепко так вцепился в рукав, — показал на треснувшую свою брезентуху.
— Не очень, знаешь, хотелось купаться. Да ещё с высоты туда лететь.
— Да уж. Володька, в общем, тоже справился. Удержал нас двоих, — похвалил Иван Володю. Тот после преодоление переправы немного приободрился.
— Позорно я себя веду, парни — эйфория заставила исповедаться. — Уж простите. Слабоват, я, видать, для этих дел. Вас ещё напрячь пришлось.
— Ну, вообще, мы сами себя дёргаем с этим путешествиями. И сами, можно сказать, тебя затащили.
— Да ладно, чего теперь? Негеройски совсем, — вздохнул Володя. — И, главное, ведь непонятно, куда мы попали. Ведь непонятно же?
— Сам видишь, явно всё изменилось.
— Как я понимаю, два варианта может быть, — рассудил Иван. — Либо мы сунулись во времена попозже, чем то, откуда выходили. Понятно, да? Ага. Или ты своим появлением, повторюсь, в нашем времени что-то там такое нарушил, и тут всякие вот эти события, — Иван обвёл рукой, — прошли ещё до две тысячи девятого. Девятого, да? Ну, вот. В Майну придём, думаю, как раз поймём.
— То есть, шанс, что попали в то же время, что и уходили, есть?
— Чего ж не быть ему, шансу этому? Конечно, есть. Будет ли тебе от этого слаще только?
— Да уж всё равно ничего хорошего не выйдет.
Они выбрались на берег и пошли по дороге. Асфальт был потрескавшимся, с бесконечными ямами и кустиками средь полотна — далеко не всякая машина проехала бы. А они ничего — пешочком ведь. Шли, шли, безмолвно, шаркая иногда да фонарём подсвечивая. Темень ведь кругом — только чуток небо, огранённое с боков лесом непроглядным сейчас, маячит, путь впереди указывая.
— А пожрать ничего не взяли? — вдруг спохватился Иван.
— Обижаешь! — пробасил Андрей. — Я полбуханки взял, да консерву одну.
— Андрюха — ты молодец большой! А то аппетит разыгрался.
— Ребят, а долго ещё идти, как думаете? — Володя заметно устал, периодически его приходилось поджидать.
— Уж часа три идём, должны подходить.
И действительно, лес расступился, и они вышли к плотине. Ни одного огонька. Темень.
— И не поймёшь, осталась жива плотина, аль порушилось всё.
— Вода вроде плещется.
— Да вода никуда не далась, понятное дело, только вот какой уровень? — рассуждал Иван, пытаясь высветить фонарём с берега просторы внизу.
— Ребят, ну чего, может, на стоянку заглянем, — робко, сильно волнуясь, попросил Володя.
— А чего ж тянуть? Пойдём.
Но не так просто было сориентироваться в темноте. Да и запомнилось всё не очень чётко — ретировались впопыхах. Они ходили кругами, спотыкаясь о всяческий мусор.
— Где ж она, эта чёртова парковка? — ругался отчаявшийся Володя.
— Ребята! Идите сюда! — крикнул Андрей. — Аккуратно только, здесь всякой дряни навалено, сам чуть ноги не переломал.
Володя и Иван кинулись к нему, переступая через неровности, высвеченные конусом от фонарика.
Оказалось, что асфальта на стоянке никакого и не было — поэтому и не могли они никак найти. Единственной приметой, что это место служило когда-то стоянкой для автомобилей, собственно, и был автомобиль. И этот автомобиль был тем самым, на котором Володя привёз сюда Ивана и Андрея. Совсем не изменившийся, лишь грязный слегка. Но долговременного запустения следов на себе не нёсший.
— Она же! Родненькая, — обрадовался Володя. — Ребят, глядите, всё же так, как мы оставили. Я запомнил, что вон, блокнот обронил, когда выскакивали из машины.
— Володь, а как-нибудь можно определить, какой год-то?
— Хм…А можно! Календарь же есть в часах! — Володя порылся в карманах, звякнул-пикнул брелоком, открыл дверь. — Парни, всё, как полагается, — вчера было, вчера! Из которого мы и убежали! — он вылез назад, растерянно улыбаясь. — Выходит, я своим проникновением в прошлое и натворил этих делов.
— Вот оно как. Выходит, Володьк, жить тебе при вот этом непонятном бардаке. Хотя, по мне, и тогда бардак был.
— А как вы хотели? Меня на пятьдесят лет вперёд засунь, тоже будет… эээ… непривычно. Вот только сейчас, похоже, для меня родного мира и не осталось совсем. Мда… — Володя теперь не выглядел тем истериком, который полз на четвереньках через мост. Он был расстроен, но в глазах появилась решительность.
— Я вижу, ты оклемался? — подметил эту перемену в нём Иван.
— Ну, да, поувереннее себя почувствовал. То ли машина родная так подействовала, то ли, несмотря на все эти неутешительные изменения, нечто родное чудится в воздухе.
— Ладно, в общем, я так понимаю, с нами назад ты не пойдёшь?
— Ребят, вы не подумайте, что я прямо теперь сильно откажусь от своих слов — ну, «вчерашних» слов своих. Я, как девчонка сопливая себя вёл, знаю. Нетренированность организма сказалась, видимо. За что ещё раз свои извинения приношу. Честно, переживаю. И при всём при этом, здесь останусь. Буду пытаться вживаться в новые для себя условия. Так что, спасибо вам за всё.
— Ну, нет, так нет. А спасибо как раз тебе — а то, глядишь, без тебя мы к себе домой бы и не вернулись, — Андрей протянул руку.
— Может, ещё свидимся, — подмигнул Иван.
— Парни, я вас подвезу. Рано прощаться.
— Куда подвезёшь? В наш мир? — хмыкнул Иван.
— К плотине.
— Какой? Нам же эта нужна. Приехали уже.
— А, точно! Перепутал, — Володя в досаде на себя махнул рукой. — Чего, тогда прощаемся?
— Бывай, — Иван пожал руку, хлопнул по плечу.
— Удачи! В этот непонятном теперь и тебе тоже мире, — напутствовал Андрей.
— Давайте, парни. Стройте будущее правильное, может, чего и получится по-другому. А я уж тут как-нибудь разберусь.
Володя ещё немного постоял, поглядел, как друзья тихо исчезают в темноте. Вздохнул, хлопнул дверцей. Машина заворчала и тихо тронулась.