1

— Ты чего, всё в мэнээсах ходишь? — Иван глотнул кваску, опёрся о столик.

Андрей прихлебнул в ответ пивка. Кивнул.

— А чего, меня ценят. За рацухи процент капает. Да переведут и так скоро, чего рыпаться? Ты лучше мне скажи, мы махнём летом, аль нет? Или опять прошлёпаем сезон?

Апрель неожиданно вдарил совершенно летними температурами. Основные водяные потоки уже отгремели, но всё равно отовсюду ещё сочилось. Земля набухла влагой, деревья почками. Друзья прогуливались в выходной день в парке Горького, но припекло, и они решили промочить горло.

— Никак нельзя пропускать! Или в этот раз, или уж никогда. Нависло совсем, тянуть нельзя. Пойдём, что ли, на причал, — предложил Иван, взяв кружку с квасом.

Пока шли до ступенек к помосту на воде, Андрей успел задуматься о другом.

— Вань, а ты Таню давно видел? — с хитрым прищуром он хлебнул пива и присел на деревянный насест.

Иван тоже отхлебнул, но так в кру?жке лицом и замер.

— Чего это ты вдруг?

— Да стало вот интересно.

— Андрюх, я уж и не помню, когда, если тебе так интересно, — Иван овладел собой, надел маску якобы равнодушия. — А что? Живём не особенно рядом, работаем в разных местах — где мы можем встретиться?

Иван лукавил. Больше того, он беспросветно врал. Каждый раз, когда оказывался на Каширке на автобусной остановке, стремился затеряться в толпе, чтобы не встретиться, и не быть замеченным. Очень он опасался увидеть Таню. Сил на спокойное «привет» могло и не хватить.

— Ага, ну да, — скептически кивнул Андрей. — Чего там на кафедре? — перевёл послушно тему.

А Ивана вдруг захлестнуло.

— Да прячусь я, конечно, от неё, прячусь. Чего уж тут скрывать. А чего я ей скажу, Андрюх?

— Ну, не знаю, можно же поговорить просто, не чужие люди вроде.

— «Просто поговорить», — усмехнулся Иван. — Да даже когда просто подумаю про неё, будоражусь. А уж, когда покажется, что в толпе она, так и, вообще, сердце колошматится, не остановишь. А если у неё кто-нибудь есть? Так это удар для меня будет. А так, конечно, лёгкость ушла без неё. Это да, — Иван поставил квас, отыскал какую-то веточку и стал постукивать ей об ступеньку.

— А может, и нет никого у неё? А ты просиживаешь время впустую, а?

— Как это впустую? У меня интересная работа, друзья имеются, увлечения — пожал плечами Иван. Но не очень неуверенно.

— Сам же сказал, что в работе лёгкость ушла. Значит, даже работе вредит.

— Сказал. Вредит. Но если она не приемлет принципиальное моё Я, а? — с жаром заговорил Иван. — Если ей это поперёк горла, что и слушать не хочет, и убегает? Как с этим быть? Не могу же я все эти свои стремления взять и похерить ради любви там какой-то! Нет, нет, старина! Надо перетерпеть! И лёгкость былую обретём, — он стал остервенело хлестать прутиком.

— А какие у тебя стремления, которые ты не можешь отбросить, а? Пролив с переходом, что ли? — саркастически прищурился Андрей. Провоцировал. Сознательно.

— Пролив! Пролив! А Тане это заноза, понимаешь? Не просто она там с чем-то не хочет меня делить, не собственница она, нет. Не согласна она с таким подходом, вот и всё! Переломить не может, но и уживаться не желает.

— Да откуда ты так уверен? Вы ж гордецы оба! А, может, всё изменилось, повзрослела чуток.

Иван с подозрением глянул на друга.

— Это чего, сводничество, сейчас, что ли? Ольгина рука тут?

— Чего? Ты края ты гляди! Ещё и подкаблучником меня назови! — вспылил Андрей.

— Ну, про подкаблучника я ничего не говорил. Но вот разве по-мужски лезть в чужую личную жизнь? — с упором на последние слова стал выговаривать другу Иван.

— Не в чужую! И не лезть! А помочь заблудшему другу.

— Ха! А чего это вы так решили? Это же всё-таки вы, я правильно догадался?

— Ну да, мы, — неохотно кивнул Андрей.

— Ну, вот. Чего ж это я, выходит, по-вашему мальчик неразумный? Сам не разберусь? Пусть шишек набью, но зато же сам!

— Так зачем на собственных ошибках учиться, если можно на чужих?

— Это какие чужие ошибки, можно поподробнее сейчас? — удивился Иван.

— Ну, не совсем прямо конкретный пример, но совет же мы можем дать? Со стороны виднее. А ты в собственном котле варишься, и сбоку поглядеть и не можешь.

— Не могу, — согласился Иван. — Но зато правильнее самому через это всё пройти, нет разве?

— Упрямый! — развёл руками Андрей. — Хоть кол на голове теши!

— Нет, кол лучше не надо, — улыбнулся Иван своей никому не нужной победе.

— Ладно, давай про поход. Если в этот раз должны, то не поздно ли собираемся?

— Так у нас с прошлых подготовок основное всё есть, — с радостью вернулся к любимой теме Иван. — Подрихтую сейчас список, в мае из снаряги чего надо купим. В июне продукты. А форма… а форму мы с тобой, вроде и не теряли, так ведь?

— Это всё детали, ладно. Если ты говоришь, что всё нормально, в этом вопросе я тебе доверяюсь. Но ты лучше расскажи, чего ты вновь на переходе зациклился? Я не Татьяна, но всё-таки сомнения меня гложут. А твои объяснения первые я, признаться, уже подзабыл.

— Ну, ты помнишь, как после Крыма вроде бы успокоение снизошло на меня?

— Да, ещё ты говорил, что после того, как увидел, что шанс есть выпутаться из всей этой истории… ну, которую мы видали в будущем этом, будь оно неладно.

— Именно! И, хотя, конечно, нельзя сказать, что я прямо совсем успокоился — делать всё равно чего-то надо, с «верхотуры» это понятно было. Толкнуть себя, всю историю в другую колею — нужны усилия. Это понятно. Но, действительно, брожения притихли во мне вроде. А тут эта статья про пролив.

— Где про дамбу-плотину-мост?

— Угу. Прочитал, воодушевился просто самим проектом, — Иван помолчал, хлебнул кваска. — Про переход это уже пото?м в голову стукнуло.

— И так стукнуло, что с Татьяной разбежались вмиг?

Иван с укором посмотрел на друга.

— Вот отчего такой примитив сложился относительно нашего с ней поведения, а?

— Ну, а чего такого? Ты загорелся, она вспыхнула, оба загордились поговорить о такой ерунде, оно и выросло в гору недомолвок и проблем, — удивился Андрей.

— Вот-вот, я и говорю, что корня ты и близко не видишь! — горячился Иван. — И, вообще, это к делу не относится.

— Это как сказать, — тихонько пробубнил Андрей в свою кружку.

— Чего ты там?

— Да нет, я молчу. Продолжай, пожалуйста, — махнул рукой, приглашая Андрей.

Иван хмуро поглядел на него, но продолжил.

— Про переход, значит, задумался…

— Сержант Сидоренко! — сзади незаметно подошёл милиционер. Ребята удивлённо посмотрели со своих сидушек на него сверху вниз. — Что же это вы, товарищи, нарушаете порядок?

— Где ж мы нарушаем?

— Да вот, жалуются отдыхающие, что кричите, вот-вот драка начнётся.

— Да ну, товарищ сержант, какая драка? Мы — такие же отдыхающие.

— В общем, я вас предупредил. Теперь вы под особым присмотром.

Иван вскочил, вытянулся в струнку.

— Слушаемся, товарищ сержант!

Сержант смерил его спокойным взглядом.

— Не ёрничай, студент. Не надо, — улыбнулся Сидоренко. — Всего хорошего! — приложил руку к фуражке и был таков.

— Чего мы тут, сильно орали, что ли? — оглядывался Андрей. — Нельзя уже и поговорить эмоционально.

— Ну, формально он прав, — успокоился Иван. — Мало ли тут мамаша какая-нибудь с детьми. Вот и поступил сигнал. Нужно отработать. Он же был вежлив?

— Он да, а ты начал чего-то выкобениваться.

— Да это я так…

— Ладно, чего там. Рассказывай дальше. Пивка, что ли, ещё взять? — задумчиво глянул на открывшееся дно в кружке Андрей.

— Да возьми.

— И возьму, — ответил Андрей, но остался на месте. — Но сначала тебя дослушаю.

— В общем, стал я размышлять. И качнуло меня немного в сторону от проторенной дорожки — мол, да какой бы это ни был переход, чего мы там не видели в будущем?

— Ничего хорошего.

— Ну да, как-то так. Мало приятного. Вот и думаю, что нового может быть, да и зачем.

— Ага, Таньку взбесил, а потом задумался.

— Не, я перед тем задумался. Кажется, — добавил Иван после паузы. — Тьфу ты! Опять ты меня сбиваешь! Задумался, значит. А что, думаю, если та лазейка в нужную, в правильную жизнь не из нашего места, что если мы её, эту точку, уже проскочили.

— Не понял сейчас. Как это не из нашего? Какую ещё точку?

— Вот такую! Ту самую, из которой ещё непоздно было бы попасть на нужный путь.

— Погодь, хочешь сказать, что сейчас уже поздно может быть?

— Ну!

— А сверху этого видно не было? Тогда в Крыму?

— Сколько я не прокручивал в голове воспоминания, не могу сказать уверенно. Но подозрения, что так оно и есть, во мне окрепли. А тут, думаю, этот переход такой глобальный он может нам помочь охватить и прошлое тоже.

— В смысле? Куда мы попадём? То есть, куда ты хочешь, чтобы мы попали?

Иван только что стоял, возбуждённо размахивал руками, а тут сразу сник, сел обратно, руки повесил на колени.

— Да вот не знаю. Но знаю, что надо попробовать. Что Берингов пролив место уникальное. И там всякое возможно. Как и чего — это на месте можно узнать, но сгонять и проверить нужно.

— Ага, вот на этом у вас разлом и произошёл!

— Чего? Какой разлом? — вскинул на друга непонимающий взгляд Иван.

— Ну, с Татьяной.

— Тьфу ты! Кто про что….

2

Балкон был открыт настежь, в квартиру врывались звуки стройки. Во дворе возводили поликлинику.

Иван собирался. Он рылся в груде вещей на своём балконе. Откидывая лыжи, палки, другие зимние «прибамбасы», он извлекал всё потенциально нужное для похода. И, хотя у него был список, он иногда подолгу глядел на некоторые предметы, размышляя не только о том, нужны они будут или нет, но и о том, откуда они взялись, и водится ли за ними какая-нибудь история.

— Ну, что ты над каждой штуковиной застываешь? — тихо подошла мать. — Давай, помогу тебе?

Алёна, конечно, переживала. Конечно, она возражала до поры до времени против такого путешествия. Не взывая к разуму, а к чувствам. Но натыкаясь из раза в раз на раздражение сына, попытки отговорить прекратила. Теперь вся её энергия уходила на сборы Ивана.

— Мам! Да сам я соберусь! Единственно, в дорогу нам курочку запечёшь?

— И курочку, и пирожков, — с готовностью закивала Алёна. Тут подошёл и Пётр.

— Вань, вы из Провидения-то как дальше? — отец давно уже выпытал у него план маршрута. Уже он знал детали предстоящего пути лучше самого Ивана.

— Пап, ну ты же знаешь — на катере до Лорино.

— Ну да, ну да, — закивал отец. — А чего вы всё-таки не на вертолёте сразу к проливу, а?

— Так мы ж в поход, а не на турбазу.

— Поход? А я думал, поход, это когда прямо из дома всё начинается, — за банальными провокациями Петра пряталось то же родительское беспокойство. Кроме того и, в целом, план «экспедиции» ему казался не очень разумным. Как ему казалось, необходимого опыта и подготовки у ребят не было. Но он один раз подлез к Ивану с советами, другой — получал неизменно суровый отворот. Не обиделся, но теперь регулярно изводил Ивана поддёвками. Тот, хоть и привык, постоянно заводился. Обстановка из-за этого была напряжённой. Компромисс был где-то на узкой полоске, на которую никак не удавалось вырулить. Иван давил упрямством и на уступки не шёл.

— Не, ну, конечно, мы могли бы пешком отсюда начинать. Но тогда прощай работа, семья, Москва. Мы на это «пойтить не могём». У нас лишь модель «экспедиции», — начал терпеливо, сдерживаясь, объяснять в который раз Иван. — Вот сколько можем на себя взвалить, столько и берём.

— Вот я про что и говорю — не многовато ли? — прищурился отец.

— Пап, ну хватит уже, а? Нормальный у нас опыт! Нормально мы подготовлены. Много умеем. Это не авантюра! — с упором в конце проговорил Иван. И засверкал гневно глазами.

Пётр в досаде махнул рукой и ушёл с балкона. Иван уселся на один из баулов, сложил локти на перила и уставился вдаль. Хотя дали особой не было — всё пространство было загромождено домами.

— Ванюш, ты ж нас тоже пойми, — Алёна обняла сына. Тот и не сопротивлялся. — Попробуй в родительскую шкуру окунуться.

Иван лишь вздохнул. Алёна потрепала его по макушке и вышла с балкона.

Конечно, Иван всё понимал. Но и раздражение погасить своё не мог. Вообще, он находился в разобранном состоянии. И предстоящее путешествие было ему нужно, как воздух. Вдохнуть туманов тундры, вытряхнуть из головы ненужное, обрести свежесть — за этим, в том числе, он так стремился. И родительские тревоги не могли стать препятствием. Наоборот, он злился на них, что они не могут понять его душевных метаний. «Мама, кажется, до сих пор сердится за Таню на меня, какая уж тут помощь», — понимал он переживания родителей головой, но прочувствовать не мог. От этого трудноразрешимого конфликта и вздыхал.

3

Моросило. От промозглости Иван подёрнул плечами. Во Внуково он прибыл сильно заранее. Институтская буханка (он договорился) вывалила вещи возле входного козырька. Здесь он и остался, ожидая Андрея. Одному всё равно несподручно было перетаскивать всё к грузовому отделу.

«Рановато припёрся. Как всегда», — констатировал Иван. «Прямо хоть штормовку доставай — захолодало. Нечего! Привыкай, там тепло не будет», — приказал себе.

Тут подкатил «пазик».

— Андрюха, наверное, — проговорил замёрзшими губами Иван.

Точно, из тёмных недр выскочил Андрей. Улыбался широко.

— Чего это ты так лыбишься? — двинул бровью Иван.

— Сейчас узнаешь.

— Чего ты там удумал ещё?

В ответ из автобуса с рюкзаками вышли Ольга и Татьяна.

А Иван совсем даже не обомлел. В первую очередь, его взволновал непорядок. Он возмутился, открыл рот, замер. Постоял так секунды три да и махнул рукой.

— Во, я ж говорила, ругаться будет сейчас, — Татьяна с опаской поглядывала на Ивана. Ольга притулилась рядом.

— Надо думать, не провожать приехали?

— Догадливый какой, — кивнул Андрей. — Ладно, девчат, давайте разгружаться. Вань, помогай, что ли.

— А, ладно, пёс с вами! — Ивановы возмущения вдруг улетучились. Даже улыбка засквозила на устах, но Иван поторопился её скрыть в суете — нужно было шевелиться. — Стоп! А билеты?!

— Ха, опомнился! — усмехнулся Андрей. Он был исключительно бодр и весел. — Всё уже есть, не боись!

— Не, не, погоди. А харч, а снаряга? — не унимался Иван.

— Да всё сделано, успокойся! Не один ты умеешь планировать и составлять списки, — махнул на него рукой Андрей.

Татьяна смирно занималась делами. Иван искоса поглядывал на неё. «Похорошела. Конечно, чего же ей — расцветает только», — он пытался кольнуть самого себя, но выходило только радоваться красоте этой такой родной девушки. Он пока ещё толком не осознал, что она едет с ними, пока просто украдкой наблюдал за ней.

Андрей же с Ольгой, весёлыми молодожёнами подшучивали друг над другом, якобы и не смотрели за своими многострадальными в любви друзьями. Но Ольга острым глазом подмечала нюансы, и иногда гримасничала в их сторону, давая знаки Андрею, мол, всё нормально, всё по плану.

А временной запас на всякие сборы и погрузку, хоть и был здоровенный, незаметно истекал во всех этих бесконечных, казалось, заботах. Сходи туда, отнеси бумажку, принес обратно подтверждение… Несмотря на всю подготовку, бюрократические загвоздки возникали. Правда, всё и разрешалось благополучно. Ценой времени.

Но, когда, наконец, погрузились в самолёт сами, все были уже порядком измотаны.

Само собой, Иван сидел рядом с Татьяной.

— Теперь бы отдохнуть. Но тут разве расслабишься? Только ещё сильнее устанешь. А ведь часов десять лететь.

— Главное, взлететь, — напряглась Таня.

Иван уловил сильное беспокойство в её словах.

— В смысле? Ты чего, боишься летать?

— А ты чего, прямо такой вот опытный лётчик?

— Да нет, первый раз. Но чего тут бояться?

— Не знаю, напряжённо себя я чувствую.

Иван поглядел на неё, она в ответ слабо улыбнулась. «Ну, и к лучшему, а то о чём сейчас говорить», — Иван увидел благое в таких волнениях.

— А эти воркуют, как ни в чём ни бывало, — кивнул он на сидящих рядом Андрея и Ольгу. Тем, действительно, было будто совершенно всё равно, взлетают там они, едут ли на край земли, или сидят дома на диване. Общались, смеялись, друг другу чего-то рассказывали. — Будто не виделись год, — хмыкнул он. Андрей на эти слова повернулся и подмигнул ему. Иван же в ответ показал ему кулак.

Тут самолёт вырулил на взлётную полосу, притормозил на миг и, взревев двигателями, стартанул. Кругом зашумело, затрещало. Татьяна сглотнула, откинула голову и прикрыла глаза. Иван заволновался за неё (сам он не испытывал особых переживаний, наоборот, приятно так вжимало в кресло) и накрыл её ладонь своей. Она благодарно шевельнула губами. Тут самолёт перестал громыхать — оторвался от бетона, встал на крыло. Полетели. Примолкли даже Андрей с Ольгой, стали глядеть в окошки, как там сверху всё это выглядит. Но низкая облачность скоро поглотила все изображения ватой. Смотреть там стало не на что — туман и туман, ничего интересного.

Отпустило немного и Татьяну, она ослабила хватку, отпустила поручни. Выдохнула. Бледным лицом повернулась к Ивану.

— Тань, ну чего, как ты?

— Да вроде отхожу, — робко улыбнулась она, стыдясь своей слабости. — Чего это меня так проняло…

— Да уж, не ожидал я от тебя такого.

— Сама не ожидала, — виновато глянула она на него. — Зато нам не пришлось самим преодолевать все эти неловкие паузы, — она будто прочитала его недавние мысли.

— Да уж… Можно подумать, что сейчас нам не нужно ни о чём поговорить, — уткнулся взглядом во впередистоящее кресло Иван.

— Ванюш, а чего разговаривать? Разве тебе мало того, что я рядом? Разве это не показатель всего? — она совсем успокоилась.

Иван узнавал этот спокойный, чуть насмешливый тон. «Как же мне с тобой говорить-то, когда у тебя такие глаза?», — тряхнул головой он.

— А…

— Да, я знаю, зачем мы едем. Финальную цель какую преследуем. Андрей подробно изложил. И, если учитывать, что я сама помню из этой твоей затеи, он ничего не попутал.

— Всё равно непонятно.

— Чего тебе ещё не понятно?

— Если это тебе всё поперёк и против, то почему?

На секунду Таня утратила спокойствие, чуть пелена будто налетела на её красивое лицо. Но она быстро смахнула, снова улыбнулась.

— Да потому, дурачок, что повзрослела чуток, прочувствовала за это время, за эти ГОДЫ, — она подняла вверх палец. Конечно, ирония сквозила и сейчас. — Что если уж случился ты, значит, никуда не деться. И даже пытаться не нужно. Только ломать себя и корёжить. Можно подумать, у тебя не так?

Иван подивился всегдашнему её умению читать его изнутри.

— Так. Конечно, так. Но я же вот не сунулся к тебе… Гордость там, мужской шовинизм или ещё чего, но нет же.

— Мужской, конечно, — засмеялась она. — Ещё нам не хватало женского. И так эмансипация наступает по всем фронтам. Но, если серьёзно, как раз потому, что я женщина. Я и должна идти на уступки, наступая себе на горло ради своего мужчины. Как это ни прискорбно, — она глубоко вздохнула, сложив ладошки между коленями.

— Без сарказмов ты, конечно, не можешь, — засмеялся Иван.

Она ничего не ответила, лишь улыбнулась. Светло так улыбнулась, весь самолёт прямо осветился. Иван не стал себя сдерживать — притянул её за плечи и поцеловал в маковку.

— Ну, ладно, надо поспать, что ли, — Иван глянул на часы. — А всего-то летим полчаса! — покачал головой.

4

За время воздушного пути ребята порядком устали. Улетали днём, прилетели тоже днём. Навстречу солнцу; оно светило, невысоко зависая в белёсом небе. Тянуло дымком.

— Хм, странно. Горит чего, что ли? — потянул носом на лётном поле Андрей.

— Тайга, наверное.

— У нас чего, времени особо нет, сразу пересаживаемся на местный?

— Да, и надо пошевеливаться.

— А часы-то переводить? — зевнула Ольга.

— Переводи. А когда в Анадырь прибудем, ещё разок переведёшь, — усмехнулся Иван. И сам подкрутил стрелки, глядя на табло.

— Галопом скачем, — потянулась Татьяна.

— Ничего, потом немного отдохнём перед рывком. Сейчас все эти транспортные перевалки надо перетерпеть.

— Да что уж делать. Кстати, не так уж тут и холодно.

— А чего, думаешь, обязательно снег должен идти? Пока антициклон, довольно тепло будет, да.

В Магадане они не задержались, унёс дальше неумолимый план Ивана. Небольшую передышку получили в Анадыри — катер из-за шторма выйти не мог. Осели пережидать в местной гостинице. Нашёлся свободный номерок на четверых.

Антициклон куда-то задевался, мигом сменившись едрёной непогодой. За окном хлестало и подвывало.

— А вот так если прихватит на море? — глядел в окно Андрей. Они уже отоспались и немного акклиматизировались к местному времени. И теперь маялись бездельем в тесной комнатушке.

— Станем морскими волками, — ответил Иван, задумавшись. Он что-то записывал в блокнот. Вёл дневник. А сейчас, когда было времени навалом, дополнял записи «лирическими отступлениями».

— Сейчас прокукуем тут недели две, там и домой пора будет собираться, — сделала мечтательное лицо Татьяна. Лежала, вроде бы глядя в потолок, но следила за реакциями. Иван и бровью не повёл.

— Не, так сильно долго бушевать не будет — время года не то. Завтра, думаю, тронемся. Прогноз благоприятный, я сегодня в порту узнавал.

— И когда это ты, Иван, всё успеваешь? — включилась и Ольга. Во всеобщей скуке это было их любимое развлечение — поддевать Ивана. А с него как с гуся вода, но они не унимались.

— Знаешь, Оль, на свежий воздух полезно иногда вылезать, — он, наконец, отвлёкся от блокнота.

— Ага, особенно, если на тебя там поливают ледяным душем.

— Хочу заметить, что на маршруте у тебя, максимум, будет брезент над головой в такую же вот погоду. А иногда, может, и его не будет.

— Да… говорили девчонки на работе, поехали в Пицунду… Ах… — завертела ножками Ольга.

Иван скептически поглядел на всю команду.

— Набрали по объявлению, — горько вздохнул он. На самом деле он был доволен коллективом. Нравилась ему и авантюра Андрея. С девчонками было веселее. А в походном и спортивном плане они были не слабее их самих. — Тань, ты ничего, форму поддерживаешь? Внешне форма очень даже и хороша, — подмигнул он Татьяне.

— Гляньте на него! Неуклюжие комплименты пошли в ход.

— Какой ещё ход? Зачем мне это надо? — хмыкнул Иван.

— Очень даже надо! Андрюшка тебе завсегда поддержит, а среди нас тебе ещё утвердиться надо.

Иван аж поперхнулся от возмущения.

— Это чего вдруг? Вас, значит, взяли на борт, а вы свой устав тут будет диктовать?

— Ну, устав, не устав, но ваши правила нам неизвестны же, — продолжала кокетничать Таня.

— Ой, хватит, а!

Андрей всё так же смотрел в окно.

— О! Просвет! — обрадовался он.

Девчонки вскочили с лежанок, подбежали к окну.

— Да ну! Где? — засомневалась Ольга.

— Да вон же!

Все начали высматривать потенциальное улучшение погоды. Погода в их положении становилась краеугольным камнем существования.

— Да! Как мы теперь зависимы от небесной канцелярии-то! — отметила Ольга.

— Так в Москве тоже все к приёмнику ломятся, когда прогноз, — вспомнила Таня. — Будто посевная у всех.

— Танюш, это ж объяснимо — эта страсть москвичей (за других жителей городских не скажу) к предсказаниям погоды.

— Ну-ка?

Ребята отлипли от созерцания хмарей небесных, приготовились слушать очередную поучительную лекцию от Ивана.

— Во-первых, народ городской, московский, значит, он от природы, мягко говоря, отчекрыжен. Я даже не про нас говорю, вчера ещё деревенских. Ты же, Тань, это и у других подмечала?

— А как же! На работе постоянно про «свежий воздух» разговоры.

— Вот. То есть, выходит, эдакая лёгкая тоска по природе. А в этих сообщениях, про которые мы говорим, в них непосредственная связь с чем-то неантропогенным, с исконным, даже можно сказать. Народ это чувствует, тоску, таким образом, немного удовлетворяя.

— Ну, так… не особо убедительно. Но что там ещё? Ведь есть же и во-вторых?

Иван не обратил внимания на колкость Танину, продолжил:

— А второй момент заключается в том, что большинству граждан свойственно желание заглядывать в будущее. Не, не, речь не про нас, это, вообще, отдельная тема, — поднял предупреждающе руку Иван. — В общем, здесь прогноз самый понятный для людей идёт. И, внимание! Этот прогноз очень легко проверить. Прямо, буквально через дни и часы. Что, несомненно, привлекает.

— Не знаю, не знаю… надуманно как-то, — не нашлась чего возразить по существу Таня, но всё же соглашаться не спешила.

— А, по-моему, очень убедительно, — поддержал друга Андрей. — А про нас я, вообще, молчу. Нам погода очень важна.

Тут за окном резко посветлело — открылся занавес. Серая темнота отступила в глубь материка, а с юго-запада наступила голубая полоса.

— Вот и солнце! — закричала Ольга.

— Так! Хватит рассиживать! По коням! — скомандовал Иван.

Все зашебуршились. И Таня тоже не стала выпендриваться, работала шустро вместе со всеми. Иван знал, что в разговоре она сколько угодно может перечить и отпускать сарказмы. Но в деле она сработает, как надо. И внимания особого на её колкости не обращал.

5

В порту, когда грузились, уже прилично раскочегарило — и не скажешь, что за полярным кругом. Их предупредили, что волнение ещё приличное. И, хотя, идти можно, но качать будет сильно. «Травить будете, точно говорю», — предупредил капитан. Ну, а что делать? Время не ждёт.

С ребятами грузились ещё несколько человек — ехали в Лорино на вахту, везли и провизию. Хотя было и вертолётное сообщение, корабль был грузоподъёмнее, вот его и забивали. Рассчитывали дойти, по словам капитана, к завтрашнему вечеру. Ребят устраивало.

— Жрать охота, — выразил внутренний дискомфорт Андрей.

— Ничего, если верить капитану, через часок будет не до еды, — «успокоил» Иван. — Девчонки-то будто знали, с утра ничего не ели.

Таня была спокойна перед морским участком. Ольга же, напротив, явно нервничала. В сравнении с самолётом, они поменялись ролями. Андрей заботливо пытался её успокоить.

Когда чуть вышли из Анадырского лимана, закачало. Даже Иван забеспокоился — достаточно ли большое их судно для плавания среди таких водных холмов. Но капитан заверил, что шторм уже утих — так остаточные явления. И бояться нечего. А если вдруг чего налетит «укроемся в шхерах». Капитан был родом откуда-то из Карелии.

И до вечера этого нескончаемого дня четверых путешественников мутило. Сильно не укачало, но лежали по койкам в каютах, не глядя ни на какие красоты морские. А, меж тем, корабль взял курс на Чукотский мыс через открытое море. И слова капитан про то, что они «в случае чего» смогут вжаться в берег оказались лишь успокоительной фантазией. Но прогноз погоды был «вёдерный», и катер смело пёр вперёд.

Ребята провалялись, прикованные в прямом смысле к койкам — от качки пристегнулись ремнями. Когда их сморило, несмотря на полночь, было очень светло — сказывались высокие широты. Таким образом, они проспали «ужасы» открытого моря. Ольга зря боялась. Зато поутру, проснувшись, они дружно захотели есть и пожаловали в кают-компанию. Где их и угостили, чем Бог послал.

После завтра (или ужина, кто его разберёт при таком световом дне?) они вышли на палубу.

— Уже к Провидению подходим, — капитан крикнул из рубки, указывая на полоску берега прямо по курсу. — Хорошо шли.

Ребята внимали свежему ветерку, глазели на приближающийся берег. Сопки пусто тускнели робкой зеленью, запятнанные кое-где ещё несошедшим снегом.

— В снежки поиграем, видать, — отметил Андрей.

— Брр, — передёрнула плечами Ольга. — И как мы, интересно, в тундре будем баню делать? Не на примусе же.

— Придумаем чего-нибудь, — ответил Иван. — Но я бы на вашем месте больше рассчитывал на помыв в естественных условиях.

— Таньк, ты слыхала?

— Не глухая. Так Ванька ж изверг. Сам себя мучить готов, заодно и другим спуску не даёт. Но тут уж, Оль, жалиться некому — сами подписались на это дело.

Иван с лёгкой ухмылкой глядел на берег, в пол уха слушая привычную женскую дребедень. Он входил в то состояние, которое начинается, когда «прочухиваешь» отдалённость от дома, оторванность от цивилизации. Да, их ещё везли на кораблике, и кругом была ещё моторизованность и привязка к большой земле. Но уже пахнуло туманом и ветром странствий. Причём тем ветром, который ты добываешь сам, потом и кровью. Это ощущение слегка будоражило и пускало туманный флёр в глаза.

После захода в посёлок Провидения, корабль ещё до самого позднего вечера обходил многочисленные мысы на пути к Мечигменскому заливу. Где-то тут незаметно Берингово море перешло в Берингов же пролив. Иван почувствовал некоторое волнение. Уточнив у капитана, сказал своим «подопечным»:

— Вроде здесь уже пролив начинается. После вон того мыса, — указал он на берег.

— Так и чего, может, здесь и проведём ритуал, а? — хохотнул Андрей.

— Не, нужно к Дежнёву идти, — Иван замолчал, но, будто опомнившись, добавил, — своим ходом!

— Ладно, ладно, чего ты? Известно же, что должны дойти сами без посторонней помощи.

— Вот, — удовлетворённо кивнул Иван.

Таня с улыбкой глядела на него. И не только ирония была в её глазах. Где-то не очень на поверхности сквозила некоторая гордость. За него, за Ивана. Пусть и мальчишеское было в его кичливости командирством, но и уже мужицкая крепость проглядывала.

— Чего ты? — почувствовал он её взгляд.

— Да так, любуюсь, — передразнила она его же. Когда-то так он говорил. Когда-то уже так давно, будто это было не в этой жизни.

Когда их родном городе разгорался вовсю день, здесь он стремился уже угаснуть — дело шло к вечеру. Только белые ночи делали это угасание незаметным и вялым. Организмы словно не знали, чего от них хотят, поэтому ребята опять устали, хотя, в общем, ничего и не делали.

— Фух, прямо опять охота лежать и спать, — оценила своё состояние Татьяна. Такая слабость ей не нравилась, отчего она громко этим фактом и возмущалась. — Мы сразу ведь выдвигаемся? Или на постой будем проситься?

— Да чуток отойдём, да заночуем, — кивнул Иван. В деревне ночевать не хотелось, хотелось уже лечь по палаткам. — Вот всё же чем плоха спонтанность.

— Ты про что?

— Да про то, что если б знать, заранее, что вы с Ольгой будете — взяли бы одну палатку большую. А так две переть придётся.

— Тю… Одну! Это я при тебе должна раздеваться, что ли? — надула губы Ольга.

6

Они выбросились на пирс, остальные пассажиры быстро рассосались, на корабле началась погрузка. А путешественники всё стояли перед своей горой вещей.

— Ого! Это всё на хребте своём переть? — поразилась Ольга. Конечно, видели они свою кучу уже не раз при бесконечных перевалках. Но вот теперь им это всё да только на себя.

— Не знаю, у меня раскладка по тридцать девять кило была, — пожал плечами Иван. А теперь выходило побольше для мальчиков. Не говоря уж про то, что теперь и в среднем было больше сорока — ведь Андрей не был столь дотошен в сборах.

— Не боись, Ольк, дотянем. Будем есть побольше, вот и облегчимся, — обнадёжила подругу Таня.

Они запихали нефасованные вещи по рюкзаками и пошли, покачиваясь по берегу в сторону от деревни.

— Рядом с водицей пресной бы забазироваться.

— Так вон же озерцо, мы с другой стороны встанем, и вода рядом, и жители не должны беспокоить.

— Да придут всё равно, погостить.

— Придут, конечно.

Больше того, местный люд подошёл прямо на пирс. Дружелюбно улыбаясь, чукчи стали наперебой предлагать оленей, мол, столько барахла не унести. Ольга воодушевлённо начала узнавать цены.

— Никаких оленей! Спасибо, граждане, но нам не надо ничего.

— Очень тяжелый багаж, да, — зацокал пожилой чукча.

— Справимся, — продолжал отнекиваться от помощи Иван.

Ольга вздохнула, но делать нечего — командир велит, надо слушаться.

— Не переживай, Оль, притерпимся. Похудеем, опять же, — успокоила её Таня.

— Ноги мускулистыми станут, спины горбатыми, — закивала уныло в ответ Ольга. А ведь Андрей и так расстарался — раздул свой рюкзак вещами жены до предела, увеличив его вес раза в полтора. Теперь шёл, напыжившись, с красным от напряжения лицом.

— Ничего, ничего, — пыхтел он.

Чукчи, наконец, отстали, убедившись в бесплодности своих уговоров и железобетонности Ивана. Ребята шли ещё около часа, углубляясь в материк и отходя от посёлка.

— Это чего, вдоль этой реки будем идти? — сквозь тяжёлое дыхание спросил Андрей. Они двигались по берегу прозрачной, явно холодной реки.

— Ага, Лорэн или Люгрэн, — подтвердил Иван. — Потом сделаем перевал и выйдем к озеру. Там задневуем. Хотя, конечно, для бани нам океан нужен. Плавник только на берегу может быть морском.

— Вот те раз! — удивилась Таня. — Нет уж, мальчики, давайте вы нам, как хотите, но хоть на примусе тёплый помыв нам обеспечьте.

— Сделаем, — кивнул Иван. Кивнул, но про себя заворчал — бензина было не бесконечное количество, чтобы тратить его на согревание воды не для еды. — Так, ну, чего, падаем?

Ольга с радостью повалилась на мелкую прибрежную гальку.

Остальные тоже скинули рюкзаки, присели. Чуть вздохнули, да приступили к установке лагеря. По первому разу работа не шибко спорилась: повозились с палатками, не могли сразу найти то, достать это. Но, в конце концов, разобрались, уселись готовить ужин.

— Ничего, жить можно, — поев, Ольга повеселела. Прихлёбывала горячий чай.

— Смотри-ка, печенки даже не рассыпались! — удивился Иван сохранности сладкого. Он планировал мармелад, сахар да шоколад. А тут такие излишества — позаботились девчонки.

— А ты думал? Женщины не только обуза, — Таня грела руки о кружку и глядела вдаль. — Да. Без костра не так уютно.

— Тут, вообще, должен заметить, сурово, — Иван начал сердиться.

— Ладно, не пыхти, — слегка подтолкнула его в плечо Таня. — Но согласись, готовиться к сложным испытаниям и вкушать их в действительности, разные вещи? Дай привыкнуть-то.

— Просто есть вероятность, что будет не привыкание появляться, а усталость накапливаться.

— И чего делать?

— Настраиваться на борьбу постоянную. В первую очередь, с собой. С природой мы с Андрюхой постараемся забороться за вас.

— То есть, хочешь сказать, что главная задача, вам несильно мешать? — скривила бровь Таня. Ольга тоже напряглась.

— Это очень грубо, — неуклюже улыбнулся Иван, — но, по сути, верно.

— Хм, значит, всё-таки за слабачек нас принимаете, ладно, — Таня будто бы разозлилась.

Было ли то хитрый план Ивана, или так само получилось, неизвестно. Но злой настрой девчонок не раз позволял избегать женских истерик и общей напряжённости в походе. А сейчас Таня быстро проглотила возмущения — не время было создавать брожения в коллективе. Взглядом осадила и Ольгу. Парни вроде ничего и не заметили, Андрей уж точно увлечённо уплетал печенья, не особенно следя за привычными шутливыми как будто перепалками. Иван, если чего и почувствовал, то вида не подал.

И пошла походная жизнь, не простая, а очень даже сложная. Поначалу втягивались, километров в день проходили немного, но, главное, принципиальных препятствий не было: обувь была подходящей, рюкзаки не тёрли, палатки не текли, примус горел. Постепенно приноровились, делали километров по двадцать в день, пока шли по удобной долине реки, плоскими её берегами. Сложнее пришлось, когда попёрли в гору. А на самом перевале даже шли с перевалками — сразу со всем грузом на хребте в такой уклон идти было тяжеловато. За восемь дней вышли к озеру. Здесь запланировали отдохнуть и соорудить баню. До этого «моржевали» каждодневно все, не исключая и девчонок. Погода благоволила — один раз прогрело даже градусов до двадцати. Но на днёвке запланировали нагреть воды, обмотать палаточные колья палаточной же плёнкой, да помыться, как следует.

— Хорошо, что не коса до пояса, — проговаривала после бани довольная Таня, расчёсывая чистые волосы.

Выдался солнечный и даже тёплый, по-настоящему, по среднерусским меркам, день. Но снег, шлепками разбросанный, всё равно виднелся по окружающим озеро сопкам. Озеро Коолен не было сказочной красоты. Суровое, ограждённое безжизненными скалами с одного берега, оно мягко выплывало на песчаную отмель другого. Узким изгибом подчёркивая своё тектоническое происхождение.

— От выхода из озера нам рукой уже подать до Уэлена, а там уже, считай, и мыс Дежнёва, — Иван разлёгся среди камней, подставляя голый торс низкому солнцу. Наслаждался чистотой и отдыхом.

— И что, всё, конец твоим мечтаниям? — спросила Таня.

— Чего это конец?

— Ну, как же — всё выяснишь, всё поймёшь.

— Если чего-то такое и получится, то это будет только начало. А если не выгорит, значит, дальше будем искать.

— Покой нам только снится?

— А ты думала?

— Я думала! Я, знаешь ли, много чего думала…

— Не, мы, конечно, поженимся, киндера скорее заведём. И не одного. Это понятно, — буднично брякнул Иван. Таня аж расчёсываться перестала. Улыбнулась тихонько, качнула головой, но продолжила занятие.

Тут из «бани» вышла вторая пара. Андрей с гиканьем побежал в озеро. Его задора хватило лишь на окунание. Он мгновенно выпрыгнул обратно. На озере ещё не везде лёд сошёл (а тает ли он тут до конца вообще? Ведь скоро уже снова намерзать…), считай, сиганул в прорубь.

— Да велика наша Родина, одна шестая часть суши, — прыгая, отжимаясь и делая всякие бурные движения руками, ногами и головой, сказал Андрей. — Где-то пальмы, а вот тут снега.

— Где ночь глубокая, а вот тут разгар дня, — поддакнул Иван. — А представь, Аляска бы ещё осталась, а?

— Да, вообще, красота, — мечтательно согласился Андрей. — Как так мы упустили, а?

— Тяжёлые времена у империи были.

— Так сейчас вроде получше, чего б назад не возвернуть?

— Скажешь тоже, — вступила Ольга, распушившаяся причёской. — Времена нонче не те.

— Чего не те-то? Вона, мелкая Исландия, тут давеча писали, смогла забороть всех этих империалистов проклятых, — проявил познания геополитические Андрей.

— Да это их буржуйские разборки, — махнула рукой Ольга. — Мы если с США чего не поделим, всему Миру каюк, это как пить дать.

— Так уж и каюк? — не согласился Андрей.

— Не обязательно же бомбы швырять друг на друга, — вступился за него Иван. — Куча других инструментов.

— Рычаги есть, да всё равно заднее слово за ракетой какой-нибудь, — шагнула в девичий лагерь теперь Татьяна.

— Ну, конечно, так-то вы правы — блефуют и бряцают, те и наши. Это я не спорю, — закивал расслабленный Иван. — А Аляску всё равно жалко.

— Ты, помню, говорил, что, вообще, хорошо, что хоть чего-то из Дальнего Востока удержали, — удивилась соглашательству Татьяна и напомнила про давний разговор, умолкать ей не хотелось. Дел особых не было, а энергия была. Всё же они натренировались. И даже втянулись в нелёгкую походную жизнь.

— О, вы готовы к лекции? — лениво подпустил самоиронии Иван.

— Да чего уж, бухти про то, как корабли бороздят… — согласился Андрей, уже успевший одеться и тоже готовый побездельничать. — Только края знай, всё же обед скоро надо варганить. Жрать охота. После купания особенно.

— Тебе лишь бы жрать, — улыбнулся Иван. — А как же духовная пища?

— Так я ж не против, но в меру. Не больше, — Андрей расположился на всеобщем лежбище. — Всё, я готов.

Иван приподнял голову, посмотрел на команду. Ольга чего-то подшивала, Таня занялась «маникюром», Андрей подставил лицо солнцу, и откинулся на своей телогрейке. Таня посмотрела в ответ:

— Слушаем. Внимательно.

— Да я коротенько.

— Знаем, минут на сорок.

— Не, правда. Суть в том, что в девятнадцатом веке, насколько я понимаю, множество проблем накопилось у России с Европой. Всякие войны, территориальные претензии… В общем, забот полон рот. И дела зауральские отошли на второй план. Не, ну, те то, чтобы прямо на Сибирь плюнули. Но вот совсем далеко на Дальний Восток царствующая длань не дотягивалась. Не до этого, как говорится. А тут Китай в очередной раз в силе.

— Слушай, это Китай, как феникс, ей-богу, — вставила Ольга. — То они законодатели мод, много тысяч лет назад, то кто их только не бьёт и ничего про них не слышно.

— Точно, точно. Вот как сейчас, похоже, новое рождение, — буркнул вяло Андрей.

— Да. Вот, значит, Китай поджимать начинает. А, собственно, ведь никаких границ там и не было. Просто местное население в кабале у китайских… ну, или там маньчжурских мандаринов. А край богатый.

— Это чего, тогда золото уже нашли? — всполошился Андрей.

— Не, речь про ту территорию, что сейчас Хабаровский край примерно. Вдоль Амура. Там климат такой… очень интересный. Вполне выращивать пшеницу можно. А зверья сколько? А рыбы? А лесные дары? Всё это очень заманчиво. Чтобы руку наложить. Не говоря уж про то, что территориями нужно прирастать сильному государству, это понятно же.

— Ну, это спорный вопрос, — для порядку возразила Татьяна.

— Спорный. Но вот моё мнение такое. И про другое речь. Сейчас.

— А думала, что как раз про это.

Иван задумался.

— Так-то, конечно, про имперские расширения, это ты права. В целом. Но я акцент на другом хотел сделать. Что вот Аляску профукали. И тут были предпосылки, что то непрочное положение, на котором здесь Россия базировалось, и оно могло рухнуть под натиском более мощных тогда китаёзов. Собственно, здесь и хочется сказать про роль личности в истории.

— Какой-нибудь былинный герой?

— А чего ты смеёшься? Примеров — пруд пруди. Если человек талантливый во многих отношениях, если его энтузиазм бьёт через край, то он своим действиями, зачастую наперекор внешним обстоятельствам, мнениям других людей, поворачивает целые цивилизации на другой маршрут. На тот путь, на который без его активного участия и не свернули бы. Вот таким человеком, на мой взгляд, и был Геннадий Невельской.

— Так, так, — пробормотал Андрей, явно сваливаясь в дрёму. Иван не обратил внимания. Он был весь в рассказе.

— Поначалу им двигали вроде бы чисто географические интересы. Доказать, что Сахалин остров и проверить пригоден ли Амур в устье для захода кораблей.

— Да здоровенная же река! Чего там выяснять? — Андрей всё ж не заснул, а даже несколько заинтересовался. Повернулся на бок, ковыряя мелкие камушки палочкой.

— Ха! Здоровенная! А наносы и выносы? Представь, огромный поток, который размазался по отмели необычайной ширины. Вот глубина и получается небольшая. Так что вопрос вовсе непраздный. В общем, снарядился он для этих целей. Понятное дело, что там много всяких событий и приключений было, может, кто-то даже у них там умер — места суровые, поддержки не от кого ждать… В общем, похвалили его за исследования, но сказали — харэ там лазить, в Амур ни ногой. А он видел, что там китайцы всё прочнее оседают и давай сам своевольно остроги лепить, да флаги втыкать российские, грубо говоря. За это по шапке он получил от начальства. За самоуправство. Но Николай похвалил. Победителей, мол, не судят. И тогда уже Невельской бурную деятельность развернул по освоению приамурских территорий. И практически сразу полилась политическая отдача от его бурной деятельности. Случилась Крымская война, а англичане с французами, конечно, бултыхались и в Тихом океане тоже. И какая-то там история с фрегатом «Паллада» приключилась…

— Тем самым? — удивилась Татьяна.

— Да-да, тем самым. В точности детали истории уже не помню. Но, в общем, благодаря усилиям Невельского на этом участке амбиции имперские отстояли, не дрогнули.

— Ты, Иван, какой-то защитник царизма, выходишь, — улыбнулся Андрей.

— Я?! Ничего подобного! Просто глупо отрицать историческую полезность некоторых деятелей. Полезность для их потомков, для нас. Я же про истинных патриотов. Они зачастую действовали вопреки генеральной политической линии. Да, сейчас или там, скажем, тридцать лет назад, патриотизм, жизнь во благо ближнего и будущего, оно во главу угла, поэтому таких деятелей больше, и государство крепче. Но и раньше такие бывали. Чего ж их вычёркивать. Это ещё Сталин понял.

— Ну, началось, — вздохнул Андрей.

— Ладно, ладно. Про Сталина не буду. Сейчас не буду, — хитро прищурился Иван. — А про Невельского закончу. В общем, преодолевая, на наш, современный взгляд, нечеловеческие препятствия, этот человек сохранил для России Дальний Восток. А вот с Аляской — не вышло. Не нашлось такого человека. И привет. И таких точек в истории рассыпано — куча великая. Где по одному пути пойти, где по другому. И где-то случайность сталкивает, подгоняет, отпихивает, где-то объективно и коллективно. А иногда вот, один человек, разворачивает.

Помолчали расслабленно.

— Ну, а в нашей истории, кто будет решать? — повернула вот так разговор Татьяна.

— А у нас коллективная ответственность, — улыбнулся Иван.

— Вот ты красавец! — заворчала Таня. — Если получится всё, как надо, то ты главный герой, если что не так — коллектив?

— Где ж я такое сказал? Если всё удачно, что тоже все победители, — запротестовал Иван.

— А, ладно, ты ж упрямый, — махнула рукой Таня. — Чего, за обед пора приниматься?

— Да можно, вообще-то. Понежились, и хватит.

Андрей заскрипел, закряхтел, поднимаясь с удобной лежанки.

— Ты нам для чего про Невельского этого рассказал, чтобы на какое-нибудь геройство подвигнуть очередное? — заподозрил он неладное.

Иван лишь пожал плечами.

— Да нет, геройство уже вы совершаете вовсю. Особенно девчонки. Дальше ничего сложного вроде не предстоит. Ну, погоду если не брать в расчёт.

А погода на такие слова удивилась, да и вдарила, чтобы неповадно было. Уже к вечеру нахмурилось, задуло.

— Что день грядущий нам готовит? — с тревогой поглядывал Иван на сопливое небо.

— Брр! Я в палатку, — зябко кутаясь в телогрейку, сказала Таня. — Ты идёшь?

— Да, сейчас проверю всё, — кивнул Иван.

Вместе с Андреем они подтянули растяжки, укрепили камнями.

— Если задождит, пойдём всё равно? — спросил Андрей.

— Ну, поглядим. Сроки у нас не горят, в графике мы пока с запасом. Но и рассиживать тоже не хочется. Размякнем, темп потеряем.

— Я так понял, здесь прямо сильных дождей не бывает, морось какая-то. Идти можно.

— В общем, да. Противно только. И скользко. Ольга как? — уже потише поинтересовался Иван.

Андрей показал большой палец и выпятил губу.

— В порядке!

— Танька вроде тож ничего. Молодцы они, — Иван замолчал, стоял, не уходил в палатку. Ветер дёргал полы одежды, хлопал палатками. — И ты тоже. Молодец, — Иван глянул прямо в глаза другу. Тот в ответ улыбнулся. Просто так, по-братски, улыбнулся. Мол, чего ты.

— Так это. Дружба это ж… — неловко забубнил Андрей. — Ладно, чего, спать, что ли? А то девчата там замёрзнут.

— Ага. До утра.

— Спокойно ночи.

Ночью даже немного стемнело, от набычившихся тучек. По тентам зашуршало — выпадали какие-то осадки. Татьяна жалась в спальнике к Ивану, тихо посапывая. И Ивану не спалось. В голове бродили кривыми шеренгами различные думы. Но всех расталкивала навязчивая мысль, что никогда они не были ещё так близки с Татьяной, как в эти холодно-белоночные дни. Во всех смыслах. «Женюсь. И гори оно всё синим пламенем», — решил он. Но тут же напомнил сам себе, что таких решений у него скопилось не меньше десятка. «Ладно, сейчас пролив одолеем, а там видно будет», — успокоился вроде он. Но сон всё равно не шёл. Снаружи бушевало. Но от этого природного неустройства он не сильно волновался. Просто чувствовал моральный подъём. Как же — вот они, трудности дополнительные, которых он всё время ищет.

«Будто некуда энергию девать, — начал размышлять он, дискутируя сам с собой, — Очень даже есть куда! Но даже если это как поход, как отпуск такой рассматривать — тоже видна несомненная польза. Смена деятельности, отвлечься от насущных проблем и задач, чтобы потом с новым рвением и свежестью их начать решать. Да, конечно, можно ехать строить БАМ. Но это ни там, ни тут. Птица перелётная. А для эффективной работы нужно на одном месте засиживаться. Это я не говорю про нашу высшую цель, — тут он усмехнулся. Таня что-то забормотала. — Ну, и высшая — а как же ещё? С одной стороны бред, с другой — сколько уже подтверждений было, что мне это не снится и не кажется? Ага, вот то-то. Если опять это чувство, значит, всё тут тоже будет. Только вот что нам это даст… В прошлое сиганём? Как Сёмка наш деревенский… А что ж, если на пользу будет. Я готов. Готовы ли ребята…».

Он всё же вздремнул. А проснулся от возбуждённого говора Андрея.

— Чего там такое? — спросил он Таню. Она с открытыми глазами тоже прислушивалась.

— Снег, говорит.

— Снег?!

— Ага. Видишь, как потолок провис?

Иван обратил внимание в сумеречном свете, что объём палатки заметно уменьшился.

— О! Это уже интересно! — Иван активно зашевелился, стараясь скорее вылезти из спальника.

— Холодрыга ведь, как вставать? — будто бы закапризничала Таня.

— Так наоборот, вылезли, снежком обтёрлись и сразу бодро на душе.

— Ага, конечно, как же я сразу не подумала про бодрость, — Таня тоже стала выползать из улиточного домика.

А снаружи была натуральная зима. Белым слоем толщиной в ладонь утихомирило всю зелень кругом. Стояло безмолвие, только снег шуршал по тенту.

— Красота! — натурально восхитился Иван. И давай скидывать одежды, чтобы принять снежные ванны.

— Вот чудак человек! — улыбнулся Андрей, стоя в нерешительности — последовать примеру или не дурить.

— Девчат, может, в палатках посидите пока мы завтрак приготовим?

— Ага, и туалет нам в палатку принесёте? — Таня стояла уже снаружи, щурясь от света. Свет проникал отовсюду — солнце размывалось «молоком», царящим вокруг. — Эдак, может и голова закружиться. Не видно ж горизонта никакого.

— Мда… и чего, пойдём всё равно? — это подала голос Ольга, влезая в ботинки.

— А чего ж сидеть? В такой красоте и идти приятнее, — хорохорился Андрей.

А вот Иван, обеспечив себе бодрость, к перспективам отнёсся более скептически.

— Так-то оно вроде так, да не совсем.

— А что не так? — Андрей начал «наяривать» примус.

— Скользко будет, а нам по камням идти. Риск повышается.

— Это чего ж, сидеть тут и мёрзнуть? — удивился Андрей.

— Ну, мёрзнуть в любом случае придётся, тут уж, как ни крути. Только после ходового дня мокрым и грязным придётся в мокрых же палатках потом отдыхать. А тут палатки держат, в них потеплее, чем снаружи. Чего думаете?

— Ну, не знаю, — пожал плечами Андрей, призадумавшись. Ему не хотелось неподвижности, за предыдущий день он уже порядком отдохнул, тело требовало нагрузки.

— Да ладно, чего, правда, киснуть тут? — Татьяна неожиданно тоже проголосовала за выдвижение.

— А я вот переждала бы. Ведь лето ж, рано или поздно растает, — Ольге же не хотелось идти по заснеженной поверхности.

— Ну, вот, два на два, значит, решающий голос за командиром, — отрезал серьёзно Иван.

— Подумаешь, командир, — повела плечами Татьяна, исчезнув в молоке.

— Особо далеко не уходите! Без компаса! — крикнул Иван. Они с Андреем засмеялись.

Звуки увязли в мягкой снежной вате.

— Ай! — вдруг отчаянно крикнула Татьяна.

Иван метнулся на крик. Андрей поспешил за ним. Ольга обеспокоенно задула на ладошки.

Вскоре они появились. Все втроём. Таня, опёршись на плечи ребят, скакала на одной ноге.

— Сажаем тут, давай. Оль, неси аптечку! — командовал Иван.

— Ага, — Ольга нырнула в палатку.

Иван тем временем закатал штанину на Таниной ноге. Пощупал голеностоп, Таня поморщилась, но звуков никаких не издала.

— Ну, перелома нет. А вот сильное растяжение есть. Сейчас нужно холод.

— Вот этого добра навалом, — Таня по-деловому глядела на свою травму. — Ничего, ребят, завтра, думаю, смогу идти.

— Я не был бы столь оптимистичен, — Иван хмурился, прокручивая в голове варианты.

— Чего это? Обычно растяжение, болеть будет, но идти же смогу, — уже не так уверенно, даже вопрошающе сказала Таня, поглядывая с надеждой на Ивана. Будто от него зависело, сможет она ходить или нет в ближайшие дни.

Пока они приложили снег к больной ноге. Таня бодрилась, но было очевидно, что она сильно переживает. Конечно, не из-за собственного здоровья, а из-за того, станет она обузой или нет.

А Иван уже всё решил. Отозвал Андрея в сторонку.

— Останетесь втроём, а я в Уэлен. За оленями. В три дня должен уложиться.

— Думаешь, она не пойдёт через три дня?

— В лучшем случае, хромать начнёт через неделю. А тут у нас не в парке прогулка. Как ни раскидывай рюкзаки, всё равно на Таню груз какой-то останется. А её саму надо ещё поддерживать. Нет, однозначно.

— Так, может, вдвоём надо идти? — Андрей неуверенно возражал. Скорее для порядку. Он и сам понимал, что решение однозначное и обжалованию подлежит вряд ли.

— Андрюх, посуди сам: вдвоём с тобой пойдём — девчонки останутся одни; я с Ольгой пойду — неизвестно, будет ли она мне в помощь, да и Татьяну вряд ли ты сумеешь развлечь. Без обид.

— Да понятно всё, — махнул рукой Андрей. — Просто пытаюсь быстро сообразить — правильный ли вариант?

— Правильный. Не боись. Я быстро добегу.

Иван полез собираться, пока Ольга с Андреем готовили завтрак.

— Чего, один пойдёт за помощью? — поняла всё Татьяна. Ей надоело держать ногу в холоде. — Всё, окоченела уже нога, — добавила она по существу.

— Пойду, да, — Иван подошёл и сам ответил. — А вы тут останетесь.

— Ванюш, ну ведь завтра всё пройдёт, — тихонько так пробормотала Таня. И спрятала глаза куда-то в землю.

Иван осознал драму, присел рядом с подругой.

— Татусь, — такое обращение он позволял очень редко, но важность момента обязывала. — Милый, не волнуйся, я быстро вернусь. А своими силами… ну, не сможем мы выбраться, не хватит нас на это. Да это ж ерунда, тут километров пятьдесят осталось.

— В одну же сторону.

— Зато обратно я на оленях. Всё будет хорошо, — он ласково улыбнулся и прикоснулся ладонью к Таниному лицу. Та благодарно прижалась, но ладонь осталась влажной. — Вечером мазать начинай, — снова перешёл Иван на деловой тон. — А я пойду, время не буду терять.

— Ты, пожалуйста, осторожнее, — Таня потрогала его за коленку.

— Конечно, — улыбнулся Иван. — Не грусти, я быстро.

И он, взмахнув рукой на прощание, скрылся в снежном тумане. Ушёл всего один, а стало пустынно и неуютно. Но вскоре снег перестал, посветлело, и солнце пробуравило плотную до этого завесу облаков. И стало немного веселее. Конечно, Татьяна продолжала пребывать в грустной задумчивости, но иногда всё же включалась в разговоры друзей. Пыталась даже помогать, что-то делать.

А Иван отмерял длинным своим шагом метр за метром, километр за километром. Перевалов не предвиделось, узких ущелий тоже — он шёл спокойно и мерно вдоль реки. Долина была у реки широкая, с покатыми галечными берегами. И пока снег ещё лежал, путь был не самый приятный, но как только вышло солнце, белое начало скукоживаться и повсеместно исчезать.

Пейзажи были монотонными, глазу уцепиться было не за что, Иван шёл и ни о чём не думал. Точнее, ему так казалось, что он сосредоточился на свой задаче, она вела его вперёд, она двигала им, а об остальном думать и не хотелось. Только мысли сами роились и копошились. Скакали думы с одного на другого. И сам он не заметил, как решил зайти на мыс Дежнева. Ага, вот так, будто прогулка в парке городском. Зайду, решил он. Крюк небольшой. Но нет, так он не выполнит долг и желание поскорее вернуться. Нет, тоже так нельзя. Вместе, значит, вместе. Но разведать тоже нужно.

Так метался он от одного решения к другому, а ноги шагали и шагали. Было уже далеко за полночь, когда в тусклом свечении так и не зашедшего солнца, он увидел лагуну и чукотскую деревню Уэлен. За двенадцать часов непрерывной практически ходьбы он дошёл. Ноги гудели, голова набухла усталостью. Хотелось упасть и спать. Но он пошёл стучаться по избам.

Местные жители не все спали. Конечно, шатались и пьяные — зараза огненной воды, наверное, уже никогда не отпустит этот дальневосточный народ. Но попадались и вполне себе трезвомыслящие. Но в условиях полярного дня не всегда следовали привычному жителям Русской равнины режиму сна.

Ивану хоть и удивились, но отреагировали спокойно. Поцокали, пойкали, но оленей обещали сыскать. Но ближе к утру, а сейчас его, изнурённого марафоном уложили в сенях крайнего домика. Домики были самыми обычными. Видно, что рука человека с Большой земли давно поменяла жизнь этих береговых чукчей и они, в отличие, от континентальных, кочевых собратьев давно позабыли про чумы.

Иван забылся сном, но ненадолго. Через несколько часов его будто толкнуло в бок. Он вскочил, туго соображая, где он и что он. Тупо вылез на улицу. На северо-востоке, в спокойном море, там, где громоздились торосами вечные льды, низко над горизонтом маячило вялое солнце. Иван, заплетаясь ногами, побрёл на берег. Что-то его звало и манило.

На солнце идти было нельзя, если только плыть. Иван, по-прежнему плохо соображая, нарыл утлое судёнышко, спрыгнул в него и погрёб обгрызенными вёслами к светилу. Кругом всё замерло, море плоско отражало всё, что не влезло внутрь. Иван резал эту гладь, удаляясь от берега.

Тут он вроде как проснулся. Тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Огляделся. Присвистнул. Полоска берега виднелась уже где-то на горизонте — так он сильно отдалился.

— Эко меня прихватило. Шаманы, что ли, какие наколдовали, — усмехнулся он, удивляясь такому повороту.

Тут ему в голову полезли отчего-то мысли о челюскинцах. Вроде как бы и не случайно: море, лёд, Уэлен этот, откуда взлетали, в том числе, спасающие их самолёты… Но чего вдруг вспомнилось?

— Всё эти повороты исторические. И личности. Шмидты всякие, — бурчал Иван, гребя к берегу. Тишина вокруг давила и пригибала. Он на своей лодочке рассекал глухую гладь, плеская вёслами. — И что же всё-таки меня подняло? — продолжал бубнить сам с собой Иван. И сам он не заметил в размышлениях, как снова накрыло. Точнее, наваждения прежнего вроде не случилось, но вот антураж вокруг слепился сказочный. Берег замылился, будто и не было его. Какая-то муть образовалась заместо берега. Иван, наконец, заметил, что вокруг всё несколько изменилось. — Вот так-так… Туману, что ли, нанесло?

Но нет, это был не туман. Точнее, видимость скралась, будто облако село. Но Иван понимал, что это не просто природная непогода. Скрылась и вода, затихли всплески от вёсел. Будто воспарила утлая лодчонка в пространстве. Иван удивляться и поражаться уже не мог, с интересом стал наблюдать, чего такое вокруг будет происходить. Всё равно от его действий уже ничего не зависело. Это было очевидно. И вспомнились ему видения тогдашние, крымские. Как он с верхотуры какой-то небывалой наблюдал за всяческими шорохами земными, масштабными или не очень. Так и есть, подобное возникло и сейчас.

«Вот оно! Вот он, Великий Переход! Сработало!» — ликовал Иван. Но тут же одёрнул себя, вспомнив про друзей, про Таню. «Но ведь если тут всё произойдёт, то всё настоящее не имеет смысла… так ведь?», — размышлял он. Совершенно спокойно ведь размышлял. А вокруг творилось представление.

Возникали объёмные картины, сродни северному сиянию, в красках.

Мелькали образа дореволюционные, предвоенные. Челюскинцев тоже, кстати, показали. Москва строящаяся, Волга-Дон. Войну тяжело было смотреть, но куда деваться — было и такое. Какие-то моменты, видно, краеугольные, про те, в которых история раздваивается, показывались подробно. И чем ближе к времени, когда Иван родился, тем медленнее крутилось всё. Притормаживал маховик.

И вот уже деревня их, Шипилово, родная, стоит невредимая, не покорёженная городской застройкой.

Мелькнула искорка, мол, тут тоже раздвоение. И всё укрупнилось, и совсем застопорилось.

— Ага, намёк мне, что важное сейчас. Понял, не совсем дурак, — кивнул Иван, расположившись поудобнее на банке — лодочка никуда не делась, он так и сидел в утлом судёнышке. Было ни жарко, ни холодно — как-то безразлично. Иван не замечал окружающих условий.

Зрелище было не такое уж и волнующе: деревня себе и деревня; мелькали люди; сады цвели, потом роняли яблоки, потом листья, потом уже были снегири и снег; пруд замерзал и оттаивал.

— Ну, и? — поразился Иван. — Вроде мы это и так знали. Чего делать-то?

Взглянув в изображение, понял, что сразу не доглядел, не понял всех деталей. Года, шли, а деревня оставалась! Вот уже и дома сменились, и машины появились явно фантастические. Может, даже летательные. Но деревня оставалась! Не было многоэтажек и всеобщего заасфальтирования. Посад оставался посадом. Дороги прямели, но не гробили всё под своим асфальтом.

— Стоп! — вскрикнул Иван. И картинка движущаяся послушно остановилась. — Назад! — скомандовал Иван. Поехало и назад. — Где же это всё началось… Так, здесь мне привычно, всё понятно, а здесь слома нет, деревня осталась…хм… — мудрил он, гоняя «кино» взад-вперёд. — Да когда же, чёрт возьми, в другую колею спихнулось?!

Тут он и понял когда…МКАД! Кольцо не замкнулось вокруг Москвы, вот когда…

Замерло это мгновение. Застыли все обстоятельства. Иван ясно понял, что вот он, тот решающий момент, который они уже проскочили. Но именно он, именно сейчас в этом месте громадной будущей плотины может пошевелить ход истории так, что она двинет другим путём.

Он тронул весло и лодку закружило. Замелькали события, года и люди…

Очнулся он на берегу. Рядом виднелись явно футуристические постройки. Было безлюдно. Иван встал и отряхнулся, стал вертеть головой. Когда взглянул на восток, так и остался с кривой шеей.

Махина сооружения тянулась в сторону Аляски, скрываясь дугой за горизонтом.

— Плотина… — прошептал Иван, всё поняв разом. — Осталось понять, в какой год меня махнуло, и назад когти рвать.

— Эй, товарищ! Вы кто такой? — окликнул его из-за спины человек в форме. Форма была хороша: что-то такое невесомое, с лёгким шуршанием облегавшее стройный стан парня.

— Так я это, — Иван в панике начал соображать, чего делать. «Сейчас застряну тут в какой-нибудь тюрьме, и хана моим светлым планам», — и решил рубить с плеча. — А какой год сейчас, товарищ? — мозг работал чётко и быстро. Иван понял, что если «товарищи» в ходу, значит, уже не всё так плохо.

— Тридцать седьмой, — послушно ответил человек. — А вы кто всё-таки такой? Здесь, вообще, нельзя посторонним находиться.

— Я путешественник во времени, — улыбнулся по-доброму Иван. Какой «тридцать седьмой» две тысячи или две тысячи сто, интересно. Иван предположил, что такие вещи — переходы во времени — их тут не должны удивлять. — Ага.

— Чего? — скривился человек. То есть, удивился всё-таки.

— Ну, это, из прошлого я, — уверенно лепил Иван, но уже без прежнего энтузиазма. — А плотину кто построил?

— Плотину? — опять удивился охранник, но продолжал дружелюбно общаться с нарушителем. — А! Великую Дамбу? Известно, кто — Советская наша страна, — человека будто переключили на другую программу. Он мечтательно и с гордостью начал излагать. — Для соединения двух огромных наших краёв — Аляскинского и Чукотского…

— Чего, и Аляска наша? — выдохнул Иван. Человек не замечал. — Ладно, всё понятно, тикать пора, — решил Иван. И безо всяких предупреждений рванул к Великой Дамбе. — Ах, чёрт! — вспомнил Иван процедуру — надо ж ноги помочить. И побежал дальше, слыша взволнованный крики брошенного лектора.

Но никто его уже достать не мог. Иван летел сквозь ветер и пространство, перескакивая заодно и года. Внутренне ликуя, бормоча: «Получилось, получилось!», он переместился обратно к чукчам в Уэлен.

Запряжённые олени ждали на берегу.