К тебе, друг правды беспримерный, Гласят признательны сердца, Стройновский! свыше вдохновенный Любовью самого творца, Любовью к племенам злосчастным, Которых стоном повсечасным Исполнен весь пространный мир, Внемли – се чувства благодарны За круги звездны лучезарны Несутся громче всяких лир. Твое в них имя воспаряет И с мудрыми да станет в ряд! Превзо?йдет многих, воссияет Среди блаженства и отрад. Изрек ты истину неложну! Гордыню обличил безбожну, Как мудрый некогда Солон. Почувствуют ли спящи крезы, Что злато их – народа слезы, Кровавый пот, болезни, стон! Что иго рабства ненавистно Мрачит их собственные дни, Что им алкали ненасытно Немвроды, Н е роны одни. Почувствуют ли те уроки [4] , Сколь бедства были там жестоки, Где сильный бедного теснил: В гробах не уцелели кости [5] , Где скрыто было имя злости! Всеобщий вихрь их поглотил. Но да не узрит, о Россия! Ужасных толь и грозных дней, Законы озарят благие Твоих возлюбленных детей. Внимай желанию цареву!!! Уже нет места злобе, гневу Под сильным скипетром его! Деспоты! Стали мудры музы И рабства тягостные узы С народа снимут твоего. Какой восторг неизъяснимый Там движет души, мысли, ум! Где луч свободы, уже зримый, Расторгнул прах унылых дум, – Какая радость там сияет! Се друг подругу поздравляет С пременой счастливой, драгой: «Не бойсь, – речет, – скончались муки, Возлюбленна! И хищны руки Не разлучат меня с тобой». Отец семейства идет в поле, Природа вкруг него поет, Одной своей он внемлет воле, Одна она его ведет; Созрел ли плод иль еще спеет, Он пред творцом благоговеет, Что видит собственность труда; Он с поля в дом – тут сердца други Стеклись у врат и стали в круги, Бегут и дети их туда. А там чьи гласы раздаются В конце селения всего? С холмя, где воды чисты льются Из недра мягкого его И корни дуба омывают, На коем горлицы витают, Где всех приятностей собор, Я вижу круг девиц прекрасных, Невинных, милых и согласных, Составивших прелестный хор. Поют – сердца объемлет сладость! Поют своих свободу дней, Играют – взор тут видит радость И торжество природы всей; Среди восторгов их чистейших Несется имя августейших, Несется к самым небесам: «О Александр! Елисавета! Державные монархи света, Вы дали жизнь и радость нам!» Но вот на игры их приятны Стеклися братия, отцы – Все бодры, мужественны, статны (Хотя под Лавровы венцы [6] ). Стеклись – объемлются, взирают, Златую вольность прославляют И тех, кто ону даровал: «Чего желать друзья нам боле? – Сказали все, – мы в сладкой доле, Уже нам бог ее послал. Умрем за честь и за свободу, Один над нами властен царь. Велит – пройдем сквозь огнь и воду, Из лавр ему сплетем алтарь! Смотри на нас теперь, вселенна! Что может мышца свобожденна! Что могут русские штыки! Какой народ противу станет? Мы все пойдем, и гром наш грянет – Рассыплем вражески полки». Ликуй, Стройновский! Плод твой спеет, Монарх к тебе благоволит [7] , Народ за правду благ радеет И имя всем твое твердит. На небо гласы простираем, Да узрим вскоре и познаем Всю славу, счастие свое! О ты, зиждитель царств всесильный, Вонми наш стон к тебе умильный И дай нам ново бытие.