Катя, хочу признаться, хотя мне очень стыдно это делать. Меня раздражают инстамамы с тысячами подписчиков и фотографиями их «идеальных» семей. Все эти «успешные бизнесвумен» с шестью детьми, постановочные фотографии всей семьи у камина. Мне кажется, что все это неискренне, так не бывает. Но о своих проблемах писать как-то не принято, поэтому чувствую себя какой-то ущербной. Вдруг у них правда все идеально, а я какой-то изверг, а не мать?
Маша, мы можем с тобой пойти двумя путями. Первый – «бытовой». Сейчас мы обсудим, что это все вранье, а на самом деле мамы уставшие и несчастные, просто они делают вид, что у них все хорошо, и хотят, чтобы им завидовали. Ну и дальше в таком духе. То есть мы, чтобы справиться с собственным раздражением и завистью, будем всячески замазывать грязью радужную картинку, которую такие мамы создают. На их фоне мы будем честными и глубокими, так что это нам поможет почувствовать себя лучше. До поры до времени.
В общем, сомневаться в идеальности картинок даже полезно, особенно если тянет почувствовать себя ничтожеством на их фоне. Не бывает людей, которые счастливы каждую минуту, успех – это результат пути, на котором были провалы и ошибки, у всех нас в жизни есть и красивые, и «не очень» картинки. Зачем-то людям надо показывать одну сторону. И это тоже можно обсудить – зачем. Но в общем, это их право, показывать и скрывать то, что они хотят.
Второй путь, который я бы сейчас предпочла, это путь «психологический». Поскольку чувство раздражения – это твое чувство, оно что-то говорит о тебе и о том, что что-то важное для тебя, благодаря таким мамам и их самопредъявлению в соцсетях, задето, находится под угрозой. Интересно понять – что именно? Что тебя в этом всем бесит?
Меня бесит, что мне показывают какую-то идеальную картину, а не говорят правду. Если сравнить эту трансляцию с фильмом, то он очень скучный, я хочу чего-то интересного, с драматургией, понимаешь? Чтобы был конфликт, чтобы жизнь была показана объемно.
Еще я, наверное, завидую. Я не успешная бизнес-мать, у меня нет тысячи лайков к моему «искреннему, самому настоящему» посту в инстаграме о том, что происходит у меня «по правде». А ведь фотографии у меня даже лучше ( смеется )! Я не вожу детей каждый день на кружки, не озабочена спортивным воспитанием, никто у меня не ходит ни на какие тренировки. Я не готовлю разнообразные сбалансированные обеды, не подсчитываю витамины в рационе детей. И когда мои дети болеют, я лечу их обычными лекарствами, а не исключительно гомеопатией.
То есть, с одной стороны, задето твое чувство справедливости, и ты говоришь: так неправильно, так нечестно! В твоем представлении, «честно», видимо – это выкладывать на всеобщее обозрение все стороны своей жизни, даже те, которые открывать страшно, стыдно, уязвимо.
Да. Я знаю массу заметок от мам, которые, на мой взгляд, достойны большего внимания, чем скучные глянцевые истории. Еще я волнуюсь о том, что может оказаться, что мир состоит из таких вот идеальных людей. Мне в нем места нет. У меня дети болеют, у меня нет идеального маникюра, нет отпуска на море каждые школьные каникулы, нет дома в Испании, двух нянь, командировок по всему миру и идеальной фигуры. А мой рост всего 159 см ( смеется ).
Фуф, у меня целых 171! Видимо, я идеальна.
Маша, получается, тебе эти посты не нравятся, этот «фильм – скучный», но ты упорно его смотришь, и он у тебя вызывает сильные эмоции. Было бы «справедливо», говоришь ты, если бы никто не обращал внимания на такие «фильмы», а смотрели бы только хорошее, честное, доброе «кино». Наверное. Только так не будет. Понимание и принятие этого – часть взросления, извини за пафос.
В какой-то момент понимаешь: «бог с ними, с идеальными людьми» – и начинаешь заниматься собой. Вот тут то и есть шанс что-то изменить.
Если вернуться к твоим чувствам, то ты, похоже, и правда говоришь о зависти. Ты говоришь: «У меня нет!» – подразумевая «Я это хочу». Зависть вообще отличное чувство, если уметь с ним обращаться. Я очень завистливая, и я обожаю зависть. Когда признаешь «Я завидую этому», то можно уже дальше не заниматься тем, чтобы найти побольше изъянов в идеальном маникюре, отдыхе за границей 4 раза в год и двух нянях, а превратить «я завидую» в «я хочу».
Некоторые «я хочу» не могут сбыться. Например, ты никогда уже не будешь ростом 171 см. Хотя двенадцатисантиметровые каблуки, если бы тебе было очень важно, могли бы подправить ситуацию. Но если получить то, что хочешь, невозможно, то остается только грустить об этом и смиряться. А если хочется и возможно – строить планы и реализовывать.
Только желательно не путать потребность с формой ее удовлетворения. Под завистью к «таким женщинам» могут лежать разные потребности. Тогда на вопрос «чего же я хочу, если завидую?» для одного будет ответ «хочу красиво выглядеть, мне не хватает внимания или восхищения, уверенности в себе», для другого – «хочу успеха и признания, чувствую себя нереализованной или недооцененной», а для третьего – «хочу больше денег, они дают больше свободы». И путь к красоте, к успеху, к свободе может быть совсем не такой, как у объектов зависти.
Катя, если честно, ты меня не утешила этими словами. Вот ты говоришь: признайся, что ты завидуешь. Во-первых, мне кажется, что зависть – не такое прекрасное чувство, сложно в нем признаться даже самой себе. Ты спрашиваешь, зачем я смотрю на этот «скучный», неинтересный поток фотографий и комментариев, если меня все это так бесит? Просто попадается. Специально не подписываюсь.
Во-вторых, я не хочу двух нянь и всего остального. Наверное. Еще я думаю о том, как это неприятно, должно быть, тем людям, которые максимально далеки от таких благ. У которых вообще другой уровень жизни, а они по каким-то причинам все это видят, и еще выясняется, что это про их знакомых. Мне хочется, чтобы все эти мамы немедленно перестали всю эту ерунду выкладывать, а стали «настоящими» ( смеется ).
Люди, немедленно перестаньте жить, как вы хотите, и живите так, как хочет Маша! Так?
Да, было бы неплохо (смеется). Мне становится не по себе, если я представлю, что окажусь с такими людьми в одной ситуации или вообще должна буду находить с ними общий язык. Мне кажется, что это невозможно.
А что это за люди вообще, которых ты описываешь? С которыми тебе невозможно?
Может это звучит по-снобистски, но это люди с другими ценностями. Без самоиронии, без чувства юмора, без остроумия и без искренности. Все эти качества для меня очень важны в людях. Меня беспокоит, что вот эти женщины без иронии, на каблуках, без настоящих, как мне кажется, чувств, будут меня оценивать, и я не сдам этот экзамен. Социальный мир сейчас ведь устроен иначе. Количество лайков, перепостов определяет успешность, актуальность личности. И я тут просто боюсь проиграть без каблуков, с обычными волосами, без черного блестящего джипа, с морщинками под глазами, без успешного стартапа.
Когда ты говоришь про несправедливость и неправильность мира, про каких-то неправильных мам, в общем – «про них», не очень понятно, что тебе-то лично от того, что мир и какие-то женщины так устроены? Чем они так сильно тебя цепляют? Наши эмоции – это индикатор чего-то важного для нас. Да, ты не ищешь «этих женщин» специально, но ты выдергиваешь их из ленты взглядом, потому что они что-то личное в тебе затрагивают.
И оказывается, что тебя беспокоит их оценка или оценка абстрактного социума, что ты как будто проигрываешь на фоне этих женщин. И это вызывает в тебе обиду, злость, желание сказать «нет, это не я проиграла, это они неправильные, и вы неправильно оцениваете меня!».
В реальности люди тебя по-разному оценивают. Кому-то ты нравишься, кому-то нет, большинство людей абсолютно равнодушны к тебе. Но почему-то ты отдала в своей голове право оценивать тебя и определять, какая ты, именно тем людям, которых описала выше, – с другими ценностями, с качествами, которые тебе не нравятся.
Я вспомнила притчу про кольцо. Я коротко расскажу. Один купец дал своему работнику кольцо и попросил оценить его стоимость. Тот пошел на базар, стал спрашивать, сколько могут дать за кольцо. Кто-то давал три рубля, кто-то рубль, никто не дал больше пяти. Тогда работник вернулся к хозяину и сказал, что максимум за кольцо на базаре дадут пять рублей. Но владелец кольца сказал: а теперь иди в ювелирный магазин и спроси там. В ювелирном магазине долго рассматривали кольцо, ахали и охали. В итоге сказали, что это редкое, уникальное кольцо, и стоит оно 500 рублей минимум.
Мораль читается без усилий, правда? Зачем ходить на «базар», туда, где тебя оценить не могут?! Зачем давать себя оценивать людям, которые не видят ценности в том, что для тебя важно? Может, это даже важные тебе люди, но у них другие ценности и другое им важно. Это же не значит, что ты должна считать рядом с ними неважным свое.
Ты сказала про неостроумных людей, а я сразу вспомнила, как Паша спросил у мужа: «Пап, а у мамы вообще есть чувство юмора?» А недавно сказал мне, что оно у меня очень странное, потому что я сама смеюсь над своими шутками, а потом еще смеюсь, когда он говорит, что это не смешно. Ну вот такое у меня чувство юмора. Стала ли я из-за этого в нем сомневаться? Ни капельки! И иногда я шучу очень тупо и не смешно, и это меня не смущает.
Знаешь, я когда знаю про себя – «я такая», то меня не очень пугают чужие оценки. Но в тех областях, где мне неустойчиво, где много сомнений, где я пока не знаю, какая я, – там любое замечание «попадает» в меня, рождает сомнения и иногда мучения.
Это, например, какие области?
Это могут быть любые области, в зависимости от ситуации и моего состояния. Я, например, вполне уверена в себе как в «достаточно хорошей маме», но в каких-то ситуациях, я чувствую, что как будто отдаю «третьим лицам» право оценивать себя. И тогда мне стыдно, и неловко, и много раздражения на Пашу и на себя. Тут ключевой момент – это заметить, как «назначаешь» кого-то на роль оценщика себя. В своей голове. И как страдаешь от этого.
А вот другая сторона: есть мамы, которые как раз противоположная сторона тех, кого я описала. Преподают в университете, в научных командировках по всему миру, не очень при этом ухоженные, но им это и неважно. Потому что их ценят за их интеллект. С детьми много читают, ходят в театры, ездят на экскурсии, устраивают семейные постановки, поют у костра под гитару, сплавляются на байдарках. С детьми у них идиллия, дети дружат с детьми друзей родителей из соседней байдарки. Хоть мне и хотелось бы приобщиться к ним, ничего не выходит. Я не преподаю в университете, не читаю лекции. Вот разве что книжку пишу вот эту, но, думаю, она мне не поможет разделить дискуссии о диссидентах, ранней поэзии Ахматовой и прочитать остроумный комментарий на французском языке.
И что «не так» с этими мамами?:)
Тут «что-то не так» со мной. Они меня как раз не раздражают. Меня бесит то, что я не такая. От них исходит столько самоуверенности. А я не такая, и со мной такие мамы не захотят дружить.
Похоже на предыдущую ситуацию. Ты не такая на фоне других. Только если в предыдущем случае ты справлялась с этим, обесценивая тех женщин «на черном блестящем джипе», то в этом случае ты как будто идеализируешь этих женщин и сама же на них за это обижаешься, что они настолько выше. Но суть остается одной. Твое переживание – «я не такая и я недостаточно хороша».
Еще мне это напоминает такие подростковые поиски, когда основной вопрос так и стоит: кто я и как ко мне относятся? И поиск идет через то, что я смотрю на разных людей, на разные группы людей, соотношу себя с ними, и если уж с кем-то соотнес, то другие, значит, не такие. Рэперы не любят рокеров, или кто там кого. Как будто тебе тоже важно соотносить себя с группами. Как будто собственного места ты, как молодая женщина, мама, профессионал, еще не нашла. И от этого так тревожно и так задевают другие, не похожие на тебя женщины, мамы, профессионалы. Хотя в реальности, не в психологической реальности, а в объективной, есть разные женщины, разные мамы, разные профессионалы, и все они могут сосуществовать.
Да, ты попала в точку. Я ощущаю себя подростком. Даже иногда веду себя категорично, ровно как подросток из протеста. Есть некий «взрослый» мир и промежуточный, в котором я. Я – мама двух детей, один из которых уже умеет сам читать и писать, а все никак не принимаю себя в этой роли.
Еще в подростковом мире много конкуренции, через сравнение мы находим себя. Поэтому так важно определить, хороши или нет женщины на каблуках или женщины с томиком Ахматовой, ведь через это можно понять что-то про себя.
А во взрослом мире, я сейчас про психологический, внутренний взрослый мир, в нем столько свободы для тебя. В этом огромная прелесть – решать самому, какая я, что я могу, на что имею право, чего я хочу. Свобода! В этом же и ужас. Огромный ужас, поэтому никто не стремится взрослеть на самом деле. Потому что это единоличная ответственность за свою жизнь, за свои решения, за свои осуществленные и неосуществленные «хочу», за установление «правил своей жизни». И в этом еще очень много одиночества. Не социального, а глубинного, экзистенциального. Потому что все равно никто не проживет жизнь за меня и не даст ответ, как мне лучше. Потому что я не могу принадлежать со своим ни к какой группе. Мои правила – это только мои правила, мои чувства – только мои, желания – только мои. Их не разделят на сто процентов ни «мамы какой-то группы», ни даже близкие. Очень одиноко в этом.
Так, а как же мне повзрослеть и начать ценить свои желания и не сравнивать их с чужими? Перестать делить мам (и людей вообще) на группы «правильных» и «неправильных», а также не мучиться от сравнения себя с другими?
Вопрос достойный многотомника. А лучше нескольких лет психотерапии. Ну давай я попробую выделить какие-то важные вещи.
Во-первых, ты уже взрослая. Это значит, что ты можешь выжить без «родителей», в отличие от того времени, когда была ребенком.
Дети вынуждены как-то приспосабливаться под стандарты родителей или хотя бы учитывать их: для детей это условие выживания. Дети зависят от родителей и многое готовы сделать с собой, лишь бы родители не отвергали, любили их. Иногда у детей находятся силы противостоять родителям в их желании слепить из детей что-то «достойное». В любом случае, стараются ли дети стать «хорошими» или борются и бунтуют против того, какими их хотят видеть родители, – это разные способы удовлетворить потребность быть любимым, быть «безусловно принятым», ощущать, что «я хороший, и меня можно любить».
Почему я подробно говорю про это, если мы о взрослости? Дело в том, что, вырастая, мы продолжаем «назначать» кого-то «родителями»: супругов, друзей, собственных детей, френдов из фейсбука, социум вообще. И нам важно получить наконец хоть от этих «родителей» ощущение «я хороший, я ценный и любимый». И опять, как в детстве, мы будем либо «уменьшать», прятать, останавливать себя в чем-то, чтобы быть «хорошими». Либо будем бунтовать и доказывать, что мы, такие как мы есть, достойны любви и признания нашей ценности.
Так вот: это все не родители, а мы не дети. Мы взрослые. Ничья любовь больше не является условием нашего выживания. Ничье отвержение или осуждение не будет значить, что мы пропадем. Будет страшно, будет больно. Но мы взрослые, и мы справимся.
Ты сказала одну очень пронзительную фразу, говоря о «женщинах из инстаграмма»: «Я боюсь, что мне нет места в этом мире». Маленькие дети так боятся, что им не будет места в семье, если они не будут соответствовать родительской картине идеального ребенка. То есть как будто бы эти женщины, социум, который их одобряет, – это твои «родители». А рядом с ними ты, другая, не такая, какой тебя «хотят видеть», и от этого ты попадаешь в свои «детские» чувства. И с «детского места» действительно очень страшно (а от этого и много злости), что тебе не будет места в этой «семье».
Но если ты напомнишь себе, что это не твоя семья, не родители, а ты не ребенок, то может даже от этого что-то изменится. И даже если все женщины инстаграмма объединятся и напишут пост: «Маша – ты низкорослая лохушка, уходи из инстаграма», а все женщины-интеллектуалки оторвут взгляд от стихов Ахматовой, и кто с недоумением, а кто с презрением на тебя посмотрит – ты справишься. И будешь жить дальше. Рядом с теми, кто тебе дорог и кому ты дорога.
Про это важно напоминать себе: я взрослая, я справлюсь.
Второй момент – это принятие того, что исправить невозможно.
Сейчас есть такая популярная теория канадского психолога Гордона Ньюфелда, у нас она в основном известна как «теория привязанности Ньюфелда», или «альфа-родительство», хотя она не только об этом. Так я очень согласна с тем, что Ньюфелд говорит о том, что для взросления ребенку необходимо проживать процесс адаптации к тому, что он не может изменить, а для этого необходимы «слезы тщетности». Мне не очень нравится поэтичность языка, который используют в этой теории, но суть абсолютна верна.
Для взрослых это тоже верно. Для того чтобы повзрослеть психологически, необходимо отгоревать прошлое, которое невозможно изменить.
Признать, что родители тебе не дали этого безусловного, без сравнения с кем-то, ощущения собственной ценности. Но детство закончилось, и уже не будет таких «родителей», которые его дадут.
Принять то, что всем нравиться невозможно. Что кто-то может тебя не любить. Что может не быть одной правды. Что не всегда мир справедлив. И так далее.
Почему говорят именно про «слезы тщетности»? Потому, что это не то, что зависит от работы ума. На уровне ума – это звучит как пафосные штампы: «детство закончилось», «невозможно, чтоб все любили», «все люди разные» и т. п. А взрослеешь, когда происходит эмоциональный, переживательный, очень интимный процесс открытия этого и принятия.
Сначала бьешься, бьешься в какую-то «несправедливость» или, например, стараешься быть милой, чтоб всем нравиться, а в какой-то момент как «накрывает» пониманием, что это невозможно. И в этот момент происходит взросление. Нельзя сказать, когда и как оно произойдет. Как нельзя сказать, когда наши с тобой мальчики проснутся с другими голосами и с волосками на щеках. Это происходит как будто вдруг. И это может быть достаточно болезненно и грустно, вообще взрослеть грустно. Но как-то устойчивей быть взрослым, чем ребенком или подростком.
Взрослея, перестаешь искать тех, кого надо подправить, чтоб тебе было комфортней. Даже если они тебе не нравятся – тебе не страшно, что есть люди, которые совсем не похожи на тебя. Взрослея, не хочешь уже с пеной у рта доказывать свою правоту – пусть живут со своими правдами. Взрослея, находишь в себе мужество делать то, что страшно, несмотря на то что кто-то может тебя осудить, отвергнуть, разлюбить.
Мне очень нравится твое размышление на примере взросления наших сыновей. Это обязательно случится, и мы ничего с этим не можем поделать. Хорошая метафора того, что вообще все в мире живет своей жизнью, что люди такие, какие они есть. И мы такие, какие есть, и я такая же, как все другие люди, то есть со своими особенностями. Это помогает перестать топтаться на одном месте, сравнивая себя с другими.
Да, Маша. Ты какая-то такая, я какая-то другая. Ты – вишенка, я – клубничка, и, хоть убейся, вишенка не станет клубничкой. Поэтому самое полезное, что можно сделать, – это тебе интересоваться тем, а что хорошо для «вишенки», чего ей не хватает, что можно улучшить в ее условиях, чтобы она росла еще сочнее и красивее? А мне – интересоваться тем же про «клубничку», а не смотреть на то, что «вишенка»-то на дереве, а я, как дура, на грядке! А некоторые же даже не понимают, что они «клубнички», и думают, что им точно надо на дерево.
И это, наверное, третье важное про взросление – это стать себе «садовником» или «родителем».
Напомню, что первое – это некоторое рациональное напоминание себе, что ты взрослый и нет того, чья оценка жизненно важна для тебя.
Второе – это эмоциональное проживание «тщетностей», того, что невозможно изменить в прошлом или настоящем. А третье – это какая-то действенная забота о себе.
Если о детях должны заботиться их взрослые, то ответственность взрослого – заботиться о себе самом. Я не про пресловутую самодостаточность, под которой иногда подразумевают то, что человек не нуждается в других людях, а все сам. Вот уж не надо.
Я про такую заботу, когда мы интересуемся тем, что мы чувствуем и что мы хотим. Когда мы не осуждаем себя за то, какие мы, не пытаемся себя переделать. Когда мы можем поддерживать себя сами и обращаться за внешней помощью и поддержкой. Когда мы, когда нам больно, можем не добивать себя окончательно, а сочувствовать себе.
И когда мы не можем всего этого, не можем о себе заботиться, когда мы «не идеальны», когда ищем вовне «родителей», когда сравниваем себя с кем-то и мучаемся оттого, что «проигрываем», – мы тоже сочувствуем себе или стремимся себе помочь. И может, все-таки находим такие отношения, в которых можно научиться заботиться о себе. В частности, это могут быть психотерапевтические отношения.
Потому что очень грустно оставаться в одиночестве, внешнем и внутреннем, когда плохо. И я очень желаю читателям заботиться о себе. Это тот опыт, тот наш пример, который и для наших детей будет бесценным подарком.