Буква «п»

Я проснулся рано утром от того, что на кухне звучал чей-то чужой голос. Я слышал, как мама что-то ему ответила. И снова чужой голос. Кто это может быть так рано? Я сел в кровати – а вдруг врач? Вдруг деду ночью стало плохо? Я вскочил, подбежал к балкону – на балконе лежал дедов матрас, самого деда не было.

Как был, в трусах и босиком, я выбежал из комнаты, прошлепал по коридору и на пороге кухни врезался в деда – тот стоял спиной ко мне.

– Дед, – прошептал я и обхватил его сзади, прижавшись щекой к его спине.

Он осторожно повернулся, обнимая меня длинными руками и разворачивая навстречу тем, кто сидел на кухне.

– Яша, – отчего-то смущенно улыбнулась мать.

Напротив нее за столом сидел мужчина – полный, с близорукими глазами, в нелепой полосатой рубашке.

– П-привет, Якоб, – сказал он, запнувшись на букве «п».

– П-привет, – сказал я.

 

Однажды расскажешь

Ну вот, меня зовут Якоб Беккер, я еду в электричке вместе со своим отцом показывать ему яхт-клуб. Сегодня первая тренировка после чемпионата, и я страшно соскучился по лодкам, по Тимуру и Митрофану. Даже по Репе и Шевцову, хотя видел их вчера. Ну и, конечно, по Тохе.

Отец немного стесняется, я тоже, но нам есть о чем поговорить по дороге, потому что он тоже когда-то читал «За бортом по своей воле» Алена Бомбара и «В дрейфе» Стивена Каллахэна. Про Лауру Деккер и Джессику Уотсон он ничего не знает, но я ему рассказываю. И еще рассказываю про Тоху – про то, как она заняла третье место на чемпионате. Когда я устаю говорить и начинаю заикаться чаще, чем мне хотелось бы, я, чтобы отдохнуть от разговора, даю ему почитать правила парусных гонок. И пока он читает, я думаю о правиле 69 – о том, что спортсмен не имеет права совершать серьезные проступки и грубо нарушать правила соревнований и нормы поведения, «…а также вести себя так, что вследствие этого спорт приобретает дурную славу». Это хорошее правило. В жизни, к сожалению, все не так просто и ясно. Люди нарушают правила и совершают серьезные проступки, не задумываясь о последствиях, и дурная слава идет за ними по пятам. Но у них – у нас – должна быть надежда все исправить. И надежда, что тебя поймет тот, кому ты однажды расскажешь, почему ты поступил именно так, а не иначе.

Ну и последнее – я понятия не имею, почему мне нравится стартовать левым галсом. Из чистого упрямства, наверное.