Следует отдать должное Гайсару, он был не только исполнителен, но также умен, сметлив, решителен и быстр. Не откладывая дела в долгий ящик, он доложил Коувилару о результатах несостоявшегося обыска и не удавшегося ареста. Начальник тайной охраны изменился в лице.

— Подданный Немедии? А что же он тогда выдает себя за аквилонца? Это полная бессмыслица. Он как, предъявил тебе указ о своем подданстве или ты поверил ему на слово?!

— Он ссылался на волю короля. В таком случае мне не следовало требовать большего, — объяснил Гайсар.

— По-твоему, сам Аргеваль должен засвидетельствовать его личность? Ты в своем уме? Тем более, что он в любом случае инородец. Аквилонец, бритунец, какая разница?

— Разница существенная, — глухо проговорил Гайсар, который сам был родом из Заморы и получил подданство исключительно за свои заслуги в тайной охране, а потому весьма болезненно реагировал, если кто бы то ни было ставил под сомнение его право носить тогу; в словах Коувилара он, словно начисто позабыв о том, как только что изощрялся в оскорблениях по отношению к Эльберу, усмотрел косвенную личную обиду, но счел разумным не вступать в пререкания.

— Вот ты, — просипел начальник охраны, указывая на него и едва не тыча пальцем Гайсару в грудь, — и разбирайся в этом деле. Сроку тебе даю — один день. Завтра до захода солнца вопрос должен быть полностью прояснен, и тебе крупно повезет, если за это время твой Бритунский Тигр, или кто он там еще, не сбежит. Он ведь, кажется, подозревается в убийстве? К Нергалу, Аймор так и не вернулся, и не пытайся на пару с этим скользким негодяем Эйнациром уверить меня, будто его уничтожили привидения! Не советую делать из меня дурака!..

Так и получилось, что Аргеваль уже к полудню следующего дня получил странное донесение, смысл которого уловил не сразу, а долго вчитывался в написанные достаточно разборчивым и крупным почерком строки.

Когда же он понял, о чем речь, то испытал двойственное чувство, ибо Эльбер из селения Бершем являлся одним из людей, о которых король Немедии предпочел бы не вспоминать никогда. В свое время ему потребовались некоторые усилия, чтобы избавиться от бритунца, и Аргеваль не сомневался, что впредь не услышит его имени.

Да, ему ли было не помнить Бритунского Тигра. Невысокий крепыш, очаровательный любимец женщин, с этой его характерной кривоватой ухмылочкой, обнажающей безупречный жемчуг зубов, длинными волнистыми каштановыми волосами и опасным блеском зеленоватых глаз; фаворит, обласканный всевозможными милостями самого монарха, один из самых лучших бельверусских лицедеев… и наглец, которому не сыскать было равных.

По лицу Аргеваля пробежала тень. Шут был хорош, даже слишком хорош, но лишь до тех пор, пока помнил свое место. И это место ему указали весьма недвусмысленно. Эльбер, кроме всего прочего, в сознании Аргеваля был связан с оглушительным провалом написанной лично им, королем, драмы, его обожаемого, но, увы, явно неудачного детища.

Тогда именно Эльбер удостоился великой чести исполнить главную роль в этой драме, которая потерпела оглушительный провал и была освистана публикой. В глубине души Аргеваль понимал, что вовсе не несчастный лицедей был в этом провале виновен. Однако в тот момент он был раздосадован донельзя, взбешен, искал, на ком бы сорвать собственную обиду, и естественно, его гнев обрушился на Эльбера.

В конце концов, этот маленький инцидент едва ли имел бы столь далеко идущие трагические последствия, если бы у бритунца хватило ума промолчать — но где там! Он разразился ответной яростной тирадой, заявив, что по силе таланта ему нет и отродясь не было равных, а король как поэт — полнейшая безнадежная бездарность, творения коей не стоят пергамента, на котором написаны.

Вынести подобное было выше сил Аргеваля! Он бы с наслаждением придушил негодяя собственными руками… но тут подвернулся куда более удобный случай расквитаться с зарвавшимся бритунцем. Весьма кстати того застали верхом на одной из первых красавиц Бельверуса, Ликенион, и лучшего повода для того, чтобы немедленно отправить инородца-прелюбодея на казнь, нечего было и ожидать.

Конечно, будь Эльбер по-прежнему в числе королевских фаворитов, ему бы едва ли что-то угрожало, переспи он хоть со всеми знатными немедийками одновременно или по очереди, Аргеваль отлично знал о похождениях своего любимца и смотрел на них сквозь пальцы, где-то даже восхищаясь завидной мужской силой бритунца. Но тут карты судьбы легли самым неудачным для гладиатора и лицедея образом, нечего и объяснять.

Уже и день казни был назначен… Однако неожиданно казначей Ишум подал Аргевалю более свежую идею. Он сказал, что попросту лишить Эльбера жизни — не так уж и интересно. Смерть — далеко не самое страшное для такого гордого человека. Оставить его в живых, но публично унизить, втоптав в грязь его непомерно раздутое самолюбие, заставив корчиться под кнутом палача на глазах у сотен его прежних поклонников — совсем иное дело.

Аргеваль нашел эту мысль заслуживающей внимания. В конце концов, разве не то же самое, по сути, произошло с его обожаемой драмой, освистанной тупыми плебеями, над которой в дополнение ко всему осмелился глумиться проклятый бритунский лицедей?

Таким образом, жизнь Эльберу была сохранена, а все остальное совершилось в полном объеме, принеся королю немалое удовлетворение. Но этим дело вовсе не ограничилось. Почти сразу же бритунец попытался среди ночи ворваться в дом казначея и снова был благополучно арестован.

На сей раз его могло спасти разве что чудо. И оно случилось. Некий асгардский князь, проезжая через Бельверус, предложил выставить любого немедийского гладиатора против своего бойца, которому, как он утверждал, нет равных во всей Хайбории. Аргеваль решил сделать ставку на Эльбера, поклявшись в случае победы даровать ему жизнь, свободу и немедийское подданство, и разочарован в своем выборе не был: Бритунский Тигр дрался до последнего, и даже с перебитыми ребрами и сломанной рукой умудрился прикончить асгардца, вцепившись зубами тому в горло.

О королевских посулах он, впрочем, Аргевалю не напомнил, хотя бы потому, что бритунца вынесли с арены в состоянии, не намного лучшем, чем у его погибшего противника. И с тех пор о нем вообще не было слышно — скорее всего, парень все-таки умер от полученных в схватке ран и увечий.

Но теперь оказывается, что это не так. Он объявился снова и заявляет свои права. Можно не обратить на это внимания, однако чего же, в таком случае, будет стоить слово короля?..

Всякому человеку доставляет неизъяснимое удовольствие демонстрировать собственное благородство, особенно если это ничего ему не стоит. Признать немедийское подданство бритунца — почему бы и нет? Аргеваль решился. Вызвав к себе Коувилара, он распорядился не причинять Эльберу и его семье (если таковая имеется) никакого вреда, извиниться за вторжение тайной охраны и передать, что он, король, лично желает видеть своего прежнего фаворита.

Коувилар не возразил ни слова. Приказ есть приказ. Доставить бритунца во дворец не требует больших усилий, Гайсар с этой задачей прекрасно справится. Разумеется, у самого начальника тайной охраны было немало неразрешенных, повисших в воздухе вопросов, например, с какой стати бритунец так долго выдавал себя за аквилонца и почему не заявил свои права сразу же по возвращении в Бельверус; и куда исчез подосланный в его дом человек Эйнацира — если убит, то кем и почему…

Впрочем, Коувилар умел ждать и не торопить события, а заодно и не показывать своего недоумения теми или иными их оборотами. Во всем, что касалось инородцев, он был крайне подозрителен, глубоко убежденный в том, что от них для Бельверуса куда больше вреда, чем пользы.

Именно с его подачи был принят ряд законов, ужесточающих слежку за всеми, кто являлся в Немедию с другой стороны границ. Внутри себя Коувилар всех их считал соглядатаями и предателями, особенно тех, кто бежал с захваченных пиктами и гирканцами территорий. Что до чужой земли не сумевшим отстоять свою собственную?

Раз они бегут — значит, уже доказали, что ни к чему не пригодны, так зачем они Немедии? Разве только их деньги, которые могут пойти на содержание армии.

Чужой говор, звучавший на улицах Бельверуса, резал слух Коувилара и заставлял его морщиться, как от зубной боли, хотя сам он по долгу службы владел множеством языков и наречий и не нуждался в услугах толмачей, если требовалось допросить инородца.

Коувилар не служил «закону» как таковому, несмотря на свою высокую должность. Он полагал, что законов существует два, и свято придерживался своей линии. Если на улицах немедийской столицы найден труп человека из Заморы, Асгарда, Аквилонии, Коувилар не стал бы напрягаться, пытаясь найти убийц. Что сделано, то сделано. Если же вопрос касался коренного жителя Бельверуса, начальник тайной охраны поднимал всех своих подчиненных, чтобы восстановить справедливость и в куда менее отчаянной ситуации.

Словом, сейчас он твердо решил для себя, что, объяви Аргеваль свою волю хоть трижды, наблюдение за бритунцем будет только усилено. Не нравился Коувилару этот скользкий тип, также как и его рыжеволосая жена. Ох, не нравился… 

* * *

Признаться, для Сони заявление Эльбера оказалось полной неожиданностью — она и предположить не могла, что он додумается до такого выхода из положения, и не знала, как реагировать и что сказать своему другу теперь. Эльбер и сам выглядел потрясенным — она видела, как решительное, гневное выражение его лица, с каким он только что обратился к людям Коувилара, сменилось растерянностью и почти смятением.

— Ну вот, — произнес он, — я сделал это. И фактически я совершенно прав. Аргеваль действительно дал клятву даровать мне жизнь, свободу и подданство, если мне удастся отстоять в поединке честь Немедии. А я своим правом тогда не воспользовался. Кто, кроме Гларии, знал, что я вообще выжил?.. Так вот, я полагаю, что мне совершенно незачем скрываться, словно таракану в щели.

— Эльбер… а если король откажется от своего слова? Помнит ли он о клятве, которую дал когда-то тебе?

— Помнит, можешь не сомневаться.

— Все же это как-то… неожиданно. Раньше ты ни о чем таком не думал, предпочитая не раскрывать себя, а теперь…

— Теперь многое изменилось, — кивнул он. — Я почти закончил драму о Сыне Света. Наверное, тебе этого не понять, но мне кажется, получилось то, что я хотел. Я должен придти с нею в Килву. Как же, по-твоему, я смогу это сделать, продолжая скрываться? Нет, напрасно ты полагаешь, что идея объявить о своем возвращении только что пришла мне в голову — да я постоянно думал о том, какое решение принять, но мне не хватало мужества… не хватало какого-то толчка, я медлил, тянул время. Но больше не вижу необходимости ждать. Соня, люди должны услышать и увидеть, что произошло в Элментейте, понять, что не существует на самом деле ни времени, ни границ, ни смерти, но все это преодолевается одной только любовью, — он перевел дыхание и посмотрел на Соню с надеждой, что она хоть немного поняла его.

— Мечтатель, — все еще с некоторым сомнением проговорила она. — Ну попробуй, Поющий Охотник… попробуй. 

* * *

Она должна предупредить Призрака об опасности, понимала Кейулани, и сделать это немедленно. Островитянин, который разговаривал с нею нынче ночью, умен и едва ли принял за чистую монету все, что она ему наговорила, как ни старалась Кей быть убедительной и выглядеть совершенно бесстрастной. Да у нее чуть сердце не остановилось от страха, когда ледяные угли его узких безжалостных глаз буравили, кажется, самую ее душу! Под таким взглядом трудно лгать. Он спросил, кто обучил Кей Пути, и она сразу поняла — этот человек знает очень, очень много. Путь целительства — эти слова Таймацу употреблял постоянно.

— Лет пятьдесят назад в Заморе человек с Островов открыл мне секреты Пути, — спокойно проговорила она. — Может быть, раньше. Я была очень юной тогда, и мы с ним любили друг друга. Его звали Такэда, а меня он назвал Кейулани, и я не помню, каким было мое прежнее имя. С тех пор я следую Пути, который он мне указал, потому что Такэда был моим мужем перед лицом богов, и я унаследовала его Знание, чтобы служить ему.

— И куда же подевался твой супруг? — спросил Гэмбан.

— Я не знаю точно, как он попал в Замору. Он не все мне рассказывал. Но он считался отступником, который сбежал из какого-то монастыря раньше положенного срока, и его преследовали и убили за это. Я похоронила то, что от него осталось, потому что его голову те люди отделили от тела и увезли с собой.

— Такэда — имя воина одного из величайших кланов, — отозвался Гэмбан, терпеливо дождавшись, пока она замолчит. — Ив обозримом прошлом, а для нас таковым являются десятки веков, ни один человек из рода Такэда не совершал предательства, иначе весь его род был бы проклят. Ты возводишь хулу на славный и знаменитый клан. Понимаешь ли ты вполне, что делаешь?

— Он происходил от внебрачной ветви рода и не имел прав наследования, — нашлась Кей.

— Тогда никто не обучал бы его никакому Пути, и он не мог бы передать тебе Знание, коим не обладал, — снова возразил Гэмбан.

Кей вспомнила кхитайскую игру, которую показал ей Таймацу, с красивыми фигурками, вырезанными из кости и расставленными на доске с белыми и черными квадратиками-полями. Там было множество сложных правил, и требовался острый ум, чтобы усвоить их и победить, обыграв соперника. Ее разговор с Гэмбаном очень напоминал эту игру. Теперь был ее ход, а она понятия не имела, какую фигурку и в каком направлении следует двигать.

— Значит, он был со мной не до конца искренен и скрывал свое настоящее имя. Но он был и воином тоже. Он сражался на арене как гладиатор, чтобы заработать денег.

— С людьми Хайбории? — уточнил Гэмбан, усмехнувшись так, словно Кей произнесла какую-то из ряда вон выходящую глупость. — Против воина с Островов не способен выстоять больше трех секунд времени ни один круглоглазый. Это все равно что выставить тигра против слепого щенка. Даже ради развлечения такой воин не стал бы марать свое оружие в подобных поединках.

— Он сражался не с людьми, а с дикими зверями, — тут же парировала Кей. — С пантерами и ирбисами, которых всегда побеждал. Ну, почти всегда, потому что однажды, — продолжала она, — одна из этих кошек зацепила его, а я уже тогда была знахаркой и помогла ему выжить. В благодарность он потом и обучил меня многим тайнам Пути. Что здесь невероятного?

— Женщина, — сказал Гэмбан безмятежно, — поверь, что мне не составит труда заставить тебя говорить правду.

Кейулани в этом и не сомневалась. Попасть в руки островитянина, пожелавшего выяснить все, что ему нужно, было незавидной участью, эти люди являлись непревзойденными мастерами развязывать языки. Кое-что об их доведенном до совершенства искусстве допроса она знала от Таймацу, и хотя Призрак избавлял ее от леденящих кровь подробностей, воображение Кей легко дорисовывало их и без его помощи.

— Я говорю всю правду, какую помню, — она пожала плечами. — И напрасно ты пытаешься запугать меня, я слишком стара, чтобы бояться смерти, которая стала бы для меня избавлением, а не карой, — Кей сделала все, чтобы ее усталый надтреснутый .голос звучал искренне и убедительно, думая о том, что еще совсем недавно ей бы не потребовалось для этого никаких усилий: она и так не жила, а лишь продолжала существовать. Теперь же ее мужество, замешенное на полнейшем безразличии к своей дальнейшей судьбе, заметно пошатнулось, и Кей снова чувствовала себя уязвимой. Интересно, до какой степени ощущает Гэмбан ее фальшь? — А дурного я ничего не совершала, — добавила она. — Что плохого в том, что я стараюсь помочь тем, кто никому, кроме меня, не нужен в этом мире, ибо что такое раненый гладиатор? Меньше, чем ничего, и его участь никого не волнует. Что же тебе нужно от меня, человек с Островов? Ты сам по себе, моя жизнь тебя не касается.

— Продолжай пока делать, что хочешь, — отозвался Гэмбан.

Он ушел, но Кей не сомневалась, что теперь он и Хэйдзи, о котором она слышала от Таймацу, будут неусыпно следить за нею повсюду, днем и ночью, ожидая, что рано или поздно она приведет их к Призраку. Они знают, что она с ним как-то связана, и не верят ни одному ее слову! Но как же тогда она сможет предупредить Осеннюю Луну, что ему следует немедленно бежать из Бельверуса? Как подаст ему знак, не привлекая внимания его беспощадных преследователей, если путь в особняк Эльбера ей теперь заказан?..

Она ощутила, как — такое уже бывало с нею прежде — все вокруг вдруг становится расплывчатым и зыбким, а сознание уплывает. «Нет, — подумала Кей, — только не сейчас!» Не сейчас, когда ей требовалось, наоборот, предельно собраться и найти какой-то выход, а вместо этого словно некая неумолимая жестокая, нечеловеческая сила затягивала ее в стремительно вращающуюся воронку, выбрасывая из реальности в иной, призрачный темный мир, и противиться этой силе Кейулани не могла. С ней уже порядком не случалось подобного, однако теперь, в самый неподходящий момент, иная часть ее души, та часть, что обречена была блуждать за гранью, вышла на первый план, оттеснив и перечеркнув все остальное, то, что имело значение здесь.

Сны

Песочный Властелин в Северной Хайбории был всего лишь очередной сказкой, которой пугали непослушных детей. Грен и представить себе не мог, что когда-нибудь ему доведется с ним встретиться. По легенде Песочный Властелин был, как никто, чароустойчив. Магия была против него бессильна. Только сильнейшие из богов могли бороться с ним на равных. Увы, старик Грен к таковым не относился.

«Похоже, дружок, пришло время тебе воспользоваться своим волшебством и ретироваться как можно быстрее в другой мир, где спокойней», — подумал он. А как же королева? Не может же он оставить ее в руках неведомого похитителя? Да и об источнике мощи, напившись из которого, он, вероятно, будет в силах перенестись к порталу, придется в таком случае забыть.

Решай же быстрее, время идет, и Песочный Властелин с каждым мгновением становится все ближе. От его тяжелой поступи дрожит земля, рушатся горы. Живые существа в ужасе бегут, ища спасения. У Грена не было выбора, он должен последовать их примеру.

Но почему-то он медлил. Не обращая внимания на вопли и стенания Халуаста, он ждал.

— Уходим! Скорее! Он сотрет нас в порошок и даже не заметит этого! — визжал демон. Он съежился, пытаясь стать менее заметным.

— Удирай, — бросил старик.

— А ты? Как же ты? Неужели решил испытать судьбу и сразиться с ним? Хочешь умереть?

— Ты, это ты завел меня в ловушку! — закричал он. Впрочем, обвинять порождение Мрака в чем бы то ни было ныне не имело смысла. Он — низший демон, выполняющий волю своих хозяев. Теперь уже Грен не сомневался, что у Халуаста два повелителя.

Грустно посмотрев на него, демон испарился. Грену стало горько и обидно. Он один, совсем один, посреди чужого враждебного мира.

— Хо-хо! — чудовищный рев разнесся по округе.

Старик еле сумел себя убедить не последовать за Халуастом. Он останется и встретится с врагом, каким бы жутким и всесильным тот не оказался. Если Грену суждено тут погибнуть, он не расстроится. Он прожил достойную долгую жизнь, жаль только, что так и не удалось спасти королеву…

— Хо-хо! — раздалось гораздо ближе. И старик увидел его, Песочного Властелина. Гигант, казалось, подпирает головой небо. Он был самой стихией, могущественной и безжалостной. Он шагал, уничтожая все вокруг себя. С его появлением непрекращающийся песочный ливень усилился.

Грен, не удержавшись под хлещущими струями, упал. И его тут же начало засыпать. Его рот и нос забивал песок. Он был повсюду, от него невозможно было спрятаться. Вся магия Грена не смогла бы остановить происходящее. Сцепив зубы, старик старался не потерять сознание.

— Хо-хо! — услышал он в третий раз, и вдруг все прекратилось.

Песочный Властелин ушел в другой мир, захватив с собой свою стихию. Дождь прекратился, и на почерневший небосвод вылезло две луны. Одна была крупной ярко-красной, вторая чуть меньше и синей. Они приветствовали жизнь!

— Странно… — протянул Грен.

В очередной раз он встретился с чем-то, чего не мог объяснить. Почему Властелин прошел мимо? Неужели он просто не заметил его? Или все дело в том, что это была просто галлюцинация, коими богата сия земля? Но ведь и здесь есть настоящее, подлинное. Как отличить иллюзию от реально' существующего? В Хайбории он ощущал это естеством, но тут все было иным, загадочным и непредсказуемым.

«А что если и девушка, королева, была фантомом? — старик содрогнулся. — Нет, невозможно! Она же была такой…»

— О! Ты жив! Это здорово! Я так и знал, что с тобой все будет хорошо! Я вот другое дело, для меня встреча с Песочным Властелином хуже смерти! — говорил Халуаст. Он вынырнул прямо из земли. — Я так переживал за тебя, ты и представить себе не можешь!

— Могу, — хмыкнул Грен. — Ты был бы счастлив, если бы я умер, ведь в таком случае ты освободишься от одного из хозяев.

— Чего? — демон сделал вид, что обиделся. Из его огненных глаз посыпались слезы-искры.

— Повелитель, я не понимаю, как мог существовать без тебя. Ты для меня все!..

— Конечно!

— Да! — закивал он. — Вот если бы ты еще не тратил свое драгоценное время на поиски девчонки, не заслуживающей такой милости…

— Халуаст! — прервал его старик. — Давай я сам разберусь в своих делах!

— О хозяин, конечно, хозяин, — закивал он.

— Ты только не забывай, насколько опасно бродить по мирам, которым не принадлежишь.

— Ты угрожаешь мне?

Демон промолчал.

— Ладно, — вздохнул Грен. — Пошутили, и хватит. Показывай путь к источнику мощи! И если ты опять заведешь меня в ловушку…

— Владыка, впереди тебя ждет еще несметное множество препятствий, — заскулил он и с надеждой добавил: — Может, все же стоит повернуть назад, а?

Старик задумчиво посмотрел на него:

— Рассказывай все, что тебе известно о дороге к источнику.

— Слишком непостоянный этот мир. Сегодня он такой, завтра — иной…

Порабощенный демон никогда не лжет своему хозяину, но он может говорить полуправду, а это зачастую гораздо хуже.

— Веди! — распорядился Грен.

И они продолжили путь к источнику. День успел несколько раз сменить ночь, а их полет все продолжался. На смену двум лунам приходило одно солнце. И наоборот. Так продолжалось до тех пор, пока старик не почувствовал, что постепенно силы покидают его. Он уже все медленнее махал крыльями, которыми обзавелся почти сразу же, попав в этот мир. Усталость навалилась на него, и Грен решил спуститься и хоть немного передохнуть, заодно и перекусить.

— Снижаемся, — распорядился он.

Приземлившись, он первым делом забормотал заклинание. И прямо перед ним тут же появился кусок сырого мяса и фляга с кислым вином. Каждый раз старика изумляло, как тут действует колдовство, создающее пищу. Никогда нельзя быть уверенным, что появится в следующий раз. Именно поэтому, когда королева возмутилась скудностью трапезы, он предпочел более не испытывать судьбу. Ведь еда бывает чересчур разной. Могли, к примеру, появиться на обеденном столе хорошо пропеченные червяки, которых так любят жители многих миров. Или человеческая рука или нога, что, безусловно, было бы приятным сюрпризом для каннибалов. Грену, конечно, подобная еда не впервой, но вот как на это посмотрела бы королева, привыкшая к изысканным блюдам?

— Вкусно? — облизываясь, спросил Халуаст, наблюдая, как старик тщательно пережевывает сырое мясо.

— Нет. Но это поможет мне восстановить силы.

— Поделишься? — жалостливо простонал он. — Я так давно ничего не ел… если не считать души людей.

— Но ты же — демон, ты не нуждаешься в человеческой пище, — заметил Грен, делая глоток из фляги.

— Да, — сглатывая слюну, согласился он. — Но иногда так хочется…

— Держи, — старик бросил ему все, что осталось от мяса.

— Спасибо! — завизжал он от радости и с жадностью набросился на угощение. Громко чавкая, он нахваливал щедрость своего любимого повелителя.

Когда он закончил есть, Грен поинтересовался:

— Слушай, долго еще идти?

— Нет, мы почти на месте.

«Везет демонам, — подумал старик, — они способны перемещаться на огромные расстояния. Но, с другой стороны, у человеческого существования гораздо больше плюсов. Люди способны управлять судьбой, мы сами выбираем свое будущее. Порожденья зла лишены этого, они вынуждены вечно служить Тьме. Такова их сущность, и тут они ничего не могут изменить. Хотя… во всем есть исключения. И, если задуматься, среди отродий Мрака и людьми много общего. Мы, как и они, подчиняемся сложившимся обстоятельствам. У нас, безусловно, есть право выбора, но обычно мы его игнорируем. Взять хотя бы меня, я мог бы отдыхать, лежать в своей роскошной усыпальнице… А вместо этого вынужден бродить по лабиринту миров в поисках любимой. На этом пути меня держат чувства».

— Да… — задумчиво потянул Грен.

— Ой, хозяин, я не хочу огорчать вас, но мы должны немедленно уходить отсюда, — засуетился Халуаст.

— Это еще почему?

— Увидите, — отозвался он. — Поверьте мне!

Кивнув, старик внял предупреждению демона. И никогда позже не пожалел об этом. Едва они отлетели к северу недалеко от места, где устроили небольшой привал, как земля взбугрилась, и из глубин недр вырвались фонтаны крови.

— Мы близко, — облизнулся Халуаст. Он не смог совладать с' собой и бросился к живительной для него влаге. Он с жадностью глотал кровь, захлебывался ее. Его обуревал экстаз, никогда еще ему не доводилось видеть ничего подобного.

«Чем могут быть эти фонтаны настолько опасны для меня, что демон настоятельно советовал улетать? Они ядовиты? Или то, что восхищает порождения Тьмы, опасно для людей? В чем дело?» — Грен, хоть и был некромантом, плохо разбирался в существах, которыми повелевал. Это его никогда не интересовало.

— Сок земли, сок земли, сок… — бормотал демон.

— Халуаст! — позвал старик, уверенный, что в этот раз не даст отродью зла увильнуть от ответов.

— Нет, хозяин! Нет! Подождите, я только…

— Немедленно иди сюда! — зарычал он.

Черты огненного лица Халуаста исказила неподдельная мука. Он словно разрывался на части. Он не мог отказать себе в насыщении кровью, но одновременно слово повелителя являлось для него священным. И, как бы он ни страдал, ему пришлось подчиниться.

— За что, владыка? Почему ты не дал своему верному слуге напиться?

— Эта кровь смертельна для меня?

— Да, — подтвердил демон. — Одной ее капли достаточно, чтобы дух покинул твое тело и отправился странствовать по Серым Равнинам.

— Ясно. А как скажется она на тебе?

— Ну… — растерялся он. — У меня есть предположения на этот счет. Я многое слышал о том, что происходит с теми, кто отведал сока земли, но никогда ни с кем из них не встречался.

— И? — заинтересованно отозвался Грен.

— Они, вроде бы, становятся теми, кого называют странниками. Они пускаются в долгие путешествия по лабиринту миров. Они нигде не остаются надолго, не стремятся творить зло везде, где бывают. Они просто смотрят, изучают, восхищаются…

— Хм? Неужели? А как к этому относятся обычные демоны?

— Плохо, — признался Халуаст. — Но дело в том, что порождение зла, почуявшее сок земли, не может сопротивляться. Мы подчиняемся жажде крови, заложенной в нас самой Тьмой…

Меж тем фонтаны, наконец, исчезли. На их месте образовалось небольшое озеро, наполненное чистой родниковой водой, к которому тут же устремились сотни существ, обитающих в этих местах. Тут были и крокодилы с бегемотами, к каким Грен привык еще на своей родине, и странные черные трехглавые змеи, и ярко-рыжие обезьяны с человеческими лицами… Все они стремились поскорее напиться. И старик невольно облизал пересохшие губы, но решил подождать, посмотреть, что будет дальше.

Продолжение не заставило себя долго ждать. Из воды высунулись тысячи щупальцев. Они хватали всех, кто подошел на достаточно близкое расстояние, и утягивали их в глубины.

— Это иллюзия? — спросил Грен.

— Вряд ли, — отозвался демон. — Что-то из того, чему свидетелями мы стали, наверно, да. Но далеко не все.

Смерть животных напомнила старику о королеве. Где она сейчас? Жива ли? Все ли с ней в порядке? Если с ней что-то случится, он себе этого никогда не простит.

— Не переживай, — Халуаст словно прочитал его мысли, — девушка в безопасности.

Больше они не перекинулись друг с другом и парой слов до тех пор, пока прямо перед ними не появился исполинский кратер. Что ж, слова демона подтверждаются. Но нет ли там внизу рядом с источником мощи какого-нибудь подвоха? Кто-то или что-то всегда охраняет места сосредоточения магии, так принято во всех мирах.

Грен внутренним взором окинул пространство, ища скрытое. Но ничего тайного, зачарованного обнаружить ему не удалось. На первый взгляд все было спокойно. Слишком просто. Опасности, с которыми они с Халуастом встретились по дороге сюда, не в счет.

— Есть ли тут ловушка?

— Да, — подтвердил демон. — И еще какая! Даже мне пришлось использовать всю свою хитрость, чтобы преодолеть ее.

— В чем она заключается?

— Так я тебе и сказал! Каждый, пришедший сюда, должен сам до всего додуматься.

Тем не менее, Халуаст кое-что сообщил. Нужно кого-то или что-то перехитрить. Хотя… отродью Тьмы нет веры, так что он вполне мог подшутить над ним, направив его мысли в неверное русло. Что если тут нужно действовать волшебством?

— Верь мне, я же все-таки твой слуга. И пока мне интересно с тобой, я не попытаюсь тебя убить. Мы, демоны, любим наблюдать, развлекаться, глядя на приключения людей.

Грен спустился до самого дна кратера, так и не встретив никакого препятствия. Однако радоваться было преждевременно. Небольшой ручеек, полный колдовской силы, окружало со всех сторон нечто вроде невидимой стены, барьера, преодолеть который было невозможно. Сколько чародейств сотворил старик, стремясь добраться до источника! Увы, ничего у него не получилось. Барьер по-прежнему оставался на своем месте.

Похоже, Халуаст не обманул, и колдовство тут бесполезно. Но что тогда нужно делать? Какую применить уловку?

— Попробуй поговорить со стеной, — вдруг предложил демон.

— Подшутить надо мной хочешь? — покосился на него Грен, но, тем не менее, совету последовал: — Эй, стена, почему ты не хочешь пропустить меня?

Ответ пришел незамедлительно:

— Мне неизвестно, кто ты.

— Я — Грен, некромант, жрец бога войны!

— Это ненастоящее твое имя! Ты обманываешь! Ты обязан, произнести правду, если желаешь испить из вод мощи и уйти отсюда живым.

Говорить кому бы то ни было свое настоящее имя старик не собирался, слишком опасно это было в чужих мирах. Тем более, рядом находится демон, который, узнав подлинное имя своего хозяина, тут же обретет свободу.

— Скажи же, кто ты? — произнесла стена. — И барьер исчезнет!

Что ей ответить? Все должно быть просто! И дело не в имени. Еще вопрос, что произойдет, выполни он то, чего от него хотят.

— Повелитель, хитрость, — прошептал Халуаст.

И тут Грена осенило:

— Я тот, кто желает испить из источника!

— Откуда мне знать, что ты не причинишь зла? Скрывающий свое имя, мне неизвестны твои помыслы.

— Я путник по лабиринту миров, я не…

Стена исчезла, но, как оказалось, была и еще одна ловушка. По сравнению с первой она казалась элементарной. Старик мог легко преодолеть ее, но после прохождения невидимой говорящей стены, он утратил бдительность. И поплатился за это. Он провалился в обыкновенную яму, прикрытую сверху ветками.

— Нет, хозяин! — завизжал демон. — Нет!

Расправить крылья в таком узком помещении не представлялось возможным, так что Грен, благодаря всему своему волшебству, сумел лишь замедлить скорость падения. «Значит, я не разобьюсь, — довольно подумал он. — Вот было бы еще хорошо, если бы внизу меня не поджидали колья, ядовитые змеи или… Мало ли что может водиться в этом мире?»

— А утверждал, что всевидящ! — услышал он ехидный голос Халуаста.

Веселые солнечные лучики резвились, приветствуя рассвет. Они прыгали из стороны в сторону, радуясь жизни, которая просыпалась вместе с солнцем, вылезающим на небосвод. Для них начинался новый день, полный потех и забав.

Сотни зверей просыпались, вылезали из убежищ и отправлялись по своим делам. Одни предпочитали охоту, другие собирали растения, третьи устраивали любовную игру. Этот мир был полон теплоты, он излучал счастье.

Грен стоял на берегу океана, вглядываясь в даль. Перед его взором танцевали божественной красоты русалки. Они касались друг друга хвостами, их руки соединялись. Они взлетали над поверхностью воды, славя сущее. Они что-то пели, но старик не слышал их. Он был погружен в свои мысли.

Он попал в щель между мирами, и теперь остается только догадываться, куда его занесло. Тут царство гармонии и порядка, так бывает достаточно редко, так что можно предположить, что он находится недалеко от Хайбории. Если так, то у него займет не меньше седмицы, чтобы вернуться назад в хаотичный мир, где был источник мощи.

— Уф, еле догнал! — воскликнул Халуаст, появляясь рядом. — А тут неплохо…

— Почему ты не предупредил меня? — грозно зарычал Грен.

— Забыл, — повинился демон. — Но посмотри на это с другой стороны. Мы тут вдвоем в этом очаровательном месте. Проблемы и враги остались далеко, так что мы можем отдохнуть, расслабиться…

— Нет, как я могу развлекаться, когда королева в опасности? Мы должны немедленно отправиться назад! — заявил он.

— Никуда вы отсюда не уйдете, — спокойно произнес некто рядом с ними.

Грен обернулся.

— Я вас не отпущу, — перед ним стоял небольшой синий человечек. На его узком лице застыла маска брезгливости и недовольства. В руках он держал обоюдоострый меч. — Вы мои пленники!

— Ты думаешь, что сможешь одолеть некроманта и демона?! — улыбаясь, воскликнул Халуаст. — Повелитель, разреши мне его убить?

Синий человек, потрясая клинком, заявил:

— Я — Ухуб, и теперь вы мои рабы!

Неодолимая слабость навалилась на Грена.

Он не мог даже пошевелить рукой, не говоря уже о том, чтобы творить заклятья. Неведомая сила, исходящая от Ухуба, подчинила его. Он больше не был хозяином своего тела.

— Владыка, что с тобой? — засуетился демон.

— Помоги, — с трудом сумел прохрипеть он.

Халуаст, призвав на помощь всю свою силу, напал на синего человека, который и не собирался убегать. Ухуб спокойно ожидал того, что против него предпримет отродье Тьмы. Он был уверен, что победит, еще ни разу ему не встречался достойный противник.

Ухуб отмахивался от брошенных в него заклятий, как от надоедливых мух. Он пока предпочитал защищаться, не нападая сам. Ему было любопытно, на что способен демон, о могуществе которых говорили во всех мирах.

— Слухи о силе порождений Мрака явно преувеличены! — произнес он.

— Ты еще не видел всего!

Все это время Грен боролся за свое тело. Он сопротивлялся захватчику и постепенно побеждал его.

— Страшись гнева Тьмы! — закричал огненный демон, раздуваясь, становясь огромным. Он все рос и рос, пожирая окружающее. Даже океан не стал для него серьезным препятствием. Он с легкостью заставил воды вскипеть, и на поверхность всплыли тела тысяч мертвых существ.

— Неплохо, — признал Ухуб, взмахом руки он заставил Халуаста уменьшиться до первоначальных размеров. — Теперь моя очередь показывать свое колдовское искусство!

— Еще нет! — взвизгнул он. Из его пасти полилась кровь, она нарушала гармонию этого мира, казалась здесь чем-то чужеродным, нереальным… Она уродовала окружающее, коробила его.

— Нет!!! — взревел синий человек. Он зашатался, оружие выпало из его рук. — Не надо!

Сгиньте! Исчезните! Уйдите туда, откуда пришли! 

* * *

— Повелитель рассмотрел твое дело и желает видеть тебя, — объявил Гайсар, вновь появившись на пороге проклятого особняка. — Король Аргеваль подтвердил, что твои слова соответствуют истине. Я вынужден принести нижайшие извинения за попытку вторжения в твой дом, — Нергал разберет, почему, но Гайсар сочувствовал бритунцу, и его слова прозвучали довольно тепло и искренне.

— Что ж, я их принимаю, — чуть помедлив, произнес Эльбер.

— В таком случае, готов ли ты немедленно отправиться во дворец? Король изъявил желание видеть тебя нынче же.

— Не вижу причин для отказа, — чуть насмешливая улыбка далась Муонгу нелегко — Соня видела, что он взволнован до помешательства. — Моя супруга, разумеется, будет сопровождать меня.

В резиденции правителя Бельверуса Соне бывать еще не доводилось, так что предложение показалось ей весьма любопытным и заманчивым. Но она, как положено знатной особе, заставила Гайсара дожидаться в течение пары часов, пока приведет себя в надлежащий для подобного визита вид. Во всяком случае, таков был достойный повод для того, чтобы удалиться и, уединившись с Эльбером, постараться успокоить его.

— Все будет нормально, нет оснований так сильно переживать, — убеждала она. — Твой Аргеваль уж точно не страшнее ни Каваба, ни дарфарского леопарда, ни оборотней из Асингалека.

— Ты не понимаешь, чего мне стоит оказаться в тех же стенах, которые видели и мой триумф, и мое поражение. Вновь увидеть всех этих людей, которые… — он метался из угла в угол, как зверь в клетке. — Я так долго не мог решиться на подобный шаг!

— Дворец ведь не Килва, — напомнила Соня, подталкивая его к креслу, чтобы, усадив и встав позади, начать разминать ему плечи и шею, заставляя расслабиться. — Ты просто весь, как натянутая тетива лука. А на самом деле, едва ли тебя там ждет что-то ужасное.

— Там может оказаться Ликенион!

— Да, может, так же как и другие женщины из высшего света, с которыми ты спал. Ну и что? В постели-то у тебя никогда не было поражений. И потом, не забывай, что я все время буду рядом с тобой. Да, и прости, что я усомнилась в твоем уме. Я давно хотела за это извиниться и взять свои слова назад, — она крепко обняла Эльбера, прижавшись к нему. — Мы с тобой уже так много пережили вместе, неужели этот визит окажется самым тяжким испытанием? А если даже и так, что ж — мы выдержим его с честью.

…Испытание, в самом деле, оказалось тяжелее, чем Соня предполагала. Вообще-то она в свое время получила великолепное воспитание, позволяющее ей чувствовать себя, как рыба в воде, среди сильных мира сего — никаких сложностей со светским этикетом дочь Рыси не ощущала, обученная всему, что позволяет держаться достойно в обществе правителей и вельмож. Да и ее внешность ничуть не уступала облику первых здешних красавиц — вдвоем с Эльбером, следуя на шаг позади мужа, как положено было при бельверусском дворе, Соня выглядела ослепительно красивой.

— Эльбер, — король Аргеваль, широко улыбаясь, приветствовал бритунца первым, — я рад снова видеть тебя живым и, насколько я могу судить, в добром здравии спустя столько лет. Надеюсь, возникшее между нами маленькое недоразумение не заставляет тебя питать на меня обиду. В жизни все бывает, не так ли, друг мой?

— Да, господин. Я тоже рад встрече, — отозвался Эльбер, — и тому, что ты не забыл о моем существовании.

— Тебе следовало сразу по возвращении явиться ко мне, Тигр. В самом деле, нам бы удалось избежать излишних сложностей с внутренней охраной. А это, как я понимаю, твоя супруга? Я восхищен, у тебя по-прежнему отменный вкус в отношении женщин. Она прекрасна. Как твое имя, красавица?

Соня представилась, и король протянул ей руку для поцелуя — девушка учтиво коснулась ее губами, хотя ей куда больше хотелось вонзить зубы в эту холеную кисть: никаких благоговейных чувств к правителю она не испытывала.

— Что ж, я сегодня не рассчитывал на большой прием, поэтому предлагаю разделить трапезу со мной и узким кругом хорошо знакомых тебе людей, Эльбер. Ишум, Туорг… долгие странствия едва ли могли полностью стереть память о них, так ведь?

Мерзавец, подумала Соня. Просто злобный, мстительный мерзавец. Она незаметно сжала пальцы Эльбера.

— Разумеется, господин, — бритунец держался как ни в чем не бывало, и Соня вновь восхитилась его умением владеть собой.

Даже оказавшись лицом к лицу со своими злейшими врагами, изумленно уставившимися на него — похоже, Аргеваль намеренно не предупредил их о маленьком сюрпризе — Эльбер сохранял ледяное спокойствие. Соня вполне оценила расклад сил: двое мужчин и две женщины. Ишум, Туорг, Ликенион и девушка, которой она не знала лично — ее представили как Араминту, дочь казначея. В воздухе повисло такое напряжение, что казалось, вот-вот разразится гроза. Араминта при виде Эльбера и Сони побледнела до синевы, не в силах раскрыть рта. Ликенион старалась выглядеть бесстрастной, но ей это плохо удавалось. Ишум на время лишился дара речи.

— Отличная новость, — объявил Аргеваль, откровенно наслаждаясь всеобщим потрясением, — Бритунский Тигр вернулся в Бельверус и почтил нас сегодня своим присутствием вместе со своей блистательной супругой Соней.

— Ты не устаешь нас изумлять, господин, — первой опомнилась Ликенион, глядя на бывшего любовника так, словно решала для себя, в своем ли она уме, или же все происходящее лишь плод разыгравшегося воображения.

— Иначе жизнь была бы скучна, — весело рассмеялся правитель, как будто ему чрезвычайно удалась презабавнейшая шутка. — Что ж, Эльбер, может быть, расскажешь нам, как ты провел эти годы? Уверен, твоя жизнь была полна приключений и подвигов.

— Позвольте мне, — вмешалась Соня. — Да, господин, ты абсолютно прав — мы с Эльбером совершили потрясающее путешествие в Черные Королевства и сумели найти мертвый Город, полный невероятного количества золота и драгоценностей. Так что мы рассчитываем в скором времени снова отправиться туда, чтобы пополнить слегка истощившиеся запасы.

— Как?! — воскликнул Ишум, при слове «золото» и, в особенности, «мертвый Город» разом позабывший обо всем остальном. — Оттуда не вернулся ни один корабль! Мы отправили в Королевства несколько экспедиций! Никто не явился назад живым!

— Ну да, кроме нас двоих. Нам повезло больше, чем остальным. Мы, кроме того, составили подробные карты, по которым можно найти путь в Город, — она удовлетворенно улыбнулась, наслаждаясь произведенным эффектом. — И новый поход в Королевства, без сомнения, обречен на успех.

— Это, в самом деле, невероятная новость, — заметил Аргеваль, — и как я понимаю, дорогой Эльбер, твой долг подданного Немедии — предоставить эти сведения бельверусским властям, чтобы мы могли обсудить дальнейшие действия.

— Наше путешествие было, хм, частным делом, — тут же откликнулась Соня. — Все карты тщательно зашифрованы и находятся в надежном месте. Мы опасались того, что они могут быть похищены, и потому старались сохранять инкогнито. В самом деле, недавно некто пытался обокрасть нас, тайком проникнув в дом. Бедняга оступился на лестнице и свернул себе шею. Мне очень жаль. Мы его нашли уже мертвым и похоронили. В саду. Надеюсь, это… ничего страшного? — невинно спросила она, кокетливо похлопав глазами. — Мы даже не знаем, кто это был.

Она очень надеялась, что Эльбер уже успел окончательно очнуться и способен поддержать игру.

— Погибший вор сам выбрал свою участь. Это была кара богов, вашей вины здесь нет, — тут же отпустил ей грехи Аргеваль. — Но такие карты… слишком большая ценность, чтобы хранить их в обычном доме.

— Так мы их там и не храним. К тому же без опытных и надежных проводников они все равно бесполезны, а настоящий путь через Леса знаем только мы двое, причем Эльберу лучше знакомы одни, а мне другие отрезки пути. Собственно, именно поэтому нам и удалось там выжить. Это было очень нелегко, поверьте. Вот, — добавила она, указывая на висящий на шее талисман Элгона, — это одна из величайших ценностей города, обладающая магической силой.

— Насколько велики богатства Города? — спросил Ишум сквозь шумное пыхтение — ему явно было трудно говорить, его глаза помутнели от сильнейшего приступа алчности, а лицо стало таким багровым, что казалось, казначея вот-вот хватит удар.

— Неисчислимы, — сообщила Соня. — Там целые пустые дворцы из чистого золота, сплошь набитые драгоценностями, оружием… Некоторые люди, попадая туда, умирают от того, что не в силах уйти, оставив все это, а на себе ведь много не унесешь. Дети из окрестных племен играют крупными бриллиантами, как речными камушками, а золото они не любят потому, что оно слишком мягкое и не подходит для изготовления наконечников стрел.

— Значит, все, что я до сих пор слышал о Городе, правда, — прохрипел казначей. — Поверить не могу…

— Соня, не кажется ли тебе, что ты сегодня излишне многословна? — предостерегающе спросил Эльбер. Ну спасибо, сподобился рот раскрыть, подумала девушка.

— А что такое? Я думала как-то поддержать разговор, и что всем будет интересно послушать, — протянула она. — Ведь эти люди твои прежние друзья, да, Эльбер? Вы знаете, — обратилась она к присутствующим, — он мне мало о себе рассказывал, я, может, что-то не вполне понимаю, но думаю, Эльбера в Бельверусе все любили. Он ведь такой… талантливый, смелый человек, и…

— У нас были в прошлом… э-э… маленькие недоразумения, — встрял Ишум, — но в целом, безусловно, ты права.

— Прекрати, отец, — неожиданно взорвалась Араминта, единственная, кому, кажется, не было никакого дела до рассуждений о богатствах Мертвого Города. Ее лицо оставалось не просто бледным, но такого цвета, какого Соне еще не доводилось видеть у живых людей, лишь на скулах пылали яркие пятна. — Эльбера в Бельверусе считали всего лишь шутом, наплевав на все его заслуги. Его дом разорили и сожгли, его самого сначала жестоко публично унизили, а потом заставили сражаться на арене с настоящим чудовищем, которое едва его не убило. Его жена стала наложницей моего отца и умерла, продолжая любить Эльбера до последнего дня и не надеясь когда-нибудь с ним встретиться! А эта женщина, — она обвиняюще указала на Ликенион, — соблазнила и оболгала его, пользуясь им, как одним из мужчин, продающих свою любовь за деньги. Свое подданство он сполна оплатил страданиями и кровью!

Браво, восхищенно подумала Соня, любуясь ею. Я, пожалуй, на твоем месте поступила бы точно так же, девочка.

— Араминта! — загремел Ишум. — Что ты несешь?! Немедленно замолчи!

— Ну уж нет, и ты мне рот не заткнешь! Мне надоело молчать, меня тошнит от вашего лицемерия! Это не Эльбера, а Ликенион следовало тогда отправить под кнут, а ей хоть бы что! — запас прочности иссяк, и Араминта отчаянно, совершенно по-детски разрыдалась.

— Она не в себе, — выкрикнул Ишум. — Моя дочь всегда была ненормальной. Я сейчас распоряжусь отправить ее домой, и… мы все выясним.

— Позвольте мне ее успокоить, — Соня обняла девушку за плечи, настойчиво подталкивая к двери. — Пойдем-ка отсюда, милая.

Но неожиданности на этом не кончились. Оставшись с Соней наедине, Минта продолжала биться в рыданиях.

— Я его люблю! Мне плевать, что ты теперь его жена! Это я должна быть с ним — и буду. Я позабочусь об Эльбере ради памяти Гларии! Она мне была больше, чем матерью. Пусти меня, я должна ему сказать, что на все готова ради него! Я покончу с собой, если мы не сможем быть вместе…

Соня встряхнула ее, как тряпичную куклу, и наотмашь ударила по лицу.

— Уймись!

Девчонка задохнулась от ярости и в ответ отвесила ей такую же хлесткую пощечину, но слезы у нее мигом высохли. Дрожа от бешенства, она занесла руку для нового удара, но Соня перехватила ее запястье и сжала, как в тисках.

— Еще раз так сделаешь, и я тебе все пальцы переломаю, — предупредила она. — По одному. Я женщина-воин и легко могу это сделать. А ты только сопли горазда распускать до губы. Вытри лицо сейчас же. Боюсь, что Эльбер не в курсе насчет твоих планов выйти за него замуж.

— Я его люблю, — повторила Араминта, — и никому не позволю встать между нами.

— Ты теряешь лицо, — сурово отозвалась Соня, поймав себя на том, что употребила выражение Таймацу. — Это стыдно и недостойно. А теперь послушай меня. Я очень скоро приглашу тебя к нам, и мы поговорим спокойно, не сейчас и не здесь. Я знаю, что ты встречалась с Эльбером один раз возле усыпальницы Гларии…

— Да, и он поцеловал меня по-настоящему. Я ему не безразлична! Мы оба поняли, что…

— Эльбер способен… поцеловать вообще все, что шевелится, — оборвала ее Соня. — Это в его духе. Но из таких его действий не стоит делать поспешных выводов. Так, ты в порядке? Тогда обещай мне, что до конца вечера будешь сидеть тихо, как мышь, и молчать, как рыба. Сейчас я вернусь назад, а ты приведешь себя в порядок и последуешь за мной, — она развернулась и вышла, не сомневаясь в том, что Араминта выполнит ее распоряжение. Увы, Соня слишком плохо знала эту бунтарку.

— Все замечательно, — сказала она, возвращаясь к столу и улаживаясь рядом с Эльбером, — у девочки легкая мигрень, и она немножко разнервничалась. Скоро она вновь к нам присоединится. Так о чем шла речь? Я что-то важное пропустила?

— Да мы тут говорили о том, что я не собираюсь пока отправляться в новое путешествие,

— просветил ее бритунец, — нам с тобой нужен отдых, не так ли? Я вернулся в Бельверус, чтобы хоть раз еще сыграть в Килве, а там уж можно будет подумать о дальнейшем. Тем более для начала долгого похода требуется соответствующее удачное расположение звезд.

— Сыграть в Килве, — подхватил Аргеваль, — ну конечно же, народ Бельверуса будет рад снова приветствовать своего героя! Ты всегда был замечательным актером.

— Но в своей собственной драме, — тут же добавил Эльбер, — которую сам поставлю.

— Не вижу ничего невозможного, — охотно согласился король.

Ну еще бы, подумала Соня, он ведь теперь для всех этих пауков в банке достаточно ценен и может попросить себе хоть звезду с неба: полезут и принесут. За такие-то немереные деньги, которые для них может добыть только он. И позаботятся о том, чтобы с его головы не упал ни один волос. У него каждый — на вес меры золота.

Судя по тому, как на него смотрит Ликенион, эта из кожи вон вылезет, чтобы снова затащить его в постель. А Ишум, тот вообще не может придумать, чем бы ему угодить. Кажется, неловкость, вызванная выступлением Араминты, благополучно сглажена.

— Еще я бы хотел здесь сражаться, — заявил Эльбер. — Я могу подтвердить, что достоин своих прежних побед!

— Безусловно! В этом тоже никто не сомневается! — подскочил на месте Туорг.

«Да уж, учитывая, что каждому твоему сопернику будет приказано поддаваться тебе, — мысленно усмехнулась Соня, — чтобы, сохраните боги, не зацепили в поединке».

Но в целом она была весьма довольна результатом своей маленькой речи и с интересом наблюдала, как расходятся круги от удачно брошенного камня. У нее даже проснулся аппетит, и Соня принялась наконец за еду, лишь спустя примерно полчаса вспомнив об Араминте, которая так и не соизволила почтить всех своим присутствием.

«Вот упрямица», — подумала она, незаметно подозвав к себе одного из слуг и попросив посмотреть, как там юная особа. Слуга отсутствовал довольно долго, и, вернувшись, сообщил, что Араминту видели выходившей из дворца. Соня не придала этому особого значения: девчонке не мешает побыть в одиночестве и слегка остыть. А Ишум вообще был только рад отсутствию дочери.

Беседа затянулась далеко заполночь, и Соню ничуть не удивило, когда Аргеваль принялся усиленно предлагать им с Эльбером остаться до утра в королевских покоях.

Эльбер к тому времени был уже изрядно навеселе, а ей еще не терпелось задать ему несколько не очень приятных вопросов без посторонних ушей, поэтому Соня от его имени отказалась от приглашения, отправившись домой — разумеется, воспользовавшись для этого любезно предоставленной для этого шестеркой лучших королевских лошадей.

Бритунец все еще не мог вполне опомниться после потрясающего приема и по дороге старался обнять ее и выразить свое восхищение идеей Сони, как словами, так и действиями.

— Подожди, — отстранила она его. — Ты не помнишь, чем завершился твой разговор с Араминтой возле усыпальницы?

— Ничем, поговорили и разошлись, а что такое? — искренне изумился Эльбер. — Я никак не ожидал, что она может так за меня вступиться. Удивительная девушка.

— Юная и сладкая. Да? — вкрадчиво спросила Соня, и ее глаза чуть сузились, недобро блеснув. — Как она тебе показалась на вкус?

— Да ты что, — взвился он, — у меня и в мыслях не было!.. Ну да, я вроде как ее поцеловал, просто в знак благодарности, эка невидаль!

— Невидаль для такой впечатлительной девушки, представь себе! — отрезала Соня. — И впредь советую держать свои штаны застегнутыми. В Лесах у тебя было больше уважения к законам племени, чем здесь к обычаям, принятым в Хайбории.

— В лесах у меня было четыре жены, и ты пятая, — напомнил он, — и я мог взять еще столько, сколько смогу прокормить. Мне кажется, это нормально для любого здорового мужчины.

Соня только вздохнула. Пора бы и привыкнуть к тому, что этот человек неисправим. Если Глария вернется к нему, ей по-прежнему придется нелегко. Но пока Соне даже думать об этом не хотелось — ее саму устраивали их отношения, и она вовсе не горела желанием их прекратить.

Боги, если попытаться вспомнить, сколько ночей с момента своего знакомства с Муонгом они провели не вместе и не занимаясь любовью, наберется совсем немного… При этой мысли Соня почувствовала приятную теплую тяжесть внизу живота. Эй, сказала она себе, нельзя допускать, чтобы этот тип обрел такую власть над тобой, подруга!.. 

* * *

Последовавшая за тем ночь принесла новые неожиданности. Добравшись до постели, Соня, как ей показалось, едва успела закрыть глаза, когда какой-то грохот и шум внизу заставили ее вскочить и схватиться за нож.

По счастью, в особняк нельзя было проникнуть незамеченным, так что она сразу представила себе, чей же труп на сей раз придется снимать с окровавленных кольев? Только этого им сейчас и не хватало.

— Пойду проверю, что за дрянь там творится, — сказал Эльбер, тоже поднявшись и как-то не подумав о том, в каком он виде — голый и босиком.

Спустя несколько мгновений до слуха Сони донесся его потрясенный возглас, так что ей все равно пришлось присоединиться к бритунцу.

Картина перед Сониным взором предстала впечатляющая — Эльбер чуть ли не на себе нес Араминту, попавшуюся в первую, менее опасную ловушку и отделавшуюся вывихнутой ногой вместо смертельного падения на колья. Девушка морщилась от боли и цеплялась за него, чтобы не упасть снова.

— Как это понимать? — зевнув, спросила Соня. — Ты решила принять мое приглашение и воспользоваться им немедленно?

— Я убежала из дома, — сообщила Минта. — Я ненавижу своего отца и не хочу выходить замуж за человека, которому он намерен меня отдать. Возьмите меня с собой в Мертвый Город! Я не ради золота, клянусь! Просто я все равно здесь не останусь, и идти мне некуда. Нергал, как больно! Я на что-то наступила.

— Ну да. Так обычно и бывает, когда посреди ночи лезешь в чужой дом, — назидательно заметила Соня, — особенно не имея опыта по этой части. Положи ее на кровать, Эльбер, я посмотрю, что у нее с ногой — надеюсь, не сломана. А ты пока завернись хоть во что-нибудь, срам прикрой.

— Да ладно, — проворчал он, однако распоряжение выполнил.

— Кости целы, а вывих вправим, — с облегчением сообщила затем Соня. — Я ее подержу, а ты дерни как следует.

Араминта пронзительно, коротко вскрикнула и изо всех сил сжала зубы, стараясь достойно выдержать «лечение». Устроив ее поудобнее, Соня спросила:

— И как будем развлекаться дальше? До утра еще есть время. Поскольку в Черные Королевства я прямо сейчас точно не поеду, то какие еще будут идеи?

— Девочки, может, вы тут как-нибудь сами? — произнес Эльбер. — С меня на сегодня достаточно. Потом разберемся, — с этими словами он удалился, решив устроиться в соседней комнате.

— Какой он красивый, — мечтательно протянула Минта.

— Успела как следует рассмотреть?

Девушка вспыхнула до корней волос.

— Я не о том. Вообще. Я понимаю, почему Глария так сильно любила его. Он необыкновенный, лучше всех других мужчин.

— Извини, но я не думаю, что твой личный опыт дает простор для сравнений. Итак, почему ты решила сбежать из дома? Давай-ка поподробнее.

Араминта на одном дыхании, позабыв про боль, выложила Соне все как есть.

— Я совсем запуталась. Аггу мне тоже мог бы, наверное, понравиться. Но ведь сначала я решила, что должна быть с Эльбером. А он уже женат на тебе. Вот я и подумала, что нужно быстрее соображать, как поступить. И решила уехать с вами. Аггу не мой выбор, мне его навязывают!

Ей только не хватает выступать в роли умудренной жизнью матроны-компаньонки и поучать это упрямое, своевольное юное создание, как ему жить дальше. Соня слишком устала, чтобы немедленно приступить к этому увлекательному занятию. Собственно, она вообще не собиралась к нему приступать. Эльбер, дрянь такая, дрыхнет и горя не знает, а всю кашу приходится расхлебывать, как всегда, ей! Ну и где же справедливость?! Однако упоминание о «князе Аггу» и битве в форте Малиарак, непосредственной свидетельницей которой Соня когда-то оказалась, весьма ее заинтересовало. Об этом стоило разузнать поподробнее, но, во имя богов, не сейчас.

— Эльбер тоже не твой выбор, а Гларии, — только и сказала она. — Что за нелепость, пытаться прожить чужую жизнь? Молодой воин — совсем не так скверно. Хотя не мне судить, я как-то никогда не сходила с ума от того, с кем связывать свою жизнь.

— Но у тебя есть Эльбер.

— Что значит «есть»? Наш брак был заключен, когда я валялась в лихорадке и без сознания в дарфарском лесу, в хижине из листьев. Так что особо выбирать не приходилось. Муонг объявил меня своей пятой женой, и все. Иначе меня бы, может быть, съели.

— Муонг?..

— Ну, Эльбер. В общем, он был там лучшим охотником племени Мбонго — Детей Змеи, и имел право забрать себе добычу и распорядиться ею по своему усмотрению, а я попалась в ловушку, примерно вот как ты только что. Вот и вся история. А теперь, извини, я тоже намерена отдохнуть.

У Араминты на языке вертелось миллион вопросов, но она не посмела их немедленно задать…