Вездеходы доползли до Кировского, свернули по нему в сторону Пушкинской. Через ветви старых деревьев впереди замаячило большое мрачное здание без окон. Нечто среднее между средневековым замком и крематорием.

— Это тюрьма? — спросили американец и немец в один голос.

— Нет, господа. Это библиотека. Главная в городе. А тюрьма рядом, через парк, — ответил офицер-гид.

— Хотим в тюрьму! — оживились сразу все журналисты.

— Не рекомендую. Там много железа. Фон втрое выше. Вы оттуда не выйдете здоровыми. Да и смотреть там нечего. Просто большой склад костей. Когда охрана сбежала, большинство заключенных остались запертыми… Так что не советую терять время. Кстати, наступает вечер. Вы снимете красивое зрелище. Памятник русскому поэту Пушкину — как раз на этой улице. Он, знаете ли, светится сам собой, как волшебный. Правда, не так сильно, как пару лет назад. Но все равно, очень красиво.

— Товарищ майор! Мы по Пушкинской не проедем. Сильно кустарником заросла, — последовал доклад кого-то из сопровождающих.

— Ну ничего. Желающие могут двигаться пешком. А вездеходы подождут нас около памятника на Ворошиловском.

— А Ворошиловский кто? Тоже разбойник? — спросил Хью.

— Представьте себе, тоже! Ворошилов вместе с Буденным взяли этот город, а их войска его разграбили, — ехидно прокомментировал историк.

— Боже, ну и мазохисты эти русские! Теперь понятно, почему они так спокойно смотрели, когда около их городов возводили смертоносные объекты!..

Все участники «экскурсии» с интересом слушали этот любопытный диалог, однако сексапильная француженка отстранено молчала и куда-то всматривалась.

— Что с вами, мадам? Вам плохо? Может, лучше побыстрее вернуться? — забеспокоился офицер.

— Все в порядке. Но мне все время кажется, что за мной кто-то наблюдает.

— Пустяки, галлюцинации. Здесь уже много лет нет ничего живого. Господа! Можете двигаться цепочкой по бульвару. Здесь не заблудитесь. Тут посередине кусты реже растут. Я пойду первым.

Француженка снова вгляделась в сторону полуразвалившегося старого дома. Показалось, что там, за кустами, что-то зашевелилось.

— Боже!!! — чуть не выкрикнула журналистка. Њ Здесь есть что-то живое! Будет сен-са-ция!!!

Тайком от попутчиков женщина двинулась к дому и решительно завернула за угол здания с колоннами. И там, за полукруглым выступом…

На нее в упор, не мигая, смотрело большеголовое существо. Костлявый череп держался на тонкой морщинистой шее. Восковая кожа, полнейшее отсутствие бровей, ресниц и волос делало существо похожим на инопланетянина в плохих американских фильмах. Молчание продолжалось так долго, что журналистка подумала: уж не особый ли это вид мумифицированного трупа? Но глаза были живые. Они осмысленно светились.

— Кто ты? — с ужасом спросила журналистка.

— Я Наташа, — деревянным голосом произнесло существо.

— И ты… вы… здесь живешь?! — спросила еле живая от страха и удивления журналистка, не забывая, однако, про видеокамеру.

— Да… Я здесь все время. Я, кажется, последняя живая в городе. Но я про вас все знаю. У меня радио в подвале… Пожалуйста, говорите тише: здесь солдаты могут услышать. Они убивают всех, кто шевелится. У меня мало времени. Я вам передам главное. Здесь, в тетрадке, все написано с первого дня про положение в городе. Не бойтесь, она чистая, в свинцовой фольге.

— Подождите, подождите… Как вам удалось спастись?

— До катастрофы я следила за прессой. Были правдивые газеты. Я догадывалась, что будет плохо. Боялась самого худшего, готовилась. Когда рванула станция, я закрылась в подвале библиотеки, где работала. Я филолог. Там много запасов еды для ресторана — он тоже был в стенах библиотеки. Я полгода сидела в подвале, слушала радио, читала книги из библиотеки. Когда еда кончилась, вышла из подвала за продуктами. Брала в магазинах что хотела…

— Подождите, подождите. Почему вы не покинули город?

— Город был блокирован. Везде солдаты. Убивали… убивали…

Существо замолчало. Впервые в его голосе появились интонации.

— Устала говорить. Все. Вот тетрадка.

— Еще вопрос! Только один! Как вы узнали подробности катастрофы с первого дня? Вы же не выходили из подвала полгода?

— Были последние живые люди. Они много рассказывали. Потом все умерли, все… все…

«И эта скоро умрет», — подумала француженка.

— Я могу вам помочь, вывезти вас из зоны. Хотите продукты?

В ответ — молчание. Наташа не шевелилась. Журналистка решилась прикоснуться к существу и затормошила его.

— Сколько вам лет?

Наташа разлепила глаза и прошептала:

— Тридцать один.