Теперь Лапочка стоит возле окна и смотрит в окно. На улице хорошая ясная погода. Небо голубое. В небе летают птицы и щебечут своими птичьими голосами.
В комнате играет танцевальная музыка — модный клубный микс. Лапочка пританцовывает и улыбается. На душе у нее светло и чисто.
— Как же хорошо! — говорит Лапочка и смотрит в безоблачное небо.
Вдруг Лапочка слышит шум. Она не понимает, откуда он доносится. Лапочка берет пульт и делает музыку тише. Шум нарастает. Лапочка вообще выключает музыку и тревожно всматривается вдаль.
Лапочка смотрит на улицу и видит, как из-за угла выходят люди. Сначала не очень много, но потом все больше и больше. Еще едут плохие большие грузовики, из которых играет музыка.
Лапочка открывает окно и слышит слова песни:
— Неба утреннего стяг, в жизни важен первый шаг…
Лапочка ничего не понимает. Людей становится все больше. Они буквально прямо заполняют улицу. Лапочке становится тревожно. В руках у людей красные флаги. Они кричат разные вещи и поют.
Лапочка с ног до головы покрывается испариной. Лапочка не дура! Она знает, что с красными флагами ходят коммунисты. А коммунисты — это страшные люди, которые всех расстреливают и сажают в какой-то ГУЛАГ. Что такое ГУЛАГ Лапочка не знает, но судя по той информации, что у нее имеется — это очень, очень страшное место.
Еще Лапочка вспоминает, что однажды папочка сказал так:
— Если коммуняки вернутся — мне пиздец.
Папочка это сказал во время празднования своего дня рождения. Он выпил много водки и поэтому так сказал. Обычно папочка не говорит матом. А все, кто сидел за столом сказали так:
— Да, да, ты прав. И нам, наверное, тоже.
И потом все выпили за то, чтобы коммуняки никогда не вернулись.
Лапочка прямо вся дрожит. Она в ужасе. Это даже не паника уже, а что-то большее, чем паника. В душе у Лапочки творится хаос.
— Господи… — шепчет Лапочка. — Господи боже мой…
Дрожащими руками Лапочка берет мобильный телефон и набирает номер Мари. Вообще-то ей хочется позвонить папочке, но Лапочка боится это делать. Вдруг папочку уже схватили и отвезли в ГУЛАГ, а тогда и ее вычислят по номеру телефона и тоже отвезут в ГУЛАГ.
— Мари, — рыдает в трубку Лапочка. — Ты уже все знаешь?
— Нет, Лапочка, — отвечает Мари. — А что случилось?
«Дубина стоеросовая, — думает Лапочка. — В стране коммунисты власть захватили, а она ничего не знает!».
— Мари, вокруг коммунисты с красными флагами! Папочку уже забрали в ГУЛАГ.
— Да ты что? — шепчет Мари. — И Fashion-TV сегодня весь день не работает… Вырубили уже наверное… Железный занавес опустился!
— Какой занавес? — испуганно переспрашивает Лапочка.
— Железный, — каким-то не своим голосом отвечает Мари.
— Ладно, Мари. Я пока подумаю, что делать, а потом тебе еще перезвоню. Надо срочно выезжать из страны. Если еще не поздно…
— Да, Лапочка, видимо, — соглашается Мари. — Пока, Лапочка. Буду ждать твоего звонка.
Лапочка отключает связь и стоит у окна. Она смотрит на толпы людей и боится. Лапочка никогда не видела коммунистов. Только по телевизору, но там они были какие-то старые и не страшные. А тут много молодых коммунистов.
В толпе кто-то зажигает файер. Все в дыму. Лапочка в ужа бросается на пол — она думает, что это бомба, которая сейчас взорвется.
С улицы слышится: Р-Е-В-О-Л-Ю-Ц-И-Я! С-Т-А-Л-И-Н-Б-Е-Р-И-Я-Г-У-Л-А-Г!
Лапочка не может найти в себе силы, чтобы подняться. Внезапно у нее звонит телефон. Она смотрит на определитель и видит номер папочки. Лапочка не знает, что делать. Ей страшно брать трубку.
«А вдруг он звонит попрощаться перед расстрелом? — думает Лапочка. — Надо ответить».
Лапочка берет трубку и слышит спокойный голос папочки:
— Здравствуй, папочка, — плачет Лапочка. — Они тебя пытали? Что они с тобой сделали?
— Кто? — удивляется папочка.
— Коммунисты! — почти кричит Лапочка.
Связь прерывается. Лапочка не знает, что и думать. В голову ей лезут самые страшные мысли. Она думает, кому еще позвонить. Лапочка хватает телефон и звонит Маге. Его номер не отвечает. Тоже самое и с номером Усамова — тишина.
«Их, наверное, уже взяли, — с ужасом понимает Лапочка».
Она привстает с пола и в полусогнутом состоянии подходит к окну. Лапочка выглядывает из-за подоконника. Так, чтобы снизу ее не было видно. И вот Лапочка видит, что коммунисты скопились вокруг ее «жучка», который припаркован напротив дома, на противоположной стороне улицы. Коммунисты смотрят на машинку и что-то говорят. В руках у них палка, на которую прикреплен большой портрет человека с усами. Лапочка знает, что этого усатого зовут Сталин. Еще она знает, что Сталин — самый ужасный коммунист на земле, который убил много миллионов человек.
Коммунисты тычут пальцами в «жучка». И тут у Лапочки в голове прямо щелкает что-то.
«Тронут машинку — порву, — думает Лапочка».
Страх у нее улетучивается. Он сменяется уверенностью в своей правоте. С Лапочкой всегда так: она сначала очень боится, а потом становится такой уверенной в себе, что ее не остановить.
В этот момент один коммунист трогает «Божью коровку» рукой.
— Ну все, сволочь! — скрежещет зубами Лапочка.
Прежде чем выйти из дома, она звонит Мари и говорит так:
— Мари, я иду на борьбу с коммунистами. Отбивать «Божью коровку». Если я не вернусь, передай всем моим выжившим родным, что я их люблю. И тебя я очень люблю, Мари.
— Лапочка, — порывается что-то сказать Мари.
— Не надо лишних слов, Мари, — говорит строго Лапочка. — Прощай.
— Но, Лапочка…
Лапочка не дослушивает Мари.
Лапочка выходит на улицу. Кругом одни коммунисты. На Лапочку никто не обращает внимания.
«Сработало! — думает Лапочка».
Нет, Лапочка далеко не дура. Вот Мари — дура. Причем набитая. А Лапочка — умница. Перед выходом на улицу она надела красное платье и красные туфли. Вообще лапочка старается не ходить в красных туфлях, так как в них ходят только дешевые проститутки. Ну, да об этом мы уже знаем.
Короче, Лапочка полностью замаскирована. Лапочка думает, что коммунисты приняли ее за свою.
«Не такие уж они и умные, — внутренне кривится в усмешке Лапочка».
Лапочка подходит к «Божьей коровке» и видит группку коммунистов. Они стоят и пьют водку. Один коммунист говорит:
— За Сталина, товарищи!
И выпивает залпом.
Остальные тоже выпивают.
Лапочка рассматривает коммунистов. Они все очень плохо одеты. Все какие-то некрасивые. У одного коммуниста почему-то немытая голова. А второй весь в прыщах и грязной куртке.
Коммунисты тем временем снова разливают водку по пластиковым стаканчикам. Другой коммунист, с грязными волосами, улыбается и говорит так:
— За Революцию, товарищи!
— Да! За Революцию! — поддерживают его остальные и выпивают.
Лапочка с отвращением смотрит на коммуниста с грязными волосами, по подбородку которого бежит струйка водки. Коммунист улыбается и смотрит на Лапочку.
— Здравствуйте, — говорит он Лапочке. — Не хотите водочки?
— Нет. — Лапочка придает своему голосу стервозности и надменности. — Я хочу, чтобы вы отошли от моей машины!
— Миль пардон, — говорит прыщавый коммунист. — Простите, что встали рядом с вашей буржуйской собственностью.
Коммунисты с призрением смотрят на Лапочку и отходят от «Божьей коровки». Лапочка уже собирается идти обратно в квартиру, как вдруг видит в толпе дедушку-соседа. Он не то идет вместе со всеми, не то просто стоит около подъезда.
Лапочка подходит к нему и говорит так:
— Что же теперь будет?
— А что будет? — не понимает дедушка.
— Ну, коммунисты же власть захватили. Теперь всех расстреляют, — объясняет ему Лапочка.
— Да что вы, милая, — улыбается старичок. — Это же просто праздник!
Лапочка в ужасе шарахается от соседа.
«Ну, точно головой двинулся. Совсем у деда чердак поехал, — соображает Лапочка. — Праздник ему. Скоро несколько миллионов человек расстреляют, а может и уже расстреляли, а ему праздник!».
Сосед улыбается и машет коммунистам, которые проходят мимо. Коммунисты машут ему в ответ.
— Шли бы вы домой, дедушка, — заботливо говорит Лапочка. — Тут опасно.
— Да что ты! — смеется старик. — Это в доме нашем опасно — в подъезде лестницу уж сто лет не ремонтировали, вот-вот рухнет. А она же старинная — за ней уход нужен!
«Да нет, дед, — думает Лапочка. — Это за тобой уход нужен».
Вдруг около Лапочки и соседа останавливается здоровый мужик, на груди у которого висит плакат. На плакате нарисован Сталин и написано: «Отец народов».
— Здравствуйте, Сергей Иванович! — хлопает мужик соседа по плечу. — Вот не ожидал вас встретить!
— О! Пашка! Привет! — радуется старичок. — А я вот стою смотрю. Народу-то сколько в этом году!
— В семнадцатом меньше было? — саркастически интересуется Лапочка, которая очень подкованная девочка и знает, что коммунисты пришли к власти в семнадцатом году.
— А это что за шутница? — ржет Пашка, и плакат прыгает на его мощной груди. — Внучка что ли ваша?
— Соседка, — говорит дедушка, косится на Лапочку и улыбается.
— А, понятно, — смеется Пашка. — Ну, ладно, Сергей Иванович. Пойду к своим. Мы тут компанией.
— Всего доброго, Паша! — прощается с ним старик.
Лапочка зорко наблюдает за «Божьей коровкой». Некоторые коммунисты задевают ее своими телами. У Лапочки от этого прямо сердце подпрыгивает.
— Да, — вздыхает тем временем сосед Сергей Иванович. — Прав Сталин-то был: придет время и ветер развеет весь мусор, что неблагодарные потомки накидали на его могилу.
— А что, так замусорили? — осведомляется Лапочка и представляет себе могилу Сталину, вокруг которой со временем образовалась свалка. Лапочка не знает, где похоронен этот страшный Сталин, но радуется, что его могилу засыпали мусором.
— Замусорили, — вздыхает сосед. — Теперь вот разгребают ребята.
Старичок кивает на идущую толпу.
— Я лично отсюда уеду, — говорит Лапочка.
— В смысле, — не понимает ее старик.
— Я при коммунистах жить не буду, — с пафосом выкрикивает Лапочка. Несколько человек оборачиваются на нее. — Ваш Сталин отвратителен! Вас всех лечить надо!
У Лапочки внутри все ходуном ходит. Сердце вот-вот выскочит от груди. Она шалеет от своей смелости и дерзости. Лапочка чувствует себя героиней фильма. Лапочка театрально размахивает руками и в порыве злости вырывает у прохожего транспарант с надписью «Долой кровавый режим!».
Краем глаза Лапочка видит милиционеров. Они подозрительно смотрят на Лапочку, а потом один из них идет прямо к ней.
— Ваши документы, пожалуйста. — Говорит он. — Что это вы кричите? Все идут спокойно, а вы митинги устраиваете у жилого дома? Митинг позже будет, на Театральной площади.
«Все, — с ужасом думает Лапочка. — Это репрессии. Зачем же я так громко кричала!».
Милиционер смотрит ее документы.
— Так вы в этом доме живете?
— Нет, — врет Лапочка, чтобы хоть как-то спасти свою жизнь.
— Ну как так нет? — говорит милиционер. — Вот тут все написано у вас в паспорте. Что вы там про Сталина кричали?
— Ничего, — чуть не плачет со страха Лапочка.
— Ну, как так ничего? Я же слышал. Вы кричали, что он отвратительный. А что у вас за транспарант?
— Это не мой. — Лапочка разжимает пальцы и транспарант падает на асфальт.
— Вы к какой организации принадлежите? — спрашивает милиционер.
— Ни к какой… — Лапочка готова хлопнуться в обморок от страха. Из глубин памяти у нее всплывают школьные уроки истории, на которых рассказывали, что при Сталине всех объединяли в организации, а потом расстреливали или отправляли в ГУЛАГ.
Тут в разговор вступает старичок-сосед.
— Товарищ милиционер, — говорит он. — Я ее сосед. Это очень приличная девушка. Набожная. Я ей сам недавно библию давал.
— Ах, вот в чем дело, — усмехается милиционер. — Православная правозащитница. Да, нас предупреждали, что они должны здесь появиться.
— Да, я — это она, — еле ворочает языком Лапочка.
— Ну-ну, — усмехается милиционер. — Ладно, берите ваши документы и идите домой.
— Спасибо, — плачет от счастья Лапочка. — Спасибо вам!
Милиционер уходит. Лапочка бежит в свою квартиру, закрывает двери и начинает собирать чемоданы. Календарь на электронных часах показывает дату: первое мая.