И вот Лапочка сидит дома. Сегодня Лапочке не хочется никуда выходить. Просто нет настроения. Лапочка слушает музыку и думает.

Лапочка думает о разном. Но в целом ее мысли заняты размышлениями о предстоящем шопинге, а так же анализом шопингов предыдущих. Лапочка припоминает, что и из каких коллекций она еще хочет купить. Лапочка загибает пальчики, но понимает, что вещей слишком много, а потому было бы неплохо все это дело записать.

Лапочка берет ручку и бумагу. И вот она сидит на диване и записывает. Список получается длинным. Лапочка хмурит лобик. На нем появляется морщинка. Лапочка вспоминает о морщинке и перестает хмурить лобик.

Лапочке все кажется, что она что-то забыла включить в свой список. Лапочка прямо напрягается вся. Она закрывает глаза и представляет себе вещи, которые ей нужны. Перед Лапочкой выплывают из темноты и уплывают в темноту сумки, туфли, платья и все такое.

И вдруг раздается какой-то жуткий стук. Лапочке кажется, что это кто-то прямо в ее стену молотком долбит. Лапочка открывает глаза и оглядывается по сторонам, силясь определить, с какой стороны стучат. Но дома-то сейчас сами знаете какие — все слышно. У Лапочки дом хоть и не панельный, но все равно все слышно.

Лапочке кажется, что стук доносится сразу со всех сторон. Он как бы объемный и заполняет собой все.

— Что за хрень? — вслух возмущается Лапочка.

Лапочка решает, что будет продолжать составлять список. Она опять думает, но стук ей мешает. Он не дает ей сосредоточится.

— Твою мать! — в сердцах выкрикивает Лапочка и встает с дивана.

Теперь Лапочка ходит по квартире и пытается понять, откуда же все— таки стучат.

И тут начинается вообще ад какой-то. К стуку присоединяется страшный сверлеж. У Лапочки прямо уши закладывает. Она затыкает их руками и ругается.

И вот все кругом стучит и жужжит. Шум такой, что в квартире находится невозможно. Но в планы Лапочки вовсе не входит уходить куда-либо. Да она и не собрана. А собираться в таком шуме вообще не реально.

Лапочка злится. В ней все прямо закипает. Она мечется по квартире, но скрыться от шума нет ни какой возможности.

Тут сквозь грохот Лапочка слышит звонок мобильного телефона. Лапочка берет в руки мобильный телефон и выходит с ним на балкон. Лапочка смотрит на определившийся номер и видит, что это звонит Мари.

— Алло, — говорит Лапочка.

— Привет, Лапочка, — говорит Мари. — Что там у тебя за шум?

— Да не знаю, — отвечает Лапочка. — Ремонт кто-то делает, наверное.

— Ну и грохот, — сочувствует Мари. — Если хочешь, Лапочка, приезжай ко мне.

— Нет, Мари, спасибо, — говорит Лапочка и думает про себя:

«Вот тварь-то. А еще подруга называется. Знает же, что я без make-up'а и всего такого. Все за мой счет самоутвердиться хочет, поскуда».

— Ну, смотри, — говорит Мари. — Если будет совсем там невмоготу сидеть, обязательно приезжай. Я тебе всегда рада — ты же знаешь!

Лапочка прощается с Мари и отключает связь.

Лапочка еще недолго стоит на балконе, а потом возвращается в комнату. Лапочке кажется, что грохот стал только еще громче и мощнее. Не в силах больше терпеть, Лапочка решает выяснить, где это долбят.

Наспех приведя себя в порядок, Лапочка выходит на лестничную клетку. Здесь все еще хуже. Удары и звуки дрели разносятся по пролетам, а стены вроде как дрожат.

Лапочка определяет, что звуки идут сверху. Лапочка поднимается на два этажа и останавливается возле двери, из-за которой раздаются звуки. Лапочка нажимает на звонок и ждет. Ей никто не открывает. Лапочка понимает, что звонок просто не слышен в квартире.

Теперь Лапочка барабанит по железной двери кулачками. Тут на секунду рев и удары прекращаются. Лапочка что есть мочи кричит:

— Немедленно откройте!

Лапочка слышит за дверью приближающиеся шаги. Дверь открывается. На пороге стоит рабочий совсем не русской национальности. Лапочка смотрит на рабочего. Рабочий смотрит на Лапочку.

Рабочий низкого роста. Кожа у него смуглая, волосы и глаза черные. В руках у рабочего здоровый молоток.

— Здравствуйте, — говорит Лапочка.

— Здравствуйте, — говорит рабочий вроде как по-русски.

Лапочка какое-то время анализирует его ответ и приходит к выводу, что ответили ей и правда на русском языке. Вообще-то лапочка не особо разбирается во всех этих народах из Азии и прочих регионов. Они для Лапочки все вроде как на одно лицо.

Понятно, что Лапочка в жизни с ними не общалась. Она знает о них все больше из передачи «Наша Russia». То есть для Лапочки все они — это Джамшут и Равшан. А те как бы по-русски не очень. Вот по этому Лапочка теперь и стоит в раздумьях.

— Что за шум? — спрашивает Лапочка громко и почти по слогам.

— Ремонт делаем, — отвечает рабочий.

И опять Лапочке мерещится, что она поняла рабочего.

«Странно, — думает Лапочка. — Это все из-за шума, наверное».

— Что вы сказали? — на всякий случай переспрашивает она.

— Ремонт делаем, — повторяет рабочий и смотрит на Лапочку.

— И долго еще? — интересуется Лапочка, прикидывая, насколько родной язык рабочего может быть похож на русский.

— Только начали. Еще две недели, — отвечает рабочий. — Стены сносим, перепланировку делаем.

— Две недели? — таращится на него Лапочка.

— Да, — подтверждает рабочий. — У нас договор на две недели.

Лапочка стоит и думает о том, что две недели она так точно не выдержит. Другим-то, может, в доме и все равно. Тут же в массе своей простые люди живут — они на работе днем. А вот Лапочке тяжело!

И тут Лапочке в голову приходит мысль. Лапочка же не дура! Не идиотка, вроде Мари. Та бы точно развернулась и ушла, не разобравшись в ситуации. И уехала куда-нибудь. Ну, да чего с нее взять?

Но Лапочка не такая. Нет. Она — мыслит! И вот Лапочка вспоминает, что она знаете о том, что на востоке, вроде как, летоисчисление-то совсем другое. Лапочка точно знает, что в Китае, например, какой-то там другой календарь. А эти рабочие все как раз откуда-то оттуда.

«Выходит, — думает Лапочка. — Две недели по-нашему — это, очень даже может быть, совсем не две недели по их».

Лапочка решает уточнить этот вопрос:

— Это, — говорит Лапочка медленно и четко. — А это две недели по-вашему или по-нашему?

— Простите, — говорит рабочий. — Не очень вас понял.

«Ну, куда тебе, чурка, понять-то, — думает про себя Лапочка. — Это тебе не на односложные вопросы ответы давать».

— Я говорю, ваши две недели — это сколько по-нашему?

Для наглядности Лапочка показывает два пальца и говорит «два», водя пальцами перед носом у рабочего.

— Девушка, — улыбается рабочий. — Две недели — это значит две недели. Четырнадцать дней, за исключением выходных.

Тут в коридоре появляется еще один рабочий. В руках у него здоровая дрель. Вроде как перфоратор. Она стоит с перфоратором в руках и смотрит на Лапочку. А потом спрашивает у первого рабочего:

— Что случилось?

— Да ничего, — отвечает первый рабочий. — Девушка вот интересуется, сколько мы еще будет делать ремонт.

— Да, — кивает головой Лапочка, глядя на рабочих и продолжая удивляться, откуда они так хорошо знаю русский язык.

Любопытство прямо распирает Лапочку. Вообще Лапочка очень любопытная девочка. Ей все интересно. И все она хочет узнать. Но Лапочка считает, что пустое любопытство — это удел простых людей. Они всюду суют свой нос и все вынюхивают. Лапочка же интересуется чем-то только по делу.

И вот Лапочка спрашивает:

— Извините, но я хотела спросить. А откуда вы так хорошо знаете русский язык?

Рабочие удивленно смотрят на нее. Лапочка смотрит на них. Лапочка замечает, что первый рабочий постарше — ему лет сорок. А второй — молодой. Ему лет двадцать.

— Откуда? — переспрашивает первый рабочий и говорит: — Ну так, раньше мы все жили в одной стране и говорили только по-русски в большинстве случаев. И в школе, и в институте, и на работе…

«Во дают, чучмеки! — дивится Лапочка. — И про институты чего-то знают даже! Интересно!».

— В институте, говорите? — уточняет Лапочка.

— Да, — подтверждает первый рабочий. — Я МГУ закончил двадцать пять лет назад. Сын мой сейчас тоже учится. Только не в Москве. А у нас там, в Душанбе. А летом вот со мной работает здесь, деньги зарабатывает.

Лапочка ошарашена. Она часто моргает глазами и пытается осмыслить услышанное. В МГУ? Да он издевается что ли? Может, Джамшут с Равшаном тоже МГУ закончили?

«Он за дурру меня что ли держит? — думает Лапочка. — Какое еще МГУ?».

И тут Лапочку снова осеняет. Лапочка думает, что тот МГУ о котором говорит рабочий— это совсем не тот МГУ! То есть, это как бы два разных МГУ. Нет, ну смешно же! МГУ он закончил. Ага. А теперь стоит и молотком долбит.

— Это, — говорит Лапочка. — А ваш МГУ — это что такое?

— Ну как, — разводит руками рабочий. — МГУ он, вроде, один.

— И все же? — не унимается Лапочка.

Лапочка прямо в азарт входит. Ей кажется, что сейчас она выведет этого лживого чурбана на чистую воду. А-то ишь — врет и не краснеет.

— Московский государственный университет имени Михайло Васильевича Ломоносова, — говорит рабочий.

— А факультет? — вгрызается в самую суть Лапочка.

— Биологический, — отвечает рабочий.

— А чего ж тогда молотком тут машете? — ехидно спрашивает Лапочка, чувствуя, что еще чуть-чуть и гострабайтер расколется.

— Так работы нет другой, — улыбается рабочий. — У нас там сейчас биологи не нужны. А у вас не нужны биологи из Душанбе. Вот такая ситуация, девушка. Сына вот на юриста учу — может, в люди выбьется.

— Так это, — теряется Лапочка. — Про МГУ правда что ли?

— Правда, — кивает головой рабочий. — Ладно, нам работать надо. Мы постараемся потише. У вас ребенок, наверное, маленький, да?

— Это вы с чего взяли? — пугается Лапочка.

Лапочка вообще не любит вот такие вот вопросы. Ей кажется, что все дело в ее фигуре. То есть, она вроде как толстая. Поэтому все и интересуются, думая, что она недавно родила.

— Ну, вы же днем дома, а не на работе, — поясняет рабочий.

— А, вы об этом, — облегченно вздыхает Лапочка и ловит себя на мысли, что предала значение словам какого-то гостарбайтера.

«Нет, — думает Лапочка. — Понятно, что если бы он не учился в МГУ, плевать мне было бы. Мало ли чего там чурбан вякает. А так, конечно…».

— Ладно, я пойду, — говорит Лапочка и уходит.

Не успевает Лапочка еще дойти до своей квартиры, как грохот возобновляется. Опять долбит молоток, что-то жужжит, пищит, крошится. Но Лапочка как-то уже и не обращает внимания на этот шум. Она вся как бы погружена в себя. В голове у нее никак не уложится мысль, что рабочий и правда говорил с ней по-русски, да еще и в МГУ учился. В голове у Лапочки круг за кругом вертится: «Насяльника, насяльника, насяльника…», а перед глазами стоят лица Джамшута и Ревшана.

И тут открывается дверь соседа Сергея Ивановича. Лапочка оборачивается и видит старика. Он, кажется, собирается в магазин или что-то в этом роде.

— Здравствуйте, — кричит он Лапочке.

— Здравствуйте, — кричит старичок.

Лапочка решает спросить у соседа, что но по поводу всего этого думает.

«Он, конечно, того, — размышляет Лапочка, — но вроде не дурак».

— Простите, — говорит Лапочка. — Я у вас тут спросить хотела…

— Да? — с интересом смотрит на нее сосед. — Нужна еще какая-нибудь книга?

— Нет-нет, — мотает головой Лапочка. — Я вот про рабочих.

— А! — оживляется Сергей Иванович. — Да, с самого утра покоя не дают. Это прямо деваться неуда. Кто-то ремонт затеял, а о пенсионерах, как обычно, не подумал. Времена такие….

— Да, ремонт, — говорит Лапочка. — Я сейчас ходила узнавала. Они еще две недели его делать будут. Стены сносят. Перепланировка.

— Ой, кошмар, — говорит старичок. — Это еще две недели все это слушать! На дачу уеду. Но вы чего-то спросить хотели?

— Да нет, ничего, — неожиданно для себя говорит Лапочка и почему-то думает, что «Наша Russia» — это совсем не смешно.