Деньги! Есть ли что-нибудь другое в сегодняшнем мире, о чем бы больше мечтали, что бы больше проклинали люди! Бедные рабочие, которые в течение шести дней страдают от адской жары у доменных печей, от ядовитых испарений на фабриках, которые крутятся среди человекоубийственных железных деталей машин, чтобы на шестой день вечером принести домой золотую кругляшку или же скомканную бумажку, сколько раз они мечтательно вздыхают: «О, если бы у меня хоть однажды было много денег!» Иметь деньги — значит выделиться из рядов пролетариата, погрузиться в солнечный свет. Иметь деньги — значит иметь здоровье, приобщиться к культуре. Но из-за денег, из-за дающих власть проклятых денег из кожи вон лез и Вандербильт, тот самый американский миллиардер, который, по мнению врачей, из-за перегрузки и недостаточного питания преждевременно умер. Деньги загоняют людей в глубину шахт, ввергают в круговорот больших городов, в безмолвие пустынь. Словно всеобщее сумасшествие охватило человечество: каждый борется, стремится, лезет из кожи вон, чтобы приобрести как можно больше странного добра — этих серебряных и золотых монет, бумажек синего цвета, которые не имеют никакой непосредственной полезности, которые нельзя использовать ни в качестве пищи, ни в качестве одежды, ни для развлечения. Однако звонкие золотые монеты, хрустящие банкноты имеют одно удивительное свойство: их можно обменять на все, чего пожелает человек. Откуда происходит, в чем заключается это удивительное сверхчеловеческое могущество золотых монет и банкнот? Почему некоторые имеют их так много, а нам достается их так мало? Почему человечество терпит тиранию звонкого золота и ничтожных бумажек? Почему мы, в душе которых уже пошатнулась вера в старого бога, все еще обожаем великое божество — Деньги. В этой книге мы попробуем дать ответы на вопросы, которые наверняка уже не раз возникали у читателя.

Чтобы дать обстоятельные ответы, нам придется в некоторых случаях как бы отвлечься от рассматриваемого предмета и обратиться к основным тезисам марксистской экономии. Пусть читатель не пугается: на трудные вопросы нелегко ответить...

 

1. Деньги — общественный продукт

Если мы хотим понять существо денег, мы прежде всего должны порвать с тем представлением о них, которое рождается в нас в результате повседневных наблюдений, а именно: что наиболее важное свойство денег — возможность все купить на них — зависит от материала, из которого сделаны деньги, лежит в самой природе денег. Нам, которые с детских лет воспитывались в духе уважения к деньгам, которые на основе каждодневного опыта убеждались, что если есть деньги, то есть все, трудно освободиться от мысли, что деньги всегда являются деньгами, что деньги есть нечто самое ценное, на что можно все приобрести.

Расскажем небольшую арабскую сказку, чтобы рассеять это заблуждение.

Два путешественника заблудились в пустыне. Пища подошла к концу. На исходе сил они, наконец, набрели на караванную тропу. Страдая от голода, они едва брели и неожиданно увидели на тропе чем-то наполненный мешок. Путешественники подумали, что в мешке финики. Путник покрепче вспорол мешок ножом. Но вместо радости он издал вздох разочарования: мешок доверху был наполнен золотом. Золото в обычных условиях— это большое богатство, но в пустыне, где нет людей, у которых золото можно было бы на что-либо поменять, оно совершенно бесполезная вещь, такая же, как песок пустыни.

Этот яркий пример показывает, что не материал делает деньги деньгами, а человеческое общество. Если мы золото, серебро или те же банкноты изымем из общественной среды, то сразу исчезнет их специфическое свойство.

Впрочем, нет даже необходимости проводить подобную операцию, чтобы показать, от чего зависит характер денег.

Достаточно рассмотреть общества, предшествующие нашему. Чем ниже культурный уровень народа, тем меньше в нем разделение труда. Племя, например, производит все, в чем оно нуждается. Если же какая-нибудь группа людей удовлетворяет свои потребности без общения с другими людьми, если она не хочет ничего у них приобретать, то она не нуждается в деньгах.

Таким образом, специфическое свойство денег не определяется материалом, из которого сделаны деньги, а представляет продукт общественной жизни людей. Не во всяком обществе существуют деньги, а только в обществе, в котором происходит товарообмен. Конечно, товарообмен и вместе с ним деньги проявляются в ходе исторического развития человеческого общества не сразу. Мы хотели бы схематически показать ход этого процесса.

Первые ростки разделения труда и товарообмена возникли не в пределах одного племени, как утверждают многие. Уже Маркс указывал на то, что первый товарообмен происходил между соседними племенами, а не между отдельными представителями одного племени. Разные народы жили в различных географических условиях. На территории одного племени были хорошие луга, что способствовало развитию скотоводства. На территории другого племени была хорошая глина, что дало толчок развитию гончарного дела. Третьи и четвертые племена занимались в основном охотой и рыболовством и т. д. Таким образом, у каждого племени определенные продукты накапливались в избытке, и племена охотно пускали в обмен эти избыточные продукты. Так зародился первый обмен. Он был еще очень примитивным и происходил на основе потребительной стоимости. Каждая из участвовавших в обмене сторон пускала в обмен то, в чем она сама не нуждалась, т. е. то, что для нее самой не имело ценности. Подобным же образом ее не интересовало, сколько стоит, какое количество труда содержит тот предмет, который она получает в процессе обмена за свой избыточный товар. Аналогично обстоит дело при обмене между детьми, когда их не интересует фактическая стоимость обмениваемых предметов. Известно, что туземцы выменивали у европейских торговцев простые стекляшки на в тысячу раз более ценное золото. С развитием взаимного обмена продуктами народы быстро поняли его полезность, и обмен стал все более частым и регулярным. Это постепенно предопределило изменения и в производственной деятельности народов, поскольку племена стали производить в больших количествах тот продукт, на который соседние народы предъявляли особенный спрос, и прекращать производство тех предметов, которые соседние племена охотно пускали в обмен. Таким образом, появилось определенное примитивное разделение труда между отдельными племенами.

С дальнейшим развитием процесса обмена уже исчезает его «детский» характер. Люди начали прикидывать, стоит ли определенное количество своего продукта менять на определенное количество такого продукта, который они сами могут произвести. Результатом этих раздумий мог быть только один вывод: необходимо посмотреть, сколько человеческого труда можно вложить в производство предмета; идущего в обмен, и сколько нужно было бы вложить труда в производство продукта, полученного в результате обмена, если бы он производился дома. Говоря языком экономики, возник вопрос: какова стоимость продукта, пущенного в обмен, и какова стоимость продукта, полученного в результате обмена.

Уже на этом примитивном уровне развития экономики наглядно доказывается справедливость известного положения экономики, которое гласит, что стоимость всякого товара есть не что иное, как количество заключенного в нем общественного труда.

Когда процесс обмена развился настолько, что люди стали оценивать предметы, пущенные в обмен и полученные в результате обмена, то товарообмен распространился и внутри племени. Постепенно начало складываться разделение труда. Люди уже не только превращали в товар избыточный продукт, но и начали производить продукты специально для продажи. На данном этапе мы уже встречаемся со следующей ситуацией: у одного человека имеется «товар» для обмена — теперь мы можем называть продукт товаром, потому что он производится для продажи,— но у другого человека, который нуждается в этом товаре, нет товара, нужного первому. Обмен может произойти, если второй человек свой товар обменяет у третьего на товар, в котором нуждается первый. Подобный товарообмен связан с многочисленными трудностями, о чем свидетельствуют, например, путевые заметки одного известного путешественника, составленные в Африке:

«Для поездки по озеру Танганьика я хотел арендовать лодку. Я обратился с просьбой дать мне лодку к Сид-ибн-Хабибу. Но он потребовал оплату в виде слоновой кости. У меня слоновой кости не было, но я узнал, что она есть у Мухамеда-бен-Салиба. Но и это мне не помогло, потому что в обмен на слоновую кость тот хотел получить хлопчатобумажную ткань. Ткани у меня тоже не было. Тогда мне сказали, что хлопчатобумажная ткань есть у Мухамеда-ибн-Гариба и что он нуждается в проволоке. К счастью, проволока у меня была. Таким образом, я отдал определенное количество проволоки Мухамеду-ибн-Гарибу, тот дал Мухамеду-бен-Салибу хлопчатобумажную ткань, а этот, в свою очередь, дал Сид-ибн-Хабибу слоновую кость. Последний разрешил мне взять лодку».

Там, где появлялись подобные трудности, люди находили выход в том, что они сначала обменивали свои товары на такой товар, который могли использовать все и который принимали в обмен, и уже этот товар обменивали на то, в чем нуждались.

Иными словами, без всякой предварительной договоренности, без всякого принуждения из круга обыкновенных товаров выдвигается на первый план определенный товар и начинает играть роль посредника в обмене, роль средства обмена, превращается в деньги. Какой товар начинает играть упомянутую роль, зависит от экономических условий соответствующего народа. У народов, занимавшихся скотоводством, эту роль играл крупный рогатый скот, потому что это такой товар, который могли использовать все. Именно таким образом обстояло дело у древних греков, римлян, германцев и венгров. Еще 200 лет назад в венгерском языке словом «marha» называли всякое имущество, даже золото и серебро, так же как и в латинском языке словом «pecunia». У других народов аналогичную роль играли товары, производившиеся специально для вывоза. Например, в России эту роль играла пушнина. В других случаях, когда вывозилось много различных товаров, а ввозился какой-нибудь один товар, в котором все нуждались, этот товар и становился средством обмена. Так, во многих странах повсеместно признанным средством обмена служили пластины соли, чай, железо, медь, олово, серебряные и золотые слитки, проволока. В некоторых странах из общей массы товаров выделялись, играли роль всеобщего признанного товара, роль денег, предметы, не имеющие непосредственной практической ценности, служащие только для украшения (например, ракушки, драгоценные камни). Все эти факты должным образом свидетельствуют о том, что не материал, из которого изготовляли деньги (он, как мы видели, совершенно различен у разных народов), делает что-либо деньгами, а потребности народов, участвующих в регулярном товарообмене. Какой товар будет играть роль денег, зависит от специфических условий жизни соответствующего народа; но этот товар должен быть таким, чтобы все могли его использовать, чтобы он имел стоимость, т. е. чтобы его можно было приобрести только в результате затрат труда. То, что полезно человеку, но может быть приобретено без особых затрат труда, не становится деньгами (например, дрова в стране, богатой лесом, или же фрукты в стране, богатой садами).

Таким образом, запомним, что ... деньги делает деньгами общество (и прежде всего общество, в котором существует товарное производство), а не внутренние свойства материала, из которого они созданы.

 

2. Деньги как мера стоимости и масштаб цен

В обществе с более развитым товарообменом деньги играют не только посредническую роль в обмене, служат не только средством обмена, но и мерой стоимости, масштабом цен.

На самом раннем этапе товарообмена не было необходимости иметь такой товар, в определенных количествах которого можно было бы выразить стоимость других товаров. На этом этапе непосредственно сравнивались количества затраченного труда; люди определяли, сколько труда нужно затратить на производство товара, который они хотят получить в результате обмена. Зная, во что обходится производство собственного товара, они решали, стоит ли менять его на соответствующий товар или нет.

С ростом разделения труда между отдельными племенами, а также между представителями одного племени стало все труднее определять, какое количество труда нужно затратить на производство товара, который может быть получен в результате обмена. Так появилась необходимость в товаре-посреднике, выражающем стоимость всех товаров. Поскольку люди уже не были вынуждены обменивать свои товары непосредственно на другие товары, а могли обменивать их на всеобщий товар, т. е. на деньги, и на деньги покупать необходимые им товары, то естественно, что деньги и стали тем, в чем выражается стоимость товаров. На этом этапе людям уже достаточно было знать, какое количество труда необходимо затратить на производство своего товара и на производство товара, выполняющего роль денег, т. е. какова стоимость различных товаров по отношению к всеобщему товару, или, другими словами, какова стоимость товаров в денежном выражении.

Например, там, где роль денег играл крупный рогатый скот, один раб стоил 20 голов крупного рогатого скота, один металлический щит — 100, 2 фунта серебра — 60 голов и т. д., т. е. стоимость и цену различных товаров люди выражали в определенном количестве голов крупного рогатого скота.

Подобным образом обстояло дело у древних греков или 1000 лет тому назад у венгров. По существу эта картина уже соответствует современному положению, когда цену всех товаров мы выражаем в деньгах, в определенном количестве золота.

На начальной стадии товарообмена еще нет необходимости делать разницу между стоимостью и ценой! Случается, конечно, что вследствие повышенного спроса на какой-нибудь товар его можно обменять на большее количество голов скота, чем то, что соответствует вложенному в его производство труду. Однако это зависит лишь от случайных изменений на рынке. На этой стадии не существует постоянной и обязательной разницы между ценой и стоимостью. Такая разница возникает при капиталистическом способе производства, где в различных отраслях производства различно органическое строение капитала.

Так как деньги уже служат не только средством обмена, но и мерой стоимости, из многообразия товаров, играющих в различных случаях роль денег, выдвигаются металлы. Действительно, затрачивая определенное количество труда в земледелии или скотоводстве, человек заранее не знает, какое количество продукции он получит, потому что на земледелие влияют погодные условия, скотоводство несет урон от различных заболеваний. Следовательно, сельскохозяйственная продукция неудобна для использования в качестве меры стоимости. С металлом дело обстоит иначе: для производства определенного количества металла необходимо постоянно затрачивать приблизительно одинаковое количество труда. Применение металлов в качестве денег имеет и другие преимущества: путем взвешивания можно точно определить вес кусков металла, различные куски одного и того же металла имеют одинаковое качество, и соответственно стоимость куска металла определенного веса равна стоимости другого куска того же веса. Если, например, где-нибудь роль денег играет скот, то это связано с рядом неудобств, потому что скот бывает хороший и плохой, крупный и мелкий. Аналогично обстоит дело и с мехами в роли денег: меха есть хорошие и плохие, шкурки маленькие и большие. Если же единица измерения сама по себе непостоянна, то с ее помощью весьма трудно что-либо измерять.

Роль денег как масштаба цен также делает более удобным использование металлов для этой цели. Масштаб цен должен быть таким, чтобы с его помощью можно было выразить любую цену. Качество товара, играющего роль масштаба цен, не должно изменяться от деления на части или, напротив, их сложения. Скот в роли денег этим условиям не удовлетворяет: действительно, нельзя животное разделить на части, а затем вновь сложить. Этим условиям также не удовлетворяли ни меха, ни драгоценные камни, ни рабы. Чем более интенсивным становился товарооборот внутри племени, чем более мелкие количества товаров обменивались, тем необходимее становились металлические деньги. У различных народов роль денег играли железо, медь, бронза, золото, серебро, платина.

По понятным причинам цивилизованные народы из широкого круга металлов в качестве материала для изготовления денег выбрали благородные металлы: золото и серебро. Спартанцы, у которых товарооборот был на исключительно низком уровне, могли еще довольствоваться железными деньгами. У афинян были серебряные и золотые деньги. Сегодня трудно даже себе представить в обращении железные деньги. Наверное, в день выдачи заработной платы каждый рабочий получал бы около центнера железных денег. Именно благородные металлы, имея небольшой вес и небольшие размеры, представляют собой большую ценность, на их производство постоянно затрачивается приблизительно одно и то же количество труда, их по желанию можно поделить на более мелкие куски, а эти куски вновь соединить в один, и при этом не теряется стоимость, на них, наконец, имеется постоянный спрос, и понятно, что в конечном счете благородные металлы и стали у цивилизованных народов использоваться для изготовления денег.

 

3. Роль государства в возникновении денег

С тех пор как золото и серебро начали выполнять роль денег, стало гораздо легче совершать товарообмен. Однако еще оставались большие трудности.

Золото и серебро в природе редко встречаются в чистом виде, обычно — в сочетании с другими, менее ценными металлами. Вследствие этого, когда товар продавали, необходимо было проверять, насколько чистым является золото или серебро, полученное за товар, т. е. нужно было устанавливать, сколько чистого золота или серебра содержится, например, в 1 тыс. весовых единиц. Все это требовало больших затрат труда.

Но даже тогда, когда чистота золота устанавливалась, его использование в качестве денег было связано с трудностями. При каждой покупке приходилось отвешивать определенное количество золота. Когда шла речь о небольших количествах, это было затруднительно, потому что точные весы отсутствовали. Кроме того, вследствие постоянного измельчения золота, некоторая часть его превращалась в пыль, что приводило к потерям.

Для того чтобы преодолеть эти трудности, некоторые епископы, города и короли стали пускать в обращение куски золота и серебра, имеющие определенный вес и пробу. На поверхности этих кусков ставилась печать того, кто пускал их в оборот. Он нес ответственность за то, чтобы куски имели соответствующий вес и пробу.

Так из серебра и золота стали чеканить деньги, монеты, наподобие тех золотых монет достоинством в 10 и 20 крон и серебряных монет достоинством в 1, 2 и 5 крон, которые известны нам. Упомянутые монеты есть не что иное, как определенные количества золота и серебра. Придавая им определенную форму и вид, государство удостоверяет, что они действительно содержат соответствующее количество золота или серебра. Государство не создает стоимости золотых денег, но ее лишь регулирует.

Со временем право выпускать золотые деньги, право их чеканить стало принадлежать исключительно королям и князьям. С распространением чеканных денег они превратились в меру стоимости и масштаб цен, и люди постепенно начинали забывать о связи между монетой и ее золотым или серебряным содержанием. Сегодня, покупая какой-нибудь товар, например пару обуви, мы не говорим, что она стоит 5—10 г золота, a говорим, что она стоит 15—30 крон, или марок, или франков. Разрыв между номинальной стоимостью монеты и ее реальным металлическим содержанием становится полным, когда в государстве чеканка денег осуществляется так регулярно, что в качестве денег принимаются уже только монеты данного государства. Например, в Венгрии никто не принимает иных монет, кроме венгерских и австрийских, хотя другие монеты тоже сделаны из золота.

Короли и князья часто злоупотребляли правом чеканки денег. Люди привыкли к монетам и уже не особенно интересовались их золотым или серебряным содержанием, так что для королей стало прибыльным делом, не изменяя названия монет, выпускать их с уменьшенным содержанием золота или серебра. Деньги в то время приходилось менять очень часто, потому что техника чеканки была недостаточно совершенной, и находившиеся в обороте монеты быстро стирались, на них исчезали следы государственной чеканки. Короли максимально использовали это. История чеканки денег в средние века есть не что иное, как история фальсификации денег королями и их доверенными лицами. Приведем несколько примеров из истории чеканки денег в Венгрии.

Если мы пролистаем объемистые книги по истории Венгрии, то найдем там рисунки серебряных денег, так называемых динар, выпускавшихся при различных королях эпохи Арпадов. Монеты на рисунках выглядят в основном одинаково, однако их вес и стоимость стремительно падали. Средний вес динаров, чеканившихся во время господства династии Арпадов, изменялся следующим образом (в г):

Стоимость серебряных монет, чеканившихся венгерскими королями, в современных ценах выглядит так (в филлерах):

«Главным недостатком серебряных монет Арпадов было то, что они быстро стирались и их то и дело приходилось обменивать. Это, не говоря о злоупотреблениях при обмене, было не очень выгодно для населения, потому что обмен производился не поштучно, а по весу»,— писал Ачади в своей книге «История венгерского государства».

После каждого нового обмена денег население получало монеты со все меньшим содержанием серебра. Название монет оставалось прежним, но их действительная стоимость уменьшалась. Доход от такого падения фактической стоимости стал постоянным доходом венгерских королей и назывался доходом lucrum cameral (королевской камеры). Чтобы ежегодно иметь этот доход, некоторые короли каждый год обменивали находившиеся в обороте серебряные монеты. Всех заставляли обменивать старые динары на новые. Каждого, у кого находили после обмена старые монеты, объявляли фальшивомонетчиком. Постоянное уменьшение серебряного содержания денег привело к тому, что в международной и оптовой торговле стало невозможно использовать монеты по их достоинству: люди вынуждены были вернуться к использованию весовых количеств серебра. Постоянное ухудшение денег лишило государственные деньги смысла. А смысл состоял в том, что государство, выпуская серебряные монеты, гарантировало определенное серебряное содержание в них.

Короли фальсифицировали деньги. Ачади в «Истории венгерского государства» писал: «Впрочем, пример в этом деле подал император Фридрих, скупец в короне, который чеканил столь плохие деньги, так называемые шиндерлинги, что полагали, будто выход из нищеты заключается в чеканке еще более плохих денег».

Насколько неблагополучно обстояло дело с деньгами в других странах, свидетельствует указ венгерского короля Фердинанда I от 15 января 1543 г.:

«Мы поняли, — пишет король, — что хорошие серебряные деньги настоящих и прошлых венгерских королей часто скупают за некачественные иностранные деньги и в больших количествах вывозят за границу, где их продают с целью переплавки. Тем самым наносится большой ущерб нашим подданным, и вся страна уже заполнена некачественными, не имеющими никакой цены деньгами». Поэтому король строго запретил вывоз венгерских денег из страны.

Этот документ свидетельствует о том, что короли могли, пользуясь своей властью, извлекать выгоду из чеканки плохих денег, но они не могли устанавливать покупательную способность денег. Так как страна соприкасалась с другими странами, покупательная способность денег складывалась в соответствии с их серебряным содержанием.

А поскольку за границей деньги были часто еще хуже, чем в Венгрии, венгерские монеты вывозили в другие страны и там переплавляли в серебро.

Особенно была известна неполноценными деньгами Польша. Польские деньги заполнили и Венгрию. В 1625 г. Бетлен Габор, трансильванский князь, попытался заключить соглашение с императором и польским королем о чеканке одинаковых денег, но у него ничего не получилось.

О том, какую сумятицу вносили неполноценные деньги, свидетельствует следующее описание:

«Несомненно, что все те беды, которые обрушили на плечи английской нации в течение четверти века плохие короли, плохие министры, плохие парламенты и плохие судьи, — пишет известный английский историк Маколей о 1696 г., — не сравнимы с той бедой, которую в течение одного года принесли плохие золотые монеты и плохие шиллинги... Ничего нельзя было купить без перебранки. В каждой лавке шла ссора с утра до вечера. Между хозяевами и поденщиками споры были неизбежны, как неизбежно наступление субботнего вечера. Все стало дороже. Рабочий, получая кусочек металла, полагал, что получает шиллинг, но когда он хотел купить пинту соли или хлеба, то у него с трудом брали его за половину стоимости».

Беспорядки в области чеканки денег существовали до новейшего времени, до тех пор, пока класс буржуазии не стал решающим фактором в капиталистических странах. Сегодня техника чеканки денег стала столь развитой, что при выпуске венгерских золотых монет достоинством в 10 и 20 крон законом допустимо отклонение в весе только на 2 % и в пробе — на 1 %. Законом устанавливается норма чеканки, т. е. сколько золотых монет достоинством в 10 или 20 крон можно чеканить из 1 кг золота. В современных капиталистических странах норму чеканки никогда не меняют.

Однако постоянный уровень металлического содержания еще не обеспечивает постоянного уровня покупательной способности денег. Дело в том, что количество труда, которое необходимо затратить при производстве определенного количества золота или серебра, только относительно постоянно, например по отношению к количеству труда, которое затрачивается в процессе сельскохозяйственного производства, где, как уже указывалось, колебания весьма существенны. В истории случались большие колебания и с золотом, и с серебром. В новое время, с открытием Америки, в Европу хлынули большие количества золота и серебра, заключавшие весьма небольшие количества труда. Это вызвало стремительный рост цен. Подорожание товаров должно было произойти, поскольку обменивались эквивалентные количества труда; заключенное же в золоте или серебре количество труда уменьшилось, но из определенной весовой единицы золота и серебра по-прежнему чеканили столько же монет соответствующего достоинства, сколько и прежде. Только современному капитализму удалось ликвидировать колебания, связанные с изменением расходов на производство золота.

 

4. Стоимостные знаки, заменяющие деньги

Стоимость настоящих денег, естественно, равна стоимости тех товаров, которые покупаются на эти деньги. Нетрудно сообразить, что функции денег могут выполнять и различные стоимостные знаки, заменяющие деньги. Вовсе не обязательно, чтобы деньги как мера стоимости, точнее, как масштаб цен, существовали в действительности. Чтобы установить, что цена какого-нибудь товара равна 10 или 100 кронам, достаточно мысленно представить деньги, но нет необходимости иметь их в реальном виде. В данном случае деньги выступают как мысленно представляемые счетные деньги.

«Деньги как счетные деньги могут существовать вообще лишь идеально, в то время как действительно существующие деньги вычеканены по совершенно иному масштабу. Так, во многих английских колониях Северной Америки деньги, находившиеся в обращении вплоть до конца XVIII столетия, состояли из испанских и португальских монет, в то время как счетные деньги были повсюду те же самые, что и в Англии».

В законах святого Иштвана в Венгрии в качестве расчетных денег фигурировала серебряная марка; у древних греков — серебряный талентум; ни серебряная марка Венгрии, ни талентум в Греции не существовали в качестве настоящих чеканных денег.

Деньги как средство обмена поначалу всегда выступают в виде настоящих металлов, и в этом случае всегда обмениваются эквивалентные стоимости. Но с развитием товарообмена и денежного обращения вскоре средством обмена становятся стоимостные знаки, заменяющие деньги. Внимательнее исследуя этот процесс, можно сказать, что полноценные золотые монеты только в начале своего обращения являются полноценными деньгами. В ходе обращения они изнашиваются, подлинная стоимость монеты становится ниже стоимости, указанной на ней. До тех пор, пока износ монеты не достигнет границы, установленной законом, она продолжает обращаться в качестве полноценной денежной единицы; она превращается в символ собственной субстанции.

Почему это возможно? Потому что монеты отчуждаются от золота как мера стоимости. Люди не для того продают свои товары, чтобы накапливать у себя полученные деньги, а для того, чтобы на полученные деньги покупать другие, нужные им товары. Товар и деньги в процессе обращения постоянно меняются местами. Крестьянин продает мешок зерна за золотую монету достоинством 20 крон, на полученные деньги покупает пару сапог; сапожник сразу передает эту монету торговцу кожей за полученный от него товар; торговец кожей передает монету дальше — владельцу кожевенного завода; владелец завода покупает на нее у сельского скупщика сырую кожу; от скупщика эта монета вновь попадает к крестьянину взамен за шкуру околевшего быка — монета совершила кругооборот, но она опять не задерживается у землепашца; вместе с другими монетами он несет ее на рынок, где покупает нового бычка взамен околевшего.

Т — Д — Т, товар — деньги — товар, — это схематическая формула простого товарооборота; товарооборота, цель которого — продать какой-нибудь товар и вместо него приобрести другой. Очевидно, что как для землепашца, так и для сапожника, торговца кожей или же владельца кожевенного завода совершенно безразлично, является ли эта золотая монета достоинством 20 крон, игравшая посредническую роль в обмене, полноценной или нет, имеет ли она какую-нибудь стоимость или совсем ее не имеет. Для них важно лишь то, чтобы она действительно была средством обмена, т. е. чтобы ее приняли взамен за товар, стоимость которого равна стоимости товара, который отдается за эту монету. Другими словами, если продавец в своем товаре воплощает такое количество труда, какое заключено в полноценной золотой монете достоинством 20 крон, и такое же количество овеществленного труда получает, то ему, собственно, все равно, стоит ли та монета, которая играла посредническую роль в обмене, 20 крон или нет, имеет ли она вообще стоимость. На этом основывается использование изношенных золотых денег, металлических денег, стоимость которых ниже их нарицательной стоимости, и государственных бумажных денег.

У нас, как и в других странах, имеют хождение металлические монеты, стоимость которых ниже их нарицательной стоимости. Стоимость серебряных крон, никелевых монет достоинством 10 и 20 филлеров, медных монет достоинством 1 и 2 филлера далека от той стоимости, которую эти монеты представляют в обращении. За 100 никелевых монет нарицательной стоимости 20 филлеров можно купить столько же товара, как за золотую монету в 20 крон. Но если бы кому-нибудь было позволено чеканить монеты из собственного никеля, то он бы имел самое выгодное и прибыльное дело в мире, потому что то количество никеля, из которого можно отчеканить 100 никелевых монет достоинством 20 филлеров, можно купить за 3—6 крон. Подобным же образом обстоит дело и с медными монетами, и с серебряными кронами. Стоимость, которую они представляют в обращении, гораздо выше стоимости их металлического содержания, выраженной в настоящих деньгах — в золоте. Именно поэтому право чеканить деньги принадлежит государству и закон карает как фальшивомонетчиков тех, кто пытается чеканить полновесные серебряные, никелевые или медные монеты, хотя это в подлинном смысле и не есть фальсификация денег. То, что наши золотые монеты есть полноценные деньги, а серебряные монеты, напротив, — только знаки стоимости, лучше всего знают ювелиры и золотых дел мастера. Если они нуждаются в золоте, они без всякого колебания переплавляют в слитки золотые монеты достоинством в 20 и 10 крон, потому что их золотое содержание соответствует нарицательной стоимости монет; однако им и в голову не приходит переплавлять в серебряные слитки серебряные монеты, потому что то количество серебра, которое можно получить, переплавив серебряную монету достоинством 10 крон, можно купить в виде «сырого» серебра за 5 крон.

Таким образом, изношенные золотые, а также серебряные, никелевые и медные монеты выполняют роль средства обмена в виде знаков стоимости, в виде символов того количества золота, которое соответствует их нарицательной стоимости, причем они не вносят никакой путаницы в товарооборот. Стоимости, точнее говоря цены, товаров мы подсчитываем в золоте. Но вместо золота мы принимаем и имеющее меньшую стоимость серебро и никель, потому что знаем, что их примут от нас по той же стоимости, по какой мы приняли их. Если же в виде символов полноценного золота могут выступать имеющие меньшую стоимость металлические монеты, то нет никаких препятствий к тому, чтобы государство изготовляло из материала, стоимость которого ничтожно мала, знаки стоимости, заменяющие в обращении золото; нужно только позаботиться о том, чтобы все принимали их вместо золота. Государство может обязать своих граждан принимать знаки стоимости. Так появляются бумажные деньги с принудительным курсом.

Естественно, что для государства выпуск бумажных денег с принудительным курсом — дело еще более выгодное, чем чеканка серебряных или других золотых денег. Материалы, идущие на изготовление бумажных денег, почти ничего не стоят. По желанию на бумажных деньгах можно отпечатать любое денежное название. В конце XVIII — начале XIX в., когда происходили частые войны и вследствие этого чувствовалась постоянная нехватка денег, правительства в больших количествах пускали в обращение бумажные деньги. Поставщикам, солдатам, чиновникам правительства платили вместо настоящего золота бумажными деньгами определенной нарицательной стоимости. Для правительства этот акт был равносилен конфискации у населения имущества на сумму, равную сумме пущенных в оборот бумажных денег.

Вначале выпуск государственных знаков шел гладко. Государство обязывало своих граждан принимать бумажные деньги по нарицательной стоимости. Люди в свою очередь охотно их принимали, ибо деньги служили только средством обмена и людям было все равно, из какого материала они сделаны. Цена и стоимость измерялись в золоте или соответственно в серебре; в обращении же посредническую роль играли бумажные знаки, соответствующие определенному количеству золота или серебра, точнее говоря, определенному числу серебряных или золотых монет.

Казалось бы, проблема денег была окончательно решена. Казалось бы, каждый мог иметь столько денег, сколько ему нужно: ведь на печатном станке деньги можно печатать днем и ночью. Таким образом представляли себе положение вещей и церковные ордены в областях Верхней Венгрии, которые в 1806 г. обратились к королю Ференцу с просьбой подарить им станок для печатания денег, чтобы, как они выразились, и Венгрия стала, наконец, богатой страной. Крах Австрийского государства в 1811 г. послужил, однако, горьким упреком несведущим в области экономики венгерским господам: на своем опыте они поняли, что станок для печатания денег не есть чудо-машина, с помощью которой можно обогатить страну.

 

5. Количество обращающихся денег

Чтобы понять, почему нельзя безгранично заменять золото бумажными деньгами, нужно помнить, что бумажные деньги могут заменять золото только в обращении, только в качестве средства обмена и только на территории той страны, в которой они выпущены. Золото и вне обращения сохраняет свою полную стоимость: если мы хотим золотые монеты достоинством 20 крон продать по весу, как металлическое золото, то мы почти не понесем потерь; что касается бумажных денег с принудительным курсом, то если государство перестанет принуждать население принимать их, они теряют всю свою стоимость, о чем свидетельствует судьба банков Кошута. Если в обращении обнаруживается избыток золотых денег, то они как сокровище, как драгоценный материал, как международное средство платежа сохраняют полную стоимость; если же в обращении обнаруживается избыток бумажных денег с принудительным курсом, которые могут заменять золото в обращении только в его функции средства обращения, то они обесцениваются. Бумажные деньги и другие знаки стоимости (медные и никелевые монеты) можно пускать в оборот только в том количестве, которое соответствовало бы количеству золота, необходимому для обращения. Требуется, таким образом, установить, сколько денег нужно для осуществления товарооборота.

Если мы не будем принимать во внимание кредитные отношения и если предположим, что все акты обмена совершаются с помощью золотых денег, то очевидно, что в обращении должно быть такое количество золотых денег, стоимость которых равна сумме цен товаров, подлежащих реализации. Однако деньги обращаются быстрее, чем товары; с помощью одних и тех же денег можно совершить один за другим несколько актов обмена, но эти же деньги могут длительное время где-нибудь лежать, не участвовать в обращении. Принимая все это во внимание, можно сказать, что масса денег, находящаяся в обращении, равна сумме цен товаров, поделенной на число оборотов одноименных единиц денег.

Иначе говоря, чем больше товарооборот, тем больше он требует денег (при равном числе оборотов одноименных денежных единиц). Таким образом, с увеличением количества товаров в обращении или с ростом товарооборота и цен должна возрастать масса денег, находящаяся в обращении. И наоборот, если наблюдается экономический застой и товарооборот уменьшается, то уменьшается и масса денег, необходимая для совершения этого оборота. Все это правильно при постоянной быстроте обращения денег, т. е. при условии, что, например, одна крона в течение определенного промежутка времени, в течение дня или недели, совершает постоянное число оборотов. Если растет число оборотов одноименных денежных единиц, то уменьшается масса денег в обращении, если уменьшается число оборотов, то масса денег растет. Но в каждый определенный промежуток времени в обращении находится определенная масса денег, хотя количество ее нелегко определить. Кредит, естественно, видоизменяет приведенную формулу: из суммы цен всех товаров нужно вычесть цены тех товаров, которые будут оплачены позже, и нужно прибавить сумму цен товаров, купленных в прошлом в кредит и оплачиваемых сегодня, минус взаимно уравновешивающиеся задолженности, выплата которых происходит не наличными деньгами, а путем взаимного зачета.

Случается, что в обращении оказывается меньше денег, чем необходимо для совершения оборота. Это бывает в тех случаях, когда в современном капитализме по каким-либо причинам наступает кредитный кризис. В такой ситуации исчезает взаимное доверие между людьми, люди не предоставляют друг другу кредита, при каждой поставке товаров требуют немедленной оплаты наличными деньгами. В этих случаях резко возрастает необходимая для совершения оборота масса денег. В такой обстановке каждый торговец, каждый банкир стремится любой ценой приобрести наличные деньги: они готовы отдать за наличные деньги часть какого-нибудь другого богатства, стоимость которого выше нарицательной стоимости желанных наличных денег.

Приведем интересный пример: «Во время последнего кредитного кризиса осенью 1907 г. в Соединенных Штатах внезапно образовался лаж на деньги — не только на золотые деньги, а на все сорта узаконенных средств платежа, на золотую и серебряную монету, на государственные бумажные деньги (Greenbacks) и на банкноты. Лаж сначала составлял больше 5 % ». Нехватка денег была такой большой, что банки без получения на то полномочий от государства стали пускать в оборот частные бумажные деньги, которые хотя и не принимались государством, но принимались банками, капиталистами и торговцами во взаимных расчетах, вплоть до окончания кризиса. Естественно, что такое явление, когда стоимость денег превосходит их номинальную стоимость, временное.

Иногда в обращении находится большая масса денег, чем нужно для совершения оборота. В этом случае по-разному складывается судьба золотых денег и судьба серебряных, медных или бумажных денег, представляющих в обращении золото. Оказавшиеся в избытке золотые деньги просто-напросто выпадают из обращения, задерживаются, накапливаются у своего владельца, но от этого вовсе не уменьшается их стоимость. Избыток золотых денег в обращении накапливается как сокровище или же переливается за границу в счет платежей, но их стоимость никогда не будет ниже отмечаемой на мировом рынке стоимости заключенного в них весового золотого содержания. Если мы переплавим золотую монету в 20 крон, то полученное количество золота по весу стоит те же 20 крон. Таким образом, если люди имеют больше золотых денег, чем это нужно для совершения торгового оборота, то не возникает никаких проблем, потому что золото и вне процесса обмена сохраняет свою стоимость.

Иначе обстоит дело, если в какой-нибудь стране в обращении находится больше серебряных или медных монет, чем нужно для совершения оборота. В этом случае стоимость серебряных и медных монет в обращении начинает падать и падает до тех пор, пока не достигнет уровня стоимости, при котором избыток серебряных и медных монет, переплавив, можно выгодно продать как «сырое» серебро или медь.

Это обесценение денег можно себе представить следующим образом: пока в обращении находится нужная масса денег, до тех пор, скажем, на 8 серебряных форинтов можно купить столько же товаров, сколько на 8 золотых форинтов; если обнаруживается избыток серебряных монет или медных, то на 8 серебряных форинтов можно купить половину того количества товаров, что на 8 золотых форинтов. В этих случаях цены всегда выражаются в деньгах, которые находятся в избытке, потому что все стараются избавиться от них и задержать у себя полноценные деньги. Так наступает всеобщее подорожание. Одновременно золото вывозится за границу, где обесцененные серебряные или медные деньги принимают только по весу. Всякое подобное обесценение денег тяжелым грузом ложится на плечи трудящихся, о чем свидетельствует следующий интересный пример начала XVII в.

Ш. Такач в работе «Медные деньги как государственное бедствие» в 1703 г. писал:

«Так как горнорудная палата и монетный двор не были способны пустить в оборот хорошие серебряные деньги, а старые серебряные деньги по всей стране настолько износились, что едва можно было прочитать их название, то страну заполнило огромное количество медных денег. Эти низкокачественные, отчеканенные из красной меди деньги, которые называли в то время красными пол-турами, все в большем и большем количестве пускались в обращение. И чем большее количество их попадало в обращение, тем больше падала их стоимость. Согласно данным палаты Кёрмёци, в 1699 г. медных полтур было выпущено еще только на 2364 форинтов, в 1697 г. — уже на 5984, в 1700 г. —на 18 452, в 1702 г. — на 116 318. Таким образом, за неполные семь лет было выпущено медных полтур на 211 158 форинтов. Эти полтуры были в то бедное время самыми распространенными деньгами. Так как эти обесцененные деньги попали в руки наиболее бедных слоев населения страны, то и без того обездоленная и обобранная беднота наиболее остро почувствовала связанное с наплывом неполноценных денег бедствие.

При тогдашнем способе чеканки денег ни одна полтура ни формой, ни весом не была похожа на другую. Это обстоятельство бесконечно облегчало работу фальшивомонетчиков. Кроме того, медь была настолько дешевой, что фальсификация денег стала очень прибыльным делом. Как можно видеть из официальных донесений из районов Кашша, из сомольнокских медных шахт и из районов Тиссы, тракийские и греческие купцы центнерами привозили в западные районы страны фальшивые полтуры.

Хотя медные деньги в обращение были пущены по приказу казны, все же казна первой отказалась принимать медные деньги в уплату налогов. Можно себе представить, каким это было несчастьем для бедняков, в руках которых почти не было денег, кроме полностью обесцененных денег из красной меди. За тяжелый труд беднякам платили медными деньгами, если они свои продукты труда продавали, то получали за них только медные деньги. Если же они хотели что-нибудь купить или оплатить свои долги, то медных денег никто у них не брал!»

Современники в 1703 г. писали, что бесконечная нищета и неслыханная несправедливость являются спутниками медных денег, что если ничего не будет исправлено, то Верхнюю Венгрию ждет полный крах.

Горе народа в то время действительно было огромным. Солдаты, которые свое жалованье получали также в медных деньгах, грабили бедняков. Среди причин, вызвавших революцию Ракоци, одной из главных были бедствия, принесенные медными деньгами.

Медь как металл все же имеет какую-то стоимость; соответственно сделанные из меди монеты всегда имеют какую-то небольшую стоимость. Напротив, бумажные деньги сами по себе никакой стоимости не имеют. Они приобретают стоимость в процессе обращения, поскольку играют роль стоимостных знаков, заменяющих золото. Если бумажные деньги выпадают из обращения, они ничего не стоят. Чем больше выпускается бумажных денег, тем скорее люди стремятся от них избавиться.

Вследствие этого цены товаров, выраженные в бумажных деньгах, растут гораздо быстрее, чем фактическая стоимость, выраженная в золоте. Если, скажем, для совершения оборота необходимо 100 млн. крон золотых денег и в обращение пущены бумажные деньги с принудительным курсом нарицательной стоимостью 100 млн. крон, то все в порядке: бумажные деньги будут обращаться но нарицательной стоимости. Если, однако, в обращение пускаются бумажные деньги нарицательной стоимостью 200 млн. крон, то они будут заменять те же 100 млн. крон золотых денег, т. е. половина бумажных денег будет лишней, но в обращении должны остаться все деньги, потому что вне его они не имеют никакой стоимости. Соответственно цены возрастут вдвое; за одну золотую крону можно купить две бумажные кроны или товар такой же цены. Если в обращение будет пущено бумажных денег на 400 млн. крон, то каждая бумажная крона уже будет заменять только 1/4 часть стоимости золотой кроны, и цены, выраженные в бумажных деньгах, вырастут в 4 раза. Чем больше бумажных денег пускается в обращение, тем ниже их покупательная способность, и за золотую монету определенной нарицательной стоимости нужно давать бумажные деньги все более высокой нарицательной стоимости. Собственно говоря, обесценению бумажных денег нет границ. В 1811 г., во время краха Австрийского государства, денежные названия бывших в обращении бумажных денег были изменены. Их новая нарицательная стоимость составила только 1/5 часть предыдущей нарицательной стоимости. Однако за первым падением последовало вскоре и второе. Во время Первой Французской революции стоимость выпущенных бумажных денег с принудительным курсом (assignata) настолько упала, что за бумажку нарицательной стоимостью 1000 франков нельзя было получить и одного золотого франка.

Так что мечта обогатить страну с помощью государственных бумажных денег, с помощью большого выпуска этих денег несбыточна. Государство, конечно, может пустить в обращение бумажные деньги такой нарицательной стоимости, какой пожелает, но поскольку бумажные деньги имеют стоимость лишь в функции средства обращения, их совокупная стоимость будет всегда равна стоимости золотых денег, которые они заменяют в обращении. Вследствие того, что бумажные деньги с принудительным курсом вносят большую сумятицу в денежную сферу и что с их выпуском связаны крупные колебания цен, государства прекратили выпуск бумажных денег с принудительным курсом и передали право выпуска бумажных денег эмиссионным банкам при выполнении последними определенных условий.

Прежде чем продолжить рассмотрение этого вопроса, необходимо схематично показать, почему необходимы деньги в обществе с товарным производством.

 

6. Роль денег в обществе с товарным производством

Когда товарообмен делается настолько всеобщим, что само производство становится ему на службу, то изменяется экономическая роль денег. Простой товарообмен происходит по формуле Т — Д — Т (товар — деньги — товар). Мы продаем товар, который для нас не имеет потребительной стоимости, и полученные деньги обмениваем на товар, который имеет ту меновую стоимость, содержит то же количество труда, что и проданный нами товар, но который для нас имеет большую потребительную стоимость. На этом для нас товарообмен заканчивается.

Когда товарное производство становится всеобщим и когда созревают необходимые общественные условия, возникает капитализм и вместе с ним уже другая форма обращения денег. Люди продают ненужный им товар не для того, чтобы на вырученные деньги купить товар, который им требуется. Теперь они на деньги покупают товары, чтобы продать их за еще большие деньги. Здесь мы имеем дело с обращением по формуле Д — Т — Д' (деньги — товар — возросшие деньги). Возникает вопрос: как же возможно, чтобы часть людей, владельцы денег, капиталисты, вложив определенное количество денег в товары и продав товары, получают больше денег, чем потратили на их покупку. Ведь мы знаем, что все стремятся дать за товар ровно столько денег, сколько он стоит! Ответ на этот вопрос дает нам учение Маркса. Подробное ознакомление читателей с теорией Маркса не входит в наши задачи. Поэтому для тех, кто не знаком с основами марксизма, мы дадим их в очень кратком изложении.

Капиталисты все товары покупают по их стоимости, т. е. дают за них столько денег, сколько в них заключено труда; по такому же принципу они продают товары дальше. Казалось бы, при таком порядке невозможно получить при продаже большее количество денег. Есть, однако, на товарном рынке специфический товар — рабочая сила. Ставя на службу капиталисту свою способность к труду, рабочие тем самым продают свою рабочую силу. Капиталисты покупают рабочую силу, как всякий другой товар, — по стоимости. Но какова стоимость рабочей силы? Ее определяют точно так же, как и стоимость любого другого товара.

Дневная стоимость рабочей силы определяется количеством труда, заключенным в сумме жизненных средств (пищи, одежды, топлива, жилища и т. д.), необходимых в данной стране для поддержания жизни самого рабочего и его семьи. Предположим, что все это можно произвести в среднем за 5 рабочих часов. Однако капиталист использует рабочую силу рабочего в течение не 5, а 10 часов. Рабочая сила рабочего обходится капиталисту ежедневно, скажем, в 5 крон. Стоимость, которую производит рабочий за 1 день, равна стоимости 10 рабочих часов. Если 1 рабочий час стоит 1 крону, стоимость, произведенная рабочим для капиталиста, равна 10 кронам. Другими словами, рабочий производит для работодателя большую стоимость, чем стоимость его рабочей силы, купленной работодателем в виде товара. Эту дополнительную стоимость, произведенную рабочим, прибавочную стоимость, капиталист присваивает себе. Вот так становится возможным приобретение дохода без затраты на то собственного труда. Присвоение капиталистом части стоимости, произведенной рабочим, называется эксплуатацией.

Эксплуатация возникает не только в результате купли и использования рабочей силы. В средние века помещики эксплуатировали крепостных крестьян, отбирали у них прибавочный продукт в гораздо более открытой и грубой форме. Они просто забирали у крестьян определенную часть получаемого ими урожая, а также взимали многочисленные налоги, сверх всего крестьяне должны были 1—2 дня даром работать на помещика. В итоге крестьяне 60—80% результатов своего труда вынуждены были отдавать помещикам. Эксплуатация, следовательно, не есть признак товарного производства; она присуща и предшествующим этапам развития общества. Необходима только одна предпосылка: производительность труда должна быть на таком уровне, чтобы трудящийся мог производить больше продуктов, чем нужно для поддержания его собственного существования, чтобы у него было что отнять.

В обществе с товарным производством процесс эксплуатации, как мы уже указывали, заключается в том, что капиталист в день дает рабочему, продавшему ему свою рабочую силу, столько денег, сколько стоит его рабочая сила, или, другими словами, сколько стоит сумма жизненных средств, необходимых для поддержания существования рабочего, но забирает себе за счет этого стоимость, произведенную рабочим за весь его рабочий день, — в любом случае это больше оплаченной капиталистом стоимости рабочей силы. Почему же рабочий идет на это?

В средние века угроза вооруженного насилия заставляла крепостных крестьян отдавать помещикам значительную долю продуктов своего труда. В современном обществе не угроза непосредственного вооруженного насилия заставляет рабочих идти в кабалу к капиталистам. Их толкает на это нужда. В современном капиталистическом обществе в каждом государстве живут миллионы людей, которые не имеют ни земли, ни других средств производства, ни возможности произвести то, в чем они нуждаются, и которым не остается ничего другого, как продавать свою рабочую силу для того, чтобы добыть себе кусок хлеба. Капиталист же покупает рабочую силу только для того, чтобы в процессе ее использования приобрести прибавочную стоимость. Следовательно, рабочий, будучи свободным, вынужден терпеть эксплуатацию точно так же, как в средние века крепостной крестьянин, над которым висела угроза вооруженного насилия. С эксплуатацией можно покончить только путем свержения капиталистического строя; этот строй в целом держится на вооруженном насилии точно так же, как каждое отдельное помещичье хозяйство в средние века.

После этих необходимых замечаний вернемся к предмету нашего исследования, к роли денег в обществе с развитым товарным производством, к роли денег в капиталистическом обществе. Для товарного производства характерно, что производитель производит продукты не для удовлетворения собственных потребностей, а исключительно для продажи. В процессе производства товара он обычно еще не знает, кто купит готовый товар, найдется ли вообще покупатель. В капиталистическом обществе нет никакого органа, который регулировал бы, какие товары и в каком количестве нужно производить. Это состояние называется производственной анархией. Иногда некоторые товары попадают на рынок в количестве гораздо большем, чем нужно. В таком случае товар остается нереализованным или же его удается сбыть только по очень низкой цене. Бывает, что на рынке есть спрос на товар, но тем не менее производитель не может его реализовать, потому что другой производитель, который изготовляет тот же товар, применил в производстве новую машину или новую технологию, с помощью которой может тот же товар производить с меньшими затратами труда и соответственно продавать товар по более низкой цене. И не только может, но и продает. Продает потому, что его конечная цель — получение максимальной выгоды. Выгода же будет больше, если он продаст очень много товаров по более низкой цене, чем если он продаст мало товаров по более высокой цене. Легко себе представить, насколько продукция ткацкой фабрики дешевле продукции, произведенной ткачом на ручном ткацком станке, или же насколько шляпы, изготовленные на фабрике головных уборов, дешевле шляп, сшитых мастером в небольшой мастерской. Товаропроизводитель может заранее, до того, как отнесет свой товар на рынок, определить его стоимость, выраженную в деньгах, т. е. его цену. Но подобное одностороннее определение цены вовсе не означает, что товар в действительности будет продан по такой цене. Это произойдет только в том случае, если заключенный в товаре труд будет признан общественным трудом. Мы говорим, что заключенное в товаре количество труда является общественным количеством труда, если соответствующий товар произведен с помощью средств производства, уровень развития которых соответствует среднему уровню развития средств производства в обществе, или, другими словами, если затраты труда на производство товара не превышают среднего уровня затрат. Если кто-нибудь будет производить металлические изделия кустарным способом, в то время как налажен выпуск этих изделий на больших заводах с помощью крупных машин, то количество труда, заключенное в товарах, произведенных ручным способом, не будет общественным количеством труда. И хотя этот товар содержит в себе количество труда большее, чем общественное количество труда, продать его можно только по цене, соответствующей общественным затратам труда.

Здесь уместно указать на то различие, которое существует между идеальными счетными деньгами и реальными деньгами. Когда товаропроизводитель или торговец вешают на товар бумажную бирку, с помощью которой они сообщают миру, сколько денег они хотят получить за товар, то деньги выступают как счетные деньги. Но для товаровладельца недостаточно выразить цену своего товара в мысленно представляемых деньгах. Ему необходимо цену реализовать, т. е. продать товар за реальные деньги, ибо только в этом случае он получит прибыль.

В товарном производстве с его анархией единственным и неизбежным регулятором служит рынок. В зависимости от того, сколько денег, настоящих, реальных денег, можно получить за товар, капиталист регулирует свое производство. Так как не существует никакого органа, который бы заботился о том, чтобы производился такой товар и в таком количестве, какое потребно, обществу, и притом с общественно необходимыми затратами труда, то производитель только в процессе товарообмена, меняя свой товар на деньги, узнает, правильно ли он рассчитал, действительно ли он произвел товар с общественно необходимыми затратами труда и поставил ли он на рынок такой товар, в каком нуждается общество. Судьба товаропроизводителя зависит, как выражается Лифман, от того, найдется ли достаточное число людей, которые будут видеть в покупке данного товара большую пользу, чем в покупке на ту же сумму денег другого товара. При той анархии, какая существует в капиталистическом обществе, количество фактически полученных, реальных денег служит единственным регулятором производства. Если количество фактически полученных денег соответствует той цене, которую установил товаропроизводитель, или, быть может, даже превосходит ее, то все в порядке. Но если это количество денег меньше цены, установленной производителем, если оно ниже фактической стоимости, то производитель несет ущерб и вынужден перейти на производство другой продукции, в которой нуждается общество, точнее говоря, люди, образующие общество.

Капиталистический общественный строй только драконовскими мерами, уничтожением уже произведенных ценностей, способен заставить производство удовлетворять потребности общества. Мелкие производители часто не могут получить на рынке за свои товары того количества денег, которое бы соответствовало вложенному в производство товаров количеству труда, потому что это количество труда выше общественно необходимого количества труда, определяемого внедренными новыми способами производства. В то же время мелкие производители не могут применить новые способы производства, потому что у них недостаточно капитала. Из самостоятельных производителей они превращаются в пролетариев или умирают с голоду.

Существование денег, таким образом, неизбежно для капиталистического общества. Деньги — единственный фактор в этом обществе, который направляет производство. Пустой фантазией был бы такой общественный строй, который сохранял бы капиталистическую сущность, но ликвидировал деньги. Золото в определенной мере можно заменять стоимостными знаками, представляющими деньги ценными бумагами, но регулятором производства в конечном итоге всегда будут реальные деньги.

 

7. Банковые билеты

Со становлением капиталистического товарного производства кругооборот Д—Т—Д' (деньги — товар — возросшие деньги) расщепляется по времени на два процесса. Производитель продает свой товар торговцу или другому производителю по определенной цене, но деньги он получает не сразу, а только спустя некоторое время, т. е. заключительный процесс происходит по времени несколько позже. Покупатель дает продавцу — теперь уже кредитору — расписку в том, что спустя определенное время сумма, указанная в расписке, будет выплачена наличными деньгами. Если кто-то получил подобное обязательство, он вовсе не обязан сразу по истечении указанного в обязательстве срока требовать наличных денег. Если владелец обязательства покупает какой-нибудь товар у продавца, который знает, что тот, кто выдал обязательство, является человеком состоятельным и по предъявлении обязательства обменяет его на наличные деньги, то в счет уплаты за товар покупатель может вместо наличных денег вручить продавцу обязательство. Если новый владелец обязательства совершает товарную сделку с каким-нибудь другим дельцом, который также полностью доверяет платежеспособности лица, выдавшего обязательство, то ему, в свою очередь, можно вместо наличных денег передать обязательство. Чем больше людей знают лицо, выдавшее обязательство, как богатого и платежеспособного человека, тем дольше обязательство находится в обращении в качестве заменяющего наличные деньги средства обмена. Оно обращается до тех пор, пока кто-нибудь его не обменяет на наличные деньги.

В счет уплаты люди принимают обязательства вместо денег потому, что они уверены, что обязательство можно в любой момент обменять на наличные деньги. Чем известнее должник, тем больше людей принимают его обязательства. А если выдает расписки, берет на себя обязательства платежа банк, пользующийся в стране доверием, то его бумаги будут всеми приниматься в качестве денег. В этом заключается сущность банковых билетов.

Важно хорошо уяснить себе разницу между заменяющими деньги стоимостными знаками (бумажными деньгами) и представляющими деньги банковыми билетами.

Бумажные деньги выпускаются государством. Они могут заменять в обращении реальные деньги, потому что государство объявляет их законным средством обмена. Но какова бы ни была нарицательная стоимость бумажных денег, их фактическая стоимость будет равна лишь стоимости золотых денег, необходимых для совершения товарооборота. Бумажные деньги всегда выпускаются с принудительным курсом и должны приниматься всеми на территории страны, где они выпущены.

Банковые же билеты появляются не в результате функционирования денег как средства обмена, а в результате их функционирования как средства платежа. Банковые билеты не заменяют реальных денег, а представляют их. Люди принимают банкноты не потому, что государство их к этому принуждает, а потому, что они уверены в том, что банкноты можно в любое время обменять на настоящие золотые деньги. Именно потому, что все в этом уверены, никто не требует вместо них реальных денег. Какой бы высокой нарицательной стоимости ни попадали в обращение банковые билеты или обязательства, это не вызывает понижения их стоимости, потому что каждое обязательство или банковый билет представляет собой результат реальной товарной сделки или экономически обоснованной кредитной сделки. Бывает, конечно, что тот, кто выдает обязательство, становится неплатежеспособным и его обязательство полностью обесценивается. Это, однако, частный случай, который непосредственно не затрагивает стоимости других обязательств, находящихся в обращении.

Банковые билеты, таким образом, есть не что иное, как кредитные обязательства, выпускаемые банками, которые имеют на это соответствующие полномочия от государства. Естественно, что и выпуск банковых билетов в своем развитии прошел через ряд этапов, пока не достиг современного уровня. В некоторых странах, издавна известных развитой торговлей, уже очень давно использовались банковые билеты, представляющие деньги. Первые следа банковых билетов обнаруживаются уже в VI в. до н. э. у древних вавилонцев. В каждом государстве с развитием товарного производства и кредитных отношений возникают какие-то формы банковых билетов. Мы не будем шаг за шагом прослеживать эволюцию банковых билетов, отметим только тот факт, что выделение золота в качестве денег сыграло большую роль в распространении и развитии банковых билетов. Золотые деньги в обращении изнашиваются, стираются, и тем самым падает их реальная стоимость. Поэтому представилось разумным депонировать золото или серебро в надежном месте, в каком-нибудь банке, а в обращение пускать документ, свидетельствующий об их депонирование. Благодаря этому благородный металл не подвергается износу. Примером подобного решения проблемы может служить Гамбургский банк оптовой торговли, куда купцы депонировали серебряные слитки, а между собой расплачивались ассигнациями на этот же банк.

До середины XIX в. выпуск банковых билетов был частным делом банков. Государство не вмешивалось в эту область. Каждый банк выпускал столько банковых билетов, сколько мог. Их выпуск был весьма доходным предприятием. Доходность заключалась в том, что банки предоставляли предпринимателям займы не в наличных деньгах, а в банковых билетах; предприниматели же платили проценты, как если бы получили заем в наличных деньгах. Пока банки пользуются доверием в обществе, только небольшая часть владельцев обязательств требует обменять их на наличные деньги, и поэтому банки имеют возможность в виде банковых билетов ссужать гораздо большие суммы и соответственно получать больше процентов, чем если бы они предоставляли ссуды золотом, находящимся в их распоряжении.

Именно эта выгода толкает банки на выпуск банковых билетов в таких больших количествах, которые превышают наличные денежные запасы банка. Если по каким-нибудь причинам доверие к банку пошатнулось, то владельцы банковых билетов одновременно требуют обменять банковые билеты на наличные золотые или серебряные деньги. Банк же, не располагая необходимым количеством денег, не может обменять выпущенные им билеты и становится банкротом.

Пока государство служило интересам помещиков, получавших доходы от своих крепостных натурой и мало подверженных денежным кризисам, оно почти не интересовалось выпуском банковых билетов. Но когда товарное производство стало всеобщим и государство начало представлять в основном интересы класса буржуазии, тогда выпуск банковых билетов попал в сферу государственного регулирования. Результатом вмешательства государства было то, что в каждой стране только один банк стал получать право выпускать банковые билеты и к тому же — под строгим контролем государства. Государство следит главным образом за тем, чтобы между фактическим золотым запасом банка и нарицательной стоимостью выпущенных им банковых билетов соблюдалась определенная пропорция; банк обязан периодически отчитываться о наличных золотых или серебряных запасах, в короткое время сообщать о поступивших требованиях, а также докладывать о полной нарицательной стоимости банковых билетов, находящихся в обращении. Так как выпуск банковых билетов, как мы уже указывали, — весьма прибыльное дело, то некоторые государства, предоставляя определенному банку привилегию выпускать банковые билеты, оговаривают для себя значительное участие в получаемых прибылях. На этом мы остановимся подробнее, когда будем говорить о венгерской денежной системе. Сейчас мы хотели бы отметить только то, что в капиталистических странах банковые билеты, выпущенные центральными эмиссионными банками, обращаются собственно как деньги. Банкноты английского банка служат законным средством платежа, т. е. все обязаны их принимать по нарицательной стоимости, а банк, если кто-нибудь потребует или пожелает, готов обменять их на золото. Банковые билеты французского и австро-венгерского банков так же без всякого ограничения служат законным средством платежа.

Необходимо сказать, что наряду с банковыми билетами существуют и другие ценные бумаги, представляющие деньги. Среди них наиболее распространены чеки. Если кто-нибудь депонировал в банке сумму денег, то, расплачиваясь за что-либо, он может вместо наличных дать чек, т. е. оплачиваемую по первому требованию ассигнацию на определенную сумму, которую можно обменять на наличные деньги в банке или же передать кому-нибудь в счет уплаты. Принимать чеки вместо наличных денег не обязательно, но в кругу капиталистов это, как правило, делается. В Англии оплата чеками настолько распространена, что даже в магазинах, в местных лавках домохозяйки расплачиваются не наличными деньгами, а чеками.

В ходе кредитных сделок возникло и такое средство платежа, как вексель. Однако векселя по выполняемой ими роли не так близки к деньгам, как банковые билеты и чеки. Векселя отличаются от банковых билетов или чеков тем, что банковые билеты и чеки могут быть обменены на наличные деньги в любое время, а векселя — только через определенное, указанное на них время. Вследствие этого векселя в обращении также представляют реальные деньги, но не в полной стоимости, а за вычетом процентов, приходящихся на оставшееся до срока выплаты время. В современном капиталистическом обществе оборот, совершаемый представляющими деньги банковыми билетами и другими ценными бумагами, во много раз превосходит оборот, совершаемый реальными деньгами.

 

8. Денежная система Венгрии

Венгрия номинально имеет свою денежную систему, т. е. чеканятся отдельно венгерские монеты и отдельно австрийские. Но эти два вида денег, отличаясь внешним видом, по существу совершенно одинаковы: их чеканят из одного материала, норма чеканки одинакова, они имеют одно и то же название, так что в обращении никого не волнует, какие деньги он получил — венгерской или австрийской чеканки. Банковые билеты же во всем одинаковы: на одной стороне соответствующие надписи сделаны на венгерском языке, на другой — на немецком и иных языках.

Основу сегодняшней венгерской денежной системы составляет золото. Из золота чеканятся монеты достоинством 10 и 20 крон. Вес и металлическое содержание золотых денег строго контролируются. Если износ монеты достиг определенного предела, ее изымают из обращения.

Золотые деньги достоинством 10, 20 крон, а также выпущенные в небольшом количестве золотые деньги достоинством 100 крон — это полноценные деньги. Поэтому и за границей они всегда имеют точно такую же стоимость, как в Венгрии. Наряду с золотыми деньгами в обращении находятся серебряные деньги достоинством 1, 2 и 5 крон. Серебряные монеты не считаются полноценными деньгами. В настоящее время цена 1 кг чистого серебра колеблется от 60 до 90 крон. Из 1 кг чистого серебра чеканятся 200 монет достоинством в 1 крону. Если мы переплавим серебряную монету достоинством в 1 крону, то ее серебряное содержание будет стоить приблизительно 30—40 филлеров. Еще меньше фактическая стоимость бронзовых монет достоинством 1 или 2 филлера.

Разницу между полноценными и неполноценными деньгами ярко иллюстрирует следующий пример. Наш монетный двор обязан принять от каждого, например от золотодобытчиков, сырое золото и за вычетом нескольких пробных крон и других пошлин изготовить из полученного золота монеты достоинством 10 или 20 крон или выдать уже имеющиеся готовые монеты. Изготовление монет из 1 кг золота обходится в 6 крон. Серебряные же монеты для частных лиц вообще не чеканятся. Заказывать их имеет право только государство!

Отметим еще, что Венский монетный двор чеканит специальные золотые и серебряные монеты для торговых целей. Речь идет о золотых дукатах и таллерах Марии Терезы с отметкой 1780 г. Эти монеты чеканятся для торговых операций в Малой Азии, потому что тамошние народы пользуются упомянутыми монетами. Внутри страны эти монеты редко участвуют в обращении и принимать их не обязательно.

В монархии в обращении уже нет заменяющих деньги бумажных стоимостных знаков, бумажных дёнег. Последними подобного рода деньгами — старшее поколение их еще помнит — были бумажные деньги нарицательной стоимостью 5 и 50 форинтов, но они уже исчезли из обращения. Находящиеся в обращении бумажные денежные знаки есть не что иное, как представляющие деньги банковые билеты достоинством 10, 20, 50, 100 и 1000 крон, выпускать которые имеет право исключительно Австро-Венгерский банк — единственный эмиссионный банк монархии. Наши банковые билеты — это обязательства банка, которые он согласно букве закона обязан в любое время обменять на законные металлические деньги. Об этом гласит текст на банковом билете.

Наиболее существенными являются слова, которые гласят, что банк обязан сразу, по первому требованию, выдать в обмен за банкнот той же стоимости законные металлические деньги. Но что это такое — законные металлические деньги? В Венгрии согласно закону существует золотая валюта. Золото и есть законные металлические деньги. Следовательно, банк по предъявлении банкового билета должен был бы за него в любое время дать золото. Но в законе есть еще один пункт, который на определенный срок освобождает банк от обязанности выплачивать золото по предъявлении банкового билета и обязывает его выдавать за этот билет только серебро. А банковые билеты Австро-Венгерского банка служат в монархии законным средством платежа, т. е. все обязаны принимать их по нарицательной стоимости. Банковыми билетами они являются по тексту и внешнему виду, а также по тому, что эмиссионные банки по желанию любого действительно дают за них золото, хотя не обязаны это делать. В то же время банковые билеты имеют характер бумажных денег, потому что все вынуждены принимать их по нарицательной стоимости, никто не имеет права требовать, чтобы банк выдал золото по предъявлении их.

Как мы уже сказали, Австро-Венгерский банк — единственный банк монархии, который имеет право выпускать банковые билеты. А так как государство придает им характер принудительного обращения, то выпуск билетов находится под строгим государственным контролем. Государственный контроль успокаивающе действует на владельцев банковых билетов, поддерживает доверие к банку, предупреждает массовое предъявление банкнот к оплате, что оказало бы на экономику страны катастрофическое действие. Государственный контроль заключается в том, что управляющий банком назначается королем, что банк еженедельно обязан сообщать, каковы его наличные золотые запасы и сколько банковых билетов находится в обращении. Банк не может выпускать банковые билеты в неограниченном количестве.

Выпуск их ограничивается двумя способами. Во-первых, банки имеют право свободно выпускать банкноты лишь до тех пор, пока полная нарицательная стоимость выпущенных банкнотов не превзойдет наличный золотой запас банка (считая иностранные золотые векселя) в 1,5 раза. Если, например, стоимость наличных золотых запасов банка равна 2 млрд. крон, то банк может выпустить банкнотов общей нарицательной стоимостью не больше 3 млрд. крон. В таких случаях говорят, что банковые билеты имеют золотое обеспечение на 2/3. Но прежде чем достигается верхний предел, вступает в действие другое ограничение. Дело в том, что если нарицательная стоимость находящихся в обращении банкнотов превзойдет на 600 млн. крон наличные золотые запасы банка, то при дальнейшем выпуске банковых билетов банк должен платить государству 5%-ный годичный налог с оборота банковых билетов. Подобным образом государство ограничивает их выпуск.

Банк, естественно, заинтересован в том, чтобы в обращении было как можно больше банковых билетов: общество получает от банка банковые билеты не бесплатно, а под проценты, как и реальные деньги. Нуждаясь в деньгах и в то же время располагая имуществом, т. е. будучи кредитоспособными, отдельные люди, крупные предприятия, денежные институты обращаются к эмиссионным банкам за ссудой. Банк устанавливает так называемую официальную процентную ставку, величина которой колеблется от 3 до 7% и обычно равна 4— 4,5%. Взявшие ссуду банка получают ее не полностью, а, как и в любом другом денежном институте, за вычетом процентов, взимаемых за предоставление ссуды. Эмиссионные банки, конечно, ссуду выдают не в золоте, а банковыми билетами. Чем больше ссуд сумеет выдать банк, тем больше его доход от процентов. А так как банк может выпустить банковые билеты на сумму, в 1,5 раза превышающую его наличные золотые запасы, то вполне понятно, что он стремится максимально использовать право выпуска банковых билетов.

Мы уже упомянули, что государство ввело еще одно ограничение, которое заключается в том, что при выпуске банковых билетов на сумму, превышающую на 600 млн. крон наличные золотые запасы, банковые билеты облагаются 5%-ным налогом в пользу государства. Вследствие этого банк выпускает банкноты на сумму выше указанной только в том случае, если величина процента, взимаемого с предоставленной ссуды, выше 5%, т. е. другими словами, если официальная процентная ставка выше 5%.

 

9. Деньги в мировом обращении

«Выходя за пределы внутренней сферы обращения, деньги сбрасывают с себя приобретенные ими в этой сфере локальные формы — масштаба цен, монеты, разменной монеты, знаков стоимости — и опять выступают в своей первоначальной форме слитков благородных металлов. В мировой торговле товары развертывают свою стоимость универсально. Поэтому и самостоятельный образ их стоимости противостоит им здесь в качестве мировых денег. Только на мировом рынке деньги в полной мере функционируют как товар, натуральная форма которого есть вместе с тем непосредственно общественная форма осуществления человеческого труда «in abstracto»».

Когда мы переезжаем границу, мы внешне не замечаем тех изменений, которые происходят с деньгами. На границе или в каком-нибудь банке иностранного государства наши золотые деньги, одетые в австро-венгерский мундир, обменивают на деньги, одетые в мундир другой страны. Внешне ничего особенного не происходит.

В действительности же деньги претерпевают огромное изменение. Наши деньги, которые внутри страны — вне зависимости от их золотого содержания — выступают в роли законного платежного средства, за границей рассматриваются только в качестве «сырого» золота. Наша золотая монета достоинством 20 крон — это уже не золотые 20 крон, а 6,1 г «сырого» золота и как таковые пересчитываются в деньги соответствующей страны.

Если мы хотим использовать за границей для платежей больше золотых денег, эта особенность проявляется еще ярче: золотые деньги принимают по весу, с учетом их износа. Австро-Венгерский банк имеет фиксированную шкалу цен, в соответствии с которой принимает по весу иностранные золотые деньги. Цена устанавливается различная, потому что монеты сделаны из золота различной пробы. Необходимо еще добавить, что банк предписывает очень грязные монеты перед взвешиванием мыть. Ясно, что он оплачивает только чистое золото, его вовсе не интересует «национальный мундир» денег. Кстати отметим, что Французский банк, заметив, что кто-то обменивает банкноты на золото, намереваясь вывезти его за границу, специально выдает стертые золотые монеты, чтобы сорвать сделку. Именно поэтому для погашения международных задолженностей используют не золотые монеты, а золотые слитки — испытанную международную форму золота, свободного от всякого государственного вмешательства. На каждом слитке имеется официальная проба, которая свидетельствует о его чистоте. При приеме слитков вес каждого из них тщательно измеряется. В районах, где развита золотодобыча (Южной Африке, Австралии, на Аляске), товары обмениваются непосредственно на золото (естественно, в перечислении на денежные единицы). Из этих районов золото пароходами доставляется в главные центры капиталистического мира — Лондон и Нью-Йорк. Отсюда же в зависимости от того, как складываются межгосударственные платежные балансы, золото расходится по всему миру. Если баланс товарного обмена между населением каких-нибудь двух стран не выравнивается товарооборотом, то возникшую разницу необходимо покрыть золотом. Золото, следовательно, покинув место добычи, постоянно «кочует» по капиталистическим странам. Значительную часть золота приобретают эмиссионные банки. Определенная часть его используется в промышленных целях, в ювелирном деле; небольшая часть кочует туда-сюда, служит для выравнивания международных платежных балансов.

И сегодня каждое государство стремится к тому, чтобы иметь как можно больше золота. Первое условие этого — прочность валюты страны, ее денежной системы. Исторический опыт показывает, что неполноценные деньги вытесняют из страны полноценные деньги, т. е. золото. Действительно, обесцененные деньги за границей принимаются с большой неохотой, там ценятся только полноценные золотые деньги. В настоящее время Австро-Венгерский банк должен так регулировать иностранные платежи монархии, чтобы золото по возможности не уплывало за границу.

Как это можно сделать?

Предположим, что мы купцы и что нам нужно оплатить счет за границей. Он, естественно, оплачивается в национальной валюте, в золоте. Самое простое — отослать такое количество золота в национальной валюте, какое необходимо для оплаты счета. Чтобы не высчитывать каждый раз вес слитков золота, иностранные биржи постоянно сообщают, сколько марок, франков или других иностранных денег выдается за 100 крон. Однако этот способ связан со значительными расходами. Транспортировка золота обходится дорого: надо обеспечить безопасность его перевозки, к тому же за время транспортировки оно, естественно, не приносит никаких процентов. Есть другой способ. В банке своей страны можно купить бумажные деньги, представляющие определенное количество иностранных золотых денег, и отослать их. В таком случае расходы по пересылке не такие большие, но и при этом деньги за время путешествия не приносят процентов. Наконец, есть третий способ. Продавший, например, венгерские товары за границей может в счет уплаты получить векселя, выписанные в валюте той страны, где проданы товары. Эти векселя скупаются и продаются биржами, как и другие ценные бумаги. При покупке векселей до истечения их срока из их нарицательной стоимости вычитается сумма процентов, которая набегает за время, оставшееся до выплаты. Купив подобный вексель, мы можем его отослать в счет уплаты нашей иностранной задолженности. Расходы на посылку векселя невелики, а его стоимость за время путешествия возрастает, потому что все меньше остается дней до его выплаты, и соответственно все меньшую сумму процентов необходимо вычитать из нарицательной стоимости векселя.

Пошлет ли торговец в счет уплаты иностранной задолженности золото или он пошлет вексель, зависит от вексельного курса, который отмечается на биржах. Изменение вексельного курса, в свою очередь, зависит в основном от того, как складывается товарообмен между странами. Если венгерские торговцы купили во Франции мало товаров, но много продали, то на бирже спрос на французские векселя будет невелик и, наоборот, возрастет их предложение. В этом случае, конечно, вексельный курс понижается и никому в голову не придет отсылать в счет уплаты золото. В противоположной ситуации, когда много счетов нужно оплатить в франках, когда предлагается мало французских векселей, потому что во Франции много товаров куплено и мало продано, курс векселей поднимается и временами достигает верхней золотой точки, т. е. векселя становятся настолько дорогими, что выгоднее использовать для оплаты счетов золото в форме слитков или монет.

Естественно, что международные задолженности по странам уравновешивают друг друга. Мы, например, можем иметь много задолженностей во Франции, но в то же время много требований в Англии. Так что в итоге французские задолженности мы можем оплатить английскими деньгами.

В мирное время курс денег одной страны складывается приблизительно одинаково по отношению ко всем другим странам. Состояние платежного баланса зависит не только от торгового баланса. Капиталисты ряда богатых стран, таких, как Голландия, Англия, Франция, вывезли за границу и разместили там много капитала. Этот капитал приносит им из года в год прибыль или проценты. Вследствие этого платежный баланс таких стран является активным, т. е. их граждане ежегодно получают из-за рубежа большие суммы денег, чем выплачивают другим странам, хотя торговый баланс первых и пассивен (они получают больше товаров из-за границы, чем туда поставляют). Страны, которые должны другим государствам значительные сумму и вследствие этого ежегодно в уплату процентов вывозят много ценностей, имеют пассивный платежный баланс, хотя их торговый баланс активен.

Имеются еще и другие факторы, которые влияют на платежный баланс и в связи с этим на курс денег. Так, во Францию, Италию, Швейцарию ежегодно приезжают и тратят деньги сотни тысяч богатых путешественников, а в Венгрию, например, присылают крупные суммы денег из Америки те граждане, которые уехали туда на заработки. Все эти факторы в совокупности влияют на платежный баланс страны и на вексельный курс.

Эмиссионные банки стараются препятствовать утечке золота из страны. В тех случаях, когда предложение превышает спрос и курс иностранных векселей низок, банки скупают векселя (конечно, за вычетом процентов). Когда же курс векселей поднимается и начинает приближаться к верхней золотой точке, т. е. когда появляется опасность отлива золота из страны, банки выбрасывают на рынок ранее скупленные векселя и тем самым понижают курс и предупреждают утечку золота.

Подобным образом эмиссионный банк может предотвратить утечку золота из страны, когда спрос на иностранные платежные средства только временно превышает предложение. Если, однако, такое превышение наблюдается постоянно, если население страны вынуждено постоянно отправлять за границу большие суммы денег, чем оттуда получает, тогда валютная политика эмиссионных банков (т. е. их деятельность, направленная на понижение вексельного курса) оказывается неплодотворной, поскольку банк просто не имеет возможности скупить иностранные векселя по благоприятному курсу и сделать соответствующие запасы, чтобы пустить на рынок, когда потребуется. В таких случаях банк, главный владелец золота в стране, вынужден выдавать золото для международных платежей.

Может возникнуть вопрос: а зачем банк будет выдавать золото, когда он не обязан это делать? Давайте посмотрим, что случилось бы, если банк действительно отказался бы выдавать золото. Венгерским должникам необходимо выплатить иностранные. долги, иначе они будут объявлены банкротами, и в этом случае курс золотых векселей, выписанных на иностранные деньги, резко подпрыгнет и значительно превзойдет верхнюю золотую точку. В результате этого торговцы в первую очередь собрали бы находящиеся в обращении золотые монеты достоинством в 10 и 20 крон и отослали бы их за границу. В скором времени ушла бы за границу и последняя золотая монета. После исчезновения из обращения золота курс иностранных платежных средств стал бы еще выше. Сложилась бы такая обстановка, что фактически покупательная способность наших денег за границей оказалась бы гораздо ниже их нарицательной стоимости, выраженной в золоте. В то время как согласно золотому содержанию 100 крон стоят столько же, сколько 85,06 марки или 105,01 франка, в действительности 100 кронами можно бы оплатить счет только на 75 марок или на 93 франка. То есть наши деньги перестали бы быть эквивалентом: иностранные деньги стоили бы у нас больше, чем это соответствует их золотому содержанию. Наблюдалось бы, как это говорят, «agio» иностранных денег. Все это подорвало бы надежность всего денежного обращения; деньги в зависимости от внешнеторгового оборота в одних случаях стоили бы больше, в других случаях меньше; на уровень цен оказывали бы влияние не только изменения в производстве, но и колебания в стоимости денег, что поставило бы под угрозу возможность нормального товарного производства. Таким образом, мы видим, что современный капитализм не может обойтись без золота и его внешнего обращения. Какими бы ненужными и бесполезными — faux frais, как говорит Маркс, — ни были расходы золотодобывающей промышленности, расходы на постоянную транспортировку золота, капиталистический мир не может обойтись без золота — единственного товара, который вне зависимости от полезности выступает как олицетворение общественного труда. Во внутреннем обращении, где деньги выступают в качестве средства обмена, золото можно заменить стоимостными знаками, ценными бумагами, представляющими деньги. Но и здесь не обойтись без денег как фактора, уравновешивающего производственную анархию, направляющего производство, о чем мы уже говорили. В мировом обращении деньги фигурируют в качестве средства платежа и, собственно говоря, служат ликвидации тех разностей, которые возникают, когда одна страна дает другой стране больше товаров, больше стоимостей, чем получает от нее. В мировом обращении золото заменить такими бумагами нельзя. Здесь золото всегда обращается в натуральном виде, в виде реального, оцениваемого по весу товара. Использование золота в капиталистическом мире можно было бы ограничить заключением международного соглашения между капиталистическими странами, созданием межгосударственного банка. Это, однако, было бы возможным только, если бы полностью исчезла опасность возникновения войны. Лишь при победе коммунизма в мировом масштабе использование денег станет ненужным.

 

10. Процентный рост денег; банки

Если человек располагает деньгами, в которых он некоторое время не нуждается, то он относит их в какой-нибудь денежный институт — в сберегательную кассу, в банк и т. д. Там деньги не только сохраняются: возрастает их количество. Какое бы небольшое время деньги там ни были, вкладчик всегда получит сумму несколько большую, чем он вложил.

Чтобы сумма денег возросла, необходимо, чтобы деньги попали в обращение, чтобы они приняли участие в приносящем прибыль кругообороте производительного капитала, потому что только с помощью капитала можно присвоить прибавочную стоимость: определенная часть ее попадает в виде процентов в руки владельцев денег, которые не хотят или не могут использовать свои деньги как капитал и несут их в сберкассу или банк. Бывает и так, что нужно получить заем, поскольку удовлетворить свои потребности за счет текущего дохода не представляется возможным.

В большинстве случаев люди берут деньги взаймы на производственные цели. Производство в сегодняшнем обществе есть по существу производство прибавочной стоимости. Тот, кто не имеет наличного капитала или же не имеет достаточно средств, охотно готов уступить владельцам денег часть прибавочной стоимости, произведенной чужими деньгами, чужим капиталом, в виде процентов за наличные деньги. Денежные институты фактически посредничают во встрече капиталистов, готовых дать деньги в заем, и капиталистов, желающих получить заем. Владельцы денег хотят разместить их в надежном месте. Они неохотно доверяют свои деньги отдельным лицам, но совершенно безбоязненно помещают их в денежные институты, которые своим капиталом вызывают большее доверие и где деньги можно получить сразу, как только они понадобятся. Частные же лица обычно требуют денежные займы на длительный срок. Следовательно, владельцы размещают свои деньги в денежных институтах. В свою очередь к денежным институтам обращаются и те, кто нуждается в деньгах. За получение денежного займа они платят проценты, которые, в свою очередь выплачиваются вкладчикам. Ясно, что проценты, выплачиваемые вкладчикам, ниже процентов, которые получают денежные институты от своих должников. Разница составляет прибыль денежных институтов.

На современном этапе развития капитализма в корне изменилась первоначальная роль денежных институтов как предприятий-посредников. Место отдельных предпринимателей заняли акционерные общества. Капитал акционерного общества образуется капиталами многих людей (акционеров). Кто не желает больше участвовать в деле, тот просто продает свои акции на их постоянном рынке — на бирже. С появлением акционерных обществ капитал становится безымянным (как его метко окрестили французы), потому что его владельцы постоянно меняются и рабочему, который производит прибавочную стоимость, личность владельца капитала неизвестна.

Рабочим противостоит во всей своей бессердечности абстрактный, безымянный капитал. Во времена частного предпринимательства между заводчиком и рабочим все же устанавливались какие-то личные связи. Теперь же владельцы безымянного капитала соприкасаются с рабочими только через своих доверенных чиновников, причем в большинстве случаев они и в глаза не видели заводов, на которых рабочие создают для них прибавочную стоимость — источник их доходов. Руководит акционерным обществом правление: отдельные акционеры могут вмешиваться в дела предприятия только один раз в год, на общем собрании акционеров. Новое в деятельности денежных институтов — то, что банки уже не удовлетворяются тем доходом, который они извлекают из посредничества между капиталистами, и сами используют в производстве свой и доверенный им капитал: покупают акции, основывают акционерные общества и тем самым принимают долевое участие в торговых и финансовых предприятиях. Значительная часть таких предприятий быстро попадает под влияние банков. В то время как многие акционеры незнакомы друг с другом, не разбираются в делах предприятия, зачастую и не располагают правами акционеров, поскольку право голоса имеет акционер, владеющий 10—15 акциями, банк хорошо знаком с делами предприятия и полностью использует предоставленную ему как акционеру власть. Банку достаточно иметь 10—40% акций, чтобы чувствовать себя на предприятии хозяином. Кроме того, банк может выступать представителем и тех акций, которые не составляют его собственности. Дело в том, что стало обычным явлением закладывать акции. Очень многие покупают акции не для того, что получать дивиденды, а для того, чтобы спекулировать, продавать акции по более дорогой цене. Поэтому люди часто покупают акции на сумму, большую, чем их капитал. Например, располагая капиталом в 10 тыс. крон, покупают акции на 50 тыс. крон, недостающие же 40 тыс. крон приобретают, закладывая акции для обеспечения себе господствующего положения в акционерном обществе.

Так банки оказывают преобладающее влияние на многие крупные предприятия, играют решающую роль в производстве, тем более что между различными предприятиями существует цепочка взаимосвязей. Все производство попадает под влияние финансового капитала, как Гильфердинг назвал это новое образование. Огромная власть безымянного капитала сосредоточилась в руках кучки представителей финансового капитала — управляющих и директоров крупных банков. Финансовый капитал прибрал к рукам все нити руководства капиталистическим производством, он вершит судьбами мира. Деньги, которые первоначально были призваны облегчать обмен излишками продуктов, в XX в. стали решающим фактором всей хозяйственной жизни. Денежные «державы», крупные банки, имеют тысячи филиалов и отделений во всех частях света. Английские, французские, немецкие крупные банки располагают миллиардными капиталами. Часто в сферу влияния одного крупного банка входит несколько однородных предприятий. Естественно, что банк заинтересован в благополучии каждого из них, которое возможно, только если между ними не будет конкуренции, если они придут к взаимному соглашению и образуют картель. Крупные банки, эти денежные колоссы, становятся главным двигателем образования картелей.

В тесных рамках венгерского хозяйства не могут развиться такие громадные денежные институты, как в крупных капиталистических странах. Но и здесь поражает, какое экономическое могущество сосредоточивается в руках некоторых венгерских крупных банков.

Рассмотрим сферу интересов Кредитного банка.

В цементной промышленности Кредитный банк создал настоящий трест; его предприятия дают 85% производимого в стране цемента, трест диктует цены на цемент.

В 1914 г. в сферу банка непосредственно входили крупные предприятия в области угледобычи, металлургической и химической промышленности, общего и электрического машиностроения и др.

Кроме того, в руках Кредитного банка также находятся крупнейшие сахарные заводы и предприятия химической промышленности.

Банк также глубоко вторгся в сферу железнодорожного и речного транспорта. Через Ротшильдов Кредитный банк связан и с Южной железной дорогой.

Помимо перечисленных и ряда других предприятий к сфере интересов банка относятся также страховые общества и некоторые провинциальные денежные институты, их основной и резервный капитал составляет приблизительно 100 млн. крон, что вместе с капиталом перечисленных выше предприятий составляет 615 млн. крон. Учитывая основной и резервный капитал самого банка, можно сказать, что сфера его интересов распространяется на капитал величиной приблизительно в 1 млрд. крон. На предприятиях, входящих в сферу интересов Кредитного банка, работает около 70—80 тыс. рабочих, или 1/10 всех промышленных рабочих страны. Естественно, что такая колоссальная экономическая власть сопровождается соответствующим политическим влиянием.

Еще шире сфера интересов Торгового банка. Приведем данные, характеризующие основной и резервный капитал предприятий, относящихся к сфере интересов Торгового банка (в 1916 г., в млн. крон):

Кроме названных банков необходимо выделить такие крупные банки, как Отечественный банк, Венгерский банк и др. Они тесно связаны друг с другом, контролируют многочисленные промышленные предприятия. Кроме того, предоставляя залоговые кредиты, банки контролируют землевладения, давая ссуды на строительство, — строительную промышленность, выдавая вексельные кредиты, — торговлю. По существу крупные банки стали фактическими хозяевами всей экономической жизни страны. Еще в большей мере проявляется все это в Германии, Франции и США. Так, фирма Д. П. Моргана и связанные с ней общностью интересов четыре банка контролируют 267 крупных предприятий. Под их контролем капитал в 63 млрд. долл., или в 315 млн. крон. Это данные парламентской комиссии Пуйо, созданной для обследования деятельности фирмы. Комиссия названа именем ее председателя.

Власть финансового капитала самым тяжелым бременем ложится на рабочий класс. У рабочего нет определенного хозяина. С рабочих льется кровавый пот, но никто персонально за это не несет ответственности. Акционеры постоянно меняются: сегодня акциями ведает один капиталист, завтра — другой. Небольшая группа людей невидимо управляет человекоубийственной машиной — безымянным капиталом. Словно дикое и жестокое чудовище, к которому нельзя подойти ни с какой стороны, он высасывает из рабочих жизненные силы.

Самое удивительное и самое страшное во власти безымянного капитала то, что и рабочий класс вынужден свои небольшие сбережения опускать в эту машину, вынужден своими сбереженными крохами способствовать собственной эксплуатации. Рабочие потребительские и производственные кооперативы используют только ничтожную часть денег рабочего класса. В то же время небольшие суммы денег, которые рабочие, батраки и другие трудящиеся относят в сберегательные кассы, образуют миллиарды. В Венгрии к концу 1912 г. во всех кредитных учреждениях на 2 123 192 сберегательных книжках находилось всего более 4 млрд. крон, т. е. в среднем на одну сберкнижку приходилось 1902 кроны. На большинство сберегательных книжек приходились вклады на сумму от 20 до 1000 крон, это были, естественно, сбережения трудящихся.

Все эти деньги, и даже профсоюзные фонды из маленьких сберегательных касс, по сложной кровеносной системе современного капитализма попадают в крупные банки, оттуда — в производство, на предприятия, где служат эксплуатации рабочего класса. Несколько филлеров, которые получат бедняки в счет процентов за свой вклад в сберкассе, не есть проявление какого-то удивительного специфического свойства денег, а точно так же продукт эксплуатации, как и миллионные состояния денежных князей. Механизм современных банковых учреждений превращает в безымянный капитал, в производственный капитал каждый сбереженный филлер. Финансовый капитал в своей бездушной анонимности господствует в сегодняшнем обществе, господствует потому, что располагает живительной силой капиталистического производства — сбереженными деньгами всего общества.

 

11. Нехватка и избыток денег

Когда мы говорим о нехватке денег с экономической точки зрения, то мы подразумеваем не ту нехватку денег, которую индивидуально ощущают многие из нас. Индивидуально почти все считают, что у них меньше денег, чем нужно. Особенно остро это ощущают угнетенные классы, трудящиеся, которым постоянно не хватает денег, точнее, доходов, чтобы приобрести наиболее необходимые продукты, одежду, оплатить жилье. Но подобное положение вещей связано не с сущностью денег, а с принципами распределения доходов. Рабочие бедны не потому, что у них мало денег. Они бедны потому, что вследствие анархии капиталистического производства только небольшая часть производительных сил используется полезно, в то время как значительная часть не используется или же используется непроизводительно с точки зрения общества, например на милитаризацию. Они бедны потому, что только незначительная часть произведенных благ достается рабочему классу, в то время как непропорционально большая часть достается работодателям, всем слоям господствующего класса. Это положение не может быть исправлено ни ростом денег в обращении, ни вообще какими-либо финансовыми реформами: его может изменить только сам рабочий класс своей организованностью и классовой борьбой.

В одной из предыдущих глав уже отмечалось, что количество денег, необходимых для совершения оборота, не является постоянной величиной. Оно зависит от двух факторов: величины самого оборота, т. е. от полной суммы цен товаров, подлежащих реализации, и скорости обращения денег, т. е. от того, сколько раз одноименная денежная единица способна выступить в роли средства обмена, вернее, в роли средства платежа. Находящееся в самом обращении количество денег в определенной степени приспосабливается к потребностям оборота. Количество находящихся в обращении золотых и серебряных денег приблизительно постоянно, вернее, оно медленно увеличивается из года в год. Напротив, количество банковых билетов в обращении изменяется. Если ощущается большая потребность в деньгах, то эмиссионные банки могут пустить в обращение больше банковых билетов, потому что в этом случае люди готовы платить проценты — лишь бы приобрести банковые билеты, деньги. Однако выпуск банковых билетов эмиссионными банками недостаточно гибок, нечуток к требованиям обстановки. Поэтому во всем капиталистическом мире время от времени наступает то нехватка денег, то их изобилие — в зависимости от меняющейся конъюнктуры.

В капиталистическом производстве спады и подъемы регулярно, с определенным временным интервалом (6—10 лет) сменяют друг друга. Сейчас в нашу задачу не входит объяснение этого явления. Мы только мимоходом отметим, что вследствие анархии производства между производством и потреблением нет гармонии: при нормальном развитии производства производство средств производства (заводских зданий, машин, транспортных средств) принимает грандиозные размеры; новые средства производства начинают участвовать в товарном производстве, и вскоре оно достигает уровня, превосходящего поглощающую способность рынка, — наступает перепроизводство промышленных товаров; плохие урожаи, войны, технические открытия в значительной мере способствуют этому. Высокая конъюнктура через определенное время всегда сменяется застоем или кризисом. Нехватка денег ощущается в двух случаях: в момент наивысшей конъюнктуры и во время экономического кризиса. В период наивысшей конъюнктуры товарный оборот достигает колоссальных размеров, устанавливаются высокие цены. Следовательно, необходимо совершить оборот на огромную сумму, в результате имеющееся количество денег часто оказывается недостаточным, наступает нехватка денег. Одно обстоятельство, впрочем, частично смягчает нехватку денег: в период высокой конъюнктуры люди, веря в платежеспособность друг друга, значительную часть оборота совершают с помощью представляющих деньги ценных бумаг (векселей, чеков), а также посредством клиринговых расчетов.

Нехватка денег становится чрезвычайно острой с наступлением экономического кризиса. В такое время каждый судорожно цепляется за свое дело, стремится его сохранить. Взаимное доверие исчезает: люди больше не принимают друг от друга представляющих деньги ценных бумаг; все требуют оплату только наличными. Товарооборот резко падает, а потребность в деньгах внезапно возрастает. Но поскольку в нормальное время большая часть оборота совершалась с помощью векселей, чеков и других частных ценных бумаг, имеющегося количества денег оказывается недостаточно. Внешним признаком нехватки денег служит высокая процентная ставка — плата, взимаемая за получение денежной ссуды. В нормальных условиях эта ставка, естественно, ниже средней нормы прибыли, которую функционирующий капитал может получить с помощью ссуженных денег; однако в условиях кризиса нуждающиеся в деньгах капиталисты готовы платить за ссуженные им наличные деньги проценты, в несколько раз превышающие норму прибыли, потому что существование или крах их предприятий зависит от того, удастся ли им во время кризиса приобрести наличные деньги, необходимые для покрытия обязательств, для завершения уже начатых сделок.

В противоположность этому избыток денег наблюдается в период застоя, когда острый кризис уже закончился, слабые предприятия ликвидированы, между выдержавшими кризис предприятиями восстановилось доверие и вместе с ним восстановилось обращение ценных бумаг, представляющих деньги. Но производство в это время имеет ограниченные размеры, и, следовательно, для совершения оборота требуется небольшое количество денег. В этом случае нет особой потребности в банковых билетах, они в большом количестве возвращаются в эмиссионные банки, и плата, взимаемая за ссужаемый наличный денежный капитал, т. е. процентная ставка, находится на низком уровне.

Отмеченные явления отчетливо отражаются в движении официальной процентной ставки Австро-Венгерского банка в последнем десятилетии XX в. С начала 1896 г. по 13 октября 1898 г. процентная ставка постоянно была равна 4%. Это был период экономического застоя после кризиса. С 14 октября 1898 г. по 11 ноября того же года она поднялась до 4,5%. С 12 ноября 1898 г. по 10 мая 1899 г. она колеблется между 4,5 и 5% при улучшающейся конъюнктуре. После этого наступает кризис 1899 г., и процентная ставка в течение двух месяцев находится на уровне 6%.

G окончанием экономического кризиса она быстро падает: в начале 1901 г. — уже только 4%, потом 3,5%, а в период послекризисного застоя, с начала февраля 1902 г. вплоть до октября 1905 г., — неизменно 3,5%.

С улучшением конъюнктуры процентная ставка начинает подниматься: с конца 1905 г. до ноября 1907 г. она колеблется между 4 и 5%. После этого наступает кризис 1907 г., и процентная ставка с 10 ноября 1907 г. по 10 января 1908 г. вновь находится на уровне 6%„

Кризис быстро заканчивается: 8 мая 1908 г. ставка снова падает до 4%.

Из всего сказанного ясно, что экономическую причину нехватки и избытка денег нужно искать в изменениях конъюнктуры. Нехватка денег в экономике не связана с той нехваткой денег, которую индивидуально ощущают представители рабочего класса. Нехватка денег в обращении и по времени не совпадает с моментами наиболее резкой нехватки денег у трудящихся: в момент наивысшей конъюнктуры возникает экономическая нехватка денег, а у рабочего класса в это время вследствие возможности получить дополнительную работу наблюдается, относительное конечно, изобилие денег. В послекризисный период застоя наблюдается избыток денег в обращении, а между тем рабочий класс в результате длительной безработицы испытывает острейшую нужду в деньгах. Наконец, когда кризис свирепствует в полную силу, когда наблюдается огромнейшая нехватка денег, рабочие, поскольку кризис наступает обычно после высокой конъюнктуры, страдают от нужды меньше, чем в период застоя после ослабления кризиса, когда из-за длительной безработицы рабочие истощили все вспомогательные источники дохода.

 

12. Стабилизация денежной системы с помощью банковых билетов

Нет экономической проблемы, которая бы так близко и болезненно затрагивала интересы рабочего класса, как проблема дороговизны. Дороговизна уже давно постоянно растет. Мы хотели бы исследовать эту проблему в связи с вопросом о деньгах.

Дороговизна, точнее говоря — вздорожание, означает, что на деньги одинаковой нарицательной стоимости можно купить товаров меньше, чем вчера. Но беда не столько в этом, сколько в том, что отмеченное явление не распространяется в одинаковой мере на все товары: цена товара, представляющего для рабочего класса непосредственный интерес, цена рабочей силы, не увеличивается пропорционально росту цен на товары первой необходимости (хлеб, мясо, жилища и т. д.).

Буржуазные ученые и журналисты, говоря о дороговизне, обычно объясняют ее падением покупательной способности денег. Но то всего лишь констатация того же факта: дороговизна и падение покупательной способности — одно и то же. Встречается и более серьезное объяснение, согласно которому дороговизна связана с падением покупательной способности денег, вызванным изменением условий производства золота. Развивая это положение, мы приходим к выводу, что причина дороговизны — рост количества золота или удешевление производства. По нашему мнению, причины сегодняшней дороговизны следует искать не в условиях производства золота и вообще не в денежных отношениях. Если уж на то пошло, их влияние может быть лишь незначительным.

Легко доказать, что развитие производства золота, которое достигло в 1912 г. наивысшего уровня, не служит причиной дороговизны. В первую очередь отметим, что в осуществлении оборота участвует не только вновь произведенное золото, а все золото, которое накопилось за тысячелетия. Следовательно, количество вновь произведенного золота нужно сравнивать не с количеством золота, произведенного за прошедшие несколько лет, а со всем наличным золотом. Если воспользоваться нашими подробными расчетами, то можно увидеть, что количество золота, находившегося в обращении за 1901—1910 гг., увеличилось на 39,4%. Однако это не могло вызвать понижения покупательной способности, поскольку за тот же период мировой товарооборот возрос гораздо больше. Увеличение количества золота не вызвало бы дороговизны и потому, что лишь небольшая часть оборота совершается наличными деньгами: в основном оборот совершается с помощью представляющих деньги ценных бумаг.

Правда, удешевление производства золота еще может в какой-то степени вызвать дороговизну. Между производителями золота нет конкуренции, потому что, каким бы дешевым ни было их производство, эмиссионные банки купят все золото по той фиксированной цене, которая соответствует высокому уровню затрат производства. Это положение изменилось бы только в том случае, если бы на рынок поступило в результате удешевления производства такое большое количество золота, что какая-то его часть стала бы излишней и эмиссионные банки отказались бы ее покупать. Подобное, однако, до сих пор не случилось, и трудно представить, чтобы случилось впредь. Сегодня голод на золото ощущается так же остро, как и в прошлом.

Следовательно, если золото производится с меньшими затратами труда, то цена его, выраженная в других товарах, не понижается, но золотопроизводители сверх нормальной прибыли получают значительную ренту с рудников (дифференциальную ренту).

Однако удешевление производства золота и связанное с этим увеличение получаемой в золотодобывающей промышленности прибыли и ренты все же могут способствовать возникновению дороговизны. Действительно, если в золотодобывающей промышленности можно получить прибыль выше средней, то относительно большая часть вновь накопляемого капитала устремится в эту отрасль производства, в отрасли же производства других товаров будет поступать меньшая, чем требуется, доля капитала, и нарушится баланс, необходимый для нормального хода производства. Вследствие этого предложение товаров будет отставать от спроса, что повлечет за собой увеличение цен. Это, в свою очередь, вызовет улучшение конъюнктуры, стремление увеличить производство, результатом чего будут значительные закупки средств производства. Это опять повлечет за собой прилив большего, чем необходимо, капитала в отрасли, производящие средства производства, и меньшего, чем нужно, в отрасли, производящие товары потребления. Итогом будет новое подорожание потребительских товаров. Вот таким образом удешевление производства золота и вместе с ним непропорциональное увеличение его производства могут (во всяком случае, теоретически) вызвать дороговизну.

Однако практически значение этих факторов ничтожно. Золотодобывающая промышленность — очень важная отрасль производства, в ней занято приблизительно 300—400 тыс. рабочих. Но по сравнению со всем капиталистическим мировым производством ее значение, в конце концов, невелико. С точки зрения вложенного в нее капитала, производимой за год стоимости, числа занятых в ней рабочих доля золотодобывающей промышленности в совокупном мировом производстве составляет всего 1—1,5% и отстает не только от доли промышленности в целом, не только от доли сельского хозяйства, но и от доли других отраслей горнодобывающей промышленности, таких, как угольная или железодобывающая. Ясно, что некоторое изменение, увеличение доли золотодобывающей промышленности не может существенно изменить положение дела на мировом рынке.

Следовательно, подлинная причина дороговизны — не те изменения, которые произошли в производстве золота, не падение покупательной способности денег, а искусственное взвинчивание цен картелями, земельными монополиями, искусственное взвинчивание цен с помощью налогов и таможенных пошлин. Причины нарушения эквивалентных отношений между деньгами и товарами нужно искать не в производстве золота, а в изменениях, происходящих в товарном производстве. Лучшее доказательство этого — стремительное падение покупательной способности денег во время войны.