В восемь утра Нудельман была уже на первом этаже в здании Совета министров Украины. Охрана настолько перепугалась, что начала стаскивать с себя бронежилеты и напяливать на знаменитую гостью, но та все время зевала, давая понять, что плохо выспалась. Тут же были доставлены мягкие подушки из гусиного пуха, солдатские одеяла и одно покрывало, доставшееся по наследству от бабы Параски.

Когда вошел бритый, в белой сорочке Яйценюх и его министры, они бережно подняли гостью, отнесли в лифт вместе с одеялами, подняли на седьмой этаж, а Яйценюх распахнул золоченые двери своего кабинета. Сдвинули стулья – мягкие с кожаным покрытием и попытались уложить ценный груз. Но одно кресло так заскрипело, что Нудельман проснулась.

– Вы что делаете, ви меня задушите. – И перешла на русский: – Я звонить на Бардак, – сказала она, пытаясь достать мобильный телефон из кармана пиджака.

– Всем выйти! – скомандовал Яйценюх. – Госпожа Нудельман, украинская и американская красавица! И никакая она не россиянка, она украинка, она почти наша, бандерка. Целуйте ей пятки, я разрешаю. Мы, дорогая Нудель, собирались создать для вас комфортные условия, так как вы устали в дороге. Но вы можете и сесть. Вы завтракали?

– Пятка лизать, лизать и целовать. Яйцекок тоже лизать. А потом завтрак.

– Я буду только рад, – сказал Яцек и высунул язык.

– Рано радоваться. Я съем вас, Яйценюх. Сам Бардак приказал. В качестве доказательства, что вы съедены, я доставлю ему вашу берцовую кость.

– За что, красавица всех времен и народов?

– У тебя отбирают Крым, Яйценюх! А ты веселишься. Где Трупчинов?

– Как отбирают? А где этот Крым? За штатом Колорадо? Позвать всех министров, разведку, службу безопасности, уборщиц и дворников! Всех, всех!

Все тут же прибежали и даже дворники с метелками в руках, а уборщицы с тряпками и ведрами.

– Смирно! – скомандовал Яйценюх. – Слушаем президента Украины Викторию Нудельман!

– Почему русский Черноморский флот находится в Крыму? По какому праву?

– Дворник Петренко, почему российский Черноморский флот поганит Крым?!

– Он там стоит по договору до 2043 года, а может, и вечно будет стоять, если ему понравится, – ответил Петренко.

– Так я же там отдыхал. О, мама моя! Это что – москали на нас напали? А Киев цел? А то мы тут, малость, загуляли. Сами понимаете, такое событие бывает раз в триста лет, нельзя не отметить, – оправдывался Яйценюх.

– Ты, Яйценюх, дундук. Ты еще, видимо, не проснулся. А где Трупчинов? Подать сюда Трупчинова! Надо подписать указ. Срочно Трупчинова сюда.

– Трупчинов у нас занимает две должности, как всякий великий человек. Он не только президент, но и Председатель Верховной Рады. Как прикажете быть? – спрашивала уборщица Оксана Ковальчук из Львова. – Трупчинов сам не поднимается так высоко, у него голова кружится, его заносят. Бывает, что он мочится в это время в штаны, а штаны пропускают … прямо на пол, мне приходится подтирать тряпкой, чтоб пан Яйценюх не поскользнулся.

– Труп сюда! Это мое требование. Крым в опасности. Вы можете его потерять. Бардак вам этого не простит. Он хотел там построить виллу.

– Нет проблем, я ему, вашему, простите, нашему Бардаку отдам свою дачу, она в три этажа… прямо на берегу моря, – заверил Яйценюх госпожу Нудельман.

Прибежал Трупчинов с вываленным языком, вернее, его внесли. Едва его внесли и попытались поставить на ноги, как он запел:

– Аллилуйя, аллилуйя! Слава Украине! Слава Америке! Долой Россию! Госпожа Нудельман, позвольте вам выразить свое уважение целованием ваших пальцев на генеральских ногах.

Он тут же упал на колени и обнял ноги Нудельман.

– Щекотно, Труп! Труп, встать, Труп, дать отчет. Оба садиться рядом и давать отчет, куда и зачем уплывает Крым? Бардак возмутится, он хотел там строить вилла и посадить американский флот. Бардак тратить пять миллиард доллар на этот народный война, взять и сделать 52 штат Крым!

– А что мы должны делать? – спросил Яйценюх. – Я могу взять Европейский флаг, поехать в Крым и там размахивать, если это поможет.

– Там надо стрелять! Оружие поднять, солдат вперед, Крым – чик-чик и нет. А где министр обороны? Он что, в отпуске? Вызвать немедленно.

– Другой министр делать, тот старый министр снять. Старый министр москаль.

Но министр обороны Украины, как чувствовал: прибежал. Его еще Янукович назначал.

– Сколко есть у тебя пушка?

– Одна, – ответил министр, – и то старая, в ней затвор не работает.

– А сколко танк? – не унималась Нудельман.

– Два.

– А сколко сольдат?

– Полторы, нет. Два солдата есть, но и те инвалиды не боеспособны, – сказал министр обороны.

– Яйценюх, армия создать, вооружений купить, Крым отбить.

– Госпожа Нудельман, денег нет, казна пуста.

– О, майн Гот! – взревела Нудельман и размазала слезы по лицу.

– Госпожа, не плачьте, мы Крым не отдадим.

– Крым – наш, – добавил Трупчинов. – Он был и будет нашим во веки – веков, аминь. Господи, помилуй и спаси.

– У нас есть войска в Крыму, – сказал министр обороны. – Почти все бандеровцы. Это гвардия Ющенко, экс-президента.

Министр обороны позвонил в Крым заместителю командующего Сиське, уроженцу Львова. Тот сообщил, что они заблокированы людьми в черном, только глаза видны. Если не хотите жить, наступайте, говорят нам, сообщил зам командующего. Вот и сидим, ждем. Обещают выпустить, предлагают перейти на службу в Российскую армию. Зарплата в два раза выше. Уже больше десяти тысяч нарушило присягу и добровольно перешло на сторону врага.

– Что это за народ? Я возвращаюсь в Штаты, доложу Бардаку, что в Украине сплошной бардак, пусть Бардак от вас откажется. Вы нас разорите. Пять миллиардов впустую!

– Госпожа Нудельман, если вы нас бросите, я себя сожгу на центральной площади в Киеве.

– А я в баптисткой церкви в США отрублю себе голову, аминь, – пригрозил Трупчинов.

Тут вбежал Вальцманенко, будущий президент.

– Я только что из Крыма, – соврал Вальцманенко и вымучил американскую улыбку. – Все руководство Крымских сепаратистов вырезано и сожжено на центральной площади имени Степана Бандеры.

– Ты, Вальцманенко, герой Америки. Я позвоню Бардаку, он повесит тебя медаль, – радостно произнесла Нудельман, похлопывая по плечу Вальцманенко, будущего президента. – Ты кандидат в президенты. Президент Украины должен честно служить Америке.

В самом конце необычного совещания прибежала Юлия. У нее веночек вокруг головы размотался, свисал, делая хозяйку, похожей на ведьму.

– Госпожа Нула, госпожа Нула, не уходите, пожалуйста, ласкаво просимо, не уходите! Передайте Бардаку, моему любимому Бардаку, ой мама, нехай мне этот Бардак выделит мульярд долларов, и я организую поход на Москву. И еще мне надо одну ядерную головку, чтоб сжечь москалей. Всего одну бомбу, у вас их много. И тогда никаких проблем ни для Америки, ни для Украины.

– Кто такой, этот старый ведьма? – спросила Нудельман Яйценюха.

– Это Юля Капительман или Мошенница, великая женщина, которую Янукович в течение десяти лет держал в подвале, привязанной к ножке кровати. Видите, какое у нее желтое личико, она пожелтела, потому что лежала голая на голой желтой земле. Она героиня Майдана, ее афторитет выше всех в Евросоюзе. Впрочем, она мой бывший начальник. Очень строгая. И стратег. Невероятный стратег. Ее сам Евросоюз боится, как злодей полицая.

Яйценюх готов был говорить еще до вечера, но Виктория перебила его.

– Мне на Евросоюз наплевать. Евросоюз непослушный, ленивый, проморгал Крым, и Янукович проморгал, – сказала Нудельман и перешла на русский: – Ты, баба, бери метелка в руки, а то у вас на ступеньках первого этажа бумажка валяется, – произнесла Нудельман и топнула ногой на Юлю.

– Я жаловаться буду…Бардаку, – защищалась Юля. – Видите, у меня нога не работает, Янукович откусил. У меня в моем особняке в каждой комнате, на каждом этаже висит портрет Бардака, всего пятьдесят штук. Я поняла, что у меня самой дома бардак. Но все равно…где мой телефон. Бардак сейчас спит?

– Он в ванной зубы чистит, – примирительно сказала Нудельман. – Яйценюх, – пушка, танк, пирожок на Крым и пиф – паф!

Она убежала в лифт, зная, что внизу ее ждет посол Пейетт.

– Ну, шо робыть? – сквозь слезы произнесла Юля. – Просрали Крым.

– Крым – наш! – запел песню Яйценюх.

– Крым – наш! Господи, помилуй и благослови! – вторил ему Трупчинов, складывая руки, как в баптисткой церкви.

Юля стала голосить, она не могла выдержать такого испытания, тем более, что в Крыму у нее был трехэтажный особняк с прислугой и видом на море.

Не успев сказать бай – бай, ребята, Юля спустилась на первый этаж в вечно работающем и таком знакомом лифте. Не так давно она была хозяйкой всего здания Совмина и, конечно же, этого лифта. В ее бытность, когда на здании виднелся на всю округу огромный плакат «Вона працюе», в лифте всегда можно прочитать надпись «Юля+Петя=любовь». А теперь такой надписи уже не было, да кажется и облицовка уже другая, это все Николай Янович Азаров постарался, так ему и надо, псу старому.

– Ну, шо робыть? – снова задал вопрос аудитории, состоящий из министров, дворников и уборщиц, Яйценюх. – На Москву нам пока никак. У меня, как у председателя правительства, только перочинный нож, а надо бы пулемет. С пулеметом я бы зашел к своему коллеге Медведеву и сказал: выбирай – либо жизнь, либо – Крым.

– Э, не стоит морочить себе голову, – сказал слесарь четвертого разряда, что еще вчера стоял на Майдане в команде Яруша, а сегодня стал министром, – Мы этот Крым за полчаса отобьем у москалей. Запустим Правый сектор, и Крыма нет. И москалей нет. Даю слово. Надо связаться с Ярушем. Я думаю, он сейчас засел за план, чертит схемы, распределяет, где какая дивизия будет расположена, где столбы вкопаны, чтобы на них вешать пленных, сколько бочек бензина нужно, чтоб облить неприятеля, а потом поджечь. Так, что вы, господа, не берите себе в голову. Крым это…это…словом, это тьфу. Вот Кремль посложнее. И то, к концу года он будет взят.

Раздались бурные аплодисменты, объятия, поцелуи. Никто так по существу, так убедительно не сказал, как Клык, министр очистных сооружений в правительстве Яйценюха.

Яйценюх трижды повторил слово благодарности, пожал руку Клыку и при всех пообещал:

– Назначаю тебя старшим министром. Получишь машину в личное пользование. Мы тут, как ты знаешь, урезали привилегии, отобрали машины у министров, а тебе возвращаем, держи дружбу с Ярушем, а меня в курсе. А теперь все по рабочим местам, марш!

Все разбежались, кто куда. Кто стричь и чистить ногти, кто искать прыщи на лице перед зеркалом, кто писать длинные письма интимного характера своим возлюбленным, кто копаться в интернете на щекотливую тему, кто дрючить Ивана Ивановича за то, что он плохо дрючит своих подчиненных.

И только Яйценюх заботился о процветании государства. Он обзванивал всех знакомых и незнакомых, всех уверял, что Крым наш и просил ответить, согласен ли собеседник с таким мнением. Даже экс-президент Кравчук попался ему на удочку.

– Цэ така справа, шо надо брать оружие в руки – и на Москву, – выдал Кравчук и заплакал, как истинный патриот – бандеровец, у которого в Крыму три особняка повышенной этажности. Кравчук знал, Яйценюх не знал, а Кравчук знал, что вся киевская шушера: президент, министры, председатели разных партий, крупные и средние воры, считали для себя оскорблением ничего не иметь в Крыму. Было некое негласное соревнование между слугами народа, ворами и бандитами, держателями тугих кошельков, кто построит дачу в Крыму выше этажом, ближе к морю. Коломойша, к примеру, построил особняк на пляже, потеснив граждан, да так, что угол здания омывали морские волны. Он трижды ездил в Израиль с целью уговорить своих друзей, приехать в Крым на его дачу, чтобы передать опыт.

Яйценюх тоже заплакал и стал искать коран, но тут ему пришла в его продолговатую приплюснутую голову хорошая мысля, что приходит опосля. Он позвал Вальцманенко.

– Доложи!

– Нет, ты доложи!

– Нет, ты, твою мать!

– И мою и твою, шалом, – произнес Вальцманенко священную фразу.

– Так, мол, и так. Эти москали, у них совершенно нет совести, замахнулись на Крым. Ты там был. У нас там, правда, пушки, танки, система град, бесчисленное количество самолетов и самый большой в мире флот, плюс двадцать тысяч бойцов в основном из западной Украины, благодаря Ющенко. Все военкоматы, все учреждения, мэрии, все школы балакают на ридной ураинской мове, а русский язык среди русских считается иностранным. И вот что интересно. Английский язык тоже бы вроде иностранный, но…это родной язык, любимый народом, а руський це язык мата и попсы, негласно он запрещен. Никто вам не отпустит килограммов помидор на рынке, если вы начнете балакать на москальском. Там даже продавцы из западной Украины. Мы на днях приняли закон о запрете русского языка на всей территории Украины. Цэ було мудрое решение нашего парламента. Правда, коммунисты и регионалы полезли в драку. Они вскоре все оказались в крови: проучили пособников наших заклятых врагов. Все нам газом грозят. Да мы плевали на их газ. Теперь Америка и Евросоюз нас в беде не оставят.

– Яйценюх, как ты сладко поешь! Ты всегда страдаешь словесным поносом, уймись. Скажи конкретно.

– Так я конкретно. Крым может уплыть.

– А, пустяки, – сказал Вальцманенко. – Я могу поехать и все там улажу в течение часа.

– Ой, ты мой золотой! Да я прикажу тебе там памятник воздвигнуть, нерукотворный, как писал наш поэт, как его, а Шопченко. Ну, бывай. Позвони из Крыма. Прижучь их там, негодяев. А то… сепаратисты, завоеватели, загарбники и всякая политическая белиберда.