Вальцманенко возвращался в Киев очень расстроенный. Что-то нехорошее было в том, что высказала активистка в Симферополе Анна Ивановна. Его кум Ющенко ни разу не делился с ним тонкостями своей политики в регионах, в том числе и в Крыму. Но все это его работа. Что-то он недоработал, сделал не так, как положено. Он, Ющенко, получал указания из Вашингтона, как вести себя, какие предпринимать меры, чтобы максимально ослабить русскую диаспору на полуострове. Но это были, как всегда, ошибочные установки. Когда человек думает, что он самый умный, самый мудрый, выходит все наоборот, или через пень колоду. Да и сам Ющенко перестарался: он думал, что крымчане – это пчелы и их можно молотить, как угодно, все равно они быстро размножаются, и натворил такого, что теперь никто не может разобраться, даже он, Вальцманенко. Обстановка такая, просто трудно сообразить, что дальше делать, как быть.

Поразмыслив, он пришел к выводу: надо удирать, надо убираться отсюда, как можно скорее, а то, чего доброго, тебя уберут самого, даже сам дядя Сэм не поможет.

А он потратил около пятидесяти миллионов долларов на эту революцию; в Вашингтоне хорошо знают об этом и, судя по поведению Нудельман, помощника Госсекретаря, ему светит президентская должность. Надо скорее начинать предвыборную гонку. Пусть это стоит еще десять-пятнадцать миллионов долларов, но он сделает так, что президентское кресло само под него ляжет. И окупится сторицей. Царствуй, Петя, и береги здоровье. «Выпустят ли крымские смутьяны? – задавал он себе один и тот же вопрос, находясь в Крыму. – Надо изменить поведение, проявить смирение, лояльность к повстанцам».

И он тут же произнес:

– Хай живе крымская революция! Ура!

– Вот еще один хорек примкнул к нам, – сказала женщина с российским флагом. – Видать, хохол. Ну, возьми флаг и вперед!

– Я не могу, мне надо в Киев, организовать массы на поддержку Крыма! – сказал Вальцманенко.

– Врешь ты, паршивец.

– Нет, нет, я говорю то, что у меня на душе. Вы не бачили, где мой автомобиль? А вот он, фары светятся.

Он тут же сел за руль и шепча молитву на языке идиш, умчался в сторону Киева.

В Киеве его ждали те, кого стали называть хунтой. Хунта уже образовала правительство, захватила Верховную Раду при помощи мордобития и деморализации тех депутатов, кто раньше правил бал.

Тянивяму, как настоящий фюрер размахивал кулаками и выступал с трибуны. Его речи походили одна на другую, как две капли воды: он всегда во всех смертных грехах обвинял Кремль, заклинал москалей, обещая с ними разделаться и это, как ни странно, привлекало депутатов и не только депутатов, но и слушателей.

Активизировал свою антироссийскую деятельность и Савик Шустер, когда-то работавший в России на одном из телеканалов. И Евгений Киселев, некогда популярный на российских каналах. А что было делать? Кушать – то надо. Поневоле приходиться продавать самого себя с потрохами…или идти с протянутой рукой?

– Петя, ты видишь, обстановка складывается нормально, – заявил Яйценюх на заседании Совета безопасности. – Никаких антиправительственных выступлений за этот период замечено не было. Вот только Правый сектор никому не подчиняется, и покидать майдан не желает. Мы не знаем, что делать.

– Пока молчать, – произнес страшную фразу Наливайразлевайченко. – Наши друзья за океаном смотрят глубоко и видят далеко. Правый сектор у них тоже под контролем. О нем пока забудем. Будем слепы и глухи к тому, что они говорят, к тому, что они творят. Пусть Петро доложит о поездке в Крым.

Петро, не вставая, сказал:

– Поездка была трудная, если не сказать ужасная. Меня чуть не пристрелили. Приходилось и носом асфальт рыть, и битой по голове получать. Благо отпустили живым российские спецслужбы.

– Да как они посмели? – заревел Яйценюх и стукнул кулаком по столу. – Давайте посадим их на кол. Крым – наш.

– Юля с ними расправится. Только она просит хоть одну атомную бомбу. Ее нельзя сработать? У тебя же есть конфетная фабрика. Дай задание одному из цехов, пусть соберут и завернут атомную бомбу в конфетную обертку.

Новый министр обороны расхохотался:

– Ты что, Яйценюх? Ты видел атомную бомбу? Ты представляешь, что это такое?

– Что-то такое, похожее на курицу, только кормить не надо. А курицу можно завернуть и…и подарить.

– Хватит шутить, – сказал Вальцманенко. – На самом деле моя поездка в Крым была чрезвычайно важной и полезной. Я вступил в контакт с татарской общиной, я определил, что далеко не все граждане полуострова согласны с оккупацией Крыма российскими войсками. Теперь я могу решиться на звонок к нашему великому и могущественному другу Бардаку с просьбой послать хоть один корабль в Севастополь. И если такой корабль появится с американским флагом в Севастопольской бухте, русские дрогнут и позорно побегут. Они вернутся в Москву и расправятся с ними, нашими заклятыми врагами. Я требую от Совета национальной обороны присвоить мне звание маршала украинских вооруженных сил.

– Звони, Петро, – сказал Яйценюх, – и если американский корабль появится в Крыму, получишь звания Бандеры и маршала.

– Позвольте и разрешите, – врываясь на совет безопасности, проговорил экс президент Кравчук. – Я только по Крыму. Я знаю, что вы меня разыскиваете, ибо у вас нет такого умного президента, каким был ваш покорный слуга. Шо касается Крыма, цэ пустые балачки. Пошумят люди и разойдутся, ну, а если Россия сунет свой нос, мы ей поддадим – будем воевать до последнего. Это станет для нее хорошим уроком. Я сам могу возглавить армию и доведу ее до Беловежской пущи, а то и до Кремля. Я помню, как в этой пуще мы с Ейциным сцепились. Он говорит: не отпущу Крым, а я говорю, нет, отпустишь, твою мать! И как стукну кулаком по столу, смотрю, Ейцин зашатался и штаны до колен увлажнились. Описался, значит. Я тут стакан с водкой ему в нос. Он взял, выпил, поцеловал в донышко и говорит: да забирай ты свой Крым на х…. Так цэ було. А вы тут пустые балачки по поводу Крыма разводите. Я предлагаю мовчаты. Хай воны там шо хотят, то и роблять, а мы будем считать Крым своим. А потом продадим американцам по выгодной цене.

Это высказывание успокоило хунту и в то же время взбудоражило отдельных, наиболее тупорылых членов.

– Крым всегда был украинским и всегда будет им. Агрессоров мы не потерпим, мы их прогоним, – заверял Яйценюх, брызжа слюной в микрофон.

Но в Крыму был запущен хорошо продуманный, хорошо спланированный сценарий возвращения полуострова в родные пенаты. Это заслуга не только Генштаба, но и президента России. Туповатые и амбициозные янки не могут похвастаться таким сценарием, который без единого выстрела, без единой капли крови, дал бы такие результаты. Этот сценарий войдет в учебники для подготовки специалистов в определенной области. Мы не будем делать попытку вникнуть в подробности, перечислим лишь отдельные важные моменты.

Когда первый раз вышли русские к зданию областного совета в Симферополе, вышли и татары. Двести тысяч человек – сплоченные, плечистые, готовые к кулачным боям. После непродолжительных потасовок, татары победили и разошлись по домам. Казалось, замысел вернуть Крым в состав России потерпел крах. Но на следующий день утром крымчане проснулись, а здание совета автономной республики уже было занято. Не татарами, а плечистыми хорошо вооруженными, вежливыми ребятами. Татары дрогнули и не вышли, они видимо поняли, что за крымчанами стоит Россия, а воевать с Россией очень опасно.

Почти двадцать лет татары ютились в крымских лачугах: украинская власть не давала им землю, все базировалось на самозахвате кусочка земли под самовольную застройку, но украинцы пообещали: если прогоните русских с полуострова – земля ваша. Врывайтесь в семьи, насилуйте девочек, женщин и подростков, убивайте их в их домах и на улицах, крымские власти на это будут закрывать глаза. Действуйте.

Это была замечательная перспектива. Вот почему татары так трудно шли на контакт с русскими. К ним приезжали муфтии из Татарстана, долго уговаривали, обещали всякие блага и татары умолкли.

Началась агитация среди украинских военных перейти на сторону русских, где зарплата в армии в несколько раз выше, чем в Украине. И эта агитация принесла плоды. Солдаты и офицеры, матросы и старшины стали принимать присягу новой родине – России. Состоялся референдум с высокой явкой и высоким процентом за воссоединение с Россией. Женщины плакали от радости. Мужчины обрели свою любимую Родину.

Юля, после завивки и макияжа в Германии, стала возвращаться в политику и новость о бунте в Крыму расстроила даму, подзабытую ее избирателями и даже майдановцами. Как председатель партии Батькивщина, она вызвала двух своих, наиболее преданных членов Яйценюха и Трупчинова. Те, все, бросив, прибежали.

– У кого из вас есть атомная бомба? Мне две штуки, одну я сброшу в Крыму, другую в Москве. Надо их приучить к порядку. Что это такое? Какой-то референдум. Кто разрешил, кто посмел, почему не спросили?

– Юлия Владимировна, не тревожьтесь так, это вредно для здоровья. Крым это пустяк, Крым – наш был, и будет всегда. Мы тут составляли план развития регионов, так Крым там по-прежнему значится, значит, он наш. А у меня там дача. Как же я могу отдать Крым и свою дачу, да она два миллиона долларов стоит.

– И я там построил огромное здание и одну баптистсть нашлакую молельню, – сказал Трупчинов.

– И у меня тоже дача, – произнесла Юля, сморкаясь в платок. – А теперь выходит, что ее уже как – бы и нет. А что, бомбы у вас нет? Что это за руководители, если у них нож вместо пистолета?

– Ничего, мы их начнем душить: перекроем воду, отключим электроэнергию, газ, заблокируем счета в банках, лишим их пенсии, зарплаты, пособия на детей, высушим воду в колодцах. Они начнут умирать…вместе с москалями. Они поднимут руки вверх, вот увидите. Я, как президент, издам ряд указов по этим вопросам и подпишу их, подпишу, сука буду. Этим указом я ликвидирую все школы, лишу их родного языка, даже дышать украинским воздухом им будет запрещено. А без воды и воздуха, сами понимаете, жизнь невозможна. Так что никакой атомной бомбы не нужно, Юлия Владимировна.

– Ребята, я хочу в президенты, – вдруг заявила Юлия. – Ты, Саша, сам себя назначил, а я хочу быть избранной. Тогда у меня появится много друзей на западе. У них есть ядерное оружие. С их помощью я одолею Москву, вот увидите. Давайте проведем эти выборы. Это наш долг.

– Надо согласовать твою кандидатуру, – сказал Яйценюх.

– С кем?

– С дядей Сэмом. Без него ни туды, ни сюды, сама понимаешь.

– Я издам Указ: избрать Юлю президентом, вот и вся проблема, – произнес Трупчинов, ласково глядя на Юлю.