Тяжелый исход борьбы за Славянск, за несостоявшееся освобождение города от карателей, показали, что в стане ополченцев, способных содержать боеспособную армию, не все так хорошо, как должно было бы быть у семимиллионного народа, решившего противостоять киевской хунте.
Толпы ничем не занятого населения, те, кто не воевал, кто отсиживался в подвалах, а так же женщины и дети покидали города и уезжали в Россию. И только часть жителей оставалась. Многие мужи Донбасса трудились в шахтах, значительная часть расположилась в подвалах в ожидании, что будет дальше. И «освободители», а точнее каратели, пришли. Вооруженные до зубов галичане сразу стали спускаться в подвалы, даже в ночное время.
– Всем встать и выходить на улицу! – обычно поступала команда головорезов Швонди и Дискалюка.
– Дети спят, вы что, не видите? – отвечала Аня, супруга Ахрименко, здорового тридцатилетнего мужика, ютившегося у нее под бочком. Он услышал тревожный голос супруги, почувствовал недоброе, и спустил ноги на холодный пол.
– Не так громко, ребята, – произнес он неуверенно.
– Шо? Зробить ему санобработку по первой категории.
Бандер тут же подошел и стукнул его по голове прикладом. Кровь брызнула на супругу и на ребенка, а Иван Ахрименко повалился на старый матрас, на котором он дотоле спал.
Уразумев такую дисциплину, все, кто находился в подвале, приняли стоячее положение, руки по швам, за исключением женщин, держащих маленьких детей на руках, которые так же проснулись и пищали.
– Супруга Ахрименко, тащи своего амбала на горбу, он еще не все получил. Во дворе его ждет столб, на котором он будет повешен.
Аня стиснула зубы, чувствуя, что она виновата, и молча, взяла мужа под руку, а в другой руке держала трехлетнего сына Володю.
– Идем, будь терпелив и мужествен. Это очень важно.
Иван с трудом передвигал ноги. Поплелся к ступенькам, шатаясь.
– Давайте москали, поднимайтесь наверх. Долго мы вас терпели, а теперь, матка боска, пришел вам конец.
Наверху, на площади было много мужчин, оцепленных бандеровцами.
– У кого паспорт с собой, стать на ту сторону.
Таких нашлось с десятка не больше. Остальные уже получали кулаком в зубы.
– Кому помогал, кого кормил, кому воду подносил, с кем связь держал, падло?
Особенно любил допрашивать пленных депутат Верховной Рады Ляшка-Букашка. Поскольку он сам был невысокого роста, тщедушным, он предпочитал допрашивать крупных мужчин в присутствии своих головорезов, которых он финансировал на наворованные деньги.
– Сымай штаны, куртку, головной убор, все сымай, шоб попа сверкала.
Допрашиваемый вынужден был подчиняться. Ляшка-Букашка подходил ближе, брал за волосы и задавал вопросы:
– И де ты находишься?
– В Донецкой народной республике, – отвечал Игорь Гуськов в возрасте лет пятидесяти.
– Кака тебе народна республика? Ваня, дай ему битой по ребрам. Пять ударов.
Гуськов получил пять ударов по хребту и опустил голову.
– И де ты находишься? – снова задавал вопрос Ляшка-Букашка.
Гуськов молчал.
– И де ты находишься? А то получишь десять ударов битой по хребту. А я возьму, да отрежу тебе пальцы на руках. Говори, падло! А, ты не знаешь. Тогда повторяй за мной: слава Украине!
– Слава Украине.
– Слава Степану Бандере!
– Слава Бандере.
– Смерть москалям!
– Смерть бандеровцам!
– Повесить на площади, – приказал Ляшка – Букашка своим бандитам.
Гуськова поволокли на площадь. Там другие бандиты сортировали людей. Матерей, чьи сыновья с оружием в руках защищали свой край от бандеровцев, в одну сторону, оставшихся жен с малышами на руках – в другую сторону, а стариков уже лупили битами и заставляли произносить нацистские лозунги как можно громче.
Здесь так же орудовала банда Правого сектора во главе с Ярушем. Яруш не давал никаких команд, не произносил речей, он предпочитал статус наблюдателя. Если жертве отрубили пальцы на ногах, его глаза светлели, наполняясь радостью и благодарностью истязателю.
Все матери стояли лицом к тыльной стороне здания и молча, слушали приказ о том, что они народным судом приговариваются к смерти за то, что родили и воспитали таких сыновей, которые взяли в руки оружие против нэньки Украины, в которой родились и выросли. Несколько автоматчиков тут же взяли на прицел, нажали на курки и матери в молчании падали на землю, как снопы. Их расстреливали первыми в назидание остальным.
На очереди были жены бойцов с малышами на руках. Их не истязали, их обязали исполнять роль проституток, так как головорезы уже третий месяц не имели контакта с женским полом.
Два амбала из команды Яруша и один из банды Ляшки-Букашки, отбирали малышей и, держа за ножки, отрубали им головы, а трупы складывали в мусорный бак. Были матери, которые держались, но большинство не отпускали детей.
– Убивайте вместе!
Пять женщин погибли вместе со своими чадами.
Все оставшиеся в живых взяли в руки лопаты, кирки и кайла и вышли на каторжные работы по уборке улиц, на которых валялись кирпичи, куски металла и искореженные каменные плиты от бомбардировок. На Славянск было выпущено около ста тысяч снарядов.
– Ишшо одна казнь, – закричал один из бандитов. – Подождите, сюда ведут народ, весь народ Славянска. Пусть все видят.
Чудом спасшаяся Галина Пышняк рассказывает: «Центр города. Площадь Ленина. Наш Горисполком – это единственная площадь, куда можно согнать всех людей. На площади собрали женщин, потому что мужиков больше нет. Женщины, девочки, старики. И это называется показательная казнь. Взяли ребенка трех лет мальчика маленького в трусиках, в футболке, как Иисуса, распяли на доске объявлений. Вогнали гвозди в ладошки ручек и ножек. Один прибивал, двое держали. И это все на маминых глазах. Маму держали, чтоб она видела. И мама смотрела, как ребенок истекает кровью. Крики. Визг. И еще надрезы сделали, чтоб ребенок мучился. Мать потеряла сознание. Люди в ужасе замерли. А потом, после того как полтора часа ребенок мучился и умер, взяли маму, привязали к танку и провели три круга по площади. А круг площади – километр. У меня две расстрельные статьи. Я за себя не боюсь, – продолжала рассказ Галина Пышняк. – Мне жалко детей. Если бы не дети, я бы взяла сама оружие и пошла в ополчение. Это не украинская армия, это не освободители, это твари. Они, когда вошли в город, там ни одного ополченца не было. Они стреляли по городу. Мародерством занимались. У нас рассказывали бабушки: фашисты так не делали. Это группа СС «Галичина». Они местные. Они над местными издевались. Жен насиловали и детей убивали. И все это восстановили их правнуки. Возродились обратно».