Мысль о Нобелевской премии не давала Вальцманенко заснуть несколько ночей подряд. Она мучила его, возвеличивала в собственных глазах, сулила новые перспективы. В шесть утра он уже был на ногах, протирал сонные глаза и приказал подать чашку кофе, дабы взбодриться. Потом брился, умывался, стриг ногти сначала на правой, а потом левой ноге и думал о Нобелевской премии. Потом был завтрак, потом повторная чистка зубов, потом примерка нового костюма, так как он менял костюм каждый понедельник, потом он душился, потом его душили, и только потом… снова Нобелевская премия его ласково душила. Если окажется, что сепаратисты дрогнут и начнут сдаваться в плен, он все бросит и облачится в военную форму и возвеличивала в собственных глазах. И тут же отправится на фронт руководить войсками, иначе премии не видать. И правительство Крыма надо создать, где-то в Киевской области, на его содержание будет уходить пять миллионов гривен в месяц. Что такое пять миллионов? Чепуха. Да с мобильной связи можно собрать до двадцати миллионов, обладатели этой связи, пользователи, и знать не будут об этой благородной акции.

Уже было двадцать минут двенадцатого, когда Вальцманенко переступил порог своей резиденции. За большим столом все его соратники чесали, скребли лысины и дули минералку. Все бутылки «Боржоми» были выпиты, а Яйценюх последнюю целовал в донышко и все просил помощников убрать пустую тару и заменить на свежую, ибо вот-вот главнокомандующий изволит прибыть.

– Господа! Мысль о новом государственном устройстве Крыма, не позволила мне ко времени явиться на работу, поэтому…

– Крыма? Крым – наш? Ура-а-а! Слава Украине.

Яйценюх бросился слюнявить президента под бурные аплодисменты, а члены правительства вместе с президентской администрацией бросились в пляс. Председатель Верховной Рады Гройцман попробовал танцевать древний еврейский танец, но подвернул ногу и свалился в кресло. Трупчинов запел псалом, а потом попробовал станцевать гопак. Получилось. Все стали давать гопака. А когда выдохлись, снова расселись по местам.

Тогда Вальцманенко раскрыл секрет реформы крымского правительства в изгнании.

Все члены Совета национальной безопасности и обороны втянули головы в плечи, а министр МВД Ваваков, который в последнее время висел на волоске вместе со своей должностью (наследники Яруша требовали его смещения), вообще пытался залезть под стол.

– Но, чтобы выбрать правильную линию государственного устройства, мы должны иметь представление о сепаратистах. Живы ли они, по-прежнему воюют, сколько сдалось в плен, как работает наша артиллерия, установки Град, буки, сколько раненых, убитых…? Кто будет докладывать, Киваль? Пожалуйста, Киваль.

– Пусть Полдурак докладает, он же министр обороны, – стал отбояриваться Киваль.

– Я только дважды был на хронте, не успел сориентироваться. Я все готовлюсь к параду Победы в Севастополе, – привел контраргумент Полдурак.

– Хорошо, сделаем паузу, – сказал президент. – Во время этой паузы я доложу о реформе по Крыму, автором которой являюсь я, ваш покорный слуга и президент всея Украины. Докладать буду, вы, наверное догадываетесь, кому я буду докладать…

– Президенту США, – запищал Пару-Убий.

– Мы создаем параллельные структуры власти Крыма на территории Украины. Экономисты подсчитали, что это нам обойдется от пяти до десяти миллионов в месяц на содержание этих структур. Где взять эти деньги, вот вопрос?

– Пусть Яйценюх раскошеливается. У него денег – девать некуда.

– Казна – пуста! – заревел Яйценюх.

– Друзья мои, не будем Яйценюха разорять, – величественно произнес президент, – я уже поручил службе безопасности разработать другой план, а именно: с каждого мобильного телефона понемногу отстегивать, да так, чтоб владелец не знал. Он купит карточку пополнения за сорок гривен, если десятку незаметно отнять на содержание правительства Крыма, что тут плохого? С миру по нитке, как говорится.

– Эта поговорка принадлежит Степану Бандере, – сказал Пару-Убий.

– Да хоть черту, лишь бы на нас работала, – добавил президент.

– И што эти бездельники, члены правительства Крыма, будут делать? – спросила министр финансов Ерецько, гражданка США.

– Ловить мух, – сказал министр обороны Полдурак.

– В США такое невозможно, – возразила Ерецько.

Пока спорили, что-то доказывали друг другу, бывший министр обороны Киваль рвался к трибуне.

– Сделаем паузу, – велел президент. – Слово Кивалкину.

– Господин президент, господа! – начал бывший министр обороны Киваль. – Так как нечем стрелять, в частях нет даже горохового супа, то наши доблестные войска стреляют из пушек. К сожалению, снаряды больше попадают в детские дома, школы и другие детские учреждения. Мы не можем добиться внутренних беженцев, все беженцы драпают в Россию, как пчелы на мед. Жаль, что приходится убивать детей…

– Почему жаль? – выкатил глаза и стукнул кулаком по крышке стола президент.

Генерал Киваль замолк и вытянул руки по швам.

– Почему жаль, я вас спрашиваю? Не вы ли мне подали эту идею, когда еще возглавляли военное ведомство? А теперь жаль. Да знаете ли вы, что через каких-то десять лет эти малыши станут взрослыми и смогут держать оружие в руках? Против кого они будут воевать? Против нас с вами. Так что никакой жалости. Сам Бардак одобрил нашу с вами идею. Что думает новый министр обороны по этому вопросу?

Полдурак встал, топнул ногой, потом ударил кулаком по столу по примеру президента, а потом отчеканил.

– Так точно, головной главнокомандующий вооруженными силами всея Украины, нашей дорогой неньки, нашей незалежалой неньки Украины! Стрелять, стрелять и еще раз стрелять маленьких детей наших врагов, их матерей, бабушек и вообче усех пензионеров, которые даром хлеб едят и ничего не производят. Я завтра выезжаю на хронт. Все дети будут изничтожены в мгновение ока. Система Град будет направлена на детские учреждения. Нам бы только границу перекрыть, шоб в Россию дети не драпали, а у нас мы их уложим. Пусть спят спокойно в земле неньки Украины.

– И я так считаю, – ударил кулаком по столу Яйценюх, – потому как казна пуста, а ртов много, их надо кормить. А и де взять продухты? Пшеницу никто не убирает, все воюют, карманы набивают гривнами Коломойши, газ нам отключили за неуплату, а население возрастает. Как Яйценюхи плодятся. Хоть и меня Яйценюхом прозывают, но я не пложусь, у меня всего двое детей. А то, глядишь, на хронте в брак вступают. Тут гляжу намедни: невеста, сиськи до колен, розовощекая, губастая, волосы до пят, в фате жениха поджидает, наконец, он с одной рукой приходит, так она, как кинется на него и болтается на шее бедного солдата, аки набитая продухтами авоська. Да такая кобыла сразу троих родит. А кто кормить будет? Яйценюх? Рази что. Но у Яйценюха в карманах ветер гуляет. Если дядя Сэм не поможет, издохнем все. Казна пуста, казна пуста! Москали в этом виноваты.

– Не позволю издыхать, – снова вышел из себя и стукнул кулаком по столу президент, да так, что крышка стола дала трещину. – Израиль занимает маленькую территорию, а живут, как у бога за пазухой, а мы что? Надо вести другую политику. Надо переключиться на евреев. Пусть еврейки рожают не по двое детей за свою жизнь, а по восемь, по десять пацанов. Украинцы, к сожалению, не умеют жить. Они вечно будут пребывать в нищете, как и русские, между прочим.

– Я согласен с политикой президента Вальцманенко, – сказал Яйценюх.

– Я согласна! – передала по скайпу Юлия.

– И я согласен, – произнес Коломойша и захлопал в ладоши.

– Я – за, – вытянул руку Ваваков.

Вальцманенко, наполненный радостью, устремил свой мудрый взор на чистую розовую скатерть, застилавшую стол, и пробовал нарисовать знамя Евросоюза, но голову не поднимал. Рано еще запускать эту политику. Не все граждане в его государстве могут одобрить его начинания в смысле деторождения, поскольку это не такой легкий, не такой простой процесс.

Надо запустить механизм увеличения рождаемости и увеличения населения. Сепаратисты пусть гибнут, а щирые украинцы пусть увеличивают численность населения. Вот как! Доложу Бардаку! Мне это нужно, когда идет война между Россией и Украиной. Украина должна победить русских.

– Ну, как? – спросил Яцек.

– Второй срок моего президентства ознаменуется увеличением численности населения в десять раз, – сказал Вальцманенко, и все наградили его бурными аплодисментами. – А пока детей, стариков не щадите и все сваливайте на москалей, да на ополченцев. Если разрушается школа от наших снарядов, ополченцы виноваты, это они стреляют, провокаторы, если дети гибнут, ополченцы виноваты. Это они в детей стреляют, чтоб посеять панику. Если население табунами убегает в Россию, ополченцы виноваты. Под дулами автоматов их туда загоняют, а русские врачи делают им уколы, после которых несчастные матери теряют ориентацию и говорят всякую муть: дескать, (снова удар кулаком по столу) я сказал: дескать,…наши доблестные солдаты разрушают их дома и им жить негде.

Бешеные собаки все до единого стали стучать кулаками по крышке стола и грозить террористам, сепаратистам новыми видами кары.

– Позвольте завершить наше заседание уверенностью в том, что все мы организуемся на борьбу с российскими террористами и донецкими сепаратистами, а ты, генерал Полдурак прямо чичас отправляешься громить сепаратистов.